Текст книги "Файл №702. Молчание поросят"

Автор книги: Виктор Точинов

Соавторы: Павел Гросс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

6.

К утру грандиозная облава закончилась. Кроме полиции Форт-Тийч почти в полном составе, в ней принимали участие привлеченные силы: Скалли, Меллоу и еще несколько достаточно бодрых отставников, плюс около шестидесяти вооруженных добровольцев из местных жителей. Скалли удивлялась энергии шефа полиции, сумевшего мобилизовать свою маленькую армию, – при этом широко не оповещая население о чудовищном убийстве.

Нельзя сказать, что результаты рейда были совсем нулевые. В аэропорту была задержана парочка аферистов-гастролеров, давно числившихся в федеральном розыске; нашелся сбежавший два дня назад буль-терьер одного из членов муниципалитета; у одного из отправленных в госпиталь коммивояжеров эндоскопия обнаружила рак желудка в начальной стадии…

И – в дешевом мотеле, в номере, оплаченном на неделю вперед, – был найден Клинт Вильямс. Мертвый. Расчлененный. С головой, стоящей на столе. В рот была вставлена свернутая трубочкой страница из дневника. Рядом стояла статуэтка – розовый гипсовый поросенок, играющий на флейте…

Но главная дичь – Свинопас – избежала силков.

…Рассвет медленно пробивается сквозь клубы летящего снега. В кабинете трое – Скалли, Меллоу и Малиновски. У всех троих измотанный вид – всю ночь провели на ногах. Никто не высказывает вслух, но и так ясно: кавалерийская атака не удалась. Надо приступать к правильной осаде. Но времени на нее мало – может, сутки, а может, еще меньше. В любой момент какая-нибудь подвижка атмосферных фронтов может открыть вылет из города. И, чуть позже, – выезд.

– Вариантов не так много, – медленно рассуждает шеф полиции. – Мы могли пропустить Свинопаса по чистой случайности, – раз. Он может иметь знакомых среди местных жителей и жить у них, – два. Он мог купить лыжи и попробовать выбраться своим ходом, – три. При последнем варианте мы встретимся с мистером Свинопасом весной, когда сойдет снег.

Он загибает три пальца.

– Вы забываете четвертую возможность, – негромко говорит Скалли. – Свинопас – постоянный житель Форт-Тийч.

Малиновски тяжело смотрит на нее. И загибает четвертый палец.

– Четыре. – Он делает паузу, потом говорит подчеркнуто официально:

– Мистер Меллоу, изложите, пожалуйста, ваши соображения. Два убийства в одно Рождество – нечто принципиально новое.

Меллоу раздувается от гордости. Победно смотрит на подлеца-Малиновски и выдает заковыристую фразу, явно от кого-то слышанную:

– Налицо атипичная девиация модуса операнди.

Кулак шефа с маху опускается на стол. Малиновски шипит, мигом сбросив маску официальности:

– Говори американским языком, гребаный грызун! А то я вытащу на свет божий дело Барбары Ли – и вместо своей гребаной пенсии ты будешь шить наволочки в очень неуютном заведении! Пардон, мисс Скалли, за мой французский.

Неизвестно, чем провинился хомяк в деле Барбары Ли. Но перспектива заняться пошивом наволочек его явно пугает. Личико бледнеет, глазки бегают. Он говорит американским языком:

– В мотеле, с Вильямсом, – всё, как положено. Вы сами видели – ничего по комнате не разбросано. Все куски, все кишки – в трех тазах. Опять же поросенок… Причем в двадцати трех случаях – в двадцати трех, господа! – Свинопас действовал именно в мотелях. В дешевых, коммивояжерских, – они под Рождество всегда пустеют, почти все странствующие торговцы стремятся встретить праздник дома, и…

Скалли перебивает:

– Он двадцать три раза снимал номер в мотелях и его не нашли? Даже, черт возьми, не составили словесный портрет?

Она изумлена.

– Вы же слышали разговоры с портье и управляющим, – вздыхает Меллоу. – Он каждый раз так – присылает вместо себя других людей, чтобы снять номер. Каждый раз новых. Была версия, что это не сообщники, – случайные люди, попрошенные о небольшой услуге.

Ночью выяснилось – номер в мотеле, где больше суток пребывало расчлененное и частично съеденное тело Вильямса, – снял на явно вымышленное имя Пола Брауна молодой человек, лет девятнадцати-двадцати, не больше. Лицо его портье запомнил очень плохо – портрет, сделанный по описанию, напоминает некое усреднение нескольких десятков фотографий – ни одной характерной черты. Но молодого человека тоже ищут – активно и пока безуспешно.

