Текст книги "Письма Григория Сковороды Михаилу Ковалинскому (СИ)"

Автор книги: Виктор Долгалев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Будь дома в первом часу дня.

Твой Саввич.

14

Харьков [Октябрь 1762 г.]

Самый дорогой из самых дорогих, заботы и утешение моё, юноша, преданный музам! Здравствуй, товарищ, более дорогой, чем самые дорогие, Михаил, друг из Аттики! (так учитель мотивировал ученика к изучению древнегреческого языка)

Ты действительно расточителен: вместо трех слов, ты мне подарил в десять раз больше; я просил три, а получил тридцать. Ты подражаешь Юпитеру, а Зевс то ясен. То дождлив. Часто в один день он проливает столько дождя, сколько было бы достаточно для орошения земли в течение целого месяца, делая землю смертных, то слишком сухою, то слишком влажною, очень похожею на губку, погруженную в воду. Я знаю портного, который в течение двух или трех месяцев свято хранил правило не касаться сивухи, но по истечении времени поста, в один день столько поглощал нектара "артемовского", сколько три пребольших мула или три аркадских осла, мучимые жаждой, выпивали воды. Ты говоришь, моя сила в осуждении. Правильно! Ибо если... Но я по пословице оставляю тебя наподобие вороны с открытым ртом и иду в греческую школу

Будь здоров, дражайший!

Твой Григорий Саввич.

Перед наступлением сумерек, ожидая нас дома, веди себя, как улитка: никогда не выползай... По-видимому, я не учел особенностей твоего возраста.

[Конец октября – начало ноября 1762 г.]

15

Харьков, конец октября – начало ноября 1762 г.

Возлюбленный друг Михаил!

Я не могу удержаться от того, чтобы, наконец, не сообщить тебе небольшую частицу того, чем меня вскоре после твоего ухода не терзал, как это обыкновенно делают софистические тернии, а исключительно радовал наш Плутарх. Бессмертный Боже! Как он рисует дружбу! Как ярко он описывает ворону, украшенную чужими перьями, как лукавейшего льстеца, принимающего личину друга, которого греки называют льстец. Но приведу тебе подлинные слова нашего Плутарха:

"Как монету, так и друга следует испытывать ранее, чем в нем будет нужда, чтобы узнать его не после того, как мы пострадали, а иметь опыт в распознании льстеца, дабы не подвергнуться неприятностям. Иначе мы окажемся в положении тех, кто, испробовав наконец яд, почувствовали, что он смертелен".

Ибо мы не одобряем как этих, так и тех, которые полагают, что самим делом разоблачают себя те льстецы, которые ведут себя ласково и приятно. Ибо друг не должен быть неприятен или груб, серьезность и строгость дружбы не состоит в резкости поведения, но самая ее эта красота и серьезность должны быть приятны и милы... Не только тому, кто несчастен, приятно видеть лицо благожелательного человека.

Но дружба, сопутствуя жизни, прибавляет удовольствие и прелесть ее светлым сторонам не меньше, чем отнимает страдания у ее отрицательных сторон. И бог, примешав к жизни дружбу, сделал так, чтобы все было радостно, приятно и мило другу, находящемуся здесь же и совместно наслаждающемуся. И как бы льстец ни строил козни, используя удовольствие и приятность, нужно знать, что он ничего радостного не вносит в дружбу (до сих пор).

Уже довольно, мой Михаил! Так как дружба – такая божественная, такая приятная вещь, что кажется, будто она солнце жизни, то следует всего более заботиться о том, чтобы не заключить нам в объятия волка вместо овцы, скорпиона вместо рака, змею вместо ящерицы. Нет ничего опаснее, чем коварный враг, но нет ничего ядовитее, чем притворный друг.

Разве я тебе не говорил уже ранее, что таких всего более надо остерегаться? Ни один дьявол никогда не навредит больше, чем такие мнимые друзья. Бесспорно, я говорил тебе о них, чтобы умудрить тебя своим опытом. Я, дражайший, от многих таких пострадал! В зеленеющей траве я находил змею. О, если бы у меня тогда был советчик! О книги, лучшие советчики! Вернейшие друзья! II в последующее время, мой Михаил, ожидай от меня таких же предостережений, как друг от друга. Будь здоров и к нам, если можешь, зайди!

