Текст книги "Файл №702. Молчание поросят"

Автор книги: Виктор Точинов

Соавторы: Павел Гросс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Павел Гросс, Виктор Точинов
Молчание поросят

(Рождественская сказка)

Из серии X-Files

1.

– Это кошмар моей жизни, – тоскливо говорит мистер Меллоу. – Тридцатилетний рождественский кошмар…

Скалли он кажется похожим на грустного хомяка – невысокий, кругленький, с надутыми щеками. Ей совсем не хочется узнавать подробности хомячьего рождественского кошмара. Но тетя Мергерит очень просила выслушать Меллоу. Хорошо. Она выслушает. Выслушает, распрощается, сядет в машину и отправится в Форт-Тийч за покупками. До Рождества осталось два дня…

– Я внимательно вас слушаю, мистер Меллоу, – вежливо говорит Скалли, думая: да не тяни же ты резину, переходи к делу.

– За тридцать лет – всего два Рождества дома, представляете? Это – третье! – Мистер хомяк к делу переходить явно не хочет.

– В чем проблема? Что случилось? – спрашивает Скалли, надеясь, что легкая нотка раздражения не прорывается в ее голосе.

– Наконец я вышел в отставку, всего месяц назад, – и что вы думаете? – все вернулось, все вернулось сюда, к нам, в Форт-Тийч, и этот подлец Малиновски говорит, что выслугу лет можно посчитать и так, и этак, и если я…

Логорея, мысленно ставит диагноз Скалли. И обрывает излияния Меллоу:

– Стоп! Или вы немедленно и коротко говорите мне, что стряслось в Форт-Тийч, или наша содержательная беседа на этом прервется. Итак, попробуем еще раз. В двух словах: что случилось?

От обиды мистер Меллоу надувается еще больше, и становится похож на хомяка, набившего в защечные мешки половину урожая зерновых в штате Оклахома. Но послушно, в двух словах, выпаливает:

– Пропал Санта-Клаус!

– Это, конечно, проблема, – соглашается Скалли. – Нельзя портить праздник детям. Но, может быть, удастся найти замену? Конечно, все профессиональные артисты давно нацепили бороды и натянули шубы, и у них расписан каждый час предстоящей недели – но, возможно, согласится помочь какой-нибудь талантливый любитель? Я, к сожалению, ничем помочь не могу. Знакомых, обладающих артистическими талантами, здесь у меня нет.

И она встает, собираясь распрощаться с представителем семейства грызунов.

– Вы не понимаете! – возмущается Меллоу. – Вы не понимаете! Вполне возможно – да я просто уверен, что так оно и есть! – Клинт Вильямс уже убит. И… и… и…

Он набирает полную грудь воздуха и возвещает:

– И съеден!!!

Спасибо вам, тетя Мергерит, мысленно благодарит Скалли. Пламенное вам мерси. Если это месть за то, что я, вопреки надеждам семьи, не стала врачом, – то слишком жестокая. Все равно психиатрия меня никогда не привлекала.

Она искоса смотрит на телефон, думает, что не знает номер местного психиатрического отделения… Ладно, достаточно набрать 9-1-1, а уж они разберутся.

Но спорить с маньяками не рекомендуется. И Скалли говорит мягко:

– Как я поняла, по вашему мнению некто, переодетый Санта-Клаусом, похитил малолетнего Клинта Вильямса? С целью… хм… совершить акт каннибализма?

Она старательно давит улыбку, представляя, как упряжка оленей с визгом тормозит у Северного полюса, как Санта протягивает своим эльфам трепыхающийся мешок, из которого доносится приглушенный детский плач, и говорит: "Зажарьте его с соусом натурель и картофелем фри, да поживее! Мне сегодня еще объехать семь тысяч девятьсот тринадцать адресов!"

– Вы опять ничего не поняли! – вопит хомяк. – Клинт Вильямс и есть Санта-Клаус!

