Текст книги "Отдел "Т.О.Р." (СИ)"

Автор книги: Вика Варлей

Соавторы: Иван Бушман,Юлия Зябрева,Надежда Соболева,Наталья Соболева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

– Я вот всё думаю, – отчетливо сказал вдруг Валуйский со своего дивана. – Куда делась майка, которая была на Сереге?

– Игорь, Игорь! – кинулась к нему Лена. – Ты в порядке? Как ты?

– Я в порядке, – сказал, садясь, оперативник. – Спасибо, Лен. Но правда, Николай Васильевич: когда всё произошло, Скрипка был в майке – черной такой, он в ней бегает. Ему посекло только плечи и руки, да на ноге что-то... а грузили в «Скорую» его уже без майки.

– Кто-то из докторов снял, – пожал плечами Горячев. – Проверить, нет ли повреждений на теле.

– Не-ет, – медленно покачал головой Валуйский. – Тогда было бы удобнее  просто закатать.

– Исчезла пропитанная потом и кровью одежда Скрипки, – хмыкнул Краснов. – И против нас какие-то шаманы. М-да, не нравится мне это. Схожу-ка я посмотрю, как он там.

Глава 6.

Опять накатило. Здравствуй, депрессия, сколько лет, сколько зим. Плохо дело – в таком состоянии ее чутье совсем отказывало, можно даже не пытаться применять дар. Она не понимала, отчего вдруг всё снова стало так тускло, серо и бессмысленно. Возможно, от обилия вокруг нее детей, смехом и гомоном которых был переполнен этот теплый сентябрьский вечер.

Марина Лещинская любила детей. Не как всякая женщина, общематеринской спокойной любовью – нет, она любила их яростно и фанатично, почти обожествляя. «Если вы не можете про что-то пошутить, значит, на этом смысловом поле пасется ваша священная корова» – говорил весельчак Скрипка. Он-то мог балагурить про что угодно. А вот для Марины на смысловом поле под названием «дети» паслось целое стадо священных коров, и шутить на детскую тему она решительно не могла.

В этом не было секрета для всего отдела «Т.О.Р.». Коллеги знали, что ее ребенок умер при родах, и деликатно обходили любые упоминания о детях стороной. Марина видела, каких усилий это стоит, например, примерному семьянину Горячеву, души не чающему в дочках, и была безумно благодарна им всем.

И любые дела, в которых были замешаны дети, Марина старалась брать себе. Особенно, если они, не дай бог, фигурировали в качестве пострадавших. Вот и еще одно, с «потеряшкой» Дашей... Наверное, сознание таким образом пыталось компенсировать потерю – не уберегла своего, так убереги хотя бы чьего-то...

Давно пора было сходить к психологу, а то и к психотерапевту, Марина это понимала. Но как-то не привыкла она доверять свои проблемы чужим людям. Да и лучший совет, который мог дать ей любой психолог – завести еще одного ребенка – она прекрасно могла дать себе и сама.

Вот только не находилось что-то еще одной составляющей счастливой семьи – мужчины. Такого, который ей был нужен. Такого, который стал бы хорошим папой. Именно это, наверное, мешало ей при знакомствах с противоположным полом. Первым делом, часто еще даже не узнав имени кавалера, она автоматически принималась прикидывать, каким отцом он будет ее ребенку. «Это отталкивает», – объяснял ей всё тот же Скрипка. – «Вот эта вспышка мгновенного делового интереса в глазах женщины. Ты подходишь к ней знакомиться, рассчитывая на флирт и разговоры, возможно – на что-то большее, в смысле, секс и, в перспективе, отношения. А тебя оценивающе разглядывают, прикидывая, не уйдешь ли ты через пять лет брака и готов ли приносить домой зарплату. Налицо конфликт интересов, ты понимаешь, о чем я?»

Она понимала. Но поделать ничего не могла – это получалось само собой.

– Ай! – вскрикнул кто-то прямо перед ней, и она очнулась от невеселых размышлений. Оказывается, она поднималась по лестнице, выходя из подземного перехода, и наступила на длинную юбку какой-то девушке, отчего тонкая ткань затрещала и порвалась.

– Ой-ой-ой... Вот я растяпа! – искренне огорчилась Марина. – Извините, пожалуйста!

