Текст книги "Бандиты времен стагнации"

Автор книги: Виктор Файтельберг-Бланк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 42 страниц)

Глава LXXVI
Жизнь за решеткой

Проблемы физиологии и психологии людей, находящихся в местах заключения, всегда привлекали внимание писателей, общественных деятелей, педагогов и ученых. Этим вопросам постоянно уделялось большое внимание в западной Европе и царской России.

Жизнь этих людей, перешагнувших закон и осужденных на различные сроки, вызывала, с одной стороны, неприязненное отношение и жалость. А с другой – «восхищение» определенной части молодежи, видевшей в них этаких робингудов и романтиков-авантюристов, борющихся за «простой трудовой» народ. Еще в XVII–XVIII веках в российской литературе появились произведения, посвященные разбойникам-душегубам, выступившим против несправедливости, за обездоленных крестьян. При этом зачастую им необоснованно приписывали стремление к справедливости, поэтизировали «народную вольницу».

Философию преступников и людей дна общества пытались донести Достоевский, Загоскин, Помяловский, Кони, Чехов, Котляревский и другие. Криминальные сюжеты фигурируют в трудах классиков русской и иностранной литературы. Криминальный роман пользуется сегодня особой популярностью в странах СНГ.

За рубежом, и особенно в США, производятся десятки захватывающих кинолент с криминальным сюжетом. Но это всего лишь творчество кинорежиссуры. Надуманные сюжеты и фабулы, сложные и опасные состояния героев и героинь заканчиваются обычно банальной концовкой. Либо бандиты исчезают и появляются в новых кинолентах, либо добро побеждает зло, и преступники находят свое место в лагере либо в могиле.

По правде говоря, до разработки этой проблемы группой одесских специалистов в нашей стране не было ни одного случая подлинно объективной экранизации случаев бандитизма, рэкета и мошенничества. Никто раньше попросту не стремился показать особенности пребывания преступников в тюрьме, коллизии их взаимоотношений между собой, а также с охраной. Не изучались особенности патологического мышления заключенных и целый ряд случайных и неслучайных факторов, приведших их за решетку. Не подвергались анализу возрастные, национальные, половые различия преступников, формирование их мышления в неординарной обстановке.

В 1969 году я под влиянием своего большого друга, заведующего кафедрой государства и права ОНУ, доктора юридических наук, профессора Алексея Сурилова решил изучить функциональное состояние головного мозга и подкорковых нервных структур у представителей разных криминальных категорий (воры-карманники, взломщики, грабители, мошенники, убийцы и др.) в зависимости от длительности сроков их заключения. Для работы в лагере была выделена современная аппаратура.

Исследования, проведенные Суриловым, буквально потрясли. Травматико-психологические изменения были выявлены у большинства испытуемых, что, по логике вещей, должно было учитываться в практике пенитенциарной системы.

В 2005 году мы вновь просмотрели электроэнцефалограммы преступников и сделали вывод о том, что наши данные должны стать толчком для развития науки о преступности. Эти моменты важны также для профилактики преступлений и усовершенствования условий содержания преступников (ведь они тоже люди) в местах лишения свободы.

До сих пор удивляюсь, почему эта проблема, позволяющая, конечно же, не только написать ряд кандидатских и докторских диссертаций, но и, в первую очередь, разработать целую научно обоснованную систему, до сих пор не нашла отражения в исследованиях судебных медиков и юристов.

При мысли об этом мне иногда кажется, что если бы я рано не ушел из науки и не потратил массу времени на борьбу с чиновниками-коммунистами, то с помощью своих дорогих учеников и сотрудников нашел бы возможность решить такую проблему.

В 1979 году я работал в одесских архивах, где в свободное от лечебной практики время изучал эволюцию преступности в Южной Пальмире. Это впоследствии завершилось изданием семитомника «Бандитская Одесса». Кроме этого, было подготовлено более 200 статей в газетах и сборниках стран ближнего и дальнего зарубежья.

В 1982 году у меня возникла мысль впервые в истории России и зарубежья создать документальный фильм о преступниках. Кстати, известный одесский писатель Влас Дорошевич прославился именно тем, что в документальной и одновременно литературной форме подробно рассказал о пенитенциарной системе царской России. Как же осуществить свою задумку?

