Текст книги "Брат из царства ночи"

Автор книги: Виктор Келлехер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Глава десятая
ЗАЛОЖНИК

Так вот как ты отплатил мне за щедрость! – воскликнул Боран, перекрывая рев ночного ветра. – Я подарил тебе еще несколько дней жизни, а от тебя никакой благодарности. Больше я этой ошибки не повторю. Солмаку нужна твоя жизнь. И он ее получит!

Он стоял в неясном свете факелов, гневно сверкая глазами.

Реймон, окруженный вооруженными мужчинами и женщинами, уронил посох.

– Чего же ты ждал? – закричал он. – Чтобы я сдался без боя?

– Ждал? – передразнил его Боран сердито и, выхватив копье у одного из спутников, приставил его острие к горлу Реймона. Наточенный камень проткнул кожу, и струйка крови побежала по его груди.

– Мы дважды сохраняли тебе жизнь. Дважды! Первый раз в овраге, когда мы убили чудовище, и второй, когда я решил не пачкать топор твоей кровью. Это ли не крупное везение? Кто ты такой, бесчестное создание?

Реймон был готов возразить, но остановился, внезапно вспомнив прощальные слова Дорфа и его проклятие, звучащее над полями. Усталым жестом он провел рукой по губам и взглянул в воспаленные глаза Борана.

– Ты, наверное, прав, – прошептал он. – Наверное, я и вправду бесчестен. Впрочем, как и Солмак.

– Бесчестен он или нет, – возразил Боран, – свои долги он платит. Золотом! – И он отвернулся, сделав знак толпе следовать за ним.

Сподвижники Борана потащили беспомощного Реймона к освещенным пещерам. Он не сопротивлялся. Зачем? Он только что слишком хорошо осознал, как скоро присоединится к своей маленькой семье – Пилар, Дорфу и Лалу – чтобы сойти к ним во мглу.

Его лицо побелело от ужаса, губы затряслись мелкой дрожью, когда его втолкнули в одну из пещер. Боран уже был там, он стоял с топором в руке. Выражение его лица говорило о том, что мольбы бесполезны.

Боран подал знак, и Реймона снова поставили на колени, прижав головой к каменному выступу колодца. С этого места он не видел входа, но слышал шарканье ног входящих в пещеру людей. По движению теней вокруг Реймон понимал, что в руках они держат факелы.

– Хорошо известно, – торжественно сказал Боран, – что Горные ворота – единственные в нашей стране, сквозь которые проход закрыт. Умные путешественники платят дань и проходят. Мы здесь собрались для того, чтобы взыскать дань с этого мальчика.

– Головой! – крикнул кто-то. – Пусть заплатит головой!

– Он и заплатит, – усмехнулся Боран, – а затем сможет продолжать свое путешествие. С нашей помощью, разумеется.

Несколько человек нерешительно засмеялись, но замолчали, как только начала подниматься тень топора. Реймон крепко зажмурился и не заметил появления огромной черной фигуры. Затем он услышал дикий рев, за которым последовали громкие крики ужаса: люди вопили, неистово продираясь к выходу.

Пока сильные руки прижимали его к холодному полу, Реймон не мог и шевельнуться, но как только из-за этой суматохи хватка ослабла, он стремительно откатился в сторону. И как раз вовремя – топор упал, расколов каменный выступ.

Реймон тут же поднялся на ноги. Голова кружилась, в залитых потом глазах стоял туман. Он смог разглядеть лишь массивную фигуру, похожую на Лала. Он потряс головой, поморгал и в изумлении уставился на своего спасителя. Тот был такой же огромный, но выглядел намного страшнее: голова, руки, широкая грудь были покрыты запекшейся кровью, грубые волосы смерзлись и стояли дыбом, множество багровых ран зияло на щеках и шее. Чудовище вновь заревело, схватило отбивающегося Борана и подняло его над головой.

Реймон немного оправился от испуга. Взяв остатки разбитого топора, он хотел обрушить их прямо на беззащитную спину Борана. Но гигантская рука перехватила удар.

– Нет, – мягко прошелестел голос. Внезапно Реймон понял, что перед ним действительно стоит Лал, глаза Лала глядят с окровавленного лица. Великан мягко, но решительно отобрал у него топор.

– Как… – выдохнул он с изумлением.

