Текст книги "Бернарда"
Автор книги: Вероника Мелан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Точно идиот!
В чувствах царил полный сумбур: пьянящее счастье от осознания любви, злость на себя за допущение подобного, радость(!) от допущения подобного, смущение, волнение за состояние Ди и член, бейсбольной битой распирающий штаны.
Едва не рыча на себя от раздражения за то, что забыл, что значит «думать», Дрейк опустился на колени, одновременно создавая на руках серебристые перчатки, после чего осторожно поднял Бернарду с пола, прижав к своей груди.
– Все будет хорошо, девочка, обещаю.
Этим вечером Клэр созерцала странную картину.
Мужчина в серебристой одежде, держащий на руках Дину в бессознательном состоянии, появился из воздуха прямо посреди гостиной, спросил, где находится спальня, и скрылся в ней. Не успела Клэр последовать за ним, как тот уже вышел, сказал «дать ей выспаться, не кантовать», – после чего так же неожиданно, и не прощаясь, растворился в воздухе.
После причуд Смешариков ее уже мало что удивляло, и какое-то время повариха просто задумчиво кусала губы.
Если сказал «дать выспаться», значит, ничего серьезного не случилось. Вряд ли она ранена.
И кем был этот мужчина с жестким лицом? Уж не тем ли самым, о ком Дина рассказывала накануне? Если так, то ох и ах, какие страсти ждут этих двоих, уж Клэр-то знала: интуиция никогда ее не обманывала.
А еще это странное выражение лица? Будто смущенное?
Все эти глубокомыслия выпали из головы Клэр, стоило увидеть, что Смешарики опять устроили балаган перед телевизором.
– Ану-ка брысь, негодники! Что это за бомба с фитилем, сейчас быстро в окно выкину! И зачем превращаться в жирную курицу прямо на ковре? Фу, гадость какая… Ну-ка хватит!
Клэр сделала вид, что собирается стянуть с ноги тапок, чтобы запустить им в Смешариков, – и те с хохотом, как делали уже не раз, раскатились в стороны.
* * *
Просыпаться можно по-разному. Под нежное щебетание птиц и ласку солнечных лучей, под перестук дождевых капель по палаточному тенту, под звон будильника или льющуюся из радиоприемника мелодию, а можно – как я – в полнейшем балагане.
Тело было будто разбито, разобрано на части и склеено в произвольном порядке: веки не желали разлепляться, в глазах песок, в висках ломота, сухость во рту и боль во всех конечностях. Такого я не испытывала даже с самих жестких похмелий, коих в моей жизни было три или четыре. Хотелось либо снова провалиться в спасительную тьму, либо сразу умереть, чтобы не мучиться. Но чья-то настойчивая тряска за плечо сделала свое дело – включила мыслительный процесс, который теперь не стыковался ни с двигательным, ни со зрительным, ни со слуховым.
Вокруг, судя по всему, царил хаос. Но в чем он заключался, разобраться не получалось. Открытые глаза не принесли желаемого информативного результата: собственная спальня растекалась на пятна и неясные очертания, стены плавали.
Я, застонав, потрясла головой.
Кто-то что-то шептал и причитал, кто-то шипел, в отдалении скрипел кухонный пол на первом этаже, откуда-то снизу раздался грохот, затем ругань незнакомого мужского голоса.
Что, черт, происходит в моем доме?
Не успела я сесть на постели, как ко мне, будто белесое долговязое привидение, подлетела одетая в ночную сорочку Клэр.
– Дина, наконец-то, ты проснулась! Я тебя добудиться не могла… А тут такое!..
Клэр? В моей спальне? Часы на стене показывали половину третьего утра, дом погружен во мрак. Приоткрытая дверь залеплена желтой полицейской лентой с надписью «Не входить», а перед ней – багрово-красный дорожный знак на металлической ножке с надписью «Стоп». Настоящий дорожный знак?! С бетонной круглой подставкой на полу? У меня в комнате?!
Я несколько раз моргнула и потерла ладонью слезящиеся глаза, пытаясь избавиться от наваждения. Знак не пропал.
– Что это такое? – даже не прохрипела, прокаркала.
