Текст книги "Одесса в эпоху войн и революций (1914 - 1920)"

Автор книги: Виктор Савченко

Соавторы: Виктор Файтельберг-Бланк
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Андро-Ланжерон Дмитрий Федорович (1866-?) возможно внук (от побочного сына) де Ланжерона, помещик, предводитель дворянства Волынской губернии, член I Государственной думы, участником съезда «хлеборобов», избравшего Скоропадского гетманом. Был назначен в 1918 г. старостой Волынской губернии.

Рутенберг Петр Моисеевич (1879–1942) – в начале XX в. – революционер-террорист, член партии эсеров, 9 января 1905 г. вытащил попа Гапона из-под пуль у Зимнего дворца и помог ему бежать за границу. Узнав, что Гапон – провокатор, руководил его убийством. Временным правительством П. Рутенберг был назначен помощником Главнокомандующего войсками Петроградского Округа по гражданской части и стал заведовать продовольственным обеспечением Петрограда. С января 19-го в Одессе, как советник по вопросам продовольствия вошел в сформированный французскими союзническими войсками Совет обороны. В 1920 г. покинув Россию и осев в Палестине, возглавлял еврейский ишув, много сделал для формирования государства Израиль.

Тимановский Николай Степанович (1889–1919) – генерал-майор. командир 1-й бригады 1-й пехотной дивизии армии Деникина. В начале 1919 г. был послан генералом Деникиным в Одессу с тем, чтобы вступить в командование отрядом добровольцев, сформированным генералом Гришиным-Алмазовым. В марте 1919 г., несмотря на запрещение французских оккупационных властей, объявил мобилизацию офицеров, сформировал отдельную Одесскую стрелковую бригаду. Скончался от сыпного тифа в 1919 г. в Ростов.

Орлов Владимир Григорьевич (1882–1941) – учился в Варшавской гимназии вместе с И. Каляевым и Б. Савинковым, окончил юридический факультет Варшавского университета, участвовал в русско-японской войне, служил следователем по политическим делам в Варшаве, расследовал дело Дзержинского. В 1912 г. следователем по особо важным делам действительный статский советник В. Орлов переходит на контрразведывательную работу против германской и австро-венгерской разведки, работает в Верховной следственной комиссии по делам по обвинению в шпионаже бывшего военного министра В. Сухомлинова и полковника С. Мясоедова, «сахарных спекулянтов» Д.Рубинштейна и А.Доброго – переводивших врагу валютные средства. По поддельным документам на имя Болеслава Орлинского Орлов устроился на службу в петроградскую ВЧК сумел стать председателем Центральной уголовноследственной комиссии, встречается с Дзержинским, который его не узнает. В январе 1918 г. генерал М. Алексеев командировал его в Петроград с разведывательным заданием. удалось создать тайную антибольшевистскую сеть, войти в контакт с английской, немецкой и французской спецслужбами, добыть информацию о некоторых операциях чекистов, получить множество фотографий большевистских агитаторов и агентов, а также организовать переброску офицеров из Советской России на мятежный Дон. Орлов возглавляет белогвардейский конспиративный разведывательный центр в Советской России (80 агентов). Орлов сотрудничал с английским резидентом Сиднеем Рейли, но французская разведка не доверяла Орлову, считая его агентом немецкой разведки. Под угрозой провала, в сентябре 1918 г., Орлов бежит в Финляндию, а в начале февраля 1919 г. прибывает в Одессу. В. Орлов был назначен начальником контразведки штаба командующего войсками Добровольческой армии Одесского района. После занятия большевиками Одессы в апреле 19-го он бежал в Константинополь. В сентября 1919 г. В. Орлова прикомандировывают к управлению генерал-квартирмейстера ВСЮР, а 2 декабря 1919 г. – принял должность начальника контрразведовательной части особого отделения отдела Генштаба ВСЮР. В эмиграции он создал Международное бюро по борьбе с «мировым большевизмом» – «Белый интернационал», в задачу которого входила «регистрация и тщательный надзор за выезжающими из Совдепии агентами». Он обосновывается в Берлине, как эксперт разведслужбы Веймарской Германии. В 1929 г. он был арестован, судим как «советский шпион». В гитлеровской Германии травля Орлова усилилась. Он бежал в Бельгию, но в 1939 г. был схвачен агентами Мюллера и помещен в концлагерь. Автор книги «Двойной агент. Записки русского контрразведчика».

