Текст книги "Роар и Лив (ЛП)"

Автор книги: Вероника Росси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Талон закрыт в его доме, но через цемент и плитку, даже через сто шагов я все еще слышу его крик. Вне племени тихо.

Бросок.

Вейл ведет свой кулак в живот Перри. Он перемещает его удивительно быстро для кого-то своего размера, и он беспощаден, использует полную мощность своей существенной силы.

Это удар молота. Я знаю, потому что Перри удваивается, и моего дыхания не стало, и Лив дрожит около меня. Я знаю, потому что Перри задыхается, поскольку он обнимает его талию, и Вейл сгибает его руку, открывая и закрывая. Удар причинил ему боль, но не такую, какую он причинил Перри.

Когда Перри выпрямляется, его лицо красное. Его глаза полуоткрыты и несосредоточены, подобно он где-то в другом месте, возможно в воспоминаниях. Если он, я не хочу знать, каково это.

– Это было за Роара, – говорит Вейл. Он говорит спокойно только для ушей Перри, но я слышу его. Каждый Слушающий на поляне слышит его. – Это только для тебя, маленького брата. Попытайся не нанести мне ответный удар.

Он ударяет кулаком Перри снова в то же самое место. Еще тяжелее.

В этот раз Перри загибается и падает, сваливаясь вниз к одному колену. Я наблюдаю, что он приглушает рваный кашель напротив предплечья. Я наблюдаю, что его плечи дрожат, поскольку он борется за контроль над болью, все мы знаем, что он чувствует. Я вижу их сквозь неясные очертания. Он был быстр, чтобы прийти в себя после первого удара, но не на сей раз. Каждую секунду это проходит, мои уши звенят громче. Каждую секунду, я ближе тянусь к полумечу Лив и нападению против Вейла.

Лив напрягается около меня. Я захватываю ее руку, держа ее на моей стороне. Прямо сейчас никто из нас не может вступиться. Перри должен стоять самостоятельно. Если он не выстоит, Вейл победит.

Наконец Перри поднимается на ноги, но он сгорблен, неспособный выправиться полностью. Я замечаю, что он терпит неудачу на одном из его собственных уроков; в его глазах есть ненависть.

– Ты закончил? – спрашивает он, его голос напряжен.

Вейл не закончил. Я знаю, что нет. Но Лив отрывается от меня и зацепляет свою руку через Перри. – Да, он закончил, – рычит она на Вейла. – Ты принес достаточно счастья нашей семье сегодня, не так ли? – Тогда она смотрит на меня, поскольку она оттаскивает Перри подальше, ее пристальный взгляд, зовет меня в сопровождение.

Она не должна была говорить мне. Везде, куда они идут, я тоже иду.

Никто не произносит ни слова за полчаса, это приводит нас к морю. Я застревая, слушаю неглубокое дыхание, которое мой лучший друг взял на себя из-за меня.

Я должен был знать, что Вейл сделал бы это. Перри отчаянно защищавший Лив, и Талона, и меня. Всех в Тайдах. Вейл использовала в своих интересах эту черту. Он повернул ситуацию так, что он мог показать свое господство над Перри – главная угроза его власти как Кровавого Лорда. Он даже вычислил удары, которые он нанес, ударяя кулаком Перри в живот, таким образом, результат его наказания будет скрыт от племени. Завтра, вместо того, чтобы помнить жестокость, Тайды будут помнить правосудие.

Я знаю, он запланировал этот путь. Все ясно теперь. Вся стратегия, я только что засвидетельствовал.

Это делает мне больно.

Когда мы оставили постройки позади нас и достигли прижатого песка водой, Лив останавливается. Уже почти темно, и толстое одеяло тумана катится с океана. Падает к нам, циркулируя сквозь воздух в волнах.

– Я хочу видеть, Перри, – говорит Лив.

Я пихаю пальцы в мои волосы, тяну до тех пор пока мой скальп заболит. Я знаю, куда это идет. Это большая происходящая пытка.

Перри качает головой. – Ничего.

– Все равно покажи мне.

– Лив...

– Меня не волнует! Дай мне посмотреть.

Я ненавижу это. Они делали так, когда они были моложе, также. Лив всегда должна была осматривать его позже. Похоже, она хочет чувствовать каждый, и каждый ушиб на себе.

