Текст книги "Лик Победы"

Автор книги: Вера Камша

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 48 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

Глава 9
Деормидский залив

«Le Cinq des Êpêes & Le Six des Bâtons & Le Chevalier des Êpêes» [27]27
  Пятерка Мечей, Шестерка Посохов и Рыцарь Мечей.


[Закрыть]

1

Капитан Луиджи Джильди поднял трубу, рассматривая бордонско-гайифскую эскадру. Десять галеасов и несколько десятков галер расположились словно у себя дома, ублюдки эдакие! С вершины Аллистады открывался прекрасный вид на Деормидский залив до Монти-Остро и дальше. Впереди на неподвижной свинцово-серой воде лежало двойное ожерелье из галер и галеасов, а под ногами Луиджи виднелось горло Фельпской бухты с затаившейся «Справедливостью» и четырьмя малыми галерами прикрытия, которым предстояло подобрать искупивших свои провинности каторжников. Луиджи дорого бы дал за то, чтоб оказаться на «Справедливости», но талигоец был неумолим. На галере пойдут только освобожденные преступники. Присутствие офицера они могут расценить как знак недоверия. Отец же в ответ на просьбы сына лишь рявкнул, что его дело – исполнять приказы и не лезть, куда не просят, сам же он не лезет…

В глубине души Луиджи не сомневался – родитель мечтает о том же, что и сын. Вернее, почти о том же. Больше всего на свете адмирал Фоккио хотел поквитаться с «Морской пантерой». Капитан не сомневался, что отец не успокоится, пока не отомстит за свои галеры. Луиджи хотел того же, и еще он хотел найти черноглазую девушку, сопровождавшую Зою Гастаки. Сын адмирала видел ее всего несколько минут, но успел понять, что другой такой нет и быть не может. Если морской бог будет милостив, он обязательно встретит свою красавицу, только бы талигойцу удалась его затея!

Капитан Джильди навел трубу на вожделенный галеас, крайний во втором, внешнем ряду. На «Пантере» все было спокойно, украшенный вздыбившейся кошкорыбой нос смотрел в сторону Монти-Остро, из-за которой к осени вынырнут талигойские парусники. «Дельфины» полагают, что мачты они заметят издалека, ну-ну…

Скрывшие небо облака лишь усиливали проклятую жару – отсутствие солнца с успехом замещала духота, не исчезающая даже ночами. Луиджи очень надеялся, что бордонские вахтенные злятся на весь белый свет, а не таращатся на фельпские скалы. Капитан не удержался и глянул вниз, на «Справедливость». Сколько каторжников уцелеет после безумного броска? Полсотни? Три десятка? Джильди страстно хотел оказаться на брандере, но с талигойцем не поспоришь. Алва был кругом прав, и все-таки смотреть в спину уходящим всегда обидно.

– Как бы они с секретом не напутали, – громовой шепот заставил молодого моряка вздрогнуть. Ну разумеется, Уго Варотти! Младший боцман отличался недюжинной силой, чудовищным басом, но не сообразительностью. С утра ему приказали говорить тихо, и он говорил. Как мог.

– Спокойно, Уго, на «Справедливости» есть толковые люди. Они все сделают как надо.

Сделают ли? Вдруг напутают и сорвут печати раньше времени. Глупости, тут ребенок и тот не ошибется. Но каков Алва – рискнуть секретом, за который Гайифа выложит горы золота.

Джильди видел плоский изящный ящичек. Стоит сорвать печати – и через восемь с половиной минут взорвется весь порох, находящийся ближе, чем в сотне бье от выдумки генерала Вейзеля. Правда, он должен храниться в мешках или в чем-то деревянном. Луиджи побывал в трюме «Справедливости» и лично уложил друг на друга бочонки с лучшим порохом. Потом вниз спустился Вейзель, все осмотрел и запечатал своей печатью. Он был последним посторонним на галере. Каторжники выбрали себе капитана – одноухого Лоренцо. Он кажется хорошим моряком и честным человеком. Талигоец обещал дать каждому уцелевшему по сотне талов, они с отцом прибавят еще по сотне, и все равно смотреть, как другие уходят на смерть, стыдно!

