Текст книги "Русский космос"

Автор книги: Виктор Исьемини

Соавторы: Илья Новак
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Через монитор проплыли обломки, в которых Тим узнал фрагменты корпуса носителя. Из-под развороченных листов брони струями вырывались радужные пузыри раскаленного газа, рассасывались, распадались в пустоте. Красный рой на экране опознавателя перестраивался, выплескивая новую порцию крошечных искр навстречу георгам. Тимур пробежал пальцами по клавиатуре, выравнивая скорость. То же самое сделали остальные пилоты, сомкнутые сознания позволяли работать в унисон.

Внезапно у центра экрана вспыхнули алые точки: ожили несколько межсфирников лунных, которые раньше казались выбывшими из строя.

Истребитель тряхнуло – это Роман открыл огонь, – потом еще раз, жестче. Третий толчок показался каким-то странным, он был – и его не было… Тим с запозданием сообразил, что ракета американов задела челн Кости с Акмалем, и это Константин, а не он, Тимур, щелкнул зубами, едва не прикусив язык. Эмоции, мысли, даже физические ощущения – все было теперь общим для них. Потом накатила новая волна орионов, звено завертелось каруселью, уходя из-под ударов ракет и сбивая вражеские межсфирники. Снежинка действовала безошибочно. То, что видел один, – видели все. Секунды растянулись, стали в семь раз длинней; орионы, алые крапинки на опознавателе, двигались медленно… медленно… перетекали из точки в точку… Тим успевал разглядеть их из разных ракурсов, с разным качеством – и на своем мониторе, работающем исправно, и на Серегином, немного барахлившем, и на мониторе Романа, где передвигались круги и кресты прицела. Он видел, кто из американов готов атаковать, чувствовал, куда уйти, как развернуть челн…

Орионам не удавалось накрыть георги серией, а попадание одиночных ракет броня выдерживала, все-таки заряды там были маломощные. Тимур маневрировал, прикрывал братьев, иногда бросал машину в стороны, тогда приходил черед содружинникам поставить огненную завесу на пути наседающих врагов. Изредка корпус вздрагивал, получая удар. Потом все кончилось, беспилотники развернулись и, набирая скорость, устремились к спутнику – заправляться.

– Звено, отступаем, – скомандовал Шахтар.

Челны дружины выработали топливо более чем наполовину, да и боезапас тоже следовало пополнить. Георги сменили курс, рой красных искорок сместился в нижнюю часть опознавателя, а сверху уже наползали зеленые точки нового звена, идущего на смену дружине офицера Шахтара.

– Ратмиров, ты рот-то закрытым держи, – вдруг произнес Роман.

– Чего?

– А ракета саданет по броне, так язык и откусишь.

Костик холодно усмехнулся, по снежинке прокатилась волна вялого интереса, но смешно никому не было. Не тот настрой теперь у дружины, чтобы веселиться.

Воспользовавшись передышкой, Тим перепроверил данные дефектоскопов. Электроника показала нерасчетные вибрации топливопровода и повышение температуры в агрегатном отсеке, но все в пределах допустимого.

Подлетая к «девятке», ощетинившейся плоскими антеннами систем наведения, георги снизили скорость. Платформа тоже находилась в движении, плыла к Луне, будто рыба, волоча за собой на невидимой леске поплавок доплеровской станции. Дозаправка заняла меньше получаса, бригады работных в красном облачении действовали сноровисто и четко. Теперь-то блаженные ремесленники не выделялись среди других скромной повадкой, напротив – кто быстрей и точней движется, кто четче действует, тот и есть наверняка из блаженных. Топливные шланги, ракетные кассеты, газовые емкости…

– Заправка окончена, челны готовы к старту!

– Благословляю на боевой вылет! – молвил отец-командир. Ремонтный причт отбежал, красные фигуры скрылись за щитами шлюзовых камер – броневые заслонки поползли вверх, открывая звездное небо.

