Текст книги "Чужой - Свой"

Автор книги: Виктор Тюрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Нанеся последний удар силовой иглой, я замер, так же, как и Кори. Энергии оставалось только на поддержку защиты в течение трех – четырех минут, помимо неприкосновенного запаса на бегство. У меня оставалось пара минут, чтобы определить, что происходит с Кори. Взгляд только успел зафиксировать полупрозрачность защиты, говорящей о критическом уровне энергии, как в следующий миг она пропала. Я обмер от неожиданности, не в силах поверить произошедшему. Киборги тут же превратились в статуи, но остановить выпущенные за долю секунды до прекращения огня, плазменные заряды, они были не в силах. Впившись в незащищенное девичье тело, они вырвали из ее горла жуткий крик, затем, бросив на пол, заставили забиться в судорогах. Кори кричала дико, страшно, непрерывно, на одном выдохе, пока ее тело, выгнутое дугой, не рухнуло замертво. Я принял ее смерть, но не проникся ею. Для этого нужно было время, а его у меня больше не было. Киборги, до этого атаковавшие Кори, передислоцировавшись, перенесли огонь на меня. Защита сразу загудела, наращивая энергию, пошли переливы цвета, говорящие о предельной нагрузке.

Когда я стал на сторону этой юной идеалистки, то даже не подозревал, что будет все так серьезно и страшно. Ощущение лихой схватки, на фоне демонстрации своих возможностей, исчезло почти сразу, когда она превратилась в жестокую, кровопролитную бойню, которую прервать мне не давал враг, гоня солдат на убой. Да, я мог выйти из нее. Мог! В любой момент, в любую секунду! Но как бросить эту девочку на растерзание своре диких зверей, зная, что она умрет, но не отступит! Это означало предать! Не тот я человек! Так и закрутился, как та белка в колесе. Не выпрыгнуть на ходу, не остановиться. Теперь Кори не стало. Долг я свой выполнил.

"Извини, Кори. Мне пора".

Энергия завихрилась вокруг меня, начав конденсироваться для прокола пространства, но тут мир содрогнулся, и я вместе с ним. Яркая пульсирующая вспышка разорванной защиты обожгла глаза, словно по ним лизнул язык ярко-голубого пламени, но я успел до этого увидеть и осознать, что произошло на самом деле. Неожиданно взорвавшийся боезапас в лежащем рядом со мной "Кузнечике", смел мою защиту, державшуюся на пределе, в считанные доли секунды. Мир уже плыл у меня перед глазами, сопровождаемый набатным гулом в ушах, когда резкая боль от тупого удара будто вспорола грудную клетку. Я пошатнулся, но новый сокрушающий сознание удар распластал меня по полу. Единственное, что я почувствовал в последний миг, перед тем как тьма сомкнулась надо мной, то это соленый, железистый привкус крови во рту.

Глава 9

Суб – лейтенант Пиркс был далеко не молод. Свой чин он выдрал зубами, проявив недюжинные воинские способности за три десятка лет, проведенные на службе у Союза. Он был по-своему умным, в меру жестоким и отличался завидной смелостью. Его специализацией являлась охрана особо важных объектов, составляющих научную и государственную тайну, вот как сейчас эта станция с ее «вратами». Уже год его взвод был прикомандирован к полубригаде управления безопасности, входящей в состав семнадцатого звездного флота.

Завербовавшись в звездную пехоту еще молодым человеком, он дослужился в свое время до мастера – сержанта, но, случайно попав в бригаду поддержки на время проведения одной секретной операции, сумел проявить себя, попав на заметку людям из безопасности. Получив предложение перейти в УБ, не раздумывая, дал согласие, после чего прошел специальную подготовку. Несколько отлично проведенных операций – и полтора года назад он получил свое первое офицерское звание. Снова прошел специализацию. И вот уже как год командует двойным взводом охраны.

