Текст книги "Неделя на ликвидацию"

Автор книги: Виктор Леденев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Вся одежда Светланы находилась в раздевалке и никакого пути для бегства из этого притона (как окрестила она этот особняк) у нее не было. Завернувшись в простыню, она прошла в гостиную, в надежде найти в небрежно брошенных пиджаках сотовый телефон, а заодно и поискать что-нибудь из одежды.

В шкафу она нашла только мужские рубашки и, на ее счастье скомканные старые джинсы. Немного великоваты, но Света вытащила ремень из первых попавшихся брюк и решила проблему. Мужская сорочка дополнила туалет, не хватало только обуви. Но ее интересовал гораздо больше телефон. Наконец из кармана чьих-то брюк вывалился желанный аппарат. Она набрала номер Павла и стала

ждать, пока, наконец, такой знакомый голос не буркнул в трубку: "Слушаю." Дальнейшего разговора не получилось – волосатая гришина рука оторвала телефон от ее уха и вырубила связь. Увлекшись поисками, она не рассчитала времени – Гриша оказался не таким уж половым гигантом, как старался показать...

– Я хочу вызвать такси, мне надо возвращаться домой.

– Что вы дорогуша, веселье только начинается, да и такси отсюда надо вызывать по другому телефону.

Светлана закусила губу – Гриша оказался не так прост, он успел прочесть на дисплее телефона номер телефона Павла...

– Может еще один заход в сауну?

– Жарковато для меня, а в бассейне я наплавалась вдоволь.

– Ну тогда еще выпейте особого вина, Оно делает чудеса с людьми, восстанавливает силы. Сегодня это вино только для вас.

_ Спасибо, вино замечательное, но я хотела бы одеться в свою одежду, а то я вот как-то нелепо выгляжу.

– Что вы, дорогуша, вы в любой одежду очаровательны, а веселье мы продолжим, оно только начинается.

Светлана посмотрела на полураздетого мужчину в кресле перед ней, ощутила свою беззащитность, стыд, ненависть и свое бессилие. Кровь прилила к ее лицу, опустила голову, чтобы не показать своих истинных чувств.

Наконец взяла себя в руки и твердо сказала:

– Отвезите меня домой. Вы, кажется, перепутали меня со своими шлюхами. За сауну спасибо, но меня ждет муж.

Гришаня с озадаченным видом вышел в соседнюю комнату и Светлана услышала тональный набор сотового телефона..

Поджав под себя ноги в кресле, она обдумывала, как бы ей забрать свою одежду. Гриша вернулся в комнату с кислой миной, видимо, дозвониться не удалось. Потом он вновь набрал номер и на этот раз вызвал такси. Светлана немного успокоилась. Они сидели молча, каждый, раздумывая над своими планами.

Потом Гриша неожиданно любезно предложил ей пойти в раздевалку и одеться. От сердца у Светланы совсем отлегло – все-таки остатки порядочности у этих жлобов остались. Уже по дороге к сауне, она слышала, как такси просигналило под окном, но в этот момент сильная рука Гришани втолкнула ее в раздевалку. В замке дважды провернулся ключ...

Она не видела, как Влад выпроваживал женщин, усаживая их в такси, и вешая им лапшу на уши, что эта женщина остается только в интересах бизнеса и ничего больше. Женщины возражали довольно шумно, Владу это надоело – он просто втолкнул обеих в машину и крикнул шоферу: "Гони, братец". Машина резво стартанула.

Светлана торопливо переоделась и стала ждать – она осталась

одна в пустом доме, неизвестно где, с двумя, нет с тремя (этот хромой тоже где-то здесь) незнакомыми мужчинами наедине. Послышались шаги и она услышала сначала негромкий разговор, потом щелчки замка и на пороге раздевалки появился тот самый хромой... Двое других остались за дверью.

Хромой не спеша поставил на пол магнитофон, включил его и безразличным голосом заявил:

– Сейчас мы будем писать письмо султану, то есть твоему мужу. Сначала ты попросишь его выполнить все наши условия, но не вздумай хитрить и пробовать сообщить ему, где ты сейчас. Потом подкрепим твое заявление более весомыми аргументами.