– Это Смешарики из комнаты не выпускают! – взволнованно зашептала растрепанная Клэр. – Не дают выйти, шипят… а мне Ганьку надо найти…
Я сжала стучащие болью виски ладонями, несколько секунд покачалась на кровати взад-вперед – боль чуть стихла. Мир никак не желал принимать прежние очертания. Черт бы подрал этот поцелуй накануне – шикарный, фантастический, умопомрачительный, но, судя по всему, дорого обошедшийся мне в виде болезненных последствий. Кто бы знал, что так вот расплющит… Но все равно было сладко, о да! Сладко было… По телу прошел нежный отголосок ощущений, полученных накануне. Прикосновение к Дрейку стоило всего, даже нынешних полночных мучений.
Несмотря на боль, улыбнулась, параллельно пытаясь разобраться, что именно происходит в изрезанной светом уличных фонарей темной спальне.
И все-таки, что Клэр делает в моей комнате? И почему дверь стерегут Смешарики? Повернулась к растрепанной подруге, кое-как прочистила горло:
– Давай по порядку. Что вообще происходит?
Повариха заломила худые руки и, наклонившись ко мне, принялась сбивчиво шептать:
– Смешарики! Они разбудили меня, запрыгнули прямо на кровать, сказали: «Ди к Ди!». Я сначала не поняла, даже напугалась, ведь они ко мне ночью не закатываются, такое в первый раз случилось. «Ди, – говорят, – ропись, к Ди…» Это я потом уже поняла: «Иди к Дине, торопись». А пока наверх пробиралась, услышала, как в дверном замке кто-то ковыряется снаружи, а видеть – никого не видно. Они все «ропись» и «ропись». Я к тебе и побежала. А когда добежала, там уже в коридор кто-то заходил! Дина, у нас что, грабители? Что же делать, а там ведь Ганька осталась… Вдруг ее..?
Закончить, что могло бы случиться с Ганькой, Клэр не смогла. Снова зашипели Смешарики, призывая к тишине.
– Тс-с-с-с!.. – раздалось от двери.
Я снова посмотрела на полицейскую ленту, обтягивающую выход. Ну и фантазия… Фильмов надо было меньше смотреть. На пороге сидело три пушистика. Где были остальные, оставалось загадкой. С первого этажа продолжали доноситься звуки непонятного происхождения.
Страх и адреналин быстро прочистили голову от остатков слабости, призывая приступать к срочным действиям по спасению собственных шкур. Какие приоритеты, что делать? В голове быстро прорисовался план – забрать Клэр и кошек в безопасное место, затем сообщить Начальнику о проникновении в дом. Смешарики – удивительные создания – судя по всему, пытались помочь, приостановить грабителей у входа в спальню. Кто бы знал, что эти милахи способны решиться на такое? Обычно безобидные, любящие поиграть и подурачиться, а тут встали на пороге, как настоящие защитники…
Стоило мне приблизиться к знаку, как тот отчетливо полыхнул красным светом.
– Не-е-е! – авторитетно заявил один из Пушистиков, серьезно глядя на меня золотистыми глазами.
– Да я и не пытаюсь выйти, – присела на колени перед мохнатым сторожем, сморщилась от боли в коленях. – Клэр права: нужна Ганька…
Миша (это показал предварительный осмотр комнаты), как всегда, находился на моей кровати, избавив от потенциальных волнений.
– Узе, – кивнул Смешарик и посмотрел на дверь.
Мы тоже посмотрели на заклеенную желтой лентой приоткрытую дверь. Несколько секунд было тихо, затем раздался странный царапающий звук, а потом в проем на скорости въехал один из пушистиков, держащий во рту веревочку с привязанной к концу игрушечной мышкой. Следом за мышкой на всех парах, портя ковровое покрытие острыми когтями и расщеперив рыжие лапы, влетела Ганька. Стоило ей оказаться в пределах спальни, как веревочка тут же обратилась недовольным Смешариком.
– Анька! – бросил он, покосившись на кошку, и тут же выкатился из комнаты. Разочарованная отсутствием игрушки Ганька тут же была подхвачена на руки благодарной Клэр.
