Текст книги "Черный трибунал"

Автор книги: Виктор Доценко

Соавторы: Федор Бутырский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Естественно, Нечаев располагал портативной аппаратурой для прослушивания «трубы».

Без четверти семь Максим уже открывал шкафчик в раздевалке Сандунов. На его руках были тонкие телесного цвета перчатки из специальной резины. Заметить их было практически невозможно.

Дождавшись, пока Гашиш и телохранители разденутся и отправятся в парилку, Максим как бы невзначай уронил пачку «Кэмэла» и незаметно задвинул ее ногой под шкафчик с одеждой высокопоставленного мафиози – любителя общей парной.

Кому из окружающих людей могло прийти в голову что в контейнере, мастерски замаскированном под сигаретную пачку, лежат вовсе не сигареты а ядовитые соли, испарения которых, пропитав одежду, способны вызвать скоропостижную смерть ее обладателя?..

Нечаев прошел в парную, зафиксировал Гашим-заде и, выждав положенные десять минут, вернулся в раздевалку. Уронил расческу, поднял вместе с ней и смертельную «сигаретную пачку», сунул ее в свинцовый контейнер, лежащий в сумке, и, со вкусом выпив законную после бани бутылку пива, вышел из Сандунов.

Сидя в салоне черной «девятки», Нечаев наблюдал, как спустя два часа при выходе из бани Гашиш неожиданно схватился за сердце. «Скорая помощь», примчавшаяся спустя десять минут, оказалась бесполезной: врачам оставалось лишь констатировать смерть от обширного инфаркта.

Каково же было удивление друзей покойного, когда спустя сутки они получили зловещее послание, в котором ответственность за убийство Джамала-Кемала Гашима-заде, по прозвищу Гашиш, брал на себя «Черный трибунал»!

Еще больше удивились банщики, когда на следующее же утро новенький шкафчик был изъят из раздевалки какими-то странными субъектами в милицейской форме (в том, что это были не милиционеры, не сомневались даже банщики) и увезен в неизвестном направлении…

Естественно, две смерти подряд от рук загадочных террористов сильно встревожили цвет московской мафии. Приближенные погибших задавались естественным вопросом: что это за «трибунал» такой, что за люди его представляют, кем и по какому принципу выносятся приговоры, кто именно исполняет их, и вообще, чья это инициатива – частная или государственная?

И почему этот «Черный трибунал» действует столь непривычно: не проще ли было прибегнуть к услугам киллера-снайпера или грамотного взрывника?

Милиция и Прокуратура, если и догадывались об истинных причинах смерти своих потенциальных клиентов, вмешиваться не спешили. Зачем «висяки», к чему портить статистику, для чего распылять силы на выявление истинной причины смерти своих извечных оппонентов? Ведь в протоколах осмотра тела и свидетельствах причины ухода из жизни указываются правдоподобно и недвусмысленно: инсульт, инфаркт…

Кто будет оспаривать очевидное? Да и зачем, если из жизни уходят откровенные подонки? А мафиози между тем гибли все чаще и чаще…

…Бывшие военнослужащие Российской армии Галкин и Балабанов, прибыв в столицу девятого октября для встречи с Александром Миллером, по кличке Немец, владельцем охранной фирмы «Центр социальной помощи офицерам „Защитник“, поселились в некогда престижной гостинице „Космос“. Галкин и Балабанов контролировали в Средней России нелегальную продажу оружия, вывозимого из Чечни, – Немец ожидал от них получения немалой суммы денег. Он давно хорошо знал этих людей: толстенький рыжий Балабанов когда-то служил с ним в Германии, по хозяйственной части, а Галкина он помнил еще по оргиям в Забайкальском военном округе. Когда-то длинный как жердь и вечно не просыхающий от водки Галкин был его командиром. Бывало даже, что они вместе трахали одну телку. Эх, забавные были денечки.

