Текст книги "Кровь Зверя"

Автор книги: Виктор Ночкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 7
Герои и супергерои

Когда погоня скрылась за углом, Лиза соскользнула с ветки над дорогой, секунду висела, слегка покачиваясь. Потом, уравновесив центр тяжести, разжала пальцы и мягко приземлилась, не издав ни звука. Осторожно, избегая полос света, идущих от фар «мазды», приблизилась к неподвижному телу. Протянула руку, не решаясь прикоснуться. Мужчина сидел на коленях, прислонившись лбом к воротам, которые так и не успел отпереть.

Наконец Лиза дотронулась до него кончиками пальцев. Мужчина не шевельнулся. Лиза взяла его за плечо, тряхнула. Он завалился на бок и замер в неестественной для живого человека позе. Распахнулась пола куртки, Лиза увидела во внутреннем кармане плотно упакованный в непромокаемую ткань пакет. Взяла двумя пальцами, потянула из кармана, не сводя взгляда с мертвого лица. Лунный свет отражался в остекленевших глазах. В мультфильмах о супергероях все выглядело иначе, и крови столько не бывало. Но жизнь – не мультфильм… Это простенькое открытие потрясло Лизу. Оно вертелось в голове, обрастая всевозможными догадками, следствиями и выводами…

Девушка развернула упаковку, пощупала купюры. Из-за этого люди убивают друг друга. Плохие, злые, неправильные люди. Герой любимого мультфильма сказал бы: «Этот город нуждается в защитнике». Мысль, уже вызревшая в сознании существа, считавшего себя Лизой Шилковой, окончательно сформировалась. Этот город нуждается в защитнике.

Лиза плавно поднялась и скользнула вдоль забора к воротам бабушкиного дома. Отворила створку совсем чуть-чуть – казалось, человек не сможет протиснуться в эту щель. Но Лиза обладала невероятным чувством ориентации в пространстве. Говорят, кошка пролезет там, где пройдет ее голова. Должно быть, и Лиза обладала этой способностью. Она шагнула во двор и бесшумно затворила створку ворот. Присела, прислонившись спиной к забору, и долго слушала, как рассуждают рядом, на улице, возвратившиеся мужчины. Убийство их не возмущало. Они не радовались смерти себе подобного, но и не сожалели о ней. Равнодушие – вот что было в их голосах. Гораздо больше их беспокоила пропажа денег. Город заперся, город затаился, а по улицам ночью ходят вот такие существа.

Да, этот город нуждается в защитнике.

* * *

Утром Алехин застал в научном центре такую сцену: профессор отчитывал новичков, а те притворялись, будто раскаиваются. Проводники топтались тут же и косились по сторонам, им было скучно. Женя Кожинов стоял, опираясь на палку, и отводил глаза – он явно чувствовал себя неловко.

– Я понимаю, студенческие привычки дают себя знать, – ворчал Баргозов, – но у нас работа сложная, ответственная. Вы поймите: дело не в том, чтобы отчитаться передо мной! Вы пойдете в Сектор, там по-настоящему опасно. А если руки будут дрожать – и сами пропадете, и товарищей погубите. Я хочу быть уверенным в людях, которые рядом со мной там, за Барьером. Женя! Ты же мог объяснить молодежи, подсказать? А вы, Кирилл! Сидор! Ну вы же не дети! Взрослые, казалось бы, люди!

Алехин с сотрудниками остановился, дожидаясь конца разноса.

– Нет, профессор, ты не прав, – возразил Сидор. Остальные молча слушали, а долговязый проводник неожиданно решил поспорить. – Чего на пацанов напустился? Мы сами им наливали. Завтра ж в рейс не идти, только возвратились. Пусть пока душу отведут.

– И потом, Петр Ильич, – поддержал напарника Кирилл, – нам необходимо создать трудовой коллектив, притереться, узнать друг друга как следует. В воспитательных целях мы провели собрание. Это вы верно отметили – нам вместе в рейс. Как брать с собой непроверенного человека?

– Проверяли, значит? – нахмурился Баргозов.

