Текст книги "Где-то я это все… когда-то видел(СИ)"

Автор книги: Виктор Сиголаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Глава 24

По сути, делать мне на Северной стороне было уже нечего.

Самое правильное было бы лететь обратно к Ирине и делиться своими предположениями. Только Любимовка рядом – рукой подать. И для очистки совести я все же решил заглянуть на место службы Родькиного папаши.

Как и ожидалось – безрезультатно.

Меня только обескуражило вопиющая беспечность, с которой военный городок практически слился с гражданским поселком. Я даже не заметил, как оказался на его территории. Нет, ну, разумеется, сам аэродром, ангары и сопутствующие структуры охранялись, как положено. А вот штаб, казармы столовая и котельная вольготно раскинулись между кварталами частного сектора. Даже КПП не было. Просто маленькая площадь с памятником крохотному боевому самолетику МиГ 19, по которому ползали дети. Да что там! Я даже побывал в пятидесяти метрах от взлетной полосы, без всякой опаски срывая сочные ягоды на плантациях совхозного виноградника.

Теперь я не спеша прогуливался по очень уютной и живописной улочке, соседствующей с гарнизоном, и, буду откровенен, собирался искупаться в море. Улочка прямо упиралась в дикий песчаный пляж. Справа расположились приветливые частные домики, заросшие цветами и фруктовыми деревьями. Слева, тянулся невысокий вал дикого кустарника и маслины. Там шумно резвилась детвора, играя во что-то военное. И в самом конце улицы синело море, призывно маня размеренным рокотом и одуряющим запахом йода и морских водорослей.

Я не торопился. Удовольствие надо уметь смаковать. Сейчас я смаковал свое недавнее открытие.

А получилось вот как.

Будучи в возрасте беспокойных недорослей, мы с Вовкой Микояном один раз отправились на «Скалки». На тот самый пляж, куда нам первоклашкам – ни-ни! До одури нанырявшись в кристально чистой воде, нам вдруг приспичило обследовать пляж в самой дикой его части – в стороне открытого моря. В какой-то момент мы уперлись в скалы, которые сразу уходили в воду, не оставляя даже пятачка для пешеходных прогулок. Сверху над обрывом виднелось ржавое ограждение из металлических листов и колючей проволоки.

Нас это не остановило. Нащупывая в мокрых утесах трещинки и уступы, мы полезли по скалам дальше. Не скрою, это было яркое путешествие. Мы открыли для себя гроты, в которые посуху не попасть. Нам встречались крохотные пятачки галечного пляжа, изъеденные волнами ноздреватые каменные клыки, изобиловавшие крабами. Иногда, ломая ногти и сдирая кожу с ладоней, мы срывались в воду, и вплавь преодолевали особо трудные места. И в конце трудного пути получили главный приз – ровную, отшлифованную волнами каменную площадку на самом кончике миниатюрного мыса.

Наше место! Это будет только наше секретное место. Неведомый оазис дикого побережья почти в самом центре цивилизации. Мы уже строили планы веселых пикников и шумных ночевок на нетронутых ногой человека скалах.

Мокрые, исцарапанные, и совершенно вымотанные мы выбрались на площадку, и…вдруг я увидел, как Вовка глупо и разочарованно хлопает своими мохнатыми ресницами. За небольшим выступом к дальнему краю площадки с обрыва тянулась легкая и аккуратная алюминиевая лесенка. Оказывается, рай уже освоили до нас. Он оказался обитаем!

Сверху была закрытая территория либо ученых, либо военных. Мы даже туда не рискнули подняться. Уныло искупались пару раз, позагорали и поползли обратно. Но перед этим, с интересом разглядывали противоположный берег бухты, древние скалы Херсонеса, которые с этой неисхоженной точки выглядели непривычно и как-то по-особому.

Точно так, как это было запечатлено на засвеченной пленке. На одном из снимков. А на втором угадывалась та самая, так и не ставшая нашей, труднодоступная чудесная площадка.

И фотографии были сделаны с самого центра водной глади. С точки, которая находилась точно между двумя берегами Стрелецкой бухты. Там, где находится фарватер, ведущий к базе дислокации торпедных катеров. К месту, которое, по всей видимости, очень кого-то заинтересовало.