Много позже Галкин сам разыскал поднявшегося, по слухам, Миллера в столице и чуть ли не бросился к нему в ноги, умоляя дать работу – в армии он уже полгода не получал зарплаты. Миллер решил поручить ему какое-то мелкое дельце, свел его с Балабановым. К его немалому удивлению, эта парочка крепко спелась, а дельце принесло Миллеру ощутимый доход.

Он дал этой странной парочке еще одно задание – и опять они выполнили его по высшему разряду! Спелись они вместе или спились, для него было не столь важно: Немец понял, что это надежные люди, и даже поручил им такое ответственное дело, как продажа оружия. «Сладкая парочка» ни разу его не подвела.

Сейчас они провернули особо масштабную операцию, и Миллер подумывал даже о поощрении этих балбесов. Пусть бегают еще быстрее.

По прибытии в Москву они сразу же позвонили Немцу, сообщив, что у них все хорошо, товар куплен, надо бы завтра встретиться. Немец повесил трубку мобильника, потирая руки.

На следующий день в результате неосторожности в гостиничном номере произошел пожар, и бывшие военнослужащие задохнулись угарным газом.

Естественность пожара сомнений не вызывала: патологоанатомы обнаружили в крови погибших изрядное количество алкоголя. Да и деньги, которые они с собой привезли, оказались целы.

И естественно, никто не вспомнил, как за несколько часов до пожара к ресторанному столику, за которым сидели Галкин и Балабанов, подсел невысокий сероглазый мужчина, «помнивший» отставного майора Олега Галкина по его службе в ракетных войсках стратегического назначения.

Сероглазый возник весьма кстати, как случайный прохожий на пустынной улице: деньги у бывших военнослужащих подходили к концу, подниматься в номер не хотелось, а выпить еще хотелось очень. Вояки нажрались быстро, и внезапно подвернувшемуся знакомому пришлось тащить их в триста сорок первый номер на себе. Коридорной не было на месте – пришлось отлучиться по звонку. А спустя полтора часа триста сорок первый номер неожиданно загорелся; видимо, перед сном любители ресторанных застолий решили покурить…

…«Законник» новой формации (иначе говоря – «апельсин»), Владимир Кокушкин, по кличке Кока, выбросился с девятого этажа собственной квартиры, что по улице Академика Янгеля. Правда, самого момента падения никто не видел, но предсмертная записка Коки не оставляла сомнений в том, что он лично свел счеты с жизнью. Что и подтвердила графологическая экспертиза: прощальную записку мог написать только Кокушкин…

Что могло заставить Коку покончить с собой? Даже несмотря на кризис, дела его были в полном порядке: он вовремя перешел на легальный бизнес, открыл собственное казино, пару магазинов в центре Москвы. Вполне уважаемый человек, к тому же здоровый как бык. Все у Коки было путем – жена-красавица, три любовницы-фотомодели, ежемесячные поездки за кордон, целый парк автомобилей.

Правда, он никак не мог получить мандат в Госдуму, но получил бы и его, несомненно. У братвы пользовался уважением. Вор все-таки, хоть и «апельсин».

Всегда вовремя вносил долю в общак. Правда, недавно ОМОН серьезно «наехал» на водочный заводик, которым единолично владел Кокушкин, но ведь с этим делом уже разобрались…

Жена, узнав о смерти своего ненаглядного бизнесмена, срочно вылетела с Багамских островов в Москву, поревела, занялась похоронами, а однажды вынула из почтового ящика загадочный конверт. Вскрыла, прочитала, побежала звонить бандюге-любовнику…

…Особо опасный рецидивист Андрей Коновалов , по кличке Кэн, выйдя на свободу, сразу же окунулся в смертельный наркотический омут. Больше всего на свете Кэн любил героин. Столько лет воздержания, и тут на тебе, хоть целый день торчи. И доторчался: спустя всего лишь месяц после откидки умер от передозировки. Но опять же Кэн был очень опытным наркоманом – товар ему поставляли самый что ни на есть лучший, денег на это он не жалел. Любил повторять: «Качество, пацаны, качество и еще раз качество!»