В то время еще не были опубликованы тома «Бандитской Одессы», и я, прихватив свою книгу «Записки сексопатолога (по извилистым тропам жизни)», вместе со своим давним другом подполковником милиции Маляруком направился к начальнику пенитенциарной системы Одесской области полковнику Савчуку.

Уже через несколько минут тот звонил первому заместителю министра внутренних дел Украины генерал-полковнику Ивану Штанько, отвечающему за все лагеря и тюрьмы страны. А через два дня я был в Киеве и, прогуливаясь со Штанько по прекрасному парку министерства, рассказывал о своей задумке и ее планируемом сценическом воплощении.

Генерал-полковник сам воодушевился этой идеей и в конце разговора произнес: «Вы правы: раньше такое действительно не разрешалось ни в СССР, ни на Западе. Но мне кажется, что наступило время правдиво рассказать о нашей нелегкой работе, росте преступности, особенно среди женщин. О необходимости строить новые тюрьмы и лагеря в связи с большой скученностью заключенных в камерах, да и о многих других проблемах. И здесь я обещаю помочь вам».

Иван Васильевич сдержал слово. Через 6 месяцев я приступил к съемкам в СИЗО, ряде лагерей и женской колонии. Месяцы напряженной работы подружили меня с полковниками Ленивовым, Капришанским, Голубевым и многими другими офицерами. Каких-либо препятствий никто не чинил, и я свободно беседовал и снимал тех, кто был необходим. Соратником и большим другом с самого начала работы и до сих пор стал мой первый режиссер, талантливый, честный и искренний человек Артем Караджян. С утра и до позднего вечера в сопровождении сотрудников тюрьмы либо совсем без охраны мы посещали спальни, кухни, рабочие места заключенных, беседовали с ними о совершенных ими нарушениях закона и их мотивации, фиксируя все на пленку. В процессе работы были собраны буквально уникальные кадры, в частности, засняты молельные дома, исповедующие заключенных священники, а также беседы с охранниками и руководством тюрем.

Большое впечатление на нас с Артемом произвела женская колония во главе с полковником Зборовской. Кстати, ее саму, а также помощницу – подполковника Надежду Злобину – я уже знал много лет. Обе привлекательные женщины, они старались в лучшем свете представить свое детище, в котором были действительно примечательные вещи, например, детские ясли, которых нет ни в одной женской колонии мира. Беременные заключенные отдают сюда своих детей, под присмотром нянечек кормят их грудным молоком и общаются по мере взросления крошек. Вот где наглядно проявляется инстинкт материнства! Наиболее трогательные моменты, а также беседы с матерями, детьми, нянечками и медсестрами Караджян запечатлел на пленку.

Кстати, для меня работа в женской колонии имела и психологически познавательное значение. Я никогда не думал, что женщины способны на такие изощренные кражи, убийства, мошенничества. Многие из них являлись даже предводителями больших банд, куда входили преимущественно мужчины. Кстати, преступницы хотели представить себя в нашем телефильме в роли несчастных «овечек», но знакомство с их уголовным прошлым позволило выявить их по-настоящему «звериное» нутро, стремление к наживе, наплевательское отношение к жизни жертвы, патологический склад мышления и т. д.

В мужских колониях нам наряду с заурядными преступниками попадались и «авторитеты». Один из них, сидевший уже более 20 лет, как-то произнес монолог, запечатленный нами в одной из кинолент. Суть сводилась к тому, что, по его словам, «бандит должен быть честнее мента». Действительно, если бандиты за «крышевание» предпринимателей требовали себе обычно не более десятины от прибылей, то оборотни в милицейских погонах вконец разоряли мелкий и средний бизнес, ухудшая экономическое положение граждан Одессы. В общем, встречалось много нового, непривычного для обычного зрителя, что делало телематериал по-особому интересным. Так, в телесериале «Вырванные страницы» зритель может детально ознакомиться с психологией и жизнью людей дна, а молодежь, может быть впервые за все время, понять, что тюрьма – не романтика, а опасная и беспросветная жизнь.