– Да ерунда, – весело отозвалась девушка, пытаясь посмотреть, далеко ли разошлась ткань. – Посмотрите, сильно там порвалось?

– Выше колена, – горестно отозвалась Марина. – Слушайте, хотите, я вам другую юбку куплю? Или хотя бы денег...

– Ай, оставьте, – махнула рукой девушка. – Мне она всё равно не нравилась.

Она была чудо как хороша, Марина даже залюбовалась. Совсем юная, темноволосая, с огромными влажными глазами, она была похожа на веселого олененка Бэмби, радостно исследующего свой огромный чудесный лес.

– День Длинных Юбок торжественно переименовывается в Вечер Мини! – с комичным пафосом заявила она, роясь в рюкзачке. – Я Сэйлор Мун, я несу добро и справедливость во имя...м-м...во имя какой-нибудь Высокой Фигни! Ня-кавай, банзай ниппон!

С этими словами она достала из рюкзачка здоровенные портняжные ножницы и решительно отчекрыжила две трети пострадавшей юбки – по середину бедра. Кто-то из проходящих мимо присвистнул, компания каких-то парней зааплодировала.

– Ничего себе! – опешила Марина. – Она же денег стоит.

– Не, я сама себе сшила, – весело отозвалась «Сэйлор Мун», крутя на пальце ножницы, словно ковбой верный кольт. – Как говорят чукчи: «Вода дала, вода взяла, однако!» Я даже рада, что вы наступили – у меня никогда не было толковой мини-юбки. Грех упускать такой шанс!

Щебетала она тоже совершенно очаровательно. Марина почувствовала, что рядом с таким фонтаном заразительной веселости и энергии ее проблемы кажутся смешными и надуманными, а депрессия, ворча и поджимая хвост, уползает обратно в свою будку. И сразу же появилось чувство направления.

Даша была где-то недалеко! Туда, туда, вверх по улице, пока внутренний компас нормально работает...

– Извините, мне надо бежать, – сказала она девушке. – Вы замечательная! Всего вам хорошего.

– Спасибо, – кивнула девушка. – Счастья вам!

Марина благодарно кивнула и поспешила вверх.

– Девушка, а что вы что делаете сегодня вечером? – пытался уже кто-то познакомиться с «Сэйлор Мун».

– Отбиваюсь от назойливых поклонников ножницами! – шутливо ответила та и, судя по звукам, постригла воздух.

Нет, без улыбки воспринимать это чудо природы было решительно невозможно. Марина еще несколько минут шла по улице, впитывая то беззаботное счастье, что струилось от этой девушки. Случайных встреч не бывает, она давно и четко это знала. Наверное, жизнь послала ей этого человека, чтобы показать... м-м... показать...

Мысль отчего-то застопорилась – какая-то безотчетная тревога, нарастая, мешала внятно соображать. Что-то с кем-то было не так. Марина еще не совсем уверенно владела этим аспектом своего дара, нескольких тренировок с Красновым было мало для того, чтобы уверенно определять, что конкретно «не так» и с кем. Ярослав в таких случаях советовал обращать внимание на знаки и подсказки, что через внешний мир пытается передать нам наша  интуиция... или кто-то, кто ведает судьбами и чудесами.

Пройдя еще немного, она обнаружила под ногами полустертую надпись – краской по асфальту. Неизвестный влюбленный писал: «Мариночка, пожалуйста, вернись, очень тебя прошу!»

Ничего себе. Интуиция, говорите?

Развернувшись, она почти побежала назад, сразу «подцепив» направление и постепенно забирая вправо...

...Она успела вовремя. Двое парней южной хищно-небритой породы как раз перегородили подворотню своей «бэхой». Наверное, они долго ехали за девушкой в вызывающе короткой юбке, через окно пытаясь наладить  отношения, а она всё пыталась отшучиваться. И вот, наконец, они загнали ее в тупик и перегородили выход машиной. Девушка не кричала и не пыталась убежать; как видно, ей до сих пор не верилось, что она может угодить в настолько серьезные неприятности. Впрочем, шутить и радоваться жизни она уже тоже была не способна. Просто прижалась спиной к стене, переводя растерянный взгляд с одного на другого.

