Текст книги "Перевал (СИ)"

Автор книги: Виктор Климов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

Глава 23. Началось

Похоже, остальная группа тоже почувствовала что-то неладное. Люди быстрым шагом подходили к командиру, собираясь вместе и занимая круговую оборону в ожидании новых приказов.

В тишине, которую ещё пару минут назад даже ветер боялся нарушить, и были слышны лишь звуки, производимые ими самими, можно было различить шорох, подобно тому, как море набегает на каменистый берег, вот только если волны накатывали на камни и потом уходили обратно, здесь шум шёл по нарастающей и доносился он в большей степени со стороны центра города, откуда они совсем недавно ушли.

Ну, уже хорошо: что бы это ни было, им хотя бы открыт путь в сторону точки перехода. Если, конечно, их таким незамысловатым образом не загоняют в ловушку. Другое дело, кто это может быть? Впрочем, вариантов не так уж и много, если судить по тому, с чем им к настоящему времени довелось столкнуться в этом, лишь на первый взгляд, тихом и мрачном месте.

И почему-то ничего хорошего от этого шороха ты не ожидал. Не может здесь быть ничего хорошего, только опасность. Только к ней стоит готовиться и исходить из того, что будет только хуже. Алексей почувствовал, как сердце начало учащённо колотиться. Адреналин, как и ранее до этого, хлынул в кровь и стал разгоняться по кровеносной системе, заставляя трепетать весь организм в предвкушении предстоящей стычки.

Однако, не только адреналин и ожидание возможного боя сейчас занимали его мысли. Было кое-что другое.

Неоднозначное ощущение, подумал он. С одной стороны, ты постоянно борешься за свою жизнь, чтобы покинуть мёртвый город, с другой – ты, если верить откровению странников, снизошедшем на тебя, совершенно точно отсюда выберешься, причем вполне себе живым и целым. Ты это знаешь. Непонятны сроки и обстоятельства твоей гипотетической будущей гибели, но отсюда-то ты точно выйдешь!

И тут же в голову закралась крамольная мысль: а что будет, если прямо сейчас просто сесть на асфальт, а то и лечь (чего уж мелочиться!), и уставиться мечтательным или пустым взглядом в свинцово-сизые облака над головой. Иными словами, ничего не делать. Сбудется тогда предсказание странников? Или ты закончишь своё существование здесь и сейчас? Если ты просто ничего не будешь делать. Предопределено твоё будущее, или есть ещё смысл помучиться?

С другой стороны, кто тебе сказал, что то, что ты увидел это правда? Если серьёзно подумать, то никаких гарантий этого тебе никто не даст. Другое дело, что, по словам Данилы, ранее подобные случаи подтверждались на практике, а это, как ни крути, заставляет задуматься. Вот только он не успел уточнить у Данилы, что случилось с теми, кого изолировали в попытках изучить феномен. Их предсказания тоже сбылись? Или ты, Даня, говорил только о тех, кто решил поделиться с тобой или с кем-то другим своим откровением о том, что их ждёт в будущем?

И потом, если ты ничего не будешь предпринимать для своего спасения, то какие силы тогда вернут тебя домой? Божественная рука, или очередное чудесное стечение обстоятельств? Земля разверзнется перед надвигающейся опасностью или вихрь подхватит тебя как ту девочку из сказки и унесёт тебя в безопасное место?

С другой стороны, вдруг жизнь – это своего рода книга, которая уже когда-то кем-то написана? А ты даже не читатель, ты – герой повествования и не знаешь, чем твоя история закончится, но при этом финал-то всё равно давно известен, как и все главы произведения. Просто ты не можешь заглянуть в конец, чтобы удовлетворить любопытство, а кто-то может. А кто-то может хотя бы мельком пролистать книжку перед тобой, показав, что будет в конце.

И что тогда? Можно переписать те части, которые тебе не сильно нравятся и изменить, в итоге, финал? И кто будет их переписывать? Ты сам, или кто-то ещё?