Твой Григорий Саввич

16

Харьков, 8 ноября 1762 г.

Радуйся, трижды дорогой!

Этот день посвящен верховному полководцу Михаилу;

Он – вождь вождей и над ангелами ангел.

Если ты, о Михаил, родственен ему по имени,

То прошу тебя: по-ангельски отпразднуй этот день.

Ангел бога тот, кто презрел земное;

Кто взлетает к небесам, тот ангел Божий;

Ангел Божий тот, кто разрывает оковы плоти;

Кто чист от пороков, тот ангел Божий.

О, если бы я увидел то время, когда бы ты сказал так:

"Что мне до земли? В ней нет ничего хорошего".

Твой подлинный друг Григорий Саввич.

17

[13 ноября 1762 г.]

Григорий Саввич Молит о радости в Господе для своего Михаила

Как сладостен путь жизни, когда совесть чиста!

Аттический мед, превосходящий нектар и амброзию!

Отсюда веселое лицо и живая надежда отражается на═челе.

Отсюда у благочестивых постоянно столько радостей!

Надежда их не оставляет в болезни и в самой смерти.

Даже у почивших лицо радостно.

О! Михаил, Михаил! Научись смолоду избегать греха,

Если хочешь быть дорог Богу.

О, не ищи вне самого себя величайших благ:

Христос учит, что скипетр Божий внутри нас.

Случай к написанию этого стихотворения дал сегодняшний день отца нашего среди святых Иоанна Златоуста, настоящее его золотое изречение посылаю тебе в подарочек: Ничто нас обычно так не радует, как чистая совесть и добрые надежды.

Прощай, дражайший!

18

Михайло!

Наижеланнейший брат во Христе!

Если ты здоров, радуюсь; если ты также весел, ещё более радуюсь: ибо веселье есть здоровье хорошо организованной души. Душа, поражённая каким-либо пороком, не может быть радостной. Знаю, как скользок путь юности, как неумеренно вчера веселился простой христианский люд. Очень боюсь, не присоединился ли ты вчера к какой-нибудь компании и не попал ли в непристойное общество. Если нет ничего предосудительного, то радуюсь твоему великому счастию. Если же не так, то не сокрушайся напрасно; достаточно, если ты ненавидишь порок. Христос уже простил, лишь только у нас явится решение не грешить впредь. Я знаю, что тебе тяжело слышать такие слова. Мне известен нрав юношей; но не все то яд, что неприятно на вкус. Одно только скажу: если эти мои опасения ты не истолкуешь как выражение моей высшей любви к тебе, ты будешь глубоко несправедлив ко мне. Да сохранит наилучшим образом Христос твой возраст в безопасности от всяких пороков и да═направит тебя ко всему лучшему!

Весьма любящий тебя Григорий Саввич

На рассвете, ноября 15.

То, о чем ты просишь в своем последнем письме, все будет, лишь бы Христу было угодно и ты сам был тверд в начатом деле. Пиши мне покороче, ибо я знаю, что у тебя не хватает времени, и здоровье береги, как глаза.

19

[1762 г.]

Здравствуй, друг!

Ты спрашиваешь мое мнение о планах твоей жизни, твоего будущего положения, особенно о том, с какими друзьями поддерживать тебе общение. Ты благоразумно поступаешь, заблаговременно заботясь о своем будущем. Но о твоем положении в жизни поговорим в другое время, когда внушит Христос. Теперь же немного об общении. С кем тебе поддерживать отношения, спрашиваешь ты. Фи! С хорошими, отвечаю я кратко. А из хороших лишь с теми, к кому в тайниках сердца ты по натуре склонен. Ибо это лучшая норма дружбы. Пища хороша, но что поделаешь, если она не нравится твоему желудку?.. Неудивительно, что она вредит. Однако, если бы у нас, мой Михаил, было так много хороших людей, как хороших яств! Но этого можно только желать, иметь же – другое дело. Истинно добрый человек, то есть христианин, реже белого ворона. Чтобы найти такого человека, тебе потребуется много фонарей Диогена. Что же делать? Следует поддерживать общение с теми, которые менее дурны, чем другие, которые обычно считаются просто добрыми. Выбирать следует спокойных, постоянных и простых. О спокойной душе говорится, что она совершенно лишена зависти, или недоброжелательства, то есть злобы. Простые – не глупые, но открытые, не лживые, не притворщики и пустые, ибо этот род людей я пуще Тартара ненавижу. О, если бы у нас было таких поменьше! Но что делать, если этот мир, то есть большинство людей, состоит из таких?

