Текст книги "«Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го"

Автор книги: Виктор Побережных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 17

Блин, ну зачем тебе этот овраг? Ну не нужен он тебе! Фу-ух. Пронесло! Не спустился. Да, вот бы фриц охренел! Спускается в овраг, а там 60 обросших русских рыл! Вот бы веселуха была! Особенно если учесть то, что в ста метрах от облюбованного нами оврага остановилась немецкая танковая часть. Машин тридцать плюс грузовики с солдатами и бочками с горючкой. А ведь хотели только «передневать», идем-то по ночам в основном. Пришлось нам из леса от Днепра уходить в степи. Видимо, та тварь, что в Золотоноше к немцам ушла, что-то красивое им напела. Иначе зачем бы фрицы не меньше двух рот за нами послали? Хорошо, без собак, иначе бы не ушли. Пока драпали, все думал, как уйти? И решил – по-идиотски, в открытую степь! А что? Оторвались мы не слишком далеко, сел вокруг полно, черт его знает, что впереди быть может? А наш рывок в степь они вряд ли ожидают. Один или с ребятами старшины я бы ушел спокойно. Но с освобожденными… Слишком много людей при минимуме оружия, шансов почти нет. Вот и идем четвертый день по степи. Да еще погода напомнила, что уже октябрь. Холодина-а-а! Жуть. Все простыли, один боец, похоже, вообще воспаление легких заработал. Второй день несем. Успокаивает, что фронт все ближе. Похоже, день-два, и доберемся. Только собрались вчера выходить, как эти падлы железные понаехали. Не могли подальше встать, гады. Ладно, еще часик, и попробуем вылезти. Если останемся на месте, боюсь, совсем не дойдем. Последняя еда вчера кончилась, воды почти нет, да и холоднее становится, вон и снежинки иногда летают. А из-за этих и костер не разожжешь, отблески увидят. Ну почему, когда до цели всего ничего, начинаются проблемы? А нам еще линию фронта переходить. Поползу-ка я назад, надо поднимать всех, иначе точно замерзнем на хрен!

Оптимист я, блин. Один-два дня. Как же! Три дня добирались. Но добрались! А теперь странное ощущение – до немцев и до наших одинаковое расстояние, и одни и другие стреляют, причем по нам. А на душе – радость! Бред, но так оно и есть. Добрались, на свои задницы. Если бы не наш «сокол», то и стрельбы не было бы. Так этот «пернатый» ухитрился выстрелить, когда мы ползли по нейтралке! Щас лежим, наслаждаемся! Хорошо еще никого не задело, иначе бы я не знаю, что с Олегом бы сделал. Не сокол он, а дятел! Причем тот, который бетонные столбы с деревьями путает! Господи, пронеси, а? Тебе же не трудно. Нам осталось-то всего ничего, каких-то сто метров! Я же не наглею, редко обращаюсь. Помоги, ладно? Господь, похоже, слышит, потому что стреляют только из легкого, ни пушки, ни минометы не подключались. Ладно, поползем дальше, старшина уже рожи корчить устал, Джим Керри ты наш заросший. Блин, представляю, как мы выглядим сейчас. Вот особисты охренеют, пытаясь понять, и кто же это такие приползли? Черт, колени, локти и брюхо, по-моему, уже до мяса стер! Не-е-е. Доберусь, получу дюлей и больше никуда из кабинета! Ну это все на хрен! Пусть воюют и командуют те, кто умеет. Хотя даже я научился. Немного, но научился. Ага. Бруствер вижу. Так, где тут у меня белый клочок от белья был, вот он родненький! Ща увидят…

– Стой, стрелять буду!

– Не стреляй! Лежу спокойно. Я лейтенант госбезопасности Стасов с группой. Прорываемся из окружения от Золотоноши. Позови…

– Лежи, я сказал! – и в другую сторону: – Товарищ старшина! С той стороны ползли, чем-то белым машут. Говорят, от Золотоноши и что лейтенант госбезопасности с группой.