Нет, он не может так поступить. Не может просто свесить руки и понадеяться на чудо, которое должно его спасти. По крайней мере, сейчас. Нельзя полагаться на секундную галлюцинацию, пускай она и казалась такой бесконечно долгой.

Почему? Потому что моя судьба, думал Алексей, может быть, и предрешена, а вот о судьбе своих товарищей я ничего не знаю, и от моих действий могут зависеть их жизни. К тому же, будем честны, мне интересно узнать, есть ли в картинке, показанной странниками, хоть доля истины.

Когда Данила с Алексеем подбежали к остальным, они увидели, как Дмитрий что-то быстро объясняет полковнику, при этом последний не забывал следить за окружающей обстановкой и отдавать краткие указания.

– ….будет основной гипотезой, объясняющей произошедшее здесь, – донеслись до слуха Плетнёва обрывки разговора, – и то, что мы видели на барельефах в гробнице, – Дима был явно возбуждён, осенившей его догадкой. – Вопрос остается в причинах и обстоятельствах, но это будет хоть что-то. Надо только кое-что додумать. И я думаю, что противогазы здесь нафиг не нужны.

Полковник только кивал, мол, да, конечно, но время ты, Дима, выбрал всё-таки не самое удачное, а когда рядом оказались Данила с Алексеем, спросил:

– Тоже слышите?

– Так точно.

– Есть мысли, что это может быть?

– Есть, – подтвердил Алексей, – нам надо либо ускориться, либо готовиться к бою.

– Судя по скорости, с которой приближается звук, нам не оторваться, мы не успеем добраться до точки перехода. Я так понимаю, наши знакомые из торгового центра решили лично с нами попрощаться, как думаешь?

– Думаю, да, это они, – согласился с предположением полковника Алексей, вглядываясь в конец улицы, которая здесь уходила вниз под небольшим, но заметным уклоном. – Но что их стукнуло-то? Хотели бы догнать, давно бы уже это сделали!

– А разве могут быть ещё какие-то варианты? – скривился полковник и быстро осмотрелся, заострив внимание на одном из ближайших строений с обычными по размеру окнами, а не витринными, и толстыми с виду кирпичными стенами. Здание больше всего напоминало или склад, или гараж в полтора этажа. – Так, занимаем оборону в том здании и ждём. Будем надеяться, что мы ошибаемся, и манекены просто решили совершить ежегодную миграцию.

И действительно, Алексей нутром чуял, что начавшееся движение явно не обошлось без участия его знакомой в рубиновом ожерелье, и что так любит духи с фиалковым ароматом. Тут прямо затылком ощущаешь покалывание мелких иголочек надвигающейся угрозы.

Двустворчатые двери в здание оказались открыты, и действительно внутри оно более всего напоминало некий склад с рядами стеллажей и полок, на которых были расставлены коробки и ящики, покрытые толстым слоем пыли.

Внутри ожидаемо обнаружилось несколько засушенных тел, облачённых в нечто более всего похожее на рабочую одежду, правда, один труп был скорее в офисном костюме. Начальник, подумал Алексей. И всё-таки удивительно, как их одежда похожа на ту, что можно легко увидеть на улицах любого города нашего мира. Лишь отдельные детали покроя напоминали тебе, что ты не у себя дома и вообще не на Земле. А так, если не приглядываться – один в один, жители какого-нибудь европейского или американского города.

Когда внутрь вкатили тележку с раненым, стали готовиться к возможной обороне, баррикадируя стеллажами и мебелью все входы и выходы, которые только смогли найти и по возможности оконные проёмы, которые не планировали использовать в качестве бойниц. Стоит отметить, что из оставшихся окон улица очень даже хорошо простреливалась, как и пара соседних переулков. Вопрос лишь в том, насколько их оружие будет эффективным не столько против манекенов – их-то как раз можно было застрелить, причём не только в голову, в чём они уже успели убедиться, – сколько против Той, что заставила прыгнуть с крыши студента. Именно её способности вызывали наибольшее опасение.

