Текст книги "На перехват! Летная книжка «сталинского сокола»"

Автор книги: Виктор Урвачев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

1942 г. Самолеты 34-го иап во Внуково

Вместе с тем из остававшегося на московском заводе № 1 задела деталей, узлов, агрегатов и комплектующих в начале 1942 г. было собрано еще более 50 самолетов МиГ-3. Часть из них была окрашена в белый цвет с красными стрелами и надписями «За партию большевиков!», «За Родину!», «За Сталина!». В ряде работ опубликованы фотографии этих самолетов и сообщение, что 23 февраля 1942 г. они были переданы рабочими авиазавода в 172-й иап. При этом из других публикаций следует, что 1 февраля 1942 г. три таких же самолета поступили в 34-й истребительный авиаполк.

Однако обычно зимой самолеты полка имели просто белую окраску. Летом они были выкрашены в отличный от других полков камуфляж – поперек фюзеляжа по зеленому фону широкие, неровные светло-серые полосы в черной окантовке. Выделялся самолет летчика Сергея Байкова, раскрашенный узкими черными и зелеными полосами, как зебра.

Возвращаясь к использованию при ремонте отдельных частей списанных машин, следует сказать, что, поскольку эти части были от самолетов различной окраски, восстановленные в полевых условиях аэропланы зачастую имели диковатый вид. Крылья, центроплан и хвост могли быть выкрашены по-разному: в летний камуфляж и в традиционные для ВВС РККА зеленый и голубой цвета. Попадались и конструкции, окрашенные в белый цвет.

Отец рассказывал, что однажды ему из ремонта достался самолет, во весь борт которого был нарисован прыгающий тигр с оскаленной пастью. Он тут же приказал техникам закрасить этого зверя. Я не понял:

– Зачем?

– Немцы увидят такой самолет и решат, что в нем сидит какой-то очень важный летчик и его надо обязательно сбить. Начнут охотиться за мной.

Однако, зная отца, думаю, что это была шутка. Скорее всего, для него любые картинки на боевом самолете были, как он выражался, «дешивизной», то есть пошлостью. А тигр кисти неизвестного художника на борту истребителя, кроме того, видимо, оскорблял его эстетический вкус, как бывшего ученика заводской изостудии и, кстати, неплохого рисовальщика.

Вместе с тем о том, что опасения отца были не напрасными, говорит история с полковником В. И. Сталиным, когда он в январе – феврале 1943 г. был командиром 32-го гвардейского истребительного авиаполка. Ее поведал летчик этого полка Прокопенко, о котором рассказ впереди. По его словам, «местные подхалимы-политработники»распорядились на самолете командира полка нарисовать ордена, которыми тот был награжден, и «в первом же боевом вылете немцы с удовольствие погоняли В. Сталина. После вылета полковник зло распорядился: «Убрать это художество!»

Г. Н. Урвачёв с техниками у самолета с «тигром»

В заключение темы о раскраске самолетов надо вспомнить приказ по истребительной авиации ПВО от 7 сентября 1942 г. о нанесении знаков за сбитые самолеты противника. В соответствии с ним командир 34-го иап « в целях поощрения летчиков, отличившихся в боях за Советскую Родину против немецких захватчиков» приказал « нанести положенное количество звездочек на самолеты летчиков, которые имеют на своем счету сбитые самолеты противника». Далее шел список из десяти летчиков полка, и среди них: « Командир звена 1 АЭ лейтенант Урвачёв Г. Н., сбивший 3 самолета лично и 6 в групповом воздушном бою, нанести 4 звездочки».

Опытный истребитель МиГ-9

Затем дотошно указывалось, что « знак наносится в центре фюзеляжа на левой стороне самолета… в форме… звезды размером 15 см… обведенной полоской шириной 1 см, нанесенной алюминиевой краской». Но более существенным был пункт приказа о том, что « летчикам, сбившим 5 и более самолетов противника, выделить лучшие самолеты». В то время это были Виктор Коробов (5 самолетов лично и 8 – в групповых воздушных боях) – 6 звездочек, Сергей Платов (4 самолета лично и 8 – в групповых воздушных боях) – 5 звездочек и Николай Тараканчиков (соответственно 3 и 8 самолетов противника) – 5 звездочек. Вскоре к ним присоединился Виктор Киселев – шесть звездочек, но у Тараканчикова к тому времени их было уже семь, а у Платова – восемь.