Соколовская София Ивановна (Елена) (1894–1938).– из семьи адвоката, училась на Бестужевских курсах. В 1915 г. Соколовскую принимает в члены большевистской партии, а в январе 1918 г. она стала первым председателем Черниговского губернского исполкома Совета. С марта по июнь 18-го находилась в большевистском подполье в Чернигове, ЦК КП(б)У направляет ее в Киев секретарем подпольного губревкома, а затем обкома. В конце 18-го Соколовская приезжает в Одессу для подпольной работы, руководство Специальным отделом, возгляющим работу по разложению войск интервентов было возложено на секретаря Одесского областного комитета партии Соколовскую. Она дважды арестовывалась в Одессе, и дважды бежала из – под ареста. В апреле – августе 19-м была секретарем губернского комитета партии. Летом 1919 г., когда в Одессу вновь вошли белогвардейцы, Соколовская была арестована прямо на улице. Но и на этот раз ее спасла судьба, и на этот раз она возглавила подполье. Далее она работала в Коминтерне, на партийных и хозяйственных должностях, в ВКК, а с 1935 г. – директором на киностудии «Мосфильм».

Шварц Алексей Владимирович, фон (1874–1953) Генерал-майор (1914). Генерал-лейтенант (1917). Участник русско-японской войны 1904–1905 гг. и Первой Мировой войны: комендант крепости Ивангород; проявил героизм, успешно обороняя крепость в 1914–1915 гг. С 1915 г. – комендант Карсской крепости, в 1916 г. – комендант Трапезу ндского укрепленного района на Кавказском фронте, в 1917 г. – начальник Главного технического управления Русской армии. В Красной армии – командующий Северным и Петроградским участками обороны до заключения Брестского мира. Бежал в Украину в марте 1918 г. В 1919 г. – генерал-губернатор и комендант Одессы, назначенный французскими оккупационными военными властями. В апреле 19-го покинул Одессу и эмигрировал в Италию, вскоре переехал в Аргентину.

Глава 7
Одесса во «второе пришествие» большевиков
^{(6 апреля – 24 августа 1919) ст. 163–204}

Подойдя к окраинам Одессы атаман Григорьев телеграммой пригласил командующего Украинским фронтом В. Антонова-Овсеенко на торжественный парад в Одессу. Очевидцы вспоминают, что узнав об эвакуации войск Антанты из Одессы, атаман Григорьев, «…в продолжение суток слушал полковой оркестр… пил вино из ведра и большей частью был пьян». 6 апреля 1919 г. около трех часов дня красноармейцы-григорьевцы вступили в город, а нарком военных дел УССР М. Подвойский телеграммой уведомил советское правительство в Москве о взятии Одессы. Но взятия как – такового не было – состоялась мирная передача власти в городе от французского командования в руки Совета городского самоуправления, а из их рук – 5 апреля в руки Одесского ревкома.

Но атаман Григорьв твердил, что именно он и только он взял Одессу. Григорьев «трубил» на весь свет: «Я победил французов, победителей Германии, и один мой снаряд выбил председательское место из – под Клемансо!» Ему тогда подыгрывало и командование Красной Армии.