– Молодца, Петров. Щас разберемся, кто и откуда. Валеев, дуй к ротному, доложи, пусть пришлют людей.

Б…дь, скорей бы пришли. Холодно, и фрицы опять огонь усилили. О, идут наконец-то! Родные, побыстрее!

– Кто здесь? – негромко позвали хриплым, простуженным голосом.

– Лейтенант госбезопасности Стасов с группой.

– Сколько вас?

– Со мной 60 человек, но если не поторопитесь, станет меньше!

– Ну ты, юморист! – В голосе послышалась злость. – Слушай сюда! Щас по одному подползаете. Руки с имеющимся оружием вытягиваете над окопом. После разрешения спускаетесь. При малейшем неправильном движении все будете уничтожены. Понятно?

– Понятно, понятно.

– Ну раз понятно, то давай, первый…

Кое-как расстегнув ремень, обмотал им автомат и пополз. Только вытянул руки вперед, как оружие забрали, и сразу шепот: «В окоп».

Спустился и, не успев встать, оказался уткнутым в землю лицом и со связанными руками.

– Встать, не выпрямляться! – Рывок за связанные руки и толчок чем-то твердым в спину. – Вперед, голову не поднимать.

Сделал несколько шагов и услышал – «конвейер» заработал.

Через час я сидел в низком блиндаже на деревянном чурбачке, перед столом, накрытым куском брезента, за которым сидел плохо различимый человек. Освещался блиндаж неярко горящим светильником. Пламя постоянно колыхалось, и толком рассмотреть что-либо не получалось. На столе лежали мои немногие вещи. Автомат с подсумками, вальтер и планшетка, содержимое которой внимательно изучал неизвестный.

– Итак, вы назвали себя лейтенантом Стасовым, – наконец услышал я голос.

– Да. Удостоверение в нагрудном кармане гимнастерки. Ваши бойцы почему-то не обыскивали меня.

– Исаков, проверь.

Из-за спины вышел невысокий крепкий сержант, достал мое удостоверение и передал «дознавателю». Тот глянул внутрь, потом пулеметной очередью посыпались вопросы:

– Старший группы?

– Транеев.

– Медик группы?

– Олеся Богданович.

– Блондинка из поезда?

– Света.

– Любитель чтения?

– Николай Смирнов.

– Хорошо. Исаков, выведи задержанного на улицу. Да поаккуратнее, без грубости.

Эх, и все равно – хорошо. До своих добрался, теперь можно и расслабиться. Интересно, а где мои бойцы? Блин, как бы с ними чего не было. Сейчас со мной разберутся, нужно будет позаботиться. О, уже назад зовет. Быстренько же разобрались. Или нет?

– Да, похоже, вы именно лейтенант Стасов. Ответы на вопросы вы дали правильные, но, сами понимаете, пока вы под арестом. Я старший лейтенант Чешинский, начальник особого отдела 745-го стрелкового полка 141-й стрелковой дивизии. Сейчас за вами придут. Курите?

– Уже нет, товарищ старший лейтенант. Пообещал бросить, пока полз, – и невесело улыбнулся.

– Ясно. – Старлей взглянул на меня. – Исаков, сделай нам чайку.

Через пару минут я уже грел руки о кружку с горячим крепким чаем.

– Товарищ старший лейтенант, что с моими людьми? В планшете полный список, кто из какой части. Они мне жизнь спасли, не хочу, чтобы у ребят проблемы были, – и отхлебнул глоток сладкого до приторности чая.

– Не переживай, лейтенант, с ними все нормально будет, – особист махнул рукой. – Одно то, что они вместе с тобой выходили, говорит в их пользу. Так что зря волнуешься. Скажи одну вещь, лейтенант. Старшине Волкову и младшему лейтенанту Павлову ты действительно отдавал приказ в случае угрозы твоего пленения застрелить тебя?

– Да, товарищ старший лейтенант. – Я еще хлебнул чая. – Но это в случае, если я сам был бы не в состоянии это сделать. А что?

– Ничего, лейтенант. Молодец.

Тут открылась дверь блиндажа, и вошедший спросил у вскочившего особиста:

– Где он?