– Ах ты рыжая! Негодница моя, напугала до смерти…
– Т-с-с-с…. – снова раздалось от двери.
В гостиной первого этажа что-то грохнуло. Судя по всему не только упало на пол, но и разбилось. Дальше вскрик боли, чей-то шепот, стон… Значит, грабитель не один. Дела совсем плохи, пора уходить как можно скорее.
Кусая губы от боли во всем теле, я принялась носиться по комнате в поисках одежды. Ни к чему повторять прежний опыт и прыгать в гости голышом. Да и к кому в гости? Это нужно было срочно решать… К Халку? К Стивену? К Баалу домой или к Дэйну в штаб? Да хоть ко входу в Реактор: везде сейчас безопаснее, чем здесь. Сколько еще Смешарики смогут держать оборону? А как защищаться, если грабители прорвутся сквозь их кордон, ведь ни навыков самообороны, ни оружия?
Кофта, джинсы… черт, Клэр в одной ночнушке: на улицу прыгать нельзя – замерзнем и растеряем котов.
В коридоре раздался чей-то болезненный крик, глухой стук падения на пол и протяжный вой. Что там происходит? И откуда позвякивание металла? Снова что-то разбилось, на этот раз на кухне.
Схватив в охапку Михайло, я подбежала к Клэр с Ганькой, схватилась за ее руку и закрыла глаза. Вперед! Пусть будет Халк…
Закрыла, попыталась представить его гостиную и… не смогла.
Попробовала еще раз – в голове тихо и пусто. Ни картинок, ни ощущения телепортации. В чем дело?! Зажмурилась сильнее – ну! Давай же! К Халку! Захотела этого от всей души, попыталась вызвать в памяти детали, но… через несколько секунд со вздохом открыла глаза у себя в спальне.
В груди родилась паника.
Что-то не работало, мои способности перестали действовать. При попытках что-то представить, механизм, отвечающий за прыжок, не отзывался. Так человек пытается завести машину, двигатель которой разобран, а провода разбросаны по всему гаражу.
Не стыкуется, не работает, искра не проходит!
Я в ужасе посмотрела на Клэр.
– Что? – взволновано спросила она.
– Я попыталась нас перенести отсюда… и не смогла. Не смогла, Клэр… Со мной что-то случилось…
Несколько секунд в комнате царила гнетущая тишина, прерываемая нашим неровным дыханием. Ганька болталась на локте у Клэр, как сосиска, посверкивая в темноте удивленными зелеными глазами.
– Попробуй еще раз!
Я попробовала. Снова попыталась представить гостиную Халка, потом его самого… потом штаб Дэйна. В голове тишина, как и прежде.
На долю секунды мозг парализовала ядовитая стрела страха, перед глазами промелькнул наихудший сценарий: а что, если дар пропал насовсем? Что, если я больше никогда не смогу перемещаться, стану бесполезной для Дрейка и отряда, жалкой, ненужной, ничтожной, собирающей сочувственные улыбки товарищей, мол, не судьба… Буду проводить часы в бесполезных попытках вернуть способности, в отчаянии смотреть в погрустневшие глаза Начальника и знать, что даже мир, когда-то бывший родным, вдруг стал теперь недоступным для меня? Никогда больше не увижу маму и родной город, не смогу вдохнуть выхлопов советских автомобилей, не обниму старенькую бабушку, не пройдусь по улице, что прилегает к дому? А вечерами буду сидеть с бутылкой пойла, как Баал, и делать зарисовки знакомых мест по памяти, чтобы почувствовать хоть какую-то принадлежность к прошлому. Через какое-то время потеряю зарплату, особняк, уйду на съемную квартиру в трущобах, найду работу поломойкой и буду думать лишь о том, как бы наскрести денег хотя бы на Мишину еду…
На глаза навернулись слезы.
«Отставить панику! Нашла время, тоже мне…»
– Не могу! – в отчаянии посмотрела на Клэр. – Я вчера впервые коснулась Дрейка, а теперь все болит и телепортация больше не работает!
– Так это он тебя принес домой? А я еще думаю: что за мужчина… Он сказал не будить тебя, дать отдохнуть. Если бы ты выспалась, то, наверное, все было бы хорошо…
– Я и сигнал о помощи из головы послать не могу! – едва не взвыла от досады я.