Перри бормочет череду проклятий. Лив скрещивает руки и ждет. Она никогда не отступает. Почти в шести футах, она только на несколько дюймов короче, чем он и столь же упрямая. В такие времена, подобно этим, я удивляюсь, они будто близнецы которые, родились с разницей в один год.

Перри покачал головой и в конце концов смягчился. Он отводит взгляд, его шея перевязанная веревкой, его руки, согнутые так туго, как он поднимает свою рубашку, у которой я думаю наполовину материал порван. Ушиб уже цвел на его животе – я вижу его даже в сумерках – но худшая часть это взгляд на его лицо. Я сжимаю мои челюсти до боли, готовой в этот момент закончиться. Позор не относится к Перри. Это последняя вещь, которую он должен когда-либо чувствовать.

Спустя минуту он тащит свою рубашку вниз. – Достаточно, Лив. Я в порядке, – говорит он, но Лив все еще не отходит далеко. Я знаю она ищет его настроение, чтобы видеть, действительно ли он в порядке.

– Ты? – спрашивает она.

Перри кивает. – Да, – говорит он. Он кажется выдохшимся. Беспокойство Лив подкашивает его. Сила никогда не была способом сломать его. Интересно, знает ли Вейл это.

Лив отстраняется, наконец-таки удовлетворенная. Она смотрит на меня, и я не могу проигнорировать, насколько это зашло далеко. – Что Вейл сказал тебе, Лив?

– Это не имеет значения. Я не сделаю это, – говорит она спокойно. Она шагает ко мне. – Ты сошел с ума, Роар? Как ты мог сделать это?

– Я должен знать то, что он сказал.

– Вейл возможно убил бы тебя! Ты даже не принял это во внимание?

– Оливия, скажи мне.

Она пихает меня в грудь. – Ты даже не подумал?

Я хватаю ее запястья, захватывая ее руки в ловушку напротив меня. Она одергивает их, но я хватаю ее быстро и пристально смотрю в ее глаза. Я хочу, чтобы она сказала мне, что я все воображаю. То, что ничего из этого действительно не происходит. – Пожалуйста, Лив... Я должен знать то, что он сказал.

Я выпускаю ее руки, и она делает шаги назад. Она смотрит на Перри и назад на меня. Я не узнаю выражение на ее лице. – Он сказал мне, что назначил встречу. Все мы нуждаемся в еде? Вейл продал меня за нее. Я, как предполагается, выхожу замуж за Соболя. – Ее губы дрожат, в невеселой усмешке, и она бросает взгляд на Перри снова. – Он взял хорошую цену за меня. В течение следующей зимы будет достаточно еды, чтобы прокормить Тайдов. Я предполагаю, что я дорога.

Она пытается смеяться, но это напряженно и слабо. Ничего похожего на звук, что я знаю. И затем ее глаза заполняются, и она поворачивается спиной ко мне и всему, внутри меня разрывы и слезы. Каждая мышца. Каждая кость в моем теле. Я не могу двинуться. Я не могу двинуться и звон, который только что начал усиливаться в моем ухе, утоплен ревом крови.

Она моя. Слова бушуют в моей голове.

Лив моя.

Я, должно быть, говорил их громко, потому что плечи Лив трясутся, и она бросается прочь. Я следую за ней и сталкиваюсь с Перри, который говорит мне что-то. Тот промежуток, который чувствуется, подобно за час до того, как его слова впитываются.

– Позволь ей уйти. Дай ей некоторое время, Роар. Она хочет побыть одна.

Я смотрю как она исчезает во вьющимся тумане. Лив убегает, когда она не уверена. Как Перри, она думает на пробжке. Я знаю это, но мой живот все еще крутит, поскольку я наблюдаю ее побег. Я хочу, чтобы она нуждалась во мне прямо сейчас. Она не нуждается. Так или иначе, я и ненавижу ее и люблю ее, за это.

Поскольку, что чувствует себя подобно целой жизни, я уставился на место, где она исчезает. Тогда я смотрю на Перри. – Что мне теперь делать? – Мои главные фунты от удара Вейла.

Перри потирает рукой по челюсти. – Останься здесь, – говорит он. – Я вернусь.

Прижав руку к животу, он бежит обратно к постройкам.