Кэн любил, вколовшись, гонять по ночной Москве на бешеной скорости, врубив на полную мощность Новикова или Круга. Обдолбанный, он иногда сбивал на улицах запоздалых прохожих, но это его как раз и забавляло. Он, как и Гашиш, и Парторг, и прочие персонажи современной бандитской Москвы, был уверен, что все его художества останутся безнаказанными. Кэн отправил на тот свет, как минимум, два десятка человек – последних троих расстрелял, ширнувшись, на разборке.

Опыт опытом, а передозировка для большинства наркоманов вещь все равно, видимо, неизбежная. Хоронила Кэна братва с большими почестями. Даже надгробие впечатляло – Кэн, высеченный в белом мраморе.

«Как живой, в натуре», – растроганно говорили бандюги, складывая венки.

Все эти смерти можно было бы посчитать естественными, если бы не одно обстоятельство: в течение трех дней близкие погибших получили письма, из которых становилось ясно, что ответственность за убийства мафиози брал на себя «Черный трибунал»…

Глава шестая
«При загадочных обстоятельствах…»

Не называть вещи своими именами, говорить одно, а подразумевать другое – так в России повелось издавна.

Слово «мусор» вовсе не обязательно означает груду грязных, ни к чему не пригодных вещей. «Мусор» в общероссийском понимании – это прежде всего злобный и алчный хам в форме мышиного цвета, наделенный почти неограниченной властью над другими людьми, а уж потом ненужный хлам.

Под понятием «внутренние органы» россияне не обязательно подразумевают детали человеческого организма, ответственные за кровообращение, дыхание, пищеварение и выведение продуктов жизнедеятельности. «Внутренние органы» – это государственная служба, сверху донизу наполненная «мусорами», а уж потом – сердце, легкие, желудок да кишечник.

Есть в русском языке и такое устойчивое словосочетание: Большой Дом.

Понятие это не всегда означает внушительное по размерам сооружение. Любому россиянину известно: Большой Дом – это здание, расположенное, как правило, в самом центре города, в котором находится «контора».

Где находится Большой Дом в Москве, знают все: на Лубянской площади.

Какая контора там расположена, также всем известно: экс-КГБ, именуемый ныне Федеральной службой безопасности.

И чем она занимается, тоже ни для кого не секрет.

Но лишь немногие знают, что еще с начала восьмидесятых годов «контора» эта была вынуждена взять несвойственную для себя функцию борьбы с организованной преступностью. В то время дублирование комитетом многих милицейских функций выглядело вполне оправданно и закономерно: в отличие от МВД, советские спецслужбы практически не затронула коррупция. Да и профессионализм лубянских оперативников, следователей и аналитиков традиционно был на несколько порядков выше, чем в милиции.

Так были созданы Управление «В» и группа «Фикус», разросшиеся к началу девяностых собственный главк, чуть позже реорганизованный УРПО.

Генерал-майор ФСБ Константин Иванович Богомолов, занимавший в этой структуре одну из ключевых должностей, всегда пользовался в Большом Доме заслуженным авторитетом. И не только потому, что Константин Иванович оставался одним из немногих высших офицеров, служивших в «конторе» еще в советские времена.

Честный, принципиальный, скромный, Богомолов никогда не участвовал ни в закулисных политических играх, ни в грязных интригах сильных мира сего. Он не любил иносказаний, не умел говорить одно, подразумевая нечто иное. И даже недруги, которых у Богомолова было немало, признавали как неоспоримые качества его высочайший профессионализм и редкую преданность порученному делу. А потому самые сложные, самые деликатные и запутанные задания нередко поручали на Лубянке именно этому человеку.

