Текст книги "Мини-футбол на Маросейке"

Автор книги: Виктор Суханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

Вскоре после взлета слева по борту можно было увидеть великолепные, покрытые снегами Гималаи. Я стал размышлять об одной из самых высокогорных стран мира. Горные хребты занимают шесть седьмых ее территории. Но столица Катманду находится в плоской котловине, образовавшейся на месте древнего озера. Я взял с собой из Дели несколько больших бутылок минеральной воды, чтобы не пить в Катманду местную воду, поскольку меня предупредили, что в непальской воде большое количество чешуек слюды, которые тут же вызывают кровотечение желудка. Впрочем, в богатых домах Непала воду пропускают через специальные фильтры.

– Эта форма развода не так уж плоха, – услышал я разговор пассажиров, сидевших за моей спиной. – Если непальская женщина желает оставить мужа, то, согласно традиции, жене достаточно положить под подушку своего супруга орех или листья бетеля.

– Вот бы этот обычай нашим европейским женщинам, – заметил второй собеседник.

– Боюсь, что в Европе начнется острый дефицит орехов, поскольку бетель там не растет…

Позади меня разговаривали два француза. Первый продолжал:

– Особенно интересны обычаи неваров. Они, к примеру, трижды отмечают достижение человеком преклонного возраста. Первый раз в 77 лет 7 месяцев и 7 дней. Неплохо, да? Второй раз старика чествуют, когда ему исполнится 83 года 4 месяца и 4 дня. В это время он встречает свою тысячную луну. И наконец, последний раз его чествуют в тот момент, когда он увидит тысяча двухсотую полную луну. Для этого ему должно быть всего лишь 99 лет 9 месяцев и 9 дней. Правда, этот третий праздник называют почему-то «уходом на небеса»…

Собеседники рассмеялись.

О неварах и их обычаях я слышал. Считается, что это племя – их около полумиллиона – пришло в Непал с малабарского побережья Южной Индии, а их далекие предки были выходцами из Средиземноморья. Невары внешне отличаются от тибето-гималайского населения страны более тонкими чертами лица и овальной формой головы. Большинство других обитателей Непала – кираты, таманги, гурунги – относятся к монголоидной группе.

Наш «Боинг» стал снижаться. Внизу появилась симпатичная долина, и самолет пошел на посадку.

Аэропорт в Катманду оказался небольшим зданием, и, хотя таможенный контроль был строгим, формальности не заняли много времени. Я сразу же взял такси, заехал в центре города в гостиницу, оставил там свой чемодан, попросив приготовить мне хороший номер, и поехал в старые кварталы столицы. Действовал я так стремительно потому, что мне не очень понравилась поспешность двух французов – моих попутчиков по самолету, рассуждавших об обычаях неваров. Когда я садился в такси, они вдруг выскочили из здания аэропорта и стали отчаянно кричать: «Такси!» К счастью, поблизости никакого автотранспорта не оказалось. Поскольку улицы непальской столицы не перегружены автомобилями, я вскоре смог убедиться, что меня никто не преследует. План Катманду, а также планы примыкающих к нему городов Лалитпура и Бхактапура я тщательно изучил в тот вечер, когда Куртьё предложил мне лететь в Индию. Я попросил шофера высадить меня на площади, от которой начинались старые кварталы и где были расположены бесчисленные магазинчики-лавки с вещами совершенно необыкновенными, удивительно красочными, абсолютно ненужными в нашей европейской жизни, а посему охотно покупаемыми туристами из западных стран.

Для начала я купил красивую кожаную сумку, светло-коричневую и явно непрочную, как и все, что делается в Индии из кожи. На сумке были изображены черные слоны с красными крылышками на спине – что-то на манер ангелов. Стайка мальчишек, заметив, что я приобрел сумку для покупок, тут же окружила меня и стала наперебой предлагать разные мелкие безделушки из металла, похожего на бронзу. Хотя безделушки меня совсем не интересовали, две из них я все же купил – требовалось зарекомендовать себя туристом, увлекшимся бронзовыми фигурками.