Очнувшийся Александр – всё-таки ранение и потеря крови, хоть бы кровотечение и было остановлено, сказывались – полусидя, пристроился на тележке и заторможенными движениями пытался перезарядить автомат.

Увидевший затруднённые движения товарища Анатолий, помог ему совершить эту операцию, а заодно проверил его пистолеты, закреплённые в кобрах на разгрузке. Вложил оружие Александру в руки, похлопал его по плечу и развернул тележку так, чтобы в случае чего не попасть на линию огня.

Александр схватил его за рукав, удерживая.

– Погоди, – еле слышно просипел он, тяжело вдыхая воздух. – Дай гранату.

– Уверен? – серьёзно уточнил Чекан.

– Более чем.

Толик отстегнул одну РГД со своего броника и прикрепил её на карабин к разгрузке Александра так, чтобы тот, в случае чего, мог легко выдернуть чеку и метнуть гранату.

Двух снайперов полковник отрядил занять позиции на крыше здания, а заодно проверить возможные пути отхода, которые полковник приметил ещё с улицы. Вместе с ними он отправил Афанасия, которому, как подозревал Алексей, был дан приказ выбираться отсюда во что бы то ни стало, чтобы сообщить руководству об увиденном.

Повесив на себя помимо винторезов, ещё и трофейные автоматы, отжатые у американских наёмников, гремя амуницией, они скрылись в дверном проёме с лестницей ведущей наверх.

Закончив подготовку укреплений, они стали ждать. Шелест и шорох, в котором уже можно было различить шаркающий топот множества ног и многоголосый шёпот, что произносил непонятные слова на чужом языке.

Вскоре на улице показались первые манекены, их дёрганные движения не спутаешь ни с чем.

Потом ещё манекены, и ещё, а потом они уже заполонили улицу большими и малыми потоками, огибая стоящие автомобили и другие препятствия шаркающим потоком.

– Сколько их там?

– Несколько десятков, не меньше!

– Десятков? Разуй глаза, их там сотни!

Бинокль позволил рассмотреть манекенов поближе. Ну и лица у них! Вроде человеческие, а вроде и нет, словно их перекосило невыносимой болью, а потом отпустило, снова перекосило!

А это кто там идет среди толпы "сонных"?

По спине пробежал неприятный холодок. Непринуждённой и такой же уверенной походкой, окружённая со всех сторон шепчущими подёргивающимися при каждом шаге манекенами, шла Она, Та, чьего имени никто не знал. Да и не знать бы, если честно, никогда.

Уверенный взгляд. Плавные движения. Кажется она улыбается. Еле заметно, но улыбается.

– Видите? – обратился Алексей к полковнику.

– Вижу. Надо её уничтожить. Или, по крайней мере, вывести из строя. Это она их ведёт! – уверенно произнёс полковник.

– What the f@ck?! – не выдержал американец, которого полковник предусмотрительно пристегнул наручниками к водопроводной трубе, чтобы тот не мешал в случае чего, и наблюдающий за надвигающейся толпой в соседнее окно. – Who is this damn b@tch?!

– Только бы они прошли мимо, – проговорил Анатолий. – Слишком много, слишком много.

– Не пройдут, Толя, не для того она это затеяла, – ответил Данила. – Гонит, как пастух скотину. Гляди, как они её слушаются.

Алексей посмотрел на Кота, тот вытащил нательный крестик, поцеловал его и убрал обратно за воротник футболки.

Отпустив висящий на ремешке бинокль, Плетнёв приложил приклад автомата к плечу, захватил цель в коллиматорном прицеле, собираясь нажать на спусковой крючок. Он был согласен с полковником, что манекенов взбаламутила именно панночка, вылезшая из саркофага.

Если сонные не стали их преследовать тогда, в центре города, когда им ничего не мешало, то зачем им сейчас срываться с места и топать вслед за ними на окраину? Однако, надо признать, что шли они довольно бодро, несмотря на их походку. Впрочем, мелкие шли гораздо увереннее.

