Текст книги "Двойник"

Автор книги: Виктор Бриджес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

22

– Мое имя Джон Мильфорд, сэр! Несколько месяцев тому назад, я служил лакеем в пароходном обществе, и там в первый раз встретился с мистером Норскоттом! Он был одним из пассажиров парохода, прибывавшего из Нью-Йорка в октябре прошлого года.

– Каким образом он предложил вам стать его лакеем?

– Это было после того, как он спас мне жизнь, сэр! На третий день нашего путешествия, во время шторма меня смыла волна с палубы. Мистер Норскотт, стоявший неподалеку, бросился в воду и поддержал меня на поверхности, пока не спустили лодку. Я, конечно, чувствовал к нему большую признательность и, возможно, это послужило тому, что он взял меня к себе лакеем. Он спас мне жизнь и потому мог вполне доверить мне свою!

– Что вы хотите этим сказать? – спросил судья. – Разве он думал, что жизнь его в опасности?

– Он знал это наверняка, сэр! Мистер Норскотт был Игнац Прадо, президент Санта-Лукки!

Заявление Мильфорда не вызвало никаких волнений в публике. Очевидно, мало кто среди присутствующих знал о Санта-Лукке больше того, что она находится в Южной Америке!

Но судья оказался более осведомленным.

– Это заявление удивляет меня, – заметил он, испытующе глядя на Мильфорда. – Я полагал, что Прадо был убит во время последней революции!

– Да, сэр, таково общее мнение! Но потом оказалось, что в ту самую ночь, когда взорвался его дворец, он сел в челнок и поехал к стоявшему в порту пароходу, который и привез его в Нью-Йорк.

– Об этом он рассказывал вам на пароходе?

– Нет, сэр! Все это стало мне известно лишь на днях… Когда мистер Норскотт взял меня на службу к себе, он просто сказал, что хочет поселиться в Лондоне и что ему нужен лакей, которому он мог бы вполне довериться. Как вам известно, мистер Норскотт жил в Лондоне на «широкую ногу»! Мы нередко давали балы, и под моим началом было человек десять прислуги. Затем, месяца два тому назад произошла перемена! Мой хозяин порвал все связи, заперся в своем доме и рассчитал всю прислугу, оставив только трех человек. Кроме того, он дал мне особый приказ – никого не впускать в дом, не узнав и не сообщив ему предварительно имени посетителя…

Мильфорд замолчал и выпил глоток воды.

– Так шла новая жизнь, – продолжал он, – а на прошлой неделе мистер Норскотт попросил вызвать извозчика, так как должен был куда-то ехать в шесть часов утра. Я исполнил приказание, он уехал и больше я его не видел до той самой ночи, когда он был убит!

– Согласно показанию полиции, – сказал судья, – к вам вместо него в Парк-Лэйн явился Джон Бертон!

– Так точно, сэр!

– И вы не заметили, что это не Норскотт?

– Нет, сэр! Мистер Бертон точь-в-точь двойник мистера Норскотта! У него даже голос похож, да и он носил одежду мистера Норскотта, которая была ему а пору, так что ничего не вызывало моего подозрения!

Взоры всех присутствующих теперь устремились на меня. При обычных обстоятельствах такого рода испытание, наверное, смутило бы меня, но я был так заинтересован заявлением Мильорда, что даже не обратил на это внимание.

– Когда же вы начали подозревать этот изумительный обмен? – спросил судья.

Мильфорд немного помолчал, как бы желая проверить точность излагаемых им фактов.

– Это было в ту ночь, когда лорд Сангетт давал бал, в самую ночь убийства… Мистер Бертон ушел около половины одиннадцатого, но не прошло и четверти часа после его ухода, неизвестный мальчик принес мне записку. Она была написана рукой моего хозяина, Сэр: он просил меня приехать к нему, как можно скорее, на извозчике, по адресу, «Бокс-Рентс», Стэпни… Я ничего не мог понять, так как только что, на моих глазах, мистер Норскотт вышел из дома! Тем не менее: факт был налицо: не было никакого сомнения в подлинности подписи, и я не мог себе позволить ослушаться хозяина… Итак, я нашел в справочнике «Бокс-Рентс» вызвал по телефону извозчика и поехал…

Мильфорд передохнул и продолжал:

– Это оказалось постоялым двором для матросов, где я и нашел своего хозяина, которого не мог узнать с первого взгляда! Он был небрит и грязен, одет в грубое матросское платье… а принял он меня в номере, похожим на свиной хлев. Причем, он запер дверь на ключ и приставил кровать к двери, словно он чего-то боялся!