Светлана про себя удивилась правильной литературной речи , так не вязавшейся с тем, что собирался сделать этот подонок и молча кивнула. Вадим сунул ей листок бумаги и она безропотно прочитала все требования бандитов и смолкла. Вадим проверил качество записи и остался доволен.

– А теперь проверим твои вокальные данные.

Вадим резким движением разорвал ее новое платье-костюм от ворота до подола. Светлана только успела охнуть.

– Так не пойдет, тихо и не выразительно.

С этими словами он вытащил из шкафчика нечто вроде плетки и сильно ударил Свету по почти обнаженной груди. На кончике плети было что-то вроде крючка и ее лифчик отлетел в угол. Под ударами плети постепенно остатки ее шикарного костюма превращались в клочки ткани, но она сдерживала себя изо всех сил, чтобы не закричать в полный голос. В конце концов окровавленная женщина не

выдержала и завопила от невыносимой боли, что вызвало у Вадима довольную улыбку. Теперь она уже кричала почти безостановочно: ее грудь, плечи, бедра представляли собой одну кровавую полосатую рану. Вид крови женщины, которая умоляла его о пощаде, только возбуждал Вадима и он вдруг набросился на нее, сбрасывая с себя тоже окровавленную одежду. Откуда у Светланы нашлись силы

для сопротивления, она и сама не знала, но дралась, как кошка, изо всех сил. Когда Вадим все-таки навалился на нее, она плюнула ему в лицо кровью и плевала снова и снова, пока садист не схватил ее стальной рукой за горло. Но Светлана не сдавалась – полузадушенным голосом она все-таки просипела: "Импотент, ублюдок... Что, без крови не можешь ничего?" Видимо, она попала в болезнен

ную точку, Вадим в бешенстве еще сильнее сдавил ее горло...

Светлана пришла в себя от боли. Нож медленно, но неглубоко, распарывал кожу не ее правой груди. Вадим даже голову склонил набок, как ребенок, зачарованно глядя на струйку крови, отмечавшую движение ножа. Ему это нравилось. Женщина снова закричала, на этот раз не от боли, а жуткого понимания того, что сейчас произойдет...

Гриша и Влад тянули пивко из банок и при виде окровавленного Вадима зааплодировали.

– Браво, ты нам устроил отличный концерт.

Вадим налил почти полный стакан водки, залпом его опрокинул и тихо произнес:

– Она сдохла...

– Ничего, оклемается, и завтра мы повторим, если клиент опять окажется несговорчивым.

– Ты что, глухой? Я говорю – она сдохла.

Гриша вскочил и схватил Вадима своими волосатыми ручищами за окровавленную рубашку.

– Садюга! Ты ее прикончил? Кретин, тебе босс голову оторвет и в глаза бросит. Она же нам пока живая нужна! Что толку от трупа, да еще в этом доме. Хозяин тебе этого не простит.

– Хрен его знает, как вышло – хотел припугнуть чуть-чуть, а она... того...

– Того, того...– передразнил вмешавшийся Игорь,– труп куда девать будем? Не здесь же его оставлять, где-то закопать надо.

Гришаня перемотал пленку и прослушал на большой скорости сначала слова, а потом крики Светланы.

– Ничего, для начала хватит, может он и на этом сломается,– Гриша вновь перемотал пленку на начало и положил поверх других кассет, сделав роковую ошибку...

Глава восьмая

"Каждый может быть волен сам и

давать возможность быть другим

тем, кем им заблагорассудится"

Сальвадор Дали,

"Дневник одного гения"

БАССЕЙН

(продолжение)

Гриша скомандовал Вадиму, который не переставая глушил водку:

– Вымой раздевалку, упакуй ее в полиэтилен (возьмешь в гараже) и перетащи ее в "Опель", туда удобнее засунуть эту телку.

