Текст книги "Истинные Имена"

Автор книги: Вернор (Вернон) Стефан Виндж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

DON.MAC кивнул и самодовольно ухмыльнулся. Только его лицо и выглядело человеческим, способным выражать эмоции, и даже оно было серо-стальным. Тело он позаимствовал у стандартного всепогодного робота «Плесси-Мерседес».

Мистер Скользки понял, где он уже это слышал.

– Так ты теперь работаешь с Почтарём, Уайли? – он глянул на телепринтер.

– Ага.

– И даже не хочешь намекнуть, о чём идёт речь?

Уайли покачал головой:

– Пока вы не соберётесь присоединиться – нет. Но знайте: ДОН первым начал работать с Почтарём, и теперь он богаче Крёза.

DON.MAC снова кивнул, всё с той же глупой улыбкой.

– Хммм…

Разбогатеть было легко. В принципе, на последнем взломе Лаймо мог забрать и все три миллиарда гангстерских долларов. Вот разбогатеть так, чтобы не попасться и избежать возмездия – трудно. Даже Робин Гуду это было не под силу, но, похоже, ДОН и Уайли считали, что Почтарь и не такое может. После разговора с Вирджинией он готов был в это поверить.

Мистер Скользки обернулся и уставился на телепринтер. Тот тихонько гудел и, как всегда, не испытывал недостатка в бумаге. Торчащий из каретки край рулона был аккуратно оборван и полностью чист, кроме стандартной звёздочки-приглашения. Другого способа побеседовать с этим загадочным членом сообщества не было: набери сообщение на клавиатуре – и через час или через неделю устройство затрясётся и застучит, и отпечатает ответ, иногда из нескольких тысяч слов. Поначалу им пренебрегали: идея была отличная, но задержки делали разговор чертовски нудным. Случалось, что целые метры посланий Почтаря устилали каменный пол, и никто их не читал. Но теперьновые ученики Почтаря жадно впитывали его драгоценные слова все до единого, тщательно подбирая распечатки, чтобы не оставлять улик.

– Эри!

Он повернулся к широкой каменной лестнице, ведущей из внутреннего двора. Эритрина, Красная Ведьма, спорхнула по ступеням. Мерцающее платье то скрывало, то обнажало её. Она отличалась чудесной фигурой и безупречным чувством вкуса, но славилась не этим. Эритрину было легко разговорить, а знала она куда больше, чем рассказывала. Некоторые из её приключений – не слишком афишируемых – сделали бы честь и Робин Гуду. Мистер Скользки знал её около года; на этом плане, пожалуй, не было личности ярче и интереснее. Рядом с ней ему хотелось, чтобы пропала нужда в секретах, чтобы стало можно обменяться Истинными Именами, как телефонными номерами. Кем она была на самом деле?

Эритрина кивнула Робин Гуду и направилась через зал к DON.MAC'у. Это он первым поприветствовал её, а теперь продолжал:

– Мы тут как раз пытаемся убедить Липко и Скольза, что они попусту тратят время на шутки, когда могли бы заполучить серьёзную власть и нешуточное богатство.

Она кольнула взглядом Уайли. Тот только скривился.

– «Мы» – это ты, Уайли и Почтарь?

Уайли кивнул:

– Я присоединился к ним на прошлой неделе, Эри, – он сказал это с таким видом, будто добавил: «И ты меня не остановишь».

– Может, в этом что-то и есть, ДОН. Все мы когда-то начинали зелёными новичками, которые только и могли, что немножко побеспокоить этих бюрократов, хозяев Системы. Но теперь мы стали экспертами. Пожалуй, сейчас мы понимаем Систему лучше всех на Земле. Да, это означает власть.

Те двое говорили то же самое, но Эритрина высказалась гораздо убедительнее. До столкновения с федами он бы даже купился на это, хотя давно уже понял, что стоит хоть раз принять Ковен всерьёз и погнаться за реальной выгодой, как лёгкая забава превратится во всепоглощающую работу и вытянет всё время из тех проектов, которые наполняли его жизнь радостью.

