Текст книги "Кровь Зверя"

Автор книги: Виктор Ночкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 6
Последний курьер

Закончив телефонный разговор, Алехин велел заводить «Фердинанд».

– А что случилось-то? – спросил прапорщик.

– Подробностей пока не знаю.

Выехали из расположения воинской части, Алехин велел не торопиться – он высматривал условный сигнал, который должен был оставить полковник. Вот и свалка, уже хорошо виден размалеванный экскаватор… Тут капитан приметил у обочины три поставленных один на другой куска бетона.

– Тормозните здесь.

Алехин спрыгнул на гравий, осмотрелся – рядом никого. Ветерок шевелит чахлую прошлогоднюю траву на пригорках, с шорохом гонит облачка пыли между нагромождениями старых покрышек…

– Глушить мотор, товарищ капитан?

– Нет, поезжайте в город, не спешите. Через час на этом месте буду ждать.

Алехин хлопнул дверцей и зашагал к ржавеющей технике. «Фердинанд» уехал, а капитан осторожно пробирался между кучами старой рухляди и озирался в поисках Коростылева. Потянуло дымком. Алехин обогнул кучу отбросов и остановился. Перед ним у костра сидел пожилой гастарбайтер в длинном грязном плаще и зеленой шляпе. Капитан недоуменно огляделся – полковника нигде не видно. Может, старый нищий – связной? Или он укажет дорогу?

– Присядьте, капитан, – сказал старик голосом Коростылева.

Алехин послушно опустился на ящик и уставился на старика.

– Не узнали?

– Никак нет, товарищ полковник.

– Богатым буду. Так вот, товарищ капитан, выяснилось, что наша работа в «Светлане» не доведена до конца. Еще один курьер Гочи возвращается в Лихославль. Я не знал об этой поставке.

– Ну так сообщить местным и… – Алехин не закончил фразу, поправился: – Виноват, местным нельзя.

– Точно, – грустно кивнул Коростылев. – Работу нужно заканчивать самим, и тайно. Моя оплошность, я и исправлю. Поможете? Это не приказ. Это, строго говоря, с моей стороны прямое подстрекательство к незаконному деянию. Можете отказаться, в этом случае прошу никому не сообщать о нашем разговоре. Стоп, сидите, товарищ капитан.

Алехин начал подниматься, закипая от возмущения. Как это – отказаться? Отказать в помощи, когда они вместе впряглись в это дело? Он перевел дух и хмуро буркнул:

– Приказывайте, товарищ полковник.

– Обиделись? Зря… – Коростылев с минуту изучающе глядел на Алехина. Потом заговорил снова: – А может, и не зря. Ну, к делу. Наших криминалистов очень настойчиво торопили с отъездом. Уже в дороге они сообщили, что на мобильник Гочи пришла эсэмэска: «Товар сдал, возвращаюсь». Пока мы проводили операцию, еще один курьер был в пути. Он ничего не знает, по-прежнему докладывает Гоче.

– Так… – Алехин обдумывал новость.

– Конечно, пробили базу данных, – продолжал Коростылев, – нашли, что за человек, известили меня. Заодно намекнули, что это было последнее сообщение, теперь мы сами по себе. В общем-то и об эсэмэске мне сообщили неофициально, даже вопреки приказу, можно так сказать. Поэтому я вас и спрашивал, Алехин, не обижайтесь.

– Ясно. А почему вы здесь и… в таком виде?

Полковник подобрал с земли прут и, сильно сутулясь, пошевелил прогорающие угли. Капитан снова поразился – ни за что не узнать командира в этом помятом бомжеватом узбеке. То есть теперь-то он рассмотрел грим, но если бы не знал…

– Прибыл новый уполномоченный МАС, полиция работает по его наводкам, опрашивают девушек, зарегистрировавшихся в «Светлане». Мое открытое появление в городе нежелательно. Укроюсь в Шанхае, сюда полиция не заглядывает. Сообщения буду передавать с оказией.

Алехин вспомнил:

– Сегодня в центр прибыли двое молодых сотрудников. Это не может быть связано с новым уполномоченным, как полагаете?

Полковник задумался и покачал головой:

– Слишком быстро, противник не успел бы отреагировать… Но проверьте их по нашим базам данных. Что за сотрудники?

– Выпускники универа, по распределению.

– Совпадение? Вряд ли университет готовил секретных сотрудников МАС именно к этому дню. Ознакомьтесь с их досье, после вернемся к этим ребятам. Сейчас меня больше беспокоят свидетельницы из «Светланы».