"Мир – клетка глупцов и лавочка пороков", как поет наш Палингений. Поэтому всего правильнее я считаю приобретать друзей мертвых, то есть священные книги. В числе живых имеются до того хитрые, ловкие и бесчестные пройдохи, что юношу явно обманывают, вливая свой яд невинной простоте и особенно нападая на простых, потому что около них у этих змей имеется надежда на добычу. Ибо и собака не ест собачины. О, берегись таких! Какой ущерб в добрых нравах я сам потерпел, обманут этими посланцами дьявола. Как хитро они вкрадываются в доверие, так что только по истечении пятилетия ты это почувствуешь. Ах! Воспользуйся хоть моим опытом! Я тот моряк, который, будучи выброшен на берег кораблекрушением, других своих братьев, готовящихся сделать тот же путь, робким голосом предупреждает, каких сирен, каких чудовищ им следует остерегаться и куда держать путь. Ибо другие потонули и отошли в вечность. "Но, – скажешь ты, – я могу и сам стать благоразумным под ударами судьбы". О мой дражайший друг! Разве ты не знаешь, что многие терпят кораблекрушение, спасаются же очень немногие – трое из ста. Можешь ли ты поручиться, что ты спасешься? Если у тебя есть лекарство, то неужели ты по собственной воле должен принять яд? Достаточно беды, если ты по неосторожности его попробуешь.

Но колокол зовет меня в греческий класс. Поэтому если будет тебе угодно в другое время поговорить о той же материи, ты мне вскоре напиши. Так мы будем вести беседу о святых предметах, а тем временем и стиль будет вырабатываться. Будь здоров!

Безмерно тебя любящий Григорий Саввич

23 ноября, из музея

20

[29 ноября 1762 г.]

Самый дорогой из самых дорогих, сладчайший Михаил!

Почему не был ты на вечерни?. Читалась прекрасная стихира о святом – Акакии, из которой я взял следующее: "Дух не смущен и ум чист" – О, более счастлив, чем само счастье, тот, кто обеспечил себе это! Что сладостнее души, не тревожимой нечистотами и низменными желаниями? Что блаженнее, чем ум, очищенный от земных помышлений и видящий самого Бога? Твоего болтуна Палингения я без труда для тебя получил. Читай его, терпи, выжимай и насыщайся. Питай божественной и приятнейшей пищей твоего малютку Яшу, чтобы и он когда-нибудь овладел скипетром. Радуйся в Боге, пой под музыку, гуляй, как я делаю ("Житейское море"), и прочее. Я телом отсутствую, сердцем же всегда с тобою. Будь здоров и весел.

Более всего любящий тебя Григорий Саввич

Записки твои мне очень неприятны, поэтому не пиши ничего.

21

Харьков[1 декабря 1762 г.]

Блаженны ваши очи, ибо они видят, и уши, ибо они слышат(Матфей 13:16).