Чёрт! Мелкие! Да это же дети! Плетнёв сразу вспомнил, что столкнулся с такими ещё в торговом центре. Опять стрелять по детям? Или уже не стоит их считать таковыми? Неужели манекены ещё и размножаться могут? И вдруг, то, что произошло с ними, является обратимым? Нет, лучше об этом не думать. Сейчас не терзаний совести.

Короткий взгляд на полковника – безмолвный приказ был получен.

Палец медленно надавил на спусковой крючок, глаз видел в прицеле фигуру с длинными волосами и тунике, уверенно вышагивающую в окружении подёргивающихся фигур, которые держались от нее на некотором расстоянии.

Раздался выстрел, но стрелял не Плетнёв. Это был Кот, тоже выцеливавший заметивший неизвестную.

– Вот ведь хр@нь! – прошептал Алексей, когда перед его глазами зависло в воздухе сразу несколько частиц пепла, отказываясь продолжить своё падение, а уши словно залили монтажной пеной.

Он несколько раз открыл и закрыл рот, но слух не возвращался.

С трудом повернув голову, он увидел вырвавшееся из автомата Дмитрия пламя выстрела, зависшую в метре от него пулю и застывшую, не долетев до бетонного пола, пустую гильзу с тянущейся из неё вуалью порохового дымка.

И как предупредить остальных, что уже началось, если все замерли так же, как эти зависшие пылинки в воздухе, так же, как гильза, вылетевшая из автомата Кота? Да и чего, собственно, стоит ждать?

Ничего хорошего, вот это точно!

Глава 24. Её глаза. Его сердце

– Алексей…, – она произносила его имя с лёгким придыханием и странным мягким акцентом, её тёплые пальцы нежно гладили его по щекам, а голос так сладко убаюкивал. Хотелось лежать так вечно. И слушать, слушать её голос.

Как же долго он ждал этой встречи, как же он был сейчас счастлив. Не выразить словами! Хотелось и кричать и молчать одновременно!

И… наконец-то покой! Тишь и благодать! А то сколько можно бежать и идти?! Сил уже никаких просто не оставалось.

Он же куда-то шёл, да? А с другой стороны, какая, в конце концов, разница! Значит, пришёл уже! Хватит, находился уже!

– Защитник людей… Ты такой милый, и забавный, – раздался звонкий девичий смех. И совсем не обидный. Даже наоборот, он испытал гордость за себя. И за то, что она обратила на него внимание. – А ещё ты интересный.

До чего же был хорош этот голос, что тёк подобно струям лесного ручья, будто ключевая вода била из-под земли посреди лесной поляны в жаркий солнечный день. И спокойствие. И тишина. И благодать…

Алексей открыл глаза. На самом деле, не хотелось открывать, хотелось так и лежать на мягкой и тёплой траве. Но он боялся, что всё это окажется хоть и сладким, но всего лишь сном. А сна сейчас было бы мало. Хочется. Чтобы это была реальность.

Над ним бездонной бирюзой сияло небо. И рваный пух облаков нисколько не портил его. Скорее, дополнял гармоничными мазками белого. Чистый белый, на чистом голубом… И где-то рядом шелестели листьями на ветру деревья.

Боже, как же это прекрасно!

И ты лежишь на мягкой зелёной траве, а твоя голова нежится на бёдрах той единственной, о которой ты мечтал всю свою жизнь. Мечтал же? Да? Вот, твои грёзы обрели реальность.

Её глаза, такие бездонно-синие, завораживают настолько, что ты готов с разбегу прыгнуть в них будто в глубокий омут чистейшей воды, и будь что будет! И пускай все беды и проблемы останутся позади.

– Алёшенька, – снова, улыбаясь, произнесла она. Какая красивая у неё всё-таки улыбка. – Ты покажешь мне, где ты живёшь? Здесь так грустно и тихо…

Она вздохнула. И от этого вздоха засосало под ложечкой. Он хотел было ей ответить, но случайная мысль, далёкая как грозовая туча на самом горизонте, не позволила ему это сделать.