Эритрина пытливо посмотрела на мистера Скользки и Лаймо. Лаймо был лёгок на подъём, но сейчас он обиделся – на его любимый проект наплевали.

– Ну его, – бросил он и принялся сворачивать свои карты.

Она перевела взгляд зелёных восточных глаз на мистера Скользки.

– А ты, Скольз? Пойдёшь с Почтарём?

Он заколебался. Мне бы стоило.Ясное дело, союзники Почтаря хотя бы отчасти посвящены в его планы. Если повезёт, за считанные часы он узнает достаточно, чтобы откупиться от Вирджинии… или уничтожит всех своих друзей. Дьявольская сделка. Господи, ну зачем они в это ввязались? Они что, не понимают, что с ними сделает правительство за настоящую попытку переворота, стоит им только выйти за рамки игры в вандалов?

– Нет… пока нет, – наконец сказал он. – Но меня ужасно тянет.

Она улыбнулась, сверкнув белоснежными зубами на тёмно-оливковом лице.

– Меня тоже. Как насчёт обсудить подробности, только между нами? – она протянула изящную смуглую руку к его локтю. – Прошу прощения, джентльмены. Будем надеяться, что мы вернёмся вашими союзниками, – и мистер Скользки почувствовал, что его деликатно подталкивают к мрачной замшелой лестнице, ведущей в личные покои Эритрины.

Её факел горел ярко, но не дымил. Пляшущий свет озарял их путь на считанные метры. Крутая лестница плавно поворачивала. По его прикидкам, каждые несколько сотен ступеней они делали полный круг – грандиозная спираль, высеченная в самом сердце сплошной скалы. И это сердце билось. Запах гнили и плесени нарастал, с потолка капало всё громче, а лужи на истёртых ступенях становились глубже, неровные стены высоко над головами принимали странные формы, и эти формы двигались и плыли за ними. Эритрина оберегала свою часть замка так же усердно, как сам замок был отгорожен от внешнего мира. Мистер Скользки не сомневался, что стоило ей только захотеть, и она навечно заточила бы его здесь, среди ползучих гадов и скальных духов. (Конечно, он всегда мог сбежать, выпав в реальный мир, но пока она не сжалится или он не раскусит её заклятья, ему не попасть в другие части замка.) Он уже бывал в её подземных залах во время работы над совместными проектами, но настолько глубоко – ещё ни разу.

Он следовал за её прелестной фигуркой всё ниже, ниже и ниже. В Ковене не было никого могущественнее её, за возможным исключением Робин Гуда и, конечно, Почтаря. Она, вероятно, даже входила в число изначальных основателей. Если бы только удалось убедить её (не разглашая источник сведений), что Почтарь опасен! Если бы только удалось заручиться её поддержкой в охоте на Истинное Имя Почтаря…

Эритрина замерла, и он с удовольствием врезался в неё. Проход перед ними заканчивался высокой дверью. Кроясь от мистера Скользки, она сделала сложный жест рукой и пробормотала отпирающее заклинание. Дверь разделилась надвое, массивные створки разошлись плавно и бесшумно. За ними простиралась всё та же тьма, но теперь испещрённая красными пятнами и полосами.

– Ступай с оглядкой, – сказала она и перескочила через вязкую лужу у высокого порога.

Едва лишь дверь захлопнулась за ними, Эритрина сменила факел на ослепительно-белый шарик вроде старинной лампочки. Комната ярко осветилась. На чёрном плиточном полу стояли удобные кресла из чёрной кожи. Мерцающая красная гравировка перетекала с плитки на обсидиан стен. В отличие от винтовой лестницы, дышалось тут легко, хотя воздух и застоялся.

Она указала ему на кресло, стоявшее спинкой к свету, а сама присела на край широкого стола. Светильник яркими точками отразился в её глазах, сделав их непроницаемыми. Узкое тонкокостное лицо Эритрины было почти азиатским, если не считать остроконечных ушей, но кожа была смуглой, а волосы – того огненно-рыжего оттенка, который порой встречается у североамериканских негров. Она улыбнулась уголками губ, и мистеру Скользки вновь захотелось попросить её о помощи.