То, что меня интересовало в действительности, находилось в другом месте, недалеко от площади. А искал я статуэтку существа о двух человеческих ногах, шести руках и одном хоботе. И должно было это существо танцевать на крысе. Звали его Ганапати или Ганеша, но я называл его Ганеш. Был он богом, хотя и не относился в индуистской мифологии к высшему разряду сверхъестественных существ. Покровительствовал науке и литературе (кто же из главных богов будет заниматься такими пустяками! Удел высших – война и экономика). Зато Ганеша всегда призывали в помощь те, кто начинал новое, сколь-нибудь серьезное дело. Это не удивительно: он мог дать хороший совет, поскольку, кроме науки и литературы, занимался еще и серьезными делами – был заведующим канцелярией и начальником свиты самого бога Шивы. Такую важную должность Ганеш смог получить, видимо, потому, что грозный Шива был его отцом.

Иметь отцом Шиву – дело, конечно, ответственное. «Приносящий счастье», как дословно толкуется имя Шивы, в действительности (мифической) был не только богом-созидателем, но и, одновременно, богом-разрушителем. Плюс великим аскетом. Большего аскета в истории, пожалуй, не найти. Мало того, что он покрывал свое тело золой, уши украшал серьгами из змей, а шею – ожерельем из черепов, он еще жестоко расправлялся с теми, кто пытался помешать его аскетизму. Так, бога любви Каму, имевшего неосторожное намерение вернуть Шиву к мирской жизни, «Приносящий счастье» просто сжег. Правда, вместо костра или современного огнемета Шива воспользовался своим третьим глазом. Этот испепеляющий орган появился у Шивы в тот момент, когда его супруга Парвати, мать Ганеша подойдя к мужу сзади, имела неосторожность закрыть ладонями оба мужниных глаза. Жены не должны слишком активно мешать мужьям глядеть на мир, особенно когда их супруги – боги.

Согласно легенде, несмотря на все могущество отца, маленького Ганеша не смогли уберечь от несчастья в самом начале его жизни. Как произошло это несчастье, никто точно вспомнить не может. Одни утверждают, что на празднование рождения Ганеша забыли пригласить бога Шани, тот обиделся и испепелил (разумеется, взглядом – наиболее грозным оружием в те далекие времена) голову младенца. Другие всю вину сваливают на женщин (случается в истории, что женщины иногда тоже виноваты). Так вот, в данном случае виноватых женщин было две: супруга Шани и мать Ганеша. Первая прогневалась на мужа и сумела сделать так, что его взгляд стал смертельным для любого другого существа, кроме нее самой. Поэтому, будучи порядочным человеком, то есть порядочным богом, Шани, поздравляя Парвати с рождением сына, не поднимал глаз от пола. Он просто опасался «сглазить» – иначе говоря, убить младенца. Но Парвати, не лишенная слабостей многих матерей, обиделась: как это не хотят взглянуть на ее уникальное чадо! Она потребовала от Шани посмотреть на младенца. Тот, не желая связываться с разгневанной мамашей, уступил ее настояниям – и как только взглянул на Ганеша, у того тотчас же голова отделилась от туловища и упала на землю. Пришлось немедленно приставить сыну Шивы другую голову – от находившегося поблизости слона… Так и остался Ганеш на всю жизнь со слоновьей головой. К тому же однажды он потерял один бивень. Случилось это, когда Ганеш сражался с великаном Гаджамукхой: чтобы победить соперника, сын Шивы отломал у себя бивень и запустил им в великана, и тот сразу же превратился в крысу – бивень-то был волшебным. Потом Ганеш стал ездить на этой крысе, как на лошади, но ездил при этом как наездник в цирке – стоя одной ногой на спине крысы.

Я и раньше неплохо знал индуистскую мифологию, однако, получив поручение слетать на Восток, прихватил с собой в самолет несколько книг по истории Индии и Японии. Историю Ганеша и его родителей я тоже с удовольствием освежил в памяти.