В зале наступила жуткая тишина.

Начиная с судьи и кончая дежурившим у дверей полицейским, все до единого человека сидели молча, с напряженным вниманием глотая слова Мильфорда.

Поразительная простота и непосредственность, с какой он излагал факты, еще усиливали впечатление.

– Вы уже больше не думали, что мистер Бертон и он – одно и то же лицо? – задал вопрос судья.

Мильфорд провел рукой по лицу.

– Право, не знаю, сэр! Я был до того поражен, что не могу в точности сказать, что я тогда думал! Я просто стоял, как вкопанный, и смотрел с удивлением, не говоря ни слова. Все происходящее мне казалось более похожим на сон, чем на действительность!

– Что же было дальше?

– Он усадил меня на стул, сэр, и медленно, спокойно начал рассказывать о себе!

По его словам, он уехал из Англии еще мальчиком, так что в Санта-Лукке, где он был президентом, все думали, что он родом из Южной Америки. Хозяин сообщил мне, что его зовут Игнац Прадо и что он убежал из дворца во время взрыва. Он был уверен, что никто этого не заметил, но кто-то все же дознался, что он не убит, и компания из Санта-Лукки напала на его след… Люди, погнавшиеся за ним, принадлежали к какому-то тайному обществу, которое он почти уничтожил. У них было одно на уме – убить его во что бы то ни стало, поэтому мой хозяин и понял, что погибнет, если ему не удастся выбраться из Лондона…

Мильфорд снова остановился и выпил еще глоток воды.

Я украдкой бросил быстрый взгляд на Морица: он с тревогой смотрел на свидетеля.

– Продолжайте, – сказал судья.

– С мистером Бертоном мой хозяин встретился случайно: это произошло в ту самую ночь, когда он уехал из дома на извозчике. Заметив, что мистер Бертон удивительно похож на него, хозяину пришло на мысль, что он, при некоторой ловкости, сумеет спасти свою жизнь. Ухватившись за эту возможность, он оставил извозчика и вступил в разговор с мистером Бертоном…

Моя особа снова стала центром внимания! Это было не слишком приятно, но что я мог поделать?

– Мой хозяин, – продолжал Мильфорд, – пригласил мистера Бертона поужинать в ресторан «Милан», в отдельный кабинет. Я думаю, сэр, что управляющий гостиницы может это подтвердить.

Судья кивнул головой.

– Да, да, это уже вчера подтвердилось!

– И вот, сэр, когда мой хозяин узнал, что за джентльмен мистер Бертон, он предложил ему обменяться ролями! Мистер Бертон должен был переодеться в его платье, вернуться в Парк-Лэйн и выдавать себя за мистера Норскотта в течение трех недель!

В зале поднялся шум.

Слышалось восхищение с одной стороны и скептические замечания с другой.

– Это весьма интересно, – сухо заметил судья. – И обвиняемый, по-видимому, принял смелое предложение Норскотта! А знал ли он, какие причины побуждают Норскотта бежать из Англии?

– Хозяин сказал мне, что мистер Бертон знал лишь одно, что его могут убить! И он сделал несколько замечаний относительно тех людей, с которыми ему придется встречаться. Затем они обменялись платьями и мистер Бертон приехал в Парк-Лэйн.

– А что сделал мистер Норскотт?

– Он переночевал в Брос-Гайзе, сэр! Он намеревался уехать в Австралию, но пароходы ходили только через четыре дня, так что он снял комнату в «Бокс-Рентс», где и находился все время.

– Что же его заставило послать за вами?

– Тут было несколько причин! Прежде всего он хотел узнать, не заметили ли мы разницы между ним и мистером Бертоном, и играл ли мистер Бертон взятую на себя роль, так как этого хотелось бы хозяину! Затем он дал мне подписать какую-то бумагу, которую я должен был свезти его поверенному.