Теперь, когда «девятка» приблизилась к месту боя, время подлета сократилось. Уже через двадцать минут после старта снежинка миновала линию ЧОПов – они тяжело перемещались на густо-синих тягах циклотронных двигателей. Тим удивился, что навстречу не движется сменяемое звено, потом сообразил – подошедшие позже челны еще не исчерпали запасов. Георг на акватопливе способен находиться в полете почти четыре часа… хотя боезапас, наверное, выйдет раньше.

Флагман, управляемый отцом Кареном, ушел «вниз», покидая линию огня ЧОПов. Не приведи Всевечный угодить под их залп – прямое попадание без вариантов уничтожит челн, никакая броня не спасет. К тому же их снаряды – это начиненные плазмой магнитные ловушки, а они создают сильные помехи и могут вывести из строя электронику. Возможно, поэтому беспилотники американов и «зависли» после первого залпа ЧОПов. А вот и орионы. Тимур торопливо защелкал кнопками, регулируя дальку, Роман что-то неразборчиво проворчал. По ободу снежинки прошла мысль: у этого вражеского звена операторы лучше. Орионы стремительно приближались, дружина выполнила маневр, разворачиваясь им навстречу. Кабина дергалась – и от выпускаемых Романом ракет, и под ударами осколков вражеских снарядов, которые теперь рвались в опасной близости. Самонаводящиеся снаряды были снабжены процессорами и навигационным софтом, при попадании взрывались, ну а если цель удрала, то процессор вычислит, что полного контакта не будет, и все равно даст команду на взрыв. Тимур вел челн аккуратно, бросал в стороны, выравнивал… Вдруг пришло ощущение, боль, боль, БОЛЬ! – вопль Кости. Тим уловил: прямое попадание. Не хочу умирать, нет!

…Он вынырнул из волны слепой паники через мгновение, сообразив, что жив, что это не его…

– Жилин! – голос Шахтара откуда-то издалека. – Спокойно!

В снежинке вывалился сегмент, сознание Кости потухло, разорвав шестигранный обод. Сразу несколько орионов устремились к потерявшему управление челну, три оставшихся георга рванулись наперерез. В экране мелькнул плоский силуэт вражеского межсфирника, Роман, крякнув, уничтожил его серией ракет. Истребитель затрясся под градом осколков. Тима мотало, рывки неприятно отдавались в пристегнутых запястьях. Паплюх чуть не взвыл от досады: промазал! Но удравший от него беспилотник тут же взорвал отец Михаил – напарник Шахтара.

Волна облегчения, радости… и снова в голове возникла снежинка сомкнутых сознаний. Константин не погиб, нет, пришел в себя, хотя ментальная конструкция окрасилась в розоватые болезненные тона: ему было плохо. Несмотря на это, Костя нашел силы с ходу включиться в работу, дружина завертела карусель, расстреливая оставшиеся челны врага. Развернувшись, те устремились к спутнику, у них заканчивалось горючее.

– Назад! – скомандовал отец-командир. – Прикрываем ЧОПы.

Остальное Тим сообразил без слов, понимание скользнуло к нему по лучу из центра снежинки. Еще одна группа орионов, висевшая неподалеку, атаковала ЧОПы, пока георги были заняты. «У американов не хватает операторов для управления беспилотниками, – мысленно пояснил отец Карен. – Те пошли на заправку, их ведет автоматика, а операторы взяли управление этими, которые были как бы в засаде». Бессловесный обмен информацией занял не больше секунды. Истребители развернулись, и на мониторе всплыла картина: линия межсфирников огневой поддержки развалилась, два ЧОПа вышли из строя, когда противник взорвал их аккумуляторные батареи. Остальные тяжело маневрировали, поворачивая диковинной формы электромагнитные сопла, которые фокусировали и направляли истекающую струю, – а вокруг вились юркие орионы, засыпая землян ракетами. Прежде чем звено присоединилось к схватке, взорвался еще один ЧОП. Эти неуклюжие челны, по сути дела, являлись генераторами плазмы, на которые навешаны двигатели, жилой отсек, цистерны, энергоблок, солнечные батареи и прочее. Ни скорости, ни маневра… К тому же мощную плазменную атаку нельзя осуществить с дистанции космических масштабов, потому что частицы ионизированного газа просачиваются наружу из магнитных полей любой конфигурации, постепенно ослабляя потенциальную энергию снаряда. Зато каков удар на ближних расстояниях! Если бы не приказ захватить станцию в сохранности – ЧОПы мигом разнесли бы ее, превратив в облако элементарных частиц. Но против небольших подвижных беспилотников, когда те подобрались вплотную, им не выстоять.

