Текст книги "Просто секс, без любви (СИ)"
Автор книги: Ви Киланд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
ГЛАВА 6
Наталия
Девять месяцев спустя
– Ну и во сколько завтра мне одеваться?
Анна даже не сказала «привет», когда в субботу в восемь утра я взяла трубку.
Я покачала головой и перекатилась с телефоном на спину.
– Когда пожелаешь. Я сплю.
– Это будет в «Сахарной магнолии», да?
– Иногда мне кажется, что беременность отрицательно повлияла на твои умственные способности. Что ты несешь?
– Не прикидывайся дурочкой. Я видела запись в ежедневнике мамы, который лежит в ее сумке. И знаю, что ты не лишишь меня своего присутствия на празднике в честь моего будущего малыша. Я не видела тебя целую вечность, а ты меня очень любишь.
Я села и протерла глаза.
– Что ты забыла в сумке своей матери и в ее ежедневнике?
– Боже. Я искала информацию о вечеринке!
– Ты ужасна. Можно хоть что-нибудь будет сюрпризом?
– Ну, я не знаю, в каком ресторане состоится сие мероприятие. Мама это не написала. Поэтому и звоню тебе.
Я встала с постели и пошла включать кофеварку.
– Анна... Прости. Но в воскресенье Иззи навещает отца, и у просто меня не получится вырваться. – Я разыграла искренность с таким мастерством, как будто за мной наблюдала академия кинокритиков.
– Бог ты мой. И как у моей сестры не получилось согласовать с тобой дату, чтобы не попасть на день посещений тюрьмы?
На самом деле получилось.
– Мир не может вращаться вокруг Гаррета. Милая, ну прости. Я тоже ужасно расстроилась. У меня завал на работе, но я обещаю взять отпуск, чтобы навестить вас, когда маленький кабанчик родится на свет.
– Но я соскучилась по тебе, – пробормотала Анна таким расстроенным голосом, что мне стало немного стыдно за ложь. – И я не могу проводить вечеринку без тебя. Однажды я уже пробовала. Помнишь, в восьмом классе, когда я нацепила ужаснейшие афгани, а волосы завязала огромным бантом? В итоге я зачем-то поцеловала Роджера Банья, и меня стали называть «Анна Бант Банья», что было, в общем-то, не обидно... пока я не сказала Роджеру, что не пойду с ним гулять. Он разозлился и пустил сплетню, будто на вечеринке я сделала ему минет. Тогда мои прозвищем стало «Анна Болт Банья». Господи, ты просто обязана приехать. Без тебя мне нельзя проводить вечеринку!
Я с трудом сдержала смешок, поскольку она запаниковала по-настоящему – пусть и по нелепой причине. Чем ближе подходил срок, тем острее она на все реагировала. Хотя я никогда не была беременна, на меня серьезные жизненные перемены влияли так же.
– Отправь мне фото выбранного наряда на одобрение. И еще я уверена, что на этой вечернике ты никого, кроме своего мужа, не поцелуешь. Все будет хорошо. Мы устроим видеочат, чтобы я хоть как-то была с тобой.
Судя по голосу, она надула губы.
– Ладно. Но когда родится малыш, меньше, чем на неделю, ты не приедешь. И будешь менять все его памперсы.
Я рассмеялась.
– Договорились. Мне пора бежать, через час мне надо быть в одном месте. – В аэропорту.
– Тогда хотя бы скажи, где вечеринка, раз уж ты испортишь ее своим отсутствием?
– Ну хорошо. Но только чтобы ты успокоилась. Вечеринка будет у тебя дома, – опять соврала я. Но почему бы и нет, если на меня снизошло вдохновение? – Дерек поведет тебя на обед, чтобы ты решила, будто вы едете на вечеринку. Но когда ты вернешься, злая, домой, тебя будут ждать гости. Поэтому, заходя, улыбайся.
– О боже, спасибо. Ты права, я бы вернулась домой разочарованная. Ладно. Можешь идти. Я позвоню тебе по видеочату!