Всякий рожденный, который всем сердцем ищет, несомненно, найдет и увидит то, что увидеть могут глаза не каких угодно людей, а лишь блаженных. Это значит: божественную истину всего труднее найти, но зато узревшим ее она всего приятнее. Увидеть истину – завершение всего "разве бо сего (Духа Святого) ни деяние, ни слово", как сегодня говорится в антифонах, сегодня ни начинается, ни завершается. Так искал Авраам, оставив свою землю; этим путем пошел Исаак, которому землю указал Господь. Иаков и его сыновья сделали то же самое. Иметь в себе Святой Дух есть не что иное, как видеть истину Божию, которая является единственной истиной. Если ее видели и Аристотель и его последователи, они блаженны; если нет, они безумные философы. Если мы потомки Авраама, если мы того же с ним духа, мы это подтвердим подобными же делами; ибо откуда, если не из плодов наших, станет известно, что в нас имеется дух предков. Что прочие делают, к чему стремятся, они и сами увидят; я же точно знаю, что я всецело посвятил себя одной только божественной истине. Я не успею в этом? Однако же в конце концов успех будет. Сегодня я слышал в Евангелии: "Очи бо ею держалися, да его не познают". II они его, однако, познали, хотя глаза их и плохо им служили. Какой честный труд не победит? II какая работа не будет приятной, когда мы рождены для этого, когда мы проникнуты духом Авраама? Ибо естественное движение со временем становится стремительнее. Поэтому хочется кричать с Павлом: "Буду стремиться, может, достигну" (К филиппийцам 3:11-12). "Гоню же, если и постигну, то есть особливо постигну". Братья и прочие. Если во мне ничего нет, кроме жара сердца, или, говоря словами евангелиста, горящего сердца, то я доволен этим, ибо пламенное желание исходит от Святого Духа, который как начал, так, наверное, и завершит, дабы мы могли сказать: "Мы же открытым лицом взираем на славу Божию". В этом живу, в этом хочется действовать дни и ночи, в нем я решил, мой драгоценнейший Михаил, умереть, хотя я уже ранее умер для мира, чтобы когданибудь подняться во славу со Христом. Тебя же я считаю Авраамовым потомком и стремлюсь и желаю, чтобы ты был моим союзником и спутником в жизни, так избегаемой всеми. Если у тебя горящее сердце, а оно, несомненно, должно гореть, если ты тот, кем я тебя считаю, извергни из груди всякую смертную заботу, вымой нечистоту из сердца. Нечистота – это то, что земное, а что видимо, то земное. Если огонь в твоей груди подлинный и истинный, то сгорит все, что в ней есть земного, чтобы ты когда-либо стал чистый сердцем и узрел Бога, Бога и истину, делающую блаженными те очи, которые ее видят. Кто хорошо загорелся, тот хорошо начал, а хорошо начать – это наполовину завершить. Приучи себя к тому, чтобы ежедневно через чувства зрения и слуха попадало в твою душу не только что-нибудь из Священного Писания и других книг, но и то, что увидишь и услышишь из текущих событий, пережевывай, размалывай и, насколько можешь, превращай в питательный и спасительный сок, как животное, которое должно быть принесено в жертву Богу. У тех, кто душою низки, самое лучшее из написанного и сказанного переходит в самое худое и сам Христос есть нечто неприятное. Но те, кто проникнут Авраамовым духом, для тех Бог даже из бесплодных скал производит божественную и прекраснейшую поросль. Если мимо тебя, например, проходит пьяный, ты так мысли: Бог представил тебе зрелище, дабы ты на чужом опыте узнал, какое великое зло – пьянство, – беги от него. Проходишь мимо лежащего нищего, у которого ноги сгнпли или нос с труповидным лицом внушает ужас зрителю, ты так рассуждай: этот или эта, несомненно, вели развратную жизнь, это плоды разврата. О, счастливы те, кто может быть свободен от этого зла; о, как велико значение здоровья и целомудрия! Как высока добродетель! Как немногим опа свойственна! Ты стоишь в храме, слышишь, как воздают почести поясу блаженнейшей Девы, слышишь, что ее опоясанию придается божественная сила, блаженнейшим называется город, в котором был положен этот пояс, защищающий от всех несчастий, то так об этом думай: здесь должна быть какая-то тайна. Если плоть не приносит никакой пользы, то как же помогает пояс, служащий плоти? Манна? Что такое? Толпа это воспринимает, как осел звуки лиры. Но ты, если хочешь по-авраамски слушать и воспринимать, копай здесь с отроками Исаака и, может быть, удалив землю, найдешь некоторую живую воду. Или так: родила, однако, дева? Должна быть и здесь некоторая тайна. Итак, рождают и девы. Фи! И притом в большом количестве. В человеческих делах это невозможно. Но удали, говорю я, землю. Ибо и дух имеет свое рождение, и где так царит дух, как не там, где ему противостоит плоть, эта опоясанная поясом девственной чистоты (возвеселися, неплодная, нерождающая), и проч.