Итак, решив начать в Катманду новое дело (выполнить поручение Куртьё), я, естественно, отправился на поиски слоноподобного бога. Нашел я его быстро, на первой же отходящей от площади улице. Немного пройдя по этой улице, я увидел на правой стороне небольшой магазинчик, где торговали фигурками из бронзового металла. Тогда я быстро нацепил на лацкан пиджака маленький значок и вошел в лавку. Хозяин лавки в одиночестве читал какую-то книгу. Отложив книгу, он поздоровался со мной и пристально посмотрел на мой значок. Я, в свою очередь, внимательно оглядел хозяина. Это был молодой невар с приветливым лицом. Поскольку хозяин молчал, я, не начиная разговора, стал осматривать полки с товаром. И сразу же увидел Ганеша, того самого, которого искал.

Непальский Ганеш не был толстяком, каким его обычно изображали в Дели, а имел стройное человеческое тело. И вместо четырех рук у него было шесть. Голова была пропорциональна телу, не огромная слоновья, а обыкновенная человеческая, на которую надели слоновью маску, напоминавшую противогаз с длинным хоботом. И оба бивня были целы. Стоя на одной ноге, он ловко балансировал на крысе, которая была явно крупней своих обыкновенных сородичей и походила на лису с длинным крысиным хвостом. Статуэтка больше напоминала изящную традиционную индийскую танцовщицу, чем толстого веселого слоноподобного бога.

– Чем же Ганеш превратил Гаджамукху в крысу, – обратился я по-английски к хозяину лавки, – ведь у него целы оба бивня?

– Если вы посмотрите внимательно, то увидите, что это остатки бивней, а оба их конца Ганеш запустил в великана, – ответил хозяин.

Таковы были начала пароля и отзыва.

– Мне очень нравится эта необыкновенная статуэтка, – продолжал я пароль, – я хочу ее купить.

– Эта не продается, – отвечал хозяин, – но, если вы подождете, у меня есть вторая, в точности такая же.

Он вышел в заднюю комнату и через минуту вернулся со статуэткой – копией той, что стояла на полке.

Я заплатил деньги, попросив добавить к Ганешу еще несколько самых разных статуэток, постарался как можно теплее улыбнуться хозяину, поклонился ему и вышел.

Побродив немного среди магазинчиков и купив еще несколько симпатичных фигурок из металла, я взял такси и вернулся в гостиницу, так как изрядно устал и решил отдохнуть.

У себя в номере я сразу заперся в ванной, прихватив с собой статуэтку купленного мною Ганеша. С некоторым трудом я наконец отделил фигурку от подставки и обнаружил внутри маленький тайничок. Там лежала записка. Внимательно прочитав ее и тут же повторив про себя несколько раз прочитанное, я сжег записку, бросил в унитаз пепел и спустил воду.

В записке сообщались координаты некоего острова в Карибском море, пароль, место встречи с человеком в Токио и имя предателя, пробравшегося в научный центр Куртьё в Солони. Имя было женским. Прочитав его, я внутренне вздрогнул.

Во время завтрака[17]17
  Завтрак у французов совпадает с нашим обедом, а завтрак в нашем понимании называется «пти дежене» – ранний завтрак.


[Закрыть] в ресторане гостиницы за мой столик, спросив разрешения, подсели два француза – попутчики по самолету. Те самые, которые метались в поисках такси в аэропорту, когда я уезжал. Представившись Шарлем и Ришаром, они напомнили, что мы вместе летели из Дели, и поинтересовались, сколько времени я собираюсь быть в Непале.

– Точно не знаю, но, видимо, несколько дней, – осторожно ответил я.

Шарль и Ришар принялись расхваливать Непал. К моему удивлению, они действительно хорошо знали эту страну, как, впрочем, и Индию. Я пригляделся к собеседникам. Оба были не так молоды, как показалось мне с первого взгляда. Сухощавые, с неплохой выправкой. Европейцы, долго жившие в тропиках.

«Дикие гуси![18]18
  Дикие гуси – прозвище наемников.