– Вот, товарищ майор.

Тот резко повернулся ко мне:

– Стасов?

– Так точно, – попытавшись вытянуться, ответил я и зашипел от боли, облив себя чаем.

– Собирайтесь. Чешинский, идешь с нами. Давайте быстрей, скоро светает.

М-да, Стасов-то я Стасов, но ни оружие, ни документы мне не вернули. Да и иду фактически под конвоем – два бойца с майором да Исаков со старлеем. Пока шли по окопам и ходам сообщения, заметил интересный момент. Немецкие окопы сделаны лучше, комфортнее для солдат. Тут идешь, месишь грязь на дне, а у них щиты деревянные, стены укреплены. Пока лезли ночью, насмотрелся. И ведь вроде наступают, а комфорт поддерживают такой, будто долго сидеть хотят, гады. Интересно, наши когда-нибудь научатся такому отношению к своим солдатам? Наверное, нет, увы. О, кажись, пришли. Поднявшись из последнего хода сообщения, мы обошли небольшой холм, и я увидел две стоящие машины: «полуторку» и «эмку». Усадили меня на заднее сиденье «эмки», «ласково» зажав плечами бойцов майора. Сам он сел впереди, и мы поехали. А «полуторка», со старлеем и еще несколькими бойцами, следом. Вот и начинается «романтика» общения со своими «коллегами». Скорей бы в Москву! Олеську увидеть.

Глава 18

Иногда я начинаю всерьез задумываться, а не зря ли меня спас старшина с бойцами? Может, было лучше для меня, если бы немцы тогда «затоптали»? Тогда бы не было этих изматывающих допросов, осмотров врачей, анализов и т. д. и т. п. Я уже не знаю, ни какое сегодня число, ни даже день или ночь на дворе. Круглые сутки яркий свет в камере, и никаких окон. Только лица «посетителей» меняются, а больше ничего. Сначала я злился, потом просто зверел, был момент, когда хотелось сдохнуть, а сейчас – безразличие и вяленькое любопытство. На сколько меня еще хватит? Сижу, гляжу на лоснящуюся рожу, задающую очередные идиотские вопросы, и думаю. А что мне будет, если я возьму и ткну его в глаз его же собственным карандашом? Только я собрался перейти от теории к практике, как из-за спины раздался голос:

– Капитан, оставьте нас.

Морда вскочила и убежала, а передо мной появилось лицо Лаврентия Павловича. Даже не сделав попытки встать, я тупо, без малейшего интереса, смотрел на него. Берия молча меня разглядывал, будто пытался найти во мне какие-то изменения, и то, что он видел, ему нравилось. Не представляю, как мой нынешний облик может понравиться, да еще наркому. Почти всесильному человеку. Не понимаю. Уйдя в свои мысли, я не сразу понял, что мне что-то говорят, но Лаврентий Павлович, видимо, прекрасно понимал мое состояние. Поэтому, заметив, что я «вернулся», он начал сначала:

– Все, Андрей Алексеевич, все. Закончились ваши мучения. Сейчас вас отвезут домой, пару деньков отдохнете, и за работу! К вам больше не имеется вопросов по последним событиям. Во многом вы поступали глупо, но в связи с тем, что главная цель – выйти из окружения – вами выполнена, то, получается, действовали глупо, но верно. И еще: я редко это говорю, но… я рад, что не ошибся в вас. Отдыхайте два дня, и на службу. Все.

Все так же молча я проводил его взглядом. И тут меня накрыло. Все!!! Закончилось! Ура!!! Вскочив со стула, я изобразил какой-то папуасский танец, который прервал вошедший Яша Зильберман. Улыбаясь в 72 зуба, тот обнял меня и проговорил:

– С возвращением, путешественник! Поехали домой!

