Текст книги "Том 8. Лети, корабль!"
Автор книги: Виктор Конецкий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
Татьяна Акулова
МАТЕРИАЛЫ К БИОГРАФИИ ВИКТОРА КОНЕЦКОГО
Несколько лет назад, когда Виктор Викторович отошел от дел литературных, я, не понимая осознанности принятого им решения, начала собирать материал «для новой книги». Не раз говорил В. В., что хотел бы написать большую книгу о своей семье, о том, как в жизни было «на самом деле».
«Увидит, – размышляла я, – какие уникальные документы в письменном столе, глядишь, и решится их озвучить, расскажет – как помнит и что осталось невысказанным»…
Чаще всего в своих воспоминаниях В. К. уходил в блокадную зиму 42 года. Переживания этого страшного времени, как я думаю, стали основными в его жизни, и ничто из увиденного и пережитого в многотрудной его жизни не могло сравниться с тем опытом по серьезности эмоционального и нравственного потрясения.
Это его читатели получили мифы и рифы, а в жизни память возвращала его не в Маврикий и Сардинию…
Тяжелая болезнь брата, смерть – на глазах 12-летнего мальчишки – любимых тетушек, материнское одиночество и самопожертвование, Никольский собор, в котором молились холодным зимним утром, и бабушкина могилка на Смоленском кладбище, куда мать вела потом, – это было началом и концом почти всех наших бесед последних лет… Не было в этих разговорах почти никакой конкретики, больше эмоций…
С архивного поиска сведений об этих людях – матери и отце, тетушках и дядях и начала я свою работу.
Чем больше, работая в архивах, библиотеках и музеях, узнавала я о них и тех временах, тем важнее эта работа становилась для меня лично. И я уже не думала, что «собираю материал для новой книги».
Читая скупые архивные справки, листая материалы допросов, письма, рассматривая старые фотографии, вспоминала строки Арсения Тарковского, которые, как мне казалось, давно забыла: Все меньше тех вещей, среди которых Я в детстве жил, на свете остается. Где лампы-«молнии»? Где черный порох? Где черная вода со дна колодца? Где «Остров мертвых» в декадентской раме? Где плюшевые красные диваны? Где фотографии мужчин с усами? Где тростниковые аэропланы?.. Где твердый знак и буква «ять» с «фитою»? Одно ушло, другое изменилось, И что не отделялось запятою, То запятой и смертью отделилось…
Моя работа была крайне значима для В. В. – собранные документы и большинство фактов о судьбе его родных были ему ранее не известны.
Стало необходимо сохранить на бумаге имена дорогих и мне людей. Изложить историю обычной питерской семьи, которая, как все семейные истории, на самом деле необычна.
А рассказав о семье В. В., рассказать и о нем самом – неотделимой частице семьи, и о тех временах.
Эта рукопись – последнее, что успел прочитать Виктор Викторович. И я печатаю ее без существенных изменений.
У меня нет литературных способностей и, может быть, именно это обстоятельство позволило мне не «писать книгу», а идти след в след за документом, который скажет точнее меня.
Рукопись, подготовленная к публикации по просьбе издательства в короткий – после ухода Виктора Викторовича – срок, не претендует на полноту освещения его биографии, но, как я надеюсь, дает верный ориентир на ее изучение.
Безусловно, работа по сбору материалов к биографии Виктора Конецкого продолжается.
I
В 1383 году на месте нынешнего города Тихвина явилась чудотворная икона Божьей Матери. На месте ее явления была сооружена деревянная церковь, возле которой быстро вырос поселок. К концу XIX века в Тихвине насчитывалось 80 церквей (деревянных и каменных) и три монастыря.
В этом благословенном месте и родился в 1830 году Дмитрий Иванович Конецкий, старейший из рода Конецких, о котором мы имеем сведения. Доподлинно известно, что был он из тихвинских мещан.
Дмитрий Иванович служил бухгалтером на железной дороге (по другим сведениям – конторщиком в типографии).
Женился он поздно, в 46 лет, и брак, давший пятерых детей, можно было бы назвать счастливым. Но Дмитрий Иванович тяжело болел, последние 16 лет своей жизни был парализован.
Семья жила на заработки его старших дочерей – артисток Императорского театра.
Умер Д. И. Конецкий 11 августа 1908 года в возрасте 78 лет и похоронен был на пособие, которое дочерям было выплачено по месту их службы.
Похоронен Дмитрий Иванович Конецкий на Волковском кладбище.
