Текст книги "Когда в сердце пылает любовь"

Автор книги: Вера Окишева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Вся радость во мне угасла. Значит, он не из‑за любви ко мне отругал маму, а из‑за приличий. Я, конечно, знала, что мы должны были уведомить о том, что кто‑то не прибудет, при этом принести тысячи извинений владыке. Но все знали, что я обязательно буду, я же не пропускала ни одного праздника, даже когда была совсем маленькой.

– Во – вторых, король был недоволен тобой, – я испуганно обернулась к Трибориндилу, который не скрывал своей улыбки, – так как все те высокородные леди, которые боялись подойти к нему из‑за твоих невоспитанных выпадов, ринулись оказывать знаки внимания и чуть не поубивали друг друга.

– Так что, Хэни, папа тобой крайне огорчён, – добавил ложку дёгтя Хани.

Я опустила голову, чувствуя себя раздавленной. Вот оно значит как. Это всё из‑за того, что на короля покушались свободные высокородные завистницы? Какая я удобная и незаменимая. Первая капля слетела с носа. Но я зажмурилась, приказывая себе не раскисать. На что я надеялась? На свою красоту? Но пока я не стала красивой. Мама говорит, что скоро я расцвету, что скоро настанет мой день и утру всем высокородным леди нос. Сколько ещё ждать до этого знаменательного момента?

– Я не понимаю. Я есть на балу – плохо, меня нет – тоже плохо? Высокородные леди сами уже не знают что хотят, – стала я оправдываться перед братьями. – Желают обвинить меня в том, что подрались, как безродные? Между прочим, я уже лет десять никому не пачкаю чернилами платья и не нагоняю в причёски ветер. Детские забавы я оставила давно, как только поняла, что терпение отца невечное и ремень мне всё же светит, если что‑то подобное вытворю.

– О, Хэни, – застонал Трибориндил, – не проще просто быть обычной девушкой, как все?

– Нет, как все у неё не получится, – насмешливо произнёс Хани. – Она у нас просто прелесть. Видел, скольких моя крошка убила? Я посчитал – тридцать три! Какая красивая цифра.

Я шла, ведомая братьями вдоль улицы, удаляясь от ворот, и не понимала – чего они такие весёлые? Мысли путались. Я оглянулась на короля и поймала его нежную улыбку. Он провожал нас взглядом и, заметив, что я смотрю на него, величественно кивнул.

– О, моя крошка поплыла. Хэни, слюной закапаешь тунику, – издевался надо мной Ханинэль.

Я же не могла отвести от владыки взгляд. Как же он был хорош! Он был безупречен в движениях, прямая осанка, мягкий тембр голоса. А как он держал голову!

– Держи платок, Хани, а то у тебя скоро кровь носом пойдёт, – посмеивался старший братик.

Я оскалилась, предупреждающе клацнула зубами. Он у меня дождётся, я скоро его покусаю по – настоящему.

– Вот вы где! – раздался радостный голос принца. Ириадил подбежал к нам, отходя от небольшого отряда лучников. – О, Хэни, ты чего на праздник не пришла? Там такое было веселье! Чуть до драки дело не дошло, представляешь, а обвинить тебя никто не может. Так как они сами и без тебя переругались. Отец очень тобой недоволен.

Я скинула руки братьев с себя, подошла к принцу. Подбоченилась, гневно поджимая губы. Он был выше меня на голову, хорош собой, но до отца ему было, как до предрассветной звезды.

– Ириадил, мой принц, вам не кажется, что винить во всех своих неудачах меня глупо! Обвинять меня в том, что я честна как сама с собой, так и с остальными – постыдно! Да, я люблю твоего отца, и не скрываю этого! Но это не повод издеваться надо мной!

Я сорвалась на крик, а затем трусливо сбежала. Только дома поняла, что устала от насмешек. Что плохого в том, чтобы любишь? Почему все считают это детским увлечением? Они же не понимают меня. Сердце сходит с ума от тоски. Оно хочет быть ближе к королю. Я хочу любоваться им без этих нелепых одёргиваний. Мама требует соблюдать этикет и стрелять глазами тогда, когда мужчина этого даже не видит. Зачем? Он же не видит?!

Глупые правила, глупый этикет.

– Всё равно люблю его, – буркнула себе под нос и направилась в душ, смывать с себя грязь и даже не с тела, сколько с души.

