Текст книги "Сотворение Элсмира"

Автор книги: Виктор Боярский

5 апреля

 
Ледяные монолиты
Вырастают на пути,
Выход есть из лабиринта,
Только как его найти?
Таинство закрытых трещин
В совершенстве лед постиг,
Тает он при виде женщин,
Но на то он и мужик.
 

Озяб, только что прибежал, свернув антенну. Время-то, между прочим, не детское, полдесятого вечера. Вчера день был удивительный, потому что мы прошли довольно много. А начинался он, как обычно, с борьбы с трещинами и разводьями, прыжков через них и всего этим занятиям сопутствующего. Пришлось мне в самом начале дня принимать несколько неожиданное решение, потому что гряда торосов, стоявшая перед нами с вечера, за ночь не только не уменьшилась, но, кажется, даже подросла и поэтому явно не сулила ничего хорошего. Сначала я решил обойти ее с востока. Потом подумал, посмотрел вперед, а там дальше… Царство ледового хаоса. Однако мне удалось найти мало-мальски перспективную «анфиладу» (в данном случае под анфиладой я понимал прослеживающуюся хотя бы на несколько десятков метров и достаточную по ширине для проезда собачьих упряжек просеку в ледовом мелколесье), петляющую между торосами. Я повел весь отряд туда, и мы с Мартином, действуя с двух сторон кирками, проторили дорогу и выскочили на относительно ровный, хотя и колотый во многих местах, лед. Пришлось мне вновь притормозить отряд и пойти на разведку.

После довольно замысловатого лавирования, перескочив через несколько трещин, в конце концов мы вышли к крутой гряде торосов. Вновь пришлось пускать в действие кирки. Но этот процесс был неожиданно прерван. Такако, прибежавшая нам на помощь, ухитрилась отыскать совсем небольшую линзу молодого льда и провалилась по колено. Пришлось ей срочно переодеваться и переобувать маклаки. После этого процесс прокладки трассы продолжился с новой, невиданной доселе силой (надо было согреться после вынужденного простоя). Короткая, но весьма насыщенная событиями практика нашего движения в зонах торосистого льда подсказала простую, но эффективную схему. Заметив разводье или вал торосов, я останавливал всю команду метрах в 50, разведывал место, где можно перейти, причем оно не всегда соответствовало нашему курсу, и давал команду всем следовать ко мне. Так собаки и все идущие с ними значительно экономили свои силы. Если надо было рубить лед, я призывал Мартина на помощь, и мы вдвоем, в две кирки, управлялись быстрее. Двигаясь таким способом, мы прошли около семи минут по широте до перерыва на ланч, который проходил отнюдь не в теплой атмосфере: солнце скрылось за невесть откуда появившееся марево, и стало довольно зябко, хотя с утра было минус 25 градусов и все тот же помогающий нам ветер с юго-востока.

После обеда картина изменилась: пошли большие поля многолетнего льда, торосов тоже хватало, но больших разводьев практически не встречалось, зато попадались трещины до полутора метров шириной с высокими краями. Расстояние до поверхности воды достигало метра, и, конечно, вытаскивать провалившихся собак оттуда было непросто. К счастью, мне удавалось находить достаточно безопасные места для перехода. Провалилась только Джулия и тоже на относительно безопасном месте, – по-видимому лавры Такако, попытавшейся измерить глубину океана сегодня утром, не давали ей покоя.

Правда, когда в поисках переправы я шел вдоль очередной широкой трещины довольно долго и весьма близко от нее, упряжки вытянулись за мной следом. Когда более узкое и подходящее место было найдено, необходимо было совершить маневр по кругу, с тем чтобы вывести собак и, главное, нарты на направление, перпендикулярное к трещине. Я-то маневр выполнил, а вот собаки Мартина за мной не пошли, срезали угол и перескочили трещину рядом. Они-то перескочили, но нарты, переезжая трещину под углом, опрокинулись и полозом пробили тонкий лед посередине нее. Слава богу, что лед у самого края трещины оказался немножечко покрепче, и мы смогли, поднатужившись, перевернуть нарты и с помощью собак поставить их на правильный путь.

