Текст книги "Тёмные фантазии (СИ)"
Автор книги: Вера Окишева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
Глава 8
Дарья
Танцы! Танцы! Как я же люблю танцевать! Кружиться под звездным дождем, каждой клеточкой ощущая ритм звуковых волн. Меня словно подхватил водоворот бушующего веселого моря, и я растворилась в нем, смеясь и цепляясь за такую же радостную Лизу. И азарт смешивался в крови с возбуждением. Хотелось безумства, хотелось жарких объятий! Но моя охрана никого и близко не подпускала, и я смеялась над ними, показывая язык Шалоту, самому сердитому телохранителю. Вот кто был букой на этом празднике жизни.
Мужчинам сложно разделять безудержное веселье женского общества манауканок. Потому что дамы мы все сексуальные, игривые, а мужчина должен держаться, хранить контроль над своими порывами, не поддаваться. И только во время медленных танцев образовывались парочки, а мы с сестричкой уходили за столик пить прохладительные напитки.
– Ой, давно так не веселилась.
– Да я, твою ж эскадрилью, вообще не помню, когда была последний раз в подобных заведениях.
– Потанцуем? – Внезапно из сумрака и тумана рядом с нами нарисовался Стемп и утянул сестру на танцпол, откуда мы с ней только-только вернулись. Я осталась одна и с наслаждением высосала через трубочку лимонад.
– Ах, хорошо, – прошептала, прикрыв глаза от наслаждения.
Этот вечер не был похож ни на что прежде. Аромат мужских тел окружал меня, тревожил, манил, соблазнял, но я держала унжирскую натуру в кулаке, я сильная, я молодец! Четыре часа здесь, а я упрямо игнорирую позывы своего тела, и все думаю о Лапушке. Встала, опираясь о стеклянные перила, подалась вперед, зорко оглядела танцпол, затем столики возле него. Что-то его не видно. Обиделся и домой ушел? Или передумал меня соблазнять? А ведь обещал! Ай, какой нехороший.
Вдруг меня обдал такой необычайно яркий и приятный мужской аромат! Просто невероятный! Сначала меня бросило в озноб, а потом от низкого бархатистого голоса в жар.
– Шия танцует?
Я оглянулась, пораженно вылупившись на… провал и позор моей жизни! На лучшего ученика отца, Ниара Диманта! Вот ведь засада! Я даже рот открыла от удивления. Что он делал здесь, на станции «Астрея», вдали от своей родной планеты? Туристическую визу себе выбил?
– А, я тут… – попыталась взять себя в руки и хоть что-то ему ответить, но, как и в детстве, впала в ступор, глядя на этого шиянарца.
Он многим показался бы сущим кошмарцем, хуже нонарца, но Ниар всегда был для меня особенным. Можно сказать, любимчиком среди учеников отца. Я украдкой следила за самым высоким воспитанником папули. Возможно, это была юношеская влюбленность, пусть так, но она слишком быстро прошла, разбилась вдребезги и не собрать. Потому что Ниар тогда смотрел на меня презрительно, свысока и обзывал лягушкой из-за моей страсти к зеленому цвету. А еще… Создатель, как давно это было, целых пять лет назад, когда он отругал меня как ребенка! Такой позор! Большего стыда в жизни не испытывала! Подумаешь, крылья бабочке оторвала! Все так делают. Я не одна такая! Это был, между прочим, эксперимент! А он облил такой тонной презрения, словно я ничтожество у его ног. После такого, конечно же, ни о какой любви и речи идти не могло. Я прорыдала три дня, пока не узнала, что он закончил обучение и улетел к себе на Шиянар. А я осталась учиться под чутким онлайн руководством дедули пришивать крылья бабочкам, ставя эксперименты, делая насекомых более живучими. Но увлечение это не прижилось, потому что тот, ради кого я затевала все это, больше ни разу не посетил Новоман.
И вот он здесь. Стоит приветом из прошлого. Возмужал, стал еще огромнее. Такой грозный и устрашающий, что даже охранники боятся подойти, а ведь обязаны. Ниара я узнала по его наглым глазам и презрительной усмешке. Вот только взгляд больше не был холодным и колючим, наоборот, обжигал темной и опасной страстью. От таких мужчин стоит бежать без оглядки, а у меня, как и прежде, вырабатывался иной рефлекс – хотелось привлечь внимание, чтобы он наконец-то увидел во мне женщину, а не глупого подростка.
– Вы тут, шия Дорош, и я тут, как в старые добрые времена. Предлагаю поностальгировать, кружа на танцполе.
И, не дождавшись ответа, Димант приобнял меня за плечи и увел вниз, в мир громкой музыки и страстных танцев под романтические мотивы.