[Закрыть] – мелькнула мысль. – Точно! Легионеры из Африки! Значит, дело серьезное, раз ко мне прицепили эту парочку. Такие умеют расправляться с людьми. Даже без оружия. Оружия у них быть не должно. Через индийскую таможню черта с два протащишь пистолет. Если только у них нет сообщников в Катманду… Интересно, у них приказ понаблюдать за мной или прикончить меня?»

Тем временем Шарль предложил погулять после завтрака по старым кварталам Катманду, а завтра утром посетить буддийский храм на высокой, поросшей лесом горе неподалеку от столицы. Потом, спустившись с горы, заехать в города Лалитпур и Бхактапур – все поблизости от Катманду. Оказывается, мои спутники уже договорились взять на завтрашний день напрокат автомашину. Отказаться от этого предложения, судя по обстановке, было еще опаснее, чем согласиться, и я беззаботно поддержал идею Шарля, попросив их только выезжать не очень рано. Потом я ненадолго отошел от столика, чтобы заказать минеральной воды в мой номер. Когда я вернулся, то уловил отрывок разговора между моими новыми знакомыми. К моему изумлению, говорили они на бамбара. Хотя оба понизили голоса, до меня донеслось несколько слов, которые мне активно не понравились. Этими словами были «сини»,[19]19
  Завтра (бамбара).


[Закрыть] «фага»,[20]20
  Убить (бамбара).


[Закрыть] «налома»,[21]21
  Дурак, идиот (бамбара).


[Закрыть] «кулу».[22]22
  Гора (бамбара).


[Закрыть] Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что завтра собираются убить на горе какого-то дурака. У меня, увы, были уже достаточные основания считать, что роль этого дурака предназначена мне.

Подойдя к столу, я поинтересовался, на каком языке только что говорили мои соотечественники. Не смутившись, они сказали, что пытаются вспомнить язык жителей южного Непала тхару, говорящих на одном из индоарийских диалектов.

Днем мы съездили в старые кварталы Катманду, побродили по древним улочкам. Поскольку маршрут наш пролегал по уже знакомой мне улице, я остановился у витрины магазинчика, где купил Ганеша. Ришар предложил зайти в магазинчик, мы с Шарлем согласились. Владелец лавочки встретил нас приветливо, но ничем не выдал своего знакомства со мной. Ришар купил какую-то безделушку, и мы вышли. Потом еще немного погуляли по старому городу. В одном месте нас окружила группа мальчишек, которая буквально атаковала Шарля и Ришара, предлагая купить у них изделия из бронзы. Ко мне подошел только один юный продавец и, протянув какого-то металлического бога, тихо, но четко произнес по-английски: «Сегодня или завтра утром обязательно зайдите туда, где купили Ганапати».

Поздно вечером я дал портье королевские чаевые и деньги на авиабилет до Дели.

– На рейс послезавтра утром, – попросил я его. – И пожалуйста, чтобы никто не знал об этом. Особенно женщины или мужчины, нанятые ими…

Портье понимающе улыбнулся и заверил, что все будет в порядке.

Ночью я немного поворочался, но зато к утру у меня появились кое-какие идеи.

Рано утром я разбудил Шарля и сказал ему, что через полтора часа жду его и Ришара с машиной (которую они собирались взять напрокат) у въезда в старый город. А пока я должен успеть выполнить ряд поручений своих парижских поклонниц: купить непальское мумиё (которое никому еще не помогло, но высоко ценится в Европе), китайское «королевское желе» – ампулы с пчелиным маточкиным молочком, растворенным в меде (которое также высоко ценится в Европе, очень приятно на вкус, но, увы, также никого еще не омолодило), и, наконец, непальскую бирюзу, которая хотя и не съедобна и не омолаживает, но зато по-настоящему красива.