Через двадцать минут я валялся в горячей ванне и кайфовал! Какое это наслаждение, лежать в горячей ванне и знать, что стоит из нее вылезти, ты переберешься в мягкую постель, с белыми простынями и теплым одеялом. Счастье – это так просто! Пахнуло холодом, и я открыл глаза – посмотреть, с чего бы это, и… Олеська! Когда безумие схлынуло, я обнаружил, что лежу в постели, а рядом, отвернувшись к стене, сладко посапывала моя «ведьмочка». Два следующих дня я был самым счастливым человеком на свете! Мы говорили и говорили, потом любили друг друга, и так снова и снова, просто безумие какое-то! Но все хорошее рано или поздно заканчивается. Закончились и два дня счастья.

Проснувшись утром, я обнаружил, что Олеся ушла. Вместо нее в комнату вошел Яша, с порога заявивший, что «лентяям пора собираться на службу».

– Слушай, Яш, а какое сегодня число? – поднимаясь, огорошил его я. – А то я «заблудился».

– Да, ну ты даешь, Андрюха! Сегодня среда, 20 октября. Если более точно, то, – он взглянул на часы, – шесть часов и пять минут утра. Давай быстрее.

– Куда торопиться-то в такую рань? Нам же всего ничего ехать!

– Нам за город ехать, Андрей, мне вчера приказали, чтобы мы к семи утра стояли у подъезда. Так что торопись.

По-быстрому сделав утренние дела, я остановился в затруднении. А где моя форма? В той, в которой я приехал домой, только в камеру и можно. Мои затруднения рассеял ехидный Зильберман:

– Уважаемый товарищ лейтенант! Как сотрудник аналитической группы, вы не могли бы заглянуть в шкаф? По неподтвержденным данным, обычно люди находят одежду именно в них.

– Гад, не мог сразу сказать, – обиженно проворчал я, глянув на довольную Яшину рожу.

– А зачем? Ты бы только видел свое озадаченное лицо… Это того стоило.

В шкафу действительно висела новенькая форма. Быстро одевшись и затянув ремень, я поправил кобуру и нарвался на ехидное замечание:

– А оружие сейчас под шинелью носят?

Вот гадство! Сейчас же осень! Твою мать, у меня совсем мозги поплыли? Наконец, полностью собравшись, мы вышли во двор. Пока машины не было, я спросил:

– Слушай, Яш, а куда Олеся исчезла?

– Да ее еще ночью вызвали. А зачем? Сам понимаешь, у нас о таких вещах не спрашивают.

Не успел я задать очередной вопрос, как во двор въехала черная «эмка».

Да, в городе холодно, но снега нет, а только выехали за пределы Москвы – получите. Не сугробы, конечно, но поля уже почти полностью белые. А в машине, скажем, свежо. Вернее, очень свежо! Печки у нее нет, что ли? А спрашивать неудобно. Кому хочется идиотом выглядеть? А вот о цели поездки…

– Яш, а куда едем-то?

– В Тулу, Андрей. Наши уже там, только мы с тобой «опаздуны».

– А на фига мы там нужны? – обалдел я. – Или у нас задача поменялась? Или там нашли что-то?

Подумав об этом, я аж задергался от волнения.

– Не-е-е. Не переживай. Просто руководство решило, что некоторые разработки обязательно должны быть показаны нам. Может, что-то посоветуем путного. – Он вздохнул и добавил: – Хотя что может посоветовать человек, который не в состоянии самостоятельно найти свою одежду? – и жизнерадостно заржал, глядя на мое обиженное лицо.