Я же пребывала в легкой прострации от его заявления. Даже оглянулась на своего напарника по танцам в сомнении, уточнив, вдруг не расслышала, оглушенная нежданной встречей:
– Добрые?
– Я до сих пор вспоминаю время, прожитое на Новомане, с нежным трепетом в груди. Особенно ваш образ, жаль, что вы изменили цвет волос. Зеленый был вам к лицу. Хотя вы и так прекрасны.
– Вы меня лягушкой называли!
– С любовью, смею заметить! – не стал отнекиваться шиянарец.
Стоило нам вступить на танцпол, как он прижал меня к себе вплотную, и аппетитный аромат его тела резко ударил по моим рецепторам. Захотелось его если не покусать, то лизнуть, попробовать на вкус. Как же дурманяще он пах! Голова кругом!
– И все же я не верю, что с любовью. Я помню все иначе, ши Димант. Тем удивительнее, что вы решили поздороваться и потанцевать со мной.
– Разве я мог не прилететь, когда вы так прозрачно напомнили мне о себе, о том, что не забывали столько лет, даже тосковали, представляли меня в своих фантазиях.
– Что за бред?
Я слегка отклонилась назад в крепких объятиях Диманта, развеселившись. Вот его несет! И главное – куда и зачем? Ниар, кстати, всегда был странным, замкнутым, вечно о чем-то думающим и этот его цепкий, пробирающий до костей оценивающий взгляд. Весь такой таинственный, с дикой аурой опасности. Я помню! Да, я все помню, и тот трепет, что охватывал меня и не отпускал, пока Ниар смотрел на меня.
Он склонился ко мне ниже, возбуждая не столько запахом, сколько магнетическим взглядом алых глаз. И то, как затрепетали его ноздри, превращая мужчину в настоящего хищника, все это так захватывающе смотрелось, не оторваться. Вот честно, меня сейчас и за уши не оттянуть от Ниара. Не хочу!
И, наверное, я совершила бы какую-нибудь глупость, если бы не его следующие слова, которые отрезвили меня похлеще ледяной воды.
– Вы нарисовали меня и вот я здесь, у ваших ног, моя покровительница!
– Кто? Что? – выкрикнула я в ответ и задергалась в стальных кандалах объятий Диманта. Только покровительницей мне для полного счастья стать не хватало! Да в черную дыру такую ответственность! – Я никогда не рисовала тебя! С чего ты это взял! – возмутилась до глубины души.
Шиянарец нехотя отпустил меня, покопался в своем комме и показал мне – кто бы мог подумать! – картину тетушки Линды. С моей же рукотворной подписью. Вся суть подлянки стала мне предельно понятной, когда Ниар растянул губы в коварной улыбке, становясь очень похожим на типа слева, того, что олицетворял демона.
– Это не ты! И совершенно непохож.
– Да ну. Вылитый я, – невозмутимо отозвался Димант и состроил бровки домиком, парадируя лик справа, который отвечал за ангела.
– Да не ты это! – не выдержала я, когда поняла, что Ниар специально старается быть похожим на неизвестного с картины. Неужели тетушка не сама его придумала, а срисовала с чьих-то фотографий? Нет-нет, этого просто не может быть. Я не верю в совпадения и вонючий случай! Нет!
– Не похож, свободен! – выкрикнула, сжав руки в кулаки.
– Дарья, – наглец даже имя мое протянул так нежно и ласково, что я чуть лужицей не растеклась у его ног, – не стоит стесняться своих чувств. Я же говорил, что тоже не забывал тебя ни на секундочку, моя коварная бабочка.
– О, бабочка, – опробовала я возмутиться.
Но когда тебя медленно притягивают к твердой и такой каменной груди, которую хочется пощупать и потереться щекой, чтобы собрать умопомрачительный запах. В общем, сложно возмущаться в таких условиях.
– Уже не лягушка?
– Хочешь остаться ею? – насмешливо шевельнул он дыханием волосы на макушке.
Я пригрелась на его груди, топталась, уже даже не попадая в ритм танца, не обращая внимания, что мы стали объектом заинтересованности всего клуба.
– Нет, – мотнула головой и заметила Лизу с мужем, который удерживал ее, не позволяя подойти ко мне, точнее, к нам с Ниаром.
Стемп, кстати, выглядел несколько растерянным, настороженным, зато Лиза злой и возмущенной. Она делала мне знак рукой, чтобы я подошла к ней, но я поморщилась и мотнула головой. Никуда я не пойду! Мне сейчас так приятно. Меня еще никто так к себе не прижимал и осторожно не вел в танце. И лягушкой никто никогда, кроме него, не называл, тем более бабочкой. Для всех я лишь собственность Манаука.