Старинная семейная икона Тихвинской Божьей Матери, которая долго хранилась в семье Д. И. Конецкого, была подарена его вдовой Никольскому собору в тридцатые годы.
День Тихвинской Божьей Матери всегда почитался в доме Конецких семейным праздником.
Жена Д. И. Конецкого – Мария Павловна, урожденная Базунова, родилась 26 июля 1859 года.
Маша была сиротой и воспитывалась в семье своих крестных родителей.
Сразу же после окончания гимназии, в 16 лет, она была выдана замуж.
Мария Павловна «была женщина строгая и крутого, этакого адмиральского нрава. Ее в семействе не только слушались беспрекословно, но и побаивались трепетно»… – так написал о ней, по рассказам родных, Виктор Конецкий.
Супружество было омрачено тяжелой болезнью мужа; дочери, отличные и по характеру, и по темпераменту, требовали большого внимания и терпения; расходы семьи диктовали необходимость подрабатывать шитьем.
Что было радостного в ее небогатой событиями жизни? Может быть, поездка со старшей дочерью в Париж, редкие красивые наряды, которые она очень любила, театральные впечатления, которыми не была обделена…
Мария Павловна дожила до той поры, когда можно было радоваться внукам – их было пятеро…
По счастью, она не увидела всей дальнейшей трагедии семьи – аресты зятьев, гибель дочерей в блокаду, одиночество младшей, любимой дочери…
Умерла Мария Павловна Конецкая 30 июля 1933 года. Похоронена на Смоленском кладбище.
По правую сторону от ее могилы надгробная плита. На ней можно прочитать:
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь.
В сем месте погребено тело рабы Божией жены парикмахера Импер. Театра
Варвары Ивановны Кондратенко
Скончалась 17 мая 1872 года на 35 году от роду. От детей.
Не является ли эта могила захоронением ее крестной матери? Вероятно, это так. Иначе как объяснить тот факт, что она погребена рядом с абсолютно чужим человеком в одной ограде? Да и дата смерти Варвары Ивановны в этом случае вполне может объяснить ранний брак Марии Павловны.
По правую сторону – захоронение младенца (надгробье не сохранилось), здесь упокоен ее умерший в младенчестве сын…
Доподлинно известно, что Мария Павловна Базунова принадлежала к известной в Петербурге семье книгоиздателей Базуновых.
Сведения об этой некогда большой и интересной семье имеются в разных источниках. Но недаром С. Н. Белов, один из исследователей книгоиздательской деятельности Базуновых, писал, что «Базуновы – одна из самых странных и загадочных фамилий в истории русского книготоргового и книгоиздательского дела» [1]1
Белов С. Н. Издательская деятельность А. Ф. Базунова // Роль книги в демократизации культуры. Л., 1987. С. 61–73.
[Закрыть].
Действительно, ни один из известных печатных источников не содержит сведений о всех представителях этой семьи, занимавшихся книжным делом, не раскрывает со всей полнотой незаурядную их деятельность и практически умалчивает о дальнейшей судьбе семьи после разорения А. Ф. Базунова – последнего известного книгоиздателя из этого рода.
Книжная торговля Базуновых существовала с 1810 года. Начало торговому делу положил Василий Иванович Базунов в Москве, продолжили дело его сыновья – Иван Васильевич, помогавший отцу с 15 лет, в Москве, Олег Васильевич и Федор Васильевич в Петербурге, дело также продолжил внук В. И. Базунова – Александр Федорович.
Безусловно, что последний из известных нам Базуновых – Александр Федорович – оставил самый заметный след в истории петербургской книготорговли.
Александр Федорович начинал приказчиком в книжном магазине А. Ф. Смирдина, а затем, в 1850 году, унаследовав дело отца, открыл на Невском проспекте, 25 (в доме Ольхиной), свою книготорговлю.
«Между фирмами петербургской книжной торговли фирма А. Ф. Базунова считалась всегда одной из солидных, а из либеральных книжных магазинов, к которым почему-то причислялся и магазин г. Базунова, этот магазин был почти единственно благонадежным…» – так писали «Отечественные записки» [2]2
Елисеев Г. «Внутреннее обозрение» // Отечественные записки. 1876. № 3. С. 133–153.
[Закрыть].