Красный командарм Скачко (командующий Группой войск Харьковского направления) докладывал в центр: «Одессу взяли исключительно войска Григорьева. В двухнедельных беспрерывных боях бойцы показали выносливость и выдающуюся революционную стойкость, а их командиры – храбрость и военный талант… Прошу товарища Григорьева, который лично показал пример мужества в боях на передовых линиях, под ним было убито двух коня и одежда прострелена в нескольких местах, и который добился победы над сильным врагом с незначительными потерями, наградить орденом Красного Знамени…». Командующий Украинским фронтом В. Антонов-Овсеенко представление утвердил награждение, но само награждения так и не состоялось. 12 апреля 1919 г. председатель Совнаркома УССР Х. Раковский просил сообщить ему немедленно «почему не представлены к награде тт. Григорьев, Ткаченко, Горденко».

Атаман Григорьев прибыл на одесский вокзал в отдельном поезде. Для его торжественной встречи на перроне выстроился его лучший 1-й Верблюжский повстанческий полк. В Одессу было введена «армия» Григорьева в 3 тысячи бойцов – григорьевская бригада, состояла из 6 полков, конного и артиллерийского дивизионов.

Один из очевидцев тех событий так описал вступление атамана в город: «Парад он принимал на платформе у выхода из вагона. Григорьев «величественно» вышел из своего вагона, и ни с кем не здороваясь, сел на поданного кровного коня для объезда фронта полка. Атаман рысью проскакал по фронту… Верблюжский полк производил прекрасное впечатление: все одеты в английское обмундирование, отнятое у греков, и вооружены трехлинейными русскими винтовками… По Пушкинской улице, по которой проезжал автомобиль, шпалерами по обе стороны стояли горожане. Их было видимо-невидимо. Вся длина Пушкинской улицы была запружена народом. Григорьев ехал, стоя на автомобиле. Автомобиль еле двигался сквозь толпу, которая выкрикивала «Ура!». Каждому хотелось протиснуться как можно ближе к автомобилю. Кто-то схватил руку атамана и поцеловал ее. После этого атаман уже сам протягивал руку для поцелуев толпе. Толкотня, выкрики, крики.

Атаман довольно усмехался, он никак не ожидал такой встречи». Другой очевидец писал, что «григорьевцы»: «…одетые не по сезону (уже было по-весеннему тепло), в папахах и свитках, на низкорослых конях, удивляли своей незначительной численностью и несоответствием тому внешнему блеску, которым ослепляла франко – греческая кампания».

После вступления в Одессу советской бригады Н. Григорьева, в городе стала воссоздаваться Советская власть. Однако Н. Григорьев (и комендант города от воинства Грирорьева Юрко Тютюнник), став на несколько дней «хозяином» города, всячески тормозил переход власти от военного к гражданскому управлению, что привело к конфликту с местным ревкомом.

Интересно, что Ю. Тютюнник утверждал, что григорьевцы предотвратили еврейский погром в Одессе, хотя через две недели после того как воинство атамана Григорьва покинуло Одессу, эти части развязали в Центральной Украине невиданный еврейский погром, в котором погибло ок. 10 тысяч евреев.

По указанию комбрига Григорьева из Одессы, в виде трофеев повстанцев, в села Херсонщины, было вывезено ценное имущество, оставленное интервентами во время спешной эвакуации (38 эшелонов обмундирования, мануфактуры, бензина).

В середине апреля 19-го местные одесские коммунисты добились от Советского командования Украинского фронта вывода неконтролированных повстанцев Н. Григорьева из Одессы. Одесскому Совету удалось уговорить командование вывести части 6-й стрелковой дивизии Н. А. Григорьева из города на отдых. После того, как в ультимативной форме Григорьев потребовал и получил от Одесского исполкома несколько вагонов мануфактуры, его войска ушли в Александрию. Новым комендантом Одессы был назначен бывший шабс – капитан Виталий Маркович Домбровский.

В письме секретаря ЦК КП(б)У Г. Пятакова от 16 апреля 1919 г. к командующему фронтом В. Антонову-Овсеенко и членам Реввоенсовета Украинского фронта А. Бубнову и Ю. Щаденко говорилось: «Неоднократно Центральный Комитет получал сведения о том, что атаман Григорьев и командный состав его частей – элемент ненадежный. Мнение Центрального Комитета заключается в том, что Григорьева необходимо как можно скорее ликвидировать». Реввоенсовет Группы войск Одесского направления обвинил атамана Григорьева в необоснованных требованиях от командования различных видов поставок, а также в том, что получив отказ, он прибегал к угрозам, а иногда и к самозахватам.

