Текст книги "Чикагские гангстеры могут отдыхать"

Автор книги: Виктор Меньшов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– Да тут другие проблемы, – вздохнул совсем ошалевший Серега, вытирая пот со лба. – Вы лучше скажите, когда прийти, и я пойду, а!

– Когда приходить? А что, где-нибудь написано, что вход ко мне ограничен во времени? Нет, не написано? Тогда что за дела? Приходите хоть через час. Это если вам поболтать за жизнь. А если вам насчет документов, тогда либо завтра ночью, либо послезавтра утром. Это как у вас душа или обстоятельства требуют. Фотографии имеются?

– Есть только любительские и не для загранпаспортов.

– Давайте. Что же вы их при себе держите? Боже! Боже, что делается! Что делается! Вы, русские, совсем с ума сошли. Вы отпускаете за границу таких прекрасных женщин! А у вас самого, что, не нашлось фотографии, только в детском возрасте? Ничего, ничего, сделаем…

– Да я не еду.

– А кто же тогда едет? Я еду? Я никуда не еду! И зачем вам паспорт, если вы не едете?

– Это не мне паспорт. И я пойду. Мне… Мне некогда. Ага, вы уж извините, я потом как-нибудь… Вот деньги. Остальное потом. Если понадобится. Здесь хватит на первое время? Вы не беспокойтесь, мы все оплатим, сколько надо будет…

– А что мне надо? Ха! Он спрашивает, хватит ли здесь денег. Вы думаете, мне надо этих денег? Нет, мне не надо этих денег. Вы спрашиваете, хватит ли здесь? Я отвечаю – хватит.

– Да вы посчитайте!

– А зачем? Если бы даже вы мне пустой конверт дали, я бы сказал, что мне хватит.

Тут старичок глянул на часы и заспешил:

– Вы извините, молодой человек, мне иногда очень скучно. А Володе передайте, чтобы не беспокоился. Все сделаем в лучшем виде.

– Какому Володе? – растерялся Серега.

– Абрикосову, – усмехнулся старичок, мягко выпроваживая его за дверь. – Думаете, стал бы я с каждым встречным-поперечным разговаривать о самом важном?

– О чем самом важном?

– О жизни! – ответил старичок, захлопывая дверь.

Серега так и не успел спросить, откуда он узнал про Абрикосова. А я забыл сказать ему, что на свертке, который он вручил Шпильману в самом начале, была маленькая меточка.

Он же, выйдя от старого Зямы, сел в машину и направился к кольцевой дороге. Там дождался на обочине мощного транспортного потока, двигавшегося по всем четырем полосам сплошной черной змеей, и втиснулся в него довольно бесцеремонно, вогнав в дрожь какого-то чайника, державшегося правой, тихой стороны.

Пристроившись в серединке, он достал радиотелефон и набрал номер. Ответили сразу. Этого звонка явно ждали. Даже на этом конце провода ощущались напряжение и тревога.

– Ни слова! – сразу предупредил Серега. – Говорю только я. Вы отвечаете на мои вопросы, если они возникнут. Одно слово с вашей стороны, и я кладу трубку.

– А если… – вякнули на том конце.

Серега выключил радиотелефон. Включил через три минуты.

– Деньги приготовить купюрами не более двадцати долларов. Передача начнется завтра. Будьте готовы с утра. Я позвоню. Ваш шеф жив. Получим деньги – останется жить.

И он попылил дальше, отключившись. Больше не звонил. Поездил по кольцу, потом свернул и поехал к нам.

Я спросил его, не передавал ли чего Зяма. Он отрицательно покрутил головой, вдруг что-то вспомнил и побежал к машине.

– Ты куда? – окликнул его Семен.

– Куртку в машине оставил, – ответил Серега.

Вернулся он быстро, с курткой в руках, но вид у него был озабоченный. Он подозвал Семена и долго о чем-то шептался с ним, размахивая руками. Семен пытался, судя по жестикуляции, его разубедить в чем-то и успокоить. Но Серега не соглашался, упрямо мотал головой.