Вот так, с приключениями, сегодня и шли. Устали, конечно, зато прошли ни много, ни мало 18 минут по широте, то есть 18 миль. Это очень хороший результат. Сейчас у нас позиция: 86° 38,1 с. ш. и 105°84′ в. д. Немножко восточнее забрались, но из-за дрейфа нас сносит существенно. Завтра утром посмотрим, может, наберем еще одну минуту по широте и сбросим минут 20–25 по долготе.

Радиосвязь была успешной. Женя сообщил, что дома все хорошо. Это меня всегда очень радует. Настроение нормальное. Главное, что они все здоровы. И у нас тоже неплохо. Рассчитываем 22 апреля быть на полюсе. Уилл давал сегодня интервью Эй-Би-Си по радио, с шумом, с грехом пополам записывал Женя. Не знаю, что записал.

Ужин был сказочным: мясо карибу, макароны с томатом – все это в огромных количествах, и все съели. Достойное завершение достойного дня.

6 апреля

 
Весь день крушили мы торосы,
Чтобы найти проход в стене,
И это далеко не просто,
И если есть у вас вопросы,
То, слава богу, не ко мне.
 

Я, мягко говоря, в постели. Точнее, на постели. День сегодня выдался прекрасный, какой бывает в Арктике не так уж часто. С утра яркое солнце купалось в совершенно безоблачном небе. Минус 28 градусов, ветер юго-восточный, 4 метра в секунду. Видимость отличная. Настроение у всех бодрое. Мы с Уиллом утром раньше всех справились с делами, и я пошел помогать остальным. В очередной раз предложил помощь Мартину, и в очередной раз Мартин с английским достоинством отклонил ее. Тогда я пошел запрягать собак упряжки девушек, которые возились со своими санями, перевязывая их в пятнадцатый раз.

Запрягая собак, точнее, надевая постромки, я обнаружил, что у Рокки, нашего самого большого и добродушного молодого пса, на груди потертость, такая же, какая была у Джуниора в Антарктике, оттого что постромок замерз и жестким краем натер ему грудь. (Мы обычно снимали постромки на ночь, чтобы собаки их не грызли; кроме того теплые и влажные от собачьих боков постромки замерзали и превращались в жесткие обручи. Поэтому перед тем, как вставить в них собаку, надо было размять их, удалить образовавшийся лед и после надевания убедиться, что все лямки постромок ориентированы правильно и не причинят собаке неприятностей.) Мы надели на Рокки другие постромки и запрягли его.

День сегодня был интересный в некотором смысле. Приходилось идти по большим полям многолетнего льда, изобиловавшим сглаженными и относительно невысокими торосами. Выбирать подходящую дорогу между ними было несложно, тем более что больших разводий в первой половине дня не попадалось. Впрочем, мы с Мартином не остались без своей любимой работы – крошить лед и мостить переправы. Удобно работать этими кирками, и лед на морозе колется легко, и можно использовать большие глыбы льда, устраивая переправы через относительно неширокие трещины. Собаки легко перескакивают на другой берег и перетаскивают за собой нарты. Практически в любой ледовой стене можно найти проход, требующий минимальной обработки. Обычно я иду вдоль такой стены, представляющей собой хаотичное нагромождение ледяных блоков различных форм и размеров, осматриваю ее и, найдя место пониже, пытаюсь на лыжах пройти и посмотреть, какой лед с ее обратной стороны; если не нахожу ничего крамольного, мы с Мартином приступаем к обработке прохода, то есть крушим все подряд. Остальные члены команды стоят, отдыхают. Пару раз Уилл тоже подходил со своей киркой, хотел помочь, но мы поняли, что три кирки в узком пространстве прохода представляют опасность для самих рубак, и работали в паре или попеременно, в зависимости от объема работы.

В первой половине дня мы прошли 10 миль, то есть 18,5—19 километров. Была надежда, что и до вечера пройдем столько же, тем более что многолетний лед и впереди. Однако эта надежда не сбылась, потому что после двух часов дня упряжка Джулии и Такако стала отставать – мы с Мартином периодически теряли ее из виду. Потом я увидел, что Такако вышла вперед на лыжах, чтобы взбодрить собак, но, по-видимому это не помогло, так как отставание не сокращалось. В итоге наше движение, такое резвое утром, замедлилось.