До Серпухова мы молчали. Не знаю, о чем думал Яша, но я задумался о будущем. Я надеялся, что к информации, полученной от меня, Сталин прислушается. Это произошло, но… опять это долбаное НО! Киевского «котла» не случилось, масса войск и техники сохранилась, но по тем обрывкам, которые я запомнил из разговоров с Олесей, дела у страны…овые. Не мне судить, лучше или хуже, чем в истории, которую я знаю, но пока плохо все. К Питеру немцы с финнами ломятся как оголтелые. На юге вообще слоеный пирог какой-то. Под Одессой у немцев ничего не выходит, немного южнее тоже не особо. Часть левого берега Днепра, в районе Днепропетровска и ниже, – у нас, а выше, к Киеву, – у немцев. Севернее – тоже полная неясность. Доедем, нужно обязательно у Яши все разузнать. Передохнув и покушав в Серпухове, до Тулы остановок уже не делали. Я думал, что будем заезжать в управление, но поехали напрямую на завод. Блин. При входе в Управление НКВД меньше проверяют документы, чем здесь! Нет, я понимаю – бдительность и т. д. Но реально достали. Коллеги называется. Одну форму носим, а смотрят, как на Гитлера. Обидно даже. Наконец-то проверки закончились и мы присоединились к остальной группе. Вот тут начались сюрпризы. Первым оказалась личность нового начальника группы – Мартынов! В первый момент я подумал, что у меня глюк! Но Александр Николаевич развеял это опасение – обнял меня так, что ребра затрещали! Вторым оказался улыбающийся Серега. Повернувшись назад, увидел довольную морду Зильбермана и… обиделся! Гад, сказать не мог!

…Что-то не то со мной происходит. Перепады настроения странные. Не прошли даром приключения? Похоже на то. Но хрен я кому скажу про это! Хватит с меня врачей, надолго хватит!

Все. Приходим в себя, а то Мартынов странно смотреть на меня стал.

– Александр Николаевич, за что вас к нам?

– Потом расскажу, – ухмыльнулся он. – Сейчас некогда, работать нужно. Пошли, покажем тебе кое-что, может, что-то умное скажешь.

– Да куда ему умное говорить? – влез Яша. – Он может…

– Старший лейтенант Зильберман! – Голос Мартынова зазвенел. – У вас работы мало? Бегом на свой участок!

Хлопнула дверь, а я, офигевший, смотрел на место, где только что стоял Яша. Да, силен Мартынов! Так быстро к порядку приучить этих «гениев» – это что-то!

Долго предаваться размышлениям мне не дали, и через десять минут мы вошли в большую длинную комнату. Большую часть комнаты занимал верстак, сделанный единым столом во всю немалую длину стены. А на верстаке лежало и стояло штук сорок единиц разного вида оружия. Глянув на Мартынова и поняв, что можно, я бросился к этому изобилию. Честное слово, не представляю мужчину, которому бы не нравилось оружие. А уж посмотреть что-то новенькое сам бог велел. Рассматривая то, что лежало на верстаке, я «потерялся». Ничего необычного или нового. Те же «светки», «тотошки», ППШ и многое другое. Ничего принципиально нового, кроме одного образца. Здоровенная дура, которую я принял за противотанковое ружье. Но, посмотрев поближе, понял, что больше это напоминает специальные снайперские винтовки конца XX века. Главным внешним отличием от противотанкового ружья был магазин. Здоровенная прямоугольная коробка, торчащая снизу. Приподняв «мини-пушку», заранее посочувствовал тем, кто будет таскать подобное. Явно больше двадцати килограммов! Зато если из такой попадешь, мало не покажется ничему и никому. Повернувшись к Мартынову, я спросил:

– Так зачем мы здесь нужны? Мягко говоря, я не спец по оружию, хоть и неровно дышу к таким штукам, – и похлопал ладонью по «пушке». – Да и остальные не гении оружейного дела. Мешаться под ногами у специалистов?

– Нет, Андрей, мешать никому не нужно. – Мартынов устало улыбнулся и продолжил: – Ваша задача – посмотреть несколько интересных «вещиц», в происхождении которых есть определенные сомнения. Основное заключение мы уже подготовили. Ждали только тебя. Я знаю, что ты не великий специалист, но может случиться так, что именно ты что-то объяснишь нам.