И где служил папаша поджигателя гаражей Трюхи, про бабушку которого я вспомнил, во время моего морского путешествия на катере в сторону Северной стороны. Тоже в самом центре, только другой, главной городской бухты. Что и зародило в моей голове трепетный огонек догадки…

Вот такими неисповедимыми бывают тропы ассоциаций и аналогий!

А ты говоришь, напрасно поехал.

М-да…

– Это наша улица!

Что? Возвращаюсь с небес на грешную Землю.

– Ты чего тут ходишь? Наша это улица!

Слева от меня стоит пятилетний бутуз с надутыми губами и сурово хмурится исподлобья. Надо же! От горшка два вершка, а туда же. Уже территорию столбим? Ну и ну! Даже не собираюсь снисходить для диалога, неспешно прохожу мимо.

Слева из зарослей кустарника по одному, по двое начинают высыпать такие же карапузы. Как горох из банки! Вон и погодки мои появились. А эти, кажись, даже на год-другой постарше…

– А ну, стой! Стой, говорю!

Ба! Какая встреча! Толстячок с катера! Капризный сынок скандальной курортницы. Уже без помпона на голове, но с прежним якорем на брюшке. Он, похоже, в этом лягушатнике самый старший. И по его мордашке замечаю, что он меня начинает узнавать.

– Это ты? Ребя! Я его знаю! Он с города сюда на катере плыл! Ты чего тут забыл?

Блин, да сколько их тут? С десяток, не меньше. Обходят вокруг, школота деревенская. Решили проучить чужака, забредшего в их райский уголок? Вот только с мелкотой я не дрался еще в этом мире. Что-то их многовато…

– Чего молчишь? Чёт-те надо, вообще тут? А?

Толстячок напирает. Нависает надо мной всей своей рыхлой тушкой, заслоняя вожделенный морской пейзаж

Делаю пару коротких шагов назад. По всем технологиям уличной мальчишеской драки мой третий шаг должен наткнуться на препятствие в виде злоумышленника, стоящего за моей спиной на четвереньках. Это гарантированно. Можно даже не оглядываться, только темп потеряешь. Поэтому вместо третьего шага я легонько, чтобы не покалечить, левой пяткой не глядя пинаю назад.

Естественно, пятка натыкается на что-то мягкое и слышится совиное «Ух!». Сразу же, не опуская ногу, делаю длинный шаг влево и вперед, потому что толстячок со словами «Чёт-те надо?» толкает меня в грудь. Только его рука врезается в воздух, а тело пробегает вперед, потому что я, зайдя сбоку, чуть-чуть ускоряю его легким толчком в спину. Возлюбленный сын курортницы и скандалистки спотыкается о злодея на четвереньках и, ласточкой вытянув руки вперед, хлюпается в пыль. Красивым якорем на футболке вниз.

Тут же меня обхватывают сзади, стараясь прижать мои руки к туловищу.

– Я держу его! Держу! Бей!

Да! Грустно будет огрести от карапузов. Какой позор!

Резко сгибаю колени, одновременно поднимая обе руки вверх и скручивая корпус вправо. Ага! Вот и правая стопа коварного противника. Я хватаю ее рукой и сильно дергаю вперед-вверх.

Черт! Не переборщил, случайно?

Парень врезается спиной в землю и беспомощно хлопает ртом. Переборщил. Дыхание у него заклинило, так бывает. Я хватаю его за обе ноги и дергаю на себя. Его руки закидываются за голову, и он начинает дышать. Фу! Пронесло.

И тут же мне засвечивают в правое ухо. Не больно, но громко и ужасно обидно. И это – когда я оказывал первую помощь их поверженному бойцу!

Ах вы, черти! Резко подаю тело назад и бью головой не глядя. Хрясь! Попал в нос. Сзади начинают орать. Да что ж так громко то?