В Одессу прибыла комиссия В. Юдовского (тогда – особоуполномоченного СНК УСРР), с правом распускать и переизбирать и утверждать Советы. Под ее контролем был возрожден Одесский Совет (выбранный еще в 1917 г.). Председателем исполкома Одесского Совета стал большевик Ф. Болкун (Белкун). Из 729 членов Одесского Совета коммунистов было 208 (28 %), 77 – сочувствующих коммунистам, левых эсеров -98, 4 – сочувствующих левым эсерам, боротьбистов – 2, анархистов – 19, еврейских социалистов – 15, правых эсеров – 35, меньшевиков – 79, один представитель польской «левицы», внепартийных 187.

Дабы укрепить большевистский режим 4 мая 19-го из одесского Совета власти исключают 114 «ненадежных» меньшевиков и эсеров.

На Первом Одесском губернском съезде Советов, был создан Губернский Исполком Советов из 18 коммунистов, 5 борьбистов, 2 боротьбиста, во главе с большевиком Иваном Клименко. Губисполком управлял губернией с помощью 18 отделов: образования, финансов, продовольствия, национальный и. т. д., причем в национальном отделе, при секции меньшинств, функционировала украинская подсекция.

Военкомом Одессы стал Ф. Анулов, руководителем комиссии по охране города А. Левковский, начальником Одесской милиции стал анархист, бывший каторжанин И. Шахворостов.

Сама система выборов в советы вызывала множество вопросов. Так называемые «лишние люди» (дворяне, капиталисты и предприниматели, бывшие офицеры полиции, армии и флота, высшие чиновники бывших режимов, представители культа, «паразитирующие элементы» и т. Д.), до 30 % одесситов становились «лишенцами» (лишенными политических прав) и не имели права избирать и быть выбранными. В то же время в Советы делегатов рекрутировало множество мелких местных профсоюзов, таких как Профсоюз служащих крединтыхи банковских учреждений.

8 апреля 19-го на буржуазию Одессы была наложена контрибуция в 500 миллионов рублей, которую необходимо было выплатить за 4 дня.

Центральный Совет профсоюзов Одессы (объединял 54 профсоюза) стал ареной партийной борьбы за рабочие массы. Большевики имели в Центрпрофе только 22 места, меньшевики и эсеры – 16, левые эсеры – 3 анархисты – 4 места. Большевики еще не могли единолично влиять на рабочий класс Одессы, а в среде рабочих зрело недовольство политикой «военного коммунизма».

В конце июня 1919 г. началась забастовка на заводе «РОПИТ». Меньшевики, эсеры, анархисты призвали рабочих выступить против обнищания, террора ЧК, диктатуры большевиков. Лозунгом забастовки стал лозунг «Советы без коммунистов!». Забастовка была разогнана войсками, прошли аресты, однако забастовка перекинулась на железнодорожные мастерские, захватив до 5 тыс. рабочих Одессы.

Новая советская власть рассматривает украинцев Одессы только как «нацменшенство», проводит политику тотальной русификации Одессы, что вызывает протесты украинской интеллигенции города.

Для «второго периода» Советской власти в Одессе характерны: хаос в управлении, невероятно раздутый советский бюрократический аппарат, в который устремились аферисты, коррупция. Что бы остановить загнивание аппарата управления губком КП(б)У систематически проводит «чистки ответственных кадров».

В Совете Одессы наметилась борьба между большевиками и левыми эсерами, которые, под воздействием большевиков распадаются на партии: борьбистов и боротьбистов (что стремятся сохранить союз с коммунистами) и УПЛС, что совместно с анархистами выступает против «комиссародержавия» большевиков и ограничения ими роли Советов.