– А этих… – В голову Алехину пришла неприятная мысль. – Этих гражданок, ну, девушек этих… их не придется?..

– Такую работу я бы вам не поручил, товарищ капитан. Наш объект – некто Борис Тушковлев, сорок шесть лет, четырежды судим. В общем, не невинная овечка.

* * *

Когда в дверь постучали, Женя замер, втянув голову в плечи, – хоть и был пьян, сообразил, что выболтал серьезную тайну. Гришка обернулся. Только Олег, по привычке расположившийся лицом ко входу, остался неподвижен.

– Не заперто! – крикнул он.

Дверь приоткрылась, заглянул проводник Кирилл. Шумно втянул воздух толстым красным носом и покосился в коридор:

– Я же тебе говорил! Я всегда чую! Пьют они здесь!

Долговязый нескладный Сидор втолкнул приятеля в комнату и шагнул следом.

– Пацаны, можно к вам? Мы со своим, ладно? – Он показал литровую бутылку, на две трети наполненную прозрачной жидкостью.

Стол передвинули, теперь на кровати могли сидеть трое. Сидор выдернул пробку, по комнате поплыл спиртной дух.

– Тройной возгонки, так сказать, – похвастался проводник, – не лишь бы что. А то мы кинулись, а закуси-то нет. Мы ж не алкаши, поймите правильно, но после выхода в Сектор развязаться надо. Ну и без закуски как-то нехорошо вроде… Оба-на, ананасы! Кирюха, ты под ананасы когда-нибудь пробовал?

Кирилл не слушал, он вытащил из кармана ватника два граненых стакана и уже деловито наливал, попутно шевеля губами – читал свою молитву наоборот. Сидор вытащил армейский дозиметр, поглядел на шкалу. При этом вещал:

– Пить под хорошую закуску, пить из граненых стаканов, дизайн которых разработан великой Верой Мухиной, пить с хорошими людьми – вот принципы техники пития.

– Не надо о технике, – попросил Кирилл. – Ты можешь просто выпить? Вот без этого всего?

– А сколько граней в правильном стакане? А, пацаны? – упрямо гнул свое Сидор.

– Семнадцать, – с трудом проговорил Женя. Ему пора было остановиться, но он тоже взял стакан.

– Число Зверя! – со значением поднял палец Сидор.

– Тьфу, опять за свое! – скривился Кирилл. – Не поминай всуе. Ведь под ним день через три ходим! Ну, за знакомство, что ли?

Гришка выпил, подцепил вилкой кусок ананаса из банки и спросил:

– А под кем ходите-то?

– Что есть Сектор? – ответил вопросом на вопрос Кирилл. – Скажи, ученый муж.

– «Сектор – аномальная зона неясного генеза, ограниченная Барьером»! – отбарабанил Гришка.

– И где ты этой дури набрался? Неясного генеза… Очень даже ясного. Первоисточники читать надо.

– Это какие же?

Кирилл процитировал нараспев, раскачиваясь на кровати и при этом толкая локтем Сидора:

– «И пришел один из семи Ангелов, имеющих семь чаш, и, говоря со мною, сказал мне: подойди, я покажу тебе суд над великою блудницею, сидящею на водах многих; с нею блудодействовали цари земные, и вином ее блудодеяния упивались живущие на земле. И повел меня в духе в пустыню; и я увидел жену, сидящую на звере багряном, преисполненном именами богохульными, с семью головами и десятью рогами…»

– Баба на мутанте, – вставил Сидор.

Кирилл повысил голос:

– «И жена облечена была в порфиру и багряницу, украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом, и держала золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостями и нечистотою блудодейства ее. И на челе ее написано имя: тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным». Поняли, пацаны? Слушайте дальше: «Зверь, которого ты видел, был, и нет его, и выйдет из бездны, и пойдет в погибель; и удивятся те из живущих на земле, имена которых не вписаны в книгу жизни от начала мира, видя, что зверь был, и нет его, и явится».

– Чего это он читает? – спросил Гришка.

– «Апокалипсис» шпарит, – ответил Олег. – Блудница – это Москва, а Зверь – Сектор. Правильно?

– Сечешь, пацан, – удовлетворенно кивнул Кирилл. – Вот под ним и ходим, ему и кланяемся. – Взял бутылку и стал наливать. Пока другие пили, он цитировал дальше, иногда вставляя комментарии: – «Они имеют одни мысли и передадут силу и власть свою зверю». Блудница царей из чаши поит, это ясно. Биотин из этой чаши все цари земные лакают.