– Скольз, я боюсь, – улыбка погасла.

Тыбоишься! Он не сразу поверил своим ушам.

– Почтаря? – спросил он с надеждой.

Она кивнула.

– Я впервые в жизни чувствую, что меня превзошли. Мне нужна помощь. Робин Гуд, может, и сведущий чародей, но явный нарцисс; его не увлечь ничем, что не даст немедленного вознаграждения. Значит, остаётесь ты и Лаймо, прежде всего ты. Мы уже натворили пару дел вместе, – она не сдержала улыбки. – Не ахти каких, но я знаю: ты умеешь отличать забавы от важных вещей. В серьёзном деле на тебя можно положиться, даже если оно дойдёт до… крови.

Из уст Эри эти слова звучали по-особенному. Так непривычно чувствовать себя польщённым и напуганным одновременно. Мистер Скользки на мгновение потерял дал речи.

– А как же Уайли Дж.? Мне казалось, что он… подвержен твоему влиянию.

– Ты знаешь?..

– Подозреваю.

– Скоро уже полгода, как он у меня в рабстве. Бедняга Уайли оказался страховым агентом из Пеории. Типичный чародей, в реальной жизни он вроде персонажей Турбера – смирный и трусливый, а мечтает о героических приключениях и грандиозных кражах. Вот только в наши дни такие люди могут не просто мечтать… Но он мне не ровня ни в опыте, ни в упорстве, ни в сноровке, так что я добыла его Истинное Имя. Я люблю охотиться, а не вымогать, так что не слишком его прижимала – а стоило бы. Под крылом у Почтаря он решил, что теперь может послать меня подальше. С чего-то Уайли взял, что ему больше ничего не грозит, даже если я выдам копам его Истинное Имя!

– Так Почтарь и вправду собирается стать политической силой в реальном мире?

Она усмехнулась:

– Уайли в этом уверен. Бедняга, он не знает, что Истинные Имена годятся не только для шантажа. Я перехватываю весь трафик с его каналов связи, всё, что ему говорит Почтарь.

– И что же они затевают? – он не мог скрыть возбуждения. Может быть, этого хватит, чтобы Вирджиния и её головорезы отстали от меня.

Эритрина застыла на миг, и он решил, что для предварительной обработки она тоже полагается на низкоорбитальную спутниковую сеть: её задачу только что перебросили с одного спутника связи на другую птичку поближе. Но такую запинку было бы нетрудно скрыть; наверное, она не на шутку взволнована.

А когда она наконец ответила, это не было настоящим ответом.

– Знаешь, когда Уайли поверил, что Почтарь не шутит? Это всё DON.MAC – и революция в Венесуэле. Должно быть, ДОН и Почтарь готовили её несколько месяцев, ещё до того как Уайли присоединился к ним. Тогда Почтарь впервые показал, как манипуляция данными и информационными сервисами позволяет захватить настоящую политическую власть в стране. Они говорили, что Венесуэла – идеальная цель: мощнейшие вычислительные ресурсы – и как раз в меру устаревшие, поскольку закупали их на пике делового бума.

– Но это же был чисто внутренний переворот! Нынешние лидеры – местные…

– Однако ДОН сейчас, надо полагать, тамошний Эль Хефе. Впервые в жизни ему так же хорошо в физическом мире, как нам на этом плане. Если у тебя в распоряжении целая страна, то ты больше не козявка, которой приходится трястись над своим Истинным Именем. Больше незачем размениваться на мелочи.

– Говоришь, «надо полагать»?

– Скольз, ты в последнее время не замечал за ДОНом никаких странностей?