Очевидно, собаки просто устали. Да и Рокки, основная тягловая сила их упряжки, был не в форме – потертость давала себя знать. Однако, забегая вперед, скажу, что, когда мы с Мартином решили попробовать остановиться раньше на полчасика в связи с усталостью собак, Тэкс, лидер упряжки Джулии, услышав, по-видимому, слово «кэмп», так рванул, что догнал нас и перегнал. Стало быть, силы у собак есть, а отсутствует мотивировка – некая психологическая усталость, которая встречается и у собак. У нас было несколько подобных случаев и в Гренландии, и в Антарктике. В этих случаях лучше всего помогает отдых. Можно, конечно, попытаться их вдохновить или заставить работать в полную силу, однако это, как правило, не помогает. Поэтому мы и остановились раньше – в 17 часов 30 минут. Место для лагеря было отменным – на хорошем заснеженном многолетнем льду. После сеанса радиосвязи и очередного кулинарного триумфа Уилла к нам в палатку пришла хромающая после вчерашнего ушиба Джулия и спросила: «Уилл, может быть, сделаем завтра перерыв для собак?». На это Уилл достаточно резонно, с моей точки зрения, ответил: «Давай посмотрим, что получится завтра, потому что, в принципе, надо держать собак в форме, но если будет совсем плохо, то мы где-то в обед закончим и дадим им полтора дня отдыха, покормим их, чтобы немного облегчить нарты».

На том и порешили. Как я уже говорил, семи собак недостаточно для полноценной упряжки, везущей груз в таких непростых условиях. Приходилось только сожалеть, что мы отдали собак Ульрику, хотя бы часть из них надо было оставить, тем более что в упряжке Джулии есть два подростка – Рокки и Шакли, которым явно не хватало опыта и тренировки. Конечно, им трудно. Поэтому понаблюдаем за их поведением завтра и в последующие дни: если налицо явное физическое недомогание, скажем, грудь потерта или еще что-то, то это надо учесть. Но если собаки просто устали, то лучше снизить нагрузку и продолжить движение, чем устраивать целый день сомнительного отдыха.

Координаты наши на сегодня: 86° 56,6' с. ш. и 106°01′ в. д. На 106-й меридиан выскочили. И прошли опять 18 миль. Это неплохо. Если бы собачки бежали полегче, то мы прошли бы еще больше. Но и это хорошо. День заканчивается, ветерок по-прежнему слабый, но вечером, сворачивая антенну, я вдруг почувствовал озноб, легкий, но уверенный – наверное, усталость сказывается, да и ветерок прихватывает. Посмотрим, что завтра будет.

7 апреля

 
С утра в торосах мы крутились,
Верша извилистый свой путь.
Собаки наши притомились,
И нам придется отдохнуть.
Нам за упорство воздается
Подмогой в праведных трудах —
Попутный дрейф, мороз и Солнце,
А с ним тепло даже во льдах…
 

Сегодня закончили переход в половине двенадцатого. Собаки Джулии устали. С утра было ясное солнце, слабый ветерок с юго-востока, минус 31 градус. Принял холодный и теплый душ, насладился хорошей погодой. Все предвещало неплохое путешествие, хотя после вчерашней дискуссии и было сомнение: потянут ли собаки? А они не потянули. Выяснилось, что девушки были правы: не стоило затевать хождение. Впрочем, до 11 часов 30 минут, за три часа, мы прошли 7 миль и пересекли наконец-то 87-ю параллель. Сейчас находимся в точке 87°04′ с. ш. и 105°40′ в. д. Я нашел льдину, очень хорошую, матерую, с большими торосами, где и стали лагерем. Скорее всего, на полтора дня, то есть сегодня и завтра весь день будем сидеть и отдыхать.

