Текст книги "Роман с вампиром"

Автор книги: Вика Варлей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 47 страниц)

Глава 3

В обещанное время появился Геннадий Иосифович. В подвальчике, где располагался их офис, сначала показались светлые, тонкие не по погоде туфли, серые брюки, небольшой в клетчатой рубашке животик, кожаная с потертостями куртка и, наконец, курчавые, темные, с легкой сединой волосы.

«Еврей, махровый», – отметила про себя Колесникова и поспешила навстречу. Бросила выразительный взгляд на высокий до потолка шкаф, и, приурочивая жест к слову, показала на документы.

– Вот! Наши объемы.

– Что ж, давай, посмотрим что у тебя тут, – мужчина присел на единственное в ее комнатке кресло, вытянув длинные худощавые ноги и начал молниеносно, так, что она еле успевала понять, перечислять:

– Для начала мне нужны: копия базы, отчетность и учетная политика. Книга покупок и продаж, можно кассу тоже…

Без лишних церемоний, она присела на корточки и по-хозяйски стала перебирать документы. Вытащив несколько объемных черных папок, с шумом положила их на стол. Отметив при этом удивленный взгляд аудитора. «Наверное, я тут слишком по-свойски расселась. Главный бухгалтер должен быть посолиднее?» Она испытующе посмотрела на своего визитера – тот рассматривал помещение. Его взгляд остановился сначала на обшарпанной двери, потом на стоящих в углу канистрах, на старом, обитом синей тканью кресле, из рваного сиденья которого торчит поролон, на низком потолке, по краю идут обмотанные утеплителем трубы, – на его лице читались неприкрытое удивление и растерянность. Вике стало неловко. Она сама давно уже не смотрела на свое пристанище свежим взглядом и сейчас испытывала странное чувство неудобства и какого-то непонятного стыда. Заметив ее смущение, мужчина сразу же поднялся, и, прихватив документы, пообещал позвонить.

Второй год в этом подвале, показавшемся сначала неказистым, но впоследствии привычным и даже уютным. Люди ко всему быстро привыкают, корнями прорастая в окружающую обстановку. И она не была исключением. Уже вполне устраивал этот маленький, буквально на два стола закуток, отведенный под бухгалтерию, чисто убранное рабочее место, за которым приходилось сидеть намного дольше положенного, серенький шкаф с мелькающими за стеклом обозначениями, календарь на стене, колонки для музыки – без последнего Вика жизни просто не представляла. Здесь все светлое – светлые двери, светлый пол, светлые, поклеенные обоями с незатейливым рисунком, стены, маленькая кухня рядом, со всем необходимым на ней и тоже светлая. Вот и все, что ее окружает каждый день. За два года мало, что внешне изменилось – директор не любил особо тратиться, предпочитая оставлять все, как есть. Ограничивая во многом, как окружающих, так и самого себя. Лишь по запаху сладковато-горьких духов, отсутствию лишних вещей на столе и под ним, образцовому порядку в ящиках можно было понять, что если не обстановка, то главный бухгалтер поменялся точно.

Колесникова попала сюда по объявлению, договорившись приходить на полдня после обеда и работать на полставки. К тому же, в старой фирме дел было слишком мало. Достаточно выйти на два-три часа в день, чтобы все успеть и посидеть подольше в отчетный период. Ранним утром появляясь в своем чистом, современно обставленном кабинете, а к обеду уже мучаясь от безделья, она донимала всех своими рационализаторскими предложениями – как все улучшить. «Замуж тебе пора!», – смеялся над очередной с воодушевлением выплескиваемой идеей молодой широкоплечий парень – ее начальник.

Вика приглянулась ему сразу – своей шустростью, деловитостью, веселыми искрами в глазах. А главное – кокетливой грацией, мягкостью и плавностью движений, нежным голосом – всем тем, чем природа одаряет женщину. Месяц ухаживаний прошел впустую. Подождав еще какое-то время, решив, что это, наверное, бесполезно (да и напрягает вся эта никому не нужная суета), он женился на другой. Колесникова, затаив дыханье, наблюдала за посетившим их вскоре совсем юным выбором шефа – с обесцвеченной перекисью головой, полным отсутствием интеллекта в глазах и пышным, хорошо сформировавшимся бюстом. «Высокие чувства!» – хмыкнула самодовольно Вика себе под нос, моментально оценив соперницу. Нет, она абсолютно права, что не стала с ним встречаться!