И он пускается в сбивчивые объяснения, постоянно сползая мыслью на подлеца-Малиновски, грозящего рассчитать бедняге грызуну незаслуженно маленькую пенсию.

С трудом, но выясняется: мистер Меллоу служил в муниципальной полиции Форт-Тийч, затем перешел в полицию штата – продолжая курировать свой прежний округ; проработал там пятнадцать лет, потом снова вернулся на старое место службы… Нет, он не был великим сыщиком, каким-нибудь там ожиревшим Ниро Вульфом, Бог знает как строящим из ничего блестящие дедукции, но молчащим о них до тех пор, пока не в деле не образуется еще пара окровавленных трупов, нет, скорее он был кем-то вроде Арчи Гудвина – без устали работал ногами и говорил с людьми, но делал это хорошо, ведь кого попало в полицию штата не пригласят, не правда ли, мисс?

Скалли утвердительно кивает, думая: не знаю, как там у него с ногами, но языком мистер хомяк точно работает без устали. В таком методе есть свой плюс: ошалев от словесного бесконечного потока, какой-нибудь слабый нервами преступник может и признаться, лишь бы заставить замолчать мистера Меллоу. Если, конечно, работа в полиции штата не имела место лишь в воспаленном мозгу грызуна.

Меллоу продолжает: тридцать два года назад – он уже служил тогда в полиции штата – Форт-Тийч всколыхнуло кошмарное преступление. За несколько дней до Рождества исчез некто Сол Круз, средних лет спившийся актер (нет, нет, мисс, – всего лишь однофамилец!). Провинциальные театры к тому времени практически вымерли, ехать в Голливуд и мелькать в массовках Сол не хотел – и подрабатывал от случая к случаю, то изображая утыканного перьями вождя в каком-нибудь шоу, то просиживая целые дни к качестве живой рекламы в каком-нибудь магазине…

Скалли тоскливо слушает. Время идет, историю провинциального полицейского сменила история провинциального актера (не прекращаются и ритуальные плевки в адрес подлеца-Малиновски), а якобы съеденный Клинт Вильямс на горизонте безбрежного повествования пока не виден…

Но золотыми днями, продолжает Меллоу, для Круза было Рождество. Санта из него был что надо! Высокий, представительный, с солидным басом… И, что немаловажно, – твердо стоящий на ногах и не путающий адреса, сколько бы рюмочек и стаканчиков не поднесли родители получивших подарки малышей. От заказов не было отбою. Но 22 декабря 1969 года (я навсегда запомнил этот проклятый день, мисс, навсегда!) Сол Круз исчез. Жил он одиноко – тревогу забило агентство, засыпанное жалобами клиентов, чьи отпрыски так и не дождались Санты и его подарков. Полиция Форт-Тийч была неплохо знакома с Солом – в пьяном виде он был не дурак размять кулаки – и не встревожилась. Решили: кто-то из родителей поднес чересчур большой стакан, завтра Круз объявится в агентстве с похмельной головой и с набором самых фантастичных оправданий… Не объявился. Нашли его спустя три дня, в номере дешевого мотеля в Сан-Тересе, это, мисс…

Скалли торопливо заверяет, что знает, где это, – не хватало еще выслушивать и географический экскурс. Она действительно знает. Сан-Тереса – недалекий пригород Форт-Тийч, как и Парадиз, где живет тетя Мергерит…

Соломон Круз был убит, продолжает изливаться хомяк. Убит и зверски расчленен. Но самое кошмарное не это! Часть мяса была вырезана, тут же поджарена на электроплитке и съедена! Съедена, мисс!!! Не выброшена, не скормлена собаке – остались недоеденные куски со следами зубов. Человеческих зубов!!!

Это хорошо, невольно думает Скалли. Отличная улика. Любой прикус уникален, и послужит доказательством ничуть не хуже отпечатков пальцев. Потом спохватывается: да она уже начала всерьез раздумывать над преступлением тридцатилетней давности – причем, вполне возможно, над преступлением, выдуманным человеком, чьи мозги помутились от второсортных ужастиков. Еще не хватало!