Повесив трубку, я закончила собирать вещи и попыталась разбудить Иззи на позитивной ноте.
Включив в ее комнате свет, я прощебетала:
– Просыпайся, красавица. Впереди замечательный день.
Она натянула одеяло на голову.
– И что в нем замечательного?
– Сияет солнце, и тебе не нужно в школу.
– Ненавижу солнце. От него портится кожа и в старости появляются морщины, – проворчала она из-под одеяла. – И уж лучше школа, чем бабушка. Не понимаю, почему ты все время куда-то уезжаешь.
Все время. Иззи немного преувеличивала, ведь с моей поездки к Анне на свадьбу прошло девять месяцев, и с тех пор я проводила с ней дома практически каждый вечер.
– О-о… ты грустишь, потому что будешь по мне скучать?
– Еще чего…
– Ладно, можешь поспать, пока я делаю блинчики. Между прочим, с нутеллой. – Я не гнушалась подкупа, чтобы заставить ее сесть со мною за стол.
– Круто. – Подростковый вариант «пошла ты».
Через пятнадцать минут она появилась на кухне, не сумев устоять перед ароматом шоколадно-ореховой пасты, который просочился к ней спальню. Я поставила перед ней тарелку домашних блинчиков и села напротив.
– Я купила тебе капсулы кофе без кофеина. Попробуешь?
– Я бы предпочла кофеин.
Я вставила в кофеварку капсулу без кофеина.
– А я бы предпочла, чтобы к нам приходили эльфы и стирали за меня, но вместо этого мне приходится ходить в прачечную на цокольном этаже.
– Когда с нами жил папа, у нас была женщина, которая занималась стиркой.
Иззи предпочитала помнить об отце только хорошее. Но вместо того, чтобы напомнить ей, что экономка оплачивалась из кармана обманутых Гарретом вкладчиков, я просто сказала:
– Времена меняются.
Сделав для нее кофе без кофеина, я села к ней за стол с чашкой обычного.
– Я вернусь во вторник вечером и постараюсь успеть на твою игру. А если опоздаю, мама Марины будет присылать мне изменения счета.
Иззи пожала плечами.
– Я выхожу в стартовом составе. Но если не получится посмотреть, то ничего страшного.
– Шутишь? Когда еще десятиклассница выходила в первой пятерке баскетбольной команды Бикона?
Она пыталась сделать вид, будто ей все равно, но я заметила этот взгляд.
– Никогда.
– Мне не терпится посмотреть не только, как ты выйдешь в старте, но и как надерешь им всем зад.
После этого Иззи доедала завтрак в относительной тишине. А когда я стала загружать посудомоечную машину, удивила меня тем, что первая заговорила со мной. За два года почти каждый разговор начинала я.
– Ты едешь в Калифорнию одна?
– Конечно. А с кем еще мне ехать?
Она отвела взгляд.
– С типом, с которым ты ходила на свидание на прошлой неделе.
Я перестала возиться с посудомойкой и повернулась к ней.
– Нет. Это было просто свидание. Не думаю, что мы еще встретимся.
Она оживилась.
– Из-за отца?
– Нет, милая, твой отец здесь не при чем. Просто мы с Бредом не подошли друг другу.
– Он настоящий урод.
С недавних пор я снова начала ходить на свидания. На частые встречи времени не хватало, но когда они все же случались, я прилагала все усилия, чтобы с Иззи эти мужчины не пересекались.
Я нахмурилась.
– А откуда ты знаешь, как он выглядит?
– Я взяла твой макбук и увидела, что ты не закрыла его профиль на сайте знакомств.
– О. Извини.
– Он совсем не в твоем вкусе.
Перевод: он не похож на моего отца.
– Я пытаюсь этот свой вкус изменить.
– Зачем?