– Хорошие ребята, – твердо сказал Кирилл, – теперь и в рейс с ними могу. Вы же знаете, перед выходом мы – ни капли!

– Знаю, – кивнул ученый, – потому и принял вас в штат. Молодые люди, вы поняли? В ночь перед выходом за Барьер – ничего хмельного.

– Само собой, – с готовностью согласился патлатый рыхлый новичок – Григорий Мальцев. – Мы вообще трезвенники! Почти вегетарианцы!

А другой, Олег Свирцев, вдруг обернулся к Алехину и спросил:

– Товарищ капитан, а вы с нами будете выходить в Сектор?

Парень смотрел внимательно и серьезно, Алехин даже немного смутился. В этом взгляде чувствовалось нечто странное, Свирцев как будто изучал его. Вспомнилось неправдоподобно чистое личное дело, почему-то закрытое для просмотра.

– Вряд ли. Хотя позже поглядим.

– Нет, мы не пойдем, – ухмыльнулся Шартьев, – мы же не прошли крещение, нам ваши проводники не наливали. Значит, мы непроверенные, нас в Сектор брать нельзя. Правильно, мужики?

– Отставить, товарищ прапорщик, – бросил Алехин. – Мы на службе. Петр Ильич, так мы можем занять две или три комнаты в вашем здании?

Баргозов, все еще слегка возбужденный пререканиями с сотрудниками, взмахнул рукой:

– Зачем вы спрашиваете? Конечно, можете. Раз уж вас сюда прислали, не поставив меня в известность, то и помещениями можете распоряжаться, не спрашивая.

– Зря вы так, – примирительно сказал Алехин, – это ведь не мое решение, насчет отдела безопасности. Мне приказали, я выполняю.

Баргозов перевел дух и, похоже, успокоился.

– Да, прошу прощения, что-то вспылил… Конечно, пустующих помещений достаточно. Поговорите с завхозом, пусть выдаст вам ключи. Я думаю, на первом этаже будет удобно. А вы, молодые люди, – профессор снова обернулся к новичкам, – приведите себя в порядок и в двенадцать часов прошу ко мне. – Он повернулся и зашагал в конец коридора – к своему кабинету-лаборатории.

– Хороший мужик, в общем-то, – пробурчал Сидор. – Иногда заносит его, не без того. Но при нашей нервной работе оно не удивительно.

* * *

Когда бабушка проснулась, Лиза сидела в кровати и читала. Рядом на полу стопкой лежали книги – много, десятка два или больше. Внизу букварь и потрепанный том сказок, затем что-то из детской литературы, пара учебников. Девушка просматривала текст, быстро листала страницы, на каждую уходило не больше нескольких секунд.

– Внученька, ты…

Старушка хотела спросить, неужто Лиза читала всю ночь. Но та перебила:

– Бабушка, как ты себя чувствуешь?

– Со мной все хорошо. Теперь хорошо, когда ты снова заговорила, теперь все хорошо…

– Сходи к врачу, пусть выпишет то лекарство. То, дорогое, которое в Москве заказывать нужно. Я забыла название. – Лиза отложила книгу, плавным движением соскользнула с кровати и подошла к книжному шкафу. – Дорогое, но…

В последний раз бабушку осматривал молодой врач по фамилии Петрищев, недавний выпускник медицинского. Он упоминал лекарство, содержащее крошечную дозу вытяжки из железы хамелеона. Но не всерьез упоминал, а так, к слову. Конечно, откуда у пенсионерки деньги на лекарство, которым пользуют финансистов да генералов?

– …я вспомнила, у меня есть деньги. Тебе должно хватить. – Лиза перебирала книги на верхней полке и говорила, не оборачиваясь. – Ты же знаешь, я все забыла, а теперь постепенно вспоминаю. На столе посмотри.

Бабушка шагнула к столу. Такой суммы она не только не держала в руках, но и в жизни, наверное, не видела. Ей стало тревожно, даже страшно – так же страшно, как и в ту ночь, когда внучка вернулась из агентства по найму.