Снизу снова раздался звук непонятного происхождения и леденящий душу истошный крик, от которого у всех обитателей комнаты волосы встали дыбом.
– Что… ч-что там т-творится? – после паузы, заикаясь, спросила Клэр.
– Телефон! – вдруг сообразила я, стараясь выбросить из головы всплывший кошмар. – Клэр, нужно найти телефон, позвонить Дрейку….
И мы вдвоем кинулись искать злополучную телефонную трубку.
* * *
Джо никогда не боялся. Чувство страха вообще не было присуще ему. Возможно, когда-то давно… Настолько давно, что он благополучно забыл об этом.
Джо радовался, когда хватало денег на выпивку, раздражался, когда заканчивались сигареты, испытывал удовлетворение, когда кто-то падал замертво с аккуратной дырочкой во лбу, проделанной его Магнумом, чувствовал экстаз, когда удавалось найти шлюху без претензий на его чистоплотность, способную качественно отсосать в подсобке бара «Кривой нож», ликовал, когда мог сторговать у Рида патроны за полцены, злился оттого, что не мог поселиться на верхних Уровнях и ненавидел, когда кто-то пердел в помещении.
Но Джо никогда никого не боялся. Ни Бога, ни Черта, ни Андэра, ни Комиссию, ни самого себя.
И только сегодня он впервые за долгое время вспомнил, что значит это поганое чувство.
Хуже того – он в полной мере прочувствовал ползущий по спине липкий, холодный, карабкающийся по позвоночнику страх.
Теперь, когда одна ступня была проткнута чем-то острым и нещадно ныла, выливая в ботинок теплую кровь, когда глаза выхватывали из темноты непонятные движущиеся тени в углах, когда его друг поскользнулся на чем-то жирном и спиной упал на металлические колья, через секунду растворившиеся прямо на его глазах, – Джо хорошо, даже очень хорошо вспомнил, что значит бояться.
Кровь Марти была настоящей. Шипы – черт их знает, а вот кровь – да.
Джо сам проверил: Марти был мертв, мертвее не бывает. И хотя он плохо видел само тело, лежащее на полу, – оно просвечивало и мерцало, дыры в нем, однако, различались до дурноты хорошо. Много дыр, не меньше двух дюжин, и целое море тошнотворной голубоватого оттенка крови.
Боже, он и сам принял дозу этого изоморфа полтора часа назад. Неужели и в его венах теперь текла подобная гадость?
Пальцы левой руки до боли сжали рукоять знакомого ножа, а правой – теплый металл пистолета. Но страх не уходил, а только нарастал. Казалось, оружие не добавляет защиты, а лишь сильнее подчеркивает беспомощность.
Что-то в этом доме было не так.
Здесь были ловушки. Черные глаза стоящего посреди темной комнаты настороженно скользили по очертаниям мебели, выискивая зловещие признаки чужого присутствия, но внимание постоянно отвлекал ноющий бок: его кололо с тех пор, как Джо попытался увернуться от летящей прямо в грудь арбалетной стрелы. Увернуться-то увернулся, вот только сделал это так резко, что нерв под ребром защемило.
Чертовы ловушки… Совсем не те, которые можно предсказать и обойти, а какие-то иные – чужеродные. И еще эти тени…
Поначалу Джо решил, что сыворотка Ирэны в качестве побочного эффекта вызывает и галлюцинации. Он даже предвидел подобное: шутка ли, на два часа превратить тело в невидимое? Сколько процессов должно задействоваться в организме, и какие-то из них просто не могли не влиять на мозги, ведь так? Побочные эффекты или нет, а невидимость с изоморфа наступала – многократно проверено и подтверждено лабораторными опытами. Но тогда откуда – именно этот вопрос беспокоил Джо больше всего – откуда арбалетчик знал, куда стрелять? И как вообще здесь оказался арбалетчик? А если же это механическая ловушка, то на что сработала?