Мистер Скользки задумался. DON.MAC был самым экстравагантным верботом – после Почтаря. Он не отличался особыми талантами, но облик человека-машины поддерживал скрупулёзно. Его персонаж никогда не покидал этот план, хотя время от времени им управлял симулятор вроде Алана. Имитация была отменной, но пока что никому не удавалось сочинить программу, способную взаправду пройти тест Тьюринга, то есть дурачить людей достаточно долго. Мистер Скользки припомнил глупую улыбку, будто приклеенную к лицу ДОНа, занудные повторы в его агитации за Почтаря…

– Ты думаешь, что за ДОНом больше нет настоящего человека, что у нас тут болтается зомби?

– Скольз, я думаю, что настоящий ДОН мёртв! В смысле – Истинной Смертью.

– Может, ему стал больше по нраву реальный мир, раз уж он урвал от него такой жирный кусок?

– Я не думаю, что он хоть что-то урвал. Почтарь едва ли имеет отношение к этому перевороту. Да, планы, в которые они посвящали Уайли, неплохо сошлись с реальными событиями. Но я провела в венесуэльских базах уйму времени. Если бы новым порядком заправлял игрок за сценой, я бы заметила.

Я думаю, что Почтарь берёт нас поодиночке, начиная со слабейших, завлекает нас поближе, чтобы вызнать Истинные Имена – и тогда убивает. Пока что он справился только с одним. Я следила за DON.MAC'ом с момента переворота, и напрямую, и в записи. Вот уже две тысячи часов как за этого персонажа ни разу не брался живой человек. Уайли на очереди. Бедняге ещё даже не сказали, в какой стране он станет королём – похоже, Почтарь на деле не так могуч, как бахвалится – но он и так на всё готов ради Почтаря, против нас.

Скольз, нам позарез надоопознать эту тварь, этого Почтаря, пока он не добрался и до нас!

Она переживала ещё сильнее, чем Вирджиния и феды. И не зря. Почтарь оказался страшнее правительственных агентов.

Он поднял руки:

– Ладно, ты меня убедила! Ну и что же мы сделаем? Уайли у тебя на верном крючке. Почтарь ведь не знает, что ты подслушиваешь через него?

Она покачала головой.

– Уайли слабак, он не признается. Да он и не подозревает, на что я способна с его Истинным Именем. Беда в том, что на большее я и не способна. Потому-то я и хочу объединиться с тобой. Может быть, вместе мы увидим больше.

– Ну что ж… тогда начнём с того, что чудной стиль общения Почтаря – клавиатура, задержки – это всё только притворство. Я уверен, что этот тип постоянно слушает все разговоры в гостиной Ковена. И он рулит множеством духов в реальном времени.

Мистер Скользки вспомнил тот день, когда Почтарь – по крайней мере, его телепринтер – прибыл в Ковен. Образ грузовика American Van Lines затормозил на краю рва, едва не задавив Алана. И шофёр, и грузчик были симуляторами, и весьма хорошими. Они без ошибок ответили на все вопросы Алана, а потом занесли ящик в гостиный зал. Они отказывались уйти, пока колдуны не подписали накладную и не пообещали провести настенные розетки для устройства. Этот противник определённо умел заинтриговать. Кто бы ни управлял принтером, он явно знал, как ведут себя нормальные люди. А что если мы уже знакомы с ним, как в тех детективах, где убийца маскируется под одну из своих жертв? Робин Гуд?

– Верно. Многое ему даётся даже быстрее меня. У него, должно быть, мощные процессоры. Но в одном ты промахнулся: его живая часть и вправду отвечает не раньше чем через час. Всё, что быстрее – запрограммировано.

Мистер Скользки хотел было возразить, но понял, что она может быть права.

– Господи, да что же это может значить? Зачем ему специально лишать себя такого преимущества?

Эритрина довольно улыбнулась.

– Если мы это выясним, то наверняка найдём его. На такие жертвы не пойдёшь просто ради ложного следа. Скорей всего, у него и правда проблемы с доступом в реальном времени, и…

– …и он нарочно подчёркивает их?

Но будь Почтарь хоть австралийцем – сеть низких спутников вносила такие ничтожные задержки, что никто бы не заметил разницы между Японией и Европой. Не было на Земле такого места… но ведь есть места и вне Земли!Широкополосные ретрансляторы висели на стационарной орбите в 120 миллисекундах. Там работали две сотни людей. Ещё дальше, в L5, обретались ещё четыре сотни, некоторые практически жили там. Идея безумная, но всё же возможная.