– Как понимать эпизод с Френком Керти? – говорит шеф. – Не наелся? Сплошной ведь экспромт… Не засветился просто чудом.

Экспертиза выяснила – Френк был убит почти сразу, как вошел в дом, не успел даже снять наряд Санта-Клауса. Свинопас, надо понимать, вошел следом за ним (вместе с ним?), накинул веревку на шею… Но до смерти не задушил – расчленял еще живого. Узнав про это, Скалли подумала: если со Свинопасом посчастливиться столкнуться именно ей, предупреждение Миранды будет простое: восемь пуль из "зауэра" с близкой дистанции. Медленно и неторопливо.

– Не знаю, что это на него нашло, – отвечает хомяк, поразмыслив. – Никогда такого не было.

– Психоз прогрессирует, – констатирует Скалли.

– Тридцать лет не прогрессировал – и тут на тебе, – сомневается шеф.

Они еще какое-то время перебирают открывшиеся в деле моменты. Приходят к выводу: женщин и дряхлых старцев следует исключить априори. Справиться таким способом со здоровяком-студентом им было бы не под силу. Крепкий пожилой мужчина – единственный вариант.

Потом Малиновски резюмирует:

– Сейчас – всем отдохнуть. Поспать часа три. Ничего, думаю, пока не стрясется – ранним утром Санты по улицам не расхаживают. Потом – за работу. Мисс Скалли, ваша задача: продолжить изучение дневника. Особое внимание на две новых страницы. Любую, самую крохотную зацепочку, – в дело. А мы подготовим приманку для Свинопаса – пустим десяток переодетых Сантами людей по достаточно безлюдным местам. Если он продолжит охоту – может сработать. И – надо хоть из-под земли выкопать юношу из мотеля. Ладно хоть одну характерную его примету портье запомнил – при разговоре этот тип постоянно теребит мочку уха…

Лист (7

Машинописная расшифровка документа,

найденного на месте убийства

Эбрахама Дж. Грина

25.12.78 г.

(…(…пробовали отсечь голову складным ножом? Нелегкое занятие, смею вас заверить. Я трудился почти час; нащупывал там – среди кровавых лохмотьев – хребет и пытался вогнать лезвие точно между позвонками. Ну наконец-то! Увесистая свиная башка легла на стол. Я натянул на нее колпак, засунул между оскаленных зубов письмо. Мое письмо к Нашему Санте. Он прочтет, где бы он ни был, я точно знаю – он прочтет…

`Рукописная пометка в расшифровке: далее почерк меняется на неразборчивый.`

(…(…анта стоял возле супермаркета, держа в руках громадных размеров рекламный плакат, на котором было размашисто написано: "Счастливого Рождества! Супермаркет "Дин-Дин-Белл" приветствует посетителей и предлагает: искусственные елки, одежду Санта-Клаусов, мишуру, стеклянные шары различных размеров и расцветок. Кроме этого все, что может вам пригодиться для превосходного фейерверка! Добро пожаловать!"

(…(, захлопнул дверцу старого "бьюика" и решительно направился к входу в магазин. Странным было то, что Санта-Клауса, которого старик приметил еще утром, никто не сменил. А погода… Погода была по-настоящему Рождественской – с обильным снежком и морозцем – что (…(

– Не замерзли? – поинтересовался Мак, улыбнувшись.

Санта, не расслышав слов, сказанных стариком, только протяжно пробасил:

– Добро пожаловать!

Раздосадованный столь странным поведением главного Рождественского привратника, Мак чуть было на закричал ему на ухо: "Не замерзли, уважаемый Санта?", но вовремя спохватился, заметив остановившуюся на противоположной стороне коповскую патрульную машину.

– Холодно, – сверкнув глазами, произнес старик, – вы стоите и мерзнете…

– А что поделать? – Санта-Клаус потер перчаткой нос, – Рождество, а у меня трое оболту… (…(.

– А-а… Подрабатываете, значит?

Санта кивнул и, заметив приближающихся к супермаркету полицейских, заголосил пуще прежнего:

– Счастливого Рождества! Добро пожаловать!

(…(…лицейские подошли к Санте и старику вплотную, один (тот, который был выше ростом) справа, другой слева. Санта-Клаус случайно заметил, как у человека, подъехавшего к супермаркету на стареньком "бьюике" покраснело и перекосилось лицо.