– Что это за бумага? – спросил судья. – Она при вас?

– Вот она, сэр!

– Хорошо, я оглашу этот документ, когда вы закончите свое показание! – сказал судья. – Продолжайте! Что еще поручил вам сделать Норскотт?

– Он взял с меня слово, что я буду писать ему в Австралию и дам знать, чем все это кончится. Он также просил дать ему кое-что из одежды и взять билет на пароход. На это я ответил ему, что переночую где-нибудь поблизости и займусь с утра его делами.

– Почему вы не переночевали в «Бокс-Рентсе»?

– Все было занято, сэр! Не оставалось ни одной свободной койки!

– Где же вы спали?

– В гостинице за углом, в номере, где я просил хозяина разбудить меня пораньше утром. И вот, когда он явился ко мне в шесть утра, то прежде всего сообщил, что ночью в «Бокс-Рентс» убили кого-то… Я поспешил туда, охваченный ужасом: я почему-то был уверен, что убили моего хозяина! Полиция уже была на месте преступления, а снаружи стояла огромная толпа…

– Вы вошли в дом?

– Нет, сэр! Прислушиваясь к разговору, я понял, что убили действительно моего хозяина, мистера Норскотта.

– Но почему же вы не пошли и не рассказали всю эту историю следователю?

Мильфорд сделал протестующий жест.

– Как же я мог пойти к полицейскому с подобным рассказом? Подумали бы, что я сошел с ума! Кроме того, я до того ошалел, что не знал, как мне поступить… Да и боялся я, что если узнают, что я приходил к хозяину накануне вечером, то могут подумать, что я причастен к убийству.

– Что же вы сделали?

– Я возвратился в Смис-стрит, полагая, что с этим делом уже покончено… Мне тяжело было при мысли, что может быть, из шайки Санта-Лукки следили за мной, и я принес смерть хозяину! Я был уверен, что мистера Норскотта убили именно те люди, про которых он говорил, и я решил повидаться с мистером Бертоном. Но тут я вспомнил, что он собирался в «Эштон»… Раздумывая о гибели хозяина, я решил, что на мне лежит обязанность найти убийцу…

В голосе Мильфорда послышалось рыдание, но он спокойно вытер рукой глаза.

Как мог Прадо, один из отъявленных негодяев Южной Америки, внушить к себе такую привязанность – это оставалось для меня загадкой.

– У меня было всего только две приметы, – продолжал Мильфорд, справившись со своим волнением. – Я знал, что убийца иностранец, и догадывался, что он находится где-то поблизости. Мистер Норскотт был не из тех людей, что дадут убить себя без сопротивления. Кроме того, я слышал, как в толпе говорили о кровавых пятнах на лестнице… Однако, мне было известно, что в том квартале много домов, куда впустят человека без всяких расспросов, если он хорошо заплатит… И только счастливый случай, сэр, ничто иное, как счастливый случай навел меня на правильный след! Целых три дня я рыскал по всем окрестностям, но ничего не узнал нового, кроме того, что уже знала полиция! Вчера вечером я купил газету у мальчишки-газетчика, и мне сразу бросилось в глаза известие об аресте мистера Бертона… Я до того был расстроен, что зашел в трактир выпить рюмку коньяка, и все думал о происшедшем… В это время в трактир вошли двое, сели неподалеку от меня и начали толковать… Когда я вслушался в их разговор, меня словно обухом по голове хватило…

– О чем они говорили? – спросил судья.

– Один из них, сэр, говорил другому о каком-то квартиранте, который лежит у него больной. Его ранили на улице, но он якобы не хочет поднимать шума, раз тот платит… Я сразу понял, что речь идет об убийце моего хозяина, я прикрылся газетой, а затем, когда они ушли, двинулся за ними следом… Вскоре они расстались, и я пошел уже за тем, кто мне был нужен, но он прошел всю улицу до Шадуэли и завернул в полуразрушенное здание, похожее на развалины…

– И вы повернули обратно?