Будь здоров, потомок Исаака!

Твой Григорий Саввич.

22

Харьков[Октябрь – декабрь (?) 1762 г.]

Ода Горация (книга II, XVI) "О спокойствии души" (лат.)

Купец покоя сладка бога просит,

Когда по морю его вихор бросит,

Как луну облак и звезды преяснй

Скрыл преужасный,

Просит покоя в войне турчин бешен

И красным луком китаец обвешен,

Но ни же, друг мой, драгая порфира

Даст нам внутрь мира,

Не бо царска власть или злата полный

Сундук усмирит души бедной волны,

Не приутишит живущие вздохи

В красном пороге.

Сладка покоя нищета есть мать,

Где лишних в доме вещей не видать,

Где не мешает ни страх сна сладка,

Ни похоть гадка.

Почто столь много, сей червь, замышляешь?

Зачем на воздух чужой поспешаешь?

Что пользы бросить природные страны?

Брось нрав твой странный.

Печаль глупа и на корабли восходит,

И проницает на дальние походы,

Оленей легких она всех быстрее, Ветров скорее.

Будь сыт тем, что есть, не печись на утро,

Потешай смехом твою горесть мудро,

Знай, что ничто не совсем есть блаженно,

Но со злым смешенно.

Знай, что преславны пошли в прах герои

И, сто лет живши, лежат в смертном гное,

И, может, то твое, что слывется,

Мне доведется.

Волов изрядных у тебя заводы

И чужестранных лошадей природы,

А на одежу тебе для прибора Сукна из-за моря.

А мне судьбина дала грунт убогой

И от муз чистых греческих немного

Духа напиться и пренебрегати

Мир сей проклятый.

Драгоценнейший друг!

Здравствуй, мой Михаил!

Это я перевел почти экспромтом, очень быстро, следя только за тем, чтобы, насколько это было для меня возможно, выразить дух автора, не заботясь о красотах стиля. Ты можешь, если тебе угодно, изменить и начать другими словами. Что касается перевода выражения: quod ultra est, oderit curare – словами "не печися на утро", то остерегись порицать его слишком поспешно, хотя я и знаю, что ты чужд предрассудков. Ибо если кто-либо, как говорят, подобно нильской собаке отведал творения святых отцов, тот поймет, что "завтрашнее" я воспринял в смысле последующей жизни. Ибо если наша жизнь повсюду в Священном Писании уподобляется дню, первая же часть дня есть ночь, а вторая – свет, то весьма правильно ранний возраст, то есть юность, называть глупым, жизнью в настоящем, еще не освещенной солнцем истины. Другая часть жизни, уподобляемая свету, называется═жизнь...так как оставляются дела тьмы. Итак, когда автор говорит: "Не заботься о завтрашнем дне", – он хочет сказать: не следует заботиться о том, что ты будешь есть или во что оденешься в старости. Ищи в настоящей жизни только царствия божия, заботься и беспокойся только о добродетели и мудрости. Ибо если ты хорошо посеешь в настоящем, то хорошо пожнешь в будущем и никто из тех, чьи нравы святы, не будет лишен в старости пропитания. К этим словам имеет отношение изречение Платона, которое мне недавно встретилось и которое поэтому я не поленюсь тебе сообщить. Это изречение таково: Для меня нет более важного, чем быть или сделаться лучшим. Смотри, о чем заботились высокие мужи – не о богатстве и т. д. Не удивительно поэтому, что они хорошо завершили жизнь. Как каждый сеет в юности, так пожинает в старости. Хочешь быть легким и здоровым старцем? Соблюдай в юности трезвость и целомудрие! Подумай об этом!

Будь здоров, мой превосходнейший любитель муз!

Твой Григорий Саввич

23

Харьков[20-23 декабря 1762 г.]

Итак, несчастны, о, трижды, четырежды несчастны те,

Чье потомство родилось под звездой Фараона!

А если чувствуешь в себе плоды Вавилона,

О, разбивай их во всякое время о камень!

Люцифер – это сатана, если он блистает, не верь!