Тим ощутил, как в груди закипает ярость – не его ярость, а всей дружины, общая, правильная. Американы! Сидят там, на своей станции, перед ними пульты управления, мониторы. Они в безопасности. Командуют беспилотниками, громят беззащитные неуклюжие межсфирники землян. Станции запрещено взрывать – велено захватить в целости. Перед дружиной – только мертвая техника, управляемая трусливо, издали. Ну так мы уничтожим технику! «Спокойней!» – велел отец-командир. И Тимур повел георг спокойно. Как на тренажере: набираю скорость, ловлю краем глаза показания дальномера, разворот, завис на долю секунды, позволяя стрелку поймать врага; георг вздрагивает, расставаясь с серией ракет, – готово, уходим в вираж. Ответный залп американов запоздал, топлива в ракетах немного, процессоры подорвали их, когда поняли, что цели не достичь. Снова легкая дрожь челна: в георг попало несколько осколков. А с преследующим орионом разделался Акмаль. И снова вираж, разворот, заход на цель… Вот они, берут в клещи командирский челн. Так их, Роман!

Потом все закончилось – разом, вдруг. Колесо сомкнутых сознаний замерло, прекратило бешеное вращение, потому что исчезла цель. В пределах досягаемости не осталось вражеских челнов. Монитор ближнего обзора словно рябью затянуло: проносились мелкие и крупные обломки разбитых межсфирников, тающие в пространстве шлейфы газа. ЧОПы медленно оттягивались назад. Тим помотал головой, будто стряхивая налипшую паутину, и бросил взгляд на приборную доску. Акватопливо выработано более чем на семьдесят процентов, ракеты – почти на шестьдесят.

Должно быть, отец-командир уловил мысль Тимура, он скомандовал:

– Прикрываем отход межсфирников огневой поддержкой.

– Заправиться бы, отче, – неуверенно напомнил Акмаль.

Сомкнутые сознания не разделились окончательно, но снежинка померкла, потускнела, хотя готова была снова вспыхнуть, как только возникнет опасность.

– Платформа приближается, – пояснил отец Карен. – Георгов на смену нам нет, а у лунных остались беспилотники. Потому занимаем позицию здесь, держим энергостанцию. Будьте внимательны, помните о невидимых орионах.

– Не осталось у американов больше невидимок в засаде, – вставил Роман. – Они все, что было, против ЧОПов пустили. Им-то невдомек, что у нас приказ – не трогать спутники.

Шахтар помолчал несколько секунд.

– Я тоже так думаю, Паплюх, – вымолвил наконец, – но надлежит соблюдать бдительность. «Девятка» приближается.

В самом деле, нижний край опознавателя уже наливался зеленым, реагируя на массу платформы.

Потянулось ожидание – минута за минутой. Тимур смотрел попеременно то на опознаватель, то на обзорные мониторы. Изображение в левой части экрана изредка подергивалось, должно быть, разбито несколько наружных объективов, процессор ищет сигнал, который должен с них поступать, да не находит и восполняет данными с уцелевших камер. Враги затаились, атаковать больше не пробовали. Интересно, как у других платформ дела? У «семерки» с «восьмеркой».

– «Семерка» ведет бой, – тут же отозвался отец Карен, уловив мысленный вопрос Жилина. – Им туго приходится, большие потери. «Восьмерка» не смогла захватить станцию, похоже, лунные сами ее взорвали.

Конечно, отец-командир на связи постоянно, слушает, что происходит, а дружинникам запрещено менять волну.

– Как же, сами, – желчно вставил Паплюх, – американы – трусы, никогда на такое не пойдут. Это, небось, наши – не смогли приказа выполнить, ну и…

– В этом разберутся кому положено, – голос отца-командира стал сухим. – Сейчас «восьмерка» перебазируется к новой цели, и я молюсь Всевечному, дабы явил милость нашим братьям с восьмой платформы, уберег и защитил. И еще, Паплюх… нет, говорю это всем: вы вольны сами выбирать слова, но говорить «американы» неверно. На Луне – не только они.