Сейчас суб – лейтенант со своими двумя сержантами, командирами полувзводов, стоял в середине разгромленного зала – лаборатории, где час тому назад "чужаки" сражались со звездной пехотой Союза. Что тут находилось, что стоило так защищать? Этот вопрос все время крутился в голове лейтенанта, не находя ответа. Помещение было полностью разгромлено, за исключением одной, чудом сохранившейся технологической камеры. Хотя по разбитым вдребезги консолям нетрудно было догадаться, что в начале их было три. А теперь одна.

"Чудо, что осталась хоть одна, – кисло усмехнулся в мыслях лейтенант. – После такой бойни…. А морды-то, как эти мудрилы ученые от трупов воротят. Непривычно им. Тут я их понимаю! Меня-то самого от этой жути забирает, а уж им то…".

Группа ученых, за которыми он сейчас наблюдал, занимаясь обследованием последней сохранившейся камеры, старалась держаться спиной к месту основного побоища, благо, что вокруг установки уже все расчистили и промыли дезинфицирующим раствором. Но иногда, забывшись, то один, то другой, задев взглядом горы трупов у входа, резко вскидывает голову, чтобы утихомирить несущийся к горлу желудок. Сержант кисло усмехнулся, глядя на их ухищрения. Еще совсем недавно, он сам едва удержал рвотный позыв, когда перешагнул порог и увидел пол, заваленный раздавленными и сожженными трупами.

"Хорошо, хоть запахов не чувствуют, а то выворачивало бы через каждую минуту".

Ученые, как и он, были облачены в мягкие и легкие скафандры со станцией регенерации воздуха, снабженной обеззараживающими фильтрами.

Лейтенант снова обвел глазами зал. Искореженные и обугленные стены. Пол, заваленный трупами и стены, заляпанные пятнами цвета ржавчины. Сами трупы выглядели так, словно по ним прошлась не просто смерть, а сумасшедшая смерть. И не с косой, а с мясорубкой. Это был вынужден признать сам лейтенант, у которого, как он иногда любил говорить: "война в крови". Прошло всего полтора часа, как отсюда убрали остатки отряда киборгов. До этого боя они являлись стопроцентными гарантами победы, но сегодня еле-еле перетянули победу на свою сторону.

"Все же бравыми ребятами оказались эти киборги. Бравыми, ничего не скажешь, – задумчиво подумал Пиркс, стоя посреди зала, и продолжая осматриваться. – Такую силу сломили. "Чужаки" оказались не хуже мясорубки. Перемололи две двойные штурмовые полуроты. Потом отряд особого назначения второго класса. Если в людях… дай памяти… где-то полторы сотни бойцов. Да еще под двойным "нарком". А этим хоть бы что! Пустили озверевших "нарков" под нож и не поморщились. Не "чужаки", а звери какие-то. А еще приплюсовать сюда половину отряда киборгов…. Круто! Кто бы мне сказал, что двое уложат….Все, хватит! За работу, лейтенант!".

– Ты, Руум, возвращайся в расположение отряда, – отдал приказ суб – лейтенант к одному из сержантов, стоявшему перед ним навытяжку. – Возьмешь второе отделение. И сюда. Схема внешней охраны "Стандарт 2М". Это пока. С внутренней расстановкой разберемся позже. Мне надо помозговать. Все, я жду.

Сержант тут же отчеканил: – Есть, суб – лейтенант! – и четко развернувшись, направился к выходу.

– А ты Кро-то-Кор, двигай к "Пространственным вратам", – бросил через плечо Пиркс. – Присмотри там за нашими парнями. Я потом подойду. Позже.

Услышав еще один четкий ответ, суб – лейтенант стал прикидывать на глаз расположение часовых. Снова окинул помещение взглядом. Теперь его взгляд остановился на группе из трех "гражданских лиц", которые готовили тело одного из "чужаков" к последующей транспортировке. Рядом с ними стоял робот – лаборатория, низкий, на широких гусеницах. В этот момент его длинные и тонкие, но необычайно сильные, манипуляторы, делали один за другим уколы в различные части безжизненного тела.

"Консервируют, трупорезы. Потом на куски будут резать. Исследовать, так они это называют. Живодеры!".