– Естественно, такое громкое дело расследовала не только местная полиция, – печально говорит Меллоу. – Из ФБР прислали аж трех агентов, и полиция штата не осталась в стороне. Среди прочих, увязнувших в деле, был и я… Лучше бы я сломал тогда ногу или руку, честное слово! Три недели в гипсе – ничто по сравнению с тридцатилетним кошмаром! Знал бы – сломал бы специально, верите? Но я не знал… А подлец-Малиновски…

Скалли не выдерживает – резко спрашивает, какое отношение имеет давнее дело к событиям дня сегодняшнего.

Хомяк рассказывает – но медленно, в строгой последовательности. Расследование кошмарного убийства в 1969 году (вернее, мисс, уже в 70-м!) закончилось ничем – хотя все, как говорится, рыли носом землю. Все старались изо всех сил – и он, дурак, старался. Лучше бы он тогда запил на работе – верите, мисс? Но он старался, как последний придурок, – и обратил на себя внимание специального агента Лесли, руководившего расследованием со стороны ФБР. И когда ровно год спустя, на другом конце страны, во Флориде, был найден расчлененный и съеденный Санта-Клаус – вы понимаете, мисс? – ФБР (с подачи подлеца-Лесли, естественно) прислало запрос в полицию штата: прикомандировать к группе, расследующей флоридский кошмар, не кого-нибудь, а именно Меллоу… Он, идиот, даже обрадовался, – всю жизнь мечтал встретить Рождество в каком-нибудь экзотическом местечке, под пальмами, на берегу теплого моря… Он не знал, что все растянется на тридцать лет.

– Как я поняла, – говорит Скалли, – ровно раз в год, под рождество, в каком-нибудь городке Штатов убивают Санта-Клауса? Но статистике это не противоречит. Слишком много граждан США в эти дни надевают шубы и колпаки, вооружаются посохами и мешками. Кого-то из них могут убить с весьма большой вероятностью – но не со стопроцентной. Те два рождества, что вы провели дома, это вполне подтверждают. С чего ФБР решило, что здесь серия?

– Убить – да, – понуро соглашается Меллоу. – Каждый год – по разным причинам – гибнет куда больше одного Санта-Клауса. О, я стал большим знатоком в этом вопросе!

Тут он снова срывается на крик:

– Но их не пожирают!!! А эти – мои – поедались. Плюс кое-какие характерные детали, повторяющиеся из раза в раз. Прессе о них не сообщали, и кто-то, решивший сработать "под маньяка", знать о них не мог… Это один человек, мисс. Лет через пять-шесть я понял, что нам никогда не прихватить его на горячем, – удары он наносит, мотаясь по стране совершенно непредсказуемо. И с необычайным талантом заметает следы. Проклятый Лесли давно умер – лет ему тогда было немало. Но мое имя так и болталось где-то в ваших папках – и каждое Рождество с них сдували пыль! Выдергивали меня из полицейского управления штата, выдергивали из муниципальной полиции, где я вновь служил в последние годы… Наконец, я вышел в отставку, и вот, и вот…

– И маньяк вернулся в Форт-Тийч. Специально для того, чтобы испортить вам заслуженный отдых.

– Да! Вчера исчез Клинт Вильямс, подрабатывающий Санта-Клаусом. Он прекрасный семьянин, и в жизни даже не задерживался без предупреждения, жена тут же забила тревогу, а подлец-Малиновски…

– Труп обнаружили? – перебила Скалли.