Пока мы разговаривали, два бойца занесли небольшой ящик, окрашенный в зеленый цвет, так любимый военными. Поставив ящик на верстак и козырнув Мартынову, они удалились. Открыв ящик, Александр Николаевич отошел в сторонку и жестом предложил мне посмотреть. Не скрывая любопытства, я заглянул в ящик и разочарованно оглянулся на командира. В ящике лежали обломок какой-то трубы, несколько гильз и большой пистолет. Или не пистолет? Взяв «пистолет – не пистолет» в руки, я более внимательно посмотрел на него. Что-то он мне напоминал, но что именно? Вытянув руку с непонятной штуковиной, я наконец-то сообразил. «Узи»! Елки-палки, настоящий «узи», знакомый мне только по компьютерным играм. Ни хрена себе дела! Положив автомат назад, я взял «трубу». Больше всего это походило на кусок от использованной «Мухи». В жизни я с ними не сталкивался, но по «ящику» и играм знаком. Да, интересно. Отложив трубу, я взял гильзы. А вот их я очень хорошо знаю. Обычные гильзы от «калаша». Немного «прихваченные» ржавчиной, но запах сгоревшего пороха еще чувствуется. Повернувшись к Мартынову, я спросил:

– Только это? А…

– Только это. Больше ничего. Ни людей, ни их следов. Можешь что-то пояснить по поводу находок?

– Могу, – и я начал рассказывать.

Глава 19

Мой рассказ много времени не занял. Да и что я мог рассказать? Что «узи» – израильское оружие, созданное Галилом? Что гранатомет – это крутая штука? Что АК – лучший автомат в мире по совокупности своих характеристик? Больше-то ничего и не мог. Лучше бы ППС скорей изобрели в Питере, толку больше, чем от моего рассказа. Так и сказал Мартынову. Как же много я услышал о себе нового! До киевских выражений Сергиенко было далеко, но тоже ничего, познавательно. Особенно мне понравился пассаж про то, что я «умею работать только головой, которая в штанах». Минут через пять Мартынов успокоился и уже нормальным голосом сказал:

– Сейчас выезжаем в Москву, по дороге вспоминаешь ВСЕ, что ты только слышал об оружии. По приезде на место садишься и все записываешь. После этого – добро пожаловать к врачам. Понял?

– Понял, товарищ майор! Скажите, а где все это нашли? Если не великий секрет, конечно.

– Секрет, как ты говоришь, именно великий, и, если бы посчитали нужным, место находки тебе сообщили бы. А раз нет, – он развел руками, – то нет. Ладно. Пошли в столовую, и на выезд. Пусть местное КБ само с ума сходит без нас.

В Москве, несмотря на уже позднее время, в оборот меня взяли крупный. Писать я не просто устал, за…лся! Хорошо еще то, что разрешили карандашом писать, а то этими перьями… Бр-р-р-р. Никогда не думал, что пером писать так трудно! Ну его подальше, я лучше карандашиком! Остальных всех отпустили, поэтому мне никто не мешал, только командир время от времени заглядывал. Проверял, наверное, пишу или ерундой занимаюсь. Исписав толстую пачку бумаги, направился к Мартынову. Он сидел в отдельном кабинете, через один от нашего. Ну и накурено же у него! Аж глаза режет! Поэтому, испросив разрешения, добавил и своего дыма. Интересно было наблюдать, как Мартынов читает мой «опус»: то хмыкнет, то недоверчиво глянет на меня. Понять бы еще, что его больше интересует. Наконец, когда я докуривал уже третью папиросу, Мартынов дочитал. Посидев пару минут с отсутствующим взглядом, он встряхнулся, как большой пес, и вздохнул:

– Ну что, готов к врачам? – Прищурившись, он ехидно усмехнулся.

– Готов – не готов… Идти-то нужно.

– Ну, тогда пошли. Тебя давно ждут.

После сегодняшнего врачей я люблю еще меньше! Нет. Не за «веки наливаются тяжестью». Это ерунда, я не помню, что и как спрашивали. А вот потом… Эти гады решили, что нужен комбинированный допрос. Вооружившись наговоренным и написанным мной, они устроили блиц-опрос. Ну откуда я могу знать характеристику зарядов к РПГ? Или марки сталей, из которых делались «калаши»? А ведь спрашивали так, будто всего лишь уточняют небольшие детали! И так больше четырех часов! Наконец, убедившись, что я больше ничего путного не скажу, меня отпустили. Через час, даже не раздеваясь, я рухнул на свою кровать и уснул, не долетев до подушки.