Большевистское руководство стремилось восстановить разрушенное гражданской войной производство, процессом восстановления и управлением экономикой губернии руководил Губернский Совет народного хозяйства. Но продолжение военных действий и политика «военного коммунизма» этому не особенно способствовали. Властью поддерживалось только производство для фронта, а другие отрасли промышленности разваливались.

Для Одессы эпохи «второй советской власти» была характерна хаотическая национализация предприятий и полная национализация банков. Ряд предприятий национализируется, но хотя властью провозглашается полная национализация крупной промышленности, ряд крупных металлургических заводов остаются в частных руках. В то же время национализируется все табачное производство Одессы.

В Одессе хватает работы только для 1/3 рабочих (безработных 30 тыс. человек), 23 предприятия города закрылись. Антанта вывела из Одессы все торговые суда и 7 тысяч моряков и портовиков оказались без работы, так же как 90 % текстильщиков города.

Блокада Одессы военными судами Антанты, дополнилась блокадой города вспыхнувшими в уездах антибольшевитскими крестьянскими восстаниями и разгромом железных дорог. Горожане страдали от отсутствия воды и топлива, от эпидемий и голода. На одного жителя Одессы по введенной в городе карточной системе, полагалась пайка горохового хлеба, весом в четверть фунта, в день. Обесценивание советских денег привело к тому, что утверждалась меновая торговля, а пуд сала стоил на «черном рынке» 3,5 милл.

С июня 1919 г. в Одессе утверждается хлебная монополия и запрет на торговлю. Но никакие запреты не могли остановить спекуляцию и самоорганизованный обмен село – город, что был назван «мешочничеством» и приравнен к тягчайшим преступлениям. В такой атмосфере отмечается деморализация рабочего класса, резкое падение производительности труда, развал промышленности, который усиливался саботажем части технической интеллигенции.

В Одесском районе из двух «красных» дивизий формируется 3-я Украинская Советская Армия, штаб которой находился в Одессе (командарм Михаил Худяков – бывший командующий группой войск РККА Одесского направления).

К концу апреля 1919 г. Ананьевский, Тираспольский и Балтский уезды были заняты Красной Армией. Когда Красна Армия подходила к границам Молдовы, у ленинского руководства возник план, разгромив Румынию, прийти на помощь Венгерской революции – начать «мировую революцию», по пути присоединив к Советской республики Бессарабию, Буковину, Румынию. Командующий Украинским фронтом, уже 18 апреля 1919 г., приказал Красной Армии готовиться к походу за Днестр.

1 мая 1919 г. правительства РСФСР и УСРР предъявили Румынии ультиматум немедленно вывести свои войска с территории Бессарабии. Представители бессарабских революционных организаций 5 мая 1919 г. образовали в Одессе Временное рабоче-крестьянское правительство Бессарабии (глава – Иван Криворуков), а 9 мая была провозглашена Бессарабская Социалистическая Советская республика, на территории уже советских: Тираспольского, Балтского и Ольгопольского уездов. Эта республика рассматривалась как часть РСФСР, и ее «временной столицей» стал Тирасполь. С 11 мая 1919 г. отдельные подразделения Красной Армии вторгались в бессарабские земли, однако наступление пришлось свернуть из-за наступления армии генерала Деникина, восстания Н. Григорьева и Н. Махно.

9 мая 1919 г. на Юге и в Центре Украины начался мятеж атамана Н. Григорьева и его советской дивизии, который поддержало до 25 % красноармейцев Украинского фронта, недовольных политикой «военного коммунизма». 10 мая 1919 г. политбюро ЦК КП(б)У объявило Н. Григорьева «вне закона» и объявило «красный террор» украинским партиям.