Подобную процедуру, он уже видел дважды в своей жизни и каждый раз чувствовал брезгливость при виде подобной работы. Хотел сплюнуть, но в последний момент удержался, вспомнив об одетом на нем скафандре. Не имея другой возможности выказать презрение, суб – лейтенант развернулся в другую сторону, став смотреть на третью группу, стоявшую полукругом над телом второго "чужака". Это даже была не группа, а свита, сопровождающая командующего операцией. Адмирал, перед тем как отбыть с докладом, решил лично полюбоваться на "чужаков". С двух сторон его прикрывали телохранители с тяжелыми автоматами, взятыми на изготовку. По обеим сторонам от них стояли военные вперемешку с учеными из правительственной комиссии, которых привел полковник Труппе. Кроме стоявших вокруг, над телом "чужака" склонилось двое специалистов, водя над трупом каким-то прибором. Этих ребят он знал, они были из научного отдела управления безопасности.

"Универсальное у нас управление. Кого хочешь, найдешь! И головореза, и мудреца. Ладно, хорош глазеть, лейтенант! Тебе не за это деньги платят!".

Не успел взгляд суб – лейтенанта оторваться от адмиральского окружения, как неуловимая деталь, еще не понятая мозгом, но уже успевшая изменить всю картину, была захвачена краешком глаза. Лейтенант был из той породы людей, которые не любили оставлять за своей спиной никого и ничего, пусть даже это только тень беспокойства. Резкий поворот головы – и взгляд фиксирует непонятное смятение в группе лиц, столпившихся у тела. Вот адмирал, отшатнувшись, делает неверный шаг, его телохранители наоборот делают шаг вперед, закрывая своими широкими плечами высокую персону. Чуть помедлив, начала медленно отступать от тела свита адмирала. Только специалисты, из управления безопасности, вскочив на ноги, не стали пятиться, а остались стоять, не сводя глаз с "чужака". Только тут лейтенант понял причину непонятного поведения людей, которая до этого ему была не видна из-за большого расстояния. Контуры тела мертвого "чужака" неожиданно налились жемчужно – серебристым сиянием, которое с каждой секундой становилась все ярче. Вместе с этим все менее становилось видным тело, все более расплываясь, теряя четко очерченный контур и краски. Первой мыслью Пиркса было объявить по комкону всеобщую тревогу, а с другой стороны, здесь, в зале, вполне хватало высокого начальства.

"Пусть оно и решает, – решил лейтенант, – но со своей стороны меры предосторожности я все же приму. Хуже не будет".

Отдав соответствующие распоряжения своим людям, лейтенант стал дальше наблюдать за развитием событий. Вопрос "убегать или остаться" у старого служаки даже не возникал в голове, пока ему было просто интересно, но сила сияния все нарастала. Вместе с ней начала расти тревога. Лейтенант замер, не дыша и не отводя взгляда.

Вдруг неожиданно раздались звуки, напоминающие мягкие шлепки. Лейтенант выхватив бластер, резко развернулся на звук. Рядом с прозрачным саркофагом, над которым замер неподвижный робот с нелепо задранными вверх манипуляторами, лежало три тела в мягких скафандрах. Ученые. Лейтенант без труда связал трупы с все нарастающим свечением. Ухо снова уловило уже знакомый звук, но теперь лейтенант знал, что увидит. Скользнув глазами по группе тел, раскинувшихся вокруг технологической установки, он остановил взгляд на лежащем адмирале и его свите, рядом с "чужаком". Страха, как такового, лейтенант не чувствовал, слишком часто ходил рядом со смертью, чтобы так просто поддаться панике, но бесшумность смерти, зал, полный трупов, а, главное, ожидание собственной смерти, начинали давить на психику все сильнее и сильнее. Защиты от нее он не знал. И судя по всему ее просто не было. Пальцы сами сжались в кулаки, тут же в правую больно врезалась рукоять бластера. Подняв руку с оружием, с недоумением посмотрел на него, потом разжал пальцы. Излучатель упал с негромким стуком, разогнав на какие-то мгновения зловеще – мрачную тишину. Вдруг неожиданно ему показалось что он что-то слышит. Может смерть только здесь, а там ее нет?