Крутя головой во все стороны, пячусь спиной к кустам. Не давать зайти за спину. Что ж вы кучей лезете-то? Молодняк! Элементарных понятий не разумеют. Нельзя толпой на одного. Не по-пацански. И бестолково. На опасную близость ко мне могут подойти не больше двух-трех агрессоров. Потому как мешают друг другу. Я раз за разом просто кидаюсь из стороны в сторону. Так, что первый оказывается на пути второго. Придерживаемый мною за локоток в неудобном для него изломе, он становится как-бы моим щитом. На время, пока я не отталкиваю его на ближайшую опасность.

Да что же он орет так громко? «А! Это он специально так выразительно горланит. Чтобы кто-то постарше услышал», – соображаю я, вертясь юлой и отводя в сторону тянущиеся ко мне в руки.

Ну, да! Неподалеку на шум и крики уже прыгает через забор паренек подросткового возраста. Кажется, одним вспухшим ухом я сегодня не отделаюсь.

– А ну, хорош! Хорошо, я сказал!

От меня отхлынули.

Высокий загорелый парень в одних семейных трусах хулиганского разлива неторопливо приближается к месту битвы.

Я усмехнулся. Потер горящее ухо. Можно расслабиться.

– Плохо свой молодняк воспитываешь, Олег!

– Витёк? Это ты?

– Да уж, я. Чуть не порвали меня карапузы ваши.

– Вы что, – Олег делает страшные глаза и выпячивает челюсть, – вы на кого поперли? Вы чего не спросили, с какого он района? Вы знаете, с какого Витёк района?

Малолетнее хулиганье дружно машет головами, потирая синяки.

– Да сейчас вся Матюха здесь будет! А ну брысь все отсюда!

– Это Генка все начал! Приезжий! Племяш тетки Зины! Мы не хотели вовсе!

– Брысь, я сказал!

Рассыпались в разные стороны. Большинство – по-партизански исчезает в кустах.

– Пойдем, Витёк, ко мне. Расскажешь, что, да как.

– А ты, значит, в Любимовке живешь.

– Ну, да. Из наших еще Оксана здесь…

– Ну, пойдем.

И Олег, и Оксана…

Правая и левая руки Галины Анатольевны. И в Любимовке. Где служит Родькин батя.

Любопытно…

* * *

– Вот моя берлога!

Берлога оказалась крохотной комнатенкой, умопомрачительно уютной и светлой. Через настежь открытое окно виднелось зеленое буйство домашнего сада. Пахло дынями, виноградом и… окрошкой.

Олег как-бы ненароком опустил рамку с фотографией, стоящую на письменном столе, изображением вниз. Я успел заметить характерно чернобровую дивчину на снимке и деликатно стал рассматривать стены.

От пола до потолка в комнате все было обклеено любительскими черно-белыми снимками. Основная тематика – горы и яхты. Людей почти нет, только в одном месте прямо над столом я увидел нашу туристическую группу, снятую возле памятного знака на Ангарском перевале.

– Увлекаешься фотографией? – спросил я, кивая на стенку.

– Так. Между делом.

– А что за аппарат?

– Да, вот он, – Олег двинул по столу в мою сторону старенький, весь исцарапанный «ФЭД-3».

– Слушай! А чего ты его в последний поход не брал? – спросил я, осторожно поворачивая в руках раритетного тезку железного Феликса.

– Да, брал я его! Пленку порвал в автобусе, когда ты с сольным концертом выступал. Так и протаскал в рюкзаке. Так, каким ветром тебя занесло в нашу провинцию?

– Гости с Ростова приехали, – не моргнув глазом, соврал я, – просили дикий пляж показать. У вас пляж оказался самым диким. Включая диких боевых хомяков!

Олег засмеялся.

– Да! Точно – дикие. Куча-мала! Как ты вообще на ногах устоял? Зверьки! Затоптали бы без понятия.

– Ладно! Не бери в голову. А ты что, играешь? – я заметил гитару, скромно стоящую в углу комнаты, – Или просто, предмет интерьера?

– Тоже, между делом…

– Честно скажу, нравятся мне многосторонние люди! – искренне произнес я, с чувством, – Туризм, фотография, музыка. Я так понял, ты еще и яхтсмен?

Олег снова засмеялся.

– Это тоже… Между делом.

– А ты с яхты не пробовал снимать когда-нибудь?