– Нет, но я уверен, что…

Понятно, думает Скалли, не слушая дальше. Похоже, большая часть рассказанного – все же не бред. Но мозги мистера Меллоу явно поехали после всех этих ежегодных рождественских историй. Не факт, что Вильямс убит. Если человек до сих пор не срывался в штопор от жены и детей – это не значит, что не сорвется и дальше. Все когда-то бывает в первый раз. Мог встретить – прямо вот так, с мешком и посохом, – молоденькую мать-одиночку с обаятельнейшим дитем, и… – бывают такие истории, и не только в рождественских мелодрамах. А даже если и убит – вовсе не обязательно маньяком-людоедом. Мог элементарно попасть под колеса – вечером, в темноте. А водитель, не желая встречать Рождество за решеткой, огляделся по сторонам, спихнул труп в кювет, – и укатил. Зима в северо-западных штатах нынче снежная, ночью по дороге прошел снегоочиститель – и до апреля никто Клинта Вильямса не увидит. Но мистера хомяка в этом не убедишь, нечего и стараться.

– Чем же я могу вам помочь, мистер Меллоу? Я сейчас в отпуске, никаких официальных полномочий не имею, людей и местность здесь не знаю… Да и потом – пока не обнаружен труп Вильямса, говорить о каком-либо расследовании преждевременно. Даже в Федеральное бюро по розыску исчезнувших обращаться пока рано.

Меллоу обрадованно раскрывает портфель – пухлый, вполне гармонирующий с внешностью своего владельца. Извлекает потрепанную папку на тесемках. Кладет ее на стол. И говорит отчего-то шепотом:

– У Свинопаса – такое прозвище получил маньяк – есть любопытная манера. После убийства в рот своей жертве он вкладывает свернутый в трубочку листок бумаги. Исписанный листок. Судя по всему, листки вырваны из одной и той же тетради – такой вот большой, вроде конторской книги. – Хомяк разводит лапки, демонстрируя размер не то книги, не то тетради. – Это дневник, или что-то вроде него, – весьма шизофреническое сочинение. Причем листы тридцать лет вырывались по одному – не подряд, наугад, без всякой системы… Они – здесь.

Скалли представляет разглаженные бумажки, все в засохшей крови и слюне… Брезгливо отодвигается от папки. Хомяк успокаивает:

– Нет, нет, это не оригиналы – фотокопии плюс машинописные расшифровки, у Свинопаса порой не слишком разборчивый почерк. Психологи ФБР не раз работали с дневником, воссоздавая портрет преступника. Результат, что характерно, каждый раз получался иной. И ничему их упражнения не помогли. А миссис Треверс как раз позавчера рассказала мне, что вы…

Язык мой – враг мой, обреченно думает Скалли. Дернул меня черт заспорить тогда с шестнадцатилетней кузиной Гретой о том самом фильме про доктора Лектора, и обвинить сценаристов в полном незнании реалий, и привести пару случаев из собственной практики (опуская, само собой, слишком кровавые подробности)… Тетя Мергерит – она же миссис Треверс, младшая сестра покойного Билла Скалли, – все слышала. И вот вам пожалуйста – все растрепала хомяку-Меллоу…

Тетушка старше Скалли всего на семь лет – и мысли племянницы о ней лишены особой родственной почтительности.

– Я всего лишь хочу, чтобы вы прочитали эти материалы и высказали свое компетентное мнение. С этой – самой полной версией – никто еще толком не работал. По-моему, в ФБР уже просто ждут, когда Свинопас наконец умрет, лет ему должно быть немало…

Ладно хоть Меллоу не настаивает, чтобы Скалли начала рыскать по кустам и рыться в сугробах, разыскивая Клинта Вильямса. Она соглашается – и вскоре мистер хомяк покидает гостиную дома Треверсов, оставив папку.

А чуть погодя Скалли отправляется наконец за рождественскими покупками. Папку берет с собой. Не хватало еще, чтобы кто-то из малолетних кузенов наткнулся на это чтиво. Кладет дневник людоеда на заднее сидение – и вскоре благополучно о нем забывает.

На улице падает снег – мелкий и редкий.

2.