Через полгода спокойной жизни одна и та же мысль, как надоедливый червяк, начала пилить ее изнутри: «Чего ты сидишь? Ты просто теряешь зря время. У тебя сейчас семьи нет, детей нет, такая возможность пополнить свой багаж знаний и заработать больше денег!» Запас знаний Вики был довольно скуден и это не могло не расстраивать. Ее опыт основывался не на тех слабых, полученных в институте знаниях, полученных и тут же забытых, а на простых принципах, извлеченных из первых фирм, где удалось поработать, с плохим, но все же учетом, копируемый без раздумий. Постсоветское пространство, заполнившееся за несколько лет мелкими коммерческими организациями, требовало все новых и новых пополнений бухгалтеров, способных совмещать целый штат, включая всю бухгалтерию, отдел кадров, а зачастую и штат юристов. Таких работников принимали сразу же после курсов, не спрашивая ничего – ни опыта, ни знаний, не проверяя документы; никто не знал, что именно проверять. Совсем молоденькой девушке данная ситуация была лишь на руку – мужчины стеснялись спрашивать ее возраст (женщина, все-таки, к тому же привлекательная), а Вика не спешила поделиться, пряча юное лицо за очками с темными стеклами внушительных размеров и впитывая словно губка все, что могла от нового места получить. Потихоньку задачи стали усложняться, приходилось вникать каждый день во что-то новое, кругозор расширялся, скучное и непонятное по началу занятие стало нравиться все больше и больше. Как артиллерист, производящий точечные удары на территории противника, она выхватывала из незнакомого пространства информацию, словно игла, всюду тыкалась в поисках нужного ей отверстия, и, найдя, крепко запоминала только что пройденный путь. Выход находился всегда.

Устроившись к Пирожкову, просмотрев объем работы, Колесникова удивленно подняла брови, лишний раз поражаясь неадекватности некоторых руководителей (или жадности). Такой завал и полставки! Да тут ночами надо сидеть, чтобы все успеть! Как и в большинстве организаций существовал двойной учет – реальные доходы Пирожков считал сразу по окончании месяца сам. Как умел. Как научили в институте. А чуть позже выводилась прибыль для налоговой инспекции. Вика раньше с производством не сталкивалась, ничего об этом не знала, поэтому, недолго думая, согласилась, довольно прямолинейно выдвинув условие – свои сексуальные порывы директор клятвенно обещает держать при себе.

За первые полгода Колесниковой удалось уменьшить сумму налогов вдвое, получив законную льготу по налогу на прибыль. Расчеты за предыдущий период изменились, была высчитана реальная себестоимость продукции, тут же пересмотрены продажные цены, появился лимит расходов и куча других новшеств. Затем началась рутина. Тяжелая, напряженная работа по двенадцать– шестнадцать часов в день с выматывающими ночевками перед сдачей отчетов превратилась в восемь с чаями, шутками и просьбами выйти по своим делам. Со старым местом пришлось распрощаться, поскольку Пирожков пообещал двойную оплату, а к ней – премию за восстановление учета. Если Вика пожелает купить квартиру – мало ли, а вдруг? Директор всегда окажет помощь! Присутствие ее, сосредоточенной на документах и расчетах, успокаивало и приободряло.

Первая эйфория от происходящего прошла. От отсутствия необходимости переживать и вникать в бухгалтерию, от радости при виде четких ежемесячных отчетов о продажах и прибыли. И прибыль все растет и растет! Когда порядок для директора стал нормой, вслед за порядком посыпались, словно снежный ком, проблемы. Сначала новый главный бухгалтер надавила, заставив, все-таки, заплатить обещанную премию. Вскоре после этого потребовала зарплату. Несколько неуверенно, но все же потребовала. А ее демонстративные уходы с работы в шесть часов! Да еще просьбы отпустить в течение дня ко врачу! В заключение всего (надо же иметь такую наглость!) попросила помощь в покупке квартиры. И при этом еще так зыркнула! Словно каленым железом прошлась, проверяя его на вшивость.

