Текст книги "«Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го"

Автор книги: Виктор Побережных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 15

Да, попал так попал! И не дернешься, вмиг шлепнут. Подойдя ближе, один из немцев залыбился еще сильнее. Форму разглядел, падла! Ну как я так лоханулся?! Черт, расслабился с прошлого «путешествия», кретин. Немцы, что-то между собой обсуждая, подошли ближе, и улыбчивый вдруг резко, без замаха, ткнул меня стволом своего МП прямо в солнечное сплетение. Упав на колени, я попытался вдохнуть, но следующий удар, уже в лицо сапогом, отправил меня в темноту.

Очнулся от холодной воды, хлынувшей в лицо. Захлебываясь, начал хватать воздух ртом, закашлявшись и отплевываясь. Открыв глаза, увидел над собой те же улыбающиеся рожи. Правда, к ним добавилось еще одно лицо. Худощавое, с тонкими нервными чертами лица. Именно такой тип лица называют породистым. Прямой, с легкой горбинкой нос, серые, почти стальные глаза. Жесткий, но не тяжелый подбородок и мягко очерченные губы с ироническими складочками. Темно-русые волосы слегка выбивались из-под пилотки. Арийский красавец, блин.

– Встать можьете? – вдруг спросил он по-русски с сильным акцентом. – Или вас добить, не мучая, и не трайтить свое времья?

С трудом, ворочаясь на превратившейся в грязь дороге, я все же поднялся. «Породистый» с легким прищуром наблюдал за моими мучениями и, дождавшись, когда я встану, продолжил:

– Итак, «товарищ», что делать московский лейтенант енкаведе в лесу?

– Гулял, – буркнул я и рухнул, корчась от боли в почках, в грязь.

– Неверньий ответ, – услышал я сквозь боль, – но ничьего. Времья у нас вперьеди мньего, вы ещье поймьете, что язик дан Богом чьеловьеку для разговора. Совсьем скоро ви будьете просийть менья выслушайт вас, а я подумайт – стоит ли?

Продолжая загибаться от боли, вдруг вспомнил я слова одного мужичка. Его в «лихие» девяностые прижали «братки», и спас его тогда сосед, «старый каторжанин». При разборках он, унижая своего противника, произнес фразу, после которой тот потерял голову от ярости и в итоге проиграл. Я и брякнул:

– Ты, мразь, можешь мне только на хрен нагадить, а потом языком генеральную уборку сделать!

Сначала он непонимающе смотрел на меня. Потом до него дошел смысл моих слов! Что-то громко крича по-немецки, стал с помощниками пинать меня со всей своей дури. Ударе на четвертом или пятом я перестал чувствовать боль. А потом перестал чувствовать что-либо вообще. Уже уходя в теплую темноту, подумал: «Хорошо, вот и закончилось все…»

Я уже не видел, как уставшие топтаться по мне немцы отошли в сторонку. Как, прикуривая сигарету, один из них осел на землю, как будто из него выдернули скелет. Как второй схватился за автомат и сразу рухнул, корчась от боли и заливая дорожную пыль своей кровью. Как «породистый» попытался юркнуть в лес, до которого долетела только его пилотка, сопровождаемая облаком из крови, частичек мозга и костей черепа.

Опять боль. Да что же такое! Неправильные немцы, которые неправильно меня забили. Я надеялся, что ВСЕ. Забьют, и конец. Не думаю, что на реальном допросе я продержался бы долго. А эти не профи из гестапо, их можно заставить потерять над собой контроль. Но не получилось. Ну что я за чудак на букву «М» такой! Дернулся бы на мосту, пристрелили, и делов-то? Так ведь нет. Бздехнул, дятел. Потом погеройствовать решил, герой, мля! И чего добился? Отпинать – отпинали, только теперь сбежать шансов просто море стало, ноль целых хрен десятых! Мало того, что все болит, чувствую, что обмочился в придачу. Видно, хорошо по почкам попало. Еще и тошнит жутко да качается все почему-то. Ветки надо мной, матерится кто-то рядом и немцам выпуклую часть спины порвать обещает. НЕ ПОНЯЛ?!! ЭТО КАК? ЭТО ГДЕ Я?! Тут меня тряхнуло, боль стала просто невыносимой, и я застонал. Передо мной появилось лицо красноармейца, чем-то напоминающее молодого Леонова.