Ночное растение с восходом солнца вянет.

Под несчастливой звездой пусть ничего не рождается.

Вот день господень недалеко, вот он близко.

Дражайший Михаил!

Поистине мое уединение открыло мне небо. Задав мальчикам упражнение, я ушел в музей, где с объяснением слова астролог, видишь, к каким мыслям я пришел. От рассмотрения видимого неба я перешел к вопросам духовным. Первое небо прекрасно, но гораздо более достойно божественного созерцания второе. Теперь ты подумай о том, находятся ли в небе те, которые (хотя телом они и на земле) уклоняются от дел мертвой толпы для дел небесных. Разве не превосходно с Иеронимом умственно прохаживаться по раю? Но я могу насытиться беседами с тобой. Одно только мне близко, воскликну я: о школа, о книги! Будь здоров, дражайшая душа, и старайся подниматься в эти небеса!

Твой союзник Григорий

«Если око твое лукаво» и проч.

Под несчастной звездой, если времена луны плохи,

Рождается, как говорят астрологи, не все хорошее,

С землей сожительствуют звёзды.

Земля – жена, небе – муж.

Но ты оставь земное, взирай на не материальное

И из видимого познавай невидимое.

И в небе нашего ума

Есть свои звезды, денницы, а также солнце и луна.

Если светит дурная звезда, верь, родится все дурное.

О несчастный род, родившийся под такой звездой!

Слышишь ли, Михаил, о чем говорят священные книги?

И понимаешь ли, что во чреве могут быть два рода?

О красное небо, в котором блистает слава Христа!

Звезда, которая указывала путь святым волхвам!

Ибо тогда рождаются дети – священная поросль, -

Которые смущают Ирода и фараона..

О несчастные!

24

Харьков[Начало января] 1763

Здравствуй, приятнейший юноша и мне наиболее милый Михаил!

Вот начался новый год, поэтому пишу тебе по-гречески и считаю это хорошим предзнаменованием. Христос сказал в Евангелии следующее: "Дух Господень на мне" и проч. – да благословит тебя венец года этого и да хранит тебя в добром здравии и благополучии вместе с самыми дорогими тебе!

Об этом молится твой преданный друг

Григорий Сковорода. 1763 г.

25

Харьков [23-26 января 1763 г.]

Дражайший Михаил!

Иные, говорит Сократ, живут, чтобы есть и пить, а я – напротив. Далее, большинство совсем не знает, что значит жить, и хотя желает пользоваться питанием, чтобы поддерживать жизнь, однако не может жить, ибо самое великое и потому самое трудное искусство из всех – это научиться жить так, как этому искусству учит и его дает один Христос. Пока я буду знать, что ты жадно читаешь мои письма, я не перестану тебе писать и говорить подобно этому:

"Молчи, молчи: тонкий след".