– Как это? С «Оптимы»? С этой плоскодонки? Да у меня нитки сухой не остается после каждого захода! Фотик жалко…

– Ну да, ну да,…

Я задумчиво вертел в руках старенький фотоаппарат. На «Оптимистах» действительно, не забалуешь.

– А на «Лучах», «Финнах» не ходишь? К Херсонесу, например?

– Не-а. Рано еще, – Олег взял гитару, уселся на старенькое продавленное кресло и стал наигрывать что-то простенькое перебором, – Да и опыта маловато. Как и веса…

– Олег! А возьми меня когда-нибудь на тренировку! Всю жизнь мечтал побывать рядом с яхтами!

– Все свои сознательные три года? – парень усмехнулся, – Нельзя, Витек. Строго у нас там, посторонних не жалуют. А запись в секцию – только с десяти.

– Да ты меня только на территорию проведи! А там я растворюсь. Если чего, скажу, сам пролез. Ну, давай!

Олег с сомнением покачал головой, продолжая мучать гитару.

– Лады! Давай сделаем бартер!

– Чего?

– Ну…баш на баш. Я тебе показываю супер песню, а ты меня проводишь в яхт-клуб.

– Какую такую песню?

– Такую, что любую девчонку – влет! Со стопроцентной гарантией. Ну, если она, конечно, не глухенькая…

Олег непроизвольно кидает взгляд на стол. Как там себя дивчина чувствует на фотографии, бровями в стол? Давай, давай! Заглатывай крючок, романтик.

– Ну-у… не знаю.

– Упрощаю сделку! Я тебе исполняю эту песню, а ты оцениваешь сам – как будут реагировать на нее девчонки. При согласии – обучаю тебя за полчаса. А ты меня ведешь на тренировку. Идет?

– Идет! Держи гитару.

Я схватил инструмент, уселся на тахту и стал наигрывать вступление из «Титаника».

– В школе английский учишь?

– Угу.

– Тогда, внимай.

E-every night in my dreams… I see you… I fe-eel you-u.

Tha-at is how I know you… go on.

Fa-ar across the distance… and spaces… betwe-een us.

You-u have come to show you… go on…

Голос семилетнего ребенка, далекий еще от возрастной ломки, идеально ложится на шлягер Джеймса Хорнера. Олег, критично поджимавший губы с первых строк, теперь слушает затаив дыхание.

А ты как думал? Ведущий хит всех девчонок нулевых годов! Которые поголовно были влюблены заочно в душку Леонардо и его трагического героя. Тогда каждая вторая знала эту песенку наизусть. Теперь, по ходу, и ты ее выучишь…

Так, транспозиция вверх, финальный куплет, кода…

На! Получай!

Олег выдохнул.

– О чем это?

– О парне. Который спас свою любимую ценой собственной жизни. И который живет теперь в ее сердце. В том самом, которое продолжает биться благодаря ему. My heart will go on.

– Д-давай…Учи!

– Тащи листок бумаги и ручку.

Сейчас будет урок внеклассного английского…пения.

Глава 25

– Ерунда! Бред сивой кобылы! – Сан-Саныч явно не напрягается в выборе деликатных оборотов, – Дилетантский лепет. Горе от ума твоего, школьник-перестарок.

Это Козет в пух и прах разносит мою версию снимков с засвеченной фотопленки.

– Эту бухту со стороны Херсонеса в день раз по пятьсот щелкают все, кому не лень. Какой смысл, рискуя своей вражьей задницей, грести среди бела дня в центр фарватера? А? С точки зрения топографии? За-чем?

Я пожимаю плечами. Черт его знает. Может, ориентиры какие-нибудь…

– Потом, с чего ты взял, что это именно то место? Здесь на снимках – одна муть!

– Ну,… по контуру…

– По херонтуру! Опять домыслы с соплями? Давай! Покажи мне свой пальчик!

Ага! Нашел дурака. Я еще тогда, в безголосом состоянии успел заметить, как ты на него кровожадно косился. И, главное, не злится же! Говорит размеренно, спокойным голосом. Гадости, конечно, говорит, но абсолютно без эмоций. Непостижимый человек!