– Товарищ лейтенант, очнулись? Потерпите, скоро остановимся и… – Голос и лицо стали отдаляться, и я снова отключился.

Пришел в себя я уже утром. Или вечером? Нет, все-таки утром. Пока думал об этом, стало гораздо светлее. Лежал я на ветках, укрытый чьей-то шинелью. Рядом похрапывало несколько бойцов. Я попытался приподняться, чтобы осмотреться получше, но спину пронзила такая боль, что я аж взвыл. Рядом кто-то зашевелился, и передо мной появилось уже знакомое лицо красноармейца.

– Товарищ лейтенант, очнулись? Попить хотите? – и он поднес к моему рту булькнувшую фляжку.

Сделав несколько глотков, я почувствовал себя немного лучше. Взглянув на добродушное лицо бойца, спросил:

– Где мы?

– За Деньгами мы находимся, тащ лейтенант.

– За какими деньгами? – охренел я настолько, что, забыв про боль, приподнялся. – Ты в своем уме, боец?

– Село так называется – Деньги. От Золотоноши двенадцать километров. Вот мы недалеко от него и находимся.

– Ф-фу. А я уж подумал, что с ума мир сошел. Кстати, кто вы и сколько?

– Четырнадцать человек, товарищ лейтенант. Мы из-под Чапаевки. Я и еще двое – артиллеристы, один танкист, остальные пехота. Старший у нас был, старшина Волков, из пехоты. Он сейчас с тремя бойцами в село пошел, продуктов добыть да обстановку узнать.

– А почему тогда был? – удивился я.

– Так вы же пришли в себя, – удивленно посмотрел на меня боец. – Значит, и командовать вам. А я – ефрейтор Золотинцев Андрей Никанорович, санинструктор, 209-й корпусной артиллерийский полк. И вот, товарищ лейтенант, это вам, – и положил мне на грудь кобуру и какие-то бумаги.

– Тут ваше удостоверение, мы у немцев забрали с их документами, и пистолет их старшего. Вашему-то конец пришел.

– Ну, спасибо, Андрей Никанорыч, а то я как голый без оружия.

Кривясь от боли, я достал из кобуры пистолет. Это оказался вальтер. Красивая машинка! Умеют все-таки немцы оружие делать.

– Слушай, ефрейтор, давай попробуем меня поднять, – попросил я его. – Не можете вы меня все время тащить.

– Давайте, товарищ лейтенант, только аккуратненько. Уж очень сильно вас избили. Мы когда подошли, подумали, что вас насмерть забили.

– Ладно, давай пробовать.

Было очень, очень больно, но гораздо лучше, чем я ожидал. Расхожусь. Вспомнилась родная армия, как схлестнулись после учебки с казахами, «державшими» полк. У нас тогда не «дедовщина» рулила, а «землячество». Почти так же я себя тогда чувствовал. Проковыляв в сторонку, справил малую нужду, внимательно следя за… процессом. Слава богу, крови не было! Значит, почки не отбиты. Подташнивать продолжает, но не слишком сильно. Значит, сотрясение не слишком серьезное. Вернувшись к лежанке, я прицепил на ремень кобуру с вальтером. С оружием начинаешь чувствовать себя человеком. Постепенно встали другие бойцы, посматривая в мою сторону. Ясненько. Нервирую я ребят. Лейтенант из органов – это серьезно. Я бы на их месте тоже нервничал. Ладно, надо знакомиться с бойцами и определяться с дальнейшими действиями. Если честно, то не хочу я сразу через линию фронта идти. Мне за моих поквитаться хочется. Только вот что я могу? Да ничего! Полуинвалид, мля! Придется засунуть свои хотелки и делать то, что должен, выходить отсюда как можно быстрее. А фрицам я еще попомню ребят! Кровью умоются, и не один раз! Ладно, нужно налаживать контакт с бойцами и уже потом определяться с будущим. Может, что-то нужное узнаю.