Войди теперь на возвышенную башню и раскрой в своей душе то, что волнует чернь. Ты увидпшь, что один страдает чесоткой, другой – лихорадкой, третий – подагрой, четвертый – эпилепсией, пятый – водянкой; у одного гниют зубы, у другого – внутренности; некоторые до того жалки, что кажется, будто они носят не тело, а живой труп. Я уже не буду говорить о более легком: о кашле, изнурении, зловонном дыхании и подобном. Из таких-то и состоит мир, то есть из прокаженных членов. Ибо если ты и видишь среди них людей со здоровым телом, то эти последние принадлежат к тем, которые, будучи недавно пойманы в сети, еще не дошли до того, о чем выше было сказано, однако к этому стремятся, даже бегут, подготовляемые фуриями к столь славным наградам. А мы этих больных избегаем и правильно делаем: чтобы они и нас не заразили своим прикосновением; однако мы охотно продолжаем общение с теми, которые до сих пор здоровы, но умы которых повреждены и напитаны ядовитыми учениями. Но мы не заболели бы телом, если бы не заболели ранее душой. Что пользы удаляться от нечистого и зловонного блудника, если общаешься с теми, кто отмечен духом блудодеяния. От первого становится худо телу, от второго заражается душа. Ты избегаешь того, который от пьянства становится безумным, и не остерегаешься чревоугодника, призывающего тебя своим примером к несвоевременному и неумеренному мясоедению и винопитию. Зачем же ты избегаешь реки, а к источнику приближаешься? Боишься пожара, а ищешь огня? Проклинаешь уголья и ходишь по искрам и горячей золе? Боишься прикосновения к ране, а ходишь среди мечей и скорпионов? Избегаешь водянки, подагры, галльской болезни(сифилис) и не удаляешься от невоздержания, матери всех этих бедствий? Но Сократ среди чумы остался невредим, привыкнув к святейшему образу жизни, к простой и умеренной пище. Послушай Плутарха, приписывающего причину всех болезней избытку влаги в теле: под влиянием внешних причин и условий избыток влажных материй в теле как бы замещает субстанцию и тело. Без упомянутого избытка эти причины не вызывают ничего дурного, а остаются без последствий. Но где и когда есть избыток влажных материй, там как бы возникает некоторая грязная нечистота... Огонь ищет только то место, где он чувствует присутствие нефти: так болезнь, всякая зараза и воспаление не могут пристать, когда тело прохладно, лишено слизи и наподобие пробки легко. Большинство людей до безумия нагружается мясом, всякого рода напитками. И удивительно ли, если за причиной следуют действия? Именно от этой "бесподобной" материи произошли все ранее упомянутые несчастья. "Молчи, молчи: тонкий след". Избегай мирского человекоубийственного духа, избегай этих скорпионов, не вреди, не разрушай своего тела (чтобы не погрешить в чем-либо), но утончай его, сокращая неумеренную пищу и избегая огня, вызываемого вином; отсюда все пороки души, а из последних в свою очередь – все болезни тела. Не тот убивает коня, кто питает его простым кормом, а тот, кто дает много овса и не соблюдает умеренности в езде. Мы отягчаемся пищей и вином и подолгу останавливаемся на каком-нибудь тревожном размышлении. Отсюда преждевременная старость, если не еще что-либо. Я потому останавливаюсь на этом довольно подробно, что, как я вижу, весьма многие, даже облеченные властью, не удовлетворяются тем, что соблазном примеров и приманкою слов и красноречия портят юношей и побуждают их к обжорству, но пользуются при этом местами, взятыми из Священного Писания. Если ты желаешь послушать нас немного, то будешь уверен в том, что, пока ты соблюдаешь трезвость, у тебя сохраняются и здоровье, и стыдливость, и репутация – ценнейшие сокровища. Подстрекают к невоздержанности? Но ты отбрось порочный стыд, не осмеливающийся ответить отказом, теперь уже приучи себя к этому святому упорству и скажи: мне это не полезно, хотя вы и говорите, что для чистых все чисто. И если Павел говорит, что ему непозволительно есть мясо из-за любви к другим, то разве я не могу из-за любви к самому себе хранить пост или выбирать пищу? Так устраняй ты желчь и яд их слов, подслащенных медом. Скука влечет тебя к роскоши? Возьми святую книгу, пой священные гимны, молись; если это окажется недостаточным, позови порядочного товарища, займись веселым и хорошим разговором, приди к нам или нас к себе пригласи. Чего тебе бояться? Если постыдно судишь, остерегайся делать; если же этого нет, победи дурной стыд и страх, отвлекающие от порядочных дел... О, если бы мы были так стыдливы и робки в постыдных делах, как часто мы бывали боязливы и превратно стыдливы в осуществлении порядочных поступков! Христос да сохранит столь великий твой дар незапятнанным от мирской заразы и да приготовит тебя для своей обители! Будь здоров, дражайший!

К тебе безмерно расположенный Григорий Саввич

26

[1763 г.]

Плутарх говорит: "Как поддельные предметы, выдаваемые за золотые, подражают блеску и сиянию золота, так и льстец, подражая приятности и прелести друга, всегда представляется веселым и сияющим, никогда не оказывая сопротивления, никогда ни в чем не отказывая". Поэтому не тотчас мы должны подозревать в лести тех, кто хвалит: своевременная похвала прилична другу не менее, чем порицание. Тем более угрюмость и склонность все порицать есть нечто чуждое дружбе и приятельским отношениям. Кто же, доброжелательно к нам относясь, свободно и решительно отзывается с похвалою о том, что достойно похвалы, – от этого человека мы легко переносим и принимаем и порицание, полагая, что тот, кто свободно высказывает похвалу, выражает порицание лишь под давлением необходимости (чем ты блистаешь, то и отражаешь).