– Добро пожаловать, господа полицейские!

Высокий коп хмуро улыбнулся и сказал:

– И тебе, Санта, счастливого Рождества.

Он внезапно перевел взгляд на старика.

– Простите, – полицейский осматривал Мака с головы до ног, – что-то я раньше не встречал вас в нашем городишке. Вы давно здесь?

Старик кивнул. Если честно, он был готов к такому повороту событий. Полицейские – особенный народ. Они как сторожевые собаки. И как это у них получается – видеть в виновном виновного? Впрочем, и не в виновном виновного тоже…

– Вчера… Вчера приехал, – и застрял. У моей "импалы" сдохло сцепление. Куда же бедному старику деваться?

– Х-хе, старику…

Полицейский, доселе не проронивший ни слова, спросил, стоя позади Мака:

– Ну, и где же ваша "импала"?

Мак заметил, что полицейский, стоящий позади него спокойный, хладнокровный и, возможно, корректный в отличие от напарника-крепыша, смотрящего сейчас ему прямо в глаза.

– В мастерской, у въезда в город.

За спиной у Мака захрустел снег. Второй полицейский, неторопливо обойдя старика, встал спиной к двери супермаркета.

– В мастерской?

– Да, в мастерской. Там два парня заправляют.

Полицейские переглянулись.

– О'кей.

Неожиданно для себя Мак почувствовал смущение, которое было довольно трудно преодолеть.

– А в чем, собственно, дело?

– Вы случайно не подвозили в наш городок коммивояжера?

Мак замер… Он смотрел на полицейских холодными, как лед глазами. Кровь потоком приливала к его лицу.

– Коммивояжера?…

– Да, мистер…

– Мак.

– Коммивояжера, мистер Мак.

– Нет, – произнес дрожащим голосом старик, – коммивояжера я не подвозил.

– Кхм-м, – прокашлялся Санта-Клаус, топчась на месте от холода. – Простите, конечно, это не мое дело, но кто этот коммивояжер?

– Вполне возможно – убийца. Серийный убийца!

– Ого-о!

– Это, Санта, не просто "ого!", а о-го-го! Вот ты стоишь здесь уже часа три.

– Три с половиной, если быть точным.

– Хорошо, пусть будет по-твоему – три с половиной. Скажи, не видел ли ты, случайно невысокого человека? Ему на вид около шестидесяти лет. Или немногим больше.

– Нет, я всех местных знаю, а из приезжих… – Санта прищурившись, посмотрел на Мака.

– Можно взглянуть на ваши, сэр, документы? – крепыш-полицейский вытянул в сторону Мака руку.

Старик невольно попятился назад, совершенно забыв о собственной безопасности. Кто бы мог подумать, что попасться можно так глупо. Так глупо, что это даже трудно себе представить.

– Можно взглянуть на ваши, сэр, документы? – повторил полицейский.

– П-пожал-л…

– Грэг, – второй полицейский похлопал напарника рукой по плечу, – ты спятил? Этому парню больше двадцати трех-двадцати четырех лет не дашь.

– Что из этого?

– А как же ориентировка, Грэг? – произнес с укором полицейский.

– Нда-а, – крепыш ухмыльнулся и опустил руку, – Рождество, Курт. Заработался.

`Рукописная пометка в расшифровке: далее почерк меняется на четкий и разборчивый.`