9 мая 19-го Иван Бунин запишет: «В газетах опять: «Смерть пьянице Григорьеву!». стало известно об их нападениях на советские поезда и об убийствах топорами и вилами лучших наших товарищей… Напечатан новый список расстрелянных – «в порядке проведения в жизнь красного террора» – и затем статейка: «Весело и радостно в клубе имени товарища Троцкого. Большой зал бывшего Гарнизонного Собрания, где раньше ютилась свора генералов, сейчас переполнен красноармейцами. Особенно удачен был последний концерт. Сначала исполнен был «Интернационал», затем товарищ Кронкарди, вызывая интерес и удовольствие слушателей, подражал лаю собаки, визгу цыпленка, пению соловья и других животных, вплоть до пресловутой свиньи…»

11–12 мая 19-го Белорусская советская бригада и 1-й крестьянский полк (Казакова) из одесского гарнизона подняли восстание против большевиков на Большом Фонтане, где повстанцы провели еврейский погром (убито более 20 чоловек, пострадало более 50). Повстанцы от Большого Фонтана продвинулись в сторону центра города, ворвались в Малофонтанский комиссариат, разгромили склады, убили секретаря трибунала, но дойдя до Французского бульвара и встретив решительное сопротивление «красных» частей повернули обратно. Повстанческие отряды Вендта и Казакова побоялись наступать на центр города и «ушли в уезды» – захватывали Акаржу, Ивановку, Ананьев, разгромили советские части у Любашевки. И. Бунин фиксирует: «Предводитель солдат, восставших в Одессе и ушедших из нее, громит Ананьев, – убитых свыше ста, магазины разграблены…»

Другие отряды восставших захватили весь Балтский уезд, к ним присоединился советский гарнизон Балты. С Севера Одесса оказалась в осаде повстанцев, с Востока и Юга – с моря Одесса была взята в блокаду стоящими на рейде судами Антанты, на Западе – за Днестром стояли румынские войска.

12 мая в Одессу приехал глава Реввоенсовета РСФСР и «вождь» Красной Армии Л. Троцкий. И. Бунин запишет: «Опять флаги, шествия, опять праздник, – «день солидарности пролетариата с красной армией». Много пьяных солдат, матросов, босяков…»

14 мая Одесса и Херсонская губерния была объявлена на осадном положении, Одесса превратилась в «осажденную крепость».

12 июня 1919 г., в связи с наступлением белогвардейцев, в Одессе была оголошена массовая мобилизация в Красную Армию всех мужчин возрастом от 18 до 45 лет.

Большевики специально образовали Верховную коллегию по обложению буржуазии контрибуцией в составе секретаря исполкома A. Фельдмана, заведующего финансовым отделом Духовного, окружного военного комиссара А. Кривошеева, коменданта города B. Домбровского и представителя комитета юстиции.

13 мая 19-го был обнародован «декрет о мирном восстании» в Одессе, который в законном порядке разрешал особым отрядам изъятие у горожан «всего лишнего», оставляя каждому одесситу тоько одну пару ботинок, один костюм или платье, три рубашки, три пары кальсон, две простыни, две наволочки и тысячу рублей на одного человека. При обысках женщинам распускали волосы, подозревая, что в прическах спрятаны драгоценности, тщательно осматривали клозеты, высыпали соль, сахар, желая убедиться, что ничего не спрятано…

Однако эта акция с треском провалилась – рабочие завода РОПИТ начали избивать сборщиков добра, на деле проводивших элементарный грабеж. Подтверждением этому служат протоколы, созданной уже при деникинцах, ликвидационной комиссии по возвращению населению имущества, реквизированного советской властью в 1919 г.

По воспоминаниям анархистки, близкой к местным советским властям Н. Улановской «мирное восстание» в Одессе принесло и «реальную пользу»: «Помню одну из «акций». Алёша входил в комиссию исполкома по изъятию излишков. Эта комиссия объявила «день мирного восстания». Ходили по домам, иногда заходили в брошенные квартиры, брали всё, что попадётся под руку, и свозили на склад. Я видела столько нищеты на Молдаванке и у себя дома, что не находила в этих действиях никакой несправедливости. Я принимала и записывала излишки. Буржуазию обложили контрибуцией, при этом каждый имел право оставить себе, например, по две пары ботинок. Подумаешь! У меня тогда ни одной целой пары не было. Я присутствовала при такой сцене: одна женщина жаловалась Алёше: «Нам оставили всего по две простыни на человека!». Я получила совсем целое платье и очень довольная пришла в нём домой. Как члену исполкома ему дали прекрасную комнату в бывшей гостинице для холостяков, которая называлась Домом отдельных комнат».