* * *

В эфире воцарилась тишина, на экранах ничего интересного. Только сейчас Тим почувствовал, как устал. В ответ снежинка вяло шевельнулась, принимая эту мысль: все устали, первый бой… Ноют пристегнутые к приборной доске запястья, спины затекли, невзирая на мягкость гнезд. Да и в голове неразбериха, уже и не поймешь, где собственные мысли, а где – дружинников, пришедшие по ментальному ободу. Ничего, скоро их звено сменят, будет отдых, будет… донадеяться Тим не успел: энергобаза лунных выплеснула рой орионов. Не такой густой, как прежде, силы врага были на исходе.

И вновь собственная личность с усталостью, надеждами на отдых и воспоминаниями отступила, сжалась где-то в затылке, замерла там в укромном уголке. Сознание включилось в снежинку. У Акмаля на исходе ракеты, а челн отца Карена поврежден сильней других, Костю мутит после того попадания… сотрясение мозга, наверно… Тимур устал – вспыхнула точка в пересечении обода снежинки с радиальным лучом. Дружина учитывала все, дружина перестраивалась так, чтобы прикрыть челны отца-командира и Кости с Акмалем, вперед выдвигались Тимур и Роман, ведь их георг пострадал меньше прочих.

Горючего хватило лишь потому, что «девятка» подошла к месту боя. Когда Тимур развернул истерзанный челн, перед ним пылал шар солнца, перечеркнутый широкой линией боевой платформы. В тени ее угадывались ажурные силуэты уцелевших ЧОПов, свет играл на плоскостях солнечных зонтиков. Громоздкие плазмометы меняли походную позицию на боевую. Тимур машинально зажмурился, а когда осторожно приоткрыл глаза – уже сработали, хотя и с запозданием, светофильтры шлема. Опознаватель медленно заполнялся зеленым, «девятка» была слишком большой целью, прибор зашкалило. Тим чувствовал, как плохо сейчас Константину, как стучит в его висках кровь, а еще ощущал, как зудит ушибленное плечо Сергея и вихляет, плохо слушаясь управления, командирский челн с поврежденной левой дюзой; вместе с отцом Кареном он аккуратно прижимал клавиши со стрелками, выравнивая георг, а вместе с Костей и Сергеем стискивал зубы от боли – то же делали прочие дружинники, и они же щурились вместе с Тимом, потому что у всех резало глаза в его неисправном шлеме. Сомкнутые разумы страдали вместе и вместе радовались: они победили.

Когда сработали захваты на посадочной полосе, Тим ощутил недоумение: что-то было не так. Ага, давление. Насосы вновь закачивали воздух в отсек, и зеленый столбик на датчике проворно полз вверх. Но как же? В боевой обстановке должно быть некогда… Первым смекнул, кажется, Паплюх. А может, и Толя Маслов – да теперь не разобрать, догадка была общей: платформа потеряла сегодня столько межсфирников, что оставшиеся обслуживали с закачкой воздуха. Насосы справятся…

Лязгнул, поднимаясь, люк, Тимур вывалился из кабины, ноги затекли и плохо слушались. От корпуса истребителя, усеянного вмятинами, царапинами и черными отметками из-за близких разрывов, исходил нездоровый жар – сухой, горячечный.

– Близко не подходи, – сказал Паплюх. – От него вторичное излучение идет.

Отъехали шлюзы, красные скафандры толпой устремились к челнам. Еще бы, причт обслуги многочислен, а челнов возвратилось ох как мало. Дружина собралась вокруг отца Карена, подальше от георгов. Отец Михаил, стрелок Шахтара, держался особняком. Он был вне, его разум не прильнул к снежинке, будто и не участвовал в общем, едином. Солдаты отключили и сняли шлемы наружного облачения. Лица у всех были мокрые, красные – еще бы, столько часов в космоформе.