«Справедливость» вразнобой шевельнула веслами, гребцы занимали свои места, задрожала и поползла вверх якорная цепь. Ожили и четыре замаскированные под брандеры посудины: если они не оплошают, то успеют подобрать бросившихся за борт, а дальше как карта ляжет. Таранить брандер никто в здравом уме не станет, но свою порцию ядер и бомб спасатели получат. Капитан перевел взгляд на ближайший галеас. «Вечный воин»… Не пройдет и часа, как бордон отправится в Закат постигать эту самую вечность, а эскадра развернется к бухте, ожидая следующего подвоха.

– Сударь, – проревел Варотти, – сударь, дозвольте спросить, мы не припозднимся? Эти вон небось выходят.

– Нет, – бросил Луиджи и невольно усмехнулся. «Влюбленной акуле» еще ждать и ждать. Укрывшиеся в бухте галеры вступят в бой последними.

– Выходют, – изнывал боцман, – только этих зубаньих хвостов здесь не хватало! Как есть нагадят. Че ж вы не отговорили синеглазого-то? Чего он в каторжных мордах понимает? Гады они…

– Помолчи! – прикрикнул Джильди. Не объяснять же туповатому служаке, что каторжники тоже фельпцы, а в беду может угодить каждый. Жаль, Уго не слышал талигойца и не видел, как горели глаза каторжников. Отец, тот сразу спелся с Алвой, а Луиджи до позавчерашнего дня его недолюбливал. Иноземный маршал казался высокомерным и циничным, но это было маской, которую чужак сбросил на каторжном дворе…

– Есть помолчать, – отрапортовал Варотти и добавил: – Никак пошли, убивцы эдакие, помогай им Создатель.

«Справедливость» медленно и осторожно, словно лиса из норы, высунулась из каменного горла. Ей предстояло, прижимаясь к береговым скалам, поравняться с «Вечным воином», резко развернуться и броситься на добычу. Из неказистой на первый взгляд галерки, по словам мастера Уголино, можно было выжать до трех нудо [28]28
  Около девяти узлов.


[Закрыть], но бывшие каторжники насилу вытягивали два с хвостиком [29]29
  Около семи узлов.


[Закрыть].

Луиджи сжал кулаки – теперь остается только молиться и ждать. Брандер вновь появится в поле зрения, только когда бросится в атаку. Разрубленный Змей, хоть бы ветерок подул! Нет, он воистину придурок: штиль – их союзник, штиль и серые тяжелые облака.

– Что делают, гады! – рявкнул позабывший о необходимости соблюдать тишину Уго. – Что делают… их за ногу через пушку под… и сверху!

Луиджи торопливо поднял трубу и увидел «Справедливость». Она была совсем не там, где ей надлежало быть, совсем не там! Очень медленно, давая себя рассмотреть, брандер полз по гладкому серому морю, и на мачте его трепыхался серый флаг.

– Стрелить бы их сейчас, сукиных детей, – пробормотал Уго. Это было бы неплохо, но предатели знали, где повернуть. «Справедливость» вылезла там, где от стерегущих горло бухты пушек ее прикрывала пятнистая Коровья скала. Сделать было ничего нельзя, оставалось наблюдать, как на галерах внутреннего ряда засуетились лазоревые фигурки, затем бухнула пушка, от основной эскадры оторвались две галеры и рванулись к «Справедливости» со всей скоростью, на которую были способны. Каторжники остановились, беспомощно подняв весла и явно давая понять, что не собираются ни бежать, ни сопротивляться.

2

– Предатели, – Муцио Скварца от возмущения аж задохнулся, – подлые предатели!

Рокэ поднял зрительную трубу и какое-то время созерцал происходящее. На породистом лице не читалось ничего, кроме ленивого любопытства. Вот это самообладание! Марсель едва не заорал во весь голос, когда галерные рабы, которых избавили от цепей, предали своих избавителей и перебежали к врагам. Подлецы. Подлецы и мерзавцы! Рокэ опустил трубу и потянулся.