Для начала решила сменить цвет волос. Завтра на отборочных соревнованиях я должна быть неузнанной. Кто‑то из братьев обязательно будет присутствовать. Приказала служанкам меня не тревожить и в комнату не заходить, заперла дверь на замок, наложив чары. Краску купила заранее и теперь, наливая воду в порошок, плела наговор, чтобы не подвела и продержалась несколько лет.

Затем нанесла на влажные локоны, прислушиваясь к шуму в холле. Домой родственники вернулись. Мама строго спрашивала у братьев, где я, и те сдали с потрохами. Хотя, может, они и правы, нервы родительницы важнее душевного состояния младшей непутёвой сестры. Матушка поднималась по лестнице, а я заперла дверь в душевую и пустила воду.

– Хэнтариэль, выходи! – не поднимая голоса, приказала она, легко открыв дверь в мою комнату. Ей, в отличие от служанок, мои чары развеять – дело секундное.

Слух у меня был прекрасный, и поэтому я не могла проигнорировать требование.

– Мам, я моюсь! – крикнула в ответ.

– Как закончишь, спустись в гостиную, у нас будет серьёзный разговор!

Что‑то не нравился мне настрой матушки. Братья были правы. Она в ярости. Что такого мог сказать ей король, что вывел всегда спокойную мать из себя?

– Как скажешь, – отозвалась, расстроенно вздыхая и глядя на волосы. Нельзя чтобы кто‑то догадался о моей задумке.

Выдержав положенное время, смыла краску. Замотав волосы полотенцем, накинула халат на плечи и стала спускаться вниз, прислушиваясь к голосам родителей.

– Гана, почему ты скрывала это от меня? Я что, недостоин твоего доверия? Почему, любовь моя?

Я остановилась, замерев мышкой. За спиной практически бесшумно встал Хэни. Я прижала палец к губам, оборачиваясь к нему. Он, улыбаясь, положил ладони мне на плечи.

– Любимый, ты всё не так понял. Я люблю тебя.

– А я? – спросил отец.

Мы недоумённо переглянулись с братом. Да и слепцу видно, что они любят друг друга. Что за вопросы?

– Дорогой, тебе надо успокоиться, – попыталась усмирить мать отца и только подлила масла в огонь. Всё наше семейство славилось взрывным нравом. Такова натура Ясил.

– Как тут успокоиться! Почему я это узнаю от короля, а не от тебя, жена моя?

Дело принимало серьёзный оборот. Отец стал называть маму женой, намекая ей на её место. Да он просто вне себя от гнева. Я приготовилась тушить пожар, если отец не справится со своей стихией.

– Наши чувства настоящие и взаимные! Они истинны!

Брат потащил меня вверх по лестнице, обхватив рукой под грудью. Я запротестовала, ведь родители что‑то важное обсуждали! Но брат зажал мне рот рукой, отнёс меня в свою комнату и запер дверь. Я, получив свободу, развернулась к нему лицом, молчаливо требуя объяснений. Брат тоже уже принял душ и переоделся в свободную изумрудную тунику. Кожаный пояс висел на спинке стула. Грязной одежды не было видно. Он у нас педант и чистюля в отличие от меня.

– Ох, Хэни. Ну и наделала ты дел, – расстроенно шепнул Хани.

– Я‑то тут при чём? – обида во мне горьким соком разъедала.

– Они, – он указал пальцем вниз, где ругались родители, – не ожидали, что король оскорбится в ответ на твою выходку. Потом ещё это нападение. Хэни, крепись, малышка, мама будет тебя ругать.

– Подумаешь, – отмахнулась от заботы брата и села на кровать, вытягивая ноги. – В первый раз, что ли.

– В этот раз всё намного серьёзнее, Хэни. Я сам не понимаю, чего она злится. А отец взъелся на неё после разговора с королём.

Мы беспокоились за родителей. Они крепко любили друг друга. Они были нашими кумирами. Но вот разбилась первая тарелка – у мамы закончились доводы. Опять сервиз менять придётся.

– Я тебе охранку поставлю, – взмахнула рукой, обращаясь к брату.

Он у нас живёт в самой пожароопасной комнате. Но это и его стихия, поэтому он не страдает, а вот мебель приходится ему так же обновлять, как и гостиную. Вода сорвалась с моих пальцев и узором накрыла пол в комнате брата.

– Хэни, ты уверена, что готова бороться за короля? Я знаю тебя, ты упрямая и пойдёшь до конца. Я не осуждаю тебя, поверь. Просто он король. Я боюсь, он никогда не ответит на твои чувства, а ты будешь страдать.