Во время наших съемок были и неординарные моменты. Когда снимали дворик для прогулок в СИЗО, мне внезапно стало плохо. Примчался коллега – тюремный врач, у которого кроме фонендоскопа ничего с собой не было. Лежа на цементном полу прогулочного дворика, я все же спросил, почему он не принес лекарства из нашего учреждения – МФА им. Богомольца, которые мы ему постоянно безвозмездно передавали. В ответ он молча полностью раздел меня и почему-то особенно энергично стал массажировать грудную клетку. Во многих камерах открылись окна, и через решетки заключенные стали кричать: «Рафаилович, не уходи, ты нам еще как врач нужен». Другие давали «рациональные» советы, что со мной делать, спрашивая, почему охрана не массирует ноги. Понимая, что это все добром не кончится, я собрался с силами, встал и с помощью коллег удалился.

Второй интересный случай произошел в церкви мужской и женской колонии. Я познакомился с теми, кто глубоко раскаялся в преступной деятельности и пытается спасти себя путем замаливания грехов. Одну из таких – Наташу – я даже спросил, считает ли она, что Бог простит ее за убийство четырех взрослых людей и одного ребенка. Она ответила, что очень надеется на это.

После завершения фильма мы вместе с Артемом Караджяном поехали в Киев, чтобы взять телеинтервью у генерал-полковника Штанько. Он встретил нас в Министерстве внутренних дел Украины очень приветливо, выглядел импозантно – высокий мужчина более чем двухметрового роста, прекрасно сложенный, с красивой головой, обрамленной седыми волосами.

– Как вы будете брать у меня интервью, по-русски или по-украински? – спросил он. – Ведь дома и с сослуживцами я разговариваю только по-украински и русский постепенно забываю.

Однако когда я ему ответил, что готов на любой вариант, собеседник неожиданно заметил, что, поскольку это русскоязычный фильм, то отвечать на вопросы он будет только по-русски. Яркая речь генерал-полковника убедительно свидетельствовала о необыкновенной проницательности Штанько, и мне до сих пор непонятно, как Киев мог лишиться такого неординарного и одновременно глубоко человечного чиновника Министерства внутренних дел.

Эта история имела свое продолжение. Спустя полгода после выхода в свет 6-го тома моей «Бандитской Одессы» я решил подарить авторский экземпляр моему давнему знакомому полковнику милиции Георгию Есипенко, который в тот период занимал должность первого заместителя начальника областной налоговой милиции.

Войдя в открытый кабинет Есипенко, я с удивлением увидел высокого человека в штатском. Заметив в моих руках книгу «Бандитская Одесса» и перелистав, он попросил подписать ее.

– Вы помните меня? – неожиданно спросил собеседник.

– Разумеется, – ответил я, хотя и не мог его вспомнить.

– Нет, вы меня все же не узнали, ведь я сейчас в штатском костюме, а когда знакомились, был в генеральском мундире, – продолжал собеседник.

Его слова помогли мне выйти из затруднительного положения. Да, я действительно не помнил сидящего, но познакомить меня с генералом милиции мог только генерал-полковник Штанько во время наших частых прогулок по парку министерства.

Выждав 30-секундную паузу, я произнес: «Конечно, я вас узнал – ведь нас познакомил в Киеве генерал-полковник Штанько».

– Правильно, – одобрительно произнес генерал. И неожиданно завопил так, что начали дрожать стекла: – они думают, что если разбежались по больницам, я их не найду. Я буду их ждать до победного конца.

– Вот этого делать не надо, – возразил я. – Есипенко действительно болен.

Генерал постепенно успокоился и признался, что должен уехать домой и обязательно сделает это, если я немедленно привезу все тома «Бандитской Одессы» ему и его начальству – начальнику налоговой милиции и инспекции Украины. Я тут же выполнил просьбу генерала, выручив тем самым одесских правоохранителей.

Результат нашей работы – сериал «Вырванные страницы» демонстрировался по разным телеканалам Одессы в 2000–2002 годах. В 2006 году он вновь показан популярной в Одессе телекомпанией «Реноме» (директор Фронтовская, генеральный директор Верзунов). И это очень важно.

В настоящее время преступность в Украине, и в частности Одессе, делает новый виток, захватывая в свои ряды все большее число молодежи. Вот почему показ этих телефильмов имеет не только познавательное, но и воспитательное значение.

Глава LXXVII
Кому в СИЗО жить хорошо?

«От сумы да тюрьмы не зарекайся». Эта поговорка не случайно стала ходовой в нашем богатом на потрясения обществе. Мир за решеткой довелось познать многим. Только вот далеко не все соглашаются рассказать о своих впечатлениях. Постараемся возместить этот пробел.