– Следственный комитет, майор Лещинская, – как можно более скучным голосом произнесла Марина за их спинами, доставая удостоверение. – Все остаемся на местах, не вынуждаем применять оружие...

Сработало. Синхронно хлопнули дверцы, с визгом и прокрутом завертелись колеса, и «бэха», изрядно стукнувшись задом о стену и дымя покрышками, умчалась прочь.

– Ой, это вы, – выдохнула девушка. – Спасибо...

* * *

… – Настоящее, настоящее, – протянула удостоверение Марина, в свою очередь отхлебывая мартини из бутылки. – Я и правда при Следственном Комитете работаю, только не майором, понятно, а просто консультантом, без званий. Я гражданское лицо. Но «ксива» выглядит солидно, согласись.

– Ага, – послушно согласилась Женя, разглядывая красные, с золотым тиснением «корочки». – Здорово! А я психотерапевт... вернее, заканчиваю учиться на психотерапевта.

– Правда, что ли? – не поверила Лещинская, передавая ей бутылку.

Они сидели на скамеечке и пили мартини прямо из бутылки, не особо чувствуя вкус. Пережитый стресс было решено смягчить совместным употреблением некрепкого спиртного. Требовалось обеим.

– Правда, конечно, а что такого? – удивленно покосилась Женя. – Гештальт-терапия, выбираю вот как раз специализацию. Думаю детским психотерапевтом пойти.

– Меня бы кто проконсультировал, – вздохнула Марина. – Всё не соберусь к вашему брату, хотя давно пора.

– А что у вас за проблема? – с какой-то профессиональной мягкостью спросила Женя.

 – Коротко говоря, меня мучают депрессии после пережитой травмы, – пожала плечами Лещинкая. – У меня весьма специфическая работа, и для ее выполнения мне нужны некоторые специфические же способности. Так вот, в депрессии они у меня пропадают. Это меня расстраивает еще больше, и всё как-то окончательно разваливается.

– А какого рода травма? – осторожно поинтересовалась девушка. – Если это корректный вопрос, конечно.

– Умер при родах ребенок, – сухо произнесла Марина, боясь не к месту расплакаться. – И сразу после этого бросил муж. Я на антидепрессантах долго сидела.

– Ужас какой, – содрогнулась девушка, поставила бутылку на скамейку и как-то совершенно естественно и искренне обняла Марину.

Какая-то теплая волна поднялась изнутри, и предательские слезы всё-таки проточили дорогу наружу. Марина обняла девушку в ответ и расплакалась.

– Спасибо тебе, Женя, – сказала она через какое-то время, утираясь рукавом. – Когда ты доучишься, я буду первым твоим клиентом, обещаю.

– Заметано, – солнечно улыбнулась Женя. – Через полгода милости прошу. Но я могу и сейчас чем-то помочь, если хотите.

– Ну, мне бы сделать так, чтобы прекратились эти чертовы депрессии, – сказала Марина, вновь отхлебывая мартини и передавая бутылку Жене. –  Желательно без таблеток. Что посоветуешь?

– Ну, сразу это не получится, – покачала бутылочным горлышком Женя. – Депрессия, в вашем случае – одна из стадий прожития горя. Их всего шесть: первый шок потери, отрицание потери, злость – самая, кстати, плохо проживаемая стадия, чаще всех уходящая в глубину – потом компромисс, потом депрессия, потом адаптация. Я бы предположила, что не отыграна до конца одна или несколько  предшествующих депрессии стадий.

– И как их... отыграть? – Марина забрала у нее бутылку и сама хорошенько приложилась к мартини.

– Принять и дать выход наружу, – пожала плечами Женя. – Это не так просто сделать в обычной жизни – лучше у специалиста. Вряд ли вы сама вытащите на свет божий ощущение, что, скажем, злы и обижены на своего  погибшего ребенка, оттого что он не позволил вам стать матерью. Психика такие вещи прячет.

– Странно, – удивилась Лещинская. – Я-то думала, мне будут советовать позитивнее смотреть на мир, искать себе нормального мужика и заводить новых детей.  А тут никаких тебе сантиментов. «Дать выход наружу»

– Занозу ведь не замажешь тональным кремом, – усмехнулась Женя. – Вернее, можно, но пользы от этого не будет никакой, кроме вреда. Так и горе нужно пережить, переработать полностью, оно должно отболеть и остаться в прошлом. Это может занять не один год.