Ноги сами понесли его к выходу. В душе затеплилась надежда, но как только он выбежал в коридор и увидел новые трупы, она снова погасла. Страх с новой силой вцепился в него, ломая остатки его воли. Сознание замигало, как вот-вот готовая перегореть лампочка. Он уже не видел что идет, не разбирая дороги, прямо по трупам, как и не знал, куда идет и зачем. Неожиданно сквозь разрывы искореженных переборок ударил солнечный свет, который в последний момент сумел удержать сознание, готовое погаснуть. Солнце и небо! Они вдохнули в него жизнь. Он не умрет! В пустыне, где много воздуха и солнца, смерть не посмеет его преследовать! Но не успел лейтенант обогнуть, изорванную в лохмотья, наружную стену станции, как резко остановился. Все так же голубело небо и светило солнце, но вместо желтого песка лежал ковер из мертвецов. Песчаные танки и боевые роботы стояли наподобие памятников на этом кладбище непогребенных мертвецов. Погасла последняя искра надежды, вслед за ней погас разум. Нечеловеческий вой, разорвав в клочья тишину пустыни, ввинтился в яркое голубое небо.

Смерть многогранна. И не всегда убивает сразу. Вот и сейчас удар косы, вместо того чтобы нести мгновенную смерть, нес с собой безумие, панический страх и жажду убийства. Они волной захлестнули, все как один, корабли семнадцатого звездного флота. Солдаты и офицеры звездных экипажей, кто с безумным хохотом, кто с надрывным плачем, резали, стреляли, убивая себя и других.

Эпидемия безумия заставила исчезнуть во вспышках ядерных взрывов почти весь флот, за исключением нескольких звездолетов, которым была уготована участь кораблей-призраков, уносящих свои мертвые экипажи в бездонные глубины космоса.

* * *

Охватившая тьма душила меня своими черными щупальцами. Я пытался ей сопротивляться, но выходило плохо. Я задыхался. Мне не хватало воздуха, но потом словно невидимая сильная рука отбросила щупальца с моего горла. Глотнув воздух сначала робко, потом все сильнее, я, наконец, задышал полной грудью. Следом появился свет, неяркий и робкий, но постепенно набиравший силу. Я оживал, но при этом ничего не чувствовал. Вдруг проскочило что-то подобное знанию, подсказавшее мне, что со мной нечто уже происходило. Попытался ухватиться за эту мысль, но она словно рыба, вильнув хвостом, скрылась в темных глубинах моего сознания, но усилия не пропали даром, механизм памяти заработал, выдавая смутные, полузатертые обрывки воспоминаний. Они пошли непрерывной чередой, все такие разные и одновременно одинаковые в своей неопределенности. Попытки сосредоточиться на чем-то одном, ни к чему не привели. Постоянно ускользавшие от меня мысли, вместе с бессмысленными попытками что-либо понять, неожиданно вызвали всплеск злости. Ощущение потрясло не только мое "я", но и череду непрерывно идущих безликих картинок. Словно сбившись с шага, они стали наплывать друг на друга, слипаться, образуя ком, который постепенно стал увеличиваться в размерах, грозя похоронить мое сознание под массой слипшихся воспоминаний. Тогда я испугался. Так пришел страх. Злость и страх. Эти два чувства, объединившись, подобно молнии ударили в самую середину шара, заставив тот распасться, оставив вместо себя только одну картинку – воспоминание. Тело, бьющееся в агонии. Кори. Это имя, всплывшее в памяти, закрутило ленту черно-белого кино, сохранившуюся в памяти. Каждый кадр, сначала застывал у меня перед глазами в своей чудовищной неприглядности, потом сменялся на такой же снимок, не менее ужасный. Страшные в своем жестоком натурализме воспоминания давили на мозг и жгли сердце. Каждый кадр возвращал мне частичку самого себя, так мне удалось вспомнить, что со мной произошло, кто я и где нахожусь.