Я видела грустную улыбку на лице брата. Знала, что его слова от чистого сердца. Мы слишком были близки духовно и хорошо знали друг друга. Я вздохнула, почесав полотенце на голове. Наверное, краску плохо смыла, кожа начала зудеть.

– Тс, – вздохнула я, решаясь открыться брату. – Даже если он не будет со мной, то и ни с кем не будет. Ты же сам знаешь, что я самая выгодная партия для него. Сам сказал, что без меня на него все охотятся, а когда я рядом…

– Хэни, остановись, – прикрикнул на меня брат. – Малышка, ты не представляешь, как это больно – умирать от любви. Каждый день по капле терять веру, видеть своего возлюбленного и не сметь подойти, так как знаешь, что никогда мечты не сбудутся, – с надрывом отозвался Хани.

Я кивнула, понимая, что он прав. На все сто процентов. Его возлюбленная, таинственная леди, его несбыточная мечта украла сердце Хани и канула в неизвестность. А брат продолжал гореть этим пламенем, что родил её облик. Я видела, как никто другой, что ему тяжело. Он прикрывался маской балагура и шутника, а сам корчился в муках тоски по любимой. Кто она, он мне так и не признавался. С каждым днём ему становилось легче, но любое воспоминание о ней возвращало его боль.

– Прости, – шепнула, раскаиваясь.

Хани протянул ко мне руки.

– Иди ко мне, – позвал он, и я юркнула в его объятия.

– Прости, я не хотела, – чувство вины не отпускало меня.

– Всё хорошо. Главное, чтобы ты не страдала, как я. Я хочу тебе только счастья. Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю.

– Я тоже люблю тебя, – шмыгнула носом.

Стоять посреди комнаты и обниматься с братом вошло у меня в привычку. И его, кажется, это нисколько не раздражало и не утомляло.

Хани попытался отодвинуть от своего лица чалму из полотенца, затем даже решил её с меня снять.

– Что за вонь, Хэни? – недовольно морща нос, спросил он, а я отпрянула от него, держа руками чалму.

– Маска, чтобы волосы блестели! – крикнула ему в ответ.

– Они у тебя будут вонять и блестеть. Какая прелесть! – съязвил брат, взмахнув руками.

– Я смою, и не будут вонять, – огрызнулась и замерла.

Родители под нами замолчали, и вообще стало на удивление тихо. Я встала на колени и прижалась ухом к полу.

– Это полог молчания. Иди уже к себе, любопытство тебя сгубит, – посмеиваясь надо мной, Хани поднял меня с пола и вытолкал в коридор.

– Ты тоже подслушивал родителей, – напомнила ему, что он такой же, как и я!

– Я, в отличие от тебя, по коридорам не шастаю, а у себя в комнате, – подмигнул брат и закрыл дверь.

– Да, Хэни, тебе тоже пора спать, – услышала я голос старшего брата, который стоял возле входной двери.

– Я и так спать пошла, – обиженно бросила ему. – Сладких снов!

Брат собирался к себе домой через дорогу. Ночевать он предпочитал там, хотя свои вещи отсюда не забирал. Он подарил мне на прощание тёплую улыбку, помахал рукой и вышел на улицу. Мне не оставалось ничего другого, как… Ехидно посмеявшись, потёрла руки и бесшумно спустилась вниз. Пробравшись мышкой к двери гостиной, попробовала узнать, чем там занимались родители. То, что они не покинули комнату, я чувствовала, и секретничали. А секреты я обож…

– Кхе – кхе, маленькая леди желает на ночь тёплого молока? – раздался за спиной голос дворецкого.

Я скривилась. Как можно в его возрасте ходить тише тени? Закусив губы, выпрямилась, поправила чалму и с гордым видом развернулась к Эматалю.

– Нет, благодарю. Я уже выросла из того возраста, чтобы пить молоко, – как можно манернее ответила эльфу, чьи глаза были прозрачнее горной воды.

– Тёплое молоко полезно в любом возрасте, маленькая леди, – возразил Эматаль.

– И не только леди, но и вам, – ответила с улыбкой.

Затем быстро поднялась по лестнице, стараясь не оглядываться. Завтра родители будут знать, что я отиралась под дверью гостиной. Мама опять будет читать нотации о правилах поведения. Так что лучше будет сбежать из дома до восхода солнца.