– Внученька, ты ночью хорошо спала?

– Я выспалась, пока не помнила. Сейчас совсем не хочется спать, и я читала. Сходи к врачу, пожалуйста. Я тебя очень прошу. – Лиза выбрала несколько книг, обернулась к бабушке и повторила: – Я тебя очень прошу.

* * *

Зеленский проспал до полудня, потом поехал в районное управление МАС. Танечка Синюхова уже была там. Он отвел новую сотрудницу к кадровику оформить документы, велел поставить для нее стол в приемной. Масовец отлично понимал, что пойдут разговорчики насчет нового начальника, который первым делом обзавелся длинноногой секретаршей, а в управлении появляется редко, делами пренебрегает. Пойдут доносы, это даже хорошо – наверху оценят. Решат, что он строг с подчиненными, поэтому они и злятся.

После того как ввел Танечку в курс ее невеликих обязанностей, Зеленский сел просмотреть корреспонденцию. Затем отправился в бывшее агентство «Светлана», где бригада строителей приступила к ремонту. Работа продвигалась ни шатко ни валко. Зеленский поговорил с бригадиром, пообещал премию:

– Министерство у нас богатое, платим исправно. Вы уж поторопите своих людей, голубчик, а я распоряжусь, чтобы вам аванс завтра выдали. Через неделю нужно открываться, так что хотя бы офис должен быть сдан. На всякий случай имейте в виду: за некачественную работу у нас предусмотрены штрафные санкции.

Бригадир поспешно закивал. Штрафные санкции МАС – это не шуточки.

Зеленский погрузился в рутину. О вчерашней перестрелке и своем застопорившемся расследовании он старался не думать. Невидимый враг обрубил все нити, которые могли привести к нему, – значит, с ходу взять его не удастся. Оставалось рассчитывать на майора Кононенко. Полицейский умом не блистал, но дело свое знал и действовал методично, планомерно, настойчиво. Рано или поздно это должно было дать результат. «Божьи мельницы мелют медленно, да мелко», – твердил Зеленский про себя. Нужно только подождать. Не следует торопить майора и возбуждать в тайном противнике опасения. Пусть думает, что принял все необходимые меры и теперь в безопасности.

Пару раз Зеленский подслушивал, как идут дела у майора. Кононенко велел задействовать своих доносчиков в Шанхае. Вряд ли они найдут немолодого гастарбайтера, который сам сознается, что по ночам истребляет курьеров мафии. Но вдруг что-то всплывет? В общем, пусть Кононенко копает.

Оставалось решить единственный вопрос – относительно научного центра, где теперь служит капитан Алехин. Что-то там есть… что-то, из-за чего ФСБ положило глаз на эту богадельню. И Зеленский собирался узнать, что именно. Силой действовать он не хотел, это шло вразрез с инструкциями. Значит, придется предпринять маневр. До сих пор биотин, добываемый группой Баргозова, реализовывался через Гочу. Стало быть, профессору надо искать нового скупщика – на этом он и попадется. Тогда Зеленский сможет прижать профессора и выяснить все о тайнах научного центра.

* * *

Без пяти двенадцать Олег и Гришка стояли у кабинета Баргозова. Открылась дверь, вышли проводники. Сидор держался прямо, будто палку проглотил, и от этого казался еще выше; низенький Кирилл сутулился и тер виски ладонями.

– Башка болит, – пожаловался он. – Всплеск будет. Я их всегда чую! Завтра будет. Сильный, сюда докатится.

– Идите смело, пацаны, – посоветовал Сидор, – профессор сейчас ругаться не шибко будет. У него какие-то проблемы возникли, ему не до вас.

Олег кивнул проводнику и постучал.

– Да-да! – крикнул изнутри Баргозов.

Молодые люди вошли и огляделись. Лабораторные столы и шкафы производили впечатление. Олег подумал, что это первое помещение, которое в самом деле соответствует его представлению о научном центре. Но профессора он не заметил.

– Петр Ильич! – окликнул Олег. – Вы сказали зайти в двенадцать!