Да, Андэр сказал «телепортер». Сказал действовать тихо, потому что если почует опасность – ускользнет. Да, Андэр обещал прилично заплатить за труп, обещал, что все пройдет гладко. Но Андэр ничего не говорил о каких-то тварях, в изобилии обитающих в этом доме!!! Именно они пугали Джо сильнее всего. Способный справиться с несколькими противниками одновременно, отразить едва ли ни любую молниеносную атаку (не первый десяток лет работы киллера за плечами), он ненавидел прилипшее к нему сейчас чувство страха и беспомощности.
Если бы это были люди – любые люди – он бы не боялся. Но в этом доме, помимо девчонки, чей голос иногда слышался из спальни наверху, было… обитало… что-то еще. Нет, не домашние животные: тех бы Джо быстро вычислил и пристрелил в два счета – но что-то другое. Живое, агрессивное, злобное и… чужое.
Знать бы, куда подевался Рик… Возможно, им не стоило разделяться, чтобы ускорить поиски, но действие сыворотки вскоре должно было закончиться, поэтому пришлось разойтись.
Похоже, они просчитались. Интуиция подсказывала Джо, что Рик, скорее всего, последовал за Марти (проще говоря, откинул копыта). А виной всему эти мелькающие по полу твари, из-за которых он, парализованный страхом, вот уже несколько минут, как боящийся пройти по темному коридору к туалету пацан, не мог сделать и шагу.
К черту. К черту страх! Выполнить работу и скорее домой – в бар, к старому музыкальному автомату у стены возле дартса, к поганому по качеству, но приносящему желанное забытье портвейну и висящему пологом дыму… А потом засадить рыжей Марте по самые гланды…
Мысли о привычном помогли стряхнуть оцепенение.
Вглядываясь в темные углы и вслушиваясь в звуки, Джо медленно зашагал из гостиной к лестнице на второй этаж. Девка там… Несмотря на шум, устроенный его коллегами внизу, почему-то еще не сбежала, как предупреждал Андэр. От страха приросла к месту? Тем лучше. Пристрелить и смыться.
Темнота выедала глаза. Темнота, такая дружелюбная к Джо в другие дни, теперь угнетала, мешала, препятствовала движению.
Еще два шага – лестница впереди. Он занес ногу, чтобы поставить ее на ступеньку, взялся рукой за перила и тут же замер: пальцы приклеились к деревянной поверхности. В первую секунду не поверив ощущениям, Джо попытался отдернуть ладонь, но она будто намертво приросла в деревяшке. Что это – смола? Клей? Что за странный тошнотворный запах?
Не успел Джо дернуть еще раз, как сзади с шорохом что-то прокатилось. Сердце подпрыгнуло до самого горла: кто-то был за спиной, а он не мог даже развернуться. Нож приклеился к перилам вместе с ладонью, став полностью бесполезным, оставалось надеяться на пистолет. Рванув руку со всей дури (кого заботит кусок кожи, если на карте жизнь?), Джо взвыл от боли и попытался рвануть вверх по ступеням, но при следующем шаге упал, потому что в темноте на лодыжке с лязгом что-то захлопнулось.
Озверев от боли и издав рев, сотрясший стены всего дома, Джо пытался освободиться от прокусившего ткани до самой кости металла (Медвежий капкан? Мать его! Что на лестнице делает медвежий капкан?!..), когда увидел их.
Даже боль ушла.
Ушло все, включая реальность.
Джо, распахнув в темноте глаза, смотрел на неторопливо окруживших его в темноте глазастых тварей, собирающихся в группы впереди и позади рухнувшего на пол тела.
Много. Тварей было слишком много. Их глаза отсвечивали красным, а зубастые рты беззвучно щерились и скалились, предвкушая конечную расправу.
Ладонь с болтающимся куском кожи пульсировала, бок саднило так, что вдохнуть и выдохнуть без хрипа не получалось, на ноге болтался чудовищный агрегат, способный переломить кости не то что человеку – слону! Но хуже всего были они, собирающиеся в довесок еще и поужинать им же.
Умереть от пули? Да. От ножа? Тоже ничего… Но быть съеденным заживо ночью в чьем-то доме? Такого кошмара Джо не стал бы желать даже злейшим врагам, а посему, подняв пистолет, истошно заорал, расстреливая обойму туда, где, как ему казалось, тварей было больше всего.