Правда заключалась в том, что я пыталась избегать красивых мужчин, которые кружили мне голову и выбивали почву у меня из-под ног. Если сказать это Иззи, то ей хватит сообразительности понять, что я имею в виду, но я поклялась в разговорах с ней не смешивать Гаррета с грязью, как бы соблазнительно это ни было. Маленьким девочкам разрешалось идеализировать папу. Когда Иззи вырастет, она сможет увидеть Гаррета в истинном свете, но глаза ей открою не я.
– Честно говоря, думаю, что в молодости я была чересчур узколобой, – ответила я. – Если парень был не слишком крутым или недостаточно симпатичным, я не давала ему шанса. Так сказать, судила книгу по обложке. Но повзрослев, я поняла, что таким образом упускаю замечательных людей, поэтому теперь стараюсь не зацикливаться на глупых вещах, как когда-то.
Иззи помолчала.
– Мои друзья смеются над одним мальчиком... из-за его имени и большого носа. Его зовут Якшит. Он переехал из Индии в прошлом году. Мы с ним в одном классе, а еще он играет в баскетбольной команде. Но он милый и смешит меня
Ничего себе. Меня на миг ошарашило то, что Иззи поделилась со мной... хоть чем-то.
– Да, дети бывают жестокими. И взрослые, надо признать, тоже. Я рада, что ты дружишь с Якшитом.
Она опустила глаза, и я поняла, что мне рассказали о большем.
– Иззи, он нравится тебе… как бойфренд?
Проблеск ее настоящей исчез, когда она снова закрылась в своей раковине.
– Я этого не говорила.
– Ничего страшного, если это так. Тебе почти шестнадцать. В твоем возрасте я уже интересовалась парнями.
Она взглянула на меня краешком глаза.
– А папа сказал, что мне нельзя гулять с мальчиками, пока мне не исполнится двадцать один.
Я взяла ее за руку.
– Я никогда не скажу тебе игнорировать наказы отца. Он твой папа, и любой его совет заслуживает внимания. Однако все происходящее здесь, в нашем доме, останется между мной и тобой – при условии, что мы будем открыты и честны друг с другом. Нам нужно делиться такими вещами. Как например, я рассказала тебе о своем свидании с Бредом. Иззи, мы с тобой в одной лодке.
Она отвела взгляд, но кивнула.
Сегодняшний разговор был для нас огромным прогрессом.
– Пойду дособираю вещи для поездки к бабушке.
Я улыбнулась.
– Хорошо. Мы уезжаем через полчаса. Я подброшу тебя по дороге в аэропорт.
Выехать получилось не через полчаса, а через час, и поскольку теперь я опаздывала, то попрощалась с Иззи у дома матери Гаррета.
– Веди себя хорошо. Меня не будет всего пару дней.
– Как скажешь.
– О. И я скачала снэпчат. Прими мой запрос в друзья – или как там это у вас называется. Я подумала, что мы можем переписываться и обмениваться фото.
Иззи с ужасом уставилась на меня.
– Пожалуйста, не надо. Я не добавлю тебя в снэпчате.
– Почему?
– Да потому что это не место для общения со своей матерью.
Со своей матерью. Она даже не поняла, что сказала. Или, возможно, просто обобщила, но я предпочла придать этому большое значение. Я подошла к ней и крепко обняла.
– Я люблю тебя, Изабелла.
Ее лицо на секунду смягчилось, но затем она снова закрылась.
– И все равно я тебя не добавлю.
Я подошла к крыльцу, с которого одобряюще улыбалась мама Гарретта, и кивком поздоровалась с ней.
– Когда приземлюсь, напишу.
– Ты едешь в Лос-Анджелес. Пришли мне фотки звезд или хотя бы горячих парней.
– Я буду публиковать их только в снэпчате, так что тебе придется добавить меня, чтобы увидеть их, – крикнула я, садясь обратно в такси.
Закрывая дверцу, я еще раз помахала ей и пробормотала себе под нос: «И запомни, Нат, ты должна сторониться красивых парней. Поняла?»
Ага, как бы не так!
ГЛАВА 7
Наталия
Аэропорт Лос-Анджелеса всегда меня забавлял.