Вадим покорно отправился выполнять поручение. У крыльца негромко зашуршали шины – вернулся Игорь. Гриша, не выбирая выражений, рассказал том, что здесь произошло и остервенело материл Вадима, который, по его мнению, все испортил и теперь шеф взбеленится. Потом так же, как внезапно начал орать, так и замолк. Игорь брезгливо слушал гришины излияния – у него была тонкая натура и все свои гадости он любил делать изящно...

Выговорившись, Гриша подошел к стереосистеме, вставил новую кассету и из колонок полилась цыганская мелодия.

Цыганщину он любил и как-то, надравшись, даже потребовал, чтобы на его похоронах вместо Шопена играли цыганские песни...

– Идите и помогите этому придурку: баню несколько раз кипятком, а потом холодной водой из шланга окатите, Всю. Чтоб следов от того, что мы там были, не осталось. Воду из бассейна слить и набуровить новой.

Игорь и Влад покорно пошли выполнять поручение. В других ситуациях Гришу они считали просто придурком, но в "мокрых" и других грязных делах он становился для них непререкаемым авторитетом. Два срока за убийство, два побега и хладнокровная жизнь под чужим именем, с фальшивыми документами... Хотя хозяин и сделал ему небольшую пластическую операцию у одного подпольного врача, все равно это не гарантировало его от встречи с милицией или КГБ. Тогда бы его уже

ничего не спасло. Видимо, фатальная неизбежность такого конца и делали Гришу способным на все. Многолетние отсидки и общение с разными людьми сильно образовали его и он, при случае, мог быть весьма похожим на нормального и даже порядочного человека.

Но авторитет начальства он блюл безотказно, этому его хорошо вымуштровали в зоне. Гриш набрал секретный номер шефа и в иносказательных выражениях сообщил обо всем. Но Аркадию, после всего, что он услышал, было не до иносказаний. Матом и просто руганью он довел своего верного помощничка до состояния паники.

– Ты где это все творил? Где была твоя дурья башка? В моем доме! Кто тебя разрешил брать мою машину? Покрасоваться перед бабой захотелось? А ты понимаешь, что ты меня засветил? Теперь наш с тобой общий дружок вычислит нас: и тебя и меня, как пить дать, и даже менты нам не помогут. Такое дело так

просто не уладишь, это тебе не права после пьянки возвращать. Зачисти все до мелочей, а ее отправь на базу, там и оставь без всяких следов или спрячь где-нибудь понадежнее. Сам в бунгало и носа не кажи, сиди в городе и дружкам своим накажи. А тот кретин пусть сидит в доме и если заметит что-либо подозрительное, пусть сообщает: чужие машины, посторонних людей... Ты понял, надеюсь? Управитесь сами, без моих подсказок, а ты – срочно ко мне.

Напуганный разносом шефа, Гриша принялся тщательно убирать следы пиршества, свалил оставшуюся еду в пластиковые мешки, вылил дорогие напитки в раковину, сложил в старую брезентовую сумку пустые бутылки, тщательно обследовал спальни и кухню. Пришлось заняться неприятным делом – мытьем посуды, но и это он проделал хотя и с ожесточением, но тщательно и быстро. Еще раз он оглядел гостиную: газовый камин погашен, кресла расставлены в обычном порядке, нигде не видно следов недавней гулянки. Включил кондиционер – запахи тоже исчезнут через несколько минут. Еще полчаса он потратил, бродя по дому и протирая ручки дверей, лифта, перила, где могла оставить отпечатки Светлана. Наконец он

спустился к бассейну, проверил баню и остался доволен – все сияло чистотой и безмятежностью. Парни замотали тело Светланы в несколько слоев полиэтилена, щетками, а затем тугой струей из шланга продраили место, где она лежала. Тело Светланы тускло просвечивало через полиэтилен и лишь кровь кое-где пятнами напоминала о трагедии. Плотно упакованное тело Светланы они через внутреннюю дверь втащили а гараж и уложили позади сидений "опеля".

Павел сначала не понял, что это кричала Светлана. А потом жестко выругался – Малыш прокололся... Правда, он не верил до конца, что гангстеры Аркадия пойдут на убийство Светланы, зачем им терять лишний козырь в игре, но глухие крики, послышавшиеся сквозь грохот магнитофона, испугали его. Он вновь открыл заднюю дверь гаража: задняя дверь "опеля" была открыта, в нем находилось нечто, плотно замотанное в полиэтилен. Он с холодной яростью понял – это Света. Его Света...