– А «сии возненавидят блудницу, и разорят ее, и обнажат, и плоть ее съедят, и сожгут ее в огне» – это что значит? – заинтересовался Олег.

– «…Потому что Бог положил им на сердце – исполнить волю Его, исполнить одну волю, и отдать царство их зверю, доколе не исполнятся слова Божии. Жена же, которую ты видел, есть великий город, царствующий над земными царями». Москва и есть. Приятно поговорить с образованным человеком. Вот скоро увидим то, чего ты спросил. И разорят, и обнажат, и плоть съедят. Зверь уже здесь.

– Да ну вас, – буркнул Гришка. – Такое на ночь рассказываете…

За окнами уже заметно стемнело, рядом зарычали моторы БТР.

– О, ночная смена двигатели прогревает, – заметил Сидор. – Сейчас на патрулирование двинут. Наливай, Кирюха, наливай, а то из графика выбиваемся. Обычно к этому часу я уже в стельку!

* * *

Пока ехали к Лихославлю, капитан развернул терминал в «Фердинанде» и открыл базу данных. Новенькие лаборанты оказались интересными типами. К досье Григория Малькова, «хиппи», прилагались три привода в полицию: спекуляции и нарушение информационной безопасности. Уголовных дел на него так и не завели – надо полагать, откупился. По информации Управления, Мальков должен был стать фигурантом еще нескольких дел, но там его личность даже не попала в полицейские рапорты. Скользкий типчик. Помимо прочего, Мальков – владелец довольно серьезной недвижимости в Москве. Зачем такому бросать все и устраиваться лаборантом в медвежий угол? Да еще у самого Барьера?

Второй новичок, Олег Свирцев, был еще интереснее. Сирота, воспитывался в платном интернате, сведения об источнике финансирования отсутствует. Этот был полной противоположностью Малькова – ни в чем не заподозрен, ни в чем не замешан. Странно видеть такого ангелочка в паре с ушлым «хиппи».

Алехин запросил более полное досье на Свирцева. Ответ пришел мгновенно: информация имеется, но доступ перекрыт кем-то с более высоким уровнем доступа, полномочий капитана Алехина недостаточно.

В гостинице «Заря» капитан снял еще одну комнату, перетащил туда шмотки. Потом велел сотрудникам отдыхать, а его не беспокоить до утра, что бы ни произошло.

Шартьев многозначительно подмигнул старлею:

– Капитан займется научными книжками. Ему утром к профессору на экзамен. Я слыхал, хороший студент способен весь курс за одну ночь пройти.

– Удачи, товарищ командир, – скорбно и прочувствованно произнес Делягин. – Ни пуха, ни пера!

Алехин дождался, чтобы зубоскалы убрались, помедлил немного и вышел в коридор. Там было тихо и пусто. Делягин, конечно, сразу же завалился спать, да и Шартьева не слышно. Капитан спустился в холл. За стойкой торчал тот самый администратор, который благодарил его после телепередачи. Алехин направился к нему, облокотился на стойку и попросил:

– Пожалуйста, если вдруг кто-нибудь будет интересоваться, отвечайте, что я не покидал здание гостиницы.

Администратор кивнул с серьезным выражением лица. Он ждал от героического капитана новых подвигов и был готов помочь.

Алехин вышел из «Зари» и прогулочным шагом направился к стадиону. Стемнело, на улицах было пустынно. Капитан увидел сидящего на скамье пожилого восточного мужчину в грязном плаще и присел рядом. Через несколько минут переодетый полковник встал и поплелся к мосту через Черемушку. Капитан, чуть помедлив, отправился следом.

Коростылев ждал его за мостом в тени. Еще раз коротко обсудили план, и полковник напутствовал:

– Если что-то пойдет не так, действуйте по обстановке.

Капитан вышел к назначенному полковником месту и замер, прижавшись к забору. Спустя пару минут он увидел рослого сержанта полиции, который шагал к нему, но Алехина, замершего в тени, не замечал. Капитан приготовился… Вот здоровяк совсем рядом, проходит мимо… Ну, вот теперь… Алехин шагнул к нему сзади и выполнил короткое, до автоматизма отработанное движение.

* * *

Зеленский встретился с сотрудниками полиции, когда начало темнеть. Кононенко привел двоих – своего личного шофера, который, как он предполагал, на самом деле шпионит для МАС, и здоровенного старшего сержанта. Этот считался специалистом по силовым акциям и умел держать язык за зубами.