За выходом из зоны выдачи багажа стояли в два ряда водители в костюмах. Сойдя с эскалатора и покатив за собой чемоданчик, я пробежалась взглядом по табличкам, которые они держали в руках.
Мистер Спэллман.
Пидмонт.
Семья Лакруа.
Мистер Дэймон.
Хм. Уж не Мэтт Дэймон ли, часом? В конце концов, мы были в Лос-Анджелесе. Осматриваясь, я продолжила путь. Большинство имен были написаны на белых планшетках смываемым маркером, а некоторые распечатаны. На одной из табличек мой взгляд задержался – не только из-за того, что на ней было написано мое имя, но и потому, что надпись была сделана на чем-то, напоминающем обрывок коричневого бумажного пакета. Почерк был угловатым и почти нечитаемым. Но когда я приблизилась, то разобрала и фамилию. Табличка гласила:
Наталия Sbagliato-Numero.
Я проговорила это у себя в голове, и меня осенило.
Наталия.
Sbagliato. По-итальянски «неправильно».
Numero.«Номер» на итальянском.
Наталия «Неправильный номер»?
Прежде чем увидеть человека, держащего это, я сначала почувствовала его. Внизу живота разлилось необъяснимое тепло, а пушок на шее встал дыбом. Но когда мои глаза встретились с глазами мужчины с дерзкой улыбкой, я сделала единственное, на что была способна: запнулась о свою же ногу и шлепнулась на задницу.
***
– Ты в порядке?
Сложно было остаться невозмутимой, сидя после позорного падения на пол аэропорта с малиновым от смущения, волнения и гнева лицом. Плюс, Хантер выглядел еще красивей, чем мне запомнилось. Когда я уставилась на него – невероятно привлекательного, загоревшего под калифорнийским солнцем и окруженного обычной аурой небрежности и самоуверенности – у меня ослабли колени, и я даже порадовалась, что сижу на полу. Но как бы мне ни нравился общий вид, он выбивал меня из колеи, и это бесило.
– Что ты здесь делаешь?
Хантер перепрыгнул через барьер, разделяющий нас, и оказался на коленях передо мной чуть ли не до того, как я поцеловала задницей пол.
– Приехал забрать тебя. Ты разве не видела мою табличку со своим именем?
– Наталия Sbagliato-Numero? Миленько. Очень миленько. Как ты вообще узнал, что я говорю по-итальянски?
Хантер протянул руку, чтобы помочь мне подняться.
– На свадьбе Анны и Дерека ты чертыхалась по-итальянски в мой адрес.
Я такого не помнила. Хотя, опять же, большинство воспоминаний о том вечере были расплывчатыми. Я приняла руку Хантера и поднялась на ноги.
– А что случилось с Самантой? Она должна была забрать меня, чтобы мы сразу занялись приготовлениями к вечеринке.
Хантер сверкнул ухмылкой.
– Я вызвался взять часть ее дел на себя.
Я знала Саманту. Может, внешне она и походила на свою старшую сестру, но в ней не было столько же энергии. Скорее, ее можно было писать словом «ленивая».
– Уверена, тебе не пришлось просить дважды.
– Нет. И ради того, чтобы забрать тебя из аэропорта, я бы переделал их все. – Хантер взялся за ручку моего чемодана. – У тебя есть еще вещи?
– Нет, это все. Я ненавижу ждать багаж.
– Я оставил машину на временной стоянке. Здесь недалеко.
Мы пошли через переполненный аэропорт к стоянке. Шаги Хантера были длиннее моих, поэтому когда мы остановились у перехода на светофоре, а потом продолжили путь, я, возможно, воспользовалась возможностью заценить его задницу в шортах. Он явно делает до хрена приседаний.
Когда мы подошли к его машине, я не удивилась, увидев сверкающий чистотой черный пикап последней модели. Когда Хантер открыл для меня пассажирскую дверцу, опустилась автоматическая подножка, чему я обрадовалась, поскольку посадка у машины была очень высокой. Он положил мой чемодан на заднее сиденье, закрыл мою дверцу и, оббежав капот, сел за руль.