– Товарищи красноармейцы, давайте садитесь поближе, будем знакомиться. Но сначала – спасибо вам, братцы! Не забуду, что вы мне жизнь спасли. Если когда что-то понадобится, чем смогу – помогу. – Глянув на мужиков, заметил – расслабились бойцы, разговорились. Ну и хорошо. Контакт налаживается, дальше будет видно. Из рассказов бойцов картинка складывалась не очень хорошая. Немцы ворвались в Чапаевку неожиданно. Наши не успели оказать никакого серьезного сопротивления, как все было уже закончено. Да…овенько все получается, сейчас немцам раздолье, открытое пространство впереди. Ладно, не буду забивать себе голову, стратега из меня все равно не получится, дождусь отсутствующего старшины, тогда все и решу.

Минут через пятнадцать стало почти совсем светло, и наконец появился старшина с бойцами. Шли не с пустыми руками, значит, заморить червячка теперь есть чем. Старшина Волков оказался крепким мужиком лет тридцати пяти. По тому, как на нем сидела форма, по всем движениям, было ясно – кадровый. Насколько я знаю, часто именно такие старшины командовали взводами, а не лейтенанты. Если установлю контакт с ним, то будет совсем хорошо. Пока ели, заметил, что он постоянно посматривает в мою сторону. Поев и дождавшись, пока старшина тоже закончит «прием пищи», я предложил:

– Старшина, пойдем перекурим, если угостишь.

Понятливо улыбнувшись, он встал, а я, кряхтя, как старый дед, стал совершать процесс становления на ноги, отказавшись от предложенной помощи. Отойдя шагов на двадцать, сели на ствол упавшей березы, я взял у Волкова «беломорину», и мы дружно задымили. Сделав несколько затяжек, я, не глядя на него, сказал:

– Спасибо, старшина. Никогда не забуду этого, слово даю, – и только тогда взглянул на него. Встретившись взглядом, Волков минуту помолчал и ответил:

– Да не за что, тащ лейтенант. Мы сделали то, что и должны были делать. А можно вопрос?

– По глупости я попался им. А потом постарался сделать так, чтобы они меня на месте порешили. Нельзя мне к их спецам попадать, старшина, нельзя.

– Да не про это я спросить хотел. Мне интересно, что вы такого сказали их старшему, что он так озверел? – На лице старшины был неподдельный интерес.

Ну, я и рассказал ему. Ржали мы с ним вместе, только мне больно было, блин. Потом перешли к серьезному разговору:

– Думаю, старшина, выходить к нашим. У тебя карта есть?

– Есть, товарищ лейтенант, – и протянул мне планшетку: – Возьмите, я ее у мертвого майора-артиллериста взял.

Развернув карту и попросив Волкова показать, где мы находимся, я задумался. Получалось так, что я изначально выбрал неверный путь. Направляясь по этой стороне дороги, я выходил к безлесной местности, а без его прикрытия уйти шансов нет. Если верить карте, то нужно идти совсем в другую сторону, на северо-запад, и не слишком далеко от Днепра, а потом, обойдя Золотоношу, выдвигаться восточнее.

Обрисовав ситуацию старшине, спросил его мнения. Немного подумав, он согласился, но выдвинул пару идей:

– Товарищ лейтенант, видите этот мост? Немного ниже его нам было бы лучше всего пройти. Обойдя вот это и это село, мы выйдем к окраинам Золотоноши с запада. Заодно и обстановку узнаем. А потом, как вы и показали, тем путем, на Домантово и Дмитровку.

Посмотрев на предложенный старшиной маршрут, согласился, что так будет как минимум быстрее:

– Ладно, старшина, так и поступим, поднимай бойцов.