* * *
Джон Сиблинг внимательно следил за работой группы экспертов в масках, работающих у стены, время от времени окидывая взглядом гостиную: кровь на лестнице и ковровых покрытиях, плавающие в воздухе остатки чужеродной энергии, пулевые отверстия в стенах, разбитая у двери ваза, покрытые липкой бурой субстанцией перила и в довершении всего – три мужских тела. Одно – мертвое, два – почти.
В целом, дом выглядел устрашающе, словно после неудачного празднования Хэллоуина, где костюмированный маскарад плавно перешел в пирушку маньяков, закончившуюся расстрелом всего, что можно было расстрелять. Использование пуль было понятно. Непонятными оказались множественные ранения на найденных телах – порезы, ожоги, рваные раны, многочисленные проколы и отверстия такой величины, что сквозь них можно было увидеть даже пол, не говоря уже о внутреннем строении человеческих органов. Особенно четко они просматривались у того бедолаги, которого пять минут назад убрали с кухни. Двоих других, еще дышавших, отправили в здание Комиссии на дознание. У одного обнаружились чудовищные раны на ноге и руках (конечности будто хорошенько прожевала акула), второй, по-видимому добравшийся до верхнего этажа по дальней лестнице, (сам или с чьей-то помощью) замысловатым образом свалился обратно на первый, при этом сломав колено, повредив спину и получив сотрясение.
Наблюдая за слаженными действиями специалистов по уборке помещения, Сиблинг удрученно покачал головой. О чем думал Дрейк, оставляя жить существ, способных нанести подобный вред? Чужеродная энергия, способная трансформироваться по мгновению ока в самую непредсказуемую форму, – это ведь не собачка и не кошечка. Даже не пятиметровый питон, страдающий непроходящим голодом. Фурии – чужие человекообразным существа. Фурии – сложный высокоинтеллектуальный организм, обладающий коллективным разумом и знаниями по трансформированию материи. Но если Начальник решил, что риск оправдан, значит, не ему, Джону, с ним спорить. За долгие годы работы Сиблинг убедился в одном: Дрейк способен предсказывать и прогнозировать не только развитие сложнейших событий, но и проектировать психотипы поведения чужих в нетривиальных ситуациях. Сказал оставить Фурий Бернарде – значит, так и стоило сделать, даже если теперь стены украшали замысловатой формы бурые кровавые разводы.
Люди в масках осторожно снимали образцы тканей со стен, шедшие следом уборщики тут же экстерминировали следы. Изучался фон комнат, воссоздавалась полная картина произошедшего, сканировались поверхности предметов, способных хранить информацию. Скоро случившееся здесь за последние несколько часов можно будет воспроизвести в голографическом режиме, в объеме и со звуком.
Джон не мог не признать: ему было любопытно взглянуть на эту картину. Невероятно интересно будет увидеть Фурий в действии. Однако он так же был рад, что в эту самую секунду монстры, учудившее в доме кровавую битву а-ля «съедим-зарежем-расчленим», оставались вне пределов его видимости. Все-таки неприятно рядом иметь врага, способного удивить тебя. Причем, удивить в самом неприятном смысле этого слова.
Если сначала из комнаты нас не выпускали Смешарики, то теперь это делал Дрейк, объяснив все тем, что Комиссии необходимо собрать как можно больше следов с места происшествия. Само место, то есть коридор и гостиную первого этажа, нам увидеть не позволяли.
– Не стоит, – сухо обронил Начальник, – зрелище вам не понравится.
– А что же там произошло? – одной рукой Клэр удерживала непоседливую Ганьку, а второй теребила ночнушку. Я улыбнулась, подумав о том, что подруга осмелела настолько, чтобы начать раскрывать рот в присутствии человека в форме. Каких-то пару месяцев назад она бы в обморок упала от одной только мысли об этом.
– Присядьте.
Последовав указанию, мы притихли, усевшись на кровать, сам Дрейк расположился на стуле у шкафа. Было совершенно непривычно видеть его в собственной спальне. Начало четвертого утра; снизу доносился шум и голоса экспертной группы; в комнате тишина, поскрипывание серебристой ткани и наше дыхание.