– А вот то, что вышел на Олега – годится. Сближайся. Когда, ты говоришь, у него тренировка?

– Вообще-то, я еще не говорил, – замечаю язвительно.

– Когда у него тренировка? – невозмутимо переспрашивает этот чурбан.

Хоть бы один мускул на лице дрогнул!

– Завтра.

Задумчиво меня рассматривает.

– Красивое у тебя ухо. Дашь поносить?

Я непроизвольно хмыкаю. Ну, вот во всем талантлив человек! Во всем…кроме чувства юмора. У Ирины поучился бы, что ли…

– Хоть сейчас могу прицепить, – быстро реагирую я, – Если гарантируешь мне безопасность. На ближайшие полчаса.

Расплывается в широченной улыбке. Глазки – в щелочки, сразу становится похожим на монгольского сенсея.

– Не-а!

– Тогда носи свои. Уродливые и некрасивые…

– Ну, ладно, – становится серьезным, – в яхт-клубе под нашу контору выделена одна посудина. Это земля Гришко, он за нее отвечает. После обеда увидишь его на яхте «Орион», это… Ты чего?

От изумления мои брови поднялись, наверное, до границы волосяного покрова на голове.

– Ори-он?!

– Ну, да. А что тут такого? Ну, Орион. Яхта, как яхта. А ты думал, под нашу контору ялик дырявый выделят?

Ничего себе! Нашли, где спрятаться. Самая заметная яхта в акватории! По слухам – трофей с прошлой войны, бывшая собственность Германа Геринга. В городе нет мальчишки, который не заглядывался на это стройное двухмачтовое чудо. Ну и ну!

– Слушай, Козет. А Гришко, он что – в нашей команде?

– Я же говорю тебе, его район. И школа твоя тоже на его земле. Поэтому именно он тебя, уникума и нашел тогда. Через школьного завуча, агента своего, нештатного. Потом передал Пятому и все. Дальше он не в теме. А по яхт-клубу мы его подключим втемную. Считай – он в твоем распоряжении.

Теперь в улыбке невольно расползаюсь я.

– Тише-тише! Обрадовался. Ты смотри, нашу птичку не обижай.

– Почему это – «птичку»?

– У Гришко позывной – «Кочет»… Ты сейчас себе рот порвешь. Ну, чего, чего ржешь то?

Просто вспомнились любимые парусиновые туфли грозного чекиста.

Сан-Санычу я, правда, ничего объяснять не стал.

Политкорректность – она для всех времен!

Глава 26

С Олегом мы встречаемся на центральной площади и пешком двигаем до яхт-клуба. С Приморского бульвара он как на ладошке. По прямой – не больше километра, но нам надо обойти Артиллерийскую бухту. В принципе, тоже пустяки.

Сентябрьское солнце жарит по-летнему. Город без рекламной шелухи выглядит молодым и свежим. Будто с него сорвали дешёвую и фальшивую обертку, и на общее обозрение предстала по-настоящему драгоценная сердцевина, неповторимая его уникальность и красота. Белоснежные дворцы домов, аккуратные улочки в зелени невысоких деревьев и пышных газонов, скромно одетые люди. И никто никуда не торопится.

Здорово!

Я с интересом рассматриваю Хрустальный мыс. В наше время он зашит бетоном, стиснут новомодными гостинично-ресторанными постройками и засижен тучными пляжниками. Сейчас это – живописное нагромождение скал и камней, на которых гроздями висят загорающие экстремалы. И какая чистая вода! Действительно, хрустальная. Пронизанная лучами солнечного света, она призывно светится бирюзой, аквамарином и… прохладой!

Ужасно хочется искупаться. Но, дело есть дело.

По каменистым тропкам мы минуем возвышенность, где года через три начнут строить памятный мемориал – будущий символ города – проходим мимо площадки со старинными пушками и спускаемся к причалу яхт-клуба.

– Здравствуй, Михалыч! – вежливо здоровается Олег со стариком внушительного вида в тельняшке и старинных матросских клёшах, – Это со мной.

Михалыч с напускной подозрительностью сперва рассматривает меня, хмуря кустистые седые брови, затем важно и неторопливо отворяет железную решетку входных ворот.