– Вряд ли он преувеличивает, Скольз. Я думаю, что Почтарь – не его процессоры и симуляторы, а сам он – находится не менее чем в получасе от Земли. Например, в поясе астероидов.

Она хихикнула, и только тогда мистер Скользки понял, что у него разинут рот. Ни один человек, кроме Совместной Марсианской экспедиции, никогда не забирался в такие дали. Ни один человек. Мистер Скользки почувствовал, что его обыденный мир рассыпается в какую-то научную фантастику. Это нелепо!

– Да, в такое не сразу поверишь. Мне самой потребовалось время. Он не настолько прост, чтобы не добавлять искусственные паузы для маскировки периодических изменений расстояния между нами. Но эта версия объясняет всё. Последние недели я рылась в секретных отчётах наших астероидных зондов; там хватает странностей.

– Ладно. Пускай это рабочая версия. Но это же межзвёздное вторжение! Даже если дать NASA неограниченный бюджет, им понадобятся десятки лет, чтобы создать простейший межзвёздный зонд – и ещё десятки лет на сам перелёт. С такой логистикой никакие вторжения не реальны. А если у этих чужих есть приличный звёздный двигатель, тогда к чему им хитрить? Они могут просто прийти и спихнуть нас.

– В том-то и дело, Скольз. Вторжение, о котором я думаю, не требует никаких особых двигателей и пройдёт против любой расы именно на нашем уровне развития. Ты прав, звёздные войны получаются фантастически дорогими, а на одни только маневры уходят десятилетия. Но высокотехнологичная раса с империалистическими замашками способна на большее, чем просто поджидать в засаде младшие цивилизации. Когда до них доходят первые радиопередачи, они отправляют к источнику сигналов един-единственный корабль. Прибывает он как раз к расцвету Компьютерной Эры. Мы в Ковене знаем, насколько хрупка нынешняя система; если бы не страх быть пойманными, некоторые колдуны давно бы захватили её. Ты только подумай, какой мы лакомый наивный кусочек для древней цивилизации с многотысячелетним опытом управления системами данных! Горстка их агентов приближается настолько, насколько позволяют военные системы наблюдения, и постепенно внедряется в местную систему. Они устраняют всех умников, которых обнаружат – вроде нас – а тогда берутся за бюрократов и военных. Десяток-другой лет – и вот ещё один лен готов принять верховную расу!..

Она осеклась, и в молчании они встретились взглядами. Логика была безумной, но всё сходилось.

– И что же тогда нам делать?

– Хороший вопрос, – она ссутулилась, прошла через комнату и села рядом. Монолог окончился, её пыл угас. Эритрина выглядела как никогда расстроенной. – Мы могли бы просто бросить этот план и остаться в реальном мире. Почтарь всё равно сможет нас найти, но мы тогда ему просто не понадобимся. Если повезёт, пройдут годы до того, как он тут всё захватит. – Она выпрямилась – Но вот что я скажу: если мы хотим и дальше жить как чародеи, его надо остановить немедленно, максимум за несколько дней. Сожрав Уайли, он может перейти от скрытности к прямым действиям.

Если я угадала, то ахиллесова пята Почтаря – его линия связи. Тебе никак не затеряться в толпе, если ты светишь лучом из такой дали. Придётся нам рискнуть, как никогда прежде. Но если мы возьмёмся вместе, у нас будет больше шансов остаться неузнанными.

Он кивнул. Осторожные колдуны избегали широких каналов, ограничиваясь последовательным личным восприятием. Если же взять полосу в несколько сот мегагерц и арендовать побольше процессоров, они смогут вести поиск и править файлы в таких масштабах, что Вирджинию-фемкопа удар хватит. Конечно, так они станут куда заметнее. Но вдвоём, пожалуй, они сумеют продержаться какое-то время, утопив правительство и Почтаря в ложных следах.