Выгода и необходимость, которая перекрывала изначально сексуальный интерес к Вике, становилась в глазах директора все слабее и слабее. Наружу, словно нагноившийся прыщ, вылезло чувство уязвленного мужского самолюбия. Имея жену и любовницу, он испытывал режущее до боли раздражение, наблюдая отсутствие какого-либо внимания к нему, как к мужчине. Независимое поведение новой сотрудницы не давало ему спокойно спать по ночам. Появившись несколько раз перед ней с голым торсом (очевидно, что душно), не увидел ничего, кроме быстро опущенных глаз и непроницаемого выражения лица. Чувствовалась непонятная закрытость и где-то даже скрытое неуважение. Но все это лишь смутные ощущения, догадки – как их предъявить? Держится Вика холодно, но вежливо. Не подкопаешься. Попытки понять её, добиться поддержки при обсуждении событий, выходящих за рамки ее обязанностей, ни к чему не приводят. Чего он только ей про себя или своих друзей не рассказывал, пытаясь вызвать ее на откровенность! Даже сочинял! Не понимая, директор начинал видеть в ней врага. Иногда его настроение менялось, – тогда шли в ход ухаживания, комплименты, предложения сходить в ресторан, отвезти домой, подать ручку, но потом, не добившись весомого результата, разочарованный и обиженный, оставлял бессмысленную затею. Чувство бессилия, безысходности и желания отомстить вновь переполняли его. Все возвращалось на круги своя и напряжение росло.

Несколько недель Пирожков не заглядывал в кассу, – этого момента Колесникова ждала с нетерпением и опаской одновременно, настороженно вглядываясь в его лицо каждый раз, когда тот проходил мимо. И каждый раз чувствовала, как холодный липкий пот струится по спине. Мучительная неизвестность заставляла днями нервно вздрагивать, ожидая слов «Принесите кассу», а бессонной ночью наматывать бесчисленные круги по квартире. «Чему быть – того не миновать, и лучше резину не тянуть!» Наконец, ожидание закончилось. Широко улыбаясь, к ней шел Пирожков. Тетрадь исчезла вместе с ним. Вика замерла, гулкие удары сердца отзывались в ушах грохотом. Почему он так долго не выходит из своего кабинета? Ее сейчас разорвет, как гранату! Сомнение, вперемешку с болью нарастало – расчеты расчетами, но кто знает, как обернется?!!!

Она не ошиблась. Примагниченный к подлокотнику синего кресла директор протянул тетрадь, при этом желваки его играли. Сказал, что в ближайшее время предстоят большие наличные расходы на его личные нужды и денег в кассе лишних не будет. Примерный список расходов очутился на ее столе, и под конец, мимоходом (чего Вика, изучив его, и ждала) заметил: «Вы взяли деньги на квартиру?!» Спокойный внешне кивок, сверлящий ответный взгляд, любезно выраженная благодарность за помощь, исчезающая спина Пирожкова… Все закончилось. Этот бой быков выиграла она. Вылетев в коридор, где на облюбованном месте для курящих дожидалась Галя, Колесникова упала на стул, чувствуя как коленки противно зашлись в мелкой дрожи.

– Ну, что, жива? Все нормально?

– Да, но если бы я курила, я бы сейчас покурила!

– Хотела бы я видеть его фэйс! – усмехнулась заместитель, стряхивая отполированным ногтем пепел.

– Да уж, перекосило!

– Кесарю – кесарево, слесарю – слес…

– Не ожидал, – перебила ее подруга, – меня трясет словно осиновый лист!

– Он рассчитывал, наверное, тебя в постель таким образом затащить. Ты так не думаешь?

– Не знаю! Все возможно.

– А ты бы с ним смогла?

– Переспать? Нет, конечно. И потом, у него довольно странные методы. Шантажом меня в постель затащить очень проблематично. Чего ему не хватает? По-моему, он и с замом своим роман крутит. Она на меня словно тигрица каждый раз смотрит, готова все глазоньки выцарапать.