В магазине Базунова продавались книги по самым разным отраслям знаний – богословская литература, книги по экономике, истории, искусству, книги для народного чтения и обучения (азбуки и грамматики), «Жизнеописания замечательных людей», «Краткая русская история» Н. Ушакова, сочинения Брема и многое другое (книги эти стоили 10–40 копеек и были доступны для покупателя из простого сословия). В магазине продавались разнообразные периодические издания – «Русская старина», «Морской сборник», «Русский вестник», «Природа», «Московские ведомости». Отдал дань А. Ф. Базунов и морской теме, издав «Морское призовое право», «Краткие сведения о русских морских сражениях», 2-томник Мордвинова «История американского флота».
Но самым значительным поступком А. Ф. Базунова стало издание «Библиотеки современных писателей».
А. Ф. Базунов был в хороших отношениях со многими известными литераторами – он стал первым издателем Глеба Успенского, его имя встречается в письмах Герцена, который часто отправлял через магазин Базунова книги по нужным адресам, Достоевского, три книги которого он издал («Записки из Мертвого дома», 1862; «Преступление и наказание», 1867; «Вечный муж», 1871), А. К. Толстого, М. Е. Салтыкова-Щедрина.
В книге Н. И. Свешникова Александр Федорович характеризуется как человек «с большим культурным размахом» [3]3
См. именной указатель к «Воспоминаниям пропащего человека» Н. Н. Свешникова, составленный Л. Модзалевским и С. Шестериковым. М.; Л.: «Academia», 1930. С. 505.
[Закрыть]. Ф. М. Достоевский, хорошо знавший А. Ф. Базунова, в письме к А. Майкову говорил о своем книгоиздателе как о человеке, с которым «можно говорить прямо», и который «любит спрашивать советы» [4]4
Достоевский Ф. М. Статьи и материалы // Под ред. А. Долинина. СПб, 1922. С. 428–429.
[Закрыть].
На издании книг современных писателей Базунов и разорился – задолжал бумажным фабрикантам, типографиям, отдельным лицам и был объявлен несостоятельным должником.
«Решив издавать отдельными книгами произведения русских беллетристов, Базунов выпустил в короткое время более 50 сочинений разных авторов, в том числе Достоевского, Глеба Успенского, Лескова, Боборыкина, Засодимского, Авсеенко и даже… Буренина. В несколько лет он буквально заполонил весь русский книжный рынок своими изданиями по беллетристике. Писатели один за другим охотно передавали Базунову право на издание своих романов и повестей, во-первых, потому, что каждому приятно было видеть свои произведения изданными отдельно, и, во-вторых, потому что Базунов платил всегда наличными, хотя, как утверждали люди сведущие, платил мало. В литературных кружках держалось твердое убеждение, что Базунов наживает на русских беллетристах громадные капиталы и… вдруг оказался банкротом, несостоятельным должником…» – так комментировал финал книгоиздательской деятельности А. Ф. Базунова «Книжный вестник» [5]5
Либрович С. Ф. Литературные гонорары русских беллетристов // Книжный вестник. 1904. № 34. С. 917–951.
[Закрыть].
Большинство исследователей книготорговой деятельности Александра Федоровича Базунова считает, что причина его разорения заключалась в желании «согласовать коммерческие начала с общественной полезностью изданий» [6]6
Книговедение: Энциклопед. словарь. М., 1982. С. 29.
[Закрыть].
Показателен тот факт, что в свое время и А. Ф. Смирдин, друг и учитель Ф. В. Базунова, разорился на массовом издании «Полного собрания сочинений русских авторов».
После разорения Базунова остались нераспроданными книги на несколько сотен тысяч рублей – книги, на которые не было спроса и которые «лежали камнем» на складах издателя. Проблему с книгами Базунова разрешил в 1900 году пожар на складе, который и уничтожил остатки его изданий.
После разорения Базунова Лесков предложил издать сборник в пользу прогоревшего издателя «Библиотеки современных писателей», наподобие сборника, изданного в пользу Смирдина, но не встретил сочувствия.
Разорение А. Ф. Базунова вызвало множество толков. На коммерческом суде по делу о банкротстве издателя всплыл вопрос о мизерных гонорарах, которые выплачивал издатель авторам [7]7
Из «Воспоминаний» А. Г. Достоевской (М.: Захаров, 2002) («…К кому бы из них (издателей. – Т. А.) мы ни обращались, нам предлагали очень невыгодную цену: так, за право издания отдельной книгой романа „Вечный муж“ (в 2000 экземпляров) книгопродавец А. Ф. Базунов уплатил нам сто пятьдесят рублей…»)
[Закрыть]… В печати появились неприличные намеки на «излишнее увлечение молодыми чувствами», «перекрасившего свои волосы не просто в темный цвет, а в смесь темнаго с зеленым» немолодого издателя, «на гнусную алчность книгопродавцов». Отъезд оглушенного разорением издателя за границу на непродолжительный срок печать была склонна характеризовать как попытку побега от кредиторов.