Расчеты оказались полным дерьмом, Командир был прав – у этих подонков правил не существует. И опять в груди Павла появилось знакомое и страшное чувство пустоты, он снова превращался из человека в машину. Безжалостную и безошибочную машину уничтожения. Все нормальные человеческие чувства ушли куда-то в самую

глухую часть его сознания и души – оттуда им не будет слышно ни выстрелов, ни предсмертных криков, ни мольбы о пощаде.

Мужики. Всего четверо, наверняка вооружены, так что голыми руками их не возьмешь – здесь можно найти только славную смерть. Но такой вариант не устраивал Павла, хотя бы до тех пор, пока он не отомстил. Внезапно дверь между гаражом и домом открылась, кто-то с грохотом вбросил в гараж пару лопат и прикрыл, но не защелкнул замок.

– Надо бы поспешить,– совершенно спокойно стал рассуждать Павел и взвалив тело Светланы на плечо, с трудом протиснулся с ношей в дверь. Багажник "Гольфа" был маловат и он бережно уложил страшный груз на заднем сиденье. Потом вернулся к дому.

Задняя дверь была прикрыта лишь условно и он, слегка приоткрыв ее, послушал – в гараже никого не было. Магнитофон изрыгал что-то цыганское:"Эх,раз! Еще раз! Да еще много,много раз..."

– Эт-то точно,– подумал Павел и осторожно приоткрыл следующую дверь. Сквозь завывания магнитофона, он услышал шум водяной струи. Дверь подвинулась еще на сантиметр и теперь Павел увидел парня со шлангом руках, методично смывающего все с бортиков бассейна. Воды в бассейне было мало, не более тридцати сантиметров, так что топить этого типа было делом хлопотным. Павел, совершен

но уверенный, что из-за цыган и шума воды, его приход останется незамеченным, если только там не было еще кого-либо. Свидетелями можно было пренебречь, даже если этот "свидетель" с "узи" в руках... Но удержать его в тот момент не мог никто – перед глазами было лицо Светы, тускло просвечивающее сквозь полиэтилен.

Он бесшумно подошел к парню, мертвой хваткой захватил сзади его голову, тренированным движением свернул ее, потом осторожно взял из безвольных рук шланг и направил его в бассейн. Павел еще раз прислушался – ничего подозрительного. "Поливальщик" с негромким всплеском скользнул в бассейн. Воды прибыло и тот, распластав руки, медленно отправился в последнее плавание.

– Пришла пора и смываться – от одного трупа они хотели сами отделаться – я им помог, а вот со своим "жмуриком" разбирайтесь сами"– успел подумать Павел по дороге к машине. Он не особенно спешил: пока до них дойдет, что с случилось с их дружком, потом заметить исчезновение Светланы, затем будут советоваться с на

чальством... Павел не опасался скорой погони и, выехав на шоссе, с последней надеждой проверил пульс Светланы. Его не было, хотя тело еще не успело остыть...

"Опель" проскочил мимо него, как ошпаренный, потом притормозил и начал искать съезд на лесную дорогу. Павел, не включая никакого света, почти ощупью двигался за ним, ориентируясь по габаритным огням. Наконец "опель" встал и Павел, развернувшись в сторону шоссе, поставил "гольф" обочине и пошел посмотреть, что там происходит.

Не доходя метров ста, Павел достал бинокль ночного видения и стал наблюдать: двое мужчин через заднюю дверцу достали длинный сверток и понесли его в лес, под мышкой у одного торчала пара саперных лопаток. Минут через двадцать они вернулись без свертка и "опель" стал разворачиваться. Павел предвидел такой маневр, опредив бандитов на несколько минут, не торопясь уже укатил в сторону города. "Опель" обошел его на большой скорости, притормозил у поста ГАИ и остановился около мусорных баков неподалеку от дорожного кафе.