– Муцио, утешьтесь тем, что в данном случае у нас совершенно чистая совесть. Мы дали заблудшим овцам шанс. Сдержи наши каторжные друзья слово, они получили бы не только свободу, но и золото. Увы, грешники предпочли броситься в объятия врагов своего отечества. Что ж, это их право и их выбор. Некоторые свое отечество терпеть не могут…

– Не понимаю вашего проклятого спокойствия. Все летит к Леворукому, а Титус с Кимарозой нас со свету сживут. Если мы, разумеется, вернемся. О том, что «дельфины» узнают секрет Вейзеля, я молчу.

– Вейзель нас простит, а все тайное рано или поздно становится явным, – пожал плечами Алва. – Любопытно, о чем сейчас думает бордонский адмирал.

– Что ему повезло, а мы с вами оказались слепы, как топоны [30]30
  Животное, напоминающее крота, но размером с небольшую собаку и коричневого цвета. Живет под землей, питается корнями растений, а от врагов защищается при помощи пахучей железы.


[Закрыть]. Проклятье, как представлю себе рожу Кимарозы!

– Я б на вашем месте представил себе что-то более приятное. Возлюбленную там или розовую киркореллу. О, глядите-ка, причаливают, или как это у вас называется?

«Справедливость» и конвоирующие ее галеры уже добрались до флагманского галеаса. Валме с отвращением наблюдал, как корабль-изменник, отведя весла, словно крылья, назад, подходит вплотную к высокому борту. Виконт глянул на Рокэ – тот невозмутимо созерцал происходящее, хотя ему наверняка было досадно. А еще говорят, Алва видит всех насквозь, над всем издевается и никому не верит.

Марселю стало жаль просчитавшегося герцога, и он торопливо отвел глаза. После этакой подлости и впрямь впору стать человеконенавистником, а уж какой вой поднимут на берегу! Муцио прав, этот просчет им не забудут, даже если он будет единственным.

Раздавшийся грохот вернул виконта на грешную землю, вернее, в море. На месте предавшего брандера клубился огненный смерч, в котором угадывались какие-то обломки и человеческие фигурки, и это было только начало! Огненные кони перемахнули на галеры сопровождения и бордонский флагман, уши виконта заложило от череды взрывов, причем каждый последующий был сильнее предыдущего.

Горящие обломки летели во все стороны и ливнем рушились вниз, борта флагмана развалились, горящая палуба неожиданно и глупо прыгнула вверх, на лету лопнула, и к серому небу вскинулась огненная стена. «Справедливость» и три бордона слились в единый закат, а спокойная водная гладь словно взбесилась: рожденные взрывами водяные холмы для начала столкнулись, разлетевшись хлопьями пены, а затем помчались в разные стороны, настигая друг друга и образуя водовороты.

Там, где минуту назад возвышался бордонский флагман, крутилось что-то несусветное, волоча обломки мачт, весел, кусков обшивки, сам же корабль исчез, и с ним вместе исчезли брандер-убийца и две сопровождавшие его галеры. Еще одна, оказавшаяся поблизости, сорвалась с якорей и налетела на другую, проломив фальшборт и переломав весла. Каторжники сдержали слово! Нет, они сделали больше, много больше! Отправили в Закат флагман и погибли. Все до одного, потому что выжить в разверзшемся аду не мог никто!

3

Проклятье! Тысяча проклятий! Закат и все его твари! Якорь в задницу дураку Пасадакису! Она сразу поняла, что дело нечисто, а этот мужлан слопал приманку и не чихнул. И что вышло?! Флагман и две галеры взлетели на воздух, а «Алая роза» протаранила «Гончую смерти», и все из-за тупиц-капитанов. А другие небось раззявили рты и напустили полные штаны! Чего еще от них ожидать?!

Зоя Гастаки одернула лазоревый камзол и проревела:

– Поднять флагманский штандарт! Принимаю командование над эскадрой.

– Госпожа, – разинул пасть Спиро, – госпожа! После адмирала Пасадакиса старший капитан-адмирал Ватрахос.

– В акулью задницу Ватрахоса! – Ватрахос?! Какой Ватрахос? Этот придурок еще тупей Пасадакиса! – Гром и молния! Поднимай флаг, якорь тебе в задницу! Поликсена!