Вдруг что-то изменилось, даже работные прекратили суетливую возню возле челнов. Замерли, обернувшись к шлюзу. Содружинники тоже сперва расступились, а потом торопливо выстроились, шаркая тяжелыми подошвами по магнитному полу. К ним шагал высокий старик с архимандритской крездой на тяжелой цепи поверх воинского облачения. «Архимандрит Андрей», – скользнуло в голову Тима по лучу из центра снежинки. Вместе с именем отец Карен послал волну уважительного преклонения перед знаменитым военачальником. Следом за рослым старцем толпой шагали отцы рангом пониже – командование девятой платформы. Работные торопливо расступались, ногами отбрасывали шланги, откатывали погрузчики с боекассетами.

Архимандрит приблизился к замершим иеросолдатам, оглядел их внимательно.

– Ну что же, солдаты, сыны мои, – спасибо вам. Выстояли, победили. Благодать Всевечного с вами.

– «Семерка» уничтожена, – тихо пояснил из-за его спины командир платформы. – Уцелевших подбирает «трёшка».

Старый архимандрит вновь оглядел дружину Тимура.

– Три часа на посещение медцентра и отдых, если останется время. Затем штурм энергостанции. Сломили мы американов, сыны мои. Теперь, когда беспилотных челнов нет у них, грудь с грудью сойдемся, как в старину!

Архимандрит кивнул сурово, развернулся и зашагал к шлюзу.

Шахтар выждал с минуту, потом выступил из строя, повернувшись, молвил:

– Вольно. Звено, слушайте внимательно. Взрывы ракет порождают бета-излучение и гамма-частицы. Первое, скорее всего, полностью поглощено броней истребителей, однако гамма-кванты способны проникнуть сквозь защиту георгов и ваших костюмов, это зависит от того, насколько часто вы попадали под плотный огонь. Ваши наноботы справятся с этим… но лишь до определенных пределов, потому сейчас – немедленно в медцентр на антирадиационную обработку.

Дружинники покинули зал и побрели непривычно тихими коридорами. Хотя магнитный пол тянул вполсилы, Тимур с трудом переставлял ноги: навалилась усталость, которую не чувствовал в бою. Про радиацию все знали: когда по велению Господнему архангел Метатрол поразил Дадала-змия своим Посохом Судьбы (уменьшенной материальной копией коего являются боевые посохи офицеров), владыка тьмы исчез, распался пылью, мириадами нечистых частиц, каковые проникли в плоть мира, напитав ее собою. С тех пор зло живет на глубинном уровне субстанции вселенной – конечно, не наравне с добром, из коего создал ее Всевечный, но все же подспудно присутствует везде, хотя и в настолько разряженном виде, что это незаметно даже для самых тончайших верославных приборов. Война или, к примеру, техногенное влияние на природу есть зло. Когда такое происходит – допустим, взрыв, – рассеянные по материи частицы Дадала устремляются к этому месту, естественно притягиваемые им, скапливаясь, достигают повышенной концентрации и тогда как бы поднимаются на тот уровень бытия, где обитают люди. Попадая в их тела, радиоактивные частицы древнего зла вызывают ожоги, разрушают клетки и белые кровяные тельца – оскверняют плоть. Поэтому визит в медцентр обязателен, а после него – пост, посещение церкви, лучше даже паломничество… увы, теперь на все это, кроме медпроверки, времени не оставалось.

* * *

Из медцентра все, не сговариваясь, пошли в зал с телевидом. Больше десятка работных в красных облачениях, сгрудившись посреди зала и задрав головы, слушали давешнего архимандрита.

– …наконец можно сказать с уверенностью: милостью Всевечного вероломное нападение удалось отразить.

– Я полагаю, многие наши зрители сейчас вздохнули с облегчением, – вставил диктор. Камера отъехала, чтобы он попал в кадр. – И теперь, несомненно, вознесут благодарственные молитвы к престолу Его. Все же сообщение о предательских атаках челнов оккупантов встревожило верославных всей сфиры.