Сняв полотенце, ещё раз промыла волосы, затем высушила и придирчиво осмотрела себя в зеркало. Я стала блондинкой! Как братья! Радости во мне целое море. Я перекидывала пряди и так и этак, проверяя, всё ли прокрасилось. Теперь я была как все благородные лесные эльфы. Подмигнув себе, пошла собирать вещи. Я намеривалась снимать квартиру в городе, может, комнату на постоялом дворе. Завтра пройти отборочные соревнования и всё, я стану личным охранником короля! Стану его тенью, буду следовать за его спиной. Я буду так близко к нему, как смогу!

В приготовленную сумку кинула кошелёк с деньгами и легла спать. Главное, не проспать рассвет. С этой мыслью я сомкнула глаза и проснулась, как от толчка. Открыла глаза, понимая, что не выспалась. Но время было самое что ни на есть удачное. Горизонт только окрашивался малиновым светом, когда я выпрыгнула из своего окна и направила свои стопы к постоялому двору на центральной площади города. Морок скрывал мои черты, я стала юнцом для каждого, кто кидал на меня взгляд. Не только внешность изменилась, но и голос стал более низким, хотя оставался таким же звонким. Благодарить за идею я могла лишь тёмного эльфа. Я не переставала думать о нём, беспокоиться. Хотя не понимала причину. Он враг! Умер и отлично, но тревога за его судьбу не отпускала. Я подняла голову и увидела утреннюю звезду. Мои мысли перескочили на Хани. Он будет больше всех за меня переживать! Я, сложив руки, тихо шепнула звезде:

– Прошу, сделай так, чтобы завтра, хотя нет, через три дня, слышишь, я даю тебе три дня, чтобы Хани встретился со своей возлюбленной. Я хочу, чтобы они были вместе и были счастливы. Я так хочу! Он достоин счастья. Он давно её любит. Так же долго, как и я короля. И ещё, сделай так, чтобы я стала женой короля, ты же это можешь. Я знаю. Так что прошу, услышь меня, подари нам счастье без границ и времени.

Я шла по улицам спящего Ранидолла и требовала от звезды выполнений моих желаний. Так, незаметно для себя, добралась до центральной площади, где часто устраивали представления уличные заезжие и местные театры. Выбранный мною постоялый двор «Золотой лист» был очень знаменит, и я решила, что прятаться надо под носом, для надёжности, чтобы не нашли. В записке, которую я написала перед уходом, я просила прощения и не искать меня. Также передала свои извинения мастеру Огневелю за то, что бросаю учёбу. Перед ним было очень стыдно, ведь он не терпел прогулов, да болезнь для него не уважительная причина! Если только смерть, но и тут он мог поспорить и даже воскресить ученика, так как тот ему не сдал зачёт. А я как раз должна была сдать экзамен по Последней Третьей битве. Да уж, историй о моём наставнике было превеликое множество. Я его любила и вот так вот расстаться, не попрощавшись, не желала. В общем, я объяснила в записке, что ушла из дома с горя. Понимала, что родители расстроятся, но пора было уже стать взрослой и независимой от них, а то доставляю только хлопоты. Знала, что семья не остановится ни перед чем. Будут искать меня, пока не найдут – не успокоятся. Но все будут разыскивать рыжеволосую девчонку, а я обычный парень.

– Приветствую, – достаточно громко поздоровалась, войдя тёмный зал постоялого двора.

Я не раз посещала такие заведения, правда, в сопровождении Хани, но этого было достаточно, чтобы скопировать его манеру поведения, общения с прекрасным полом, да и вообще держаться на публике, как юнец. Сонная подавальщица подняла голову. Я улыбнулась ей, как любой парень, оценивая её красоту. Ничего так, красивая. Девушка была меня старше, но, что странно, ей мой взгляд понравился, и она залилась румянцем.

– Приветствую вас. Что желаете, поесть или…

– Комнату и, конечно же, поесть, – ответила с долей нетерпения. Я же с дороги. Нужно было играть роль усталого путника.