После этого я поймал такси и попросил шофера помочь мне с покупками. Мумиё в Катманду продавалось всего в двух местах. Первое оказалось закрытым, зато во втором я купил сразу и мумиё и «королевское желе». Конечно, утром я сгоряча и ради красного словца критически отозвался об этих народных средствах в разговоре с Шарлем. Безусловно, и горная смола, и «тоник высшего класса», как было написано на коробке с маточкиным молочком, помогают больным, но, во-первых, от определенных болезней, во-вторых, при условии правильного их применения, чего большинство европейцев делать не умеет.

Оставалось купить бирюзу. Это тоже оказалось несложным – таксист знал магазинчик близ старого города. Продавец положил на весы несколько крупных голубых камушков, которые свели бы с ума многих моих парижских приятельниц. Бирюзу я намеревался подарить нашим любительницам драгоценностей в «кают-компании».

Попрощавшись с таксистом и не обнаружив за собой слежки, я быстрым шагом пошел к старому городу. Лавка с бронзовыми фигурками была открыта. Поздоровавшись с хозяином – он был один в магазинчике, – я попросил завернуть мне статуэтку маленького пузатого Будды. Потом без предисловий сказал непальцу:

– Сегодня меня, кажется, собираются убить; через двадцать минут я еду с двумя французами на гору смотреть храм, мои спутники похожи на бывших белых наемников иностранного легиона в Африке. Но прежде чем убить, меня наверняка свяжут и будут пытать, чтобы выяснить цель моей миссии… Я постараюсь не попасться в сети палачей, но, если сможете, подстрахуйте.

– Сейчас я вывожу свою машину и буду следовать за вами, – ответил непалец. – Ваши знакомые нам известны. Они действительно служили наемниками в Конго и в Анголе, боролись против освободительного движения в этих странах. Оба живут в Дели, неплохо знают Индию, их нанимают за деньги для разных грязных дел. В прошлом году были здесь и испачкали свои руки кровью, хотя прямых улик против них не было. Сообщников у них здесь нет, оружия тоже нет, но остерегайтесь: у этих бандитов есть специальные ампулы-шприцы, через которые впрыскивают вещество, заставляющее человека мгновенно терять сознание. Будьте начеку, чтобы вас не укололи такой ампулой. Возьмите на всякий случай пистолет.

И он протянул мне небольшой «вальтер». Я поблагодарил непальца и поспешил на условленное место встречи. Пришел я вовремя, потому что вскоре показался автомобиль с моими «соотечественниками» – они приехали на десять минут раньше, чем договаривались. Все-таки они нервничали (что было видно по их физиономиям), так как опасались, не дал ли я стрекача. Увидев меня, оба сразу успокоились, а я немедленно стал хвастаться покупками. Шарль тут же похвалил мою бирюзу, заметив, что залежи самой красивой в мире бирюзы находятся в Иране, в северо-восточной провинции Хорасан.

– Там, около города Нишапура, есть знаменитые рудники, где добывают этот камень, – добавил он.

– Ну что ж, поехали, – сказал я «соотечественникам». – Только у меня просьба: дайте мне возможность повести машину в гору. Должен же я похвалиться в Париже, что водил авто в Гималаях. А вниз поведет автомобиль кто-либо из вас.

– Ладно, – снисходительно сказал сидевший за рулем Ришар, – садитесь!

И мы поехали. В зеркальце я видел, что сзади нас никто не преследовал. Непалец, хозяин лавки, видимо, избрал более короткую дорогу к подножию горы.

Оба моих спутника развеселились. Шарль стал рассказывать забавные истории и неожиданно обмолвился, что вырос в семье французских колонистов, живших в Мали и Гвинее. «Вот откуда знание бамбара», – понял я. Ришар также проговорился, заявив, что жил в Мали, а воевал в Конго.

Несмотря на внутреннюю напряженность, я не без интереса наблюдал за поведением людей, намеревавшихся убить меня в ближайшее время. Никаких следов смущения я не заметил. Это были действительно профессиональные убийцы. В то же время оба безудержно болтали о всякой всячине, отвлекая мое внимание от предстоящей акции.