Внутри оказалось гораздо просторнее, чем казалось снаружи.
Хантер заметил, что я разглядываю его автомобиль.
– Что?
– Он такой большой.
На его лице появилась двусмысленная ухмылка.
– Мне это уже говорили. Не раз.
Я закатила глаза.
– Я про автомобиль. Еще никогда не сидела в пикапе.
– И каков вердикт?
Автомобиль Хантера не был типичным рабочим пикапом. Он больше походил на современный внедорожник с кожаным салоном, огромным количеством аппаратуры и панелью из темного дерева.
Я одобрительно кивнула.
– Хорошая машина. Тебе подходит.
Он положил руку на руль.
– Вот так? А что водишь ты?
– Угадай.
Он прищурился, сделав вид, что задумался, и стал быстро сдавать назад.
– Легко. Приус. Ты водишь «приус».
– Откуда ты знаешь? От Анны?
– Нет. Твоя подруга Анна ничего мне о тебе не рассказывала. У меня даже не получилось вытянуть из нее твою фамилию или номер телефона.
– Тогда как ты догадался?
– Отвечу то же, что сказала мне ты: она подходит тебе.
Хантер вырулил к выезду со стоянки, вставил талон в автомат и заплатил сорок долларов за парковку.
– Кошмар. Это хуже стоянки в аэропорту имени Джона Кеннеди.
– Движение еще хуже. И цены на жилье.
– Тогда почему люди так любят Лос-Анджелес?
Хантер высунул руку в окно.
– Здесь круглый год солнечно. Что может быть лучше.
– А мне нравятся все времена года.
Он рассмеялся. Звук его смеха был глубоким и хрипловатым.
– Анна не шутила.
– Насчет чего?
– Когда мы познакомились, она сказала, что мы полные противоположности и можем поубивать друг друга.
Большую часть времени я едва помнила, что ела на завтрак. Однако комментарий Хантера девятимесячной давности – «Мы могли бы поубивать друг друга, но вариант затрахать друг друга до смерти мне нравится больше» – вспомнила моментально.
После маневров в лабиринтах аэропорта Хантер выехал на шоссе.
– Ну что, Наталия Sbagliato-Numero, почему ты оставила мне неправильный номер и запретила Анне давать настоящий?
Я отвернулась к окну.
– Подумала, так будет лучше.
– Лучше для кого?
– Для нас обоих.
– Для нас обоих? То есть, ты знаешь, что лучше для меня?
– Просто пытаюсь уберечь тебя от разбитого сердца.
Хантер мельком взглянул на меня, и уголок его рта дрогнул.
– От разбитого сердца? Думаешь, после одной ночи в твоей постели я буду годами горевать по тебе?
Я повернулась к нему лицом.
– Прошло девять месяцев, а ты до сих пор преследуешь меня после той ночи в моей постели. При том, что мы даже не переспали. Только представь свое состояние, если бы это все-таки произошло.
Хантер покачал головой.
– Анна ошиблась в одном. Она сказала, что мы совершенно разные, но у тебя такое же самомнение, как и у меня.
Мы свернули на 405 шоссе, вот только направились на север, а не на юг, где жила сестра Анны. Я собиралась переночевать у нее, чтобы Анна не увидела меня до начала вечеринки.
– Ты не туда едешь.
– Нет, все верно. Сэм сказала, что сегодня вы бегаете по делам.
– Да. Но она живет на юге, а не на севере.
– А, так вот, что тебя смутило. Ты думаешь, что будешь бегать по делам с Самантой.
– Таков план...
– Я не только согласился забрать тебя из аэропорта, но и взвалил на себя большинство обязанностей Сэм. Поэтому ты проведешь день со мной.
– Почему ты подписался на это?
– Потому что ты не сможешь сбежать от меня, пока находишься в плену моего пикапа.
***
– Боже, как же приятно пахнет.