– Да, сэр! Я решил, что идти одному в этот дом не стоит: надо было найти кого-нибудь, кто мог бы, в случае чего, быть свидетелем. Тут я вспомнил, что в гостинице кто-то упоминал учителя Мэрилля и я решил разыскать его…

– Ист-Энде все до одного, по-моему, знают учителя Мэрилля! – перебил Мильфорда судья.

– Да, это верно! Даже в такой поздний час я сразу узнал, где он живет и пришел к нему. Я сказал, что дело идет о спасении, о жизни и смерти, и передал всю историю от начала до конца. Учитель задал мне только несколько вопросов, из которых понял, что я говорю правду, и тот час же пошел со мною. По пути он постучал в один дом, где уже спали, оттуда вскоре вышел доктор Роббинс. Учитель рассказал ему в чем дело и он тотчас же оделся и пошел с нами… Часы пробили половину второго, когда мы дошли до нужного нам здания, и доктор долго стучался, пока не вышел человек, которого я проследил. Он был еще пьян и слегка высунул голову, но доктор широко распахнул дверь и убрал пьяного с дороги, схватив за плечо.

– Я врач, – сказал он, – и пришел навестить вашего квартиранта, а если вы начнете скандалить, мы пошлем за полицией.

Эти слова оказали желанное действие! Услышав слово «полиция», пьяница съежился и заскулил, как побитая собака, уверяя, что он ничего дурного не сделал, а о квартиранте ему ничего неизвестно…

– Вас никто не обвиняет, – сказал ему доктор, – проводите только нас поживей к вашему квартиранту.

Он повел нас в темную комнату. У доктора оказался карманный фонарь, и когда он зажег его, мы увидели человека, лежащего в углу на куче лохмотьев. Он так жутко стонал, что страшно было слушать! Доктор внимательно осмотрел его, вырвал листок из записной книжки, написал что-то на нем и сказал мне, чтобы я сходил к нему на квартиру и принес все, что там написано…

– И вы пошли? – спросил судья.

– Да, сэр! Когда я вернулся, доктор дал раненному какого-то лекарства и он затих. Тогда доктор сделал перевязку, и я увидел, что незнакомец был весь изрезан.

– Он был в сознании, когда вы пришли?

– Нет, сэр! Он бредил и нес какую-то чепуху на ломаном английском языке… Перевязав все его раны, доктор сказал, что перед смертью, он вероятно, придет в себя.

– В котором это было часу? – спросил судья.

– Около трех четвертей третьего, сэр, думается мне! Во всяком случае, я помню, что светать начало несколько позднее.

– Где же был в это время хозяин дома?

– Спал в соседней комнате! Он был настолько пьян, сэр, что ни о чем не собирался беспокоиться!

– Хорошо, продолжайте!

– Раненный вскоре застонал и открыл глаза. Доктор наклонился к нему, дал какого-то лекарства, от которого взор больного стал сразу осмысленным, и он пробормотал:

– Кто вы такой?

– Я врач, – был ответ, – а это здешний учитель, мистер Мэрилль. Ваши дни сочтены, не нужно ли вам что-нибудь сообщить перед смертью?

– Раненный застонал и бессильно откинулся на свое ложе, но учитель нагнулся над ним и взял его за руки.

– Прадо умер! – отчетливо произнес он. – А невинного человека посадили за его убийство в тюрьму!

– О-о-о… – протяжным стоном вырвалось у раненного, и он вздохнул, приподнявшись. – Нет, нет, это я убил его, слушайте, как все это было…

– И что же он вам сказал? – спросил судья.

– Он сообщил, что зовут его Да-Коста, и ему было поручено следить за домом в Парк-Лэйне… Доктор записывал все, что говорил умирающий, сэр, и таким образом мне стало известно, что он следовал за мной в тот вечер, когда я поехал по вызову хозяина, когда же я ушел, он постучал к нему. Мистер Норскотт, по всей вероятности, подумал, что это я вернулся, и открыл ему дверь. Да-Коста бросился на него, пырнул ножом, но, как я уже говорил, мой хозяин не из тех людей, что легко сдаются! Он тоже схватился за нож и, в свою очередь, ударил Да-Косту в бок. Сколько времени длилась их ожесточенная схватка, Да-Коста не мог сказать, но когда ему удалось, наконец, убить хозяина, сам он был почти при смерти! Он выбрался из дома, с трудом дополз до реки, где и встретил того человека, в доме которого мы и нашли его. Тому он сказал, что его ранили в драке и что он ищет место, где бы ему отлежаться. Субъект спросил, есть ли у него деньги: Да-Коста показал ему фунт стерлингов, и он тогда взял его к себе… Вот и вся история, сэр! Вы найдете ее записанной в книжке доктора, с подписью Да-Коста в конце…

– Он еще жив? – спросил судья. – Или умер?