Куда он шёл, и откуда? И почему они должны уйти отсюда, ведь здесь так красиво и безмятежно. По-моему, это самое замечательное место, в котором ему когда-либо приходилось бывать.

Её тёмные волосы с вплетёнными лентами щекочут твои щёки и шею, но тебе это нравится и ты готов терпеть эту щекотку вечно. Как и этот нежный фиалковый аромат, который поглощает тебя, унося прочь от земных забот.

Не думай о них. Не время размышлять о проблемах! Думай о хорошем! Думай о прекрасном! Думай о Ней!

Его сердце зашлось сладостным учащённым ритмом в предвкушении.

Она наклонилась. Тень от её головы заслонила небо и солнце. Будто луна набежала на солнечный диск, погрузив окружающий мир во тьму, а от светила осталась только одна корона с изогнутыми протуберанцами.

Стало как-то не по себе. Почему? Откуда эта тревожность? Для неё нет ни малейшего основания!

– Ты любишь меня? – спросила она. – Отведёшь меня к себе? Покажешь путь?

Хотелось ответить "Да! Безусловно! Конечно! Ты – та, которую я искал всю эту чёртову жизнь! Носился, как ошалелый, по горам и лесам, не спал по несколько суток, терпел лишения и ранения!" Хотелось полностью погрузиться в её глаза, в прикосновение её нежных розовых губ.

Но…

Что-то было не так. Зачем ей нужно к нему домой? И почему ей здесь не нравится? Ведь здесь так хорошо! Тепло! Солнечно! Сочная зелёная листва даёт прохладную тень! Зачем вообще уходить отсюда? У него дома совсем не так. Совсем. А как у него дома? И где его дом вообще?

Но это сейчас вообще не имеет никакого значения!

Её лицо приближалось, как и её губы. Волна нежного цветочного аромата накрыла его, а её язык протиснулся сквозь его губы и соприкоснулся с его языком.

Как же это прекрасно! Как же долго ты этого ждал!

Поцелуй, казалось, длился вечно. Но… почему стало так темно и холодно? Почему деревья перестали шелестеть на ветру, а вместо этого раздаётся какой-то странный непонятный шёпот, будто кто-то творит молитву на неизвестном языке.

"Что-то не так!"

Что-то не так!

ЧТО-ТО НЕ ТАК!!!

Она отняла свои губы от его губ, он вновь увидел её лицо полностью и рубиновый отсвет в её таких глубоких, таких красивых глазах. Такой же, как тот, что давали камни в её ожерелье, свисавшем с её шеи.

Рубиновый блеск её ожерелья, напоминающего гроздь рассыпанных ягод, чем-то похожих на смородину, только более ярких и более красных.

– Я люблю тебя, Алексей!

Боже! как же это было сладко слышать!

И тут же игривое весёлое:

– А ты меня?!

Он попытался пошевелиться, чтобы обхватить её за шею, чтобы погладить её тёмные волосы, чтобы прикоснуться к её лицу… не смог.

Что-то всё-таки не так. Неужели он спит и ему всё это снится. Какая-то тягучая тяжесть давит на разум, вызывая непонятное беспокойство.

Волна тревожности прокатилась по сознанию, зарождая признаки пока ещё далёкой паники.

– Успокойся, защитник! – улыбается она, продолжая гладить его по голове, а он так и лежит с открытым ртом после поцелуя, смотрит в её ведьмовские глаза и не может даже моргнуть.

Нет, это нехорошо! Очень нехорошо! Так не должно быть! У него что, перебит позвоночник? Почему он не может двигаться?

И снова убаюкивающий гипнотизирующий голос, словно кто-то пытается его уговорить. Или уже спорить?

"Что есть правда, Алексей? Истина? Разве тебе плохо?" – произнесла Она в его голове.

"Покажи мне путь в твой мир, Алексей! И ты сделаешь всех людей счастливыми!"

"Ты же счастлив? Ты же хочешь поделиться счастьем с другими, ведь так?"

"Так?"

"Ты хочешь?"