* * *

Однако для прикрытия Москвы требовались новые самолеты, и КБ «МиГ» работало над заменой у МиГ-3 двигателя с водяным охлаждением, снятого с производства, на имевшийся двигатель воздушного охлаждения. К весне 1942 г. была построена опытная серия из пяти самолетов МиГ-9 с этим двигателем, и три из них направлены для войсковых испытаний в 34-й полк.

В связи с этим 20–28 августа 1942 г. отец совершил на одном из этих самолетов 15 полетов, в ходе которых выполнил стрельбу по наземной цели – щиту и упражнения по боевой подготовке. Поэтому его портрет и копия соответствующей страницы летной книжки были уже в наше время выставлены в музее конструкторского бюро «МиГ». При этом работники музея обратили внимание на следующую запись:

27.08.42, МиГ-9. Патрулирование, 1 полет, 44 минуты, высота 5000 м.

По их словам, это подтверждение принципиально важного для истории КБ факта участия опытного истребителя МиГ-9 в боевых вылетах. Однако самолет показал неудовлетворительные характеристики и не был принят на вооружение. В 1946 г. под названием МиГ-9 пошел в серию другой самолет – первый советский реактивный истребитель.

Летчики 34-го иап продолжили боевую работу на МиГ-3, и отец в сентябре совершил на нем 27 боевых вылетов на патрулирование и перехват противника, а также 6 полетов на У-2 между Калинином, Торжком и Клином, разыскивая место гибели 8 сентября старшего сержанта Ю. К. Максимова.

В тот день отец и сержант Белоусов парой взлетели с аэродрома Клин на перехват высотного разведчика и преследовали его, ориентируясь по инверсионному следу, но не догнали. Однако после этого противника атаковали младший лейтенант Г. И. Федосеев и старший сержант Ю. К. Максимов, которых подняли ему навстречу со второго аэродрома полка – Алферово.

После трех атак вражеский разведчик с дымящимся мотором и преследовавший его Максимов скрылись в облаках. Федосеев, не найдя самолеты ведомого и противника ни над облаками, ни под ними, вернулся на аэродром один. Поиски летчика отцом на У-2 тоже успеха не имели. Через две недели пришла справка очевидца, который видел, как тогда из облаков вывалились и упали за линией фронта два горящих самолета – наш истребитель и бомбардировщик противника. Эта справка была расценена как подтверждение тарана, совершенного Юрием Максимовым в облаках.

В октябре – декабре у отца всего 26 боевых вылетов, остальные инструкторские и учебно-тренировочные, а командир полка в служебной характеристике пишет о нем: « Летчик отличной техники пилотирования, летает днем и ночью в любых метеоусловиях». Однако в авиации неприятные неожиданности могут поджидать любого летчика, и в его летной книжке, в разделе «8. Катастрофы, аварии, поломки, вынужденные посадки и прочие происшествия» появляется запись:

17.12.42, МиГ-3. Поломка: При взлете закипел жидкостный охладитель. Летчик пошел на посадку и из-за недостатка высоты посадку произвел на не укатанную часть аэродрома на «живот».

Расследование показало: « Перед вылетом по тревоге не была снята заслонка водорадиатора». Вывод: « Технику лейтенанту Шилову арест на 8 суток домашнего ареста с удержанием 50 % зарплаты за каждый день ареста и за принесенный ущерб произвести удержание 25 % зарплаты в течение 3-х месяцев». Надо полагать, это означает, что война войной, а деньги счет любят, и ущерб требует возмещения.

1943 год

К этому времени немецкие бомбардировщики были вынуждены окончательно прекратить налеты на Москву, но к столице постоянно пытались прорваться высотные самолеты-разведчики, в основном Ю-88. Самолеты этого типа обладали летными качествами, позволявшими немцам применять их также как пикирующие бомбардировщики и даже истребители. Используя эти качества, высотные разведчики часто при атаке перехватчиков резко, иногда как истребители, переворотом через крыло переходили в пикирование, выходя из него на бреющем полете.