 4 

Когда Перри ушел, я осматриваюсь вокруг себя. Туман переместился внутрь, и я не вижу больше, чем на сто шагов в любом направлении. Прибой более груб, чем это было вчера вечером, волны, пенящиеся, поскольку они загоняют против пляжа. Я представляю синяки, распространяющиеся через песок, и качаю головой, пытаясь заставить изображение уйти прочь.

Вытаскивая свой нож из ножен на моем поясе, я вращаю нож вокруг пальцев, подбрасывая его, переворачивая его быстро, быстро, быстрее, концентрируясь только на этом. Сосредотачиваюсь, мне нужно это, чтобы делать эти приемы и сохранять мои пальцы в целости.

Без Перри и Лив, я чувствую расстройство, и я не должен был. Я должен больше походить на свою мать, которая не позволяла себе заботы. Кто двигался от одного человека к следующему с временами года. Всегда был кто-то лучше, стоящий искоренения всего. Новый человек для меня, чтобы называть отцом в течение нескольких месяцев, когда, в действительности, мой отец был не чем иным, как бродячим торговцем, который был пьяницей.

Порыв. Его название подходит мне теперь. Мать сказала, что он был самой красивой вещью, что она когда-либо видела, рядом со мной. Это то, чем я был ей, успех в прекрасных глазах. Лицо, которое она могла зажать и поцеловать и затем отправить подальше.

Это заняло целый один день для Лив, чтобы понять меня лучше. Меньше, чем за день. На утро после того, как Грэм и я приехали к Тайдам, Лив и Перри разыскали меня в моем новом доме, в сарае. – Я думаю, что ты должен быть нашим другом, – сказала Лив. Я еще даже не знал ее имя. Тогда, она была просто девочкой с золотыми волосами с чердака. Когда я спросил ее, почему, она ответила, – Потому что ты нуждаешься в нас. – Я смотрел на Перри, который сказал, – Все в порядке, – и затем я сказал, – Хорошо, – и затем все было в порядке.

Я роняю нож и лезвия режет мой палец. Проклятие, я облизываю большой палец, вкус меди. Это были годы, с тех пор как я порезался.

– Первое правило ножей: они режут.

Я смотрю вверх на голос. Идет Перри, с бутылкой Блеска в одной руке. – Я думал, что это поможет. – Он дает его мне и сидит. – Она еще не вернулась?

Откупориваю пробку, я делаю глоток. – Нет. Еще. – Я пью снова, чувствуя теплоту движения Блеска через меня. Возможно мой отец и я имеем больше общего, чем наша внешность. – Я не могу позволить этому произойти, Перри. Мы должны найти другой способ. Мы должны сделать что-то.

Перри кивает. – Я поговорю с Вейлом. – Его пристальный взгляд скользит по мне. – Но я сомневаюсь, что есть что-либо, что я могу сказать, то отчего он передумает.

– Ты можешь переубедить его. Он боится тебя. Он знает, что племя преуспело бы с тобой, как Кровавым Лордом.

– Племя не хочет меня как...

– Они хотят.

– Есть много людей, которые сомневаются, могу ли я...

– Черт с ними, с сомневающимися.

Перри ухмыляется мне. – Роар, если ты прервешь меня еще раз, я ... – Он потирает заднюю часть шеи и выдыхает. – Я перестану говорить.

– Сомневающиеся не подразумевают никаких вещей, – говорю я ему. – Я сомневаюсь, что будет идти дождь завтра, но это не означает, что я управляю дождем. То, что я думаю не имеет никакого отношения к тому, что есть. Ты сделался бы великим Кровавым Лордом. Лучше, чем Вейл. Лучше, чем твой отец. – Я тянусь в сторону и затем передаю ему бутылку. – Мудрые задают вопросы, Перри. Слабые сомневаются.

Он дарит мне слабую улыбку. – Где ты это услышал?

– Я просто думал об этом. И посмотри? Я прав.

Мы затихаем, и я знаю, что это моя работа. Я тот, кто воспитал его отца. Бутылка становится легче, поскольку мы передаем ее назад и вперед. Высокая температура Блеска начинает задерживать меня вместе. Когда Перри откидывается назад на локти, я ловлю его вздрагивание в углу моего глаза. Если бы я был тем, принимающим удары Вейла, я вероятно, все еще валялся бы. Я бы писал кровью в течение недели, без сомнения.