– Не возьмут, – ворчливо бурчит он, пропуская нас в свое Нептунье царство, – Салабонист больно. Дальше голяка с машкой не пустят.

– Да мне по миделю, – не могу я удержаться, – хоть машкой по балясинам, хоть голяком по норам…

Старик озадаченно крякает и шевелит мохнатыми бровями – каждой по отдельности.

– Ну, коли та-ак… Давай, малёк, попробуй. Как погонят – заходи в гости. Чаем угощу. Вон там моя каюта. Найдешь…

– Спасибо, Михалыч.

Мы проходим.

– Ты чего ему сказал? – шепчет Олег, непроизвольно ускоряя шаг.

– Сказал, что готов на любые хозяйственные работы, – пожимаю плечами, – очень вежливо и на понятном ему языке.

– Михалыч у нас серьезный дядька. Я вообще удивляюсь, как он нас пропустил.

Я оглянулся. Дед стоял у не до конца закрытых ворот и внимательно смотрел нам вслед. Заметил, что я повернулся и приветливо помахал рукой.

– Слушай, Олег. А кто меня может погнать отсюда? Ну, если я тут слоняться буду без дела?

– Так, Михалыч и попрет. Он тут и комендант, и сторож, и плотник. Да он тут и живет! Домик небольшой с двориком под скалой. Там, куда он тебе показывал.

– Это хорошо… Ну, ладно, Олеж. Иди плавай… Ой, извини. Имел в виду: ходи под парусом. А я тут погуляю. Встретимся на этом месте. Лады?

– Лады.

Олег побежал вперед. Там неподалеку, у невысокого строения виднелась группа его сверстников. Видимо, юные яхтсмены, морские волчата соленых просторов ждали своего вожака-тренера. Завидую!

Я свернул направо, к пирсу. Чуть дальше, в направлении центра города виднелся дикий пляж, скалы которого тянулись до самой Хрусталки. Там шумно плескалась многочисленная детвора, а на прибрежной гальке, разложив пестрые коврики, отдыхала публика постарше.

По морю носились шустрые миниатюрные яхточки с разноцветными парусами. За ними чуть дальше, басовито взревывая, в акваторию бухты степенно вползал белый пассажирский теплоход, сопровождаемый приземистыми буксирами. Слева по берегу, за скромным частоколом немногочисленных мачт, в конце причала виднелась наша, зафрахтованная конторой яхта. Шедевр немецких кораблестроителей. На палубе деловито возился знакомый толстячок в бирюзовых плавках и оранжевом спасательном жилете. Любитель голубого цвета с гордым позывным соответствующей тематики – "Кочет". Придумает же!

С любопытством вертя головой по сторонам, я неспешно двигался в его направлении.

– Хэй, мальчик! Хелп ми! О, сорри. Помоги!

Оглядываюсь с легким удивлением. Дежа вю. Голос, как у какого-то знакомого артиста из популярного блокбастера.

Нет, не артист. У самого берега дрейфует молодой кудрявый парень лет двадцати пяти в черном импортном гидрокостюме. Он держится одной рукой за лесенку, уходящей с бетонного пирса в воду. В другой руке – ласты, маска, дыхательная трубка, что-то похожее на острогу и внушительная сетка с крупными камяхами[1], лениво шевелящими колючими лапами.

Да! Действительно с таким багажом выбраться из воды проблематично. В таких случаях маску с трубкой цепляют на лоб, ласты просто закидывают на бетонную ступеньку, а все остальное легко поднять и самому. Не местный, значит. Неудобщина беспомощная…

– Давай!

Сначала высвобождаю из его пучка амуниции острогу, мельком отмечая, что это не самопал, а вполне фабричная вещь. Интересная конструкция. Острогой поддеваю зажатые в мокром кулаке предметы и по частям вытаскиваю их на берег. Последней цепляю увесистую сетку с добычей и плюхаю ее на мокрую ступеньку. Здоровые крабы! Один к одному.

– Oh, thanks! I couldn't… myself…[2]

Парень, тяжело дыша, по лесенке выбирается на сушу. Чего он гидрокостюм нацепил-то? Вода теплая как бульон.