Александр Федорович Базунов, оставшись без средств к существованию, занял скромное место приказчика на жалованье 90 рублей в месяц у книгопродавца Плотникова в Гостином дворе.
ИЗ ДОКУМЕНТОВ ИСТОРИЧЕСКОГО АРХИВА
Его Сиятельству графу Александру Владимировичу Аблербергу.
23 мая 1871 г.
Книгопродавец Базунов в течение нескольких лет кряду поставлял книги, журналы и газеты для в Бозе почившей Государыни Императрицы Александры Федоровны.
По настоящее время из книжного магазина Базунова берутся книги и журналы почти для всех особ Императорской фамилии, а также для собственной библиотеки Его Императорского Величества.
Доказательством точности использования поручений и добросовестности Базунова служит то, что он уже много лет состоит комиссионером Императорской Академии наук, Морского ученого комитета, Министерства юстиции, Министерства финансов и Императорского университета Святого Владимира.
Из иностранных книгопродавцов в Петербурге двое – г. Мелье (бывший Дюфурь) и Шмицдорф носят звание книгопродавцов Его Императорского Величества, между тем как из русских никто еще не удостоен этого высокого счастия.
Во внимание по всему вышеупомянутому Базунов просит об исходатайствовании Всемилостивейшаго дозволения ему именоваться книгопродавцом Двора Его Императорского Величества.
Имею честь почтительнейше ходатайствовать пред Вашим Сиятельством по упомянутой просьбе Базунова.
Генерал-адъютант Посьет.
Поставщиком Его Императорского Величества стал счастливый конкурент Базунова – поляк М. О. Вольф.
В июне 1999 года Виктору Конецкому пришло письмо из Новосибирска. Его адресатом оказался физик Евгений Петрович Базунов. Он писал, что является потомком знаменитого рода книгоиздателей Базуновых. К сожалению, в дальнейших письмах Евгения Петровича не было подробных сведений о судьбе семьи Базуновых.
Надо отметить, – писал он, – что, возможно, все Базуновы – от одного корня, которого звали «базуном», т. е. человеком, дающим затрещины (это слово исчезло из русского языка уже в 19 веке, но в толковом словаре Даля оно еще есть). Октябрьская революция обернулась для нашего рода кровавой трагедией, хотя именно он боролся в 19 веке за социальную справедливость. Мой дед – офицер русской армии Базунов Е. А. погиб в тюрьме перед войной, отец мой одно время был беспризорником, учился в ФЗО, затем трудно пробивался в жизни, в институт поступил в 40 лет, закончил – в 45. Естественно, документов нет никаких, давно нет в живых моего отца и его брата (они остались только в моей памяти). А от рода Базуновых мне достались «упорная моя кость, да природная моя злость» и еще любовь к книгам…
Старшая дочь Марии Павловны и Дмитрия Ивановича Конецких – Матрона Дмитриевна – родилась 27 (ст. ст.) марта 1876 года.
Ей было 10 лет, когда она поступила в театральное училище на балетное отделение.
Училище числилось среди привилегированных учебных заведений столицы и отбирали в него учеников с пристрастием. «Тут строго оценивали данные будущих танцовщиков. Кроме того, немалое внимание обращали на внешность. Она должна была быть привлекательной, особенно у девочек – опять-таки с балетной точки зрения. Это значило: важна прежде всего не красота даже, а сценичность, пропорциональность черт лица…» [8]8
Красовская В. М. Ваганова // М.: Аграф. 1999. С. 331.
[Закрыть]От поступающих на балетное отделение требовалось умение читать и писать по-русски, знать необходимые молитвы и элементарные понятия о счислении.
Учителями будущих танцовщиц и танцовщиков были М. И. Петипа, Е. О. Вязем, П. А. Гердт, Х. П. Иогансон, П. К. Карсавин. Учили их не только танцу, но и музыке, церковному пению, фехтованию и военным приемам… Воспитанники училища принимали участие в публичных выступлениях в Михайловском и Мариинском театрах, школьных и выпускных спектаклях.