– Нет, сэр! Как только он поставил свою подпись, ему опять стало хуже. Доктор вызвал к нему сиделку, которой сказал, что раненный при смерти, после чего мы все трое поехали сюда на извозчике…

Наступило короткое молчание.

Судья записал что-то в книгу, потом поднял голову и сказал:

– Благодарю вас, Мильфорд за прекрасное показание! Ваше поведение во время всех происшествий было исполнено благоразумия и большого мужества!

Я слушал с напряженным вниманием показания Мильфорда! Они были так ясны и убедительны для каждого, что я мог надеяться на скорое освобождение. Какого бы мнения не была полиция относительно моего поведения, считать меня убийцей она уже не могла!

Но когда Мильфорд кончил, меня охватило лихорадочно-возбужденное состояние, и мысли мои занялись другим, более важным для меня вопросом!

С того момента, когда Гордон шепнул мне, что в суде нет ни Марчии, ни Билли, душу мою стало давить тяжелое беспокойство. И теперь, когда мой интерес к словам Мильфорда ослабел, все мои прежние опасения относительно Марчии охватили меня с удвоенной силой.

Я уже думал не о себе, и медленно обвел взглядом весь зал, чтобы убедиться в справедливости слов Гордона…

Все, даже персонажи, игравшие совсем ничтожную роль в этой истории, придуманной Норскоттом, были в сборе, что бы посмотреть на последнее действие! Да, все, за исключением Марчии и Билли, а также Сангетта!

Последнее обстоятельство особенно поразило меня! Я чуял, что готовится что-то недоброе, какая-то ужасная затея, в которой Марчиа, Билли и Сангетт были спутаны в один клубок…

Эти страшные мысли до того овладели мной, что я готов был вскочить с места и рвануться к дверям, но… я знал, что это невозможно!

Я с трудом сдерживал себя, мучительно ожидая конца судебного заседания: мне казалось, что оно продолжается целую вечность, хотя на самом деле все длилось не более четверти часа или немного больше!

Наконец, судья наклоняясь через стол, обратился к председателю обвинения со словами:

– Вы все еще настаиваете на дальнейшем задержании Джона Бертона?

По залу пронесся сдержанный гул.

– От имени полицейских властей, – заявил председатель полиции, поднявшись с места, – я готов снять с мистера Бертона обвинение в убийстве.

– Браво! – послышался серебристый голос в конце зала, и вслед за ним со всех сторон раздались аплодисменты.

Этот энтузиазм был, очевидно, результатом нервного напряжения, царившего в зале до этого момента.

Однако, судья не преминул с должной строгостью отнестись к этому бурному проявлению всеобщего одобрения.

– Будьте любезны вести себя прилично, – внушительно бросил он, – здесь полицейский суд, а не концерт!

Затем он обратился к моему поверенному:

– Я полагаю, что дальше незачем вести эту процедуру!

Гордон поднялся со стула.

– Вы прекращаете дело?

Судья кивнул головой.

– Обвинение снято, мистер Гордон, – сказал он.

23

Всеобщее возбуждение еще не улеглось, когда я очутился вместе с Гордоном в маленькой комнате, рядом с залом суда. Гордон закрыл двери, заглушив таким образом, смешанный шум голосов.

– Позвольте мне вас поздравить! – тепло произнес он, как только мы остались одни.

Я пожал протянутую мне руку.

– Спасибо! Я вам очень благодарен за все ваши хлопоты.

Гордон улыбнулся странной вялой улыбкой и сказал:

– Меня вам не за что благодарить! Всю вашу защиту вел изумительный лакей! Я еще никогда не чувствовал себя таким лишним, как в этом деле.