Тюремная индустрия услуг

Большая часть поступающих из-за решетки жалоб касается неприемлемых условий содержания, отсутствия медицинской помощи и неоправданно жестокого обращения. Они обоснованны. Мало того. Переполненность камер, отсутствие индивидуальных спальных мест и нарушение санитарно-эпидемиологических норм ведут к распространению в тюрьмах туберкулеза и других опасных заболеваний.

Но это если у тебя нет денег. Состоятельный человек в состоянии и там организовать для себя сносные условия. Например, уже в конце 90-х годов в камерах появились телевизоры и мобильники. Последние в целях конспирации разбираются на части и в таком виде хранятся в камере. За решеткой существуют расценки на различные услуги. Так, перевод из общей камеры (где обычно спят в три смены до 100 человек) в более комфортное место стоит 200 долларов. Внеплановая передача – 50 долларов. За отдельную плату вам могут принести и спиртное, только оно здесь в 3–5 раз дороже, чем на воле. Поставка «наркоты» – 60–100 долларов.

Проблемы с сексуальными отношениями тоже решаемы – в среднем за 200 долларов зеку приведут в комнату свиданий подругу или проститутку. По рассказам арестантов, многие надзиратели вообще получают постоянную зарплату от «клиентов», доходящую до 500–700 долларов в месяц.

Часто запрещенные предметы попадают в СИЗО и через адвокатов. Их не обыскивают при входе, а поэтому не составляет труда принести подзащитному, например, мобильный телефон.

Чтобы заключенный мог скрасить тюремный быт, у него должны быть деньги. Их кладут родственники на специальный счет. Дальше все, как в телемагазине: заключенный делает заказ, и в течение суток ему доставляют товары. В магазине можно приобрести все: от икры и копченой колбасы до бумаги и ручек. Нет только алкоголя и сахара. По данным бухгалтерии СИЗО, некоторые подследственные тратят на продукты до 500 гривен в месяц. Стоимость незаконно пронесенного товара в 5–6 раз выше, чем на воле.

Не менее доходная отрасль тюремной индустрии услуг – организация свиданий. По закону заключенный имеет право на два свидания в месяц. Однако это устраивает не всех. Мало того, что свидание – это разговоры по телефону через стекло, так родственникам еще необходимо прийти в пять утра и отстоять огромную очередь. Это даже породило особый вид бизнеса: продажу своего места в очереди.

Впрочем, за серьезную сумму вам могут устроить свидание и в неформальной обстановке. Стоимость такой услуги зависит оттого, с кем именно вы намерены встретиться. Дешевле всего с родственниками, потому что это можно сделать и легально. Свидания с проституткой стоят очень дорого. «Неформальные» встречи проходят обычно в помещениях изолятора. Вам могут организовать встречу и в камере для длительных свиданий. Здесь имеется комната с двумя кроватями, душем и газовой плитой. Максимально разрешенная продолжительность свидания – трое суток. Порядок такой: после получения согласия от следователя родственник арестованного пишет заявление на имя начальника СИЗО, затем в кассу вносятся деньги – и комната в вашем распоряжении. Адвокаты говорят, что «на уговоры» следователя приходится порой тратить до 100 долларов, да еще нужно дождаться своей очереди.

В новейшей истории немало примеров, когда на тюремных нарах оказывались те, кто прежде считался неприкасаемым. По тюремным меркам условия их содержания впрямь могут показаться райскими: в каждой камере, рассчитанной не более, чем на четыре человека, есть ковровая дорожка, цветной телевизор, чистое постельное белье.

Холодильники (которые, как и телевизоры, спецзеки берут в аренду) забиты до отказа: тут тебе и фрукты, и йогурты, и колбасы. Все эти яства заключенные получают с воли (до 40 килограммов в месяц) или заказывают в тюремном магазинчике за безналичный расчет. При желании можно также (за отдельную плату) принять душ и даже сделать модельную стрижку.

В остальном жизнь «спецконтингента» в СИЗО ничем не отличается от обычной: в шесть часов утра – побудка, в десять – отбой. В обязанности каждого (независимо от статуса и звания) входит дежурство по камере с уборкой помещения и докладом о «текущей обстановке».