Сейчас я находился в состоянии подобном "клинической смерти" для внешнего мира. Состояние своеобразной "мимикрии", которую мозг поддерживал автоматически, давал подпитку организму на самом минимальном уровне, позволяя только системе регенерации организма заниматься восстановлением жизненных функций. Когда состояние "физической смерти" было остановлено и пошло вспять, мозг включил сознание. Появившиеся картинки были сигналом к пробуждению моей личности. Черная стена, до сих пор державшая мое сознание в плену, растворилась, вернув видение мира, но не зрительное, а через информационное поле. Краски, образы, мысли, чувства, все эти ощущения мира, хлынув волной, наполнили меня, прежде всего радостным ощущением причастности ко всему живому, но не успел я насладиться всем этим, как в голове вспыхнули жуткие подробности нашего последнего боя.

Дикий рев и горящие яростным безумием глаза солдатни, накачанной боевым наркотиком. Плазменный факел на защите Кори. Стремительно накатывающаяся волна одинаковых и неподвижных лиц киборгов. Потом пульсирующая вспышка разорванной защиты. Не успел я заново пережить боль, страх и ненависть, как на память пришли ее слова: "Спасибо за… все, Влад". В какой-то миг я был готов простить миру ее смерть, но не успел понять разумом, как у меня в голове взорвался ее предсмертный душераздирающий крик. Он сбил чаши весов душевного равновесия железным кулаком, которые логика и разум пытались выровнять, разметав их, посеял бурю из крови и ярости, которая, ломая защитные барьеры в сознании, вывернула мои мозги наизнанку. Ее крик, не переставая, все продолжал звенеть тревожащим разум набатом, неся в себе страх и боль, взывая к мести. Черная волна ярости прокатилось в моем сознании, ломая барьеры, поставленные культурой и цивилизацией, вытаскивая на свет все темное, что таилось в уголках моей души.

"Убить!! Убить!! – раздавалось эхом в самых отдаленных уголках моего мозга. Погружаясь в черный омут, от которого явственно попахивало безумием, я неожиданно ощутил, что нахожусь не в реальном мире. Чувство не имело под собой никакой логики, я воспринял его той примитивной частью мозга, где под пластами подсознания похоронены наши первобытные инстинкты. Сначала я только чувствовал, но потом начал видеть окружающий меня мир внутренним взором. Место было странным, непостижимым и чужим, но в то же время в нем было что-то знакомое и близкое. Его можно было сравнить с ночным звездным небом из-за мириад голубых искорок на фоне цвета черного бархата. Я парил в пространстве, среди голубых звездочек, пока исподволь, каким-то диковинным путем, не пришло знание. Необычное и чудное, и вместе с тем противоречивое, как и все в этом месте.

"Ты частичка этого места, один из множества краеугольных камней этого мира, и одновременно ты его творец и бог".

Это знание вывернуло мне мозги наизнанку, заставив понять, где нахожусь. Разум во вселенной разумов. Я сумел попасть туда, где родился во второй раз. Еще одна вселенная в энергоинформационной сфере, где властвует энергетика чувств, мыслей и желаний, где каждый мозг представляет собой отдельный мир. Эта была вселенная, где каждый был и ее частичкой, и ее творцом.

"Ты понял этот мир, и он принял тебя. Теперь осталось решить вопрос бытия: кто ты есть?".

Сомнений в выборе не было. Палач. Я буду палачом. Вселенная разумов тут же изменилась в моем восприятии, дав мне иное видение окружающего меня пространства. Теперь вокруг меня висела густая сеть из тончайших ниточек, а в тех местах, где они пересекались, висели миры – разумы, соединенные друг с другом, в самых замысловатых комбинациях. Это были любовные и родственные связи, нежные привязанности и взаимная злоба. По этим ниточкам – связям проходила нежная ласка и грязные помыслы, любовное стеснение и хладнокровная жестокость. Все, чем управлял мозг разумного существа, и все, что управляло им – представляли эти нити. И сейчас они были у меня в руках. Я мог манипулировать любым разумным существом, как марионеткой, дергая за эти ниточки. В моей воле было заставить его плясать или плакать, сойти с ума или влюбиться. Или убить.