Пока он говорил, все мои страхи за Марчию и Билли, утихшие на короткое время, вернулись.

– Мистер Гордон, – обратился я к нему, – может случиться, что ваша помощь будет мне нужна более, чем когда-либо! С мисс Солано случилось что-то недоброе. Билли должен был зайти за ней и привезти ее в суд, а вы знаете, что их не было!

Едва я произнес эти слова, как послышался резкий стук в дверь, и в комнату вошел полицейский.

– Двое мужчин хотят немедленно видеть вас и мистера Гордона: можно их привести сюда?

– О, разумеется!

Вошел Билли, по бледному и озабоченному лицу которого я сразу понял, что мои опасения были не напрасны!

За ним стоял низенький черномазый человек в синем костюме.

– Где Марчия, Билли? – спросил я.

– Сангетт увез ее! – глухим голосом ответил он. – Мы преследуем его на моторе и, надеюсь, что успеем!

– Что это значит, Вильтон? – сухо бросил Гордон, обращаясь к своему шоферу.

Черномазый открыл было рот, но Билли не дал ему произнести ни слова.

– Мистер Гордон, сейчас не до объяснений. Мисс Солано увезли на яхту лорда Сангетта, и мне был нужен человек, который помог бы мне гнаться за ним на моторе, и…

– Этим человеком буду я! – воскликнул я, обращаясь к Билли. – Дело обо мне прекращено, и я свободен, но обо всем я расскажу по дороге!

Лицо Билли осветилось чувством радостного удивления и он произнес:

– Чудесно, Джон! Я так доволен за вас! Берите вашу шляпу и скорее в погоню!

– Вильтон, поезжайте, – приказал Гордон и прибавил, обращаясь ко мне. – Если эту девушку похитили насильно вы вправе расправиться с негодяями, как вам угодно! Закон будет на вашей стороне!

– Очень рад это слышать! – отозвался я и, пролетев стрелой по коридору, мы вскоре были на улице.

Билли без церемоний разогнал толпу зевак, окруживших машину, и распахнув дверцы, сказал:

– Садитесь рядом со мной: я буду править! Вильтон устроится снаружи!

Когда мы уже промчались по шумному многолюдному Стрэнду, Билли тронул меня за рукав и проговорил:

– Вот как это произошло, Джон!.. Сегодня утром я приехал за Марчией в половине одиннадцатого, как было условлено. Когда я позвонил, прислуга открыла и сообщила, что мисс Солано вышла утром и еще не возвращалась. Меня это не беспокоило: я решил, что она пошла за покупками, но когда я сказал, что приду попозже и вышел, на улице меня встретил Вильтон, выскочивший из автомобиля. Я уже был знаком с ним и знал от Гордона, что ему поручено следить за Марчией и не терять ее из вида. Вильтон был взволнован и сообщил мне, что следовал за Марчией, когда она вышла рано утром. Он проследил ее до дома Сангетта, куда она вошла в три четверти десятого. Немного спустя, подкатил автомобиль, и из дома вышел Сангетт вместе с Марчией: они сели и уехали. Вильтон заметался в поисках извозчика или машины, и за то время автомобиль успел скрыться. Вильтон думал, что Сангетт, может быть, поехал проводить Марчию домой, и помчался туда, когда нашел автомобиль. Там он встретил меня, выходившего из дома…

Билли на минуту замолк, так как наша машина в это время ехала по шумному проспекту, переполненному народом. Я ждал продолжения рассказа, полный тревоги и злости.

– Я сразу понял, что Сангетт задумал какую-то гадость, – заговорил снова Билли. – Очевидно, что он обещал Марчии, что окажет вам помощь на суде: ведь его считали главным свидетелем со стороны обвинения… Ничем иным нельзя объяснить доверие Марчии к Сангетту: только ради помощи вам, она и могла пойти к нему! Обсудив с Вильтоном план действий, мы помчались к дому Сангетта и спросили, когда ожидают его возвращения? Лакей, открывший нам дверь, на наш вопрос ответил, что мистер Сенгетт уехал из Лондона. Больше он ничего не хотел говорить, но я обещал ему десять фунтов, и негодяй согласился на сделку, запросив двадцать пять фунтов. Он сообразил, вероятно, что дело идет о Марчии, и, получив деньги, сказал, что Сангетт уехал на несколько дней на яхту и я могу его поймать только в Бернгамон-Круч, где стоит эта яхта.