Поликсена уже бежала, держа в руках шитый золотом флагманский штандарт, заботливо припасенный Зоей. Пасадакис был достаточно глуп, чтоб погибнуть, и капитан Гастаки заранее приняла меры, но она не ожидала, что тупица освободит место так скоро!

Флаг с коронованным дельфином рывками пополз вверх, а пушки правого борта разом выстрелили, привлекая внимание эскадры. Зоя Гастаки приняла командование.

– Мой капитан, – захлопала глазами Поликсена.

– Адмирал! – рявкнула Зоя. – Адмирал, проглоти тебя сардина!

– Мой адмирал, – у дурехи глаза на мокром месте. Нашла время! Нет, положительно у пигалицы совершенно не воинский вид, а адъютантом адмирала может быть и теньент. Вечером она возьмет себе Агапэ, уж ее-то олененком не назовешь! А Поликсене найдем что-нибудь полегче и побезопасней, а то мало ли…

– Чего?

– Мой адмирал… Ватрахос тоже… поднял флаг. И еще Зорба!

Из горла Зои вырвалось рычанье. Еще немного, и она бы приказала «Пантере» открыть огонь по «Сердцу Волн», на котором засел подлый Ватрахос, но кошкин сын Спиро завопил дурным голосом:

– Еще брандеры!

И впрямь, из бухты выскочили четыре малые галеры! Зоя сплюнула, лихорадочно собираясь с мыслями. Происходящее ей не нравилось, совсем не нравилось! Фельпский адмирал, сожри его акула, воюет не по правилам! Кто же бросает в бой только брандеры?!

– Мой капитан, – рожа Ксантиппы была зеленой, тоже мне, старший теньент! – Мой капитан… Они нас сожгут!

– Дура! – Зоя отвесила трусихе оплеуху. – Ты на войне, а не в погребе!

Ксантиппа, продолжая завывать, отлетела к борту, налетев на Ариадну с Латоной, те обнимались, но хотя бы не вопили! А еще Поликсена! И чего уставилась?!

– Мой адмирал!.. Мой адмирал, мы их отгоним?

– Заткнись!

На юте взвыла труба, внизу зло и часто заухал барабан. Галеас дернулся – Спиро, кошачье отродье, не дождавшись приказа, приказал поднять якорь и развернуться бортом к брандерам. Дуболом прав – брандеры нужно топить на расстоянии, не дожидаясь, когда тебя отправят к Пасадакису. Это даже морскому ежу ясно, а боцман все ж поумнее, но после боя она ему покажет самоуправство! Дело Спиро – повиноваться, а не самовольничать. Сейчас, допустим, он угадал! А в следующий раз? По милости этого недоумка кормить омаров?!

– Поликсена! Приказ гребцам и канонирам. Разворачиваемся и открываем огонь!

«Морская Пантера» изготовилась к бою – брандеры подойдут на выстрел и отправятся в Закат. Зоя одернула камзол (проклятье, вечно он топорщится) и проверила, как ходит в ножнах абордажная сабля. Если Спиро посмеет первым скомандовать «Огонь», она своими руками отправит его к зубанам!

4

В десять утра на нос флагманского ызарга спрыгнул Дерра-Пьяве.

– Арчини пошел! – весело проорал коротышка. Судя по всему, говорить тихо он не умел.

– Молодец, – кивнул Муцио Скварца, – сейчас он их развернет!

– Должно быть, прелюбопытное зрелище, – Рокэ поправил стягивающую волосы косынку.

– Монсеньор, – Скварца выглядел несколько смущенным, – не лучше ли вам и вашим людям сойти на Монти-Остро?

– Хуже, – отрезал Алва, – впрочем, погодите! Марсель, Герард, вы умеете плавать?

– Да, монсеньор! – юный Арамона хотел что-то добавить, наверняка попросить оставить его на борту, но сдержался.

– А вы, Марсель?

– Разумеется. У меня нет ни малейшего желания пугать здешних киркорелл.

Проклятье, зачем он врет? Глупость какая.

– Отлично, мы остаемся.

– Но…

– Успокойтесь, Муцио, это не первый абордаж в моей жизни.