Гаишники или крепко спали или поленились выйти из своего блок-поста. Один из громил вытащил из машины два пластиковых мешка, лопаты и забросил их в ящик. Зазвенели разбитые бутылки и "опель" двинулся навстречу огням города.

– Скотом ты был и похоронили тебя: как скотину, – такова была

эпитафия Павла убитому им человеку. Он быстро забыл об этом происшествии, как о чем-то постороннем и его никак не касающемся. Но сзади, на сиденье машины лежало тело Светланы и снова огонек неукротимого мщения загорелся в его глазах.

Пассажирам "опеля" только что прочитали их смертный приговор, но они его не услышали.

Глава девятая

"Боевое оружие представляет

ценность только в том случае,

если им умеют пользоваться"

Ардан дю Пик.

"ФОРМУЛА ОДИН"

Теперь перед Павлом встала неожиданная проблема – что делать с телом Светланы. Везти ее в больницу или мог он не мог, так же как не мог оставить ее где-нибудь на улице или закопать в лесу, как это сделали эти подонки со своим товарищем. Оставить на улице означало бы ее быстрое опознание и неизбежный в таких случаях визит к нему милиции – даже не имея доказательств, они все равно

его задержат. Кроме того, такой поворот событий насторожит всю компанию Аркадия и они залягут на дно. Наверняка у них есть тайная база, где они могут отсидеться, пока не кончится вся шумиха, а он, Павел будет под наблюдением милиции в лучшем случае, в худшем – сидеть в изоляторе. Оба варианта ему не подходили. Решение пришло неожиданно, Павел даже расстроился, что оно сразу

не пришло ему в голову. Он развернулся о направился кружным путем к своей даче.

День был будний и вряд ли его соседи будут активны сегодня на своих участках. Он не ошибся – поселок был пуст, лишь сторож приветствовал его весьма радостно, предвкушая бутылку, которую Павел, бывая здесь, непременно отдавал, надеясь на повышенное внимание к его даче.

– На этот раз забыл купить, Михалыч, но за мной не пропадет.

– Что вы, что вы, Пал Алексеич, я к вам завсегда с открытой душой, суетился сторож.

– Чужих на замечал?

– Вроде никто не наведывался, все в порядке. Да, вчера приезжал тут один, машина у него шикарная и про вас спрашивал. Я говорю, мол, нет Павла Алексеича, редко, говорю бывать стал. И дачу вашу показал – не верите, сами убедитесь. Он говорит, мол, верю, старик, не поеду.

Ну, говорю, дело хозяйское, банька, говорю, у Пал Алексеича знатная, приезжайте, говорю, попариться... Обязательно, говорит, заеду, ежели банька, и уехал. Так я и забыл спросить фамилию у него – кто, мол, заезжал, а он как газанул... Одно слово, машина знатная, белая...

– Не беспокойся, Михалыч, это мой приятель, все никак баньку вместе организовать не соберемся, вот он и заскочил.

Павел медленно подкатил к даче и поставил машину не как обычно, а носом к дороге – перестраховался. Потом тщательно осмотрел дачу, никаких следов пребывания чужих не обнаружил. Замок на внешней калитке был цел, хотя это ни о чем не говорило: перелезть через символическую ограду не представляло труда. Он осмотрел землю у ограды и заметил две глубокие вмятины от ботинок, хотя по рисунку протектора это были скорее всего кросовки... Больше следов не было – дальше начиналась бетонная дорожка к бане. Павел придирчиво оглядел банный замок и тоже никаких следов взлома или отмычки не нашел.

Его занимала другая проблема. Ее надо было решать быстро, пока не нагрянул с визитом любопытный Михалыч или кто-нибудь из ретивых огородников-соседей с просьбой довезти до города. Павел взял ключи и открыл погреб. Когда-то он сам соорудил его по принципу его сибирских предков зимой навозил льда, посыпал его опилками и таким образом сохранял почти минусовую температуру даже в самое жаркое лето. Он разгреб пирамиды банок с соленьями

и вареньями (а ведь они заботливо приготовлены Светой...) и уложил на лед уже начавшее твердеть тело Светланы. Прикрыл тело еще одним слоем пленки и закрыл погреб, который расположился на самом краю участка и для неискушенного зрителя представлял почти бесформенную кучу земли, а вход был замаскирован обрывками полиэтилена и сухими ветками. Воры, несколько раз наведывали дачу,

но погреб не трогали – просто не находили.