В начале октября тысяча девятьсот девяносто восьмого года Хозяин (так на Лубянке издавна именуют директора ФСБ), вызвав Богомолова в кабинет номер один, поручил товарищу генералу разработку и ведение одного из таких дел…

Половину кабинета Богомолова занимал стол – огромный, красного дерева, затянутый темно-зеленым сукном. Стол этот невольно вызывал ассоциации с футбольным полем – не только цветом, но и размерами. Факс, несколько телефонов, правительственная «вертушка» с гербом уже не существующего СССР на наборном диске, машинка для уничтожения бумаг, компьютер и принтер занимали ничтожно малую часть этого стола; остальное пространство предназначалось для подчиненных хозяина кабинета, собираемых здесь дважды в неделю на плановые совещания. Но сейчас подчиненных не было, и хозяин этого кабинетного великолепия, генерал-майор ФСБ Константин Иванович Богомолов, сидевший во главе стола, сосредоточенно просматривал оперативные сводки за последние несколько недель.

Как и предсказывали лубянские аналитики и прогнозисты, кризис семнадцатого августа породил очередной передел собственности и, как следствие, новый виток гангстерских войн. Оперативные донесения воскрешали в памяти бандитский беспредел, сопутствовавший первому этапу приватизации: «наезды» на фирмы и банки «по жесткому варианту», кровавые расправы над несговорчивыми бизнесменами, рэкет, похищение людей, убийства не в меру принципиальных судей, прокуроров и сотрудников МВД.

Такое развитие событий не удивляло – криминальный всплеск предсказывался сразу после наступления кризиса, так же как в свое время первая волна беспредела – после глобального перераспределения собственности начала девяностых.

История развивается по спирали – с этим утверждением Константин Иванович был согласен на все сто. Нет ничего такого, что когда-то, давно или недавно, уже не происходило. Для любого явления существует собственное лекало, по которому и вырисовывается кривая его развития.

А потому, чтобы спрогнозировать будущее и попытаться управлять теми или иными процессами, достаточно лишь вспомнить, когда подобное было раньше. С чего начинался процесс и чем завершился? Что противодействовало людям, стоявшим за некими событиями, и что им помогало? Как действовали эти люди в типических ситуациях?

Тихо шуршали перекладываемые листы бумаги, и Богомолов, читавший оперативные сводки внимательно и предельно вдумчиво, едва заметно шевелил губами.

…Девятнадцатого сентября, в девять часов пятьдесят минут, во дворе по адресу Ленинградский проспект, дом сорок девять, сотрудниками ГИБДД был обнаружен автомобиль «понтиак-трансспорт», госномер О 499 00, в салоне которого находился труп владельца, гр. Караваева Д. В., тысяча девятьсот шестьдесят второго года рождения, известного в Москве по кличке Парторг, владельца риэлторской фирмы «Славянский стиль», специализирующейся на насильственном отчуждении приватизированных квартир.

Анализ ткани одежды покойного определил следы алкоголя, предположительно водки или спирта.

Патологоанатомическое вскрытие выявило причину смерти – отравление неизвестным синтетическим ядом.

Опрос соседей ничего не дал. Отравление произошло при загадочных обстоятельствах…

…Двадцать восьмого сентября, в двадцать два часа тридцать минут, при выходе из Сандуновских бань скоропостижно скончался гражданин Джамал-Кемал Гашим-заде, тысяча девятьсот пятьдесят четвертого года рождения (уголовная кличка Гашиш). Являлся одним из лидеров азербайджанской преступной группировки, специализирующейся на торговле всевозможными растительными наркотиками.

Патологоанатомическое вскрытие не выявило явных причин смерти.

Предположительная причина – обширный инфаркт…

…Десятого октября, приблизительно в двадцать три часа тридцать минут, в триста сорок первом номере гостиницы «Космос» при загадочных обстоятельствах произошло самовозгорание. Сотрудники службы пожарной охраны, прибывшие к месту происшествия через полчаса, обнаружили в номере трупы гражданина Галкина О. А., тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года рождения, бывшего майора Российской армии, и гражданина Балабанова В. Н., тысяча девятьсот шестьдесят шестого года рождения, бывшего капитана-интенданта.