В мае 19-го в Одессе побывали А. Балабанова (секретарь III-го Интернационала) и товарищ Иоффе «…чтобы заявить Антанте, что мы будем апеллировать к пролетариату всех стран… чтобы пригвоздить Антанту к позорному столбу…»

Через И. Бунин так опишет июньскую Одессу: «На Дерибасовской новые картинки на стенах: матрос и красноармеец, казак и мужик крутят веревками отвратительную зеленую жабу с выпученными буркалами – буржуя; подпись: «Ты давил нас толстой пузой»; огромный мужик взмахнул дубиной, а над ним взвила окровавленные, зубастые головы гидра; головы все в коронах; больше всех страшная, мертвая, скорбная, покорная, с синеватым лицом, в сбитой набок короне голова Николая II; из-под короны течет полосами по щекам кровь… Мертвый вокзал с перебитыми стеклами, рельсы уже рыжие от ржавчины, огромный грязный пустырь возле вокзала, где народ, визг, гогот, качели и карусели… И все время страх, что кто-нибудь остановит, даст по физиономии или облапит… Новости: «Уходят! Английский ультиматум – очистить город!» Азарт слухов: «Реквизируют сундуки, чемоданы и корзины, – бегут… Сообщение с Киевом совсем прервано… Взят Проскуров, Жмеринка, Славянск…» Но кем взят? Этого никто не знает».

Действительно, нестабильность власти в городе, постаянные восстания и заговоры порождали в Одессе «эпидемию слухов», что снова армия Антанты «спешит» в Одессу, а большевики сдатут Одессу после ультиматума Антанты, или что румынские войска в 10 километрах от города и скоро будут в Одессе, или что в Москве восстали все жители, а генерал Деникин вот – вот займет всю Украину.

О пародоксальных «одесских явлениях» той поры пишет И. Бунин: «В Берлине нынче хоронят Розу (Р. Люксембург – авт.). Поэтому в Одессе – день траура, запрещены все зрелища, рабочие работают только утром, в «Одесском Коммунисте» статья: «Шапки долой!». Десяток яиц стоит уже 35 руб., масло 40. Библиотека «национализирована», книги продаются только тем, у кого есть «мандаты». И вот являются биндюжники, красноармейцы и забирают, что попало: Шекспира, книгу о бетонных трубах, русское государственное право… Берут по установленной дешевой цене и надеются сбывать по дорогой. На фронт никто не желает идти.

Происходят облавы «уклоняющихся». Целые дни подводы, нагруженные награбленным в магазинах и буржуазных домах, идут куда-то по улицам».

22 июня 19-го в одесском цирке состоялся митинг на тему «Диктатура пролетариата и коммунистическая партия» с участием представителей украинского правительства, Одесского исполкома и Губкова партии. На митинг собралось около 250 человек, что «выражали свое недовольство стуком и хлопаньем».

В начале июня 19-го И. Бунин фиксирует «горячие» одесские новости: «Домбровский арестован, ночью разоружали его части, и была стрельба. Домбровский – комендант Одессы. Бывший актер, содержал в Москве «Театр Миниатюр». У него были именины, пир шел горой. Было много гостей из чрезвычайки. Спьяну затеяли скандал, шла стрельба, драка… Комендантом Одессы, вместо арестованного Домбровского, назначен студент Мизикевич».

Личность коменданта Витольда Домбровского занимала современников и публицистов. Было известно, что штабс – капитан В. Домбровский был то ли офицером – фронтовиком первой мировой войны, то ди профессиональным разведчиком российской разведки, что в 18-м перешел на службу к большевикам как «военспец». В феврале – марте 19-го Домбровский служил «красным» комендантом губернского Екатеринослава (Днепропетровска).