Масовец скептически оглядел спутников, вздохнул и начал инструктировать:

– Товарищи, помните главное: наша цель – задержать ценного свидетеля. Я рассчитываю, что он поделится кое-какой информацией, так что не следует его настраивать против себя. Не калечить, не бить без надобности, в дальнейшем я хочу видеть гражданина Тушковлева склонным к сотрудничеству. Вам, товарищ старший сержант, ясно?

– Так точно. Да вы не беспокойтесь, много бить его я не стану. Мне всегда достаточно разок приложить, и подозреваемый готов колоться… то есть, виноват, проявляет склонность к сотрудничеству.

Зеленский поморщился. Кононенко заметил его гримасу и погрозил старшему сержанту кулаком.

– Не подозреваемый, а свидетель, – уточнил масовец. – Постарайтесь понять разницу. Действуем следующим образом. Выдвигаемся к месту жительства гражданина Тушковлева – он сейчас отсутствует, но должен вот-вот появиться. Я постараюсь подойти к нему поближе, завести разговор. Если повезет, он согласится проследовать с нами по-хорошему. Но более вероятен другой сценарий… Я понятно излагаю, товарищ старший сержант?

– Так точно. – По каменному лицу верзилы трудно было понять, насколько он уяснил задачу.

– Надеюсь, что так. Значит, более вероятно, что гражданин не согласится сотрудничать, тогда включаетесь вы. Если он побежит – аккуратно берете. Еще раз напоминаю: мне нужна информация. Это значит, задерживать так, чтобы гражданин Тушковлев был в состоянии говорить.

На этом инструктаж закончился, четверка отправилась к дому, где проживал четырежды судимый курьер. Пока добрались, сумерки сгустились окончательно. На перекрестке их встретил участковый – тот самый, что заходил к Лизе Шилковой, это была его территория. Участковый, согласно полученному приказу, изображал праздное времяпрепровождение, то есть расстегнул китель, фуражку держал в руке и прогуливался по улице, не приближаясь к дому Тушковлева.

– Свет не зажигался, никакого движения не замечено, – доложил участковый.

– Отлично, можешь быть свободен, – кивнул майор.

Уже достаточно стемнело, чтобы идущих по улице трудно было рассмотреть. На это Зеленский и рассчитывал. Кононенко не догадался переодеть своих людей в штатское, а форма могла сразу настроить Тушковлева на неправильный лад. Но времени, чтобы что-то изменить, уже не осталось. Здоровяка старшего сержанта отправили в обход – отрезать курьеру возможный путь бегства; остальные, держась в тени у заборов, двинулись к дому. Зеленский предполагал тайно проникнуть в дом Тушковлева и ждать там, либо контролировать улицу.

У соседнего забора остановились. Зеленский велел не шуметь. Наконец Кононенко сказал:

– Думаю, старший сержант уже на месте.

– Тогда вперед.

* * *

Лиза отлично видела в темноте. Она не знала, обладала ли этим качеством до того, как исчезла память, поэтому воспринимала ночное зрение как должное. Девушка чувствовала себя сильной, ловкой и знала, что следует делать. Во всяком случае была уверена, что знает.

Поначалу, пока Лиза лежала, закутавшись в одеяло, и молчала, бабушка не отходила от нее ни на шаг. Сидела рядом, держа за руку, или гладила растрепанные рыжие волосы. Что-то бормотала, пересказывала какие-то давние истории: «Когда тебе было три года и ты впервые взобралась на подоконник… Когда мы повели тебя в школу, на тебе было такое платьице…»

И после, когда Лиза начала садиться в постели, бабушка хлопотала вокруг нее. Сейчас старушка смертельно устала и наконец решилась прилечь. Едва Лиза убедилась, что бабка спит, тут же поднялась и надела приготовленные вещи темных оттенков – свой старый тренировочный костюм, в котором занималась танцами, тесную шапочку, которой стягивала волосы, если на выступлении требовался парик, мягкую курточку и спортивные туфли. Еще раз оглянулась на бабушку, что-то тихонько бормотавшую во сне, и мягкой кошачьей походкой вышла из комнаты. Выскользнула во двор, остановилась, прислушиваясь.

За забором разговаривали мужчины.

– Думаю, старший сержант уже на месте.

– Тогда вперед.

Лиза подкралась к забору; за ним хрустел гравий – трое шли к соседнему двору. Она не помнила, кто там живет, и голосов не узнавала. У Лизиного дома рос старый высокий клен, его ветки накрывали едва ли не половину двора и уходили за забор. Когда Лиза была маленькой, она убегала со двора, переползая по веткам. Этого она тоже не помнила, но бабушка рассказывала, как испугалась, увидев, что маленькая Лиза научилась лазать по деревьям.