– Да-да. Видела. Мужики – все козлы! Кроме моего мужа, конечно! Дальше что будешь делать?

– Пойду в банк кредит брать. Деньги этому верну. Проверку пройти надо. И до свиданья!

– В банк пойдешь?!

– Да. Ипотека не пройдет, конечно! Нужны молодые поручители с хорошей зарплатой. А у меня кто? Ну ладно, одна подружка свободная от кредитов и поручительств вписывается, а кто еще? Мама? Ей четыре года до пенсии. Придется брать обычный. – Главный бухгалтер нахмурила тонкие брови, сосредоточившись на предстоящих планах.

– С кредитом пойдешь на новую работу?

– А что делать? Риск, конечно, есть – можно вообще без работы остаться и с кучей долгов в придачу. Рискну. Мне нужно последний взнос вносить. Здесь я столько не заработаю.

– Понятно. Ладно, пошли, а то любимое начальство нас потеряло. – Галя привстала с жесткого сиденья, озабоченно поправляя изящный браслет. – Ты, кстати, съезди к своему Зингерману. Он тебе работу не предлагал? А то ты к нему что-то зачастила!

– Нет. Да я и не спрашивала! Так, сказал, между делом, что мне давно пора из бухгалтерии вылезать, на курсы финансовых директоров записаться.

«Зачастила! И правда! Раз пять уже бегала! Что меня туда тянет?» Немного осмыслила происходящее. Очевидно, там она получает заряд энергии. Зингерман многое знает, сталкивается с бизнесменами, которые занимают важное место в развитии города и её манит постоянное, как в реке, течение. И не бежала к нему она. Нет! Стрелой летела посоветоваться и почувствовать этот иной ритм, такой завораживающий и необходимый, как воздух.

– Ты у нас башкой метро пророешь, так что тебе зеленый свет, – выдернули ее из мира грез, – я в декрет, ты – на другую работу. Вот Пирожков обрадуется-то! Мне кажется, что он поэтому так и дергается, – боится, что сбежишь!

– Не знаю, не знаю, – точно сомнамбула пробормотала Вика, – и почему эта мысль не осеняла ее раньше? А что, если и правда спросить у Зингермана – не требуется ли кто? А эта проверка – лучшая ей рекомендация!

Глава 4

Отец Виктории – Алексей был выходцем из простой крестьянской семьи. Как и его родители. Столетие назад рожали столько, «сколько Бог дал», всю жизнь проводя в заботах и хлопотах о своем многочисленном потомстве. Поженившись, молодые строили дом, заводили хозяйство, рассчитывая на свои силы и на помощь детей – в малолетнем возрасте в деревнях те уже многое умели: ухаживать за скотиной, работать в поле, по дому. Исключений не было.

Лучшей невестой считалась лучшая работница. Та, что способна раньше всех встать, натопить печь (первый дым из трубы неизменно добавлял очков) и накормить семью и скотину. Весь день проработать в поле, таскать на себе огромные вязанки с сеном или дровами. Стирка, чисто выметенный пол, до блеска начищенная посуда. Полагалось быть приветливой с соседями, скромной, почитать родителей и не перечить мужу. Учиться было некогда, образование не ценилось так, как сноровка в делах, – родители Алексея едва умели писать.

Вика мысленно представила себе бабушку Лизу – маленькую, энергичную, плотно сбитую женщину с круглыми щеками, больше похожими на печеные яблоки, – в платке, в рабочем халате, в галошах, вечно копошащуюся на огороде и вытирающую губы краем платка.

Не только образование, как что-то ненужное для жизни в деревне было не ни к чему, – сюда же добавлялись книги, живопись, музыка и искусство вообще. Баян и горячие пляски на гуляньях – единственное развлечение в праздник, если не считать широких, разливных с перекатами песен, которые часто слышались вечерами…

Во вторую мировую войну Лиза потеряла своего первенца, умершего у нее на руках от голода. Когда с фронта вернулся муж, еле живой, но с орденами, родила еще двух сыновей. Старшего Володю и младшего Алексея. Викин дедушка – бывший связист, прожил недолго, оставив детей и хозяйство на свою повидавшую немало горя жену.