В результате этих эволюций и на фоне поверхности земли летчики ПВО нередко теряли цель, тем более что «юнкерсы» иной раз снижались и пытались уйти на высоте всего 5—10 метров. Тем не менее Сергей Платов и Николай Тараканчиков в январе сбили по такому разведчику. «Сценарий» был один: «юнкерсы», атакованные на высоте около 8000 метров, пикировали почти до земли, но истребители огнем пулеметов проводили их до столкновения с ней.

Однако высота и продолжительность последнего боевого вылета отца на МиГ-3, который он выполнил в начале января, кажутся странными:

7.01.43, МиГ-3. Патрулирование, 1 полет, 19 минут, высота 400 м.

Возможно, неисправность изношенного МиГа заставила прервать полет.

В конце января поверка техники пилотирования на «спарке»:

30.01.43, Як-7… Самостоятельный вылет на Як-1 разрешаю.

Вылетел на самолете Як-1 с оценкой «отлично».

Командир 34-го иап м-р Александров.

Здесь пример путаницы, допускавшейся в записях летной книжки – разрешение на самостоятельный вылет на Як-1 получено 30 января, а четыре тренировочных полета и боевой вылет на нем якобы выполнены накануне:

29.01.43, Як-1. На патрулирование, 1 полет, 38 минут, высота 7000 м.

Но это всего лишь штабные неувязки, а одна из эскадрилий полка в феврале была перевооружена на истребители Як-1, которые обладали хорошими летно-пилотажными качествами и были простыми в пилотировании. Поэтому летчики звена управления полка, в которое вошел отец, поскольку в январе стал помощником командира полка по воздушно-стрелковой службе, тоже пересели на этот тип самолета.

В феврале всего 6 боевых вылетов, и в их числе новый вид боевого применения, когда летчик сам ищет себе цель для атаки:

11.02.43, Як-1. На охоту, 1 полет, 42 минуты.

В начале марта учебно-тренировочный вылет на МиГ-3:

2.03.43. МиГ-3. Мелкая поломка: при посадке по окончании пробега порывом ветра подуло под крыло. Самолет зацепился за землю, вследствие чего развернуло вправо, т. к. ветер был сильный, самолет перевернуло на спину. Экипаж невредим.

Решение командира: « Виновен старший лейтенант Урвачёв Г. Н., не дождавшийся выкладки старта против ветра». Вывод: « На летчика наложено взыскание 5 суток домашнего ареста».

В последующие дни марта восемь боевых вылетов на перехват противника, и в том числе:

11.03.43, Як-1. На перехват противника, 1 полет, 1 час 06 минут, высота 7000 м. Сбил Ю-88 северо-западнее Сычевки 30 км.

Этот воздушный бой был связан с чередой знаменательных событий.

100-я, 101-я и 102-я победы 34-го иап и летчик В. Ф. Коробов

9 марта старший лейтенант Коробов в паре с сержантом Захаровым вылетели на перехват немецкого разведчика Ю-88, который уходил на запад, и начали преследовать его на высоте 7000 метров. Недалеко от линии фронта на встречном курсе появились вызванные, наверное, разведчиком на помощь два Ме-109, которые шли на высоте 4500 м, не заметили пару Коробова и проскочили дальше. «Юнкерс» был все еще далеко и, видимо, уже недосягаем для перехватчиков.

Поэтому Коробов, развернувшись на 180° и разогнавшись на пикировании, обрушился на ведомого летчика немецкой пары. Но тот не принял боя и сам, перейдя в пикирование, ушел к линии фронта. Коробов, используя запас скорости, атаковал ведущего, поймал его на выходе из боевого разворота, и после первой же очереди «мессер» перевернулся – видимо, летчик был убит, вспыхнул и, кувыркаясь, пошел к земле. Это была сотая победа на счету летчиков 34-го полка.