Я не уверен, как он появился между мной и Вейлом. Почему он должен был противостоять Вейлу от моего имени, или Лив, или кого-либо еще в племени. Когда это имеет значение – когда это жесткая ситуация – Перри всегда втягивается.

Я смотрю на большой палец, видя темную линию, где я резанул по мозоли. Интересно, происходит ли та же самая вещь с ним. Он прошел достаточно – и с его отцом и с Вейлом – что мы думаем, что он – черствый. То взятие удара легче для него, потому что он сделан из более жесткого материала, чем остальные часть из нас. Возможно так. Возможно он более жесток. Но когда разрез глубокий, это все равно только плоть под ней.

– Спасибо за ранее, – говорю я, ломая нашу тишину. То, что я действительно хочу сказать, я сожалею, но те слова, кажется, не хотят выйти.

– Конечно, Ро. В любое время. – Его тон был повседневным, но я знаю, что он означает. – Я поговорю с Вейлом завтра. Ты знаешь, что я сделаю все, что я могу.

Я киваю. То, что я знаю, то, что он должен сделать все, что он может. Вейл никогда не выслушал бы меня – особенно не после сегодня. И Лив не может выйти замуж за кого-то еще. Это не может случиться.

– Мы, как предполагалось, были братьями однажды, Пер. Настоящие братья... семья. – Я не знаю то, что я говорю. Блеск выступает за меня. Но я не могу забрать слова.

Перри смотрит прямо на меня. – Ты думаешь, что мы?

Я поворачиваюсь к морю и пристально смотрю на него. Я смотрю на волны, пока напряжение в горле ослабевает, и я дышу обычно снова. Он прав. Мы семья. Я не боюсь, что я могу потерять в будущем. Я боюсь потерять то, что у меня уже есть.

Рядом со мной, я слышу журчание бутылки, как Перри делает глоток. Проходит минута, прежде чем он снова говорит. Когда он это делает, он так тих, что я знаю, что слова действительно не предназначены для меня.

– Ты лучше, чем брат, – говорит он.

Через час или два, или четыре, Лив возвращается. Моя голова чувствует себя лучше, и звон в ушах исчез, но мои глаза, кажется, не будут работать, так как я не могу заставить себя посмотреть на нее прямо.

Перри поднимается на ноги. – В случае, если вам действительно интересно, – говорит он мне, – завтра пойдет дождь. – Он постучал себя по носу, как Лив делала прошлой ночью. – Если вы когда-либо хотите знать, просто спросите.

Он смотрит на Лив, наблюдая за ней в течение долгого момента. – Увидимся с тобой дома?

Лив кивает. – Увидимся дома.

Перри направляется на юг вдоль пляжа, который не является путем домой. Интересно, проведет ли он ночь самостоятельно, думая обо всех способах, которыми он, возможно, сопротивлялся против Вейла. Нет, я не задаюсь вопросом. Я уверен, что это то, что он сделает.

Лив сидит рядом со мной и берет бутылку. – Ты не мог сохранить даже каплю для меня? – говорит она, когда она понимает, что там пусто.

– Я не знал вернешься ли ты.

Ее голова поворачивается ко мне. – Что?

– Я думал, что ты так стремилась встретить своего будущего мужа, что ты уже уехала.

– Прекрати, Роар.

Я не перестаю. – Зачем даже тратить впустую твое время с Блеском? Соболь богат. Он даст тебе лучшее. Самые прекрасные вина.

Я не знаю что случилось со мной. Она страдает. Почему я пытаюсь причинить ей боль еще больше? Я заставляю себя замолчать и прижать свой палец к разрезу на моем большом пальце, пока не заболит. Это такое небольшое количество боли. Так что терпимо.

– Это не то, чего я хочу, Роар, – говорит она. – Ты знаешь это.

Я? Я всегда предполагал, что мое будущее будет с ней. Я думал, что она хотела ту же самую вещь, но теперь я понимаю, что я не уверен. Я не знаю то, чего она хочет. Мы никогда не говорили об этом прежде. Мы никогда не должны были.

Я смотрю на нее. – Чего ты хочешь?

Ее спина напрягается. – Как ты можешь спрашивать меня это?

– Легко. Я сделаю это снова. Чего ты хочешь, Оливия? – Мой голос становится резким, более требовательными, чем я хотел.