– Я хочу вам немного рассказать о существах, которых вы приютили в своем доме. Тех, кого вы зовете Смешариками… Вообще-то они зовутся Фуриями, – сказал Начальник, изучая наши лица. – Интересно послушать?
Мы одновременно кивнули. До того, как начался рассказ, я успела подумать о том, что виновников «торжества» – то есть тех, о ком собиралась пойти речь, – почему-то нигде не было видно.
Значит, Фурии.
Оказывается, это существа из какого-то давно переставшего существовать мира – сложные, опасные (кто бы знал), наделенные способностями видоизменяться, взрощенные людьми Комиссии в лаборатории из ДНК. А мы-то думали: глазастые беззубые пушистики, обожающие на завтрак ягоды и ананас. Почти что тряпичные игрушки. Мда-а-а.
Когда Начальник закончил повествование, какое-то время в комнате было тихо. Стихли и звуки внизу, хлопнула входная дверь, кто-то ушел. Наверное, группа закончила свою работу.
– Если вы больше не хотите соседствовать в доме с экс-Смешариками, я заберу их и передам в лабораторию для уничтожения.
– Нет! – воскликнула Клэр и тут же пристыжено замолчала. Добавила уже тише: – Не стоит… мы… мы к ним привыкли.
Я кивнула.
– Пусть они опасны для врагов, но ведь ты сам сказал: если выбирают друзей, то стоят за них горой. А мы – одна семья. Я не могу отобрать у них дом. Да и… мы их любим. Честно.
– Поэтому я и разрешил оставить их. Был уверен, что в случае опасности, они смогут о вас позаботиться. Так и вышло.
Он мягко улыбнулся: то ли довольный тем, что в очередной раз не ошибся, то ли пытаясь подбодрить нас, измотанных ночным нападением.
– Я рад, что они оставили двоих в живых. Теперь мы точно узнаем, кто стоял за покушением на Халка, Дэлла и тебя. А также выясним, что за препарат находится у них в крови. Очень интересный, судя по всему, по составу. Подобная невидимость смогла бы обмануть глаза человека, но не глаза Фурий.
«Тех вообще сложно чем-либо обмануть», – казалось, хотел добавить Начальник, но промолчал, задумчиво постукивая пальцами по плечу.
В этот момент он снова был таким далеким, но в то же время близким… родным. Те же русые волосы, в которые вчера на секунду зарылись мои пальцы, знакомая упрямая линия подбородка, сжатые практически в линию губы, спокойные серо-голубые глаза и расслабленные руки. Интересно, будь мы ближе, будь мы вдвоем – о чем бы он сказал сейчас?
«Знаешь, Ди, они меня удивили. Никогда не видел, как именно Фурии реагируют на врагов, первый раз представился случай. Представляешь, что за интеллект кроется в их крошечных пушистых головах? Я вот когда-то читал, что…»
Мы, наверное, были бы на кухне. Спустились бы, чтобы ночью заварить чай или налить по бокалу вина, чтобы потом снова вернуться в постель. Он делился бы со мной мыслями, всегда, в каждый момент времени, был бы в моем распоряжении, спрашивал бы моего мнения, совета, просто ждал бы участия в диалогах…
Как приятно это все было бы. И как притягательно.
Чувствуя, что в груди снова начинает сиять и пульсировать световой шар, я смущенно потупилась на ковер, а когда подняла глаза, наши взгляды переплелись, как два тянущихся друг к другу жгута. Глубокие, долгие, проникающие под кожу, желающие узнать все, выпотрошить друг друга, слиться, взаимно желая большего, чем позволяли сложившиеся обстоятельства.
Не выдержав напора, я снова отвернулась и посмотрела на стену.
Клэр, будто почувствовав интимность момента, тихонько пробубнила, что ей срочно нужно в туалет, после чего выскользнула из спальни, оставив нас наедине.
Взгляд Дрейка, сидящего напротив, ласкал и в то же время давил. Будто Начальник в какой-то момент понял, что проиграл битву с самим собой, и теперь никак не мог решить, что с этим делать дальше и насколько серьезно в этом виновна я.