Через день в связи с этим в полку состоялся митинг. Выступавшие говорили: «В этих победах заложен героизм летчиков – Александрова, Киселева, Тараканчикова, Платова, Коробова, Урвачёва, Белоусова и других, самоотверженная боевая работа авиамехаников и младших авиационных специалистов».Во время митинга отец со старшим сержантом Гозиным по тревоге были подняты в воздух на перехват противника.

Они вскоре обнаружили Ю-88 на высоте 7000 метров. Их атака со стороны солнца была настолько внезапной, что стрелок противника не успел сделать ни одного выстрела и был убит. После второй атаки у «юнкерса» загорелся левый мотор, и он пикированием перешел на бреющий полет. Здесь летчики продолжили атаки, в ходе которых Гозин в упор бил по кабине и моторам бомбардировщика. Вскоре разведчик потерял управление и рухнул – 101-я победа полка. Однако пока отец и Гозин вели бой, в воздух был поднят и Виктор Коробов, который вскоре доложил о 102-м самолете противника на счету полка – «Хейнкеле-111».

Летчик 34-го иап сержант Сергей Гозин

Более тридцати лет спустя, видимо, эти события упомянул в нашем разговоре на встрече ветеранов 34-го иап в г. Клин бывший начальник штаба этого полка Александр Михайлович Фирсов, седовласый, спокойный и неторопливый человек: «Твой отец был профессор – с молодыми летчиками практические занятия проводил в бою. Однажды подняли его в паре с таким летчиком на перехват разведчика, и я их наводил. После первой атаки твой говорит ведомому:

– Видишь, в задней кабине ствол пулемета вверх торчит? Значит, стрелка я убил. Выходи вперед меня, бей по кабине с переходом на двигатель… ну вот – горит, пошли домой.

Понимаешь, твой отец сделал самое опасное – нейтрализовал заднего стрелка в «юнкерсе», который встречает атакующий истребитель огнем в упор. После этого мог добить «юнкерса» и записать его на свой счет. Однако он вывел вперед молодого, чтобы тот почувствовал себя победителем, приобрел уверенность в себе. Это очень важно, без этого боевого летчика не бывает».

Но известно, что на войне рядом с победой бывает неудача. В этот же день поднятый на перехват «юнкерса» Сергей Платов в первой же атаке был подбит его стрелком, не дотянул до аэродрома Алферово и произвел вынужденную посадку недалеко от него.

А Виктор Коробов через шесть дней после этого вновь встретился с Хе-111, которого атаковал сверху справа под ракурсом 2/4 и с дистанции 75 метров ударил по правому мотору и кабине летчика. Во второй атаке из такого же положения он подбил левый мотор, и самолет противника начал снижаться. Еще одна пулеметная очередь – и он рухнул на землю. Бой длился 4 минуты.

«Рассказы бывалых летчиков»

Надо сказать, что «преподавательскую» деятельность отец вскоре продолжил в многотиражке 6-го иак «За храбрость». В рубрике «Рассказы бывалых летчиков» появились его заметки: «Мне не раз приходилось участвовать в воздушных сражениях… После боя я проверяю каждый свой шаг, делаю для себя необходимые выводы… это дает возможность успешно противопоставлять ухищрениям врага свою обоснованную и продуманную тактику». В этих словах узнаю отца – при всей горячности характера он всегда действовал обдуманно и никогда опрометчиво.

Далее он рассказал о своих боях, полагая, что это «будет небезынтересно молодым пилотам». Вот короткое изложение этих рассказов под заголовками, использованными в газете.

1. Внезапность нападения.Видимо, это рассказ о его первой победе, когда ему пришлось атаковать из неудобного положения, догоняя Ме-110 с набором высоты. Он воспользовался тем, что на этом самолете ограничен обзор вниз, и ему удалось нанести по нему внезапный удар. Немец резко перешел в пикирование, и отец преследовал его, готовясь обстрелять на выходе из пикирования, но это не потребовалось – «мессер» врезался в землю.

Отец делает вывод о «необходимости достигать во что бы то ни стало внезапности первой атаки. Нередко внезапность может искупить тактическую невыгодность положения атакующего».