Пока я, морщась и кряхтя, добрел до полянки, старшина уже построил бойцов. Сообщив, что идем к нашим, но как «нормальные герои», т. е. в обход, я проверил вооружение отряда. Вполне прилично! Один ручной пулемет Дегтярева, с двумя целыми дисками, три ППД, восемь МП и четыре немецких Kar98. Гранат было 12 штук, четыре «феньки», остальные «толкушки». Патронов к карабинам и автоматам было предостаточно. Взяв себе один МП с шестью магазинами в двух подсумках, я скомандовал выдвигаться.

Неприятно понимать, что ты «самое слабое звено». Идти нормально я еще не мог, поэтому шли очень медленно. Радовало одно – с каждой минутой чувствовал себя все лучше. Видимо, мышцы, когда работают, быстрее в норму приходят. Только вот синяки все страшней становились, а левое ухо напоминало формой и размером хороший беляш. Через пару часов мы наконец вышли в район моста. Оставив большую часть бойцов глубже в лесу и назначив часовых, я, старшина и еще один боец выдвинулись к мосту.

Все-таки умеют немцы быстро наводить порядок! У моста с обеих сторон уже были устроены пулеметные гнезда, обложенные мешками с песком. А поближе к реке стояло две большие палатки. Насчитали мы семнадцать человек, включая старшего, то ли унтера, то ли фельдфебеля. По дороге одна за другой пылили машины и телеги с немцами. Очень много было санитарных машин, это доставляло мне особенную радость. Хорошенько все рассмотрев, мы решили возвращаться. В «лагере», от души поспорив, мы приняли план. Переходить дорогу решили немного подальше, в сумерках, а уж потом по той стороне дороги выдвинемся к реке. А пока приказал всем, кроме часовых, спать. Поднялись уже в сумерках, покушав, выдвинулись к дороге, и тут я растерялся. В сторону моста неторопливо пилил какой-то шикарный немецкий автомобиль в сопровождении двух мотоциклов и грузовика. Мама моя родная! Неужели мы пропустим какую-то «шишку» просто так? Посмотрел на старшину и понял: он думает о том же. Быстро распределив бойцов, мы приготовились «поприветствовать» немцев. Открыть огонь решили в момент, когда легковушка поравняется с пулеметным гнездом. Ну, еще чуть-чуть, и начнем!

Глава 16

Блин, ладони вспотели так, будто водой полили, и трясти начинает как ненормального. Приподняв голову, посмотрел на ту сторону моста и вздрогнул. Твою ж мать! С той стороны, из-за поворота, к мосту выходила пешая колонна людей, одетых в нашу форму. Пленных ведут! Да на… мне не нужна эта машина, пусть живет п…р! Повернувшись к старшине, показываю – отбой… И начинаю отползать в лес. Справа и слева слышен шорох, другие мужики тоже отползают, ну все, достаточно углубился. Поднявшись, быстро подхожу к старшине:

– Волков, хрен с ней, с машиной. Там наших ведут на запад, лучше их освободим. Сейчас быстро несетесь на два километра дальше по дороге и занимаете позицию. Я быстро не могу, поэтому поплетусь потихоньку. Если не успею, действуйте по обстановке. Все, выполняйте.

Старшина, кивнув, быстро исчез за деревьями вместе с бойцами, только ветки протрещали. А я, как старый дед, кряхтя и жалуясь на жизнь, поплелся за ними. Обидно было жутко! В своих мечтах я уже видел себя героем, который убил чуть ли не самого Гитлера. Обломитесь, товарищ лейтенант! От меня до дороги было не слишком большое расстояние, поэтому кое-какие звуки до меня доносились, и стало понятно – колонна пленных меня догнала. Идут почти с моей скоростью, может, немного быстрее. Черт, так к месту засады одновременно дойдем. Ну не могу я быстрей! Пока лежали у дороги, было нормально, почти ничего не болело. А как опять начал двигаться, хоть плачь! Как же качественно меня отмудохали те гады! Талантливые, падлы. Каратисты хреновы. О, пока ворчал, колонна меня обогнала, ну и хрен с ним. Мужики справятся.