Нежные пальцы гладили его по голове, играли с волосами, убаюкивали, но уже как-то не так как прежде. Уже чувствовалась в их движении сдерживаемая сила, потаённая власть и решимость.

Красные камни ожерелья продолжали мерцать так, что не позволяли полностью отвлечься и погрузиться в негу лобызаний.

Куда же он шёл? С кем? Ведь он точно был не один. Они встретили какой-то караван. К чёрту! Откуда здесь может быть караван?! Но ведь… было же?

На мгновение Она замерла, глядя ему в глаза, и её брови слегка приподнялись, выражая, кажется, искреннее удивление.

– О! Странники? Вы так их называете? – до чего же прекрасны её глаза! Как же хотелось бесконечно долго смотреть в них! – Получается, они до сих пор ходят по маршруту?! Неужели?!

Она впервые разорвала зрительный контакт и задумчиво посмотрела куда-то вдаль, куда сам Алексей посмотреть не мог, ведь он совсем не мог двигаться.

Почему он не может пошевелиться?

– Странники…странники, – произнесла она. – Какие, однако, удивительные повороты иногда делает история…

Она продолжила гладить его по голове, и ему ничего в этой жизни не хотелось, кроме как ощущать её прикосновения.

– Как всё, однако, оборачивается, Алёша…

Она что, разочарована им? Почему? Когда он успел её огорчить? Он не хотел её расстраивать!

Она снова посмотрела на него, но только куда-то уже мимо, куда-то в область груди.

Тонкими красивыми пальцами она потянула за цепочку и подхватила крест с распятием на серебряной цепочке, внимательно на него посмотрела.

Невероятно глубокие синие глаза вдруг стали влажными. По идеальным ланитам потекли идеальные слёзы.

– Что с вами не так, Алёша? – спросила она, держа пальцами крестик. Повторила, – Что с вами не так? Егор вот тоже не хотел, тоже сопротивлялся. Но разве это пошло ему во благо?

Егор… Да, был какой-то Егор. Когда? Совсем недавно. Они встретили его в походе. Он не мог вернуться домой. А они, они могут вернуться? Они ведь шли, чтобы вернуться домой, так? Тогда как он оказался здесь?

Она наклонилась над ним и посмотрела в его глаза своим – пронзающим насквозь взглядом.

– Прими свою судьбу, Алёша, – она нежно улыбнулась. – Не стоит сопротивляться. Всё уже решено.

Почему?! Почему так трудно дышать?! Хочется глотать воздух, что есть сил, но всё равно мало!

И без того открытый рот сам собой распахнулся ещё больше в тщетной попытке максимально насытить свой организм кислородом.

Его глаза смотрели прямо в яркое солнечное небо, а перед ними было её лицо. Такое прекрасно, такое милое, что хотелось отбросить все условности и наслаждаться одним только его видом, сколько бы не было на это отпущено времени. И в то же время порождающее такое странное и неприятное беспокойство.

И её рука. Прямо над ним. В её пальцах – маленький рубиновый шарик, переливающийся всеми оттенками красного.

Два пальца, сжимавшие кровавую каплю, разжались, и она стала падать вниз, прямо ему в рот.

– В этом ничего страшного, Алёша. Нет ничего плохого. Не бойся.

Её голос убаюкивал и в то же время заставлял грустить. Вселенское блаженство и такая же вселенская печаль нахлынула на него, заставляя подчиниться воле безумного течения.

Любовь и скорбь, слившиеся воедино.

Но что-то было в этом водовороте эмоций ещё. Что-то, что так сразу и не бросалось в глаза.

Что же это? Алексей пытался найти подходящее слово тому, что смог ощутить, глядя в её зачаровывающие сапфировые глаза.

Рубиновый шарик всё падал и падал, как при замедленной съёмке.

Что же это?

Ягода-капля всё ближе, а он как дурак лежит с открытым ртом, как младенец, ожидая первую подачку материнского молока!

Что же это такое?!

Что он упустил?!