– Ноу проблем, мистер. Хорошие крабы. Крупные.

– Oh! Yes… Крап-пы… Fantastic…It's wonderful!

– Velvet paws hide sharp claws[3], – не могу удержаться от своих «двух копеек», – With such extraction is possible to lose a fingers[4].

– Oh! Yea…Wow! You speak English? Right? That`s very well! Yes, really![5]

– And I`m so glad,…[6] – ворчу я, слегка досадуя на свои про-английские рисовки, – And how at you with Russian?[7]

Парень облегченно тянет вниз молнию своего дурацкого панциря на груди. Упрел, Маугли?

– With Russian? So… fifty-fifty… – неопределенно машет в воздухе рукой, – не очень… ка-ра-шо… I`m… Я есть… Я учу…здесь…русски…сейчас. Здесь плохо…знать… английски. Мне…не помогать…Oh! I`m Richard! Glad to meet you, very glad![8]

– Виктор! – протягиваю ему руку, – You can call me…Витёк! [9]

– Вить-йок…Витьйок…Витьок!

А ты как думал? Это тебе не наших советских крабов истреблять безнаказанно.

Парень встает на ноги и с удовольствием потягивается. Да! Потрудился на славу. Добыть такое количество здоровенных камях – это нужно не один десяток раз нырнуть на приличную глубину. В хорошей форме интурист.

– Oh, super! What a gorgeous freshness! Listen, Вить-йок! I`ve a great idea! Let`s go with me! Realy! Over there! To… Мик-калыч. Будь-ем куш-ать крап-пы! Come on![10]

– Давай так, Ричард! Я так понял, ты со мной дружить собираешься? You`re going to be friends with me… aren't you?

Парень расплывается в стандартной импортной улыбке – от уха до уха. Кого-то он мне из артистов точно напоминает. Вот только не могу понять кого. Звезда Голливуда, заблудившаяся…

– It would do well![11]

– Ну, если… ду вел, тогда не будете ли вы столь любезны, уважаемый мистер, общаться со мной по-русски?

– Excuse me?

– По-русски учись разговаривать, чурбан иностранный!

– Чур-бан?

– Yeap! That`s means a bad speaking in a foreign language guy.[12] Практиковаться со мной будешь!

– I agree! Замь-ётано!

– Ну, вот! Совсем другое дело.

Я беру сетку с крабами.

– Помогу донести. Варите этих зверей без меня. Мне – некогда. Дела у меня тут.

Стараюсь говорить простыми, короткими фразами.

– It’s so bad. Oh, sorry-sorry! Я сказать…жалко!

– …у пчёлки… Не заморачивайся. Так говорят здесь… учись.

– Let`s…oh… Давай тогда… кино… tonight… вечер. In the cinema, sorry… Побь-ед-да. Я жить там…не-поу-дау-ле-ко! Come on! Будь-ем прэк-тис. По русски. Please!

– А, давай! Во сколько?

– Вось-ем…past midday…как ето…двад-цат ноул. О-кей?

– Идет, Ричард! Ну, я пошел. Давай лапу. Да, нет! Вот так! Да, это и называется «давать лапу». Растешь.

Я пожал руку импортному краболову и направился к пирсу.

Так, Олег уже на своей плоскодонке…

[1] «Камяха» – каменный краб на слэнге прибрежной шпаны.

[2] О, спасибо! Я не справился бы…сам.

[3] «Бархатные лапки прячут острые когти» – английская пословица, аналог нашего «волка в овечьей шкуре».

[4] С такой добычей можно и без пальцев остаться.

[5] О! Да… Вау! Ты говоришь по-английски? Да? Это очень удачно! Нет, правда!

[6] А я то, как рад…

[7] А как у Вас с русским языком?

[8] Меня зовут Ричард! Рад знакомству, очень рад!

[9] Можешь звать меня…Витёк!

[10] О, супер! Какая потрясающая свежесть! Слушай, Витёк! Есть отличная идея! Пойдем со мной! В натуре! Вон туда! К Михалычу. Будь-ем куш-ать крап-пы! Давай!

[11] Не плохо бы!

[12] Да! Это означает – неумеха, плохо знающий иностранный язык.