Это была наша вторая остановка по списку Сэм: цветочный магазин, где от нас требовалось забрать восемнадцать ваз с сиренью. Женщина за прилавком аккуратно упаковывала их, пока я бродила по магазину и нюхала различные растения.
– Что это?
– Душистый горошек. – Я бережно взяла в ладонь тонкий фиолетовый бутон. – Вот понюхай.
Хантер наклонился и сделал глубокий вдох.
– Пахнет приятно.
– Да. Он напоминает мне о бабушке. Когда мне было десять, мы с мамой ездили к ней в гости в Италию. У бабули весь участок был ими засажен, и они вились по ограде так плотно, что едва было видно деревянные рейки. Подливка по воскресеньям и аромат душистого горошка – это всегда ассоциируется у меня с бабушкой Валентиной. Она скончалась, когда я была подростком. Мама сохранила традицию подливки по воскресеньям, но для душистого горошка в Ховард-Бич слишком холодно.
– У тебя большая итальянская семья?
– Из четырех женщин. Мы собираемся вместе каждое воскресенье за ужином у мамы. У двух моих сестер есть дети, тоже девочки. У нас не так уж много тестостерона в семье.
Позади раздался голос флористки:
– Мы закончили упаковку сирени. Я пробью вашу покупку, и вы сможете подъехать к черному входу, чтобы загрузить цветы.
– Отлично, – сказал Хантер. Он указал на горшок с душистым горошком. – Его тоже берем.
– Надеюсь, это не для меня. Я не смогу взять его в самолет.
– Нет. Это для меня. У меня дома совсем нет цветов. – Хантер подмигнул мне и наклонился ближе, чтобы флористка не услышала его следующие слова: – Плюс я подумал, что когда ты проснешься, тебе понравится этот аромат.
Стоило отдать ему должное: он не сдавался даже спустя почти год.
Хантер загрузил в машину сирень и свое растение и закрыл багажник.
– Что дальше по списку? – поинтересовалась я, пристегиваясь на пассажирском сиденье.
– Мой дом.
– Твой дом? Я так не думаю. У нас есть дела.
– И одно из них – у меня дома. Сэм попросила меня сделать колодец желаний. Утром я покрасил его, но надо было дать ему высохнуть.
По моему лицу Хантер понял, что я не поверила ни единому его слову.
– Нет, правда.
– То есть, это не попытка затащить меня в постель.
– Нет. Но теперь, когда у меня появился шанс впечатлить тебя своим домом, я не могу нести ответственность за твои дальнейшие действия, если ты решишь воспользоваться мной.
– Ты спятил.
– Может и так, душистый горошек. Но дождись, когда увидишь мой дом.
***
Дом Хантера оказался невероятным. И совсем не таким, как я ожидала. В центре большого участка земли, засаженного деревьями, стоял дом в сельском стиле – с панорамными окнами и отделанный промышленными материалами и деревом с камнем. Он был похож скорее на особняк мечты с канала HGTV, чем на жилище такого мужчины, как Хантер Делучия.
Продолжая разглядывая дом, я выбралась из машины.
– Он правда твой? Потрясающе.
– Конструировал и строил сам. На все про все ушло шесть лет.
– Ничего себе. Не ожидала ничего подобного.
– А чего ты ожидала? – Он достал из багажника свой новый цветок.
– Не знаю. Наверное, чего-то более показушного… не такого естественного и красивого. – Мое внимание привлек шелест воды. – У тебя тут настоящий горный ручей. И деревья. Много деревьев.
– Строительство заняло в два раза больше времени, чем обычно: я использовал оборудование небольшого размера, чтобы пришлось выкорчевывать как можно меньше деревьев. Пытался построить нечто такое, что подчеркивало бы красоту природы, а не подавляло ее.
– И у тебя получилось. Кажется, будто этот дом находится в лесу, а не в десяти минутах от шоссе.