По оперативной информации, погибшие Галкин О. А. и Балабанов В. Н. прибыли в Москву на встречу с влиятельным криминальным авторитетом гр. Миллером А. Ф, (кличка Немец), официально – владельцем охранного агентства «Центр социальной помощи офицерам „Защитник“.

Смерть граждан Галкина О. А. и Балабанова В. Н. наступила в результате отравления угарным газом. Причины пожара устанавливаются…

Да, история повторяется дважды: большой передел всегда чреват большой кровью. В борьбе за сферы влияния одни гангстеры льют кровь других гангстеров, что, впрочем, далеко не ново.

Новым стало другое.

Прежде, уничтожая конкурентов, бандиты не стремились к конспирации.

Наоборот: смерть «партнеров» по криминальному бизнесу описывалась со всеми кровавыми подробностями: врагам в назидание.

Некоронованного короля Москвы Тимофеева, по кличке Сильвестр, курганские бандиты взорвали в собственном «мерседесе» на 3-й Тверской-Ямской.

«Законного вора» Длугача, по кличке Глобус, пристрелили у входа в дискотеку.

Эти казни не оставляли и тени сомнений: если машина взрывается, то уж явно не «в результате самовозгорания»; если человек погибает по причине проникающего огнестрельного ранения, то пуля, выпущенная из снайперского карабина, наверняка не шальная, – ее траектория тщательно выверялась загодя!

Но теперь все было совсем наоборот – в оперативных сводках лейтмотивом звучало: «при загадочных обстоятельствах». Было очевидно: и смерть высокопоставленного московского бандита Караваева, по кличке Парторг, и смерть азербайджанского мафиози Гашим-заде, по кличке Гашиш, и «самовозгорание» в гостинице «Космос», в результате которого погибли двое далеко не самых законопослушных граждан, явно не результат внутриклановых разборок.

Нынешние события вычерчивались не по привычным лекалам бандитских противостояний: именно такого мнения придерживалось и высшее лубянское руководство, поручившее Богомолову установить подлинные причины загадочных смертей в криминальном мире…

Размышления Константина Ивановича прервал телефонный звонок.

– Алло! – сухо бросил Богомолов в трубку. Телефон отозвался голосом начальника рефе-рентуры подполковника Рокотова:

– Товарищ генерал, старший оперативник майор Симбирцев оставил для вас агентурное сообщение.

– Занесите ко мне в кабинет, – распорядился генерал и почему-то подумал, что это сообщение наверняка имеет отношение к оперативной сводке.

И, как всегда, не ошибся: профессиональная интуиция редко подводила Константина Ивановича.

Спустя несколько минут он, вскрыв светонепроницаемый конверт с грифом «Совершенно секретно. Особой важности», разворачивал бумажный листок.

В агентурном сообщении значилось следующее:

«Старшему уполномоченному Управления по разработке и пресечению деятельности преступных организаций Федеральной службы безопасности РФ майору Симбирцеву Т. Ю.

Считаю необходимым довести до Вашего сведения следующее:

Как стало известно, 11 октября 1998 г . владелец охранного агентства «Центр социальной помощи офицерам „Защитник“ Миллер А. Ф. (кличка Немец) получил от неустановленного адресата заказное письмо, где сообщалось: ответственность за убийства Галкина О. А. и Балабанова В. Н. берет на себя некая тайная террористическая организация под названием „Черный трибунал“.

Суть дальнейшего содержания письма такова: если государство не способно обуздать разгул в стране организованной преступности, это можно и должно делать силами честных офицеров спецслужб во внесудебном порядке.

Полагаю, что существование тайной террористической организации, какими бы лозунгами она ни прикрывалась, способно нанести удар по престижу ФСБ как структуре, действующей в строго конституционных рамках.

О чем и сообщаю.

11 октября 1998 г .

Сек. агент Адик».