(…(…доверять Нашему Санте. После его появления в отряде с нами стали происходить совершенно необъяснимые вещи. Однажды, подбираясь к лагерю вьетконговцев, мы попали в засаду. Вероятно, кто-то предупредил желтопузых. Ловушка захлопнулась в тот момент, когда сержант отдал приказ о захвате лагеря. Большой Билл – парень из Техаса, так мы его звали – засаду заметил первым. (…(взяв огонь на себя, выскочил на небольшую полянку и обрушил на узкоглазых маломерков свинцовый ливень. Вьетнамиты, не ожидая такого натиска, через некоторое время отступили. Уже в лагере мы увидели, что куртка Билла превратилась в противомоскитную сетку. В решето, в дуршлаг. Его должны были убить раз пятьдесят или шестьдесят, но (…(На теле Большого Билла не было и царапины. Он, не веря в провидение, случайно посмотрел на Нашего Санту, который, сидя у обгоревшего дерева… молился. Так нам, по крайней мере, показалось. (…(…угой необъяснимый случай произошел во время минирования моста, переброшенного через речушку Хонгха. Этот мост находится в миле от деревеньки Пхе По, в которой располагался наш временный лагерь. Когда минирование закончилось, рядовой Блоук по халатности поджег бикфордов шнур. Такое иногда случается. Блоук накануне минирования перебрал виски, и к утру даже не успел протрезветь. А так как с людьми у нас было совсем худо, решено было взять и его. Дикая ситуация… Пятьдесят килограммов тротила, корявый скелет моста и мы, ошарашено взирающие на горящий шнур. Когда от огня до шашки осталось не больше пяти миллиметров, внезапно у "закладки" появился Наш Санта. Мы даже не смогли понять, как это произошло, ведь Санта остался в лагере. (…(улыбнулся, коснулся руками груди, несколько раз топнул ногой и глубокомысленно покивал. Через мгновение рядом с "закладкой" разверзлась (…(настил исчез. Наш Санта, глядя на нас, осторожно подтолкнул ногой к провалу туго связанные между собой тротиловые шашки. Гулкое эхо взрыва послышалось откуда-то снизу, и сержант (…(

7.

Несмотря на тысячи разделяющих собеседников миль, слышимость отличная, кажется, что Скиннер говорит из соседней комнаты. Но слова начальника не слишком радуют Скалли.

– Я прочитал твой свиток, Скалли, очень внимательно прочитал, – говорит задумчиво заместитель директора ФБР (она переслала ему по факсу страницы дневника, касающиеся вьетнамской войны). – Впечатление двойственное. С одной стороны некоторые реалии явно высосаны из пальца. Вспомни эпизод с минированием моста. Такого просто не бывает – нигде, ни с кем и никогда. Никто не минирует мост, просто положив на настил полцентнера взрывчатки (зачем, кстати, так много на деревянную конструкцию?). Тем более когда мост в собственном тылу. Любой хоть месяц прослуживший сержант укрепил бы заряд на опоре, и не стал бы пользоваться архаичным шнуром – протянул бы провод в замаскированный окоп на берегу, посадив туда пару постовых – на случай внезапной атаки вьетконговцев…

Скалли слушает внимательно. Скиннер сам прошел Вьетнам – и говорит со знанием дела.

– Да и эпизод с чудесным спасением нереален – даже если отбросить его чудесную составляющую. Там у них оставалось полсантиметра несгоревшего шнура, когда мину начали спихивать вниз. Значит, оставшееся время горения – половина секунды. Полсекунды до взрыва. Заряд пролетел бы вниз пару метров – и, рванув, отправил бы всю честную компанию к небесам. Ты представляешь, на что способно безоболочечное устройство в полцентнера тротилового эквивалента на таком расстоянии?

Скалли представляет, но вопрос риторический. И она молчит.

– И с датами путаница. В пятьдесят четвертом году нашей пехоты или десантников там не было. Даже бомбежки начались лишь в шестидесятом… А к тому Рождеству там были только лягушатники, но и они отводили войска – после подписания Женевского перемирия.

– Может, он служил у них? У французов, в Иностранном легионе.

– Не похоже, все реалии наши…

– В чем тогда двойственность вашего впечатления?

– Понимаешь, если бы парень хотел повернуть следствие на ложный – вьетнамский – путь, мог бы уж состряпать фальшивку потщательнее. Почитать книжки, газеты, уточнить даты. Людей воевавших расспросить, в конце концов… Тут что-то другое. А что – не пойму. Не просто фальшивка, не просто бредовые сны о войне, а… Не знаю, Скалли.

Вскоре разговор заканчивается. Меллоу, стоявший за стеклянной дверью и делающий Скалли отчаянные знаки, врывается внутрь.

– Что случилось?

– Быстрее мисс, быстрее! Третий!

– Санта-Клаус?

– Да, да! Недалеко, на Джеффесон-авеню! Шеф приказал прибыть немедленно!

Немедленно не получается. Полицейский внедорожник ползет еле-еле, колеса до половины вязнут в снегу, буксуют, цепи помогают мало. Скалли смотрит на часы. Почти полдень. Рановато Свинопас начал сегодня… Впрочем, покрывшая город белая муть маскирует ничуть не хуже ночной тьмы.

Ветер несколько стих, но снег, кажется, повалил еще гуще.

Не желая терять времени, Скалли вынимает из папки очередной листок. Читает.

Лист (14

Машинописная расшифровка документа,

найденного на месте убийства

Гордона М. Гордона

23.12.92 г.