2. Скованный противник.Отец с ведомым летчиком были подняты на перехват высотного разведчика Ю-88, атаковали его и одновременно с двух сторон с дистанции 300 метров открыли огонь. Чтобы сковать противника, они повторяли атаки, меняясь местами. То есть в то время, как один из них атаковал справа с выходом на левую сторону, другой – слева с выходом на правую сторону. «Юнкерсу» осталось одно – он переворотом вошел в крутое пикирование. « Но мы не выпустили его из своих клещей и вогнали в землю», – заканчивает отец этот рассказ.

В газете Московской ПВО «Тревога» при анализе этого боя отмечалось, что атака противника парой с двух сторон – не новый тактический прием, но летчики при этом обычно атакуют поочередно, и противник имеет возможность отстреливаться то от одного, то от другого и свободно маневрировать по горизонтали. А Урвачёв с ведомым летчиком наносили удары одновременно, и немец был лишен возможности маневрировать, но для этого «между атакующими должна быть четко отработана групповая слетанность».

О том, что этого достигнуть непросто, свидетельствует начальник штаба полка А. И. Фирсов, разбирая бой Коробова в паре с младшим лейтенантом Моисеевым. Летчики тоже попытались с двух сторон атаковать «юнкерс», который маневрами сорвал атаку, а Коробов потерял его и ведомого из виду. Моисеев продолжил атаку один, нарвался на огонь стрелка и вышел из боя. Опытнейший летчик Коробов, проявив настойчивость, все-таки вновь обнаружил противника и сбил его. Но А. М. Фирсов как недостаток отмечает в действиях летчиков то, что они «не сумели осуществить замысел – атаковать противника с разных сторон».

Схема воздушного боя 11.06.43 старшего лейтенанта Урвачёва на Як-1 с Ю-88 из Сборника описаний воздушных боев, проведенных частями 1-й ВИА на подступах к Москве в период июнь-октябрь 1943 года

3. Разгаданная хитрость.На высоте 6000 м отец обнаружил впереди себя Ю-88 и, стремясь быстрее сблизиться с ним, пикированием разогнал машину и на большой скорости горкой снизу – сзади с близкой дистанции открыл огонь по моторам «юнкерса». Немец переворотом перешел в пикирование и вышел из него с обратным курсом, надеясь, что атакующий истребитель проскочит и потеряет его. Отец понял это и вышел из пикирования «с таким расчетом, чтобы убедить немца, будто его хитрость удалась».Затем он внезапно произвел две атаки слева и справа под ракурсами 2/3 – «юнкерс» с высоты 200 м резко пошел вниз и упал на землю.

Схема воздушного боя 23.06.43 младших лейтенантов Шагалова и Моисеева с Ю-88 из Сборника описаний воздушных боев, проведенных частями 1-й ВИА на подступах к Москве в период июнь-октябрь 1943 года

Вывод: «Мне удалось в этом бою выйти победителем благодаря тому, что я разгадал хитрость врага и ответил на нее своей хитростью».

Менее чем через две недели эту « хитрость» применил в бою младший лейтенант А. И. Шагалов, поднятый в паре с ведущим летчиком младшим лейтенантом Н. И. Моисеевым на перехват Ю-88. Правда, поначалу молодым летчикам не удалось выполнить первый завет «бывалого летчика»: « Внезапность первой атаки не достигнута», как было отмечено штабом.

«Юнкерс» перешел в пикирование, и Николай Моисеев потерял его из виду. Немец снизился до самой земли и скольжением попытался выйти из боя. В донесении указывалось, что « младший лейтенант Шагалов, имитируя потерю противника, отошел… и со стороны солнца на высоте 30 м(!) … атаковал Ю-88». Вывод штаба: « Решение летчика Шагалова оторваться от противника и произвести атаку со стороны солнца правильное».

Надо сказать, что Николай Моисеев и Анатолий Шагалов только в 1942 г. окончили Черниговскую военную школу пилотов и пришли в 34-й иап летчиками-сержантами, что требует некоторых пояснений.