Между тем я довел машину до половины горы. Наконец перед моим взором открылся участок дороги, который я подыскивал. Ровное, без подъемов место и справа по ходу движения ничем не огороженный крутой обрыв метров на двести. Слева скала, отвесно поднимающаяся вверх. Я повел медленнее автомашину, следовало быть осторожным. Неожиданно я крикнул своим попутчикам:

– Смотрите, какой огонь!

Оба наклонились вправо, пытаясь разглядеть, что там «горит». В ту же секунду правой рукой я резко крутанул руль вправо, а левой распахнул левую дверцу автомашины и, прежде чем выпрыгнуть на дорогу, успел ногой нажать на «газ». Я не видел, как исчез за обрывом автомобиль, но услышал глухой удар где-то внизу. Тренер по боксу не раз говорил мне: «Виктор, у тебя не очень выносливое сердце, но зато блестящая реакция и точный удар».

Реакция спасла меня и на сей раз. Только лоб был мокрым. Достаточно было промедлить долю секунды – и я оказался бы в обществе «соотечественников» под обрывом.

Снизу послышался гул мотора. Потом показался автомобиль. За рулем был хозяин лавки бронзовых фигурок. Я поднялся с земли, отряхнул от пыли одежду и молча протянул непальцу ненужный уже мне «вальтер». На заднем сиденье автомашины я заметил винтовку с оптическим прицелом.

– В прошлом году, – сказал непалец, – эти двое (он кивнул в сторону обрыва) также прилетали из Дели. Они искали трех европейцев, сбежавших с какого-то острова в Карибском море и укрывавшихся в Непале не то от гангстеров, не то от агентов фирмы, связанной с торговлей оружием. Бандиты разыскали беглецов и дождались, когда те поехали в горы. Мы не успели помешать: у нас был бинокль, но не было винтовки с оптическим прицелом. В бинокль все было видно очень хорошо. Бандиты имитировали на горной дороге аварию своей автомашины. Европейцы остановились, вышли из автомобиля, чтобы оказать помощь. Их мгновенно парализовали ампулами-шприцами и посадили обратно в машину, которая медленно поехала в пропасть…

– У меня билет на утренний рейс в Дели, – сказал я. – По этой дороге редко кто ездит. С самой дороги не видно, что находится внизу. Думаю, что гангстеров вряд ли хватятся в ближайшие дни. Сейчас отвезите меня в кварталы старого города, я поброжу там и сделаю еще какие-нибудь покупки. Пусть меня запомнят. Вряд ли кто заметил, что я садился к погибшим в автомобиль.

– Я высажу вас недалеко от старых кварталов. Советую походить по улицам, где продают тибетские коврики – эти живописные изделия высоко ценятся в Европе. Покупка таких ковриков вполне оправдает ваше времяпрепровождение в старом городе.

Вскоре мы подъехали к центру Катманду, и я попрощался с непальцем. Напоследок я сказал ему:

– Я не могу задавать вам никаких вопросов, как не могу и отвечать на вопросы. Но я вижу, что вы честный и мужественный человек. От всей души желаю вам счастья.

Он молча поклонился мне.

Улочка, где продавались коврики, была удивительно красочной. Коврики, издалека напоминавшие чем-то большие разноцветные игральные карты размером сто восемьдесят на девяносто сантиметров, вывешивались на стенах домов до высоты третьего этажа. Ощущение, что ты попал в сказочное королевство карт. Я зашел в один из магазинчиков и разговорился с женщиной – хозяйкой. Она охотно рассказала, что приехала в Непал из Тибета еще девочкой вместе со своими родителями. Все ее родственники и она сама много лет уже делают эти ковры, а шерсть (козью) доставляют им из Тибета. Я выбрал три белых коврика с синими и сине-красными драконами, поблагодарил хозяйку за рассказ и попросил ее отправить покупку в гостиницу, где остановился.