Пока жаловался на судьбу, колонна дошла до места, я это не увидел – услышал. Несколько длинных очередей, пара коротких, и все. Проковыляв к дороге, увидел толпу человек в пятьдесят, рядом с которыми стоял Волков с остальными бойцами. Еще толком не выйдя на дорогу, я заорал:

– Какого хрена стоим?! Все с дороги! Туда! – И махнул рукой в нужную сторону: – Быстрее!

Ко мне подскочил Золотинцев с каким-то бойцом, и, подхватив под руки, быстро потащили за остальными. Километра через полтора остановились на небольшой полянке, и я, наконец, осмотрел освобожденных бойцов. Многие были ранены, избиты. Все были уставшими, но какими-то неестественно веселыми. Смех, шуточки, по-видимому, отходняк у всех начался. Подозвав Волкова, поинтересовался, как все прошло. Оказалось, очень просто. Немцев было всего шесть человек. Четверо с винтовками, двое с автоматами. Они даже вякнуть не успели, как перешли в разряд трупов. А потом я появился, вот и вся «операция». Ладно, спасли людей и сами никого не потеряли, только план наш менять придется. Хотя почему менять? Ни одному здравомыслящему немцу и в голову не сможет прийти, что мы перейдем реку рядом с мостом! Так что план сохраняется.

– Ясно. Значит, так. План менять не будем. Пойдем, как запланировали. Сейчас делаем вот что. Золотинцев пусть осмотрит людей, если нужно, окажет посильную помощь. Ты переписываешь всех освобожденных: имена, звания, из каких частей. На все даю полчаса. Успевай. И сразу выдвигаемся. И пусть кто-нибудь из бойцов покрепче будет рядом со мной. А то из меня ходок… – и я скрипнул зубами от злости.

– Ясно, товарищ лейтенант. Разрешите выполнять?

– Действуй, старшина, действуй.

Не через полчаса, но мы вышли и уже по темноте были у реки. До моста было метров триста, он скорее угадывался, чем был виден. Только огоньки возле палаток выдавали присутствие немцев да проходящая очередная колонна техники.

Да, переходить реку, даже небольшую, ночью и осенью… Бр-р-р. Мне не понравилось. Часа через три мы были в запланированном месте. Подыскав подходящую полянку, расположились на отдых. Старшина без напоминания назначил часовых и распределил дежурства. Сев с ним в сторонке, принялся изучать его записи. Всего освободили 47 человек, из них: рядовых – 40, сержантов – один и шесть человек оказались гражданскими. То-то мне их вид странным показался! Все рядовые были из одного стрелкового полка, а сержант – сбитый летчик. С тяжелыми ранениями нет никого, говорят, их немцы добили. Полностью здоровы 17 человек.

– Все ясно. Так, старшина, пригласи мне летчика, побеседую, а там видно будет.

Летчик оказался невысоким худощавым пареньком с огромным синяком под заплывшим правым глазом.

– Старший сержант Павлов, – доложился он, подойдя ко мне.

– Садись, сержант. Как зовут-то тебя, «сокол»?

– Олег, товарищ лейтенант, – вздохнув, ответил тот. – Да и какой из меня «сокол», без моего «лагга»?

– Давно из училища?

– Двадцатого июня в часть прибыл, а потом… Сами понимаете.

– Да уж, понимаю. Посмотри по карте, что можешь полезного рассказать?

– Позавчера наши были вот здесь и здесь. А как сейчас все обстоит, я и не знаю.

– Понятно. А как в плен попал? – Увидев, как переменился в лице «летун», поспешил его успокоить: – Не напрягайся ты так. Все нормально будет. Мне просто важно знать обстановку.

– Сопровождали «бомберов», должны они были переправу бомбить у Черкасс. Навалились «мессеры», а нас четверо против их двенадцати. Да и «лагги» наши… – он махнул рукой. – На высоте мы бы поборолись, а так!.. Но троих мы ссадили, а остальные нас. Прыгнул с парашютом, не успел отстегнуться, как получил прикладом в морду. Оказалось, сел прямо к немцам, а нам говорили, что здесь наши. Вот и все, товарищ лейтенант.