– Рад, что ты одобряешь. Пойдем, покажу тебе его изнутри. Это только начало экскурсии. – Хантер открыл дверь и положил ладонь мне на поясницу. – Думаю, больше всего тебе понравится последняя остановка – моя спальня.
Я закатила глаза, пряча веселье.
Интерьер оказался под стать экстерьеру: простым, стильным и на удивление экологичным. Большую кухню с техникой из нержавеющей стали отделяла от гостиной стойка с гранитной столешницей. Через раздвижные французские двери можно было попасть на просторную веранду, выходящую на задний двор, где строился каменный камин.
Хантер указал на задний двор.
– С такими темпами камин может занять у меня еще лет шесть.
– Поверить не могу, что ты построил все это сам. Какая ирония: ты строишь коммерческую недвижимость и возводишь на месте парков торговые центры, но твое жилище отвечает всем эко-стандартам.
– Строительство – моя работа. Не пойми меня неправильно, я люблю ее, но это еще не значит, что я мечтаю жить в одном из построенных мною торговых центров. В Нью-Йорке ты живешь в многоэтажке?
– Да.
– Значит ли это, что ты поддерживаешь загрязнение окружающей среды, поскольку твоя многоэтажка препятствует распространению свежего воздуха и солнечного света?
– Нет. Полагаю, ты прав.
– Я всегда прав.
– Ты нравишься мне больше, когда устраиваешь экскурсию по своему дому и пытаешься впечатлить не языком, а результатами своего ручного труда.
Хантер усмехнулся.
– Ну, тогда продолжим. В следующей комнате я смогу предложить множество способов, которыми мои руки тебя впечатлят. Хотя мне кажется, что мой язык ты полюбишь еще больше.
Следующей остановкой экскурсии оказалась, естественно, его спальня.
– Вау.
Когда он включил свет, я разинула рот. Как и во всем доме, тут было очень просторно. Огромная кровать-платформа была чуть приподнята, и с нее открывался волшебный вид на задний двор, больше похожий на лес. Пейзаж включал в себя скворечник с голубой сойкой, в данный момент восседавшей на крыше. И только подойдя ближе к окну, я заметила, что скворечник там не один. На самом деле их было довольно много.
– Любишь наблюдать за птицами?
– Нет. Моя мама любила. Хотя я всегда мечтал о большом попугае ара. Как только я научился держать в руках молоток, то на каждый мамин день рождения сооружал ей скворечник. Она насыпала туда зерно и наблюдала за птицами на улице, и я втайне надеялся, что она поймет намек и позволит завести птицу в доме. – Хантер подошел ко мне и указал на скворечник, свисающий с ветки дерева справа. – Это самый первый. Я построил его, будучи семилеткой. Если заглянуть внутрь, то можно увидеть, что мама положила туда пластмассовых птичек. Я думал, что она делает это для привлечения настоящих птиц, однако через несколько лет она прекратила, а когда я спросил, почему, ответила, что теперь я наконец-то научился строить хорошие скворечники. Очевидно, пластмассовые птички не имели никакого отношения к привлечению других птиц. Внутри моих первых скворечников торчали гвозди, и мама боялась, что птицы могут пораниться.
Я рассмеялась.
– Забавно. Так мило, что она не хотела тебе рассказывать. Сколько их всего?
– Десять. Я делал скворечники каждый год с семи до семнадцати лет. Она просила только их.
– И перестал, потому что уехал в колледж?
– Нет. Когда мне было семнадцать, она умерла.
– О. Соболезную.
– Спасибо. – Он посмотрел в окно. – Ей бы понравилось это место. Стоит насыпать в скворечники немного корма, и задний двор превратится в птичник.
Я перевела взгляд на Хантера, который еще смотрел за окно. Он выглядел моложе при естественном свете.
– В тебе есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд.
Он снова повернулся ко мне.
– Именно это я пытался сказать тебе в нашу первую встречу. Ты можешь узнать и увидеть гораздо больше. И сейчас мы находимся в идеальном для этого месте.