Интерлюдия. Москва, Лубянка,

ночь на 21 октября 1941 г., кабинет Л.П. Берия

– Значит, много полезного выяснили? – переспросил Берия у Мартынова. – Что говорят специалисты?

– Много – это не то слово, Лаврентий Павлович! – Мартынов в возбуждении заерзал на стуле. – Специалисты только начали знакомиться с бумагами, но уже чуть не пищат от восторга! Благодаря тому, что Стасов много читал, в голове у него море полезного. Вернее, у него там огромная свалка, в которой можно отыскать это полезное. Сам он этого не помнит, даже под гипнозом мы вытягиваем минимум нужной информации. Но когда предложили пройтись по ассоциациям… Это и дало основной эффект. Мы составили список лиц, которые либо сами создавали, либо были причастны к созданию лучших образцов оружия, и не только. В истории, которую знает Стасов, они благополучно дожили до конца войны, но в связи с тем, что ход военных действий значительно изменился, есть опасность их гибели. Поэтому предлагаю отозвать перечисленных лиц из армии и направить их в КБ. Помимо этого, составлен список наших и иностранных граждан, которые своими действиями в дальнейшем нанесут либо могут нанести вред Союзу ССР.

– Очень хорошо, Александр Николаевич, мне нравятся результаты вашей работы. А над вашими предложениями подумаю. По последним находкам есть что-то новое?

– Нет, Лаврентий Павлович, никаких новых находок не было. Интереса немцев к тому району не зафиксировано. Также не смогли вывести никаких закономерностей в проявлениях этих феноменов. Зарегистрированы только эти четыре проявления. Но мы продолжаем работать, возможно, что-то и прояснится. Пока же, – Мартынов развел руками, – недостаточно информации.

– Хорошо, товарищ Мартынов, – как только Берия перешел на официальный тон, Мартынов подобрался, – продолжайте работу.

– Разрешите идти? – Мартынов встал и вытянулся смирно.

– Идите майор, идите.

* * *

Проснулся я поздно. Голова трещала, как с глубочайшего похмелья. Блин, не проходят даром общения с медиками-мозговедами. Садисты, им бы так мучиться потом. И все же интересно, где взяли «узи» и остальное? Может, что-то пропустили коллеги, когда осматривали место находки? Сегодня же подойду к Мартынову, и не просто подойду, напишу служебную записку с обоснованием моего интереса. А обосновать я смогу. Ладно, с этим потом, а сейчас нужно себя в порядок привести, да и голова болеть перестает наконец-то! Через час, чувствуя себя полноценным человеком, я направился на службу.

Погода была мерзкая – ветер, непонятный то ли «густой» дождь, то ли жидкий снег, – неприятно. Людей на улице было мало. Да и кто в здравом рассудке, без крайней надобности, выйдет на улицу в такую погоду? Разве что извращенец какой-нибудь? Проходя мимо щита с закрепленными газетами, я мазнул по нему взглядом и встал как вкопанный. В первый момент подумал, что мне показалось. Подойдя ближе, перечитал. Нет. Все точно. Ай да товарищ Сталин! В очередной раз убедился, что этот лидер нашей страны достоин своей славы! На развороте «Правды» за 1 октября напечатан некролог Н.С. Хрущева. Судя по нему, «проклятые немецко-фашистские захватчики вырвали из жизни продолжателя дела Ленина – Сталина» и т. д. и т. п.

Да-а-а-а. А я, дурак, думал, арестуют и т. д. А решили-то по-умному. Зачем устраивать крупный процесс в такое время, людей нервировать? Погиб под авианалетом, и «вечная память». Красиво! И я теперь могу поспокойней быть. Только вот так и непонятно, кто стрелял в меня в Киеве? Сколько ни спрашивал, так и не прояснилось ничего. Вроде как и Никита ни при чем, а кто тогда? И зачем? Ладно, все равно разберутся, а товарищ Сталин – молодец! Красиво сделал!