Еще раз окинул своим внутренним взглядом мириады искорок, каждая из которых представляла жизнь разумного существа. Все они живут. Работают, любят, радуются, страдают. Но это пока. Некоторым из них уготовано умереть. Я их смерть. Окончательно осознав это, я потянулся к ближайшей искре своим сознанием. Почему начал именно с этого существа, я не знал, но твердо верил, что это знание мне дано свыше. Дотянувшись до чужого разума, я опалил его огнем своей ярости. Он тут же потух. Кто-то умер. Жизнь погасла, но у меня остался отпечаток смерти, это как обратная сторона обычной монеты, а в этой вселенной – жизни. Он был мне нужен, но зачем, я пока не знал.

Гасить жизни получалось все легче и легче, но вскоре мне надоело тушить искорки по одной. И тут, словно пришедшее свыше, озарение, подсказало мне, как использовать остававшиеся у меня отпечатки смерти. Слепив из них шар, я кинул его, словно черный снежок, в большое скопление искорок. Ком из смерти и безумия, ударив в центр их скопления, стал растекаться, жадно пожирая их, одну за другой.

* * *

Едкий запах горелого металлопластика мешаясь со сладковатым запахом крови, лез в ноздри, щекотал горло. Меня шатало. И не раны, уже затянувшиеся, были тому причиной. Нет. То, что со мной происходило, было своеобразной платой за переход из психосферы в сферу материальную, своего рода адаптация, вызвавшая физический резонанс в моем организме. Меня бил озноб, тело обливалось холодным потом, вдобавок, голову пронзали волны сильной боли. Оставалось только терпеливо ждать, когда все это закончиться. Наконец, этот момент наступил. Еще несколько минут я стоял неподвижно, привыкая к самому себе и к окружающему миру. Одновременно я пытался понять и проанализировать в себе те силы, с помощью которых мой разум нашел дорогу в психосферу. Детально и скрупулезно я изучал картины, зафиксированные мозгом, пытаясь в них найти разгадку, но скоро понял, что разум, при всем своем совершенстве, не готов к восприятию информации подобного уровня. Наступила пора узнать, что делается в реальном мире. Вошел в инфорполе.

Станция, наполовину взорванная и искореженная, представляла собой преддверие ада. Чувство причастности к страшной картине вызвала у меня двойственное состояние, меня словно раскололо надвое. Одна часть, с ужасом, взирала на это, вторая же – смотрела хладнокровно и жестко, словно сквозь прицел винтовки на врага. На миг я опешил, пытаясь понять, что происходит, но тут же последовавшая попытка взять верх над моей личностью, расставила все по своим местам. "Страж", боевая тактическая программа, оказалась программой – паразитом. Борьба оказалось недолгой. Отделив ее своего сознания, я решил разобраться с ней позже.

"Явная недоработка предков, не сумели ее до конца отладить. Впрочем, со слов Корку было ясно, что полного комплексного испытания "Страж" не проходил. Доработку оставили "на потом". Делали как лучше, а получилось как всегда. А если бы во время боя мы с ней схватились… Стоп! Может… гибель Кори? Та ее отрешенность… следствие борьбы… Японский городовой! – мысль больно ужалила меня в сердце. – Если она еще и сознавала это… ".

Додумать дальше мне не захотелось.

"Я и СИМ. Они получили по зубам, но силы по-прежнему не на моей стороне. В итоге два варианта. Первый. Спасаться бегством через "врата" или раствориться среди обитателей этой части галактики. Второй. Встретиться с бывшими союзниками геонцев. Поговорить с ними. А там… будет видно. Не получится, вернусь к первому варианту. Тогда вперед. Пронзим пространство!".

Все произошло автоматически, легко и просто, без малейшего усилия с моей стороны. Я словно открыл в своем сознании маленькую дверцу, за которой хранились ключи – координаты пространства, открывающие пути к различным мирам. Перебрав их, достал нужный (подсказанный мне памятью) и открыл нужную дверь. Затем переступил через порог.