Рано утром я наблюдал из иллюминатора «Боинга», как справа по борту медленно удаляются белоснежные вершины Гималаев. Мне было над чем подумать. Во-первых, моя научная деятельность превратилась во что-то здорово смахивающее на подвиги Джеймса Бонда. Неужели нельзя просто заниматься чистой наукой? И никого не убивать! Или наше «свободное» общество устроено так, что даже такие богачи альтруисты, как Куртьё, не могут свободно заниматься научными изысканиями на благо человечества? Вопросов у меня накопилось много. И к обществу, и к самому себе. Не было только ответов.

Следовало задуматься и над тем, где меня выследили и почему пустили за мной вдогонку Ришара и Шарля. Во Франции? Вряд ли! Там были приняты строгие меры предосторожности, и в аэропорт я попал таким хитроумным способом, что засечь меня было очень трудно. Из городка, как называли мы имение Куртьё, я выбрался ночью на летающей «стрекозе», которая высадила меня в нескольких десятках километров на пустынной дороге, где ждал автомобиль. В Париже пришлось много покружить, поменять автомашины, даже проехаться в метро и только потом уже отправиться в аэропорт.

Засекли меня, видимо, когда я приехал в гости к Роберу – за ним, должно быть, наблюдали очень пристально. Скорее всего после его встречи с Питером Спарком. Сначала «они» записали мой первый телефонный разговор с Робером. В общем-то, ничего подозрительного: старый университетский товарищ решил навестить Робера, с которым много лет не виделся. Думаю, что на всякий случай ко мне прикрепили двух «соотечественников», и так как я на другой день улетел в Непал, те последовали за мной. В их задачу вряд ли входило просто ликвидировать меня. Возможно, они должны были затащить пленника в укромное местечко, связать и пытать до тех пор, пока он не выложит, зачем приехал в Индию. Потом бы меня все равно убили – и в том случае, если бы я чистосердечно все рассказал, и в другом, если бы я вынес пытки и ничего не сообщил. Да, поистине наука требует жертв!

В Дели я не стал выходить из аэропорта. Я купил билет на ближайший самолет до Сингапура и через два часа снова был в воздухе. Покупать билет сразу до Токио я не решился.

В Сингапуре я пробыл несколько часов, но на сей раз вышел в город и основательно поколесил по «Швейцарии Дальнего Востока», как величают его европейцы. Действительно, только в Сингапуре можно наслаждаться всеми прелестями центра Азии и одновременно пользоваться всеми удобствами Цюриха или Женевы.

Взяв такси в аэропорту, я отправился в центр. Здесь на одной из улиц, где от вывесок на всех языках рябило в глазах, я отыскал среди «Дерби кинг», «Супер стар», «Ла Коста» и множества китайских иероглифов большие белые буквы на голубом фоне: «Эр Франс». Зайдя в агентство, я приобрел билет на самолет до Токио, после чего начал более подробное знакомство с местными достопримечательностями.

Как известно, в переводе с санскрита «Сингапур» означает «город львов». Утверждается, что такое название было присвоено этим местам одним индийским принцем, спасшимся здесь от жестокого шторма. Дело было еще в XIII веке. Возможно, с перепуга, но принцу показалось, что он столкнулся на острове с животным, похожим на льва… Во всяком случае, название прижилось, и до XIV века торговый город процветал и разрастался. К несчастью для города, эти места полюбили пираты, которые в конце концов стерли с лица земли все имевшиеся поселения.

В начале XIX века остров настолько понравился англичанам, что они устроили на нем свою главную военно-морскую базу в Юго-Восточной Азии. Со свойственным британцам постоянством они не торопились покидать остров и расстались с ним лишь в 1957 году.

Когда английский губернатор сэр Стамфорд Раффлз подписал с местным феодалом в 1819 году соглашение о передаче города британской короне, все население Сингапура не превышало нескольких сот человек. Зато в 1850 году в городе насчитывалось уже пятьдесят тысяч жителей, сегодня их – два с половиной миллиона!