Она подошла к клену, погладила морщинистую кору, взглянула вверх, подпрыгнула, подтянулась и поползла по раскидистым ветвям. Двигалась девушка бесшумно, легко, уверенно переносила центр тяжести, и ветка почти не гнулась под ее весом. Движение доставляло удовольствие, и Лизе казалось, что она вспоминает что-то из собственного прошлого.

За забором было совсем темно, мирно светили окошки дальних домов, но эта часть улицы оставалась в тени. У соседа было тихо. Незнакомцы стояли возле его ворот – вроде бы собирались войти. Был ли среди них сосед? Вряд ли. Хозяин не стал бы так подбираться к собственному дому.

Лиза услышала шум подъезжающего автомобиля, по переулку мазнул свет фар. Мужчины передумали врываться в чужой двор и отступили в тень. Шум приближался… Легковушка показалась из-за поворота, фары осветили тихую улицу, и Лиза прижалась к толстой ветке. Она еще не знала, как именно станет действовать, и надеялась, что события подскажут. В этом городе было неладно, точь-в-точь как в мультиках. Да и в книгах из Лизиного шкафа – тоже. Когда приходит нехорошее время, непременно отыщется герой, а если его нет – судьба наделяет суперспособностями того, кто может спасти город.

Это большая ответственность. Лиза верила, что неспроста с ней случилось такое: она лишилась памяти, зато теперь могла многое, очень многое. Она сравнивала себя с людьми на улице, с участковым, заходившим к бабушке. Неуклюжие, неуверенные в себе, слабые. Лиза – другое дело. Судьба выбрала ее, судьба наделила ее небывалыми возможностями. Теперь на ней лежит большая ответственность, и отказываться нельзя.

* * *

Когда донесся шум подъезжающего автомобиля, Зеленский потянул за рукав майора и зашипел:

– Назад, назад! Сержант Лещук, назад! Не суйтесь, пока я не поговорю с ним.

– Это ж рецидивист, товарищ Зеленский, – так же шепотом попытался возразить Кононенко. – Опасный тип!

– Вот именно, у них на полицейскую форму реакция… Всё, тихо! Если он побежит – нарвется на нашего громилу, но я попробую так уговорить, по-хорошему.

К воротам подкатила потрепанная «мазда», скрипнули тормоза. Из машины вылез коренастый мужчина и пошел отпирать – собирался закатить машину во двор. Зеленский, расстегнув кобуру, снял пистолет с предохранителя. Он считал, что на полицейских надежды немного: если начнут палить, чего доброго уложат курьера, лучше уж стрелять самому.

Тушковлев достал связку ключей, выбрал нужный и сунул в замочную скважину. Зеленский уже открыл рот, чтобы сказать: «Выслушайте меня, пожалуйста…» – но не успел произнести ни звука. Грохнул выстрел. Масовец бросился к курьеру, а тот замер, будто окаменел. Второй выстрел – из головы Тушковлева вырвался ворох крошечных капель, маслянисто блеснувших в свете фар «мазды»… Теперь Зеленский успел разглядеть вспышку выстрела в кустах на противоположной стороне улицы.

Тушковлев навалился на створку ворот и, медленно-медленно сгибая колени, стал оседать на землю.

– Стоять! – заорал масовец и бросился за убийцей, а тот уже бежал прочь.

Зеленский выстрелил в воздух, но беглец не обратил на это внимания. Вот он на миг угодил в освещенную полосу под фонарем – Зеленский разглядел грязный измятый плащ, седые волосы. Гастарбайтер…

– Стой! Стой, сука! – ревел позади Кононенко. – Стой, стрелять буду!