Летчики-сержанты 34-го иап

В начале мая на аэродроме Клин произошла нелепая трагедия. Летчик-сержант из 736-го иап 6-го корпуса зашел на посадку, как говорят летчики, с «недомазом», ударил винтом и шасси своего самолета находившийся на стоянке самолетов 34-го полка МиГ-3 и убил работавших там механика самолета и моториста. Очевидно, что явной причиной этого была недостаточная летная подготовка молодого пилота. Как следует из материалов, в 34-м иап также были связанные с этим проблемы.

Известно, что в соответствии с приказом Наркома обороны СССР по вопросу о порядке прохождения службы младшим и средним начальствующим составом ВВС РККА с декабря 1940 г. до января 1943 г. выпускникам летных школ и училищ присваивалось звание сержанта. В 1941–1942 гг. в состав 34-го иап было направлено не менее 30 таких выпускников-сержантов. При этом следует иметь в виду, что по предвоенным штатам в полку числилось 65 летчиков, а во время войны – 32. Правда, к весне 1942 г. в строю оставалось 22 летчика, включая командира полка и его заместителя.

Летчики 34-го иап сержанты А. Перевера, С. Гозин, С. Слесарчук

Возможно, в связи со значительным количеством молодых летчиков-сержантов, а также начавшейся войной в полку не смогли уделить необходимое внимание вводу их в строй. Положение осложнялось тем, что они по прибытии приступали к полетам на УТИ-4 и освоению устаревших И-16, а потом переучивались на МиГ-3. Можно предположить, что осенью – зимой 1941–1942 гг. они практически были лишены боевой и летной практики, а сели в кабины боевых истребителей только в 1942 году.

Поначалу они получали сравнительно нетрудные и «безопасные» боевые задания, вроде патрулирования над своим аэродромом. Затем в качестве ведомых у наиболее опытных летчиков полка стали участвовать в воздушных боях, а в 1943 г. из состава летчиков-сержантов Петухова, Шагалова, Ионцева, Гозина, Захарова, Моисеева, Шишлова и некоторых других начали формироваться боевые пары. Однако до того Книга летных происшествий пополнилась многочисленными записями о «подвигах» молодых летчиков – поломках, авариях, разбитых и поврежденных ими самолетах, с пометками: « Арестован на 5 суток», « Отдан товарищескому суду чести» или просто: « Наложено взыскание».

Но были и более тяжелые последствия недостаточного опыта. В октябре 1941 г. выпускник того года сержант И. И. Водопьянов после патрулирования над аэродромом Суково не проявил должной осмотрительности и при заходе на посадку «проморгал» атаку трех Ме-110. Его самолет был подожжен, а Ивану пришлось приземляться на своем аэродроме уже на парашюте.

В сентябре 1942 г. старший сержант А. М. Трушин также взлетел для патрулирования над аэродромом, но Александр не обратил внимания на то, что бензиновым краном включен не основной, а резервный бак горючего. Через 28 минут полета двигатель неожиданно для него остановился. Как следует из Журнала боевых действий: « Трушин перевел самолет на планирование, сам растерялся. Увлеченный поиском причины отказа мотора на приборной доске, не заметил приближения земли и с углом 25–30° врезался в землю».

Тем не менее летчики-сержанты, набираясь опыта, внесли свой вклад в боевую работу полка. Иван Елисеев, Сергей Гозин, Николай Моисеев, Григорий Федосеев, Анатолий Шагалов, Василий Петухов и Лев Пономарев одержали победы в воздушных боях, а Юрий Максимов и Тимофей Белоусов таранили самолеты противника.

Они заменили опытных пилотов 34-го иап, не только погибших, но и переведенных в 1942–1943 гг. в другие истребительные полки, как, например, Михаила Найденко, Юрия Сельдякова, Сергея Байкова и Сергея Платова.

* * *

В одной из книг по истории МиГ-3 помещена фотография этого истребителя с подписью: «Последний из могикан». Летчики 34-го иап у МиГа в 1943 г.». На одном из таких «могикан» отец последний раз в летной жизни вылетел на МиГ-3, выполняя учебно-тренировочное задание:

7.05.43. МиГ-3. КБП-43ТС, упр. 25, 26, 27, Клин – Алферово, 1 полет, 20 минут.