Я подошел к ним.

– О чем спорят славяне?

– Да мы не спорим, – ответил Семен. – Он уверяет, что кто-то украл у него из куртки бумажку с адресом Зямы, которую ты ему написал. А я говорю, что он сам небось её выкинул, кому она тут нужна?

– Вот этого я не знаю! – взвился Серега. – Кому-то, значит, очень даже нужна, если он в карман не поленился слазить.

Мы как могли успокоили его, сами подозревая, что Серега выронил бумажку по дороге или просто выкинул да и забыл. Ну в самом деле, кому мог понадобиться адрес старика Шпильмана?

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

День, вернее, его остаток, прошел спокойно. Еду шефу носили Мишаня и Серега. Мы с Семеном перестали к нему ходить: завидя нас, он начинал нести околесицу вроде того, что мы совершаем огромную ошибку, что его все предали, что жена задумала его погубить и все такое прочее. Что-то в этом роде он пытался втолковать и Мишане с Серегой, но не так настойчиво.

Мы снова и снова обсуждали все детали завтрашней операции, съездили на место, осмотрели все до кустика, просчитали каждое движение. Утром нужно разложить по дороге пакеты для тех, кто повезет выкуп, в условленных и заранее намеченных местах.

Завтра Серега и Семен поедут вместе в Москву, Семен возьмет вторую машину и сразу вернется, а Серега в условленное время позвонит и объяснит дальнейшие действия тому, кто должен передать выкуп.

Нина выглядела в этот вечер оживленной, ей стало лучше. Она съездила с нами на место завтрашнего обмена заложника на деньги, свежий воздух явно пошел ей на пользу. Она приготовила вкусный ужин, Серега позволил нам немного спиртного, и остаток дня мы провели в хорошем настроении. Семен заступил на вечернее дежурство, потом его сменит Серега, а после заступал я. Меня менял Мишаня.

Нина возилась на кухне с посудой, я поднялся наверх отдохнуть, но вспомнил, что надо бы напомнить Семену разбудить Серегу себе на смену, не то перепутает все. Я стал спускаться по лестнице и вдруг остановился…

Мишаня сидел на корточках возле наших пожиток и что-то искал в сумке. Когда у меня под ногами скрипнула ступенька, он вздрогнул и резко отодвинул сумку, взявшись за другую.

– Что-то ищешь, Мишаня? – спросил я.

– Да нет, все в порядке. Уже нашел.

Он спрятал в карман расческу и отошел. Вид он имел смущенный, щеки горели. Еще бы! Я узнал эту сумку. В ней лежали деньги.

Я не стал ничего говорить, хотя испытывал чувство неловкости. Я сам себя пытался отговорить от подозрений, убеждая, что мне это просто-напросто померещилось. Я вышел на улицу, переговорил с Семеном и вернулся. Навстречу мне вышел Мишаня, одетый в куртку.

– Ты далеко? – спросил я его, все ещё не избавившись от чувства неловкости.

– Да нет, пойду свежим воздухом во дворе подышу перед сном.

Я поднялся к себе. На кровати рядом со мной лежал Серега и читал книгу из стопки лежащих около него на табуретке.

– Дай, что ли, книжку почитать, – зевнул я.

– Да тебе это не интересно, – поморщился он. – Это я справочников кучу нашел, валялись тут.

И он показал обложку "Справочника пассажира", который увлеченно листал. Я просмотрел всю стопку. Там были: "Справочник садовода-любителя", "Справочник для поступающих в высшие учебные заведения", "Справочник для поступающих в средние учебные заведения" и тому подобное.

– Ну и чтиво ты себе раздобыл!

– А что? – живо откликнулся он. – Местами весьма любопытно. Чистый детектив!

– Ну-ну, наслаждайся, – хмыкнул я, отправляясь на койку.