– Тоже детей от меня хочешь? – надменно уточнила, тая в себе обиду.
– Каждый мужчина хочет от своей женщины детей, – опуская голос до сексуальной хрипотцы, произнес Димант, опаляя своим взглядом не хуже открытого пламени.
Он мне вызов бросил?
– Я не твоя женщина, – по слогам произнесла, растягивая губы в коварной ухмылке.
Ниар внезапно стал злым, прижал меня к себе сильнее. Крепко обхватив рукой затылок, не давая отстраниться, он склонился к самому уху, пугающе вкрадчиво прошептал:
– Вот тут, моя бабочка, ты глубоко заблуждаешься.
***
«Это была моя самая ужасная ошибка – публичная порка. Я не ожидала, что для меня это будет неприемлемо, больно и унизительно. Да, я мазохистка, да, я всегда искала особенные приключения для своего очаровательного зада, но когда я оказалась прикована к кресту, полностью обнаженная под десятками алчных взглядов, извивающаяся от боли, не получающая ни капли наслаждения и той самой эйфории, которую вечно ищу, я разрыдалась, умоляя остановиться. Но он, как всегда, был непреклонен, нарушая все установленные правила, считая, что он лучше знает мое тело, но это не так! Нет, не так! С моей души сдирали кожу, она кровоточила, сжималась в судорогах. А они смотрели, наслаждались, питались моими страданиями. Это было ужасно. Эта агония сжигала мое сознание, но не позволяла полностью раствориться в спасительной боли.
В какой момент все остановилось? Когда, причиняя нестерпимую боль, меня отвязали от креста и подхватили на руки? Я не помнила, потерялась в пространстве. Лишь видела, каким презрительным холодом покрылись его глаза, когда он смотрел на меня.
А я вдруг поняла, что он моя самая ужасная ошибка. Он и то, что я позволяла ему делать со мной. Он морально уничтожил меня. Искалечил своим кнутом, превратив во что-то омерзительное, на что даже Он смотреть не мог. Это конец. Конец всему».
Виола всхлипнула, стерла навернувшиеся на глаза слезы и, судорожно вздохнув, подняла глаза на мужа, чтобы с облегчением улыбнуться.
– Все! Готово!
С этими словами она развернула нанотоп к Феликсу, чтобы он оценил заключительную сцену истории «Темные фантазии». Сколько нервов, сколько эмоций, сколько жарких споров она вызвала во время написания. И вот последняя сцена, последний листок чужой жизни. Той, которую Виола никому бы не пожелала. Героиня всю жизнь страдала от одиночества, непонимания и унижения. Она сама себя не любила, и позволяла другим втаптывать себя в грязь.
– Я так понимаю, ты поставила точку в любви девушке к боли? – приподнял белые брови Феликс.
Словно это не он весь процесс создания истории только и твердил, чтобы Виолетта не воспевала БДСМ, а показывала и черную сторону такого вида проявления чувств. Все нудил, чтобы Виола не подсаживала неопытных и наивных на подобный вид любви. Он не для всех. Он слишком порочен, черен и имеет много подводных камней. Виола, как могла, выправляла текст так, чтобы не интриговать читателя тайными практиками, а увлекать эмоциональными качелями героини. И вот опять не угодила.
– Да, он сломал ее. Она больше не хочет ничего подобного. Он предал ее доверие.
– Молодец, – неожиданно выдал Феликс и, обойдя журнальный столик, поцеловал жену в губы собственническим поцелуем. – Моя девочка.
– Можно загружать? – облизнувшись и переведя сбившееся дыхание, уточнила Виола, так как сама была не до конца уверена в эпилоге.
– Конечно. Я разрешаю, – подсев поближе, дал свое величайшее соизволение шиянарец.
Уж он-то прекрасно знал кучу историй именно с таким вот завершением. To, что раньше пьянило и заводило с пол-оборота, становилось ужасным, и требовалось много времени, чтобы вычеркнуть из памяти любое упоминание о, казалось бы, позоре. Забыть так крепко, чтобы даже во сне подсознание не смогло всколыхнуть.
Розовый ноготок нажал на клавишу, и финал истории отправился на просторы галасети. А через час, когда Эйлонские собрались поужинать, позвонил Алиас Тамино, чтобы лично поблагодарить Виолу за удивительную историю.