– Если честно, я не верю в пришельцев. Но всё остальное имеет смысл и без них, а это единственное, что важно. Так что нам и правда придётся рискнуть.

– Идёт! – Она широко улыбнулась, обняла его за шею и притянула к себе. Целовалась она замечательно. (Не все так могут. Одно дело выглядеть потрясающе, и совсем другое – спроецировать и принять столько символов, сколько требуется для крайне интерактивного поцелуя.) Едва он размяк от такой взаимной демонстрации их способностей, как она оторвалась от него. – А если так, то приступить лучше всего прямо сейчас. Остальные подумают, что мы просто заперлись тут наедине. Если в ближайшие часы стрясётся что-нибудь странное, Почтарь вряд ли заподозрит нас.

Она протянула руку и схватила сияющую точку. Белые лучи кинжалами ударили между пальцев, и наступила тьма. Воздух дрогнул – она взмахнула руками в новом заклинании, прозвучали слова, искажённые и неразборчивые. Затем свет вернулся, опять став факелом, а в дальней стене открылась дверь – другаядверь.

Они пошли вверх по коридору, который тянулся всё прямо и прямо, насколько хватало света. Этого пути не существовало – по крайней мере, никто в Ковене в него бы не поверил. Замок был всего лишь логической структурой, воплощённой сенсорными подсказками так, что колдуны ходили по ней, будто по реальному зданию. Рвы и стены тоже входили в структуру, и хотя в реальности за ними стояли только переменные потенциалы в кристаллах процессоров, для столь же нереальных обитателей этого плана они были непроходимы. Эритрина и мистер Скользки могли бы просто выпасть из подземелья в реальный мир, но тогда бы они оставили за собой цепочку незакрытых процессорных ссылок. Такой уход заметили бы все в Ковене – даже Алан, даже духи. Штатная процедура выхода, представленная туннелем, означала, что Эритрина была либо настолько умной, что на самом деле вовсе не нуждалась в его помощи, либо входила в число строителей замка года четыре назад (давным-давно во тьме веков, как говорил Лаймо).

Они обернулись дикими волками, достаточно крупными, чтобы их не трогали, но всё же не слишком, чтобы казаться новичками на Ином Плане. Таких тут становилось всё больше и больше, по мере того как порталы дешевели, а средний уровень пользователей возрастал. Мистер Скользки бежал следом за Эритриной по узким тропам, всё дальше и дальше в болото, которое означало область коммерческих и правительственных данных. Порой он замечал духов и симуляторов, злобно глядящих им вслед из гнёзд по бокам тропы. Большинство были пустышками – программными модулями, созданными с единственной целью позлить или позабавить прохожих. Но некоторые сторожили настоящие информационные тайники, лазейки в чужие дела или входы в штаб-квартиры сообществ. Ковен был, наверное, самой изощрённой группой пользователей на этом плане, но далеко не единственной.

Кустарник вытянулся и сомкнулся над тропой, роняя капли им на спины. Тихие чистые озерца пришли на смену болоту по обе стороны их пути. Вода светилась собственным светом, жемчужные отблески играли на стволах водных деревьев, искрились в каплях на листьях и подушках мха. Так выглядели грандиозные базы данных правительства и крупнейших корпораций, привязанные не столько к определённым географическим точкам, сколько к самой Восточно-Западной сети, протянутой от Гонолулу до Оксфорда, чтобы балансировать нагрузку за счёт разницы в часовых поясах.

– Ещё немного, – бросила через плечо Эритрина на зверином языке-шифре, который они выбрали для этого воплощения.

В следующую минуту они юркнули в кусты, прочь с пути двоих броненосных хакеров, бесцеремонно продирающихся по тропе. Парочка шла след в след, их монстроподобные восьмицилиндровые мотоциклы с рёвом изрыгали дым и пламя. Задний держал старинную безоткатную винтовку, хромированную и изукрашенную свастиками. Под тонированными забралами мерцал багровый огонь. Волки настороженно проводили байкеров взглядом, как того требовала их роль, но мистер Скользки не сомневался, что как раз они-то и были настоящими новичками, которые непомерно себя навоображали: мотоциклы не всегда касались колёсами земли, а следы протекторов не стыковались с текстурой грязи.