Вернувшись домой, Павел наметанным взглядом заметил, что кто-то побывал здесь в его отсутствие. Какие-то неуловимые на первый взгляд мелочи заставили его насторожиться. Он начал детальный осмотр. В столе он обнаружил конверт с чужими деньгами и одной тысячи не хватало. Вряд ли вор был настолько благороден, чтобы взять только половину, это еще больше встревожило Павла.

Нашлись и другие приметы – один из ящиков стола был заперт (Павел так никогда не делал), Бумаги были сложены аккуратными стопками (обычно они находились в беспорядке, известном только самому Павлу) и другие мелочи.

Он тщательно просмотрел бумаги. Кое-чего недоставало – исчезли все документы по сделке с датчанином – договоры, вся переписка с зарубежными банками и компаниями, различные факсы, причем даже личные... Хотя ему было ясно с самого начала, что работали не профессионалы, теперь он убедился здесь орудовали люди Аркадия. Но ведь это только копии, оригиналы были и у него, хотя среди этих бумаг попадались личные письма, которые касались только его. Значит Аркаше понадобилось изъять все, что хоть как-то относилось к этой сделке.

Он проверил замок – никаких следов отмычки или подозрительных царапин. Ключ или подобрали (что редко, но случалось в практике) или кто-то сделал слепок. Обычно домашние ключи он хранил отдельно от служебных в кожаном чехольчике и таскал в левом кармане брюк или куртки (пиджаки он ненавидел и надевал только по обязанности) и обычно ключи никогда не забывал нигде и ни разу в жизни не терял. И сейчас они мирно покоились в кармане. "Думай",вспомнился совет Командира. Он достал сильную старинную лупу, которую приобрел по случаю у старика-пенсионера на рынке, стал методично изучать поверхность ключей. Слепок должен был сделан недавно и хоть какие-то следы должны же остаться! Есть!

В конце продольной прорези одного из ключей (обычно ключ не до конца входит в замок) остался едва заметный кусочек чего-то, напоминающего пластилин. На втором ключе – тоже самое. Думай, вспоминай...

Память начисто отказала ему что-либо вспомнить про ключи, вспоминались какие-то мелочи, о которых он и не мечтал вспомнить, но о ключах – ничего. Внезапно он подумал о Наташе. После всего случившегося в офисе он буквально приказал ей несколько дней, по ее усмотрению оставаться дома, развлекаться, валяться до обеда в постели или на диване, словом, отвлечься от того потрясения, которое ее нежданно застало. В записной книжке он нашел ее адрес и телефон, но, услышав гудок, вспомнил о том, что его линия вероятнее всего прослушивается и положил трубку.

Выйдя из двора, Павел осторожно, тщательно огляделся: ни одной подозрительной машины, никого, похожего на топтуна, никто не бросился к телефону-автомату. Поначалу все чисто. Это ничего не значило, его могли ожидать на всех возможных направлениях и подальше от дома. Павел применил стандартный метод – он со скучающим лицом постоял на остановке троллейбуса, подождал "своего" и впрыгнул, когда двери уже начали закрываться. Через заднее окно он не заметил, чтобы к троллейбусу пыталась пристроиться машина. Через остановку он вышел и направился в метро – хвоста не было.

Он не знал, чем занимались в это время ближайшие помощники Аркаши, а прежних топтунов из-за их бездарности Аркадий, видимо, использовать не захотел. Павел был на его крючке и сидел крепко, такую леску ему не перегрызть... Потому Павел и получил относительную свободу. В метро он тоже дважды пересаживался из поезда в поезд, но безрезультатно – слежки не было.