В 1893 году Матюня, как ее называли дома, закончила училище и была принята в кордебалет Мариинского театра.
Радостное событие – начало театральной карьеры – для нее совпало с рождением младшей сестры, тяжелой болезнью отца, с необходимостью брать на себя все заботы об обучении двух сестер – учениц гимназии… И Матюня стала, по словам Виктора Конецкого, «семейным центром любви и помощи всем».
Характер ее верно передают все сохранившиеся фотографии – скромный мягкий взгляд, серьезность широко распахнутых карих глаз.
В «Ежегодниках Императорских театров» есть сведения о спектаклях, в которых она принимала участие, – «Корсар», «Баядерка», «Сильвия», «Дочь фараона», «Дон Кихот Ламанчский», в опере «Жизнь за царя» танцевала краковяк, в балете «Раймонда», в котором блистала знаменитая Леньяни, в роли «испанки» «по оживлению и стремительности старалась приблизиться к г-же Петипа…» [9]9
Плещеев А. Наш балет. 1673–1899. Балет в России до начала 19 столетия и балет в С.-Петербурге до 1899 года. СПб, 1899. С. 462.
[Закрыть]Были и небольшие сольные партии – в «Испытании Дамиса» (подруга Изабеллы), «Фиаметта» (цыганка), в «Петрушке» Стравинского (кормилица).
В известной книге «Русский балет» А. Плещеев писал: «Было бы несправедливо не упомянуть о кордебалете, который бесспорно является одним из украшений нашего балета; такие кордебалетные танцовщицы, как г-жи Сланцова, красавица Уракова, Кшесинская-1, Бакеркина, Васильева, Конецкая… едва ли найдутся на европейских сценах, где кордебалет составляется из совершенно не подготовленных к сцене красивых женщин. О танцовщиках кордебалета я уже не говорю: это самое слабое место парижской и итальянской сцен» [10]10
Плещеев А. Наш балет. С. 448.
[Закрыть].
Позднее, когда многие танцовщики из кордебалета Императорского театра окажутся в труппе Дягилева в Париже, французская публика будет в восторге от их мастерства, а «Intransigeant» напишет: «У нас, когда балерина танцует, кордебалет остается словно вросшим в землю, с повисшими руками. У русских же вся сцена залита лихорадочным ожиданием, среди которого отдельные балерины врываются в общую пляску и появляются на гребне ее, подобно морским травам, что приносятся на берег волною и вновь уносятся ею…»
В семье вспоминали, что у Матюни было много поклонников и в день ее ангела – 9 апреля – она получала так много подарков, что часть их отправлялась в Литовский замок – там была тюрьма, и подарки предназначались арестантам…
Матильда (сценическое имя) Конецкая прослужила в театре 19 лет и закончила свою сценическую карьеру в положении 2-й танцовщицы.
Служба на сцене расшатала здоровье Матильды. «Нервное расстройство, упорные головные боли, головокружения, бессонница при крайнем упадке сил» – так определял ее состояние доктор театра Литский, когда она закончила сценическую карьеру.
ИЗ ДОКУМЕНТОВ ИСТОРИЧЕСКОГО АРХИВА
Его Превосходительству Заведывающему Конторой Императорских Театров А. Д. Крупенскому от бывшей артистки Матильды Д. Конецкой.
Прошение
Выйдя на пенсию, я получаю пенсию по 2-му разряду, в размере 62 рублей 50 копеек. Имея на руках семью, состоящую из престарелой больной матери и несовершеннолетней сестры, которую нужно воспитывать и, находясь ввиду этого в сильно затруднительном материальном положении, я принуждена жить вне России, чтобы зарабатывать в частной антрепризе. Но, вследствие сильно расстроенного здоровья, ввиду моей долголетней службы на сцене Императорских театров, настоящим моя служба не может быть продолжительной, что поставит меня в совершенно безвыходное положение, а потому прошу ходатайства Вашего о выдаче мне усиленной пенсии.
6 октября 1912 года.
На документе резолюция: «Виду того, что г-жа Конецкая в настоящее время имеет ангажемент и является лицом трудоспособным, предоставить ей пособие из Кабинета не представляется возможным».
«Всегда будет чиновничья власть конторы с ее безразличием к судьбам актеров», – писала Вера Красовская о русском Императорском театре того периода.