– Идем… – перебил его Лал. – Реймон… идем… Волоча Борана за шиворот огромной рукой, Лал проскользнул в дверь. Реймон шел за ним. Сильный порыв ветра со снегом ударил им в лицо, и в следующее мгновение вслед им полетело несколько копий.

С одного из наблюдательных постов раздался невнятный голос:

– Отпустите Борана или умрете оба.

– Убивайте, убивайте! – закричал Боран и попытался вырваться, беспомощно колотя по огромной руке Лала.

Не дожидаясь реакции стражников, Лал избрал единственный способ спасения. Подобрав одно из копий на длинном древке, он швырнул его в ворота, где оно со звоном застряло.

– Открывай! – взревел он. Затем, чтобы показать, что случится, если требование не будет выполнено, он взял Борана одной рукой за шею и поднял его повыше, сжав пальцы, приглушая протестующий вопль пленника.

Намек был понят правильно, и уже через несколько мгновений маленькие фигурки спускали лестницу к воротам, а остальные разбегались в разные стороны от освещенных пещер.

– Нет! – закричал Боран, стоило Лалу ослабить хватку на его горле. – Не открывайте ворота! Убейте их, это приказ!

Работа наверху замедлилась, но Лал поднял другое копье и метнул его к воротам с такой силой, что древесина застонала от удара. За ним последовало третье копье, наконечник которого попал в один из металлических гвоздей обшивки, и посыпался дождь из бело-синих искр.

После этого уже никто не колебался: люди поспешно высвободили засов и опустили ворота, несмотря на протестующие вопли своего предводителя.

Лал, ничуть этим не смущаясь, вытащил что-то из-за пояса и вложил в руку Реймона. Это было копье, которое Реймон принес с болота. Также за пояс Лала была заткнута узловатая булава, но он не тронул ее, предпочитая защищаться Бораном. Когда ворота медленно отворились, он, тяжело ступая, прошел вперед, крепко держа Борана за горло. Он не обернулся на стражников, которые стояли на стене, глядя ему вслед.

Реймон же оглянулся, и увидел холодный блеск оружия, направленного на них. Но рядом с ним находилось нечто, в равной степени жуткое. Лицо Лала на мгновение осветилось неверным светом факела. Оно было покрыто коркой запекшейся крови, одна бугорчатая щека была продрана почти до кости, распухшие губы были так покрыты рубцами и порезами, что рот превратился в багровую рану. Реймон не мог помочь тащить Борана, он и так отставал на пару шагов, когда они выбирались из ворот.

Отойдя подальше, Лал остановился, оторвал две тонкие полоски материи от своей туники, связал Борану руки и заткнул ему рот. Проделав это, он взвалил сопротивляющееся тело на свое плечо и с трудом пошел вперед.

Снегопад усилился, ветер нес мокрые хлопья с бешеной яростью. Кроме того, было очень холодно, так холодно, что каждый вдох, казалось, обжигал легкие. Через несколько минут губы Реймона задрожали и посинели, окоченевшие руки примерзли к копью, которое он прижимал к груди. Прямо над ними, гонимые ветром, бесконечно неслись низкие облака. Тьма окружала их со всех сторон, и лишь покатый склон служил им ориентиром.

Задолго до полуночи Реймон уже начал спотыкаться от усталости. Он с трудом брел через сугробы или на ощупь перелезал через скалы, разбросанные тут и там по долине.

Его волосы покрылись льдом и снегом, и наконец он стал молить об отдыхе. Но Лал понимал, что только ходьба может спасти их, и шел все быстрее и быстрее. Реймон отчаянно вцепился в подол туники Лала. Ему казалось, что этот путь никогда не закончится.

В отчаянии он попросил Лала понести его, но великан проигнорировал его просьбу. Ярость и обида захлестнули Реймона.

– Ты хочешь, чтобы я сдох? – закричал он охрипшим голосом, – Ты мне завидуешь, вот что! Потому что ты такой… Такой!..

Он силился придумать какие-нибудь обидные слова, чтобы побольнее уязвить Лала. Но вместо этого ему представился путь через болото, который день за днем самозабвенно проделывала Пилар ради своего второго ребенка.

– Я ненавижу тебя! – завопил он в отчаянии. – Ох как я тебя ненавижу!