– Билли! – прервал я его в полном отчаянии. – Неужели вы думаете, что Марчиа на яхте одна с этим зверем?

Мой друг успокаивающе положил мне руку на плечо.

– Джон, они опередили нас только на два часа!

– Но, боже мой, – простонал я, стискивая руки, – как могла Марчиа поверить ему? Она же знает…

– Я уверен, что Сангетт разыграл перед нею дьявольскую комедию, – сказал Билли, – а когда она попала в его машину, ей уже не вырваться из нее! Она может спастись лишь по приезде в Бернгамон… Если же она очутится на яхте… Сангетт, безусловно, уверен в экипаже своей яхты!

Я так сжал кулаки, что побелели все суставы.

– О, если только ваши предположения верны, – прорычал я, – Сангетт пожалеет, что он родился, клянусь в этом Билли!

Машина наша бешено помчалась по окрестностям унылого Страдтфорда, и вдогонку нам несли крики и проклятия всех ломовых и разносчиков…

– Рассказывайте дальше, Билли! Говорите, что угодно, черт возьми, иначе я сойду с ума! Скажите, где вы взяли этот автомобиль?

– Взял его на несколько часов в гараже! Потом мы с Вильтоном поехали в суд, чтобы известить вас о положении дела! Но мне, конечно, и не снилось, что вы поедете с нами! – прибавил Билли. – Но теперь расскажите мне о том, что произошло в суде, Джон!

Чтобы отвлечься от безрадостных дум, я начал обо всем передавать Билли. К концу моего рассказа мы доехали до разветвления устья реки Кручи.

Вдали виднелась серая башня Бернгамской кирки, и когда мы проезжали последние три мили, страдания от мучительной неизвестности, еще сильнее охватили меня…

Я чувствовал, что Билли разделяет мое нервное напряжение, и мы сидели молча, устремив наши взоры вперед, на близкую цель нашей поездки.

Достигнув, наконец, деревни, Билли слегка замедлил ход, и мы, проехав по длинной улице с ее серыми, маленькими домиками, круто свернули и выехали на набережную. Не заботясь о целости шин, сразу остановили машину и выскочили из нее.

– Не можете ли вы нам сказать, – обратился Билли к старому докеру, стоявшему у берега, – где стоит «Чайка»?

– «Чайка»? – переспросил докер. – Хозяина ее зовут Сангеттом? – прибавил он. – А вот она! – и он указал рукой в сторону моря.

Я взглянул по указанному направлению, и сердце мое замерло!

На расстоянии мили от нас, я заметил изящное судно, плывущее в открытое море, навстречу легкому и свежему западному ветру…

– Она отплыла час тому назад! – пояснил докер. – Хозяин ее приехал на машине, как и вы!

– Он был один? – спросил я, смутно надеясь на то, что мы заблуждаемся.

Докер покачал головой.

– С ним была молодая девушка. Она видимо, была не совсем здорова: я видел, как он нес ее на руках!

В этот момент я понял, что означает на английском языке «увидеть все в красном цвете»!

Но Билли вмешался в разговор раньше, чем я успел справиться со своим гневом.

– Не найдется ли в порту судна, быстроходнее «Чайки»? – спросил он докера. – Нам нужно передать очень важное письмо ее хозяину. За деньгами мы не постоим, – прибавил Билли, – лишь бы догнать яхту раньше, чем она выйдет в открытое море!

Моряк почесал затылок.

– В Бернгаме нет сейчас такого судна! – ответил он. – Вот разве только моторная лодка, причалившая сегодня: она одна может справиться с этим! – и докер указал на лодочку, стоявшую в устье реки.

– Кому она принадлежит? – Быстро спросил я.

– Право, не знаю! Я слышал, что ее хозяин – молодой человек из Будфорда! Если хотите его видеть, надо пойти в гостиницу.

Докер обернулся, желая указать местонахождения отеля, и вдруг воскликнул:

– Да вот владелец лодки: он стоит у фонарного столба!