– Да, проходите дальше, я здесь! – донеслось из глубины кабинета. Профессор что-то искал на полу под столом в дальнем углу. Он поднялся и помахал новичкам. – Берите стулья, садитесь.

Когда Олег с Гришкой расположились перед столом, Баргозов заговорил:

– Молодые люди, поймите правильно, я совсем не против того, чтобы мои сотрудники проводили свободное время так, как им заблагорассудится. Но именно свободное время! Не рабочее! Во всем, что касается выполнения поставленных перед центром задач, я жду беспрекословного подчинения. Больше дисциплины и меньше глупых вопросов. Если такой подход к делу для вас неприемлем, мы быстро оформляем бумаги, и вы свободны. Без обид, молодые люди, без обид! Моим сотрудникам я плачу тройной оклад плюс премии за каждый выход за Барьер… ну и плюс все, что вы сумеете наварить. Сектор предоставляет кое-какие возможности, как вы, разумеется, слышали. Я готов смотреть сквозь пальцы на ваши личные делишки, лишь бы они не шли в ущерб работе.

– Тройной оклад? – спросил Гришка и обернулся к Олегу. – А я думал, чего ты сюда решил устроиться!

– Я не поэтому, – мотнул головой Олег. – Мне просто интересно.

– Это хорошо, – кивнул Баргозов, – просто замечательно, что исследовательский дух еще горит, так сказать… Когда я был молод, примерно как вы сейчас, мы грезили покорением космоса, морских глубин, горных, понимаете ли, вершин… А теперь есть Сектор. Но это не романтическое приключение! Дисциплина! Дисциплина и послушание, вот чего я жду от вас. Будут будни, будет тяжелая, опасная, хорошо оплачиваемая работа. А романтику оставим тем, кто по-прежнему мечтает о космосе. Подходят вам мои условия?

– Вполне! – заявил Гришка. Только что он был настроен хуже некуда и вдруг воспылал трудовым энтузиазмом. Привлекал его, конечно, не тройной оклад, а возможность наварить капитал на «сувенирах» из-за Барьера.

– Ну, ступайте, – улыбнулся Баргозов. – Результаты вчерашней вылазки обработать нужно, а Кирилл обещает нам завтра Всплеск. Это значит, завтра компьютеры будут дружно сбоить, стало быть, я должен все успеть за сегодня…

Когда приятели поднялись, он, словно вспомнив что-то, добавил:

– И не слушайте Женю Кожухова. Несчастный сломавшийся человек, нытик и пессимист!

– А что с ним случилось? – спросил Гришка.

– Слишком много о себе возомнил, – развел руками профессор. – Сектор этого не любит. Женя был лучшим, он разбирался в жизни там не хуже, чем наши проводники. И вот начал ходить в самоволки. Он ремонтирует военным электроприборы, они в благодарность пропускали его за Барьер. Приносил трофеи, толкал их в Шанхае скупщикам и полагал, что черт ему не брат. Сектор не терпит самоуверенности, запомните на будущее! Слушайте меня, и тогда избежите подобной участи.

Олег кивнул – теперь до него дошло, что профессор злится не из-за того, что они вчера пили, а из-за того, что пили с Женей. Баргозов опасался, что старший лаборант мог выболтать лишнее.

* * *

Алехин спустился в подвал. Завхоз, трезвый и бледный, торопливо поднялся навстречу.

– У меня тут… – сбивчиво начал он. – Я написал. Как вы сказали. Добровольное это самое, значит… признание. – Он протянул мелко исписанный лист. Бумага в руке дрожала.

Капитан подошел к столу, взял признание и быстро пробежал взглядом: «…выполнял поручения руководства… паковал научные образцы, предоставленные профессором Баргозовым… иногда адрес получателя отсутствовал. Передавал с воинским транспортным средством, приписанным к части номер…» Дата, подпись.

– Ну что ж, Николай Петрович… Да вы не волнуйтесь, – Алехин постарался улыбнуться как можно доброжелательнее, – сейчас вы поступили правильно, как сознательный гражданин. И вполне допускаю, что, кроме меня, эту бумагу не увидит никто. Пока все останется между нами.