И чем ближе рубиновая ягода была к нему, тем отчётливее он понимал. Но мозг отказывался произнести это слово.

Такое ёмкое.

Такое простое.

Такое холодное.

Всепоглощающее.

Выжигающее самое нутро человека.

МЕСТЬ!

Он уже буквально бился в конвульсиях, пытаясь хоть на сантиметр сдвинуть свою голову в сторону. А она всё смеялась и смеялась своим звонким заливистым смехом, удерживая его голову в своих руках.

Он уже понимал, что происходит что-то совсем неправильное, что-то, что может привести к ещё большей беде. Судороги всё больше напоминали предсмертную агонию. Он уже вспомнил странников, в памяти стали всплывать лица его боевых товарищей, а она продолжала с каким-то извращённым удовольствием наблюдать, как ягода всё падала и падала.

Почему она падает так медленно? Уж не потому ли, что он противится её воле? Возможно. Но она всё равно падает!

Такие нежные и чувственные, но такие сильные пальцы с силой сдавили его виски.

Было больно. Но ещё больше было обидно.

За что?! Что он такого сделал, чтобы лишиться вечного блаженства?! За что она собирается мстить? Почему ему? За что ему всё это?

Вырваться! Вырваться! Преодолеть!

Ягода всё ближе и ближе.

Стремительная тень пронеслась над ним, и ягода пропала. Ягода не успела упасть. Казавшаяся такой огромной лапа с вытянутыми когтями с размаху пронеслась там, где только что находилось Её лицо, но удар пришёлся в пустоту.

Выражение Её лица приняло уставшее и в то же время раздражённое выражение, как если бы на пути взрослого и умного человека появилось препятствие в виде надоедливого ребёнка.

Алексей опустил глаза и увидел большого зверя, чем-то похожего на большого горного льва, который был нечётким и всё время менял свои размеры, становясь то чуть больше, то совсем небольшим – почти с кошку. Зверь медленно переступал с лапы на лапу, пригнув голову и обнажив острые клыки.

– Плохая киска, – разочарованно произнесла Она.

В следующее мгновение всё вокруг изменилось. Алексей осознал, что стоит посреди помещения с оружием в руках, а напротив него стоит Кот, который словно был помещён в плотный прозрачный кисель. Они все сейчас были будто в этом киселе. Фигурки, залитые застывающей эпоксидной смолой. Движения Алексею давались с трудом, но это было уже хоть что-то. Он хотя бы ощущал своё тело.

Вот только позади Дмитрия уже показалась, появившись из ниоткуда, фигура в тунике и в золотом ожерелье с маленькими красными камней, так похожими на капли свежей крови.

И, кажется, Алексей что-то кричит Дмитрию, пытается его предупредить, но слова застревают в киселе, в который превратился воздух, недолетая до слуха товарища.

Одна её рука коснулась головы Дмитрия, а другая… другая её рука медленно, но при этом очень легко, как раскалённый нож в масло, проникла в грудную клетку со стороны спины. И нет, не было ни крови, ни мяса, ничего такого. Она просто опустила руку в его тело, как во что-то бесплотное.

Алексей ощутил, что пытается всеми силами сбросить невидимые путы и вырваться в нормальное пространство. Его колотило так, будто у него случился внезапный эпилептический припадок.

Она смотрела ему в глаза из-за плеча Дмитрия, просто смотрела, а в его голове раскалённым железом звучали слова:

"ВЫ. МНЕ. ОТВЕТИТЕ. ЗА. ВСЁ!"

Хищное стремительное тело тенью пронеслось за спиной Алексея. Клыки вцепились в рюкзак за спиной и с силой рванули. Лямки врезались в тело с непривычной болью.

И хрип. Жуткий, страшный хрип, смешанный с рыком смертельно раненого животного, с торчащим в боку обломком копья. Рык, полный отчаяния и в то же время решительный, как выстрел последним патроном. Как сила, у которой не осталось никакого другого выбора.