Девушка представилась Ланитаэлью, лукаво улыбаясь мне в ответ. Не знала, что я такой привлекательный парень. Или у неё не так много поклонников, что даже такие мимолётные, ничего не значащие, знаки внимания ей непривычны. Теперь главное не переусердствовать, чтобы не вообразила себе невесть что. А то так и до свадьбы дело дойдёт. Смеясь над своими мыслями, я села за стол, а Ланитаэль поставила передо мной большую тарелку с горячим овощным рагу. Небольшой кусочек мяса плавал одиноко среди нарезанных кубиками моркови и картошки. Вот они реалии обычной жизни. Это мне не деликатесы с родительского стола. Взяв ложку, стала есть, нахваливая поистине вкусное блюдо. Ланитаэль заверила, что это она сама варила. Вот только что‑то мне подсказывало – лжёт. Руки у неё были холёными, как и у меня. Я задумалась над этим пробелом в моей истории и навела морок, чтобы пальцы не казались такими уж ухоженными. Решила, что лучше приобрести перчатки.

Я заполнила бланк постояльца, беря себе имя моего давнего знакомого, с которым я виделась лишь единожды у бабушки в Ледяных пределах. Он был тогда такой же молодой, как и я. Нас постоянно ругали за то, что лягушек ловили на болоте. До сих пор боюсь бабушки, она у нас дама строгая, начитанная и ярая поборница законов. И дело даже не столько в её зацикленности на правилах, нет. Просто сосед, гномий король, оспаривает Ледяные пределы. Его государство находится с другой стороны горного хребта, а интересы столкнулись в глубинных сокровищах. Каждый считал себя хозяином богатейших залежей самоцветов и серебра. Никто не уступал и судился. Поэтому бабуля за столько столетий изучила всевозможные своды законов как гномьих, так и эльфийских. А тут я с лягушками попалась ей под горячую руку. Передёрнула плечами, вспоминая гору фолиантов, которые она меня заставила переписать вместе и Ориэтором, – зеленоглазым сорванцом. Больше к бабушке я ни ногой. Слишком много запретов, это не по мне.

– Ориэтор Зрамин? Какая необычная фамилия, – вернул меня из воспоминаний голос подавальщицы.

– Я из Ледяных пределов, там все фамилии такие, – не согласилась я с любопытной Ланитаэль, которая подсматривала, что я пишу в бланке. Заплатив за два дня, я направилась вверх по лестнице.

– Господин Зрамин, вы не указали цель приезда в город, – крикнула мне вдогонку Ланитаэль, когда я была уже на последней ступеньке, подкидывая на ходу тяжёлый ключ от комнаты.

– Хочу стать личным охранником нашего Владыки.

– О! – заинтересованно изумилась девушка и аккуратно записала в журнал, который был толще, чем хроника нашего государства, которую я как‑то раз уронила себе на ногу. Сложно представить, сколько постояльцев останавливалось на постоялом дворе.

Войдя в свою комнату, бросила сумку, села на кровать. Я не сомневалась, что пройду отборочные соревнования. Но было одиноко без моего лука и меча, с которыми я никогда не расставалась. А к новому оружию придётся привыкать. Но это мелочи. Время было вздремнуть, прежде чем отправляться покупать новое оружие, а затем зарегистрироваться в казарме. Все правила я знала, давно мечтала об этом, но боялась, что Хани на смех поднимет, поэтому и молчала. Зато теперь никто не догадается, что я замыслила. С лёгкой душой я легла спать, предвкушая новые свершения.

* * *

Тантрион и Арганон, отец Хэни

Беспокойный взгляд советника каждый раз останавливался на окне. Арганон сам не замечал, что замолкал на полуслове, замирал и терял нить обсуждения. Король понимал, что после вчерашнего нападения не должно быть промедлений в принятии мер по укреплению границ государства. Тёмные накопили мощь в своем подземном государстве, и это осталось незамеченным для лазутчиков короля лесных эльфов. Даже гномы и те не заметили или же не захотели сообщать о готовящемся нападении. Из‑за стычки первый и второй кордон потеряли большое количество стражей и ослабли. Нужно было срочно набрать воинов. Ледяные пределы своих воинов не смогут предоставить, у них тоже постоянные стычки с тёмными эльфами, которые появляются из заброшенных гномьих тоннелей. Да и орки не дремлют. Услышав о нападении, обязательно решатся поживиться, благо третий кордон не потерял никого и сможет отразить атаку степняков. Тантрион нервно постукивал пальцем, рассматривая карту королевства на стене, за спиной советника. Зелёный островок со всех сторон был окружен недружественными соседями. На юге орки, на севере гномы, а под землёй тёмные эльфы. За океаном были другие материки и там тоже были светлые эльфы, прибывшие из страны Зорь, но связь с ними практически не поддерживалась. Но у Тантриона были сведения, что и там шла постоянная война между светлыми и тёмными эльфами, и у них было неспокойно.