Богомолов знал этого Адика: отставной подполковник МВД, отвечавший за безопасность в преступной группировке, действующей под «крышей» охранной структуры «Защитник», был завербован опытным оперативником УПРО майором Тимофеем Симбирцевым десять месяцев назад.

Вербовка, как чаще всего случается, произошла на компромате: в бытность свою милиционером Адик продал налево сто пятьдесят граммов кокаина, ранее проходившего в качестве вещественного доказательства по уголовному делу, а после закрытия дела подлежащего уничтожению. Правда, это выяснилось много позже, когда вороватый мент с почетом отправился на заслуженный отдых, однако ровным счетом ничего не меняло: с санкции начальства майору Симбирцеву ничего не стоило передать дело в прокуратуру, и бывший сотрудник МВД, переметнувшийся в сомнительную охранную контору, неминуемо загремел бы на печально известную ментовскую зону «Красная Шапочка», что под Нижним Тагилом. А можно было сотворить нечто и похуже: деликатно стукнуть работодателям-мафиози, что Адик не только на них работает. А чтобы мафиози поверили, устроить утечку документации, подбросить копии агентурных донесений из Центральной агентурной картотеки. Без сомнения: «Красная Шапочка» по сравнению с местью Немца показалась бы отставному менту раем земным.

Однако в УПРО великодушно простили проступок Адика, решив: ну ошибся человек, с кем в МВД не случается?! Пусть лучше отставной милиционер гуляет на воле, пусть радуется жизни, пусть даже отвечает в мафиозной структуре за безопасность! Но с условием регулярной передачи на Лубянскую площадь всего, что может заинтересовать «контору».

Адик после вербовки сильно изменился, даже внешне: отпустил длинные волосы, стал носить косичку-хвост на затылке, как Стивен Сигал. Правда, в отличие от голливудского супермена, у сексота были хитрые, заискивающие масленые глазки. Но дело свое он знал.

Адик оказался сексотом ценным и исполнительным: многочисленные проверки показывали, что он никогда не гнал дезинформацию, никогда ничего не путал. И нынешнее агентурное сообщение не оставляло сомнений в стопроцентной подлинности информации.

– Нам еще террористов не хватало, – внимательно перечитав агентурное сообщение, пробормотал Богомолов неприязненно. – М-да. Дожили. «Черный трибунал». «Белое братство». Орден меченосцев. Рыцари плаща и кинжала…

Отложив донос отставного подполковника, генерал вновь придвинул к себе оперативную сводку, взял алый маркер и подчеркнул в абзаце о пожаре в гостинице «Космос» слова: «…при загадочных обстоятельствах произошло самовозгорание».

Если это действительно убийство, закамуфлированное под несчастный случай, налицо высочайший профессионализм исполнителя. А коли так, преступление грамотно спланировано и блестяще осуществлено…

Кем?

Как ни крути, получается, что «Черным трибуналом».

Но что это за трибунал и кто уполномочил его в демократической стране приговаривать людей к казни без суда, следствия и защиты пусть даже таких откровенных негодяев, как все эти погибшие?!

Конечно, Константин Иванович не раз и не два слышал о тайном подразделении спецслужб, якобы созданном для физической ликвидации криминальных авторитетов и лидеров бандформирований. И естественно, относился к подобным слухам со здоровым скепсисом. Все это отдавало дешевыми газетными сенсациями, воскрешением в памяти любимого домохозяйками телесериала «Ее звали Никита».

Кто-кто, а генерал спецслужб знал наверняка: ни тут, в Федеральной службе безопасности, ни в Региональном управлении по борьбе с оргпреступностью, ни в Московском уголовном розыске такой структуры нет и никогда не было.

Правда, оставалась еще одна возможность: совсекретная служба государственного контроля «КР», до недавнего времени подчиненная Прокурору (о котором Богомолову, как и всем на Лубянке, не было известно практически ничего), всегда находилась вне зоны досягаемости ФСБ.