Жители города умудряются размещаться на площади в четыреста квадратных километров. Может, поэтому среди населения больше всего китайцев – наиболее терпеливых и наименее притязательных жителей Азии… Кроме китайцев, в Сингапуре живут малайцы, тамилы, яванцы, разные выходцы из Южной Азии и европейские иммигранты. Есть еще оранг-лауты – «люди моря», – исконные обитатели этих мест, они сохранились на крохотном островке, где ловят рыбу и добывают жемчуг.

Поскольку китайцы составляют семьдесят пять процентов населения Сингапура, я обратился непосредственно к китайцу – продавцу книжной лавки на колесах. Он вежливо пояснил мне, что в этой стране премьер-министр, являющийся одновременно отцом города, тоже китаец. Зовут его Ли Куан Ю, и это, безусловно, личность незаурядная во многих отношениях. Именно отцу города Сингапур обязан тем, что, несмотря на огромную плотность населения, его улицы – самые чистые в Азии. Дело в том, сказал китаец, что Ли Куан Ю сердится, когда кто-то плюет на улице, курит не на территории своего дома, пьет спиртные напитки, играет в азартные игры, носит длинные волосы и нарушает правила уличного движения. Отец города также не любит наркоманов, проституток, школьников, пропускающих уроки, забастовщиков и журналистов, критикующих его правительство. Последних он даже называет «наемными убийцами», вооруженными пишущими машинками.

Ли Куану Ю шестьдесят с лишним лет, в свое время будущий отец города с блеском закончил экономический факультет в Кембридже и до сих пор искренне убежден, что право иметь третьего ребенка следует предоставлять только супругам, обладающим дипломом о высшем образовании…

Я не без определенного интереса выслушал рассуждения о взаимосвязи деторождения с высшим образованием. Но оказалось, что это не все. Китаец утверждал, что горячим сторонником биотехнологической эволюции является и сын премьер-министра тридцатилетний Ли Сянь Лун, активно поддерживающий идею «Крестового похода за любовь», в ходе которого государство предлагает молодым людям, точнее, только тем из них, кто имеет высокий интеллектуальный коэффициент, отпуска в конце недели, чтобы они могли познакомиться и… зачать сверхспособных детей.

Последняя идея меня несколько потрясла, и я поинтересовался, кем является Ли Сянь Лун по образованию. Оказалось, что сын, как и отец, учился в Кембридже, но на математическом факультете. Эрудированный книготорговец рассказал также, что после доброй старой Англии Ли Сянь Лун направился в США, где продолжил учебу на факультете политических наук в Гарварде. Математике и политике не хватало третьего ингредиента, поэтому молодой Ли закончил образование на военной базе в Канзасе, пройдя курс обучения «зеленых беретов».

Теперь отец считает, что, имея такое полное образование, сын сможет с успехом заменить его на ближайших выборах в кресле премьер-министра. А пока Ли Сянь Лун – всего лишь бригадный генерал, министр торговли и промышленности, государственный министр обороны и председатель Экономического совета.

Я подивился столь разнообразным дарованиям молодого кандидата в премьер-министры и продолжил осмотр города. Как известно, Сингапур любят не только иностранные туристы, еще больше его любят иностранные компании, которые нашли здесь подлинный рай, прежде всего налоговый… Плюс изысканное гостеприимство, дешевую и квалифицированную рабочую силу, а также передовую технологию. Конечно, дешевая рабочая сила означает кое для кого из местных жителей бедность, но это с успехом сглаживается великолепными небоскребами транснациональных компаний, возвышающимися в городе.

Я погулял среди небоскребов до тех пор, пока мраморно-стальные фасады окончательно мне не надоели. Тогда я отправился в китайские кварталы. В общем-то, это было неплохое место для тех, кто захотел бы меня убить или похитить. Узкие извилистые улочки с острыми запахами готовящейся пищи и с заспиртованными змеями во множестве аптек. Змеи, ящерицы и кости разных животных, залитые спиртом, приготовляются здесь по лучшим древним китайским рецептам для использования в качестве лекарств. Употребление подобных снадобий требует от европейца изрядного мужества, но и к этому можно привыкнуть, как привыкли мы к изобретенной в Сингапуре тигровой мази…