Вместе с В. Домбровским в Одессу прибыла «подозрительная» комендантская сотня (очень похожая на особый отряд при Гришине – Алмазове), преданная лично Домбровскому и состоящая из грузин и чеченцев. В. Домбровский пытался организовать альтернативную власть в Одессе, не подчиняющуюся ни Исполкому Совета, ни губкому партии большевиков. Он утврждал следователей, руководителей милиции, пытался «самолично» обложить контрибуцией одесскую буржуазию. Для контроля над комендантом губком утвердил его помошником представителя профсоюза пекарей, большевика Н. Матяша. Но Н. Матяш погиб при невыясненных обстоятельствах.

Приказом РВС Третей Украинской советской армии «за злоупотребления» В. Домбровский был арестован. Но его личная коменданская сотня не приняла нового коменданта и начала вооруженное выступление, которое подавил отряды ЧК и Исполкома Совета, взяв здание комендатуры штурмом. Как вспоминает «особист» Ф. Фомин, после того, как камендатура была взята и «дикая сотня» Домбровского арестована «в номерах гостиницы, которые занимали эти грабители, были обнаружены каракулевые и котиковые манто, золотые часы, обручальные кольца, бриллиантовые колье, брошки и т. д.»

Арестованный В. Домбровский был направлен «в распоряжение» Всеукраинского ЧК, в Киев. От расстрела его спасло бегство большевиков из Киева, во время которого Домбровскому удалось спастись. В 1920 г. Домбровский «всплывает» уже в войсках барона П. Врангеля, как офицер военно – полевого суда в Севастополе. Но его арестовывают «белые». Но и от «белых» он ушел благодаря победам Красной Армии при штурме Крыма. Он еще раз становится комендантом под фамилией Волков– на этот раз «красного» Севостополя. но «красная» пуля его догнала. Домбровский – Волков был опознан и расстрелян как «белогвардейский шпион» и «комендант – бандит».

Борьба внутри новой советской элиты Одессы прекратилась только с арестом «за бандитизм и контрреволюцию» коменданта Домбровского. Но вместо аматорского «красного» авантюризма в Одессе установилась диктатура «красной» бюрократии. Чиновников в «советских организациях было столько как на небольшом предприятии рабочих», множество организаций дублировали друг – друга. Только в одном торгово – промышленном отделе одесского Совета народного хозяйства существовало 17 секций с множеством подсекций и около 250 служащих.

Управленческий хаос стал той питательной средой где установился протекционизм, коррупция, злоупотребления, спекуляция, беззаконие. Исполком профсоюза служащих одесситы называли «комитетом саботажников».

Вот как описывал «новую советскую бюрократию» Одессы Иван Бунин: «…на автомобилях, на лихачах – очень часто с разряженными девками, мчится в эти клубы и театры (глядеть на своих крепостных актеров) вся красная аристократия: матросы с огромными браунингами на поясе, карманные воры, уголовные злодеи и какие – то бритые щеголи в френчах, в развратнейших галифе, в франтовских сапогах, непременно при шпорах, все с золотыми зубами и большими, темными, кокаинистическими глазами».

С середины мая 19-го начались «чистки» советского аппарата в Одессе, но и они, как и «милитаризация советских органов», «объявленияе учреждений на военном положении» в Одессе, мало помогали. Все решал «блат» (слово с идиш) – слово, что тогда означало неформальную записку – просьбу или незаконный мандат.

Входившая в состав руководства одесских большевиков С. Соколовская писала в ЦК партии: «Одесский пролетариат – это бандиты, спекулянты, гниль. в Одессе без денег революция не двигается ни на шаг». Так за взяточничество был арестован «красный юрист» Хейфиц – председатель Комиссии по облажению контрребуцией буржуазии Одессы, за вымогательство арестован помошник начальника следственного отдела коменданта Одессы Шатилов, за растраты казенных денег – командир конных «красных» частей, что стояли в Одессе Кретьен де ля Кур.