После войны деревня осталась без мужчин. Те немногие, что остались в живых, беспробудно пили. Не было ни еды, ни одежды, а главное – мужчин. Женщины к пятидесяти годам становились сгорбленными больными старухами. Пройдя первую мировую, затем вторую мировую войну, через голод и лишения, тяжелый труд в колхозах и раскулачивание, Лиза неизменно делала большие запасы продовольствия, забивая кладовую мешками с зерном, песком, мукой, корзинами с яйцами, маслом и бесчисленным количеством солений и варений. Несмотря на то, что дети выросли, стали самостоятельными и переехали в город, в сезон бабушка засаживала всю имеющуюся в ее хозяйстве землю овощами, не давая пустовать ни единому клочку, считая простаивающую без дела землю чуть ли не грехом. Осенью возмужавшие сыновья увозили в город картошку, лук, сметану, масло. Зимой – мясо. В кованных сундуках хранились пропитанные нафталином зимние пальто и валенки, самодельные сарафаны, платки и кофточки, купленное в единственном в деревне магазине нижнее белье. Летом, прогуливаясь по деревне, можно было увидеть развешенные для просушки «богатства» – на веревках, кольях возле домов висели одинаковые нейлоновые женские панталоны ядовитых желтого, малинового, салатового цветов, ночные кружевные сорочки, побитые молью валенки и полушубки.

Все лето внучки (по две дочки каждого из сыновей), отправляемые на каникулы, трудились все вместе, таская из колодца воду, сгребая сено, собирая ягоды и грибы, окучивая и пропалывая картошку – этим растением были засажены бесконечные пяди земли, и казалось, что конца и края работе нет. Вика не видела ни одной книжки в доме, если не считать Библии и молитвенника, зато яркими воспоминаниями проплывали в голове вечерние сказания про библейских героев, запах восковых свечей, свежескошенного сена, кружащий голову запах цветущего клевера с нескончаемых полей. Сладкий горох, золотистая пшеница, рожь. Громадные, в два раза выше ее ростом подсолнухи. Вкус бабушкиных пирогов, ватрушек с творогом и малиной, литровые кружки с парным коровьем молоком, каши из печки… Купание с детворой на озере, лазанье по деревьям – кто выше. Все растущие поблизости вишневые и яблоневые деревья, черемуха, терновник, а ближе к осени – орешник. Все в их полном распоряжении. В город внучки возвращались загорелые, сильно поправившиеся, в перешитых бабушкиных нарядах с кучей подарков из сундуков. Вика весело хмыкала, вспоминая цветные прозрачные платья до пят и самостоятельно стриженные челки. Веселое было времечко!

Каждые летние каникулы ее вместе со старшей сестрой неизменно отправляли к бабушке по линии отца и никогда к родителям матери. Знала лишь, что те работали преподавателями в школе. Бабушка Вики – Александра вела младшие классы, а дед преподавал математику и занимал должность директора.

Александра считалась первой красавицей и уже была сосватана за другого, когда в их поселении появился дед. Высокий, статный, сорящий деньгами красавец-москвич в офицерской форме сразу внес смуту в местное общество и стал предметом мечтаний и боевых действий многих молодых и незамужних девиц. Александра решила обойти всех. Бросив своего жениха, скоропалительно вышла замуж за приезжего на зависть всем своим подругам. На уговоры матери подумать махнула рукой. Как и на проклятья отвергнутого любимого. «Я выхожу замуж за офицера в Москву», – оправдывая этим все, заявила Александра и, собрав небогатый чемодан, отправилась за новоиспеченным мужем в столицу. От этого брака появилось двое детей – Мария и Вадим. Умные, спортивные, музыкальные. Брали призы на конкурсах, считались лучшими студентами в университете и не раз поражали своими способностями преподавателей. Но вряд ли их жизнь можно было назвать счастливой; отец регулярно уходил в «запой», спуская все, что на нем было. Возвращался домой в телогрейке с чужого плеча и тапочках на босу ногу.