Тогда же по приказу командира полка специальная комиссия осмотрела все 15 самолетов МиГ-3, остававшиеся в полку, и пришла к выводу, что только на четырех из них можно выполнять фигуры высшего пилотажа. На других было запрещено это делать.

«Последний из могикан». Летчики 34-го иап у МиГа в 1943 г.

Летом 1943 г. работы у пилотов 34-го иап было немного

Боевой вылет в мае только один:

12.05.43, Як-1. На перехват противника, 1 полет, 1 час 19 минут, 7000 метров.

В упомянутой книге есть также фотография, на которой изображена политинформация у самолета МиГ-3 с подписью: «Летом 1943 г. работы у пилотов 34-го иап было немного».Но когда боевой работы немного, партийно-политической – через край. Тем не менее в июне 4 боевых вылета на патрулирование над аэродромом и на перехват высотных разведчиков:

11.06.43, Як-1. Перехват противника, 1 полет, 1 час 11 минут. Сбил самолет противника Ю-88, 6500 м.

В тот день отец выполнял один из множества перелетов между Клином и Алферово. По радио он получил сообщение, что в воздухе находится противник, на которого его навели.

Видимо, описание этого боя приводится в сохранившейся вырезке из газеты «За храбрость» с короткой заметкой: «Рано утром посты ВНОС обнаружили в районе П. вражеский самолет. Это был фашистский разведчик. На перехват его вылетел старший лейтенант Урвачёв. Летчика все время наводили на противника с земли. Встреча с разведчиком произошла на высоте 6500 метров. Трех атак советского летчика было достаточно, чтобы завершить бой победой истребителя. В этом сражении старший лейтенант Урвачёв увеличил свой счет сбитых фашистских самолетов до 11».

В Журнале боевых действий сделан вывод: « Атака была тактически грамотной, стремительной, огонь прицельный, что привело к быстрому завершению воздушного боя и малому расходу боеприпасов».

Под упомянутой заметкой в газетной вырезке подверстана еще одна заметка: «В этот же день младшие лейтенанты Петухов и Гозин на высоте 7000 метров были наведены на «Юнкерс-88». После преследования и нескольких атак самолет противника был сбит лейтенантом Петуховым».

Сергей Гозин в этом вылете погиб. После первой атаки летчиков «юнкерс» перешел в крутое пикирование, а у Петухова сорвало фонарь самолета, и от удара его осколком по голове пилот потерял сознание. Сергей, догнав «юнкерс», произвел ряд атак, а затем, согласно донесению, «находясь рядом с противником, перевернулся, и с работающим двигателем без попытки выброситься с парашютом в районе деревни Никольское… врезался в землю…Самолет сгорел вместе с телом погибшего».

Между вылетами. Г. Н. Урвачёв справа

Петухов, придя в себя, якобы обнаружил рядом на параллельном курсе горящий «юнкерс», атаковал его и добил. Хотя в донесении указано, что « причина гибели младшего лейтенанта Гозина не установлена», можно предположить, что он поджег «юнкерс», но был убит его стрелком. Позже командир полка в приказе отметил, что слабостью в боевой работе являются « недостаточная слетанность и взаимная выручка в бою, в результате чего погиб младший лейтенант Гозин, ведущий которого младший лейтенант Петухов не видел своего ведомого на протяжении всего боя».

Мне кажется, отец не мог простить случившегося Петухову. Дело в том, что, по его словам, Сергей был у него одним из двух ведомых, которые погибли при вылетах в паре с другими летчиками. Он сам не потерял на войне ни одного ведомого. Об этом мне в 1997 г. в день похорон отца сказал один из летчиков Летно-испытательной станции вертолетного завода, где он работал. Я спросил:

– Откуда это Вам известно?

– Среди летчиков такие вещи твердо знают, долго помнят и ценят больше, чем сбитые самолеты противника.

Надо сказать, что за месяц до гибели Гозин, также вылетев ведомым летчиком с Петуховым, первым обнаружил и атаковал Ю-88. Противник скрылся в облаках, но Гозин, проявив настойчивость, нашел его и лобовой атакой сбил. В Журнале боевых действий полка отмечено: « Бой велся в сложных метеоусловиях и только удачная атака Гозина возымела успех». Петухов в это время покружил над облаками и вернулся на аэродром.