Лив вскакивает на ноги. – Я хочу сделать свой собственный выбор! Я хочу, чтобы моя жизнь была моей снова! Я хочу, чтобы мой брат заботился о том, чего я хочу. Я хочу выбраться из этой ситуации!

Я встаю в одно мгновение, притянув ее к себе. – Мне жаль, Лив. Извини. – Я целую ее лоб, ее щеку, и ее нос, и затем снова ее лоб. В моих легких есть давление. Она не ответила на мой вопрос так, как я хотел, но я бессилен против ее боли. – Все в порядке. Все будет в порядке.

Я провожу руками ее спине, сглаживая напряженность. Медленно, она расслабляется. Медленно, она поворачивает свою голову и кладет ее на мое плечо. Тогда я чувствую ее пальцы закрепляются на моей пояснице там, где ей нравится вешать ее руки, когда я держу ее, и я знаю, что у нас все в порядке. Я знаю, что у нас все хорошо снова. Волны разбиваются, и мы стоим там. Ее вес ослабляется рядом со мной. Мой ослабляется рядом с ней.

Пройдет долгое время прежде, чем она скажет.

– Я боюсь, Роар, – говорит она. – Я ненавижу бояться.

– Эй. – Я слегка наклоняю ее подбородок, так я могу изучить ее глаза. – Все будет в порядке.

– Как я могу когда-нибудь оставить тебя? – говорит она.

Я сглатываю и встряхиваю голову. Я не могу слышать эти слова. – Тебе не придется. Мы что-нибудь придумаем, обещаю. Я не хочу, чтобы что-нибудь случилось с нами.

Поскольку я говорю, Лив скользит рукам под кромкой моей рубашки, прижимая пальцы к моей спине. Ее губы задевают мою челюсть, нежные, но настойчивые, и для меня невозможно говорить больше. Я тяну ее к себе, не так нежно. Более настойчиво.

Мы оказались на песке, пытаясь забыть прошлое часами с поцелуями, шепча слова. Это не работает. Люди говорят, что только Чувствующие могут отдавать, но это не правда. Я чувствую ее печаль и ее страх. Независимо от того, что чувствует Лив, я чувствую.

Я держу ее и смотрю на ее бездействием, спящим в моих объятиях. Я наблюдаю за ней в течение долгого времени позже.

Тогда я заставляю свои глаза закрыться, и ее лицо все еще там.

Эта девчонка. Она все, что я вижу.

 5 

Звук хихикания вырывает меня из сна – кошмар? – Лив в середине построек, в длинном белом платье.

– Они просыпаются, Дядя Перри.

Я всматриваюсь и вижу, что Перри стоит надо мной – Самое время, – говорит он.

Лив прижата ко мне, ее голова, покоится в углублении моего плеча. Моя рука вокруг нее, но она абсолютно онемела. Я сомневаюсь, что мы сдвинулись хоть на дюйм за всю ночь.

У Талона есть металлическое ведро и совок, и он занят, хороня ноги Лив в песке. Судя по весу, что я чувствую на мне, он уже добрался до меня.

Лив шевелится. Она отодвигается подальше от меня и садится. – Что случилось со мной? Моих ног не стало! – кричит она. Она шевелит пальцами ног и удивлена действием, когда они высовываются из песка. – Кто сделал это?

Талон и Перри указывают друг на друга одновременно.

– Как ты смеешь! – говорит Лив, глядя на Талона. Она вскакивает и бросается за ним, крича через плечо, – Ну, попадись мне мелкий!

Я отвожу назад голову и смотрю на Эфир, слушая счастливые вопли Талона. Так как он заболел, все прилагают дополнительное усилие, чтобы вытащить смех из него.

– Ты не собираешься гоняться за мной? – говорит Перри.

Я качаю головой. – Нет. Нет, я не. – Порез на моем большом пальце болит и моя шея окостенела. Я не уверен это от двух ночей сна на пляже или от удара, полученного от Вейла. Вероятно, оба. – Как я выгляжу?

– Та часть тебя, что я вижу? Как смерть.

– Звучит правдиво. – Я сажусь, потягивая свои руки, чтобы моя кровь вновь задвигалась.

– Я поговорил с моим братом, – говорит Перри.