Наташа открыла ему дверь, даже не поинтересовавшись, кто там. Павел вошел, тщательно закрыл оба замка и накинул цепочку. Наташа, ошеломленная неожиданным визитом шефа и ее кумира, недоуменно наблюдала за его манипуляциями. Павел наклонился, чтобы запечатлеть дружеский поцелуй на ее бледной щеке, но в ответ она обвила его шею руками и со всей своей нерастраченной страстью впилась в его губы, но Павел не смог ответил тем же...

Боязнь пошлости отношений шефа и секретарши, и природная робость в отношениях с женщинами, результаты которой он прочувствовал на собственной шкуре, сдерживали его растущее чувство к Наташе – от простого любования ее внешностью, до скрытой симпатии и, наконец, обычной любви. Один поцелуй в прихожей ее однокомнатной квартиры все поставил на свои места. Только теперь все

изменилось – Светланы не было. В бледно-голубом, почти прозрачном халатике, без макияжа и уложенной прически она была во сто крат прекраснее той элегантной молодой женщины, которую он ежедневно видел на работе. За этот короткий миг они поняли, ощутили все то, что копилось так долго и потому молча прошли в

комнату и уселись в уютные кресла напротив друг друга. Наташа поставила перед ним пепельницу, понимая, как важна ему сейчас сигарета... Это тронуло его и он отвернулся, якобы ища сигареты, чтобы не показать ей своего лица, на котором смешалась жесткость и нежность к этой женщине.

Он не смог в эти первые минуты сказать ей жестокую правду. Наташа тоже закурила его любимого "Кэмела" и закашлялась.

– Крепковаты для меня...

Первые слова были сказаны и Павел осторожно, чтобы не напугать девушку, кратко изложил последние события. Подробности и возможные страшные последствия ей было знать ни к чему, зачем тревожить до времени?

– Паша, при виде тебя вот так, рядом, у меня кружится голова. Я не верю, это, видимо, сказка. А прилягу, а ты посиди около меня. Если бы ты знал, сколько раз по вечерам я мечтала, чтобы так когда-нибудь было.

Она бросила недокуренную сигарету и улеглась на тахте, укрывшись пледом. Павел смотрел на нее и его переворачивало от сознания, что ему придется сказать о гибели Светланы. Пока она была жива, все было в его власти, но сейчас все отошло, отдалилось куда-то в небытие. Сейчас душа его была пуста, а разум работал, как компьютер, просчитывая варианты уничтожения этих подонков. Он не должен допустить ни единой ошибки, но единого промаха, иначе..

– Наташа, милая, дорогая моя, честно скажу тебе, что я просто счастлив, как мальчишка, которому на день рождения подарили желанный подарок. Этот подарок – ты и он самый дорогой для меня.

Павел замолк, чувствуя отвращение к самому себе за то, что будет сейчас по существу допрашивать любящую его женщину.

– Наташа, прости, но я хотел бы кое о чем спросить тебя... Не думай, что все, что с нами происходит – неправда или игра, но на карту поставлена моя жизнь и возможно близких мне людей. Скажу только – на меня вновь напали какие-то типы, мне угрожают и это очень серьезно. Пропала моя жена – вот уже более двух дней

я ничего о ней не знаю. Такое бывало и раньше, но в связи со всем остальным, это выглядит подозрительно. Кроме того, в ящике стола дома я нашел конверт с тысячью долларов. Деньги не мои и там должно быть два "куска". Кроме того, пропали все копии моей переписки по химической сделке. Следов взлома замка я не нашел. Остается одно – кто-то сделал дубликаты ключей. Вспомни, пожалуйста, может ты видела, как я где-то оставлял свои ключи или наш офис был открыт долгое время, а нас там не было... Любая деталь важна.

Наташа даже вздрогнула от слов Павла. Все ее существо пребывало в состоянии эйфории от близости любимого человека, а он, оказывается пришел узнать какие-то подробности. Но вдруг это чувство мгновенно пропало – ведь ее Павлу угрожает опасность и она от волнения даже привстала и села на тахте, закутавшись пледом. Она перебирала последние несколько недель день за днем. Ни

чего не получалось.