Очень хитро придумана эта вещь – кредитная карточка, – думает Скалли, совершая уже третий рейс на автостоянку с грудой покупок. Заднее сидение принадлежащего тете Мергерит «шевроле» заполнено многочисленными свертками, пакетами и коробками.

Тратить деньги психологически куда легче, продолжает она свои размышления, когда не видишь пустеющего на глазах бумажника. Однако, пожалуй, хватит. Никто не забыт и ничто не забыто. Пора обратно.

Снег за время ее вдумчивого прочесывания трех этажей "Форт-Тийч-Шопуэлл" пошел гуще – пришлось включить дворники и ехать осторожней, внимательно вглядываясь в белую муть. Сквозь снежную пелену часто проглядывают красные шубы и красные колпаки – Санта-Клаусы спешат по своим многочисленным адресам. Скалли поневоле вспоминает рассказ Меллоу. И вновь ругает тетушку за этакий рождественский подарочек.

Когда она подъезжает к особнячку родственников, видимость падает чуть ли не до нуля. Вовремя вернулась, думает Скалли. И размышляет, как бы проделать все рейсы с покупками с наименьшим ущербом для прически – из гаража Треверсов нет прямого хода в дом. Может, стоит сначала сходить в свою комнату и надеть что-либо на голову? Решает, что не стоит, подгоняет "шевроле" как можно ближе к входу в дом, выходит, начинает собирать подарки с заднего сидения…

– Вам помочь? – раздается густой призрачный бас.

Кажется – раздается ниоткуда, словно помощь Скалли предлагает густая снеговая туча. От неожиданности она (Скалли, не туча) роняет подарок Сэмми-младшему – CD-новинку "Разбомби Хусейна".

"Хусейн" ныряет в глубокий сугроб.

– Извините, я напугал вас, мисс Скалли… – рокочет бас. Теперь в нем слышно нечто театральное, наигранное, словно на самом деле у говорящего несколько более высокий голос.

Скалли оборачивается. Перед ней Санта-Клаус. Он же святой Николай, он же Пер-Ноэль, он же Дед Мороз – в разных уголках Земли этого седобородого старца зовут по-разному.

Санта тянет себя за густую бороду – она вместе с роскошнейшими усами оттягивается на резинке и перемещается на шею, на манер детского слюнявчика. Скалли узнает Фреда Керти – двадцатитрехлетнего студента, соседа Треверсов. Дома их стоят совсем рядом, отношения между соседями прекрасные, скорее их можно назвать друзьями, но… Но Скалли отчего-то подозревает, что в последнюю неделю – после ее приезда к родне – Фред начал бывать у Треверсов гораздо чаще. И все больше интересуется их гостьей. Она предпочитает делать вид, что ничего не замечает, благо ни до чего конкретного дело пока не дошло, – хотя юноша весьма приятен в общении…

…Извинения приняты, Скалли и Фред вместе роются в сугробе в поисках "Хусейна". Но хитрый диктатор исчез, как в воду канул. Однако ФБР и не таких в конце концов вылавливало. И агент Дейна Скалли с торжеством извлекает диск – совсем, казалось бы, не оттуда, куда он упал. Все в порядке, герметичная упаковка не повреждена.

Потом они складывают подарки в огромный, но теперь опустевший мешок Фреда – парень только что окончил трехчасовой рейд по клиентам.

– Что это у вас? – интересуется он, увидев лежащую под грудой подарков папку.

Скалли торопливо забирает ее.

– Так, опус одного начинающего графомана, – небрежно говорит она.

Фреда такие вещи не интересуют – он уверенной поступью движется к диплому инженера-компьютерщика.