К середине ночи даже злость оставила его. Изнуренный ледяным холодом и борьбой с ветром, он должен был собрать всю волю и силы, чтобы хотя бы остаться в живых. Почти без сознания, он падал и не замечал, как Лал возвращался, помогал ему подняться и заставлял идти вперед. Он уже не помнил, как глухой ночью великан нашел убежище под упавшим куском скалы. Лал прижал тело Реймона к собственному и растирал его отмороженные конечности, пока тот не начал дышать ровно и глубоко.

Только утром Реймон очнулся. Было довольно тепло, хотя и ветрено. Он открыл глаза и увидел изуродованное лицо Лала, покрытое коркой запекшейся крови.

Он не смог преодолеть отвращения и, вывернувшись из заботливых рук Лала, вскарабкался на край скалистой пещеры.

Лал вздохнул.

– Лал… некрасивый… – прошелестел он.

– Нет, – Реймон запнулся, внезапно устыдившись. – Нам надо идти дальше. Туда, где теплее.

Лал грустно покачал головой.

– Тепло… хорошо… – согласился он. – Еда… хорошо… тоже.

И он вытащил из-за пазухи знакомый мешок. Не тот, в котором хранились останки Пилар, тот он всегда ревниво держал при себе, а кожаный рюкзак Реймона.

Увидев свой рюкзак, Реймон понял, что безумно голоден. Он выхватил его из рук Лала и набил рот зерном. Он жадно глотал, потом доставал еще и еще, пока Лал не остановил его.

– Еда… для человека… – проговорил он, кивнув в сторону.

До сих пор Реймон и не замечал связанного Борана. Изо рта у него все еще торчал кляп, и он пристально наблюдал за ними из своего угла. На него не подействовал ночной мороз, его темные глаза глядели враждебно, он был особенно бледен и напряжен.

Почувствовав укол совести, Реймон подошел к Борану, вытащил кляп из его рта и протянул горсть зерна. Но Боран злобно оттолкнул мальчика ногой, разбросав зернышки.

– Ты думаешь, я приму пищу от близнецов из Тереу? – сказал он высокомерно. – Щенки! Один – дурак, другой – чудовище, каких поискать. Теперь понятно, почему Солмак хочет поскорее отделаться от вас обоих. Человек, если он в здравом уме, никогда в жизни не признает таких сыновей!

– Ты ошибаешься, – холодно ответил Реймон. – Солмак приходится отцом только одному из нас. Моя мать знала еще и Ночного Лорда. Он и есть отец Лала.

– Луан! – ухмыльнулся Боран. – Эта жалкая тварь! Ни одна порядочная женщина не признала бы его мужем. А даже если бы и признала, то долго не протянула бы.

– Что ты несешь? – возмутился Реймон. – Она жила в деревне, где я вырос.

– Ну и дела творятся в нашем государстве! Ты что, хочешь, чтобы я поверил, что близнецы произошли от двух отцов? – глумливо спросил Боран. – От сил света и сил тьмы? Так, что ли?

– Почему нет? – ответил Реймон. – Ты сам видишь, какие мы разные.

Боран злорадно захохотал. Угомонившись, он произнес:

– Знаешь, что говорят мудрые люди? Счастлив тот, кто знает своего ребенка. И счастлив ребенок, знающий своего отца. Или ты не согласен? Он скорчил хитрую гримасу.

– С другой стороны, ты, возможно, думал об этом слишком много, – добавил он, обращаясь только к Реймону. – Может, лично тебе очень не хочется называть этот ужас родным братом, а обоих вас – детьми Солмака. Тогда как сводный брат, сын Луана, это уже не так противно. Выходит, что у вас только мать общая. А кому какое дело до неизвестной потаскухи, которая?..

Лал бешено взревел и вскочил на ноги, готовый броситься на нечестивца, но Реймон сам сумел заставить Борана замолчать. Он изо всех сил схватил его за волосы и треснул о каменный пол. Несмотря на то, что руки Борана были связаны, он быстро вскочил, бледный от ненависти.

– Ах ты тварь! – яростно воскликнул он. Реймон выхватил копье. Боран бросился вперед и непременно наткнулся бы на него. Но тут вмешался Лал, который растащил их в стороны как котят.