Тяжело вздохнув, владыка вновь взглянул на Арганона. Очень много нужно было решить, но с таким рассеянным советником невозможно было ни к чему прийти.

– Арганон, – тихо позвал его Тантрион, – что у тебя произошло?

– Дочь сбежала, – тихо отозвался тот, не глядя на владыку. Поэтому он и не заметил тени испуга, промелькнувшей в голубых глазах Древнего эльфа.

– Когда?

– Не знаю, владыка. Проснулись, а её уже не было. Только записка. Вздорная девчонка, – в сердцах выругался отец Хэни. – Мать до слёз довела.

– Почему она сбежала? Поэтому твоих сыновей нет сейчас в городе?

– Хани её ищет, а Трибор проверяет войска, – глухой голос советника не скрывал горечь потери, которую испытывал безутешный отец.

– Почему она сбежала? – настаивал на ответе владыка, вставая со своего кресла. Он вспоминал прошедший день, боль в серых глазах, подтрунивание её братьев.

– Не объяснила, но просила не искать.

Тантрион остановился возле окна, рассматривая, как шевелятся кроны деревьев от порывов ветра. Его не устраивал ответ Арганона, но давить на советника он не мог. Хэни всегда была своенравной и порывистой.

– Я уверен, что Ханинэль сумеет её найти и вернуть, – попытался король успокоить своего советника, вот только не мог промолчать. – Единственное, что меня волнует, – это причина дерзкого поступка. Должна же быть причина.

– Хани говорит, что она слышала, как мы ругались с Ганой.

Тантрион повернул голову и насмешливо уточнил:

– Неужели из‑за моих слов? И что тебя так задело в них, мой друг? Я не солгал ни словом. Неужели правда для тебя была так болезненна?

Арганон вскочил, гневно сверкнул глазами на короля.

– Владыка, а как я должен был воспринять ваши слова? Получается, я не люблю свою жену? Всё это ненастоящие чувства?

– Почему же ненастоящие. Истинные чувства живут в твоём сердце.

– И как мне поверить вам обоим? Я же считал, что сам влюбился в неё, сам! А выходит, что нет.

– Суть не в том, сам ты это сделал или нет, а в том, что ты обречён влюбиться в Фэйари, как только она этого захотела.

– Обречён! – воскликнул Арганон. – Как же вы спокойно об этом говорите. Обречён влюбиться!

Ясил не находил себе места, мерил шагами кабинет владыки и не замечал его снисходительной улыбки. А затем король и вовсе отвернулся к окну. Его беспокоила судьба рыжей девчонки, так неосмотрительно сбежавшей из дома. Ведь тёмные подобрались к самым подступам их города. Нужно было поскорее найти её, пока не стало слишком поздно.

– Обречён! – бушевал Ясил, сжимая кулаки. – Обречён. Почему я? Я же люблю её!

– Такова суть крови Фэйари. И я не вижу причин убиваться, советник, – отозвался владыка, возвращаясь к своему столу. – Ваши чувства вечны, словно небосвод над нашими головами. Всё пройдёт, столетия сменятся тысячелетия, а вы так и будете любить друг друга. Разве это не прекрасно?

– Я не уверен, что эти чувства настоящие. Это магия, приворот.

Арганон до сих пор не мог простить жене, что она промолчала о своей силе. Молчала и делала вид, что любит его. Они прожили больше тысячи лет, он купался в счастье, каждый раз ловя лучистый свет прекрасных зелёных глаз, и верил, что они смогут пронести свою любовь через века, а теперь. Что теперь будет с ними?

– О нет, что ты! – возмутился король, грозя пальцем советнику. – Нет и ещё раз нет. Никакого приворота, это судьба.

– Судьба? Судьба быть обречённым на любовь? – с горьким смехом уточнил Арганон.

– Да, и давай без истерик. В любви нет ничего страшного, и до вчерашнего дня тебя всё устраивало.

Владыка видел, что советник готов был взорваться очередным ругательством. Огненная магия постепенно окутывала пальцы советника.

– А вас? Вас бы это устроило? – вскинул он руку, и огонь сорвался с пальцев, но потух, не достигая стола, заваленного документами.

Король лукаво улыбнулся, взяв бокал с родниковой водой, пригубил, прежде чем ответить.

– Твоя дочь Фэйари.

– Что? – опешил Арганон, поражённо замирая.

– Успокойся, – осадил его король. – И займись своими обязанностями.