Через пару минут "шевроле" водворен в гараж, подарки – в комнату Скалли. Она угощает Фреда чаем – он не отказывается, хотя угощали его сегодня предостаточно. Болтают ни о чем – Фред рассказывает о разных смешных случаях из своей практики Санта-Клауса – он уже третьи каникулы подрабатывает в этой роли. В речь его вплетены тонкие, почти незаметные посылы в сторону Скалли – если напечатать фразы на бумаге, никто ничего не поймет и не заметит, но любая женщина чувствует такие вещи безошибочно. Она не реагирует – незачем сбивать мальчика с пути истинного, у него вокруг достаточно сверстниц-студенточек, готовых хоть на брак законный, хоть на брак "пробный", хоть на секс без всякого брака…

Разумом Скалли понимает все именно так – трезво и холодно – но внутри кто-то маленький настойчиво подает голос: не всегда самое разумное бывает самым лучшим! В конце концов подарок Фреду она не купила – совсем вылетело из головы – а никого из Треверсов еще часа два не будет… Скалли не прислушивается к тонкому внутреннему голоску – но он все громче, все настойчивей…

Вдруг она вспоминает про Свинопаса. Скалли думает с облегчением: если Меллоу вдруг прав (он, конечно, не прав, но всё же) и Свинопас вернулся в точку старта своего кровавого марафона, и исчезновение Вильямса – его рук и зубов дело – хорошо, что Фреду ничего не грозит. Ежегодная норма выполнена, и маньяк наверняка сейчас увеличивает число миль между собой и Форт-Тийч…

Наконец Фред – с явной неохотой – поднимается. Вечером у него еще одна трехчасовая смена – он хочет отдохнуть пару часов.

Скалли провожает его до двери, видит сквозь стекло, как медленно исчезает, тает в непроглядном белом мареве фигура парня. Последним исчезает красное пятно шубы.

Ей вдруг хочется распахнуть дверь, и крикнуть, и вернуть его, и сделать свой рождественский подарок, в конце концов оба взрослые свободные люди… Смотрит на часы – через час вернутся Треверсы-младшие… А вдруг в честь последнего дня учебы их отпустят пораньше?

Рассудительная часть натуры тут же берет верх.

Скалли не распахивает дверь.

Не зовет Фреда.

Вместо этого она возвращается в свою комнату, открывает папку Меллоу, начинает читать…

Потом очень долго она не сможет простить себе, что не поддалась минутному порыву.

Лист (1

Машинописная расшифровка документа,

найденного на месте убийства

Соломона А. Т. Круза

22.12.69 г.

(Рукописная пометка на обороте писта (1: орфография Свинопаса частично исправлена, пунктуация оригинала в основном сохранена; (…(– обозначены фрагменты текста, утраченные в результате неаккуратного изъятия листов из тетради; (…(– нечитаемые фрагменты; (?) – слова, расшифрованные с большей или меньшей долей вероятности.)

(…(…умерки (?) застали меня у заброшенного двухэтажного дома, половина которого была разбита, обрушившиеся стены громоздились до середины пустыря. Справа от дома, под деревом лежали перекрещенные, словно чудовищные надолбы, бревна…

`Рукописная пометка в расшифровке: далее почерк меняется на неудобочитаемый!`

Мак осторожно забрался в квартиру, находящуюся на первом этаже. Одна из комнат, похоже, была обжитой. Вероятно, это место было выбрано бродяжками с наступлением первых холодов. Было выбрано, как временное пристанище, (…(так и осталось их вотчиной. До весны. (…(бы ничего, но выбитые в окнах стекла, сквозь которые в комнату мощными потоками врывался колючий декабрьский ветер, представились Маку хотя и небольшим, но препятствием. Впрочем, разве пустые глазницы окон можно было считать препятствием? Конечно, нет.