Я застываю. Мой брат. Перри только называет Вейла так, когда что-то не так. Это не хорошо. Я раскапываю ноги и заставляю себя встать. Странно, теперь, когда веса песка не стало, мне не хватает его. – Что говорит твой брат?

Лив далеко – вне слухового диапазона для нее – но она смотрит на нас. Она говорит Талону закинуть удочку в воду и что Перри скоро присоединится к нему.

– Он не собирается менять свое решение, – говорит Перри, когда она приходит. – Он сказал, что должен принять это решение как Кровавый Лорд. То, что это не легкое решение, но у него нет выбора. – Перри скрещивает руки и смотрит на Лив в течение нескольких минут. – Он, мм... он хочет, чтобы ты уехала завтра, Лив.

Мне вдруг не хватает воздуха в легких. Один день. У меня есть один день с ней? Лив бледнеет, рядом со мной.

– Это все? – слышу я свои слова.

Перри качает головой. – Он согласился отпустить тебя и меня отвезти ее к Горну. Это двухнедельная поездка.... Я знаю, что это не очень, но даже это имеет некоторую убедительность. – Перри потирает заднюю часть шеи и посылает мне странную улыбку. – Он также хотел, чтобы я сказал тебе, в частности, что ты лживый ублюдок и что ты будешь у него преследуемым и мертвым, если ты вмешаешься в его распоряжение.

Глаза Перри перемещаются к Талону, который зовет его к воде. – Я собираюсь пойти, – говорит он. – Но вы оба должны знать, что я не хочу слышать о том, что вы думаете или планируете, если вы сделаете любое из этого. – Он уходит прежде, чем мы сможем ответить.

Сообщение понятно. Вейл установил правила. Независимо от того, что Лив и я делаю с этого времени, если будет нарушение его распоряжения. Если Перри узнает, что мы планируем что-то, то он не будет в состоянии лгать о этом Вейлу. Он был бы наказан за то, что он помог нам. Снова.

Лив смотрит на меня. Мы должны говорить, но я понимаю, что мы не можем сделать это здесь. Я не единственный Слышащий в племени, и если Вейл действительно обеспокоен за нас бросающих вызов ему, то наиболее вероятно за нами наблюдают. Наши планы должны быть сделаны подальше от племени.

Я могу сказать, что Лив думает ту же самую вещь. Не теперь. Не здесь. Но есть что-то, что я могу сказать.

– Я думаю, что ты должна быть моим другом, – говорю я ей. – Хорошо?

Она улыбается, и я знаю, что она помнит. – Хорошо.

В свете того, что я не могу перестать мечтать, все пути, которыми я хотел бы разрезать горло Вейла в длину – и что он может учуять мои намерения через мой характер – я решаю, лучше провести день подальше от племени.

Перри и я направляемся в южные леса, чтобы охотиться, поскольку Лив остается позади, говорю ей прощай и ухожу. Это не то, чего я хочу видеть, так или иначе. Этого не должно было случиться. Она не должна уезжать, но эта часть не может быть изменена. Мое внимание теперь в том, чтобы увести ее подальше от контроля Вейл... а потом?

Я не знаю.

Мы могли наспех пожениться, но Вейл, Кровавый Лорд Тайдов, известен всем в этой области. Люди в соседних племенах подозревали бы поспешную свадьбу его сестры, особенно если она выполнена далеко от земли Тайдов. Наиболее вероятно Лив и я были бы связаны и возвращены назад к Вейлу. Чтобы жениться, мы должны были бы уйти далеко, недели пути, где никто не узнает ни одного из нас.

Я сделал свою долю безнравственных вещей, но кража девочки от ее опекуна и требовать ее, чтобы забрать. Убегать от чувств, слишком близко к тому, что я видел, моя мать делала это много времени, когда я был моложе. Я никогда не хотел делать то же самое. Лив обеспокоена, я пытался делать вещи правильно. Это больше невозможно.

Чем больше я думаю о побеге и женитьбе на ней, тем больше моя голова кружится. Я никогда не видел достойный пример мужа. Что я видел, это мужчины, которые блистают как серебро сначала, затем бросают тень и в конечном счете исчезают. Брак это то, что должно преподаваться, или ты мог бы узнать его на слух?