21 июня 6-й истребительный авиакорпус был преобразован в 1-ю воздушную истребительную армию ПВО в составе 317-й иад, в которую вошел 34-й иап, а также 318-й и 319-й истребительных авиадивизий. Командующим армией был назначен генерал-майор А. В. Борман – этнический немец, до этого командовавший истребительной авиадивизией на Северо-Кавказском фронте.

В июле – 37 полетов: по маршруту Клин – Алферово, инструкторские и другие полеты, среди которых:

12.07.43, Як-1. Сбитие аэростата, 1 полет, 40 минут, 1700 метров.

Привязные аэростаты использовались в ПВО как препятствие для самолетов противника на высоте 2–3 тыс. метров. Но случалось, что и наши летчики сталкивались с ними. Так, в августе 1941 г. летчик 34-го иап младший лейтенант В. К. Фокин в ночном вылете увлекся атакой самолета противника и врезался в заградительный трос аэростата. Владимир, выброшенный из самолета, благополучно приземлился на парашюте в районе станции Царицыно.

Поэтому, если иногда аэростат срывался с привязи, летчики-истребители получали задание сбить его, которое они выполняли с удовольствием: хорошая тренировка и даже развлечение, но главное – из серебристой прорезиненной оболочки аэростата можно было сшить шикарные плащи.

Отец иногда вспоминал связанную с этим историю: «У нас один такой соискатель плаща долго ждал счастливого случая и надоедал всем: «Не видел ли кто-нибудь сорвавшийся аэростат?» Наконец случай представился, и он, упросив командира полка, вылетел «на сбитие аэростата». Вернулся он с пустыми патронными ящиками и злой: «Заколдованный попался! Улетел, гад!» В тот же вечер в летной столовой я оказался за столом с тремя незнакомыми летчиками странного вида – пожилыми и даже седыми, но с погонами старших лейтенантов, которые раздраженно обратились ко мне:

– Наверное, ты из «таких-растаких» пилотов Як-1?

– Да, а вы-то из «каких-этаких»?

Оказалось, что это штатские воздухоплаватели, призванные в ВВС, чтобы летать для какой-то надобности на дирижаблях и аэростатах. По их словам, днем они мирно проплывали на аэростате невдалеке, и на них напал Як-1 с нашего аэродрома. Несмотря на отчаянные сигналы: «Здесь люди! Свои!!!», он произвел несколько заходов, поливая их огнем.

– К нашему счастью, этот летчик оказался не ахти каким истребителем. Видно, расстрелял весь боезапас, а мы отделались только несколькими пулевыми дырками в оболочке. Все равно до своей площадки не дотянули и сели здесь неподалеку. Так это был не ты?

После моих заверений, что если бы они попались мне, то так бы легко не отделались, мы дружески выпили каждый свои сто грамм и мирно поужинали».

В конце июня первый вылет на новом типе самолета:

31.07.43, Як-9. Химки – Клин, 1 полет, 15 минут.

Наиболее массовый фронтовой истребитель Як-9 был простой и надежный, легкий в управлении, с высокими летными данными и мощным вооружением: одна пушка 20 мм и два пулемета 12,7 миллиметра.

Летом 1943 г. небольшой серией был выпущен высотный вариант этого истребителя – Як-9ПД. Пять самолетов этой модификации поступили в 12-й гвардейский истребительный авиаполк, с которым в октябре 1941 г. тесно взаимодействовали летчики 34-го иап, и вскоре эти самолеты сыграли важную роль в борьбе Московской ПВО с высотными самолетами-разведчиками.

Дело в том, что немецкая авиация стала использовать самолеты-разведчики, которые выполняли полеты на Москву выше потолка наших перехватчиков. В боевых документах 34-го полка эти самолеты обозначались как Хе-111 и Хе-177, хотя с учетом современных данных можно предположить, что это были специальные высотные самолеты-разведчики «Юнкерс-86 Р».