Я лежал и слушал, как журчит вода в кране на кухне, как тихо звякает посуда. Я видел сквозь закрытые глаза Нину и захотел вдруг ощутить её рядом, подумал: надо зайти к ней, когда она управится… Но под шепот воды, шуршание страниц незаметно для себя задремал.

Проснулся я уже в темноте. Но в комнате было довольно светло, луна заливала все мертвенным светом, тени предметов казались таинственными, затаившимися чудищами. Серега спал, накрыв лицо книжкой.

"Свет Нина, наверное, выключила", – подумал я.

Мне стало обидно на себя: я ведь так хотел увидеть её, ждал, и на тебе, заснул, как последний дурак. А она заходила к нам в комнату, думала, что я её дожидаюсь, а мы с Серегой дрыхли тут, как два сурка. Спать мне почти расхотелось. Я лежал с открытыми глазами и вдруг услышал голоса за окном…

Я осторожно выглянул. Разговаривали Семен и Мишаня. Мишаня явно оправдывался, а Семен ему выговаривал. Я взглянул на часы. Ого! Два часа с гаком прошлялся где-то Мишаня.

Голоса смолкли. Скрипнула лестница, потом пружины дивана, и все стихло. Я лежал и размышлял, а потом незаметно уснул. Всегда у меня так получается.

Во второй раз меня разбудил Серега.

– Вставай, лежебока, – засмеялся он

тихонько. – Ну и храпишь ты! Бедная Нина, она даже не знает, что ей предстоит за мучение.

– Ничего, это ещё не самое страшное, – зевнул я. – Как там? – я кивнул за окно.

– На Шипке все спокойно! – лихо отрапортовал Серега, заваливаясь на кровать и сладко потягиваясь.

Я забрал у него автомат и вышел на улицу, поеживаясь. Дежурство предстояло не из трудных. Я привык к дежурствам и засадам похуже. А тут тепло, светит луна, глаза не надо ломать. Воздух лесной, чистый курорт, а не дежурство!

Я неспешно прогулялся вокруг дома энное количество раз, потом присел на крылечко. Закинув голову, я смотрел на звезды, про существование которых как-то позабыл в московской своей квартире, где я если и смотрел вверх, то видел только относительно белый потолок.

Я сидел и блаженствовал, и вдруг что-то произошло на заднем дворе, какое-то движение. Я вскочил, вытянул голову. Все тихо. Я сел на место. Но теперь не расслаблялся, а чутко прислушивался. И вот оно, снова! Шумок приглушенный донесся с заднего двора и через мгновение – быстрые шаги, скрипнула дверь черного хода.

Я рванул за угол, выставив впереди себя автомат. На заднем дворе никого и ничего. Я тихонько вошел в дом, крался беззвучно, как кошка, подсвечивал фонариком. Я замер на лестнице черного хода, послушал… Странный звук доносился снизу, из двери в подвал, словно вода, что ли, булькала во фляжке. Я пошел на звук в кромешной тьме, почти на ощупь, чутьем угадывания препятствия перед собой. Но все же около входа в подвал споткнулся, едва не упал, наклонился потрогать, что это… И чуть не вскрикнул. Моя рука коснулась чьего-то лица!

Я зажег фонарь и увидел внизу залитое кровью лицо Сергея, он пытался зажать рукой страшную рану на шее, что-то хотел сказать, но из перерезанного горла вырывалось только жуткое бульканье.

Крови из него вытекло – страшное дело! Я, не раздумывая, выстрелил вверх, тут же всюду включили свет, по лестнице с оружием в руках скатились мои друзья. Даже Нина прибежала с пистолетом, в наброшенном наспех халатике. Они склонились над Серегой, а я бросился вниз по лестнице, где меня ждал неприятный сюрприз. Толстенная дверь камеры была открыта! А по лестнице до Сереги вел широченный кровавый след.

Этот гад шеф ухитрился заманить беднягу в подвал и, когда тот открыл его камеру, чем-то острым перерезал Сереге горло, а сам удрал.