Завхоз с готовностью закивал.

– А теперь, – продолжил Алехин, – у меня к вам официальная просьба. Выделите два помещения для службы безопасности.

– Да-да, это сейчас, вот ключи, вчера еще приготовил. Прибраться в комнатах не успел, пыльно там будет. Но старье вынес, комнаты пустые.

Алехин велел подчиненным принять помещения, а сам подсел к столу.

– Николай Петрович, теперь забудем о вашем признании и поговорим просто как два человека. Ну, вот как сотрудники этого научного центра. Образцы, которые вы паковали в спецконтейнеры для отправки… вы же догадывались, что посылки левые. А кому они предназначались? Адресов не было, но куда-то их доставляли?

– Слышал, что агентство «Светлана». При мне профессор как-то сказал водителю. Думал, я пьяный, не слышу.

– А водитель не удивился, что именно туда?

– Армейцы, их дело маленькое. Дали бойцу пару сотен, попросили доставить груз и помалкивать… Да им и обычные грузы, которые с адресом, тоже отдавали. Стандартный способ отправки.

– Значит, были и не левые…

– Регулярно отсылаем. Лаборатория функционирует – пробы воды, воздуха, замеры там всякие, я ж не знаю. В Москву отправляли, в институт. Да вот же они, образцы-то научные! Как раз сегодня и отправим с армейским рейсом.

Завхоз указал на объемистый ящик с наклеенным адресом. Алехин хотел переписать, но завхоз попросту вручил ему картонный прямоугольник – адрес, отпечатанный на самоклейке.

– Хорошо… – Алехин задумался. – А у вас есть предположения, чем занимается Баргозов помимо замеров и контрафактного биотина? Научная задача этому центру была поставлена, и вроде бы ее никто не отменял. Выполняется она?

Завхоз пожал плечами. Ему было вполне достаточно знать, что группа профессора Баргозова выполняла замеры в Секторе – для проформы, для прикрытия левой деятельности. На большее фантазии Николая Петровича не хватало. Будь он на месте Баргозова, так бы и поступал: ковырялся бы помаленьку, создавал видимость работы, а сам бы отправлял налево железы хамелеонов. Вопрос Алехина поставил его в тупик.

– Ну что ж, постарайтесь узнать все, что можно, о работе Баргозова в лаборатории.

– Я по вечерам мусор выношу из его кабинета, можно там порыться. – Вдруг завхоз насторожился и зашептал: – Слышите, шаги? Баргозов за посылкой идет. Бога ради, товарищ капитан, говорите со мной злобно! Строго при нем говорите!

Теперь и Алехин расслышал топот на лестнице. Он дождался, чтобы скрипнула дверь, и со скрежетом отодвинул стул, вставая.

– Я еще проверю, как у вас хранится огнестрельное оружие! – грозно рявкнул капитан. – По-моему, после выхода в Сектор его не сдают на хранение.

– Так, товарищ капитан, у нас же порядок тут какой…

– Вот я и разберусь, какой у вас порядок! – с угрозой пообещал Алехин.

– Правильно, правильно, построже с ним, с пьяницей, – сказал Баргозов.

Капитан обернулся. Профессор улыбался, чтобы подчеркнуть несерьезный смысл своих слов.

– Шутите? – с подозрением уточнил офицер.

– Так точно, шучу! На самом деле у нас с оружием бардак полный, если разобраться. Но мы же под охраной, на территории воинской части. Я разрешил людям держать оружие при себе.

– Думаю, придется запретить.

– Как скажете. Николай Петрович, давайте посылку, машина в город уже грузится.

– Позвольте, помогу, – предложил Алехин, протягивая руки к ящику с наклеенным московским адресом.

– Не надо, не надо, она не тяжелая! – выпалил Баргозов и слишком поспешно схватил ящик.

Капитан подождал, пока шаги профессора стихнут на лестнице, и не спеша направился следом. В кармане зазвенел мобильник. Номер был незнакомым. Алехин произнес:

– Слушаю.