На этом плане кто угодно мог нацепить облик героя или чудовища, да только на них всегда находились настоящие умельцы, готовые поставить выскочек на место – вплоть до полного отказа в доступе. Неопытным следовало принимать вид маленький и неприметный, и уступать всем дорогу.

Мистер Скользки любил поболтать о том, каким же образом использование высокоточных энцефалограмм как устройств ввода-вывода превратило пространство данных в волшебный мир. Лаймо и Эритрина утверждали, что духи, реинкарнации, замки и заклинания просто пришлись тут впору – они оказались естественнее, чем сухие атомистические концепции программ, файлов, структур данных и протоколов связи. Они говорили, что сознание само выбирает символы волшебства для работы с этой новой средой. В этом был свой резон; скорей всего, правительства мира так и не сравнялись с лучшими колдунами именно потому, что отказывались снизойти до фэнтезийного баловства.

Мистер Скользки опустил взгляд на своё отражение в озере. Оттуда на него смотрела лобастая волчья морда с высунутым языком; он подмигнул. Уж он-то знал, что несмотря на все заумные аргументы, нынешнее положение дел объяснялось другой причиной, восходившей к лунному посадочному модулю и древней игре Adventure: жить в податливом воображаемом мире было просто чертовски интересно.

Когда наездники пропали из виду, Эритрина вышла на берег озера по ту сторону тропы и пристально всмотрелась в прозрачную глубину между кувшинок.

– Ну что ж, займёмся корреляциями. Возьми базу данных Лаборатории реактивных двигателей, а я займусь гарвардскими мультиспектральными наблюдениями. Начнём с данных внешних космических зондов вплоть до десяти астрономических единиц. На месте Почтаря я скрывала бы свои передачи, подсадив троянца в данные какого-нибудь корабля NASA.

Мистер Скользки кивнул. Так или иначе, теорию инопланетного вторжения следовало проверить первой.

– Я буду на месте через полчаса, и тогда мы построим корреляцию. Хммм… если что-нибудь сорвётся, встречаемся на Третьем широкополосном ретрансляторе, – она назвала пароли. Конечно, это только на самый крайний случай. Если через три-четыре часа они не вернутся в замок, остальные наверняка догадаются о её секретном тоннеле.

Эритрина присела и с тихим всплеском нырнула в озеро. Кувшинки закачались на расходящихся кругах. Мистер Скользки заглянул в глубины, но её, само собой, уже и след простыл. Он пошлёпал вдоль берега, высматривая характерное сияние базы данных ЛРД.

Крупная кувшинка, через которую проходили соединения АНБ с Восточно-Западной сетью, вдруг затряслась. Огромная жаба выбралась на лист из воды и уставилась на него:

– Ага! Попался, сукинтысын!

Это была Вирджиния; голос её, хотя и в другом теле.

– Шшшшш! – ответил мистер Скользки, лихорадочно озираясь, не подслушивает ли кто. Никого рядом не оказалось, но это ещё ничего не гарантировало. Он накинул на жабу своё лучшее заклинание секретности и подполз как можно ближе к кувшинке. Они уставились друг на друга, как персонажи Лафонтена: басня о Волке и Жабе. С каким бы удовольствием он набросился и откусил эту жирную головку! Увы, победа бы вышла сугубо временной.

– Как вы меня нашли? – рявкнул мистер Скользки. Если даже такие неумехи, как феды, смогли его выследить в этой маскировке, то Почтарь и подавно сумеет.

– Вы забыли, – жаба самодовольно надулась, – что мы знаем ваше Имя. Нам ничего не стоит проследить каждый ваш шаг через домашний процессор.

Мистер Скользки беззвучно заскулил. В рабстве у жабы! Даже Уайли повезло больше.

– Ну ладно, вот он я. И чего вы хотите?