– Я понимаю переживания паствы, – кивнул военный, – но теперь уже можно смело сказать: овладение Луной – лишь вопрос времени. Наконец-то будет покончено с незаконной оккупацией, малая сфира освободится из-под власти безбожников. Разумеется, наше командование прилагает все усилия, чтобы свести потери среди населения к минимуму, лунным будет предоставлена возможность сложить оружие. Никто не вправе лишать заблудших спасения.

– Но если откажутся? – тихо спросил диктор. – Ведь Апостолы неоднократно обращались со словом увещевания к незаконным оккупантам, однако же согласия не последовало.

– Нельзя забывать о лживой политике правящих кругов Луны. Наверняка простой народ лунных колоний даже не ведал про эти обращения.

Один из работных буркнул, что проще бы забросать американов ракетами да залить плазмой с ЧОПов, только поближе подвести, – глядишь, и потери будут меньше.

– Не греши! – оборвал его Паплюх громко и решительно, так, чтобы все слышали. – Верославным такое не к лицу. Ни одна жертва не была напрасна, если удастся вразумить заблудшие души, обратить к свету. Как твое имя? Из какой бригады?

– Семен Валлиулин… – провинившийся работный вжал голову в красный ворот облачения. – Сорок вторая бригада. Каюсь, смилуйтесь.

– …не позволим бежать! – строго молвил архимандрит в экране телевида.

– Тебя не станут карать, – произнес Карен Шахтар. – Помолись, одумайся, Семен Валлиулин.

– Это мудро! – заявил диктор. – Ведь сбежавшие лунные принесут на Марс злобу и грешное недовольство. Это, несомненно, приведет к новому конфликту!

– Мы не боимся конфликта, ибо с нами сила Его! – напомнил архимандрит. – Однако…

И тут будто гром грянул. Станция содрогнулась, людей под телевидом разбросало в стороны. Несколько человек взмыли к потолку и закувыркались там. Тимура, наоборот, швырнуло вниз, он больно треснулся локтем и ощутил, как его костюм напрягся по всему телу, ткань шевельнулась, по ней прошла едва заметная волна.

Изображение в экране погасло, теперь телевид показывал лишь мельтешение серых точек. Свет потолочных панелей померк, сменившись оранжевыми вспышками аварийной системы. Несколько человек заорали, что станция разрушена, устоявшие на ногах бестолково метались, сталкивались, кто ругался, кто взывал к Всевечному…

– Дружина! – громко сказал отец Карен. – На взлетную, к челнам!

У Тимура в голове будто круговая молния полыхнула – среди хаоса и мрака явились лучи снежинки. Он глянул вправо, влево. Среди темных силуэтов белые, едва ли не глазами видимые ментальные нити выделили соучастников надличностного сознания. Тим пошел вперед, и с каждым шагом усталость отступала, вместо нее приходила угрюмая серьезная сосредоточенность – общая, одна на всех.

На взлетной суетились красные фигуры, торопились поскорей закачать акватопливо и снарядить георги ракетами. Одного работного волокли под руки. Он разбился, упав с крыла истребителя, когда менял обзорную камеру. И как умудрился в невесомости расшибиться? Голова раненого безвольно моталась, со слипшихся от крови волос сеялись тяжелые брызги, не падали, разлетались упругими шариками, санитары досадливо отмахивались. Еще одна красная фигура парила над посадочной, окруженная ореолом инструментов, болтающихся вокруг бедняги на ремешках. Санитар пристегнул к ноге шнур и, оттолкнувшись, взмыл к раненому, ухватил, обоих поволокли к полу…

Пилоты со стрелками вскарабкались в кабины. Тим привычно активировал консоль, по монитору над ней поползли ряды зеленых значков. Стоп – красная строка! Ага, разбитые камеры. И еще – топлива меньше нормы. Но эта строка переменилась на зеленую, не успев доползти до края экрана: горючее закачивалось.

Покончив с заправкой, работные суетливо бросились прочь. И вовремя – с гулким грохотом, оглушающим даже сквозь шлем и корпус челна, платформа вновь содрогнулась, георг заскрежетал в захватах, но, хвала Всевечному, устоял.

– На взлет! – скомандовал отец Карен.

От его уверенного голоса сразу стало легче. Все правильно, как тому и следует быть. Тимур Жилин – иеросолдат, в кабине боевого челна. Он спокоен. Готов к бою.