– Ладно, Олег, иди… – Да и что мне еще мог сообщить этот «летун»? Ничего.

Да, грехи мои тяжкие, что же делать? Блин, я ж теперь за всех этих людей отвечаю. Почему пропала уверенность в том, что я поступаю правильно? Делать все, как и планировали, или изменить планы? Нет, лучше буду идти согласно плану. Как будет, так и будет!

Огляделся. М-да, картина Репина «Приплыли». Толпа молодых мужиков, почти без оружия, без снаряжения. Пять шинелей на всех, а ведь осень. Благо сейчас не холодно и сухо. А что будет завтра? Так, нужно узнать обстановку, а поэтому:

– Старшина! Слушай сюда. Отбери ребят, нужно разведать обстановку и по возможности достать продукты. А то сам понимаешь, долго не протянем. Сам не ходи, не нужно. После ухода людей выставь секреты. Пусть понаблюдают. Да, пусть в городе толком осмотрятся, мало ли что. Времени на все про все не больше четырех часов. Не вернутся – мы уходим, а отсутствующие переходят в разряд изменников Родины, со всеми вытекающими… Если вопросов нет, то выполняй!

Через несколько минут увидел, как в лес ушли четверо бойцов, а немного погодя еще двое. Вот и ладненько. Теперь остается ждать и ближе к вечеру идти дальше.

Часа через три вернулась одна из групп. Это были бойцы, ходившие в село Ольхи, и ожидавший их в секрете. Пришли они не с пустыми руками, и это очень радовало. Подозвав к себе ходивших в село, я принялся за расспросы. Ситуация складывалась следующая. Немцев в селе нет. Так, заехали, набрали продуктов, прошлись по улицам, и все. Толком местные ничего не знали. Единственное, что они еще узнали, что по дороге от села Коробовка постоянно идут немецкие машины на Золотоношу. Так, значит, переходить дорогу нужно будет ближе к вечеру, когда движение ослабнет. Хорошо. Перекусим, дождемся посланных в город и будем выдвигаться. Позвав Волкова и «летуна», обсудили сложившуюся ситуацию, и они согласились с моим планом по дальнейшим действиям. Пока мы сидели в сторонке, бойцы позаботились о еде. Порция сала и хлеба, доставшаяся мне, была мизерная, но лучше что-то, чем вообще пустой желудок, а три порции отложили для отсутствующих ребят.

Решил немного подвигаться. Было больно, но если не делать резких движений, то вполне терпимо. Проблемы возникали, когда пытался двигаться быстрей – слишком сильно начинала болеть поясница. Блин, могло быть, конечно, и лучше. Но ведь могло и хуже оказаться, так что не буду гневить бога. Спасибо, что сохранил мою дурную голову!

Подсел к бойцам, которые над чем-то дружно похохатывали, и только стал вникать в суть веселья, как раздался сигнал тревоги – один из часовых заухал филином. На полянку выбежал один из бойцов, ходивших в город, и тот, которого оставляли в секрете. Найдя меня взглядом, «горожанин» подбежал ко мне и, задыхаясь, выпалил:

– Товарищ… лейтенант… Семен… падла… к немцам… утек… уходить… нужно!

Зло глянув на старшину, я скомандовал:

– Подъем, бойцы! Быстро выходим. Старшина, идем через дорогу прямо сейчас. Двух человек в передовой дозор, двоих в сторону города. В случае чего в бой не вступать! Сразу идти к отряду. Ясно? Если да, то выполнять!

Да, спешить в моем состоянии нелегко, но я старался. До дороги добрались быстро, на наше счастье, она пустовала, поэтому без проблем оказались на другой стороне. Неприятные минуты испытали только тогда, когда дорогу пересекали последние два бойца, которые прикрывали нас со стороны города. И то только потому, что послышался далекий гул моторов. Но, слава богу, обошлось! Уже двигаясь дальше, я подозвал бойца, вернувшегося из Золотоноши, чтобы он мне все рассказал. Из его рассказа получилось следующее.