Но ведь «КР» была распущена еще в начале августа, Прокурора выперли на пенсию, и с тех пор о нем никому ничего не было известно. По одним слухам – уехал из России, по другим – сидит на даче, пописывает мемуары…

К тому же и во времена своей деятельности «КР» была спецслужбой прежде всего аналитической, контролирующей, но никак не исполнительной, карающей.

Стало быть, ликвидация бандитов незаконными методами могла быть лишь частной инициативой сотрудников одной из силовых структур: милицейской или лубянской. Какой именно?

Закурив, Богомолов отложил бумаги в сторону и, пододвинув пепельницу, задумался.

«Руку МВД» генерал отмел сразу. Многолетняя практика показывала: сотрудникам правопорядка куда проще, а главное, выгоднее договориться с бандитами мирно, нежели объявить им войну на тотальное уничтожение. Впрочем, гангстеризм выгоден ментам стратегически: исчезни сегодня оргпреступность как явление, а бандиты как класс – что завтра делать с РУОПом? Останется распустить Шаболовку, распихав лихих сыскарей на должности постовых милиционеров, а амбалистых собровцев пристроить физруками в группы здоровья.

Стало быть, физической ликвидацией занимались люди, так или иначе причастные к Лубянке: или действующие сотрудники, или лица, уволенные в действующий резерв, или отставники.

Первые и третьи отпадали.

У штатных сотрудников для подобной самодеятельности нет ни свободного времени, ни технического оснащения, ни доступа к постоянно обновляемой информационной базе, ни – что самое главное! – средств. Ведь любая война стоит денег, а зарплата в ФСБ, даже у старших офицеров, чудовищно мала… У отставников свободного времени, конечно, больше, но, естественно, отсутствует все остальное. Да и силы уже не те…

Тщательно проанализировав ситуацию, Богомолов уже спустя минут сорок нарисовал для себя приблизительный портрет исполнительного звена «Черного трибунала». По всей вероятности, это несколько десятков младших офицеров действующего резерва КГБ – СБ РФ – ФСБ, по каким-то причинам ушедших в бизнес и преуспевших в нем. Скорее всего, с опытом проведения нелегальных операций как в России, так и за ее пределами.

Вне сомнения, люди это решительные, осмотрительные и весьма неглупые: как говорится – люди с чистыми руками, горячим сердцем и холодной головой. И конечно, с серьезной, но скрытой поддержкой в высших эшелонах власти.

Но если такая глубоко законспирированная структура действительно существует, непонятно, для чего отправлять друзьям погибших мафиози послания, за что и почему они казнены? Для чего светиться, зачем брать на себя ответственность? Зачем пугать будущие жертвы? И чего ради сознательно подставляться под удар? Ведь преступные сообщества наверняка начнут собственное следствие.

Далее…

Сегодня этот самый «Черный трибунал», решив навести в стране порядок целиком незаконными методами, ликвидирует исключительно лидеров криминалитета.

Но кто знает, может быть, завтра эти загадочные люди, почувствовав собственную силу, посчитают, что россиянам мешает жить не только мафия, но и некоторые члены правительства, которых они посчитают коррумпированными, какие-нибудь депутаты Государственной Думы… или же Президент?

Кто и по каким критериям определяет объекты ликвидации?

И кто может гарантировать, что подобные методы борьбы не ввергнут страну в пучину тотального террора, как в тридцать седьмом году?!

Для ответов на эти вопросы информации было слишком мало. Информации всегда недостаточно. Да и много ли можно надумать, сидя в тиши лубянского кабинета? Теперь, как никогда прежде, генерал нуждался в помощнике, которому мог бы поручить любое, самое деликатное задание, в исполнителе, которому доверял бы всецело и безоговорочно: в сборе информации и в осуществлении оперативных мероприятий.

Такой человек у него был!

С силой впечатав окурок в пепельницу, Богомолов потянулся 'к перекидному календарю и, прошуршав страницами назад, остановился на девятом октября, пятнице.