– Разрубленный Змей! – Дерра-Пьяве от восторга хлопнул себя по бедру. – Здорово вы нас надули! Не моряк, не моряк…

– Я и впрямь не моряк, – засмеялся Алва, – и понятия не имею, что делать с этими вашими галсами и узлами. Вот абордаж – это по мне!

– Прошу простить мое любопытство, – церемонно произнес Скварца, – где и с кем вы ходили?

– О, далеко от здешних мест, – Алва неопределенно махнул рукой, – и очень давно… «Каммориста»…

– «Императрикс»?! – выдохнул Дерра-Пьяве.

– Да, – кивнул Алва, – а позже – Тременда… Теньент Рубен Аррохадо к вашим услугам.

– Что б я лопнул! – маленький капитан задыхался от восторга. – «Каммориста», раздери меня … на … к зубаньей бабушке!

– И вы молчали! – в голосе Муцио был укор.

– Мы с Альмейдой не афишировали мое присутствие, – синие глаза подернулись дымкой, – соберано Алваро нас бы не понял. Потом, увы, мне стало не до моря, но я рад тряхнуть стариной.

– Разрубленный Змей! – Дерра-Пьяве разве что не плясал. – Человек с «Каммористы» на моем корабле! Ну, теперь удаче не отвертеться! Ох и зададим мы «дельфинам»!

– Вы б и так задали, – Алва вытащил из-за пояса фляжку, хлебнул и передал капитану. – За удачу и морского бога!

– За удачу! – коротышка присосался к угощению, став еще счастливей, чем минуту назад, хотя это было трудно!

– За удачу, – Скварца принял изящную вещицу из капитанской ручищи. Молодой адмирал был серьезен и немногословен, и Валме вновь стало неуютно. Он дурак, но отступать поздно. Ничего, может, эта «Каммориста» и впрямь приносит удачу. Виконт взял протянутую ему фляжку и молодецки хлебнул. Вино! И отменное, хотя иного у Ворона не водится!

– За удачу! – под руку подвернулся старший канонир, Марсель сунул выпивку ему и внезапно заметил витиеватую надпись: «Каммориста, 383». Канонир благоговейно принял реликвию. Не пройдет и пяти минут, как весь ызарг узнает, что Рокэ Алва был среди четырех сотен безумцев, отправившихся на охоту за «Императрикс» и добывших-таки капер-призрак. Но кто б подумал, что Рокэ когда-то кого-то боялся, хотя б и отца. Впрочем, про соберано Алваро рассказывали всякое.

– Пора, – тихо сказал Муцио. И тут же раздался ликующий рык Дерра-Пьяве, и над кораблем взметнулся черный флаг с кривоногой волосатой змеюкой и огромной единицей. Матросы бросились выбирать якорь, грянули литавры, загребные навалились на весла. «Первый» выскочил из укрытия и понесся на развернувшихся к Арчини бордонов.

– Боцман!

– Здесь боцман!

– Быстрей!

Отбивающие такт литавры заухали чаще, весла в уключинах заворочались живее, раздался отвратительный скрежет.

«Ызарг» шел ровно и стремительно, так стремительно, что кормовой флаг с кривоногой тварью реял, словно на ветру. Расстояние между фельпцами и лихорадочно разворачивающимся в обратную сторону врагом стремительно сокращалось.

– Боцман, – ревел Дерра-Пьяве.

– Здесь боцман!

– Фитили запалить!

– Фитили горят.

– Готовьсь!

Канониры вцепились руками в лафеты, ожидая последней команды.

– Идемте, Марсель, – бросил Рокэ, – наше дело абордажное, на носу нам делать нечего.

Валме кивнул. В брюхе детища мастера Уголино было еще жарче, чем снаружи. Еще бы, в наспех сколоченную лоханку набилась уйма народа. Марсель угрюмо оглядел гребцов и абордажную команду. Наверняка плавают как рыбы, а он не то чтоб совсем не умеет, но предпочел бы не тонуть. И чего это его разобрало?! Ведь можно было остаться! Но теперь никуда не денешься, придется пить до дна!

С гребцов лил пот, галерный юнга и неизбежный Герард метались между банок с ведрами и кружками; абордажники обливали загребных морской водой. Казалось, весь мир заполонили удары литавр, скрип уключин и ритмичные крики:

– Весла – ать! Весла – сушить! Весла – ать! Весла – сушить!