Безгачев – такая фамилия была у предателя – и Тарасов без проблем вошли в город. Подойдя к одному из крайних домов, они постучались, и им открыл молодой парнишка. Тот накормил их и рассказал, что немцев в городе немного, что в здании городского отдела НКВД расположилась то ли полиция, то ли еще кто, но форма отличается от обычных солдат. Немцы никого не трогали, только расстреляли нескольких раненых милиционеров и военных, которых назвали комиссарами. С 10 вечера до 6 утра без специального разрешения по городу ходить нельзя, так комендант объявил. Еще сказал, что сильного боя в городе не было, только где дорога на Черкасск, там долго наши сопротивлялись, но их перебили. Обсудив новости, бойцы решили, что для полного прояснения им нужно самим лучше оглядеться на месте. Немного походили по городу, один раз видели трех немцев – патрульных. А потом Безгачев сказал, что сходит в туалет, и пропал. Не найдя его, Тарасов подумал, что тот просто дезертировал, и решил в одиночку посмотреть, что происходит в центре. Выйдя на площадь, он увидел большое здание с фашистским флагом, в которое заходит Безгачев. Тарасов сразу бросился назад. Вот и весь его рассказ, если убрать ругань и обвинения самого себя в близорукости. Поблагодарив разволновавшегося бойца и объяснив, что он ни в чем не виноват, а поступил абсолютно правильно, я задумался. А что будут делать немцы, не найдя нас на месте? А проверять донос, твари, они будут обязательно. Начнут ли они нами заниматься или плюнут, в надежде на то, что в другом месте нас перехватят? Но в любом случае они сообщат о нашей группе повыше. Наверняка их внимание привлечет и моя персона. Лейтенант НКВД из Москвы. Мало ли какой информацией я могу владеть? М-да. А ведь из-за меня они могут и постараться найти наш отряд. Черт, не было печали! Ну откуда берутся эти уроды, готовые продаваться врагам своей страны? Я бы мог его хоть как-то понять, если бы он сломался в лагере, но так просто… Не понимаю. Ладно, лирику побоку, нужно думать, что делать дальше, да и передохнуть пора. Объявил привал и, подозвав Волкова и «летуна», сел думать над картой. Как назло, вокруг было много сел и мало леса, а скоро и без карты останемся. Заканчивается она километров через десять. Но думай не думай, а что-то делать нужно. Заодно решил обговорить одну проблему.

– Товарищи, есть еще один момент. Я вам приказываю, в случае, если мое попадание в плен будет неизбежным, а я буду не в состоянии покончить с собой, вы будете должны меня застрелить. – Поглядев на их обалдевшие лица, я, горько усмехнувшись, продолжил: – Мне нельзя попасть в плен, вот здесь, – я постучал себя по лбу, – есть информация, которая ни в коем случае не должна попасть к фашистам. Вам все понятно? Ну, тогда я рассчитываю на вас.

– Товарищ лейтенант, если вас ранят, вас можно оставить в какой-нибудь деревне?

– Нет, Олег, если не будет возможности взять с собой, то добейте. Я не шучу, это именно приказ. Только вы это, меня сейчас не шлепните, а то решите, что меня прямо сейчас немцы возьмут.

Невесело посмеявшись, мы подняли бойцов и направились дальше. Судя по всему, идти нам предстояло много и долго.

Интерлюдия. Москва, Кремль,

1 октября 1941 г.

…никаких следов. – Закончив доклад, Берия закрыл папку.

– Значит, вы говорите, что нет никаких подтверждений того, что он у немцев? Но ведь нет и обратной уверенности, так? – Не дожидаясь ответа, Сталин продолжил: – Значит, и такую возможность мы не должны сбрасывать со счетов. Что ж, будем надеяться на лучшее. А вот по другому вопросу…