(…(осмотрелся. Здесь, кроме гнилого тряпья и груды пустых жестяных банок, были две кровати, платяной шкаф без одной дверцы, на полу валялись брошенные в спешке черные целлофановые мешки, в которые обычно (…(мертвецов. Измученный (…(по ночному городу Мак присел на корточки, и долго сидел не шевелясь, прислушиваясь к доносившимся снаружи скрежету и громыханию кровли. Утробно, натужно проревел в стороне автострады запоздалый грузовик. До дороги от дома было всего ничего – пара сотен метров – рукой подать. Мак встал и, подойдя к одной из кроватей, ударил по ней ногой (?). Потом еще и еще раз. Еще и еще. Стальной скелет кровати после нескольких ударов со скрипом развалился на несколько частей.

– Долг, – старик поднял каркас, обтянутый стальной сеткой, – прежде всего! Долг и ничего больше!

Он, подтащив к окну каркас, поднял его и нацепил на ржавые крюки, торчащие из стены на уровне двух или немногим более, метров.

– Гм-м, – (…(отойдя назад, присмотрелся, – теперь другое дело. И мешки… Тьфу ты, дьявол!

После того, как окно было задрапировано мешками, в комнате стало тихо. Может быть, впервые за несколько лет. Мак, наконец, смог стряхнуть (?) оцепенение ужаса, навалившееся на него в ту минуту, когда он увидел у дверей супермаркета Санта-Клауса. Большого, с густой бородой и такими же густыми бровями, припорошенными искусственным инеем.

…Сумерки тем временем наполнили заброшенную квартиру в сером смутном декабрьском свете. Мак разглядел прикрепленную к стене фотографию – большую елку, украшенную разноцветными игрушками.

(…(фотографию маленького мальчика, держащего в руках коробку с голубой лентой, завязанной красивым бантом – рождественский подарок. За полуоткрытой (…(увидел едва различимые в густом сумраке расплывчатые очертания темной фигуры, застывшей у обшарпанной стены в неподвижности. Мак, замерев, следил, но человек (или еще кто) за дверью не двигался, не подавал признаков жизни.

– Э-эй, – старик пригнулся, – кто ты?!…

(…(…окончательно сгустившейся тьме за дверью жалобно замяукала кошка.

– Тьфу, тварь!

(…(кошка мяукнула еще несколько раз, с нечеловеческой (?) тоской. А, быть может, с мольбой о помощи (?).

(…(переждал с минуту и только потом осторожно встал с кровати и направился в сторону двери. Силуэт за дверью не пошевелился. Старик, когда от него до двери осталось не больше полутора (…(, остановился, вглядываясь во тьму.

– Надо же, – Мак плюнул и яростно выругался, – старый дурак. Как ты мог?

(…(Рядом с силуэтом он заметил еще один, но посветлее. Сомнения сошли на нет после того, как взгляд старика выхватил над вторым силуэтом небольшую полочку.

– Это же просто вешалка. Дурацкая, как и ты сам, вешалка. Старею! Ста-ре-ю… ста-ре-ю!

Прямо за дверью, у неглубокой ниши действительно (…(вешалка, c висящими на ней – (…(изъеденным молью пальто и плащом.

– Дурак, – Мак протиснулся за дверь и коснулся рукой пальто, – ну-у и дурак!

Кошка была заперта на кухне… Старик, услышав жалобное мяуканье, ощупью нашел и открыл дверь. Стремительная серая тень тут же метнулась с быстротой молнии мимо Мака, к окну и… исчезла.

– Кхе-хм-м… – Мак осторожно шел по кухне, ощупывая обеими руками невидимые предметы, сваленные в кучу на столе, – хм-м!

Кастрюля, сковорода, прихватка, пара испачканных в какой-то липкой гадости вилок, нож и большой половник, от которого за версту несло дерьмом. Мак взял нож (…(

Становилось холоднее.

(…(

(…(порывистый ветер, подхватывая тучи пушистых снежинок, поднимал их высоко вверх, на мгновение задерживал над землей, а затем безудержно кидал на пустырь, на краю которого пристроился заброшенный дом. Зная, что перед ним, не смотря на приближающееся Рождество, в любой момент может появиться патрульная полицейская машина, старик решил больше не (…(