«Прилетает С. Гов.» – значилось под этой датой.

Константин Иванович улыбнулся каким-то собственным мыслям, придвинул к себе телефон и, едва набрав номер, услышал знакомый голос:

– Слушаю.

– Савелий? Здравствуй, дорогой. Когда прилетел со своего Кипра?

– Еще в пятницу утром, – послышалось из трубки.

– Как Вероника?

– Учится. Наверное, месяца два видеться не будем. А то и больше. – В голосе собеседника прозвучала печаль.

– Значит, холостякуешь? А что мне не звонишь?

– Да вот с Андрюшей Вороновым решили на рыбалку смотаться. Чего в Москве сидеть, этими кислыми физиономиями любоваться?

– Неужели на рыбалку? – не поверил Богомолов. – Так холодно ведь!

– Если есть клев, настоящий рыбак никогда не станет жаловаться на погоду!

Судя по жизнерадостным интонациям абонента, Богомолов справедливо решил, что рыбалка наверняка удалась.

– Савелий, извини, что я тебя беспокою. Встретиться надо, – поджал губы Богомолов.

– Когда? Где? Что-то важное? – сразу же посерьезнел собеседник.

Хозяин кабинета взглянул на часы.

– У меня сейчас совещание намечается… Позвони на мобильный часика через три. Надеюсь, к этому времени освобожусь. Сможешь?

– В девятнадцать пятьдесят пять? – по-военному точно переспросил Савелий.

– В двадцать ноль-ноль, – округлил Богомолов. – Номер мой, надеюсь, еще не забыл?

– Обижаете, Константин Иванович! Разве могу я забыть ваш номер? Да и вас самого…

В дождливые осенние дни огни окон и витрин, рано зажженные бесчисленные фонари расплывчато отражаются на асфальте московских проспектов, бульваров и улиц. Над бездной этих отражений, точно по глубоким черным каналам, с шуршанием проносятся автомобили, разбрасывая на тротуары грязные брызги. Бегут, крутятся, сталкиваются у дверей магазинов, закусочных и станций метро набрякшие влагой зонтики. Дождевая мгла отдает сыростью, плесенью, бензиновой га-оью и мокрой листвой, серое небо сочится холодной влагой. Мерцают огненные блики рекламы, призывающей обнищавших граждан ходить в рестораны, отдыхать на курортах Таиланда, смотреть японские телевизоры и кататься на американских джипах.

В такие минуты кажется – так было прежде и будет всегда, и не плавила асфальт летняя жара, и не висело над Москвой незамутненное облаками небо, и не гуляли молодые мамы с нарядными детишками в парках, не работали праздничные аттракционы, а пляжники не жарились на берегу Москвы-реки…

Серо, тускло, уныло…

Лишь проститутки, выстроившиеся вдоль Тверской, дежурно улыбаются водителям притормаживающих машин. Им не до капризов природы, не до воспоминаний о безвозвратно ушедшем лете. Они работают. Их много, а клиентов с лишними деньгами мало – предложение явно превышает спрос. Вот и приходится мерзнуть на октябрьском холоде в обтягивающих мини-юбках, во всех ракурсах демонстрируя предлагаемый товар, вот и приходится торговать этим товаром по откровенно демпинговым ценам, вот и приходится улыбаться опостылевшим клиентам, которые давно уже все на одно лицо. И не только лицо…

Невысокий мужчина в длинном черном пальто, выйдя из здания телеграфа, осмотрелся по сторонам, скользнул взглядом по электронным часам, потом посмотрел на свои наручные «командирские» – большая стрелка, оторвавшись от цифры «II», медленно и почти незаметно поползла вверх, маленькая почти коснулась цифры «8» – и пробормотал негромко:

– Еще четыре минуты…

И чтобы не мешать входящим и выходящим из дверей, отошел в сторонку, на ходу доставая из кармана черную коробочку мобильника, вытянул антенну.