– Злость, говоришь? – задумалась Марина. – Ты знаешь, а в этом что-то есть. Я ведь действительно не позволяю себе злиться. На мужа, который бросил меня, когда был нужен сильнее, чем когда-либо. На мир, в котором происходят такие несправедливые вещи. Всё хорошо, Мариночка, это в порядке вещей, никто тебе ничего не должен... просто тебе плохо, но это как-нибудь пройдет.

– Да, тут явно есть зацепка для работы, – кивнула Женя с каким-то даже азартом. – Я бы взялась. Единственно что, не обещаю, что ваши «специфические способности» сразу восстановятся... хотя кто знает. О чем идет речь, если не секрет?

– Экстрасенсорика, – пожала плечами Марина. – Я ищу пропавших людей и занимаюсь кое-какой еще подобной работой для отдела «Т.О.Р.» Следственного Комитета РФ. Собственно, я и сейчас на задании – ищу пропавшего ребенка.

– Ничего себе! – поразилась ее собеседница и от удивления хлебнула столько мартини, что даже закашлялась. – Ох... Нет, я правда думала, что такие спецслужбы – это выдумка. А тут...

– Всё взаправду. – решительно поднялась Марина. – Слушай, это всё замечательно, но мне, кажется, пора. Я-то могу подождать следующей встречи с тобой, а вот маленькая Даша ждать не может.

– Даша? – переспросила Женя. – Это не светленькая такая, с острым носиком?

– Похожа, – удивленно ответила Лещинская, чувствуя. что сердце бьется чаще. – Откуда ты знаешь? Вот, кстати, у меня фото тут есть...

– Да! – энергично закивала Женя, едва взглянув на фотографию Даши с дедом и шашлыками. – Это она! Я ее сегодня видела в «Качелях» – показалась мне еще странной такой, не совсем в адеквате. Думаю, может, потерялась? Детский я психотерапевт или нет, в конце концов. Спрашиваю: «Привет, как ты»? Она говорит – «хорошо». И носом шмыгает, едва не плачет. Говорю: «Как тебя зовут? Ты не потерялась?» «Даша», говорит. Хотела мне что-то уже дальше сказать, но вдруг что-то вспомнила, посмотрела сердито и как задаст стрекача!

– Вспомнила, что она на весь белый свет обижена, – усмехнулась Марина. – «Качели»... далеко это отсюда?

– Вверх по Вяземской до конца, здоровенный торговый центр, – затараторила Женя. – Проще всего на сто тридцатом доехать...

* * *

...И снова она успела вовремя. Сегодня вообще был какой-то безошибочный вечер – всё происходило в свое время, а лишних звеньев в цепочке событий не было совсем. Сойдя с автобуса, Марина не стала заходить в призывно светящийся торговый центр, а отчего-то пошла вдоль стены, где парковка. И поэтому грузный усатый мужчина (весьма напоминающий, как она вдруг с омерзением поняла, ее бывшего мужа Петю), ведущий за руку белобрысую девочку с мороженым в руке, не смог с ней разминуться.

– Даша, – позвала она. – Кузнецова!

Девочка принялась озираться. Это была она, сомнений не оставалось. А вот усатый занервничал, и это Марине совсем не понравилось.

– Эй, гражданин, – сказала она, перегораживая ему дорогу. – Вы куда это девочку тащите?

– Не ваше дело! – грубо ответил усатый и свернул между рядами машин, почти волоча начинающую хныкать Дашу за собой. Пикнул сигнализацией, открыл дверь, толкнул девочку на заднее сиденье, закрыл, повернулся... и столкнулся нос к носу с разъяренной валькирией.

– Немедленно. Выпусти. Ее. Обратно,– очень раздельно произнесла Марина: от бешенства перехватило горло, и говорить получалось только так.

– Да пошла ты на...! – заорал усатый киднэппер. От него отчетливо пахло алкоголем и еще какой-то сладковатой дрянью. Увидев, что его вопль не произвел никакого впечатления, он вынул из кармана и раскрыл нож-бабочку.

– Уйди, сука, а то попишу!