Настроение начало карабкаться в гору, поэтому зашел в кабинет с довольной улыбкой. Настроение не испортил даже Яша, начавший что-то бубнить про время и работу. Получив у Мартынова свою порцию очередных донесений, уселся работать. М-да. Сплошная рутина. Ничего интересного, банальные доносы. Причем многие написаны так называемой «интеллигенцией». У работяг все просто: «Всем дали сапоги, мне не дали сапоги. Петров ругал Советскую власть, прошу дать мне сапоги». У «интелей» по-другому. Умно. Но суть та же. Только речь не о сапогах, а о квартирах, должностях. Читаю все это и вспоминаю борцов со «сталинским наследием». Дай им волю, так же закидывали бы доносами, только на тех, кто против демократии. Противно. Ладно, черт с ними! Лучше напишу «служебку» Мартынову. Испортив кучу бумаги, наконец «разродился» и побрел к начальству. Как ни странно, Александр Николаевич оказался на месте. Увидев мою физиономию, он с видимой радостью отложил огромную папку в сторону и, махнув рукой, заявил:

– Садись, спаситель. От этих бумаг уже не соображаю ничего, хоть отвлекусь немного. С чем пришел?

– Да вот, Александр Николаевич. Служебную записку принес, почитайте.

Взяв мое творение, Мартынов быстро просмотрел его. Потом перечитал более внимательно и задумчиво уставился на стол:

– Значит, ты считаешь, что специалисты, проводившие осмотр места последних находок, могли что-то упустить? На чем основаны твои предположения?

– Они не знали, что и как искать.

– Хм. А ты, значит, знаешь? – Он, прищурившись, посмотрел на меня. – Не преувеличиваешь ли свои навыки, лейтенант?

– Никак нет, товарищ майор. Я считаю, что в интересах дела мне необходимо побывать на месте обнаружения последних находок. Вполне может оказаться так, что я что-то найду. В любом случае вреда от этого не будет.

– Не получится посмотреть, не получится… – Мартынов прикрыл глаза. – Там уже немцы. Так что, сам понимать должен.

– Понимаю, товарищ майор. Разрешите идти?

– Иди, иди, Андрей.

Вернувшись к себе, я задумался. А была ли вообще возможность толком осмотреть все в районе находок? Как-то неуверенно говорил про это Мартынов. Да что уж теперь, от всех этих мыслей никакого толку все равно нет. Значит, будем перебирать бумажки дальше. Незаметно для себя стал насвистывать какую-то мелодию и с удивлением узнал «Энигму». М-да, нашел где и, главное, что исполнять. «Чингисхана» мне только не хватало. Но до чего же привязчивый мотив: «Москау, Москау, закидаем бомбами». Пропою, и в камеру. М-да. Сейчас бы с Олеськой в постельку, но «она выполняет свою работу там, где нужно». Интересно, а сейчас бриллианты продаются? Ведь «лучшие друзья». Твою мать! Идиот!

Залетаю в кабинет Мартынова и вижу откровенное охреневание начальства! Ради одного этого стоило так бежать!

– Товарищ майор, скажите, а мы алмазы уже добываем в Якутии?

– К-ка-какие алмазы?

– Вспомнил я, товарищ майор! В Якутии было открыто наличие алмазов. А еще в Архангельской области, в Приморском и Мезенском районах! Вот!

Мартынов посмотрел на меня, потом от души матюгнулся:

– Твою мать! Специалисты! Про что только не спрашивали, а про такое ни один чудак на букву «М» не сообразил! Садись! И молчи!

После этого он поднял трубку телефона, минутку подождал и произнес:

– Товарищ нарком, майор Мартынов. От Стасова поступила важная информация, прошу срочно принять нас. Слушаюсь, товарищ нарком! – и уже мне: – Пошли, быстро!

У Берия мы задержались ненадолго. Едва вникнув в суть дела, он сразу отправил нас в знакомый подвал, куда через полчаса примчались «мозговеды» и еще какие-то взъерошенные дяди и тети. И опять – «ваши веки наливаются»…