***

Внезапно всё вокруг пришло в движение, и мир вокруг наполнился пороховым дымом, криками, матом, хлюпающим хрипом, шёпотом на непонятном языке и короткими хлёсткими очередями автоматов и щелчками винторезов.

Но прежде Алексей увидел стоявшего у разбитого оконного проёма Дмитрия «Кота», который смотрел на него затуманенным взглядом. Одежда под бронежилетом быстро намокала. Он кашлянул, и у него изо рта тёмным потоком полилась кровь.

Теряя сознание, Кот сорвал с разгрузки гранату, освободив её от бремени сдерживающей чеки, и в этот же миг несколько желтушных рук схватили его за одежду, ремни бронежилета и рывком вытащили его из здания.

Громыхнувший взрыв раскидал части манекенов по сторонам, образовав в их толпе целую прогалину.

– Чёрт! Твою же! – закричал Алексей. – С@ка!

Очередь из "калаша" разнесла сразу несколько восковых голов, неосторожно показавшихся в оконном проёме.

Алексей посмотрел в оптический прицел и увидел то, чего опасался, но что ожидал увидеть: метрах в ста-ста пятидесяти среди бредущих в их сторону манекенов стояла Она, а в левой руке на уровне груди она держала сердце Дмитрия. Кровь капала с её кисти, стекала по её предплечью, пачкая когда-то белоснежную тунику и оставляя темные пятна на асфальте.

А свободной рукой она словно дирижировала: взмах – и манекены, позабыв свою неспешную походку, с яростью безумцев бросаются на штурм склада. Пас – и они карабкаются по телам убитых сородичей, стараясь добраться до крыши, где отстреливались снайперы.

При этом её взгляд практически не выражал никаких эмоций, кроме высокомерия и уверенности в своей власти.

А потом Она соединила обе руки и стала почти один в один похожа на те статуи и изображения, что им приходилось видеть в городе.

"Убить всех" – звучал в его голове её почти монотонный ледяной голос. – "Убить всех"

А потом… потом она поднесла сердце к лицу и с наслаждением откусила от него кусок.

Плетнёв нажал на спусковой крючок и сразу несколько пуль устремились к цели.

Но ни одна не достигла цели. Все пули приняли манекены, которые словно по мановению волшебной палочки возникли на линии огня. Нет, отсюда её не достать!

– Give me a gun! – орал американец. – Give me a f@cking gun! In the name of all that's holy! Now is not the time to find out who the enemy is!

Полковник доли секунды, после чего отстрелил наручники, которыми вздрогнувший от неожиданности американец был прикован к трубе, и бросил ему автомат. Янки ловко поймал оружие, проверил магазин и передёрнул затвор, отправляя патрон в патронник. Единственное, что американец не заметил, так это быстрый жест полковника одному из бойцов, который мог означать только одно: заметишь что-то подозрительное со стороны янки – пристрели его.

Короткая очередь, выпущенная американцем, срезала несколько манекенов, препятствуя остальным пролезть в окно, и тут же кто-то из бойцов вдогонку бросил гранату. Взрыв раскидал манекенов, но их место тут же заняли другие. Продолжая ломиться внутрь.

Двери, припёртые столом и стеллажами, начинали трещать под давлением обезумивших человекоподобных существ.

– Уходим на крышу! – скомандовал полковник. – Быстро!

Американец разнёс голову очередного показавшегося манекена.

– На крышу! – заорал полковник. – На крышу!

Данила взвалил на спину похожего на тряпичную куклу Александра и потащил его на крышу под прикрытием остальных.

Несколько секунд спустя Плетнёв рванул по лестнице наверх, где работали снайперы. Правда, сейчас они вели огонь из автоматов, расстреливая скопившихся внизу манекенов, не забывая периодически отправить в их сторону выстрел из подствольника.

Расстреляв очередной магазин, один из снайперов, закинув автомат за спину, сорвал с разгрузки две гранаты РГН и с размаху швырнул их вниз с криком "Держи, шайтан, камбулю!"

Раздался сдвоенный хлопок, и вверх взметнулись рваные куски одежды и желеподобной плоти.