– Напомнить вам, что мы ждём результатов – и получить отчёт о текущем прогрессе.

Он опустил морду, чтобы их глаза оказались на одном уровне:

– Хи-хи. Я сейчас отчитаюсь, но вам это не понравится, – и он изложил теорию Эритрины об инопланетном вторжении.

– Чушь! – подытожила жаба. – Полный бред! Мы ожидали от вас большего, Пол… э, мистер.

Он содрогнулся. Она почти произнесла его Имя! Умышленная угроза, или она и правда настолько глупа, как выглядит?

– А как же Венесуэла? – возразил он и предъявил собранные Эри доказательства, что переворот в этой стране провёл Почтарь.

На этот раз жаба не ответила. Её глаза потрясённо выпучились и остекленели. Он понял, что Вирджиния совещается с людьми на той стороне. Прошло почти пятнадцать минут. Когда взгляд жабы прояснился, она заметно сникла.

– Мы перепроверим это. То, что вы рассказали, вполне возможно. На грани возможного, но если так… Ну, если так, то с худшей угрозой мы в этом веке ещё не сталкивались.

И вы понимаете, что я – ваш единственный доступный шанс на спасение. Мистер Скользки слегка расслабился. Если там это поняли, то теперь они во взаимном рабстве – по крайней мере, на время. Тут он вспомнил, что Эритрина собиралась нахватать столько сил, сколько выйдет, и попробовать изгнать Почтаря. Ведь если феды окажутся на их стороне, то тогда они смогут такое, о чём Эри и не мечтала! Он так и сказал Вирджинии.

Жаба только квакнула:

– Вы… хотите… чтобы мы… дали вам карт-бланш в Федеральной системе данных? А может, вам ещё и должность президента и председателя Комитета начальников штабов в придачу?

– Минутку! Я этого не говорил. Я понимаю, что это беспрецедентная мера, но ведь и ситуация исключительная. И вы всё равно знаете моё Имя. Этого мне никак не обойти.

Жаба снова остекленела глазами, но теперь только на пару минут.

– Мы вернёмся к этому вопросу. Нам нужно ещё многое проверить в ваших теориях, прежде чем мы свяжем себя любыми обязательствами. А пока что вы отстранены от работы впредь до дальнейшего уведомления.

– Погодите! – Что будет делать Эри, когда он не появится в условленном месте? Если он не вернётся в замок через три-четыре часа, остальные точно узнают о секретном выходе.

Жаба была неумолима.

– Я сказала, что вы отстранены, мистер. Мы требуем, чтобы вы немедленно вернулись в реальный мир. И вы останетесь там до дальнейших указаний с нашей стороны. Ясно?

Волк свесил голову, как побитая собака.

– Да.

– Отлично. – Жаба кое-как вскарабкалась на край просевшей кувшинки и бултыхнулась в воду. Через пару секунд мистер Скользки последовал за ней.

Возвращение напоминало пробуждение от полуденной дремоты; вот только время было за полночь.

Роджер Поллак встал и потянулся, разминая одеревеневшие мышцы. Он отсутствовал почти четыре часа – больше, чем когда-либо прежде. Обычно его внимание рассеивалось через два-три часа. Он не собирался пичкать себя лекарствами, так что это поневоле ограничивало его пребывание на Ином Плане.

Силуэты сосен за панорамным окном чернели на фоне Млечного пути. Он приоткрыл фрамугу и прислушался к ночным птицам. Весна подходила к концу; ему нравилось воображать, что на севере виден тусклый полярный рассвет. Скорее всего это был всего лишь Новый Орлеан. Поллак нагнулся к оконному стеклу и взглянул на небо, где Марс сошёлся с Юпитером. [3]3
  С момента написания повести и до середины XXI века Марс сближается с Юпитером в конце весны только дважды: 29 мая 2022 года и 22 мая 2038 года – см. таблицу (прим. перев.).


[Закрыть]Трудно было представить, чтобы угроза его жизни исходила настолько издалека.

Поллак сохранил заклинания, добытые в последнем сеансе, отключил систему и упал в постель.