– Не убивать! – взревел он, оттесняя Реймона в сторону. Затем огромными ручищами схватил маленького Борана и принялся отчаянно трясти до тех пор, пока его голова беспомощно не повисла. – Не говори… плохо… про маму…

Реймон увидел сверкнувшие в огромных глазах слезы и понял, что Лал оскорблен за Пилар. Он подошел к брату и осторожно прикоснулся к его руке.

– Ладно тебе, – проговорил он, – пусть себе болтает. Это уже не причинит ей зла.

Он хотел сказать еще что-нибудь хорошее. Но, взглянув на обезображенное лицо Лала, покрытое шрамами и кровоподтеками, Реймон не смог заставить себя продолжить, не смог открыто признать, как многим он был обязан ему, этому болотному созданию, и как сильно он зависел от него. Мальчик глубоко вздохнул, борясь с самим собой, не желая допускать в себе подобные чувства. Лал, охваченный вновь пробудившейся скорбью, стряхнул с себя его руку.

– Пилар… мама… заботится о Лале… Лал! – рыдал он все громче и громче. – Лал… заботится о Лале!.. – повторял он, жалуясь скалистым вершинам.

Лал отбросил Борана в сторону и вышел из пещеры. Он прижал к своей груди мешок с останками Пилар и принялся баюкать его так же заботливо, как незадолго до того баюкал Реймона, защищая его от леденящего холода ночи. Его губы шевелились, и Реймон сквозь рев ветра смог расслышать обрывки скорбной песни.

Реймон рассержено повернулся к Борану.

– Ты! – воскликнул он. – Что ты наделал!

– Что я наделал? – ухмыльнулся Боран. – Посмотри лучше на себя, жалкий щенок.

Реймон злобно пнул его.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ну как же. Это чудовище – твой спутник. Ты обращаешься с ним как с равным. С равным! Такие выродки рождаются раз в поколение. Это уродливый символ того, что скрывается за пределами Тереу, в черных недрах Запрещенного города. Пока другие стремятся уничтожить его, ты объединяешься с ним! И это отношение, которое вызывает доверие и уважение к тебе? Я не удивляюсь, почему Солмак хочет твоей смерти. Разве ты сможешь быть достойным хранителем Солнечных ворот? Из всех детей солнца только у тебя брат – чудовище. Да ты сам откроешь ворота, чтобы впустить Луана. Ты сам пригласишь его набросить свою дьявольскую завесу на страну.

– Лжешь! – воскликнул Реймон, замахиваясь.

– Давай, – горько усмехнулся Боран, – покажи, какой ты храбрый. Ударь беззащитного.

– Беззащитного? – с горячностью ответил Реймон, попавшись на удочку. – Сейчас исправим. Знаешь что, – сказал он, – ты нам больше не нужен. Если я отпущу тебя, дашь мне слово, что вернешься к своим людям?

– А куда мне еще идти? – ответил Боран.

– Тогда уходи, – сказал Реймон и распустил веревки. Очутившись на свободе, Боран отскочил в сторону. Но побежал он совсем не в ту сторону своей страны. Сделав три больших прыжка, Боран достиг утеса, примыкавшего к тропе, находя пальцами рук и ног щели и выступы, невидимые глазу. Его проворное тело стремительно продвигалось наверх, к ровной поверхности.

За секунду перед тем, как беглец достиг вершины, раздался рев Лала. Огромный валун пролетел по воздуху и раскрошился об утес справа от Борана. Такой же огромный камень ударил слева. Но Боран бесстрашно карабкался, извиваясь по покатой скале под градом грохочущих и разбивающихся камней, и, наконец, забрался на пологую поверхность.

– Ты же сказал, что вернешься к своим людям! – негодующе закричал Реймон. – Ты дал мне слово!

– Ну-ка, пошевели мозгами, жалкий щенок, – напомнил ему Боран и рассмеялся. – Я ответил тебе вопросом, а не обещанием. Не давал я тебе слова, дурачок.

Разъяренный тем, что Боран его так легко провел, Реймон поднял камень и запустил его из всех сил. Не нанеся никому вреда, камень беспомощно отскочил от скалы, далеко не долетев до своей цели.

– Ты обманул меня! – закричал он.

– Тут мы квиты, – радостно парировал Боран, – потому что ты обманул меня с тем золотом, которое мне было обещано за вашу милую парочку. Но хоть мне и не удастся, к сожалению, доставить ваши головы к Солмаку, кое-что приятное для вас я все же могу сделать. Я могу предупредить его о вашем приближении. Могу помочь ему приготовиться к вашему приему. За это он меня и наградит!