После выхода на пенсию Матильда Дмитриевна продолжала работать – служила в частной антрепризе Э. Фацера в Гельсингфорсе, затем оказалась в Париже в русской труппе Сергея Дягилева.
Матильда, закончившая службу в Мариинском театре в 1912 году, оказалась в Париже в 1913-м – в самый важный (по словам Сержа Лифаря) год и в жизни русского балета, и в личной жизни Сергея Павловича – год триумфа «Весны священной», год первых турне в Америку, женитьбы Нижинского и разрыва с ним Дягилева.
Но началась Первая мировая война, сезоны прекратились, и труппа рассыпалась по свету. В 1914 году Матильда вернулась в Петербург, работала санитаркой в Мариинской больнице. Затем преподавала в балетной школе Волынского.
В 1918 году (23 февраля) вышла замуж за полковника Николая Михайловича Семенова. Это был второй брак Семенова.
Венчались новобрачные в Эстонской Исидоровской православной церкви.
Н. М. Семенов не имел «никаких собственных средств для жизни». Этот, по словам сослуживца генерал-майора А. И. Прозорова, «очень умный, хитрый и осторожный человек», спасал Матильду Дмитриевну от голодной смерти в Петрограде…
Супруги уехали в Омск, где служил Н. М. Семенов, но прожили недолго, в 1921 году Матильда Дмитриевна одна вернулась в Петроград.
О недолгом замужестве Матильды в семье не говорили. Более того, до написания этих страниц мой муж, Виктор Конецкий, и не догадывался о том, что Матильда Дмитриевна была замужем. Ответ на вопрос «почему?» кроется, вероятно, в биографии этого человека.
Из документов ГА РФ и РГВА известно, что родился Николай Михайлович Семенов в Приморской губернии, в деревне Тебенянская, в 20 лет начал свою службу служащим 12-го Верхнеуфимского Сибирского стрелкового полка. Закончил в Петербурге Александровский кадетский корпус (куда принимались дети военнослужащих) и 2-е Константиновское военное артиллерийское училище. Произведен в офицеры 17 августа 1888 года. Служил он в Омском военном округе по интендантской части.
В начале 1918 года в Петербурге он оказался не случайно. 1–5 февраля 1918 года в Петрограде проходил Всероссийский интендантский съезд, и Н. М. Семенов был делегирован на него Военно-окружным комитетом. Он должен был сделать доклад в столице «по делам Интендантства» в Центральном комитете по снабжению и продовольствию, «сообщить окружному интендантскому управлению самые подробные сведения о наличном составе военнослужащих в войсках Омского округа по каждому гарнизону отдельно, дабы при докладе народным комиссарам точно и определенно заявить потребность того или другого вида интендантского продовольствия».
В телеграмме-вызове требовался для доклада именно Семенов «как лицо вполне опытное в интендантском деле и знакомый с положением дела».
Членом Совдепа Семенов «был избран в марте 1917 года от всех чинов Интендантского ведомства, вследствие приказа по Округу, на основании которого избрание производилось во всех частях войск, управлениях и заведениях округа. Эта организация была узаконена Временным Всероссийским Правительством, но ему не придавалось значения органа власти, каким он стал при октябрьском перевороте, во времена власти большевиков».
«Возвращение революцией лозунга „свобода, равенство и братство“ в их истинном, государственном значении, – писал Н. М. Семенов позднее, – для меня не принесло ничего нового. В глубокой основе их заложено признание достоинства человеческой личности, что всегда мною учитывалось во всей моей жизненной и служебной деятельности. Свое отношение к службе я не изменил, продолжал требовать ее исполнения по-прежнему и, когда мои права, вследствие приказа № 1 Временного правительства были сужены и, можно сказать, были почти отняты, я определенно и решительно осуществлял их… Уважение ко мне было настолько признано среди низших чинов, что я даже не замечал почти никакой перемены в общем порядке службы…»
На пути в Петроград Семенов прочитал декларацию Советского правительства о заключении позорного Брест-Литовского мира и демобилизации армий…
В Петрограде ему было предложено «принять участие в формировании Красной армии на добровольческих началах, которая должна была выступить на смену утомленной регулярной армии для защиты против вторжения германских войск в Россию». Семенов отказался, ибо понимал, что для создания такой армии «нужно время и определенные настроения», которых в обществе, как он полагал, не было.
В 1918 году Н. М. Семенов служил председателем Коллегии Омского окружного интендантского управления. Распоряжением командира Степного корпуса от 8 июня 1918 года был назначен и. о. окружного интенданта Западно-Сибирского военного округа.