Интересно, думает ли Лив о тех же самых вещах. У нее никогда не было матери – которая заставляет ее хотеть избежать брака? Она даже хочет быть женой? Нам обоим девятнадцать – достаточно взрослые – но мы никогда не говорили о женитьбе. Я понимаю, что я уже думал о словах брак и жена так много, что они начинают странно звучать в моей голове.

В игре на тропе передо мной, Перри замедляется. Это бросается – точно так же, как он сказал мне, что это будет последняя ночь. Я смотрю, как он присаживается и прицеливается в оленя, отодвигая тетиву к его челюсти и держа ее. Он освобождает ее, и широкие паруса стрелы. Олень поражен и отпрыгивает дальше.

– Это было ужасно, – говорю я. Я могу посчитать количество раз, что я видел как он пропускает выстрел подобно этому на одном пальце. Просто оказывается, что никто не чувствует себя нормальным больше. – Ты пропустил почти фут.

Перри поворачивается ко мне. – Чья ты думаешь эта ошибка?

Если тон его голоса не был действительно подсказкой, то это мрачный вид его рта. – Моя?

Он качает головой. – Твои нервы действуют на мои нервы, – говорит он, прежде, чем он уходит, чтобы вернуть свою стрелу.

Я бормочу извинение, поскольку я наблюдаю, что он идет. Я знаю, как успокоить меня. Поскольку мы берем след аромата оленя снова, я возвращаюсь к мечтанию о прохождении моего лезвия через горло Вейла.

 6 

Этой ночью Вейл зарезал ягненка на ужин. Поскольку это Вейл, я подвергаю сомнению это заключение, задаваясь вопросом, предназначил ли он это, чтобы нести более глубокий смысл.

В то время как он любезно предоставил мне разрешение сопроводить девочку, мне любящую ее принужденную к браку, Вейл удостоверяется, что я исключен из высокого стола в кухне. Я беру еду на столик у двери, а Лив и ее семья празднуют вместе в противоположном конце зала.

Лив сидит с Талоном и Милой, улыбаясь, поскольку она говорит с ними. Я могу сказать, что она поддерживает на высоком уровне веселое притворство для них. Вокруг меня также, люди симулируют веселье, болтая о браке Лив. Это будет великолепно для Тайдов, говорят они. Союз одного из самых влиятельных живых племен Кровавых Лордов и больше еды, чтобы выжить всем в течение зимы. Все счастливы. Все веселятся, веселятся, веселятся.

– Ты знаешь что это несправедливо? – произносит Брук около меня.

Я отодвигаю свою тарелку и смотрю на кружку рядом с ней. Даже Блеск не привлекает сегодня вечером. – Жизнь?

Хотя есть сотни людей между нами, я чувствую внимание Вейла на мне и смотрю вверх. Он наслаждается моим страданием. Поблизости Перри вгрызается в бедро своими зубами, в то время как Уилан, дурак, говорит ему на ухо. Неблагоразумно вставать между Перри и едой.

– Это. – Брук дергает свой рукав вверх, показывая мне зубец Провидца, отметины вокруг ее бицепса. – Просто, потому что мы не Видящие, мы даже не получаем шанс?

Она говорит о том, что происходит с Лив, я знаю, но она думает о Перри.

– Мы не выбираем Чувства, мы с ними рождаемся, – продолжает Брук.

– Я не решал быть Провидцем больше, чем ты решила быть Слушающей, – Она хватает мое запястье, поражая меня. Ее шипение продолжается в моей голове.

Вейл не женился на Видящей. Это похоже, что он делает правила только для остальной части нас. И какой смысл того, чтобы сохранять линию Видящих сильной, так или иначе? Почему запахи все время так чертовски прекрасны?

Я сказал эти самые слова Перри только вчера, но я не хочу говорить об этом теперь. Я устал от проблем. И я не буду давать Вайлу удовольствие наблюдения, что я страдаю.

Я наклоняюсь к плечу Брук и вдыхаю. – Ты довольно хорошо пахнешь.

Брук дергает свою руку подальше от моей и не обращает внимания на меня. – Скажи это своему лучшему другу.

– Конечно, – говорю я. – Я скажу ему.– Я не буду. Это ничего не изменит, и он знает, как она пахнет лучше, чем я, во всяком случае.

Брук смотрит на меня, ее голубые глаза проникновенны и ясны, как стекло. – Это позор, ты не Провидец, Роар. Все было бы настолько легче, если бы мы нравились друг другу.