Полицейские с запозданием в пару секунд присоединились к погоне. Они догнали Зеленского, который мигом запыхался – давно уже не приходилось ему подобными делами заниматься. Впрочем, он и не спешил, потому что оборванец бежал туда, где должен караулить специалист по силовым акциям. Услышав выстрелы, здоровяк обязан был подтянуться к повороту и ждать своего мига. Сейчас он появится… сейчас…

Но беглец промчался до перекрестка и исчез за углом. И тут же из-за угла ограды грянули выстрелы. Пуля врезалась в грунт у самого ботинка Зеленского, по ногам ударили камешки и комья земли. Он отреагировал мгновенно – рухнул, перекатился в тень и затаился, выставив пистолет. Полицейские не имели такого опыта, как масовец, и растерялись. Пули взрыхлили землю под ногами Кононенко и Лещука, оба замерли. Потом бросились назад…

Зеленский лежал и ждал. Но больше ничего не происходило. Только тут он сообразил: напарник убийцы не собирался вести огонь на поражение: он был достаточно хорошим стрелком и всадил пули в землю в опасной близости от преследователей, чтобы задержать их. Больше ему ничего не нужно, и сейчас он, конечно, тоже сбежал. Зеленский встал, отряхнул колени и двинулся к соседнему двору. Он вглядывался в темноту у забора – туда, где прятался стрелок, но все было спокойно. Кононенко и Лещук поспешили следом, догнали и вместе с масовцем свернули за угол. Единственный человек, которого они смогли отыскать, – верзила старший сержант. Специалист по силовым акциям в бессознательном состоянии сидел, привалившись к забору. Кобура его была расстегнута, пистолет пропал.

– Так, так, – вздохнул Зеленский. – Значит, и оружие, из которого стрелял второй нападавший, нам ничего не скажет. Он у вашего сотрудника ПММ взял.

– Ну, молодец!.. – возмущенно выдохнул Кононенко, разглядывая неподвижного старшего сержанта. – Я ж на него всегда полагался, а он – во, развалился, как на именинах! Ну что за люди…

Старший сержант задышал чаще, пошевелился, закряхтел и попытался поднять руку, но не смог. Движения были вялыми и нескоординированными.

– Не нужно его винить, – мягко произнес Зеленский, – вырубил вашего великана профессионал. Моя недоработочка, я не учел, что может встретиться такое противодействие… хотя… – Он задумался ненадолго, потом обернулся к Лещуку: – Вот что, сержант, оставайтесь здесь возле коллеги, а мы с майором пройдемся к трупу. Там тоже покараулить нужно.

Когда они отошли на несколько шагов и Лещук не мог слышать, Зеленский заговорил снова:

– Повторяю: вашего парня обработал спец. Есть такие в городе? Вряд ли, откуда бы в маленьком Лихославле… Однако у нас сейчас имеются трое федералов. Нужно проверить, не покидал ли кто из них гостиницу поздно вечером.

– Сам займусь! – с готовностью предложил Кононенко.

– Не нужно привлекать внимание. Когда сам начальник райотдела полиции является с расспросами, это подозрительно… У вас в местной газете есть кто-нибудь?

– Э?.. Виноват, товарищ Зеленский, вы кого имеете в виду?

– Стукача! – Масовец ощутил легкое раздражение из-за недогадливости собеседника. – Надежного человека!

– Никак нет… – Кононенко поразила подобная мысль. – Да зачем же? У нас с главным редактором хорошие отношения, он всегда навстречу пойдет. Не нужно было еще кого-то в редакции вербовать, потому что главный – свой человек…

– Да, верно… – Зеленский говорил медленно, обдумывая варианты. – Маленький город, приличная местная газета. Вот и переговорите с главредом. Пусть подберет из своих кого пошустрей, чтобы не накосячил. У вас в городе капитан, которого по центральному телевидению показывали. Пусть журналист возьмет интервью для районной газеты и заодно поспрашивает сотрудников гостиницы, как устроились наши скромные герои, чем занимаются и прочее. Ну и между делом насчет сегодняшнего вечера пусть разузнает. Не покидал ли кто гостиницу. И по своим каналам тоже проверяйте.

– Так точно. Сделаем.

Они остановились над телом курьера. Зеленский, кряхтя, опустился на колено и полез под куртку убитого. Проверил карманы, потом еще раз… Поднял удивленные глаза на майора:

– Не понимаю. При нем должны быть деньги. Он доставил груз заказчику, сообщил Гоче, что все в порядке и что он возвращается. Зачем эсэмэс? Затем, что Гоча ждет плату, курьер обязан уведомить и привезти деньги.

– Может, они переводом или по предоплате? Да не смотрите на меня как на идиота, товарищ Зеленский! Я отлично понимаю, что эти люди работают за наличку и рассчитываются по факту… но ведь должно быть какое-то объяснение!

– М-да…

– А может, в «мазде» у него тайник?

– Вряд ли. Доставка-то мелкая, денег не так уж много, курьер бы скорее при себе держал. То есть, конечно, обыщите машину. Слишком много странного в этой истории. Слишком, слишком много!.. Ладно, вызывайте кого там полагается.