Назначение полковника, долгие годы заведовавшего вещевым складом, на столь ответственный пост, его поездка в Петроград, ставший к тому моменту большевистским, общее катастрофическое положение дел со снабжением войск Верховного правителя России Колчака, под чьим командованием служил Н. М. Семенов, обернулось для него в начале 1919 года разбирательством в Управлении контрразведки при Штабе Верховного Главнокомандующего.
«Мое впечатление, – писал на документах допросов Семенова генерал-майор Зубов, – что в этом деле есть интрига, но есть и серьезное».
Интрига – обыкновенная человеческая зависть, анонимки, оговоры… Все это есть в материалах допросов сослуживцев Семенова. И это на фоне погибшей империи…
Серьезное – Интендантское ведомство поставлено в такие условия, при которых оно оказалось бесполезно для войск Колчака при вопиющей разобщенности его действий с действиями Министерства снабжения и высшего Совета снабжения союзных армий, да еще на фоне беспредельной вольности сибирских атаманов.
На допросах Н. М. Семенов показал, что «в области снабжения он делал все, что было возможно, так как Интендантское ведомство большевиками было разрушено, запасы расхищены. Войсковые части не считались с правилами, установленными для распределения довольствия, а брали все сами: Сибирь не имела ни фабрик, ни заводов, из Европейской же России нельзя было ничего получить. Военные министры были осведомлены обо всем и, ввиду невозможности наладить интендантское дело, были приглашены к работе кооперативные организации, дело заготовок впоследствии было передано министру снабжения…»
«Можно допустить – писал он, – вынужденную необходимость оставаться на службе при ней (Советской власти. – Т. А.), а может быть, и домогаться назначения под влиянием материальной нужды, но восхищаться ею может только человек, нравственно изуродованный, лишенный государственного чутья и не осознающий важности правового порядка и не имеющий никаких традиций».
В 1919–1920 годах Семенов служил в Главном интендантском управлении Приморской земской управы.
О дальнейшей службе Н. М. Семенова, о его смерти (гибели?) ничего не известно.
До начала Великой Отечественной войны Матильда Дмитриевна работала в банке на Невском проспекте – разбирала денежную мелочь и упаковывала согласно ее достоинству.
Она очень любила своих племянников – Олега и Виктора, именно она прочитала им первые книжки.
В январе 1942 года Виктор пришел навестить тетю Матюню. Она жила с сестрой Зикой на улице Декабристов. Зика лежала полуголая и в валенках – была мертва. Матюня примерзла к полу и страшно кричала: «Кипяточку!..» Она приняла племянника за ангела: «Я знала, знала, что ты придешь…»
Самым трудным для 12-летнего мальчика было оставить ее и идти за матерью…
Умерла Матильда Дмитриевна Конецкая в больнице им. 25 Октября 22 января 1942 года «от дистрофии и тромбоза вен нижней конечности». Ей было 66 лет. Когда умирала, молилась и благодарила Бога за муки, посланные ей на земле…
Трупы из больницы свозили на Пискаревку. В регистрационной книге кладбища, которая сохранилась со времен блокады, есть запись, это подтверждающая.
Остается надеяться, что Матюня покоится именно там рядом с родными…
Вторая дочь Конецких, Ольга Дмитриевна, родилась 28 (ст. ст.) июля 1878 года. Окончила гимназию и в 18 лет вышла замуж за Сергея Петровича Васильева, офицера и дворянина.
Ольга Дмитриевна славилась красотой, отличалась веселым нравом, была хозяйкой большого и гостеприимного дома. У Васильевых было две дочери – Кира и Тамара, в семье воспитывался сын губернатора Владивостока Миша Сташевский. За детьми следила гувернантка француженка Жанна де Морен (брат которой служил в русской гвардии), с ней в начале 60-х годов во Франции встречался Виктор Конецкий.
Муж Ольги, Сергей Петрович Васильев (29 (ст. ст.) 09. 1868-4.12.1937), окончил Александровский кадетский корпус и Петроградское пехотное юнкерское училище. Его отец был чиновником казначейства в чине статского советника.
Службу начинал в Александро-Невском батальоне. Командовал ротой ратников Государственного ополчения. В 1895 году был командирован в распоряжение Красносельского коменданта – так началась его 10-летняя адъютантская служба, прерванная Первой мировой войной. Полковник Васильев воевал на румынском фронте. Военную службу закончил в январе 1918 года в должности командира роты.