Энергостанция оказалась совсем близко, монитор дальки показывал ее во всех подробностях: обратившаяся плоским брюхом к Луне полусфера, черепаха-мутант с четырьмя симметрично расположенными крошечными головами по бокам. Головы эти – круглые обзорные площадки под прозрачными куполами – выступали из корпуса на тонких шеях-шлюзах, ну а посередине, под выпуклым панцирем, в главном зале гелиевого реактора пряталось окруженное бубликом магнитной камеры искусственное солнце – разогретая до многих миллионов градусов плазма. Энерготрафик был погашен, станция слегка проворачивалась, маневровые двигатели то и дело включались, испускали быстро тающие голубоватые струйки. Операторы лунных не очень-то ловкие, решил Тимур, привыкли к подвижным, легким в управлении орионам, а неуклюжую станцию все не могут развернуть, как требуется.

Истребители взяли курс на базу, за ними «девятку» покидали десантные «гробы». Тим мельком глянул в монитор заднего вида: над верхней гранью боевой платформы воспаряли ЧОПы, до сих пор укрывавшиеся за громадой. Станция американов наконец провернулась, и прямо на Тима уставился громадный раструб, напоминающий древние локаторы из учебника военной истории.

– Маневр! – отчаянно заорал Роман.

Его крик и толчок, сообщенный четырем пилотам дружины, дернул пальцы пристегнутых к клавиатуре рук – звено нырнуло прежде, чем дружинники успели сообразить, что они делают и зачем. В обращенном к боевой платформе раструбе возникла вспышка, разом обратившая мониторы в квадраты белой бумаги: оптику зашкалило. Поплыли перед глазами радужные пятна. Что это такое, во имя Всевечного? Что за оружие изобрели безбожники? Тим зажмурился, тут раздался голос отца Карена – и в шлеме, и в голове, – весть соскользнула по осям снежинки:

– Враг использует энерголуч, это была пристрелка. Его уже погасили, но в любое мгновение могут опять… Вокруг станции сильные помехи, связи с «девяткой» нет. Паплюх, задача – вывести из строя маневровые двигатели станции и ракетные установки. Я свяжусь с платформой, передам, чтобы маневрировали, уходили от энерголуча. Вскоре вновь присоединюсь к вам. Повторяю: базу следует не уничтожить, но захватить. Паплюх, вопросы? Реактор должен остаться в рабочем состоянии!

– Да, отче! – отозвался Роман. – Звено, атакуем!

Вот оно как! Вместо того чтобы направить энергию к приемнику на поверхности малой сфиры, американы развернули базу и лупят по «девятке». Не иначе «семерку» они точно так же разбили, никто и понять не успел… Но каков отец Карен, как сообразил вмиг!

Тут возник на опознавателе красный всплеск – ожил беспилотник. Тим, не задумываясь, уже привычно бросил челн вбок, пропуская серию ракет, – разворот – чтоб Роману удобней ловить в прицел… Он будто своими глазами увидел, как совмещаются тонкие круги, красный крест наводки и бледный контур ориона. Раз! – вместо сплюснутого челна в прицеле красное облачко, за несколько секунд рассыпавшееся в ничто. Теперь – к «Сверхтокамаку».

В дальке уже видны крошечные ракетные установки на турелях энергостанции. Разворачиваются, ищут… Не найдут!