– Ты нравишься мне.

– Да. – Она вздыхает и возвращает свое внимание к Перри. – Я имела в виду больше, чем нравиться.

Я знаю, что она имела в виду, но Брук и я никогда, не в этой вечности, попытка быть больше, чем друзья. Если это даже то, что мы сейчас. Я слегка наклоняю голову в сторону – это работает на Перри – и бросаю медленный взгляд на ее изгибы. – Я могу больше, чем нравиться тебе.

Напряжение должно добираться до меня, потому что я забавляюсь с Брук. У нее есть темная полоса, с которой я не ознакомлен, чтобы обращаться как Перри, который чуял ее настроение на расстоянии в одну милю. Я продолжаю, несмотря на себя.

– Если ты ищешь что-то, что чисто физическое, мне определенно интересно. Мы должны были бы получить Перри и Лив одобрен – эй! – Я скрючиваюсь, мои ребра, куда она толкнула меня локтем.

– Ты падал на свою голову, Роар! Сто раз! Это единственное возможное объяснение. – Она тыкает меня в ребра снова. – И попытайся есть немного еды время от времени. Ты сплошные кости.

Ее последний комментарий просит неприличное замечание, но я воздерживаюсь. Ясно, она несчастна. У меня нет никакого другого выбора. Пора сделать что-то, что идет вразрез с моим характером. – Послушай, Брук. Я собираюсь быть честным с тобой...

– Почему именно сейчас? – подхватывает она.

– Это больно. Ты сама себя чувствуешь лучше?

Она закатывает глаза, но внезапно ее нижняя губа дрожит. Мои бедра напрягаются, поскольку я борюсь с желанием убежать за дверь. Все, что я хотел, это смешаться с этим морем жизнерадостности. Только в течение часа. Только в течение десяти минут.

– Брук, я только дразнил. – Я киваю на Перри. – Все, что я пытался сказать, то что он не походит на остальную часть нас. Он пропускает что-то, что не позволяет ему... это не... это делает его...

Я останавливаю себя и пересматриваю. Что я пытаюсь сказать, что Перри потерял что-то важное. Возможно это способность глубоко доверять. Я не знаю. Но способ, которым я вижу это, когда тебе причинил боль кто-то, которого ты любишь, почему тебе когда-нибудь не найти выход из любви? Почему ты когда-либо рисковал бы причинить боль снова? Меня не удивило бы, если он не имеет ничего, как Лив и я.

Это все намного больше, чем я хочу сказать Брук прямо сейчас – или фактически когда-либо – и я начинаю подавлять себя таким образом, я просто говорю, – Я думаю, что ты должна идти дальше.

Рот Брук растягивается в саркастическую улыбку. Легко забыть, что она симпатична, когда она улыбается так. – Это то, что ты собираешься сделать? Переехать от Лив?

Никогда. Я делаю глоток Блеска и облизываю сладкую жидкость с моих губ, давая себе момент до того, как я отвечу. – Да.

Брук закатывает свои глаза. – Ты такой лгун, Роар. Твой характер пахнет как репа. Или вся эта ложь так пахнет.

Это заставляет меня смеяться. – Нет. Моя ложь пахнет как жимолость.

Ее брови соединились в замешательстве. – Жимолость?

Я пожимаю плечами, не потрудившись объяснять, что слово развлекает меня. Мед и кормить грудью, не кажется, что они должны идти вместе.

(тут идет игра слов honeysuckle – жимолость, honey – мед, а suckle – кормить грудью).

Шум кухни возрастает вокруг нас, поскольку мы затихаем. Я знаю, что это тяжело для нее. Она теряет своего лучшего друга и видит правду того, что она значит для Перри – которого недостаточно. Мой пристальный взгляд пятится к высокому столу. Лив все еще говорит с Талоном. Перри все еще ест. Я понимаю точно, что чувствует Брук.

Мир не был бы тем же самым без них.

 7 

Мы уезжаем следующим утром затемно, рано, прежде, чем даже рыбаки зашевелятся. Мила и Талон спят крепко, мать и ребенок свились вместе. Я наблюдаю у двери спальни, поскольку Лив нагибается и целует их обоих, слышу звук ее вырывающегося дыхания. Затем Перри шепчет проклятия позади меня. Затем наши шаги, поскольку мы выходим из дома.