Сегодняшнее путешествие было интересно тем, что лед, по которому мы шли, был не простым. Приходилось очень сложно лавировать, потому что встречалось очень много торосов как в виде своеобразных ледовых баррикад, так и обширных площадей ломаного льда, зато большинство встречавшихся трещин были старыми и замерзшими. Но валы торошения были грандиозной высоты. Они формируются в зоне контакта ледяных полей. Под действием ветра и течений поля разной толщины и размеров движутся с разными скоростями и сталкиваются, при этом более тяжелое поле поднимает легкое, ломая его, и с его стороны перед валом торошения выступает вода, образуя живописные озерца нежно-изумрудного или бирюзового цвета. Иногда эти озерца прикрыты снегом и незаметны. Спустившись с покоренной ледовой стены с чувством глубокого удовлетворения собой и радости за ведомых, можно погрузиться в снежно-водяную кашу гораздо выше колена… Поэтому, пересекая такой вал, следовало иметь это в виду и выбирать участки, где ширина подтопления была минимальной.

Мы с Мартином сегодня два раза прорубали проходы и, в целом, довольно удачно лавировали. В одном месте собак пришлось повернуть буквально на 90 градусов, чтобы найти подходящую дорогу. Я все глаза просмотрел, чтобы обнаружить в этом хаосе хоть какую-то перспективную линию, и в конце концов выбрался на это место, где в 12 часов 30 минут поставили лагерь.

Что ни говори, а обедать в палатке приятнее – не поддувает и тепло. Потом мы с Уиллом решили выйти на улицу, чтобы завершить кое-какие дела, но не тут-то было: ветер усилился, и стало холодно ужасно, несмотря на то, что был самый разгар дня. В Арктике, в околополюсном районе солнце в апреле стоит невысоко и поэтому разницы между ночными и дневными температурами практически нет. Мы посуетились, изображая какую-то активность в течение получаса, убедились, что все товарищи спят спокойно, нырнули в свою палатку и продолжили наши бдения. Отдыхать, конечно, приятно, но при такой погоде лучше было бы идти. Нас несет немножечко к северу. Ветерок, в основном, южный – юго-восточный и потому способствует нашему продвижению к цели.

Завтра весь день отдыхаем. Сегодня обсуждали с Уиллом план эвакуации в экстренном случае: куда лучше лететь – в Россию или в Канаду. Я предположил, что в Канаду лучше, потому что в России, увы, госпиталь не соответствует слову «эмердженси». Может быть, и соответствует в центральных городах, но нам-то придется через Хатангу добираться…

Навели порядок в продовольствии. Заключалось это в том, что мы опустошили один пакет овсянки и один пакет какао. Уилл обложил себя мешками, его любимое занятие – перебирать продовольствие, откладывать что-нибудь в сторону. После долгих размышлений оставили орехи и сыр, чтобы иметь какой-то резерв для собак. Батарею солнечную поставил на зарядку, не знаю, что из этого получится, – при таком холоде и не очень приветливом солнце, может, и наша батарея жить не захочет.

Сегодня с утра Рэкс отличился: перегрыз главную веревку, которая связывает всю упряжку с санями, вследствие чего упряжка легко отделилась от саней и пошла в свою сторону. Мною это было вовремя замечено и подхвачено нами на «ура». Собаки с утра были еще сонными, сразу не сообразили, что можно бежать. Поэтому отошли немножко и остановились. Тут мы их и подловили, привели назад. Рэкс за свой проступок не был наказан, не получил даже пинка – ведь он наиболее заслуженный из всех псов, хотя и с розовым носом. Антарктический пес. Совсем как у людей: проступки заслуженного и уважаемого человека, как правило, оцениваются и караются по специальной, более мягкой шкале. «Папа вазу расколотит, кто его накажет?! Это – к счастью, это – к счастью, – все семейство скажет, – ну, а если бы, к примеру, это сделал я, вот разиня, вот растяпа, – скажут про меня!».

21 час. Новостей не прибавилось, мы дрейфуем в странном направлении – на северо-восток, несмотря на юго-восточный ветер. Известно, что направление дрейфа льда отличается от направления вызвавшего его ветра, но не на 90 же градусов! Очевидно, локальное расположение льдов такое, что наша льдина устремилась, наверное, к западу, но ее не пустили, и она пошла немножечко к востоку, что нас радует. Сейчас наше положение: 87°05′ с. ш. и 105°48′ в. д. Одну минуту мы проскочили к северу и три минуты к востоку, что очень хорошо.