Марина улыбнулась ему мертвой улыбкой и вырвала переднюю дверцу автомобиля с корнем. Вспоминая этот эпизод потом, она никогда не могла до конца поверить, что ей это удалось. Да и она ли это была вообще? Но, тем не менее, здесь и сейчас валькирия по имени Марина с протяжным скрежетом вырвала водительскую дверцу из петель и отбросила ее, как пушинку. Нож в руке усатого задрожал. Жутко улыбаясь, она точно так же вырвала и отбросила пассажирскую дверь, и тогда он заорал в голос и побежал куда-то сломя голову...

– Вот и всё, – услышала свой голос Марина. Оказывается, она сидела на водительском сиденье, упершись лбом в руль. – Поехали домой, Даша.

– Поехали, – дрожащим голосом ответила девочка. – А вы добрая?

– Когда не злая, то очень добрая, – усмехнулась Марина. После пережитого ее потряхивало, и вставать с такого уютного кресла совсем не хотелось. Но – было нужно отвезти Дашу...   на базу, наверное. А там пусть Горячев разбирается.

Впервые за долгое время на душе было спокойно и чисто. В обычном состоянии она измотала бы себе и ребенку все нервы, стараясь устроить его поудобнее, бесконечно выясняя, как он себя чувствует, соображая, куда его везти, и тому подобное. А сейчас... сейчас все это как-то отошло на второй план.

Она сделала главное – защитила ее. А для заботы у девочки есть свои родители.

Что-то ушло вместе с этой вспышкой священной ярости. Как там говорила Женя? «Принять злость и дать выход наружу». Что ж, кажется, она делает успехи.

Усмехнувшись, она полезла за телефоном – отзвониться Горячеву и заказать такси. Не ехать же по городу на автомобиле без двух левых дверей.

Глава 7.

  – Что, совсем-совсем не болит?

 – Разматывай, говорю.

Лена Марченко с сомнением покачала головой, но, тем не менее, бинты на спине Валуйского развязала. Крови и ран она не боялась, но самовольно снимать повязки, которые наложил доктор... Впрочем, если это всего лишь обширные царапины, ничего страшного случиться не должно. Ведь не должно же?

– Разматывай-разматывай, – поторопил ее Игорь. – А то терпелка у меня совсем уже кончается.

– Что, так больно от повязок? – ужаснулась Лена.

– Нет, – страдальчески сморщился Валуйский. – Но чешется так, что я уже готов, как кабан, встать у дерева и драть об него бока.

– Сейчас почешем тебя, кабан, – хихикнула Лена, ловко разматывая бинты. – Но вообще, это же хорошо. Чешется – значит, заживает.

– Что, пшало, решил снять повязки? – меланхолично спросила подошедшая Аля. – Снимай, снимай, удивишься.

Сочина вернулась из своей поездки молчаливой и задумчивой. Как Лена смогла понять по их с Красновым негромкому разговору, старая учительница Али умерла, но что-то передала ей перед смертью. Однако, судя по тому, что никаких практических подвижек в деле не наступило, Князь пока не придумал, как это «что-то» использовать.

– «Пшало»? – удивился тем временем Игорь.

– «Брат», – кратко пояснила Аля. – Извини, переклинивает слегка. В Трефолево полдня по-цыгански говорила.

– Не за что извиняться, – улыбнулся Игорь. – «Брат» – это здорово. Пшало... надо будет запомнить.

– Ничего себе! – воскликнула Лена, как раз снявшая последний, пропитанный кровью слой бинтов. – Вы только посмотрите на это!

Посмотреть и правда было на что. На широкой спине Валуйского словно развлекался пьяный татуировщик, тяготевший к сюрреализму и имевший под рукой только розовую краску. Кожа была бессистемно усеяна розоватыми черточками разных размеров, сплетавшимися в хаотичный узор –  словно изъезженный коньками лед катка.

Никаких открытых ран и следов крови. Никаких припухлостей и синяков. Ровная здоровая кожа в розоватых черточках. Всего лишь за пять часов сна!

– Хороший у тебя организм, пшало, молодой, здоровый, – с какой-то материнской заботой в голосе произнесла Сочина. – Вот Аля и подумала – зачем портить красоту? Нет, конечно, шрамы украшают мужчин, но не в таком же количестве. Без моего зелья это всё бы у тебя два месяца заживало, и точно остались бы следы. А так – завтра уже ничего видно не будет, если еще поспишь.