Дражайший мой Михаил!

Так как в настоящее время мне нечего тебе сказать, то через мое посредство с тобою будет беседовать наш Плутарх – муж, исполненный веры и очарования, и глава тех, которые посвятили себя благородным думам, этим очаровательным Каменам и небесному Геликону. Но неужели тебе не кажется странным, даже чрезвычайно странным то, что у меня, друга, не хватает слов, в особенности для тебя? Что касается меня, то такого человека я считаю пустым, чем самую философскую пустоту. Но разумеется, когда я принимаюсь писать тебе, я стараюсь держать себя в рамках, а не стремлюсь к многословию. Я принадлежу к тем, которые настолько ценят друга, что ставят его превыше всего и признают друзей, как говорит твой Лелий(римский деятель), лучшим украшением жизни.

Каждого влечет свое пристрастие.

Я презираю Крезов(царь Лидии), не завидую Юлиям(римский государственный деятель), равнодушен к Демосфенам(прославленный оратор), жалею богатых: пусть приобретают себе, что хотят! Я же, если у меня имеются друзья, чувствую себя не только счастливым, но и счастливейшим. Что же поэтому удивительного в том, что для меня нет ничего сладостнее, как болтать с другом? Лишь бы бог укрепил меня в своей добродетели, лишь бы он сделал меня достойным человеком, себе дружественным, ибо добрые люди являются друзьями божиими и только среди таких хранится высший дар, разумей – истинная дружба. Ко всему прочему мне нет никакого дела.

Будь здоров, дражайший, и люби источник всякой сладости – добродетель вместе с добрыми науками, и воздавай нам любовью за нашу любовь!

Твой Григорий Саввич

В праздник Иоанна Златоуста, января 27-го

27

Эпиграмма

Когда Венера, сопровождаемая своим Купидоном,

Встретилась однажды с девятью музами,

Она обратилась к ним с такими словами:

"Меня чтите, о музы: я первая из всех богов,

Мою власть признают все боги и люди".

Так сказала Венера. А музы: "Но над нами ты не властна.

Музы чтут святилище Геликона, а не твое царство".

Дражайший мой Михаил!

Радуйся в Господе!

Встав за два часа до утренних молитв и сам с собою беседуя между прочими благочестивыми размышлениями, составил я эпиграмму. Помню, среди греческих эпиграмм я читал такую, когда находился в монастыре св. Сергия. Будучи не в силах ее припомнить, я своими словами выразил тот же смысл. Мне кажется, она прекрасно и возвышенно говорит о святилище муз и достойна быть спетой сегодня, когда мы чтим память трёх великих учителей вселенной. О если бы и нам, мой Михаил, удалось достигнуть такой же вершины добродетели!

Этого желает тебе Григорий.

Января 30

Если в греческих словах, как они здесь написаны, я допустил ошибку, исправь и сообщи мне. Нет ничего дороже этого и знай это: рука руку моет.

1763, в день трех святых: Василия, Григория, Иоанна.

28

[1763 г.]

Из тысяч пословиц Эразма

Аристотель, Большая Этика, гл. 2

Когда мы хотим выразить высшую степень дружбы, мы говорим, что моя душа и его душа – одно. То же говорится в другом месте той же книги: друг, как мы говорим, – наше второе я.

Но послушай и из Плутарха. Рассказывают, что обезьяны, пытаясь подражать людям, перенимают их движения и воспроизводят их пляски. Льстец же, подражая другим, их обманывает, прельщает, но не всех одинаково. С одними он пляшет и поет, к другим присоединяется в качестве товарища по палестре(гимнастическая школа в Греции) и по физическим упражнениям. Если он имеет дело с юношей, преданным литературным и научным занятиям, он весь в книгах, отпускает бороду (философскую) до самых пят, носит плащ, оставляет развлечения, на устах у него числа и прямоугольники да треугольники Платона.