В его словах прозвучала шутливая нотка, но когда он положил ладонь мне на бедро и шагнул вперед, то в ощущениях, распустившихся в моем теле, ничего смешного не было.
За последние девять месяцев я ходила на свидания с несколькими мужчинами. И никто из них не воспламенил меня, как одним-единственным простым прикосновением мог воспламенить Хантер. На самом деле, разница между ними была такой колоссальной, что я убедила себя, будто это память преувеличила то, что сделал со мной этот мужчина. Как оказалось, преувеличенной была только степень моего отрицания.
– Поцелуй меня, – пророкотал он. Поднял руку и обвел мои губы кончиком пальца. – Черт, сколько же раз мне снился твой рот.
– Это не очень хорошая идея. – Я не убедила даже саму себя.
Хантер медленно склонил голову.
– Напротив. Очень хорошая.
– У нас есть дела.
– Которые могут и подождать. Один поцелуй.
Я не знала, смогу ли себя контролировать после одного поцелуя с этим мужчиной. Он медленно наклонялся ко мне, как бы давая возможность остановить себя, что я и планировала сделать. Вот только тело не слушалось разума, и пока они отчаянно боролись друг с другом, губы Хантера прильнули к моим.
Я успела забыть о том, какие они у него мягкие, а когда Хантер притянул меня к себе, вспомнила, как это контрастирует с решительными движениями его рук. Пусть я и принудила себя забыть ощущения от его прикосновений, мое тело не забыло, как на них реагировать. Мои ноги сами собой поднялись и обняли его за талию. Хантер унес меня от окна, и прежде чем я сумела понять, куда мы идем, моя спина соприкоснулась с мягкой тканью покрывала.
– Хантер, – попыталась слабо воспротивиться я.
– Только поцелуй, – пробормотал он. – Пока что.
Прошли годы с тех пор, когда я вот так бурно с кем-нибудь обнималась. Наши тела сплелись, я цеплялась за его волосы, за спину, за все, до чего могла дотянуться, чтобы привлечь его еще ближе. Каждое нервное окончание в моем теле молило о большем, пока я целовала Хантера с такой страстью, которую не испытывала, наверное, ни с кем до него.
Меня целовали множество раз, но этот поцелуй оказался таким же волнующим, как самый первый, полученный еще в школе. А может и более, поскольку ни у одного школьника не было такого сильного, твердого тела, как у Хантера Делучия, прижимавшегося ко мне.
Я смутно почувствовала слабую вибрацию у бедра, но поскольку все мое тело звенело, поняла, что это мобильный, только после того, как он завибрировал во второй раз.
– Твой...
– Плевать, – выдохнул он.
Расслышав в его тоне отчаяние, я улыбнулась краешком губ. Но через десять секунд телефон зазвонил и у меня, и если в первый раз игнорировать звонок у нас получилось, то во второй уже нет.
Я выбралась из-под Хантера и нашла чертов телефон на полу у окна – там, где мы начали целоваться, – но звонок оборвался прежде, чем я успела ответить. На экране горело имя Саманты.
– Это Сэм.
Хантер вытащил телефон из кармана и проверил историю вызовов.
– Мне тоже звонила она, – проворчал он. – Наверняка хочет подбросить еще шесть заданий.
По-быстрому пригладив растрепанные Хантером волосы, я нажала «перезвонить».
– Ты где? – В голосе Саманты отчетливо слышалась паника.
– Расслабься. Мы уже забрали цветы, а сейчас приехали к Хантеру за колодцем желаний. Мы все делаем по списку.
– Нет! Вечеринки не будет! Анна рожает. Забудьте о списке. Скоро мы увидим ее малыша!
– Боже мой! Но ведь у нее срок только через шесть недель! – Я прикрыла динамик рукой и крикнула Хантеру: – Анна рожает!
– Доктор сказал, что малыш достаточно сформировался, а раз у нее отошли воды, то они не будут останавливать родовой процесс. Шейка матки раскрылась уже на четыре сантиметра.
– Какая больница?
– Седарс-Синай.
– Скоро будем.