…встречать "Оклахому". А вы знаете, что в штате Оклахома проводится ежегодно Прадник Свиней? Да-да! Сотни, тысячи, миллионы аппетитнейших свинок и боровков! Их измеряют и взвешивают, и награждают лучших, и в балаганах они показывают чудеса дрессировки, и публика просерает тысячи долларов, делая ставки на гонках свиных упряжек… А еще там свиней – жрут! Жрут!!! ЖРУТ!!! Вы не купите там, на этом празднике, говяжий бифштекс или баранье рагу, нет, сэр! Только свинина, свинина во всех видах! Сочная трефная свинина – обрезанным вход запрещен!

Я шел и мечтал об этих миллионах свинских окорочков. Хотя сейчас нам хватило бы одной свинки – маленькой шелудивой свинки, что зачастую шляются вокруг вьетнамитских хижин. Где они? Куда подевались?! Я хочу в Охлакому… Я хочу жрать… И мы с Нашим Сантой идем ждать "Оклахому"…

`Пометка: далее почерк меняется на неразборчивый.`

Мак не любил ждать. Ожидание для него было мучительным. Плюс ко всему, бессонная ночь, проведенная в заброшенном доме, после которой новый день начался с адской головной боли.

"Ожидание, – подумал он, – тягостное испытание даже для таких, как я!"

Озираешься, думашь-думаешь-думаешь и постоянно воображаешь, бог знает что. Самое страшное – жертва может не явиться на встречу. Или придет, но слишком поздно. Хотя, не придет или придет, но с опозданием – теперь почти одно и тоже. Но с другой стороны, что такое ожидание на самом деле? Дело-то не хитрое: сиди себе – жди, и ничего больше. Только эти мысли сейчас волновали Мака больше всего на свете. Барабаня пальцами по столу, он сидел за столиком в уютном кафе на центральной площади. Пил одну чашку кофе за другой и молча смотрел сквозь запотевшее стекло на улицу, где однородной массой сыпался мягкий снег. Прошли ровно сутки после того, как старик приехал в этот маленький городишко, находящийся на Севере Штатов. Городишко, как городишко – никаких достопримечательностей, кроме, пожалуй, того, что он появился много лет назад благодаря золотой лихорадке, сводившей с ума много лет назад тысячи искателей счастья. Городишко: пять улиц, вытянувшихся на две сотни метров с юга на восток, два магазинчика (в их числе супермаркет "Дин-Дин-Белл"), да единственное кафе, в котором, к слову будет сказано, умели готовить превосходный кофе. Не то, что в родном городе Мака… Кафе – невысокое строение с пожелтевшим фасадом. Старик заметил прикрепленную справа от входа табличку, с выгравированным на ней именем и фамилией первого владельца дома. Еще на табличке было написано: "Ковбой, привяжи своего скакуна и выпей виски!"…

– Гм-м, – услышал Мак, – вы меня здесь давно ждете?

Старик обернулся. Позади него стоял невысокий человек. Он держал в руках спортивную сумку.

– Нет-нет, не беспокойтесь, мисте-е…

– Грегори Пэк. А вас, простите, как зовут?

– Зовите меня просто Мак.

– Как скажите. Мак… Пусть будет Мак.

– Присаживайтесь, – старик показал на стул, стоящий с противоположной стороны стола, – в ногах правды нет.

– И то верно.

Грегори обошел стол, поставил сумку на пол и сел, не забыв перед этим снять пуховик.

– Замерзли?

– Что поделаешь. Ни один нормальный человек не откажется в канун Рождества заработать пару сотен. Так ведь?

Мак задумчиво кивнул и подозвал миловидную официантку.

– Грегори, вы, наверное, проголодались?

– Не то чтобы проголодался, но перекусить не откажусь.

Официантка протянула Пэку меню. Тот надел очки.

– А, может быть… Грегори, как вы смотрите на то, чтобы отведать гуся?

Пэк положил меню на стол и посмотрел поверх очков на своего нового знакомого.

– Нет, но…

– Никаких но! Я понимаю, вы человек семейный. А вот я, увы, – Мак вздохнул, – нет.

– Вы не женаты?

– Нет.

– Странно, в вашем возрасте не быть женатым…

Старик прищурился и, положив руки на стол, резюмировал:

– Я просто еще не нашел достойную спутницу жизни.

Официантка, услышав слова Мака, фыркнула.

– Что будете заказывать?

– Гуся, конечно же, Рождественского гуся.