– Через час у костра, – сказал полковник Коростылев и, не дожидаясь ответа, отключился.

Капитан бросил ломать голову над поведением Баргозова и пошел за Шартьевым. Пока они с полковником будут сидеть у костра, прапорщик сможет прокатиться в город и поглядеть, куда армейский грузовик доставит посылку.

* * *

Гришка пошел проситься к армейцам в машину, Олег отправился к Кожинову. Пока все толпятся у ротного грузовика и не могут помешать, он хотел побеседовать начистоту со старшим лаборантом.

Женя сидел, склонившись над столом, и, высунув кончик языка, работал паяльником. Олег решительно пересек комнату и взял лаборанта за плечо:

– Ну-ка отвлекись. Нужно поговорить.

Кожинов оглянулся. Он так ушел в работу, что не сразу сообразил, чего от него хотят. Захлопал глазами, вздохнул и отложил паяльник.

– Ну, чего тебе? Говори скорей, я хочу до Всплеска успеть.

– Женька, рассказывай всё.

– Чего – всё?

– Мне неохота ждать, пока ты дозреешь. Выкладывай, что с тобой такое? Ты намекаешь на какие-то дела Баргозова, он намекает, что тебя слушать не следует… Что здесь такое, в конце концов, происходит? Говори уже!

Женя, сняв очки, потер переносицу пальцами и с недоверием покосился на гостя:

– А что он говорил обо мне?

– Что ты ходил по Сектору не хуже проводников, что ты там куда-то попал, сломался, слетел с катушек…

– Что, так и сказал? – Губы Кожинова сложились в кривую ухмылку. – Вот сука.

– Он не так сказал, он выражается намеками. Как и ты, и все вы здесь. Мне еще ни с кем не удалось поговорить по-человечески, вы все темните. Он сказал иначе, но понять его можно было только так. Что у тебя с ногой?

– Так он сказал, что это в Секторе?.. – Женя улыбался, но взгляд его сделался колючим. – Врет он всё.

Олег подошел к двери, прислушался – в коридоре было тихо. Он запер замок, вернулся к Кожинову, сбросил со второго стула стопку связанных шпагатом журналов и сел. Женя наблюдал за его действиями. Олег уставился старшему лаборанту в глаза и потребовал:

– Выкладывай.

Кожинов не выдержал, отвел взгляд, поник и, уставившись куда-то в угол, забубнил:

– Ладно, я тебе расскажу. В конце концов, какая разница? Ну, расскажу тебе, и что? Все равно Баргозов понимает, что я обо всем давно догадался…

– Рассказывай уже, что ли. Поделишься, и тебе легче станет.

– Хорошо, слушай. Здесь все не то, чем кажется, и не то, чем должно быть. Баргозов действительно хороший ученый, публикует добытые у Барьера данные, каждая его работа – это сенсация. Не здесь, конечно, не у нас. За рубежом. Там ждут его статей, приглашают приехать. У него, если хочешь знать, десятка два приглашений в ведущие научные учреждения всего земного шара.

– И чего он добивается?

– Цену набивает, хочет взять всё по максимуму. Он не спешит, сидит в этой дыре, потихоньку толкает «сувениры» и жалуется, как ему хреново в ужасной дикой стране, но он, такой подвижник, не бросает работу, ежедневно рискует жизнью по ту сторону Барьера среди мутантов и бандитов и по эту сторону среди бандитов и коррумпированных чинуш. Я думаю, у него уже все готово – имидж страдальца, ну, ты понимаешь. Он только ждал случая, а тут эта история с налетом федералов. Вот он и затаился.

– И как это связано с твоей травмой?

– А так. Всё, что он опубликовал до сих пор, – это мои разработки, ясно? – Глаза Кожинова зло блеснули.