Сергей Петрович имел множество наград (мне не обо всех известно. – Т. А.) – ордена Св. Станислава 3-й и 2-й ст., Св. Александра Невского, Св. Анны 3-й и 2-й ст., «в августе 1899 Государь Император во внимание к отлично-усердной службе и особых трудов во время Высочайшего присутствия в Красном Селе за исполнение в течение 9 лет должности комендантского адъютанта Всемилостивейше соизволил пожаловать из кабинета его величества подарок по чину, о чем объявлено в приказе по полку», «2 апреля 1907 г. Высочайше разрешено принять и носить пожалованный Его Высочеством Эмиром Бухарским орден серебряной звезды 1-й ст.», а затем и орден золотой звезды 3-й ст., 5 мая 1910 года награжден серебряной медалью Российского общества Красного Креста в память участия в деятельности этого общества во время Русско-японской войны в 1904–1905 годах.
В 1918 году С. П. Васильев служил в комендатуре и вел организационно-инструкторские курсы. В 20-е годы работал корректором в Академии наук при Якутской комиссии.
Первый раз его арестовали в 1929 году, но у него нашелся заступник по фамилии Каро – фамилию спасителя навсегда запомнили все члены семьи, – он служил писарем в полку Сергея Петровича, а затем в карательных органах и прекрасно знал своего офицера по Первой мировой. Васильева отпустили.
Второй раз взяли 8 марта 1935 года: «сущность обвинения – социально-опасный элемент» (дело № 49210). Сергей Петрович служил тогда секретарем в полиграфическом техникуме. Ему было 67 лет.
В медицинской справке ОДПЗ, где он содержался после задержания, отмечалось: «годен к интеллектуальному труду», «следовать этапом может».
Допрос был один.
ИЗ ДОКУМЕНТОВ ФСБ
Из показаний обвиняемого Васильева С. П.
(протокол допроса от 8.03.1935 г.)
Вопрос: Кого вы знаете из бывших людей, офицеров, помещиков, проживающих в Ленинграде?
Ответ: Никого я не знаю и знакомство ни с кем не имел и не имею.
Вопрос: Кто из близких и знакомых служили в царской армии, а также в белой армии?
Ответ: Знаю, что в Ленинграде проживает Сиверс Николай Владимирович – он служил в царской армии в чине полковника. Зять мой, Ушаков В. А., служил в царской армии в чине морского офицера.
Вопрос: За что вы вычищались из соваппарата и сколько раз?
Ответ: В 1929 году, будучи на службе в Академии наук, я проходил чистку соваппарата, но не вычищался, меня оставили без замечаний. Кроме того, проходил чистку в страхкассе, также остался.
Вопрос: Кто из родственников ваших и вашей жены проживает в Ленинграде?
Ответ: Сестра моей жены, Матильда Дмитриевна Конецкая, мещанка, сестра жены Зинаида Дмитриевна Грибель. Муж ее, Грибель В. Ф., служил в царской армии штабс-капитаном. Больше я ничего показать не могу, ибо мне ничего не известно о бывших людях. Сам же я все время работаю и ни о ком сведений не имею.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Г. Ленинград, марта 8 дня, я, слушатель 3-й Пограничной Школы НКВД Дудиков, рассмотрев следственный материал на Васильева С. П.,
НАШЕЛ: что Васильев С. П., дворянин, до 1918 года служил в царской армии в чине капитана, братья его также служили в царской армии, зять его, Ушаков В. А., морской офицер царской армии, проживает в Ленинграде по Лермонтовскому проспекту, тоже зять Грибель В. Ф., дворянин, служил в царской армии штабс-капитаном, проживает в Ленинграде. Васильев неоднократно вычищался из соваппарата, что категорически отрицает. Васильев имеет связь с полковником царской армии Сиверсом Николаем Валентиновичем. О каких-либо связях с бывшими людьми категорически отрицает. На основании вышеизложенного ПОЛАГАЛ БЫ:
Васильева С. П., с семьей, состоящей из жены Ольги Дмитриевны, 57 лет, дочери Киры Сергеевны, 32 лет, выслать из Ленинграда в Астрахань на 3 года.
Слушатель 3-й Погран. Школы Дудиков.
Согласен: бригадир Чернуха.
9.03.35.
Так слушатель 3-й Пограничной школы НКВД, надо полагать – стажер, решил судьбу семьи Васильевых.