– Хорошо, – официантка, достав из нагрудного карманчика блокнотик, что-то отметила в нем, – а к гусю?

– Виски, миссис. Я заметил табличку при входе в кафе. На ней написано: "Ковбой, привяжи своего скакуна и выпей виски!" Верно?

– Да!

– Вот и отлично, – старик покосился на Грегори, – принесите нам, пожалуйста, гуся и бутылочку виски.

– Содовую, лимонад?

– Содовую, пожалуй. И парочку салатиков. Грегори, вы будете салат?

Пэк молчаливо кивнул.

– Салат и содовую я принесу прямо сейчас, а гуся придется подождать.

– Не проблема… Подождем.

Официантка, улыбнувшись, ушла.

– Простите, Грегори, вы не будете против, если мы перейдем на ты?

– Нет, конечно.

– Грегори, скажи, так ты сможешь лично для меня провести небольшое представление?

– А какие у тебя условия? Знаешь ли, не смотря на то, что это небольшой городок – детей в нем насчитывается не меньше сотни.

– У-у! Значит, заказов у тебя, что у "Эйр-Америки"! Понимаю… Триста долларов за час. Пойдет?

Пэк задумался: "Обычное представление с вызовом Санта-Клауса на дом к ребенку стоит значительно дешевле. Сто долларов за час, плюс надбавка двадцать баксов за каждые дополнительные полчаса".

– Ну, так как? По рукам?

"Сколько может стоить "индивидуальный" Санта для взрослого"? – Грегори размышляя, не обращал никакого внимания на Мака. – Триста долларов… Так этот Мак – денежный мешок. Постой-постой… У него нет жены. В нашем городке он оказался по воле судьбы. Может быть… Такой возможности у меня больше не будет!"

`Пометка: далее почерк меняется на разборчивый.`

…мальчиков на центральной улице не так уж трудно было отыскать. Они, словно суетливые воробушки, денно и нощно клубились у кафе, которым заправлял Бе Бо – жирный боров, скотина из скотин, поганый вьетнамит…

– О-о, – Бе Бо с хитринкой покосился на меня, – ты ведь завтра улетаешь в Штаты?

Я отрешенно кивнул, так как был занят поиском каких-либо безделушек, которые по приезду в Айдахо можно было продать. Конечно, не весть какой, но все же капитал – на первое время должно хватить.

– Стив…

– Бе Бо, – я посмотрел на хозяина кафе и увидел, что его лицо приобрело какой-то странный оттенок, а на лбу выступили крупные капли пота, – займись своим делом. Мне недосуг сейчас с болтать с тобой.

Боров подтолкнул меня локтем и, давясь куском мяса, проговорил, чавкая:

– Вот ты завтра улетишь на родину и, знаешь…

– Бе Бо, я же тебе только что дал понять, что меня сейчас меньше всего на свете интересует выпивка.

– Гм-м, выпивка… А я вовсе и не о выпивке с тобой хотел поговорить.

– Тогда о чем, Бе Бо? Что ты мне можешь предложить интересного?

– Видишь во-о-он тех ребятишек?

Я нехотя повернул голову в сторону играющих под раскидистой кроной дерева детей.

– Ты, Мак, э-э-э… Никогда не пробовал…

Я не пробовал. Мать твою, я никогда ЭТОГО не пробовал!!! Это была свинка!!! Всего лишь свинка, невесть как уцелевшая в развалинах деревни! Непонятно как нами не замеченная!!!

– Заткнись!!! – заорал я на гнойного борова.

Мой кулак врезался в его харю. Бе Бо вломился в стойку. Сверху посыпались бутылки. Нормальные, как у людей, бутылки – но в них эта свинья наливала гнусную тростниковую сивуху. Или рисовую сивуху. И мы это пили. Травились и блевали. Пришел час расплаты.

Я бил и бил бутылкой по голове упавшего борова. Знаете, что самое смешное? Бе Бо СДОХ ДАВНО! ОЧЕНЬ ДАВНО! В его прогнивших вонючих мозгах копошились белые жирные мясные черви! А мы и не знали…

Потом я вышел на улицу. И удивился. Мальчишки куда-то исчезли. Зато откуда-то появилась стайка молодых поросят. Странно. Откуда они тут, чуть ли не в самом центре Сайгона? Зачем они тут и сейчас? Скажи, мой Санта, почему их не было тогда, когда мы с тобой с голоду глодали пальцы, ожидая "Оклахому"?