Я оглядел место заключения шефа и бросился вверх со всех ног: на кровати не оказалось простыней и одеяла. Я догадался, куда он подевался.

Наверху уже все было кончено. Серега лежал на полу, накрытый снятой со стола скатертью, на которой проступали пятна крови. Над ним плакала Нина. Мишаня и Семен стояли рядом, оба в шоке.

– Быстро за мной! Шеф ушел с обрыва, – сказал я, хватая веревку и фонарь.

Я выскочил на задний двор, побежал к обрыву, лег на живот и свесился вниз. К стоящей на краю сосне была привязана простыня, связанная узлом с одеялом. Я посветил вниз, но фонарик оказался слишком слабым, я ничего не мог рассмотреть, даже когда рядом со мной шлепнулся Мишаня и тоже принялся светить фонариком, стараясь попасть со мной в одну точку. Я решил спускаться по простыне, но меня остановила, буквально повиснув на рукаве, Нина.

– Куда ты? Не пущу! Он мог оружие забрать! Он убьет тебя! Сергея уже убил и тебя убьет!!

Семен побежал в дом и вернулся с мощным фонарем-прожектором, пошарили им по воде и увидели…

Он лежал на страшных обломках, лицом вниз, тело его было в нескольких местах пробито штырями арматуры, по белой рубахе расползались кровавые пятна. Жестоко и страшно убив Серегу, он и сам погиб страшной смертью. Мы посчитали бессмысленным спускаться вниз ночью, тем более все и так совершенно ясно. Шеф пытался спуститься по связанным простыням и сорвался. Остаться после этого в живых у него не оставалось никаких шансов.

Удрученные, потрясенные возвращались мы в дом. До утра никто не сомкнул глаз. Мы обмыли Серегу, переодели в чистое. Но нас поразил ровный, тонкий и в то же время очень глубокий, чуть не до позвоночника разрез на горле. Что это за оружие и откуда шеф мог его взять? Мы же его обыскивали. И тут я вспомнил на столике в подвале банку растворимого кофе.

– Вот чем его убили! – сказал я вслух, показывая всем банку кофе.

– Что, банкой? – ошарашенно спросил Семен.

– Нет, – парировал я. – Банка целая. Серега, видно, пожалел шефа, принес ему банку кофе и чайник с кипятком. А шеф…

Я принес новую банку, снял пластмассовую крышки, взялся за кольцо и легко оторвал защитную жестянку. В руке у меня оказался круглый, острый, как бритва, диск. Я огляделся, схватил старую газету, сложил несколько раз и с силой провел по ней жестяным колесиком. Газета развалилась на две ровные части, мне не понадобилось особых усилий. Итак, орудие убийства мы обнаружили, но легче от этого никому не стало. Мы сидели тихие и подавленные.

– Что же теперь будет? – спросил заплаканная Нина. – Нам нужно найти мою сестру. Здесь что-то не так. Они её заставили, запугали!

– Как мы найдем-то ее? Где? Позвоним Володе и спросим адрес? Он нас просто не поймет.

– Как мы не догадались спросить у мужа. Припугнув как следует, мы бы заставили его все рассказать…

– Он и так был напуган донельзя. Куда его еще-то запугивать?

– Ага, напуган, – мрачно возразил Семен. – Так напуган, что хладнокровно перерезал горло Сереге.

– И побежал не в сторону дороги, а к обрыву, и полез вниз в темноте, специально чтобы свернуть себе шею! – разозлился я. – И на что он, по-твоему, надеялся? Непонятно.

– Там, внизу, есть возможность пройти вдоль берега, – тихо сказала Нина.

– Это ночью-то? Что-то сомнительно. Впрочем, в таком состоянии он вряд ли сохранил способность рассуждать здраво.

– Ладно, – махнул рукой Семен. – Это все разговоры в пользу бедных. И вообще пора кончать этот балаган. Никакие деньги не стоят наших жизней.