От серьезности в его глазах хотелось не то прикоснуться к его лицу и как-то утешить, не то самой забиться в раковину, чтобы успокоить разбушевавшиеся внутри чувства. Чтобы немного ослабить натяжение невидимой между нами нити, я спросила:
– Дрейк, я сегодня не смогла нас перенести. Когда услышала шум внизу, хотела забрать Клэр и котов и перенестись подальше отсюда, но не смогла. Ничего не сработало. И все тело очень болит…
– Это нормально, – утешил он. – Способности вернутся. Мы справимся.
«Справимся».
Это слово теплой волной растеклось от желудка до позвоночника. И непонятно, что мне в тот момент нравилось больше – «справимся» или «мы»?
Клэр решила, что ушла в самый раз. Этим двоим однозначно нужно было побыть вдвоем: искры, проскакивающие между ними, чувствовались на расстоянии. Извертевшаяся и начавшая царапаться Ганька наконец-то была выпущена из рук; звук босых ног поварихи поглощал плотный жесткий ворс ковра.
Пробираясь по темному коридору к туалету, Клэр думала о Дрейке – странном и загадочном Начальнике Дины, глубину глаз которого невозможно было постичь. Кинешь взгляд – вроде бы обычный человек, попытаешься присмотреться внимательнее – тоже обычный. Только почему-то оставалось постоянно ускользающее ощущение, что нет в нем ничего от обычности. Или от человека. Интересно, все в Комиссии такие странные? Теперь не узнать: остальные уже ушли.
Незнакомый запах раздражал, напоминая об ограблении. Неприятный запах, химический, едкий. Клэр отчего-то хотелось назвать его «стерильным». Плавая в воздухе, он портил привычный уклад, вызывая досаду у консервативного ума. Все должно быть привычным, все должно быть на своих местах – таким был главный закон немного чопорной, любящей во всем порядок мисс Мэтьюз.
Никогда до того не имевшая дома, Клэр высоко ценила новую жизнь и вложила много сил в формирование ее нынешнего уклада. Продукты, завтраки, обеды, ужины, во всем чистота и порядок. Она сделала эту жизнь ровной, стабильной, размеренной, она сделала ее «правильной». А этот новый запах был неправильным, и потому почти физически причинял экономке дискомфорт. Скорее бы он выветрился, что ли…
Сходив в туалет, в который мечтала попасть последние минут двадцать, Клэр вернулась в полутемный коридор и осмотрелась. Из головы не шли Смешарики.
Где же они сейчас? Пусть этот Дрейк назвал их Фуриями, но ведь они как маленькие! Совсем не воинственные на самом деле – им бы только поиграть. Кому, как ни Клэр, знать это? Кто еще проводил с ними столько времени, сколько она? А как пытались защитить? Как храбро сражались с грабителями, защищая домочадцев в комнате! Куда же они все подевались?..
Обеспокоенная непривычной тишиной и морщась от мерзкого аромата не то очистителя стен, не то проявляющего отпечатки пальцев раствора (в фильмах-то все показывали), Клэр принялась методично обыскивать комнаты, заглядывая за двери, под диваны, комоды и шкафы. Дополнительных картин нигде не было, подсвечников тоже, никто не смеялся и не хохотал, путаясь под ногами, никто не катался по полу. Почему же так тихо?
Закончив осмотр третьей по счету спальни и не найдя ни одного Глазастика, Клэр не на шутку обеспокоилась. Где же они – ее любимые пушистики, за последние недели ставшие родными? Раньше бы Клэр не задумываясь ответила, что, несмотря на миролюбивость, взялась бы за пистолет, если бы кто-то посмел обидеть шаловливую рыжую Ганьку, а теперь вот, наверное, то же самое могла бы сделать за Смешариков. Они были ее укладом, ее правильностью и привычностью, а привычность была тем, за что Клэр боролась сильнее всего. Не нужно пустых комнат, не нужно тишины, не дай Господь придется снова привыкать к чему-то новому – никаких изменений произойти не должно. С утра будет завтрак из ананасов, будет гвалт и забавные отрывки слогов, будет куча глаз, ожидающих после ананаса порцию ягод. Все будет, как было. Вот только бы найти этих негодников…