– Чесать можно? – спросил о наболевшем Валуйский. – Спасибо вам, Аля, конечно, огромное, но меня сейчас гложет только одно. Чешется – спасу нет.

– Можно, – милостиво разрешила Аля. – Только аккуратно, не сильно царапая.

            Игорь чуть ли не бегом направился в ванную, торопливо закрыл дверь и сразу же удовлетворенно там заворчал, как большой кот.

– Мужчины! – фыркнула Лена.

– Ну правда, очень чешется, – беззвучно смеясь, вступилась за Валуйского Аля. –  И чем быстрее восстановление, тем больше. По себе знаю. А он за несколько часов всё убрал. Сильный.

– Это да, – согласилась Лена, усилием воли изгоняя из воображения образ мускулистого торса Игоря, который она только что наблюдала. – Он сильный...

– Леночка, подойдите ко мне, – тихо позвал ее Горячев из комнаты отдыха.

Голос у него был, как всегда, сухой и небогатый на интонации, но за полгода работы под его началом Лена научилась различать в его речи кое-какие  мелкие нюансы. Так что мысли о мужчинах вылетели у нее из головы разом – судя по голосу, шеф был озабочен чем-то очень серьезным.

– Да, Николай Васильевич? – сказала она, подойдя к дверям комнаты отдыха. Горячев лишь мотнул головой – проходи, мол.

Внутри, кроме Николая Васильевича, находились еще и Скрипка с Красновым. Вернее, находились их тела – где носило сознания и души самих экстрасенсов, знали только они сами, да и то не факт. Скрипка спал на диванчике, тяжело дыша. По его лицу стекали капли пота, белесые волосы слиплись, одежда в нескольких местах промокла. И, что хуже всего, сквозь бинты на плечах и ноге проступала свежая кровь.

Краснов с закрытыми глазами сидел у изголовья диванчика, уместившись на крохотной табуретке в позе лотоса и, кажется, вообще не дыша. Его пальцы были сложены в прихотливые фигуры, какие ей было бы сложно не то что удержать длительное время, а вообще повторить.

– Что происходит? – шепотом спросила Лена. – Что это Князь делает?

– Защищает, – пожал плечами Горячев. – Разные люди наперебой твердят, что он какой-то мифический персонаж под названием «Защитник». Кажется, это действительно так. Пять минут назад он оборвал фразу на полуслове, сказал, что на нашего спящего Скрипку ведется ожидаемая магическая атака, и сел его защищать.

– «Ожидаемая магическая атака»? – переспросила Лена. – Он ее ждал?

– Да, – кивнул Николай Васильевич. – С тех самых пор, как Валуйский сказал, что исчезла майка в крови Сергея. Насколько я знаю, на крови делается самая действенная магия влияния на другого человека.

– Ничего себе у вас познания! – поразилась Марченко. – Этак вы скоро Князя догоните.

– «Поживешь с вами – научишься есть всякую гадость», – процитировал Карлсона Горячев, улыбаясь уголками рта. – Но давайте к серьезному, я не просто так вас позвал.

– Да, – переключилась на деловой тон Лена. – Слушаю.

– Мы под атакой, – сухо сообщил следователь, протирая очки специальной тряпочкой. – Убийца – или убийцы – знают, где находится жертва. Допустим, от магических напастей Ярослав его защитит. Но баллон с газом, скинутый с крыши – отнюдь не магический удар, а вполне реальный. Будем исходить из того, что убийцы попытаются достать его здесь, в офисе.

– Как они это сделают? – напряженно спросила Лена.

– Если б я знал, – покачал головой Горячев. – Меры предосторожности, какие мог, я принял. Наш офис с разных сторон под круглосуточным наблюдением оперативников. Крыши, окна, соседние дома – они следят за всем этим. На кухне отключен газ, пользуйтесь микроволновкой.

– При чем тут газ? – удивилась девушка.

– Способы убийств связаны друг с другом, – напомнил ей шеф. – Скрипку попытались убить баллоном с газом. Скорее всего, зацепка именно в слове «газ».