Он легко побежал по склону, и вскоре его маленькая фигурка исчезла в клочьях низких облаков.

Все еще чувствуя себя дураком, Реймон повернулся к Лалу. Его суровое лицо никогда не было более грозным, он крепко прижимал к себе останки Пилар.

– Плохие… люди… – прошелестел он. – Люди ждать… Реймона… Лала… плохо… плохие…

Глава одиннадцатая
ЗАНА

На следующий день они миновали горы. Скалистый горный хребет еще прятал от взора жаркую, низко расположенную страну, но незадолго до полудня они пересекли его и стояли, всматриваясь в широкую, плоскую долину, которая, изгибаясь, уходила в туманные дали. В одном месте ее пересекала речка. Низкие участки были того же скучного желтого цвета, как и широкие отлоги на другой стороне. Только лишь где случайная ветряная мельница обнаруживала присутствие водоема, виднелся яркий всплеск буйной растительности, словно художник оставил на полотне случайный мазок. На раскаленном песке росли лишь тощие пальмы с сухими поникшими ветвями и зеленые кактусы.

Они шли, зной усиливался. Фляги с водой опустели, и путники с вожделением всматривались в ближайший источник, хотя и знали, что не осмелятся приблизиться к какому-либо поселку при свете дня: ведь стоило Лалу показаться людям, и новость разнесется по долине, подобно пожару. Вместо этого они решили укрыться в пальмовой рощице, которая отбрасывала редкую рассеянную тень и немного защищала от солнца.

Когда они тащились через пески к этой рощице, Реймон вдруг заметил, что Лал подволакивает ноги и немного покачивается при ходьбе.

– Что с тобой? С тобой все в порядке? – спросил он.

– Лал… устал… – признался великан смущенно.

Но его стоны и тяжелое дыхание говорили о большем. Только теперь Реймон осознал, что даже мощь Лала имеет свои пределы. Пересечение пустыни и переход через горы были достаточным испытанием, а вдобавок к этому битва в овраге. Кто знает, насколько сильно он был изранен?

Встревоженный, Реймон склонился над ним, заставив себя взглянуть в лицо, которого он обыкновенно избегал. С острым внезапным чувством вины он увидел, насколько серьезны раны, которые он принимал за царапины. Незалеченные, они покрылись пылью и загноились.

– Лал, послушай, – сказал он, – я сбегаю за водой. Жди меня здесь.

– Лал… тоже… пойдет, – послышался ответ, и Лал попытался встать, но снова упал. По его запыленным волосам тек пот.

Пробравшись к опушке рощи, Реймон внимательно посмотрел вперед. Недалеко, за зеленым полем, виднелись крылья ветряной мельницы. Поблизости от нее находился пруд, его поверхность заманчиво блестела. Сопротивляться было невозможно, и, согнувшись почти вдвое, Реймон побежал к полю и бросился в траву. Используя ее как прикрытие, он добрался до пруда.

Мальчик жадно утолил жажду, погрузив свои голову и плечи в холодную воду, побарахтавшись в ней несколько минут. Освеженный, он вынул фляжки из рюкзака и погрузил их как можно глубже туда, где вода была холоднее.

Реймон уже завинчивал крышку, когда увидел приближающуюся женщину. Он понял, что она заметила его, но поспешил спрятаться в траве.

Она неторопливо подошла, обогнула пруд и остановилась рядом. Сквозь зеленые стебли он мог видеть, что она была совсем старая, ее густые волосы были абсолютно седыми, голые руки и шея – тощими и костлявыми. Синяя татуировка сбегала по ее лбу к переносице, такую же татуировку носила и Пилар: две змеи, обернувшиеся вокруг тонкого прута.

Она смотрела не на него, а на небо.

– В старые времена люди свободно ходили в страну солнца, – услышал Реймон ее голос, словно она обращалась к небесам, – никто не прятался. Особенно от старых жриц, в сердце которых нет зла.

Так как Реймон не шевельнулся, она посмотрела прямо на него.

– Подойди, дитя, – с упреком сказала она, – покажись. Я не причиню тебе вреда.

Реймон нерешительно поднялся на ноги. Увидев его, она отшатнулась назад, и глиняный кувшин выскользнул из ее рук.