– Но ваши жизни могут стоить таких денег, – возразил Мишаня. – Ты себя не кори за Серегу. Ты бы так же пошел, как и он, если бы мне или ему понадобилась помощь. И речь сегодня идет не только о твоей жизни, или его, или Абрикосова, но и о жизни Нины, и о твоей жене, детях.

Это, конечно, сильный аргумент. Мы устало умолкли. И тут за окном громыхнуло. Потом ещё и ещё раз. Пошел сильный дождь, настоящий ливень, и не просто пошел, а рухнул вертикальной стеной, молнии старались расколоть землю. Казалось, даже природа ополчилась против нас. Видно, Госпожа Удача перешла в другую команду.

К утру настроение у нас окончательно испортилось. Сумасшедший ливень никак не переставал, а, наоборот, даже усиливался. Тратить время на бесплодные ожидания становилось рискованным, и мы решили, что переносить операцию нельзя ни с коем случае, банковские служащие могли запаниковать и поставить в известность органы, и тогда все наше мероприятие превратится в сплошной кошмар.

В Москву поехали Нина и Семен. Им предстояло забрать паспорта у Шпильмана, после этого Нина возвращалась сюда на электричке, а Семен звонил в банк и начинал игру. Он с помощью рации поведет машину с выкупом до съезда с кольцевой дороги, дальше перехватываем её мы с Мишаней, а Семен останется на дороге, чтобы в случае чего как можно дольше задержать преследователей, если все-таки сюда подключится милиция.

Мы с Мишаней вступаем в переговоры с сопровождающими выкуп охранниками и, выбрав момент, ослепляем их специальной гранатой, чтобы обезоружить и взять деньги.

После этого, если все получалось, в чем полной уверенности мы не испытывали, мы отзывали Семена, и он возвращался на дачу. Нина оказывает первую помощь, если окажутся раненые, затем мы быстренько сматывались.

Мы проводили Нину и Семена, и потянулись часы томительного ожидания, ни с чем не сравнимые по степени мучительности.

Нина приехала через четыре часа, до невообразимости заляпанная глиной и промокшая. Она привезла паспорта и сказала, что договорилась насчет Сереги на кладбище.

– Зяма ничего не передавал? – спросил я.

– Кто? – не поняла Нина.

– Ну, Шпильман.

– А он должен был что-то передать, кроме паспортов?

– Нет, но, возможно, что-нибудь на словах? Вспомни!

– Да вроде бы ничего особенного. Сказал, что за деньги не волнуется, что доверяет и все прочее.

– И больше ничего?

– Кажется, ничего. Хотя нет, ещё сказал, чтобы я передала Абрикосову, что работа Шпильмана стоит денег, чтобы ты не сомневался.

– Именно так и сказал?

– Ну, близко к тексту.

– Ладно. Спасибо, Нина. Ты оставайся здесь, сохни, вскипяти горячей воды, шприцы на всякий случай и упакуй вещи.

– Да вы же все собрали.

– Ты свои собери, чтобы все было готово к отъезду.

Она подошла ко мне. Не обращая внимания на Мишаню и на мое смущение, крепко обняла и сказала, глядя в глаза:

– Это прозвучит банально, но тем не менее ты береги себя, ладно? Мне без тебя будет очень плохо. Я останусь совсем одна на этой огромной, пустой земле. Ты просто обязан вернуться. Понял?

И она поцеловала меня. Потом подошла к Мишане.

– Наклонитесь ко мне, Михаил. Я хочу поцеловать вас. Может, это хоть немного охранит вас от беды.

Мишаня наклонился неуклюже, Нина чмокнула его в лоб, потом в щеку. Мишаня вконец засмущался, закашлял.

Мы вышли под дождь, бегом до машины – и поехали к завершению, как мы надеялись, нашей эпопеи. Я поддел под рубашку пуленепробиваемый жилет, а на Мишаню жилеты не налезали. Он даже расстроился:

– Что же у нас на малорослых жилеты только делают! Это же для спецназа, там же все силачи и великаны сплошные.