– Твои? Ничего не понимаю…

– Я тоже сперва не понимал. Приехал сюда, стал изучать Сектор. Увидел первые «сувениры», начал с ними работать. Олег, тебя же наука не особенно волнует, правильно? Тогда тебе трудно понять. Здесь открытия ждут на каждом шагу. У меня фактического материала столько собрано – всю жизнь можно обрабатывать, да и жизни-то не хватит! Ну а Баргозов сперва такой ласковый был: «Женечка, если вам что-то понадобится, только скажите. Можете пользоваться моей лабораторией, берите что потребуется – вот то, вот это, будьте любезны…» А потом – бац! – вижу, куда-то пропадает часть моих образцов. Я же все у него хранил. Ты видел, какие у него замки? Сейфовые! А профессор попросту тырил мои находки. И потом стали мне попадаться публикация – его же, Баргозова. И в «Advances in Physics», и в «American Journal of Physics», и в «Central European Journal of Physics», да мало ли еще где… А там мои данные слово в слово. Я к нему: «Петр Ильич, как же так?» А он мне: «Женечка, ты же должен понимать, что простого лаборанта не опубликуют в подобных изданиях, а у меня знакомства, контакты, мировое имя, авторитет! Таким образом мы с тобой несем международному научному сообществу правду…» – Кожинов говорил надтреснутым голоском, передразнивая шефа. – «Мы с тобой ученые, нам иногда приходится отказаться от личного ради науки. Чего тебе больше хочется: чтобы твое имя прозвучало где-то на задворках, где тебя только и могут опубликовать, или чтобы научный мир узнал о твоих открытиях? Подумай, что для тебя важнее? Ты рвач или ученый?» Вот так говорил, понимаешь? А я в самом деле ходил в самоволки, один ходил в Сектор, а вообще-то одному там нельзя. Но у меня как-то получалось. Жалел меня Сектор, такого дурака, что ли… – Он тяжело вздохнул. – Это еще не всё. Баргозов же мои «сувениры» прикарманил. Наверное, решил, что я идиот и не замечу. А я не идиот!

– Ты лопух. Извини, Женя, ты полный лопух. Баклан. Идеальный объект жульничества. Кожинов поник. Ему хотелось спорить, но в глубине души он знал, что Олег прав. Помолчали, потом Женя обреченно кивнул:

– Конечно. Конечно, ты прав.

– А профессор твой – типичный аферист, работает, что называется, на доверии. Я таких встречал, и не раз.

– Ну да, теперь-то и я вижу, а поначалу… Я думал, подготовлю новый материал, о котором Баргозов не будет подозревать. Это не так просто, как, наверное, кажется. Нет, в самом деле – без оборудования, почти без материалов… Я снял квартиру в Шанхае. Продал несколько «сувениров», получил деньги. Думал, Баргозов не догадывается, а он следил за мной, что ли. До сих пор не понимаю, как это он сделал. В общем, снял я эту чертову квартиру, устроил там лабораторию…

– И конечно, часть оборудования приволок из кабинета профессора? – вставил Олег.

– А? Ну да, конечно, а откуда ж еще?

– Лопух и есть. Вот тогда он и понял, что ты завел новое убежище. Надо было для вида заниматься какой-то ерундой у него на глазах хотя бы изредка. А для своей лаборатории заказать оборудование на стороне. Ты же мог подождать, продать еще «сувениров», накопить денег на все новое, тогда бы Баргозов, может, и не выследил.

– Ну я же не думал…

– Вот именно. Да, а что у тебя с ногой-то?

– А то… Мою квартиру в Шанхае обчистили, вынесли всё. Хозяин клялся, что ничего не знает, а у самого глаза бегали. Запугали его, пригрозили. Ну, я сперва кинулся выяснять: кто, за что? Вроде ни с кем там, в Шанхае, не ссорился, даже наоборот. Там свой мирок, специфический такой. Но я с тамошними ладил.

– Нашел вора?

– Меня нашли… четверо. В общем…

– В общем, отметелили. А я и не думал, что Баргозов такая сволочь…

– Угу. Я, конечно, делаю вид, что не догадываюсь. Баргозов делает вид, будто ни при чем. Вот так и живем, значит, здесь. И делаем вид. Понимаешь, что украли «сувениры» и инструменты, я бы пережил. Но ведь он мои данные публикует! Мои!