Только что была радиосвязь. Юджин – так, на английский манер, Уилл называет Женю – и, пожалуй, для радиосвязи звучит лучше и придает нашему радиообмену некий детективный оттенок: Юджин, как Юстас, а мы все сплошь Алексы. Так вот, Юджин нас отчасти понимал, отчасти догадывался, о чем мы говорим, хотя мы не шифровали своих сообщений, пока путешествовали с российской стороны от полюса. Я попросил его завтра дать подробный отчет. Он нам сообщит всю информацию о ситуации, которая сложилась вокруг. «Метелица» была на связи, лыжницы находятся на широте 86° 41,95', но я их не слышал, так как Юджин с нами говорил.

Уилл приготовил совершенно феноменальный ужин. Приготовил очень много, а сам не съел. Я еле говорю, потому что пришлось и свою порцию съесть, и вторую доедать. Но это можно пережить, думаю.

Солнце крутится вокруг нас, температура тоже крутится около минус 30 градусов. Разводье рядышком с нами, трещинка такая, дышит, и слышно, как лед скрипит под напором ветра. Но у нас платформа более чем крепкая, так что, надеюсь, мы будем спать спокойно. Приятно погружаться в сон, зная, что завтра не надо просыпаться в 6 часов утра. Хотя, с другой стороны, как я уже говорил, нам было бы лучше путешествовать, потому что лавировать между льдами, выбирая единственно возможную дорожку для собак и одновременно держа направление, возможно только при солнце. С компасом это была бы сплошная мука, бессмыслица. Но мы надеемся, что в апреле солнце, в основном, будет сопутствовать нам. Когда я во время своих первых опытов по солнечной навигации в Гренландии спросил своего наставника в этом вопросе Этьенна, он сказал: «Я все время шел только по солнцу и вообще не брал компаса». Я удивился: «А когда не было солнца?» – «А когда не было солнца, я просто не шел». Это один из самых лучших ответов, который, я когда-либо слышал, но нам он, скорее всего, не подойдет.

Собаки спят как убитые. Рэкс, не чувствующий за собой никакой вины, – во главе всех. Надеемся, они хорошо отдохнут.

8 апреля

 
Короткое блаженство лени.
Жаль дней таких – наперечет,
И сердобольное теченье
Нас ближе к полюсу несет.
 

Когда в лагере слышатся песни, а не причитания, это, как правило, означает, что все хорошо.

Сегодня наше положение в полдень: 87° 07ў с. ш. и 106° 43ў в. д. За ночь положили в копилку экспедиции еще две «сонные мили». Всего с момента постановки лагеря мы «проехали» на север целых 5 минут по широте. Можно предположить, что еще пару минут мы продрейфуем до утра и завтра стартуем с 87° 08ў или 87° 09ў. Это уже хорошо.

С утра блаженное состояние, поскольку делать ничего не надо, погода способствует этому настроению. Проснулись рано, но такое впечатление, что каждый выжидал, кто встанет первым, хотя все грозились поспать до 12 часов. Я уже начиная с шести часов просыпался регулярно, однако продолжал сопеть, прислушиваясь к малейшему шороху со стороны Уилла. Наконец в 10 часов 45 минут решил все-таки аккуратно выползти из спального мешка, и моментально Уилл тоже приподнял мощно заросшую, как у первобытного человека, голову. Мы, не сговариваясь, одновременно вскочили, зажгли печку, и я понесся принимать снежный душ, что проделал с большим удовольствием. Солнце уже было почти на южной стороне горизонта, и, в общем-то, все благоприятствовало хорошему настроению. Оно еще поднялось после неплотного, но внушительного завтрака. Я доел рис с фруктами и приготовил Уиллу в час дня овсянку. Потом пошел проведать, чем занимаются другие. Девушки занимались делами: Такако определяла кислотность талой воды, полученной из образцов снега, отобранных по дороге, Джулия готовила репортаж для Интернета.

Я тем временем написал поэмку под названием «Day off», она всем понравилась.

 
Why everyone, who’s sitting
Around cozy stove,
Keep thinking – they are drifting
To North, while they were sleeping? —
Because it was «Day off»!
 
 
And ladies look like Ladies,
And men look as they’re for sale.
This day is not for sledding,
And Shaklee’s almost ready
To play again with tail.
 