Роман нудным голосом начал диктовать задачи, но Тим едва слушал. Снежинка вертелась, поблескивала мыслеформами, образами, понятийными сигналами, он погружался в них, будто в густое искрящее озеро. Мысли быстрей слов; секунды разбухли, растеклись, семикратно вытянутые, насыщенные. Геометрия пространства изменилась, стала сложнее, будто оно приобрело дополнительные измерения, – и в то же время яснее, доступнее. Внутренним взором Тимур видел энергобазу в объеме, с различных точек зрения, видел, как она поворачивается, метит сферическим раструбом в «девятку», одновременно он просчитывал, куда направлены пусковые установки на толстеньких бочонках-лафетах, – или за базой наблюдал Толя, а просчитывал Константин, в то время как Тимур с Акмалем вели георги… Не прилагая особых усилий, Тимур уже понимал, как станут маневрировать дружинники, до миллиметра, до микрона чувствовал свое место в строю – такое, чтоб Роману было удобней направить ракеты в цель. Гравиметр скакал, показывая то положительную, то отрицательную гравитацию – соответствующую торможению, – Тима качало в распухшем от газа гнезде. Четыре челна, бросаясь из стороны в сторону, крутя заковыристую карусель, приближались к энергостанции. Американы увидели – беспорядочно завертелись ракетные установки, грозя остроконечными головками, плюнули залпом. Тимур увел георг в сторону, возвратился на прежний курс. Дрогнул корпус – это Роман выпустил кассету разом. Истребители дружинников зашли справа и слева, завершая маневр, и для верности послали несколько ракет в развороченную станину.

Тимур пошел ближе к цели. Рискованно, но ведь и вражеский оператор не ждал этого, запоздал с выстрелом, Роман успел срезать турель. Неожиданно ракеты лунных сдетонировали, и Тиму пришлось отвалить вбок, уходя от осколков. Хорошо, теперь по эту сторону станции опасности не видно.

По снежинке пришла весть: уничтожена еще одна турель, та, что скрыта от истребителя Тима плоским выступом. Сбросив скорость, Тимур повел челн ближе к поверхности базы. Аккуратно… Неожиданно прямоугольная часть обшивки отъехала, раскрывая шлюзовой отсек. Из темноты возник сплюснутый нос беспилотника – американ-оператор все же приготовил сюрприз! Тимур чуть не вцепился в консоль, отчаянно пытаясь увести машину вбок, ведь из этой позиции Роман не может ударить. По ободу снежинки заметались сигналы тревоги. Тут же будто что-то беззвучно хлопнуло – звено обрело центр, из которого стремительным мыслепадом истекали уверенность, сила, спокойствие. Раззявленный шлюз станции исчез за взрывом, и Тимур сообразил, что это отец-командир присоединился к атаке, что молчаливый Михаил, стрелок флагмана, поразил орион, рискованно пустив ракеты почти впритирку с их истребителем.

– Челны с десантом уже в пути, – произнес Шахтар вслух. – Заканчиваем здесь. Наружные лафеты, двигатели – чтобы все подчистую!

Направив георг вдоль обшивки, Тим подумал, что в одном из спешащих сюда «гробов» сидит Настька. Вцепилась, небось, руками в силовик, молится Всевечному, чтобы отвел вражьи ракеты, уберег…

Он вывел челн к цели, и Роман засадил целую кассету в механизм поворота излучателя. Случилось так, что точно в ту же секунду американы ударили лучом. Может, на «девятку» сумели все же навести раструб, а может, ЧОП им попался либо «гроб» с десантом… И не вышло у них. Луч сверкнул, но было видно: удар пошел в сторону.

А монитор опознавателя тем временем заполнялся зелеными точками, возникающими вокруг красного пятна энергостанции. И тут же сразу три ЧОПа показались в мониторах ближнего обзора. Они разворачивались, подставляя плоскости солнечных батарей светилу, готовясь к залпу. Завершив маневр, Тимур включился в круговорот снежинки, запуская собственные мысли-сигналы и ловя те, что истекали от дружинников. Картина боя разом обрела глубину и отчетливость. Вот заходят на посадку одни десантные челны, а другие не спешат: им прилуняться, после того как ЧОПы разогреются, подготовятся к залпу, чтоб высадку прикрывать. ЧОПы к станции жмутся, боятся ракетного залпа с поверхности, надеются, что американы не захотят в «Сверхтокамак» ракетой попасть, по своим стрелять не станут. Значит, надо успеть их ракеты сфирного базирования уничтожить прежде, чем станция будет наша. Вон и телезонды пошли к поверхности, высмотреть, где батареи стоят. Сейчас начнется. И верно – далька расцвела точками разрывов: американы расстреливали зонды. Тем лучше, всех не расстреляете, а уцелевшие вас как раз и засекут. Так что давайте, палите, дураки.