В такие дни он выпускал дикую агрессию на кроликов или жестоко избивал жену. Нецензурно бранился, обвиняя ее во всех смертных грехах, а на утро на коленях просил прощения и умолял не бросать – ведь без нее он пропадет.

Александра тщательно скрывала пороки мужа. Во время драк оберегала лицо от ударов, чтобы никто не догадался ни о чем – гордость не позволяла. И детям строго-настрого запрещала рассказывать об изнаночной стороне их жизни. Ночами выла, как раненое животное, когда боль унижения становилась сильнее боли одиночества. Вспоминала свою первую любовь; люди говорили, что тот так и не женился и пристрастился к бутылке. Но на следующее утро бежала в ближайший магазин и снова покупала мужу пальто, рубашки, брюки. Дед всегда выглядел, как жених. Когда все же слухи превращались в очевидный факт, семье приходилось переезжать куда подальше. Денег, по обыкновению, не хватало.

По дому и в небольшом огороде, который у них был, Машу родители работать не заставляли, считая, что та успеет еще наработаться, легко и быстро расправлялись с делами по хозяйству, отдыхали за книгой или отправлялись в кино. Пища была простая: легкие супы и салаты, отварные овощи составляли основное семейное меню. К нему добавлялась любимая главой семейства селедка с зеленым луком и маслом, иногда Александра пекла блинчики или пончики. В семье радовались тому, что дети хорошо учатся, много читают и посещают разнообразные кружки. Закончив школу, Мария поступила в педагогический институт, который успешно закончила. Высокая, тонкокостная, широкобедрая, с осиной талией и пышной шапкой длинных волос, вошедших тогда в моду, она была привлекательной невестой. Учитывалось также ее достойное поведение, образование и тот факт, что ее отец – директор школы.

За ней стал ухаживать молодой парень, высокий, интересный. Девушка ответила ему взаимностью. Проводив жениха в армию, стала дожидаться. Получив вскоре предложение, устроилась на работу учительницей в одну из деревенских школ, где и познакомилась со своим будущим мужем – Викиным отцом.

Съемная комната у одной из деревенских старушек показалась приятной. Хозяйка долго и придирчиво присматривалась к новой квартирантке. Марии пришлось нелегко, но репутация стоила дорого. Вероятно, она так бы и дождалась своего любимого, работая и учась, но судьба распорядилась по-другому.

Из армии вернулся младший сын вдовы, жившей в соседнем доме. Эта вдова несколько месяцев приглядывалась к молодой учительнице; расспрашивала соседей, будто бы случайно заглянула к квартирной хозяйке. Выведав не хуже агента спецслужб о девушке все, что ее интересовало: покладиста, аккуратна, вежлива, бережлива ли, вдова решила не мешкать и женить сына, пока тот «не изгулялся». Может, тогда и старший Володя образумится – тому уж точно пора жениться! То, что отец молодой учительницы – директор, также подкупало практичную и обладающую деревенской смекалкой женщину.

Молодые понравились друг другу, но вряд ли этот брак состоялся бы, если бы не давление на обе стороны. Маше все вокруг в один голос твердили, что Алексей – положительный со всех сторон; не пьет, не курит, работящий, будет ее носить на руках и для детей – прекрасный отец. Слова «не пьет» и «прекрасный отец» произвели должный эффект. Долго сидеть «в девках» и спать до замужества в одной постели с мужчиной было не принято. На незамужних девушек старше двадцати двух лет смотрели подозрительно, приравнивая их ко второму сорту. Взвесив все «за» и «против», мама Вики выбрала хорошего отца для своих детей и приняла предложение стать женой, сделанное, по сути, своей будущей свекровью.

Так образовалась новая семейная пара – неприученная к хозяйству, наивная, воспитанная на романах, не понимающая, чего она хочет от жизни, с изломанной отцовскими пороками психикой, при этом самолюбивая и обидчивая девушка, и амбициозный, упрямый, жесткий, практичный, обладающий лидерскими качествами и желанием доказать всем, что он не хуже других, а может, и лучше, молодой человек. Считающий эталоном супруги свою заботливую и вечно крутящуюся по хозяйству мать.