Я взглянул по указанному направлению и сердце мое дрогнуло от радости: в этом симпатичном широкоплечем человеке я узнал своего знакомого, писателя Кэмпинга, которого встретил, когда гостил в «Эштоне».

Я тот час направился к писателю, который узнал меня и ответил на приветствие.

– Надеюсь, вы без труда нашли Бернгамский мост? – спросил он меня с улыбкой.

Я же безо всяких предисловий обратился к нему:

– Мистер Кэмпинг, – начал я, – в тот день вы оказали мне огромную услугу! Но согласитесь ли вы теперь оказать мне другую, более важную?

– В чем дело? – спросил он, поняв, что я говорю серьезно.

Я повернулся и указал на удаляющуюся «Чайку».

– Женщина, которую я люблю, находится на том судне! Ее увез с собой лорд Сангетт, одурманив чем-то! Только ваша моторная лодка даст нам возможность доставить нас, с дальнейшим мы сами справимся. Не знаю, сколько у него человек на яхте, но нас трое и…

– Послушайте, – перебил он меня, и глаза его заблестели, – вы не шутите?

Я покачал головой, грустно улыбнувшись.

– Но это же восхитительно! – восторженно произнес писатель, и поспешил прибавить, заметив унылое выражение моего озадаченного лица: – Поймите меня правильно: я годами писал о похищениях, убийствах и тому подобных штуках. И вот, действительно, происшествие такого рода, в котором я приму участие!

– Так вы нас повезете?

– Неужели вы сомневались в этом? Да, конечно, повезу и немедленно, черт возьми! Разве можно упустить такой случай? Да ни за что на свете!

Билли, услышав заявление писателя, фамильярно похлопал его по плечу.

– Не знаю, кто вы, но вы – молодец, такие редко бывают! – одобрительно промолвил он.

Писатель, очевидно, сразу разобрался в Билли, потому что с улыбкой потряс его руку, после чего мы помчались по ступенькам к воде.

Вильтон не отставал от нас.

Кэмпинг быстро запустил мотор, он зафыркал, и вскоре мы летели повышенным темпом мимо множества стоявших на якоре, судов, держа курс к середине речного устья.

– Какова у вас программа? – осведомился Кэмпинг. – Мы должны их только окликнуть или стать рядом и перескочить на яхту?

– Да разве лодка может нас так близко подвезти? – усомнился я.

– Она меня и до ада довезет, если там хватит воды! – весело отозвался писатель. – Вопрос только в том, сможете ли вы, ребята, перепрыгнуть на ту палубу?

Билли усмехнулся.

– Об этом можете не беспокоиться: кто не допрыгнет, тот доплывет!

– Отлично! – промолвил Кэмпинг.

Согнувшись в дугу, я глядел вперед, где плавно двигалась «Чайка». Билли в это время, порывшись в ящике с инструментом, протянул мне тяжелый стальной стержень.

– Возьмите, Джон, – сказал он, – у меня есть револьвер.

– Ладно, Билли, – произнес я, равнодушно опуская в карман это смертельное оружие, – но если мы попадем на «Чайку» вместе, то Сангетта предоставьте мне!

– Хорошо, – согласился Билли. – У меня будет не мало хлопот с экипажем так что его сиятельство будет всецело в вашем распоряжении.

Снова взглянув на «Чайку», я с радостью отметил, что расстояние между нами значительно сократилось.

– Я вам предлагаю, Джон, спуститься в каюту! – вдруг заявил Билли. – Если Сангетт сторожит, он вас заметит и сразу догадается о наших планах, а тогда нам не попасть на яхту. Вы выйдете потом, когда мы уже будем там!

Мне пришлось согласиться с доводами Билли, и я ушел, хотя не имел желания покидать палубу. В каюте я нашел Вильтона, спокойно лежащим на деревянной скамье: для агента все происходящее было самым обычным делом, входящим в программу его работы.

– Мы уже рядом с ними, – сказал Билли, появляясь через некоторое время в дверях каюты, – но они, как будто, ничего не подозревают.

– Сангетт? – бросил я нетерпеливо.

Билли покачал головой.

– Никаких признаков, свидетельствующих о присутствии его и Марчии! Они, вероятно, находятся внизу.