Олег задумался. Женька глядел в пол, стискивая остывший паяльник, а глаза у него были такие, будто в руках не инструмент, а шея профессора.

– Жень, а что ж ты будешь со всем этим делать? Ведь оставить всё, спустить ему с рук – это как-то не… нечестно.

– Я-то жду, пока нога срастется. А сейчас я и в Сектор не ходок, и вообще ни на что не способен… Да, ты Гришке не говори всего этого, ладно? Он болтун.

– Больше, чем нужно, не скажу. Вот что… – Олег задумался, новая мысль оформлялась медленно. – Ты Баргозову отомстить хочешь?

Пластмассовая рукоять паяльника в руке Кожинова хрустнула. Он удивленно поглядел на собственный кулак, потом поднял глаза и твердо ответил:

– Да!

* * *

Полковника Алехин нашел на том же месте. Как будто тот и не уходил – сидел в прежней позе у костра, ворошил веткой угли. Коростылев кивнул на сломанный ящик и буркнул:

– Докладывайте, капитан.

Алехин с минуту собирался с мыслями, потом заговорил. Доложил о вербовке завхоза, пересказал беседу со Баргозовым.

– Ну и каковы ваши соображения, товарищ капитан?

– Я понял так: Баргозов намекнул, что в самом деле сбывал биотин через Гочу, но делал это ради науки, чтобы получить возможность продолжать работу у Барьера. Выходит, никаких опытов по синтезу он больше не ставит, но дело выполняет нужное. Можно сказать, в мировом масштабе.

– А теперь послушайте, что я вам скажу, товарищ капитан. Профессор Баргозов дал вам понять, что замешан в преступлениях, более того, участвовал в деятельности крупной преступной группировки, но если его прижмут, он подставит алкаша-завхоза, а сам выйдет сухим из воды. Вся эта сказочка о бескорыстном ученом… нет, я не верю. Интересно, что он демонстративно не дал вам прикоснуться к посылке.

– Демонстративно?

– Ну да. Топорно сработано, однако для чего-то ему понадобилось… Для чего? Я думаю, помимо контрабандного биотина, у Баргозова есть что-то еще… Ваша задача прежняя: смотрите, наблюдайте. Минимум действий, максимум внимания. Собирайте информацию. Рано или поздно Баргозов ошибется, и мы должны быть наготове. А что касается посылки… Я дам профессору то, чего он добивается. Его посылка прибудет в Москву со следами взлома. Пусть считает, что увлек вас по ложному пути.

– Разрешите вопрос? Почему мы не возьмем его в разработку по всем правилам? Я ведь не специалист в подобной деятельности, я… я только напортачить могу со своим неуклюжим расследованием!

– Потому, товарищ капитан, что как только мы сделаем первый решительный шаг – например, арестуем Баргозова, – МАС тут же затребует его у нас.

– Но если масовцы в нем заинтересованы, почему не возьмут его сами?

– Потому что… они не заинтересованы. Мы, вероятно, насторожили их представителя, не более того. Как только проявим свой интерес открыто – мгновенно включится МАС. Если же они сами захотят получить профессора, он достанется им мертвым.

Алехин не изменился в лице, но внутри у него что-то оборвалось и ухнуло в пустоту – именно такое ощущение вдруг возникло.

– И… – начал он. – И кто же?..

– Кто ликвидирует Баргозова? Например, вы.

Капитан выпрямился, набрал полную грудь воздуха… Он почувствовал, что щеки становятся горячими, их заливает краска. Ведь это… это же… это же не вооруженные боевики из банды Гочи. Профессор, старик, ученый…

– Отставить, – махнул рукой Коростылев. – Этого приказа вы не получали, забудьте. Я вас проинформировал, что масовцам Баргозов не достанется, прочее вне вашей компетенции.

Капитан опустил голову. Если не он, то кто получит этот приказ? Суетливый весельчак Шартьев? Спокойный, уравновешенный Делягин? Кто-то из коллег, работающий под прикрытием? Или исполнителем будет сам полковник?..