Мы приехали намного раньше и ещё раз облазили все кусты вокруг места предполагаемого обмена денег на заложника, валявшегося в этот момент на жутких осколках под обрывом, омываемый волнами озера. Но мы старались не думать об этом, грустных мыслей нам и без того хватало.

Мы сидели в машине, молчали, думали каждый о своем и ждали, когда зазвучит в потрескивающем эфире голос Семена.

Тем временем Семен звонил по радиотелефону в банк.

– Деньги готовы? – спросил он.

– Готовы, – ответили кратко и четко.

– Хорошо, выезжайте. В машину садится не более двух человек. Нас при передаче тоже будет двое. На крыше мусорного бака возле арки на выезде со двора банка лежит инструкция и радиотелефон. Дальнейшие разговоры только на выставленной там волне.

И, не дожидаясь ответа, отключил телефон. Он бросил его на заднее сиденье, а рядом с собой положил коротковолновую рацию. Потом поехал к автозаправке на другом конце улицы, куда прибудут по вложенной в конверт инструкции сопровождающие банка. Семен хотел убедиться, что за ними нет хвоста.

Он сразу узнал банковскую машину. В ней сидели двое. Того, что за рулем, он не знал, зато второй оказался не кто иной, как Володя, собственной персоной. Он явно жаждал реванша. Это несколько усложнило задачу, поскольку его поведение трудно прогнозировать. Семен велел по рации:

– Можете не заходить на заправку. Поезжайте до конца улицы, сверните на Рязанский проспект, нажмите кнопку вызова, получите дальнейшие инструкции…

Так, улица за улицей, он покатал их для начала по Москве, проверяя на предмет слежки, и провел с помощью рации на загородное шоссе, до проселочной дороги, ведущей в нашу сторону. Там уже мы сами «повели» их вслепую, не видя машины. Что самое хреновое, дождик не прекращался ни на минуту, уже начинали сгущаться сумерки.

Мы стояли на небольшом мостике из шпал, примерно за триста метров перед ним дорога делала петлю и вела в объезд, чтобы через несколько десятков метров вернуться и нырнуть как раз под мостик. Вот тут мы и решили встретить своих оппонентов.

Они подъезжали. Мы с Мишаней вышли из машины, проверили оружие. В случае перестрелки решили вести по Володе огонь на поражение, а его напарника постараться ранить в ноги. Отдадут деньги без боя – пускай катятся на здоровье. Хотя и жаль отпускать такого подлеца, как Володя, но не стрелять же в него, если он не вытащит оружие.

На съезде дороги, внизу, дважды мигнули фары. Мишаня мигнул в ответ сверху фонариком и тут же отодвинулся, опасаясь выстрела на свет. Машина остановилась метрах в десяти от мостика, внизу. Хлопнула дверца. Володин голос окликнул:

– Эй! Где вы там?

Я подошел к краю дороги, наклонился над пологим откосом.

– Здесь мы, здесь.

Володя вытащил из машины свое грузное тело, покрутил головой, за ним вышел второй, с автоматом. Володя подошел поближе к откосу, его партнер остался у машины.

Я проклинал дождь и ранние сумерки. В темных очках, плотно прилегающих к лицу, я почти ничего не видел, ориентируясь не столько по контурам фигур, сколько по головам.

– Где деньги? – крикнул я Володе.

– Здесь деньги, – ответил он.

– Покажи!

– Покажи им, – велел Володя напарнику, обернувшись к нему всем корпусом. Тот нырнул, согнувшись, в машину и выпрямился, держа в руках два чемоданчика.

Я уже спускался по склону и сделал знак Мишане. Тот бросил гранату, я рванул вперед. Раздался сильный хлопок, меня обожгло светом даже через очки. Я увидел, как Володя схватился за глаза, его напарник выронил чемоданы и судорожно хватался за автомат, и тут же услышал грохот выстрелов…

Я обернулся на Мишаню. Он падал, как в замедленной съемке, в этом слепящем, нереальном свете.