– Возможно ли это? – пробормотала она, нерешительно подошла к нему и внимательно вгляделась в его глубокие голубые глаза. Затем она провела рукой по волосам и щеке. – Как твое имя, дитя, – спросила она, – как тебя зовут?

– Реймон.

– Реймон?.. – Она недоверчиво покачала головой. – Рей… Рей… – возбужденно повторяла она. – Да, похоже, совпадает. – Она немного помедлила, словно подыскивая слова. – А твою… твою мать… уж не… уж не зовут ли ее… Пилар?

Реймон вздрогнул.

– Откуда ты знаешь? – спросил он.

– Мальчик, ответь мне!

– Да, ее так звали. Она…

– Звали? – Она пронзительно посмотрела на него. – Что значит звали?

Он смущенно опустил глаза.

– Она умерла от лихорадки, – пробормотал он, – перед самым полнолунием.

– Ты сказал умерла? – прошептала женщина дрожащими губами, но тут же овладела собой. – Перед самым полнолунием, – прибавила она задумчиво. – Да, это тоже совпадает. Как она и хотела. После… после…

Она внезапно умолкла и снова уставилась на него своими серыми глазами.

– Я хочу спросить тебя еще кое о чем, – настойчиво произнесла она. – Меня зовут Зана. Может, твоя мать рассказывала обо мне.

Он отрицательно покачал головой и увидел тень разочарования на ее лице.

– Ну ладно, – сказала она, пожав плечами, – быть может, она пыталась забыть. Но все равно ты должен мне довериться. Понимаешь, мне надо знать, был ли у тебя… был ли у тебя брат-близнец. Ребенок, который родился вместе с тобой. Но совсем на тебя не похожий.

– Ты имеешь в виду чудовище? – резко спросил Реймон.

Она сердито сжала тонкие губы.

– Нет! – гневно воскликнула она. – Не чудовище! Просто другой, вот и все.

Она говорила о Лале с теплотой в голосе.

– Да, был близнец, – признался он.

– Он выжил? – поспешно спросила она. – Он еще жив?

– Его зовут Лал, – сказал Реймон, – и он здесь, со мной. Он болен. Я бегал за водой для него.

– За водой? Тебе нужна вода? – схватив упавший кувшин, она наполнила его водой. – Где он? – спросила она, выпрямляясь и оглядываясь. – Проводи меня к нему.

Он послушно провел ее через поле к рощице.

– Там, – сказал он, указывая туда, где лежал обессиленный Лал.

Реймон был уверен, что она до смерти испугается безобразного великана. Но она заботливо склонилась над ним и поднесла кувшин к его изрезанным губам.

– Пей, мой хороший, – приговаривала она нежно, – пей, пей.

Веки Лала дрогнули, и вдруг он заметил ее татуировку.

– Мама… – пробормотал он, – мамочка…

– Нет, я не мама, – ответила она, – я ее подруга, Зана. Я пришла помочь тебе.

Весь вечер Зана занималась ранами Лала. К тому времени, когда она закончила, вечер перешел в сумерки, синее небо потемнело. Когда настала ночь, она заставила Лала подняться на ноги, и они вместе направились к ее дому.

Ее дом располагался на краю долины – скромное глинобитное жилище, похожее на дома в родном селении Реймона. При их приближении на пороге приподнялась сторожевая змея, Зана ее успокоила и велела отползти. Лал с трудом забрался внутрь. Его тело заняло почти всю хижину.

Пока он безмятежно лежал на земляном полу, Зана зажгла фонарь, приготовила для него жидкую кащицу и накормила его с ложечки, напевая веселую песенку.

Реймон в одиночестве сидел снаружи и прислушивался к ее пению со смешанными чувствами: зависти, сожаления и потери. Через окно он видел, как нежно она склонялась над огромным телом Лала, и мучительно размышлял, что же так привлекало Пилар и Зану к этому чудовищу, что такого было у Лала, чего не было у него, Реймона.

Кроме того он думал о том, что могло связывать Зану и Пилар. Его любопытство усилилось, когда он увидел необычный предмет на раме окна. Такой же предмет он видел в комнате Пилар: это устройство напоминало весы, на которых взвешивали продукты, на каждом конце металлической планки висели два плоских металлических диска: один – круглый и желтый как солнце, другой – как серебряный полумесяц. Сейчас, на слабом ветерке, который дул по долине, оба диска медленно вращались по кругу, они вращались и поблескивали в свете фонаря, не касаясь друг друга, хотя при более сильном ветре они запросто могли бы столкнуться и запутаться.