5

В море творилось Леворукий знает что, но Карло Капрас Леворуким не был. Не был он и моряком, однако селедка – и та бы поняла, что Пасадакис проспал все на свете. Ставший привычным строй галер и галеасов был смят, по взбаламученному заливу плавали какие-то обломки…

– Что происходит? – дурацкий вопрос. Откуда пехотному офицеру знать, что учудили моряки?

– Точно неизвестно, господин маршал, – коронель Микис Гурунопуло выглядел растерянным. – Что-то взорвалось, поднялась волна и разбросала корабли, а две галеры столкнулись.

– Не было печали! – Капрас с ненавистью глянул на полосатую скалу, где устроили наблюдательный пост. Лазать по камням маршал не любил, но надо же посмотреть – чужие глаза своих не заменят.

Главнокомандующий объединенной армии вполголоса выругался и полез наверх. Кто же взорвался? Хорошо бы Зоя! Если это и впрямь она, маршал Капрас простит корове все, тем более она изрядно его выручила в истории со стеной. Карло отписал в Бордон, что был вынужден предпринять штурм под давлением сестры дожа Гастаки, каковая ссылалась на требования брата. Если стерва потонула, на нее можно будет свалить еще больше, хотя это было бы слишком хорошо! Любопытно, что у «дельфинов» стряслось, наверняка какой-то урод полез в крюйт-камеру с открытым огнем.

От размышлений Капраса отвлек мчавшийся навстречу теньент. Бездельники залюбовались взрывами и лишь теперь вспомнили, что положено докладывать старшим.

– Что случилось? – рявкнул Карло.

– Господин маршал, – посланец был бледен, как полотно, – эскадра атакована неопознанными судами странного вида!..

Маршал бросился наверх, на ходу вытаскивая зрительную трубу. С площадки открывался прекрасный вид на бухту и то несусветное, что носилось меж галерами и галеасами. «Странного вида» – это было мягко сказано! Серые, шипастые, лишенные мачт уродцы плевались ядрами и нагло пытались протаранить противника, а здоровенные корабли вертелись, как слоны на сковородках, стараясь не подпустить к себе непонятных паршивцев.

Это было странным: Капрас при всей своей сухопутности знал, что борт галеаса никакому ядру не пробить, зато плавучая крепость с ходу раздавит любую галеру. Маршал поймал в окуляр разворачивающийся корабль и сплюнул. «Пантера», цела-целехонька, чтоб ее! Мало того, на мачте флагманский флаг! Зоя что, вконец сдурела? И где, Леворукий его возьми, Пасадакис?!

Беглый осмотр галеасов показал, что адмирал, скорее всего, кормит зубанов. Затем маршал заприметил еще два флагманских флага и расхохотался. Морская корова захотела в адмиралы, как же, разбежалась! Чьи же это корабли? Ватрахос, это понятно, а кто второй? Спирос? Вроде нет… Маршал подкрутил колесико окуляра, стали видны лазоревые фигурки. Одни метались по палубам, другие лежали неподвижно. Убиты? Бред! На галеасах люди гибнут редко. В прошлом сражении отправилось в Закат с полсотни надорвавшихся гребцов, и все!

Маршал зазевался и не заметил, как на палубе одной из галер вспыхнул огонь. Дурак канонир случайно поджег порох? Но что тогда творится с гребцами на соседней галере? И еще на одной!

Вывод был очевиден, но иногда не верить своим глазам проще, чем верить. Капрас опустил трубу и оглянулся на растрепанного Сфангатиса.

– Николаос, вам не кажется, что «серые» ведут навесной огонь?

– По-видимому, – подтвердил начальник штаба. – Мортира может стать весьма действенным средством против галеасов, хотя точность стрельбы вызывает удивление.

– Николаос, вы даже исповедуетесь казенным языком?

– Я давно не исповедовался, – совершенно серьезно ответил начальник штаба, – и это серьезное упущение. Я надеюсь его исправить сегодня же, ведь адмирал Пасадакис предстал пред высшим судом без исповеди.