 
It is so nice all morning
To be inside the bag,
And having dreams, as honey
And giving rest to bones
Of cold exhausted legs…
 
 
So peaceful is around,
So restful look your face,
I splitting with my shadow
I kept around always
 
 
Try now guess, my darling,
Why we are heading North?!
To get the Pole? Probably!
To get «Day off»? – Of course!
 

Приятно будет вспоминать этот день, потому что у нас пока все идет удачно. Уилл решил записать эту поэму себе в блокнот. В начале девятого вечера все соберутся в нашей палатке, чтобы послушать радио. Юджин будет читать нам информацию, а я ознакомлю их с тем, как с этим радио управляться, хотя, пока в этом нет особой необходимости.

В пять часов в палатке у девушек состоялся всеобщий митинг. Мартин пребывает в полной изоляции, и это ему, по-моему, нравится. Сидит в своей палатке один и сам себе готовит еду. Он уклонился от приглашения девушек на ужин, чем их слегка обескуражил.

Однако на сеанс радиосвязи придут все – послушать, что творится вокруг, и еще раз друг на друга посмотреть. На митинге обсуждали, в основном, вопросы эвакуации, медицинской эвакуации, как организовать съемки фильма и фотографирование таким образом, чтобы не мешать движению. Мы с Мартином будем идти впереди, как всегда. Девушки будут определяться сами, по обстоятельствам, что им делать и какую позицию в пелетоне лучше занимать.

Собаки… Да, у Рокки и Кочи шерсть немножко подлезла, у Рокки – на груди, а у Кочи – на боках. Но мы надеялись, что это временные явления, тем более что нарты становятся легче день ото дня, а значит, их легче тащить.

В 20 часов 15 минут все собрались в нашей палатке на показательную радиосвязь. Все уселись на моем спальном мешке, потому что моя радиостанция стояла лицом ко мне, а ее нужно было всем видеть. Уилл сидел напротив, восседал на троне.

Была другая причина того, чтобы запускать людей через мою дверь (в нашей палатке две двери и два равноценных тамбура, и в безветренную погоду можно использовать оба). Возле двери, около которой находится Уилл, у нас образовался склад всяких отбросов, поэтому людей, неподготовленных к его лицезрению, может, конечно, бросить в дрожь. В частности, последнее, что было вывалено, это огромная порция спагетти с томатом, с которой не справился предводитель, и даже я был не в состоянии ему в этом помочь.

Все расселись, я начал показывать и объяснять, где какие ручки. Понял, что народ это мало интересует. В это время из глубин эфира возник ясно слышимый голос Юджина. Радиосвязь состоялась, прохождение было неплохое, и вопросы от Эй-Би-Си Уиллу были заданы в соответствующем порядке. О том, как мы предполагаем добраться до полюса, если отстанем от расписания? Как себя чувствуют собаки? Что самое опасное у нас на пути? Есть ли у нас дежурства в лагере? и так далее. На вопрос, как мы следим за движением льда, мы отвечали, что никак не следим, он сам по себе движется. И это, наверное, послужило основанием для льда проявить свой характер. В тот же вечер, когда мы забрались в мешки и я уже буквально засыпал, как вдруг… Послышался гул торошения. Сначала он был где-то вдали и едва уловимым, потом раздался совсем рядом с нами. Но с закрытыми глазами слушать эти звуки гораздо приятнее. Сквозь дрему я услышал, как Такако зовет меня: «Виктор, Виктор!». Открываю глаза, она в дверях мне говорит: «Смотри, прямо на вашу палатку движется вал торосов». Я сказал: «Сейчас выйду, посмотрю».

Такако убежала, а я быстренько оделся. Уилл сонно пробормотал из мешка: «Посмотри, что там происходит». Когда я вышел, торошение уже прекратилось, свежая гряда остановилась от нас метрах в пятнадцати. Она была небольшой высоты, примерно метр-полтора, на том месте, где мы пересекали трещину, позавчера еще небольшую. Там уже образовалась новая гряда торосов, которая, правда, остановилась. Я увидел, что это молодой взломанный лед, и понял, что он из трещины, – просто два поля сомкнулись и вытеснили на поверхность молодой лед недавно застывшего разводья. Я осмотрел все вокруг – все вроде было спокойно. Поэтому мы решили продолжить наш сон.