– Следующий – какой-нибудь осетинский экстрасенс по фамилии Газзаев? – сообразила Лена.

– Возможно, – кивнул Горячев. – А может, как-то по-другому, но это не главное. Главное в том, что «газ» в способе убийства должен повториться. В общем, Лена, я хотел вас попросить: проверяйте всё, ходите везде, держите ушки на макушке. Особенно обращайте внимание на посторонние запахи – это может оказаться какой-нибудь газ. Держите под рукой оружие и будьте бдительны. На Игоря сейчас надежды мало, он только отходит от своих ранений, да и, кроме того – женщины всегда более восприимчивы, чем мужчины. Алю я тоже предупредил.

– И долго нам так жить, на осадном положении? – скривилась Лена.

– Пока что-то не случится, – развел руками Николай Васильевич. – На самом деле, я здорово надеюсь на помощь экстрасенсов. Потому что против нас тоже работают не обычные бандиты и убийцы. Я не говорил, что мне тут эксперты наэкспертировали, по результатам исследования двери в квартиру Марковых?

– Нет, – покачала головой Лена.

– Дверь вывернута из петель, а не взломана, это было ясно сразу, – обстоятельно начал Горячев. Лена села в кресло недалеко от Ярослава – такие лекции были всегда надолго.

– Для такой операции потребовался бы как минимум автомобильный домкрат или, что вероятнее, специальное оборудование, – продолжал Горячев. – Такое есть, например, у спасателей, но вообще его запросто не достанешь. В любом случае, совершенно непонятно, для чего столько возни и шума – ведь гораздо проще взломать замок; раз убийца мог позволить себе такую дорогостоящую технику, он и медвежатника мог нанять запросто. Замки у Марковых были для понимающего человека – тьфу.

– Да-да, вы говорили об этом еще вчера, – поторопила его мысль Лена.

– Да. Именно так, – степенно кивнул Николай Васильевич. – А вот сегодня утром спецы из лабораторий сообщили мне следующее, цитирую: «Мы не знаем, с чем вы там связались, граждане колдуны и маги, но эта железная дверь вывернута из петель обычными человеческими руками. Снизу есть следы пальцев, которыми ее приподняли, вдавив в потолок, и выдернули наружу вместе с замком». Такие вот пироги, следователь Марченко. Так что про «оружие под рукой» я говорю абсолютно серьезно.

Следователю Марченко отчего-то вдруг сделалось чертовски неуютно. Лена зябко поежилась, встала и не поленилась сходить за своим табельным «Макаровым». Вся полиция переходила постепенно на «Грачи», но до отдела «Т.О.Р.» волна нововведений еще не докатилась. Кургузый маленький пистолет показался ей отчего-то совершенно неубедительным по сравнению с силой, которая запросто срывает железные двери с петель и методично убивает людей из года в год.

На столе вдруг завибрировал телефон Горячева.

– Да, Марина, – сказал шеф, беря трубку. – Нашла? Прекрасно, Михаил Семенович тебе памятник при жизни поставит. Да. Хорошо. М-м, нет, а вот это как раз совсем нехорошо. Только маленьких девочек нам тут не хватало для полного счастья! А, ты же не в курсе... сейчас расскажу.

Он вышел из комнаты, оставив Лену в компании неподвижных Скрипки и Краснова. Сергею, кажется, делалось лучше – пот уже больше не стекал по его телу, дыхание выровнялось. А вот Князь, наоборот, выглядел не ахти: его лицо отчего-то резко осунулось и постарело, и на нем медленно проступала гримаса сдерживаемой боли. Эхе-хе... Знала бы, как помочь – обязательно помогла бы. Лена, вздохнув, щелкнула предохранителем пистолета и отправилась помогать тем способом, которым умела – то есть, осматривать офис на предмет хитрых вражеских вторжений.

Горячев у окна говорил по телефону с Мариной.

– ...Да я понял, что вы уже приехали. Я тебя не узнаю, Марин – ты сама тащишь ребенка в место, где может быть опасно! Да почему «как и везде»? Ну, тут всё-таки... а, ладно, шут с тобой, я сейчас позвоню Кузнецову, пусть забирает внучку от нас. Если экстрасенсу кажется, что «так будет правильно»... ладно, поднимайтесь. Отбой.