Дамы за решеткой

Сидят сейчас и многие представительницы прекрасного пола. К слову, женская преступность в Украине за последние 20 лет увеличилась более, чем в три раза. Правда, сидеть теперь в дамских изоляторах более комфортно, чем это было раньше. Самые ходовые статьи у женщин – кража, наркотики и «бытовуха» с жутким исходом. На сегодняшний день за «колючкой» томится около 40 тысяч «страдалиц». Зечек могло быть гораздо больше, если бы в нашей стране часто не объявлялись амнистии.

К своему новому положению женщины приспосабливаются быстрее мужчин. У них более гибкая психика, они меньше комплексуют, и за решеткой не так агрессивны. Лучше всего себя здесь чувствуют цыганки. Они держатся вместе и обустраивают свой быт в традиционном стиле.

У арестанток есть ряд особенностей, которые подметили специалисты. Например, немало сиделиц находятся в неволе за убийства. Принято считать, что совершение ими тяжких преступлений – скорее дело случая, чем хорошо продуманная акция. Но факты опровергают это: 67 % женщин совершают убийства, заранее наметив жертву. У мужчин же этот показатель составляет 47 %.

Принято считать, что чаще всего женщина идет на убийство из-за ревности. Однако на самом деле таких примеров всего 12 % из общего числа убийств. Большинство подобных преступлений происходят на почве ненависти и по конкретным поводам, далеко не всегда возникающим на почве неразделенной любви. Женщины-убийцы боятся зоны гораздо меньше, чем мужчины, так как рассчитывают, отбыв наказание, вернуться потом к мирной жизни. Это получается не всегда: у большинства отсидевших рвутся семейные узы.

Сегодня в колониях чаще всего встречаются женщины, совершившие экономические преступления. Речь идет не о продавщицах из сельских магазинов. Некоторые мошенницы имеют за спиной миллионы долларов навара. Перед «отсидкой» они успевают надежно спрятать прибыль и выходят на свободу завидными невестами.

За решеткой хорошо видно, как время изменило некогда слабый пол. Среди женщин можно встретить и «воров в законе», и предводительниц шаек, и даже опытных разбойников и грабителей. Криминальный бум последних лет заметно изменил многие понятия. Женщины наряду с мужчинами активно осваивают уголовный мир. На глазах рождаются все новые воровки, торговки наркотиками, домушницы. Есть даже угонщицы автомобилей. Не удивительно, что женские тюрьмы сегодня переполнены.

Глава LXXVIII
Причина – патология

В этой колонии нам приходилось наблюдать серийных убийц, чьи руки запачканы кровью десятков ни в чем не повинных людей. Большинство из них вступили на путь преступности ради наживы, но были и такие, что пришли в «отрицаловку» в силу своих типологических особенностей, склонности к жестокости, а порой и патологии секса. Так, некая гражданка С-ова не только грабила свои жертвы, но и производила с ними садистские акты – мучила и била, явно получая от этого наслаждение.

Отравленные минуты

«Каждая минута лагерной жизни – отравленная минута. Там много такого, что человек не должен знать, а если видел – лучше ему умереть…» Эти написанные более полувека назад строки автор Варлам Шаламов посвятил сталинским лагерям, где выдающийся российский прозаик провел большую часть своей жизни. Тот, кто хоть однажды был узником отечественного следственного изолятора, скажет: это про СИЗО. От тягот убогого тюремного быта основной контингент не спасают ни щедрые передачи с воли, ни доступные за деньги утехи. Так что лучший способ перенести тяготы переполненной тюрьмы – это просто не попадать туда.

Не так давно совместно со своим другом – режиссером Артемом Караджяном мы создали телефильм под названием «Вырванные страницы». Одна из его частей («Женская колония») посвящалась подопечным полковника внутренней службы Зборовской.

Это была образцовая, чистая, вымытая, с железной дисциплиной колония. Впервые в истории пенитенциарной системы в СССР здесь были организованы ясли, где содержались грудные, а также достигшие 3–4-летнего возраста дети. Воспитатели рассказывали, что они научились хорошо разбираться в психологических особенностях мам-зечек. Те, кто любит своего ребенка, часто приходят и навещают его. А есть и такие, которые, сдав ребенка в ясли, вообще к нему не наведываются, несмотря на то, что от спального корпуса до яслей не более 5 минут ходьбы. Такие «горе-мамы» по своей психологической особенности способны на разные преступления и жестокость.