Вот оно! Светлана вспомнила, как примерно неделю назад Павел ждал какого-то иностранца и вспомнил о папке, забытой им дома на столе. Павел тогда попросил взять его машину и быстро сгонять к нему домой за этими нужными документами. Он позвонил домой – молчание: "мадам" вернулась весьма поздно и могла отсыпаться, не слыша звонков или просто отключила телефон. В случае, если "мадам уже встали", попросить ее отдать папку, если "мадам уже ушли", открыть дверь и забрать папку самой. Наташа управлялась с машиной весьма лихо и буквально через пятнадцать минут папка была в офисе, а Павел, сухо поблагодарив Наташу, продолжил нудные переговоры, забыв попросить ее вернуть ключи.

В это время в приемную пришел молодой человек по объявлению – фирме нужен был опытный программист. Наташа усадила его на стул в своей крохотной приемной и занялась своей текущей работой с компьютером – накопилось много корреспонденции, заодно пропуская мимо ушей сомнительные комплименты и предложения поужинать вместе. Как раз в это время ее попросила заглянуть к себе бухгалтер – что-то там надо было уточнить. Наташа сочла невежливым

выставлять за дверь молодого человека и пошла в бухгалтерию с какой-то бумагой. Отсутствовала она минут десять, не более. Но ключи! Постеснявшись передавать их Павлу в присутствии посетителя, она положила их на видном месте, чтобы не забыть вернуть при первой возможности. Да, ключи лежали примерно десять минут в пустой комнате и там был этот молодой человек...

По описанию Наташи он был довольно симпатичный, высокий, со светлорусыми волосами. Павлу сразу припомнились молодчики из кафе. Один явно подходил под описание...

Но Наташе знать об этой стычке было не обязательно и он оставил догадку при себе. Парнишка не мог точно знать, к каким замкам эти ключи, и сделал слепки со всех. Все-таки разобрались, сволочи. Павел и не заметил, что начал мыслить вслух и очнулся, когда увидел недоуменно-испуганный взгляд Наташи.

– Прости, моя родная, задумался. К сожалению, мне нужно бежать. Помни мои правила – никому дверь не открывать, если ты не знаешь этого человека, да и то, проверь, через глазок. Цепочка – обязательно, это даст тебе время вызвать милицию. Может они и приедут...

Павел бережно поцеловал ее глаза и решительно пошел к двери. Он спустился по лестнице, не пользуясь лифтом – никого на площадках не было. Выйдя из подъезда, он быстро остановил частника и поехал домой – ему нужна была связь с Командиром. "Гольф" он оставил в нескольких кварталах от дома, (его заберет Малыш), пересел в свою машину, попетлял по городу и, не заметив слежки,

остановился в глухом переулке, отлично просматривающемся с обеих сторон, у телефона-автомата.

– Это Джеймс Бонд. Как дела, старина.

Командир, видимо, дежурил у телефона.

– Ты мне нужен точно через два часа. Заберешь меня у кафе, где мы любили пить пиво. Конец связи.

"Точно два часа" означали двадцать минут, а кафе означало одну торговую точку, давно уже не работавшую. Даже при отсутствии слежки, в чем Павел был почти спокоен, ему следовало поторопиться. Он нажал на газ и осторожно, соблюдая все до единого правила, покатил к месту рандеву. Не дай Бог, какой-нибудь особо бдительный гаишник вздумает проверять его документы – это потеря

времени и все полетит насмарку. Все обошлось. Не успел он притормозить, как Командир ужом проскользнул в машину и сел, забившись в кресло так, что со стороны можно было увидеть лишь его неизменную шляпу. Он вынул записную книжку, вырвал лист и написал: "На Логойское шоссе. По дороге ничего не говорим, я не уверен но чем черт не шутит, вдруг они засадили тебе в тачку "жуч

ка". После потолкуем."

Они шли по "логойке" довольно быстро, потом Павел сбавил скорость и наконец остановился. Они вышли из машины, Павел спустился с небольшой насыпи и стал высматривать следы, потом уверенно пошел к лесочку метрах в пятидесяти от дороги. Здесь он тоже стал напоминать фокстерьера и чуть ли не нюхал землю на четвереньках. Наконец встал и показал на внешне ничем не приметное место.