Реймон с интересом поглядывал на них. Когда песня закончилась, Зана вынесла ему чашку еды.

Пока он ел, она понимающе кивнула на фигурки.

– Это знак, эмблема наших жрецов. Но, я уверена, ты понимаешь, что для Лала и тебя они имеют особое значение. Судьбы братьев-близнецов связаны друг с другом, как и эти диски. Если один из них прекратит свое существование до назначенного времени, равновесие нарушится.

– Какое равновесие? – спросил Реймон, отставляя в сторону пустую чашку.

– Ну, здесь об этом знает каждый ребенок, – ответила она. – Мы, дети солнца, живем в вечном страхе перед темнотой, безумием и хаосом, которые царят по ту сторону Солнечных ворот. Это кошмар, который постоянно нас преследует.

– Как же тогда вам удается удерживать хаос там? С помощью Солнечных ворот?

– Отчасти и так, – признала она, – хотя сами по себе Солнечные ворота недостаточно мощны, чтобы противостоять силе Луана, когда он в гневе. Для этого существуют другие ворота. Самые могущественные.

– Какие же?

– Мы откупаемся с помощью дани. С одной стороны, каждый месяц Луану преподносится еда. С другой, каждое поколение должно приносить ему гораздо более значительную дань. Только этим можно умиротворить Луана и помочь Солнечным воротам сдерживать его. Вот почему нам так важен Лал.

– Важен? Как это?

– Большинство людей боятся его. Когда они смотрят на его лицо, они видят Луана. Но мы, жрецы, знаем больше: мы знаем, что без его жертвы мы бы погибли, Солнечные ворота пали бы, как игрушечный домик. Его смерть – наша защита от Луана, только она способна умиротворить его кровожадную натуру. Аппетит Луана невозможно утолить одной лишь пищей. Ему необходима сама жизнь жертвы. И если ему отказать, он придет и уничтожит невинных. Зана тряхнула головой, словно отгоняя грустные мысли.

– Но конечно, – быстро сказала она, – ты все это уже слышал. Ведь Пилар тебе давно это рассказала.

– Она почти ничего не говорила, – признался Реймон.

Зана снова посмотрела на него с подозрением.

– А о своей жизни в Тереу? – с сомнением спросила она. – О своих надеждах на тебя? О своих страхах за Лала? Я уверена, она говорила тебе о таких вещах.

– Мы… мы почти не разговаривали, – с трудом признался он. – Я вырос с другими людьми. Когда мы с ней разговаривали, она редко упоминала о своей прошлой жизни.

– Так, – сказала Зана. – Значит, она решила, что неведение лучше защитит тебя. – Она одобрительно кивнула. – Так и есть, если ты до сих пор жив. В любом случае, с этим знанием ребенку жить тяжело.

Она придвинулась к нему и легко положила свою руку к нему на плечо, взглянув на него так же нежно, как до того на Лала. Он так хотел этого несколько минут назад, но сейчас, к своему удивлению, он почувствовал смущение и отодвинулся.

Чтобы спрятать свою холодность, он быстро произнес:

– Все разговаривают со мной загадками, и я ничего не понимаю. Пожалуйста, объясни мне, что происходит? Прошу тебя!

Он увидел, что она колеблется.

– Если уж Пилар ничего не рассказывала тебе… – начала она.

– Но это было так давно, – возразил он, – я жил в деревне, окруженной горами, где никто не думал о городах-близнецах, там мы были отрезаны Горными воротами и пустыней. Здесь все по-другому. Сейчас я имею право знать правду.

Зана отвернулась, глядя в темноту. На западе долины в нескольких хижинах горели огни.

– Да, – согласилась она, – здесь все по-другому. Даже еще более по другому, с тех пор как Солмак перевел стражу Солнечных ворот.

– Ну так как, объяснишь? – с надеждой спросил Реймон.

Зана ответила не сразу. Она подошла к открытому окну, чтобы взглянуть на Лала. Удостоверившись, что он мирно спит, она вернулась к Реймону и снова нежно положила руку ему на плечо.

– С чего же начать? – спросила она со вздохом.