Он посмотрел на телефон, словно это было лицо Марины, и укоризненно покачал головой. Затем набрал новый номер и, ворча, снова поднес трубку к уху.

– Кажется ей, понимаете ли, что так будет правильно... у нас тут чуть ли не осада, а она... алло, Михаил Семенович? Горячев. Порадую – мы нашли вашу внучку...

Лена прошла дальше. Аля сосредоточенно курила у окошка, задумчиво крутя в руках какую-то громадных размеров швейную иглу из желтоватого металла. Кажется, именно такие называют «цыганскими».

Игорь всё еще был в ванной.

– Эй, кабан-чесун! – крикнула Лена. – Ты там как? Все бока об деревья ободрал?

– Практически, – откликнулся  Валуйский из-за двери. – Но до некоторых мест мне не достать, и требуется квалифицированная помощь. Так как это для меня особо важное дело, мне вполне сошла бы помощь следователя по особо важным делам Марченко Е.А.

– Трепло ты эдакое, – ухмыльнулась Лена. – Это тебя Скрипка научил?

– Кто ж еще, – ответил Валуйский, выходя из ванной. – О, привет, Серега. Ну так как насчет  почесать мне спинку, Лен? Какое будет твое положительное решение?...

Но она уже не слушала – не раз выручавшее чутье просто вопило об опасности. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, она выставила пистолет вперед.

...Скрипка стоял на пороге комнаты отдыха, слегка покачиваясь. Глаза его были открыты, но, посмотрев в них один раз, делать этого больше не хотелось. Совершенно плохие глаза были у него, желтые, не выражавшие абсолютно ничего. Не бывает у живых людей таких глаз.

Обведя комнату мертвым взглядом, зомби, еще недавно бывший «белым магом и целителем» Сергеем Скрипкой, медленно двинулся к выходу.

– В нем злой дух, – сказала Аля. Бегло взглянув на нее, Лена увидела, что цыганка разглядывает Скрипку сквозь ушко своей иглы. – Его на убой ведут! Эй, пшало, давай за ним! Он идет к убийце!

Игорь кивнул, выхватил из рук Лены пистолет и осторожно, но при этом как-то очень профессионально, текуче-стремительно, двинулся следом за Сергеем. Сбоку вынырнул сосредоточенный Горячев, тоже с оружием в руках.

А Лена, оставшаяся без своего "Макарова", бросилась в комнату отдыха. Краснов сидел всё в той же замысловатой позе, но гримаса сдерживаемой боли на его лице проявлялась гораздо отчетливее. Он явно с кем-то боролся, что-то превозмогал – то есть, помочь несчастному Скрипке не мог никак.

– Стой! – раздался отраженный лестничным эхом голос Валуйского. – Стрелять буду!

И сразу же, один за другим, внизу бухнули два выстрела.

* * *

– Выкинь ты это мороженое, – сказала Марина маленькой Даше, под руку ведя ее к офису отдела «Т.О.Р.». Такси, на котором они приехали, развернулось за их спинами и унеслось прочь.

Даша отрицательно помотала головой.

– Ну и зачем оно тебе нужно-то? – продолжала уговоры Марина. – Всё равно давно растаяло уже там всё внутри. Откроешь упаковку – а там мерзкая липкая жижа. Я тебя лучше чем-нибудь нормальным покормлю, пока деда ждем.

– А что у тебя есть? – оживилась девочка.

– Что у меня есть? – принялась вспоминать Марина. – А! Ну вот бутерброды есть. С сыром. И бананов пара штук.

– Не люблю бананы, – помотала косичками Даша. – Я мясо люблю. И мороженое.

С этими словами она решительно открыла упаковку давно растаявшего эскимо. Выплеснувшаяся из нее белая струйка тут же заляпала ей комбинезон.

– Вот ведь гадость какая! – расстроилась девочка. – Точно ведь растаяло!

– Что, на слово никому не верим, да? – усмехнулась Марина. Они уже подходили к самой двери подъезда, на третьем этаже которого и был их офис. – Вон урна у дверей. Выкидывай своё сокровище и пойдем отмывать одежду.

Даша прицелилась и швырнула липкий пакетик в урну. Он, естественно, перелетел и смачно шмякнулся перед самой дверью.