– Конец просто бесподобен. Я сам когда-то чуть не совершил подобную ошибку. – Взгляд альбиноса на голограмме чуть подернулся дымкой воспоминаний, не самых приятных, судя по тому, как дрогнули губы Тамино в зверином оскале. – Я думал, что знаю как лучше. Не слушал Кейт, боялся потерять. Давил на нее, давил. Она чуть не сошла с ума от моего напора. Но в один прекрасный момент в голове что-то щелкнуло, и в глазах прояснилось. Я осознал вдруг, что чуть не потерял ее доверие, ее саму. Так что надо слушать своего партнера. Мало просто любить его, надо именно слушать и слышать. Спасибо, Виола, за прекрасный пример того, как порой бывают глупы мужчины.
Ялайш
Полукровка скользил в тени коридора, скрываясь от манаукцев, преследовавших его от самого клуба «Алый бархат». Но Ялайш не был бы Ялайшем, если бы позволил себя так легко отловить. Он умел превращаться в невидимку, когда от этого зависела его жизнь, и именно сейчас был такой случай.
Хотелось бы ему стать таким же сильным, как модифицированные. Хотел бы он иметь такую же власть, чтобы легко вершить чужие судьбы. Хотел бы он научиться контролировать свой организм, чтобы не сводить с ума землянок и даже унжирок. И вот теперь его хотят растерзать ревнивые манаукцы. Хотят на куски разорвать за то, что свел с ума трех стриптизерш, что задались целью соблазнить его, не удостоив внимания остальных парней. И чего они все на него взъелись? Он же прямым текстом сказал, что эти дамы ему не нужны. Забрали бы себе и дело с концом, но, похоже, сейчас без конца окажется он сам.
И почему он поплыл? Что с ним произошло? Полукровка терялся в догадках, а ведь начиналось все так хорошо. Когда он осознал, в чем заключалось испытание, то первой реакцией была наглая ухмылка. Ялайш в свое время прекрасно справился во время посвящения, не сорвался, когда перед ним крутили серокожими телесами сами жрицы Ниары, а тут…
Нет, поначалу он терпел, крепился, но в результате сам не понял, почему вдруг стал реагировать. Почему кровь вскипела, и плоть предала, дернулась, поднимаясь ровно, как мачта у морской лодки. Может, всему виной Дарьины взгляды и ее же пошловатая улыбка самой настоящей коварной женщины. Как она стреляла на него глазками, как хихикала, прикрываясь ладошкой. Опозорился Ялайш перед ней сильно. Ведь думал, что только на нее у него встает по стойке смирно, ан нет. Горячих женщин выбрали себе манаукцы. Кровь кипятком стала. И возбуждение все еще дурило голову.
Ох, что он сделает с этой вертихвосткой. Посмеялась и бросила. Но ее поцелуй открыл ему глаза на правду: Дарья сама хотела с ним переспать. Но вывернулась. А ведь красотка предупреждала его о ловушке, однако Ялайш самонадеянно сам полез в нее и вот теперь скрывался по самым темным и опасным уровням станции, чтобы спасти свою жизнь от взбесившихся манаукцев. Все же женщины больше ценят унжирцев, чем модифицированных. И Дарье он нравится, а значит, она станет его. И очень-очень скоро. Надо только добраться до нонарского уровня, а туда не всякий манаукец сунется. Да и его там искать никто точно не станет.
Демис
Женщина и логика несовместимы! Шиянарец только моргнуть успел, а Дарья уже убежала. И что, спрашивается, случилось? Сама же жалась к нему всем своим телом, терлась, соблазняя стройными и изящными изгибами. И что теперь? Бежать за ней? Конечно бежать! Хищная сущность Демиса никогда не дремлет.
Он всегда не понимал тех, кто легко сдавался. Всю жизнь Димант шел к своей цели, и кое-кому придется смириться со своим новым положением. Играть в послушного мальчика мужчина приучен с детства, а вот Дарья никогда не отличалась послушанием, как и все манауканки. Но зато не так скучно приручать строптивицу. И уж точно ей никуда от него не сбежать. Не сейчас, когда он уже держал ее в своих руках, слышал аромат ее волос, ощущал тепло ее тела.
Вот, кстати, еще одно отличие: Дарья была холоднее, чем обычная шиянарка, да и хрупкая вся, как куколка. Страшно даже сжать пальцы, как бы не переломить тонкую талию. И если бы не приказ, он и не осмелился бы даже подойти к ней. Но судьба все решила за него. И теперь Дарья может забыть о свободе, она принадлежит ему. И сейчас он докажет это ей. А вот и ее голубая пестрая макушка мелькнула впереди, и Демис рванул, легко раскидывая манаукцев со своего пути.
Она дочь Дороша и умела виртуозно скрываться от преследования. Демис потерял ее через пару шагов, пришлось сделать крюк по залу. Да уж, впервые Димант так откровенно бегал за женщиной. Впору посыпать голову пеплом, но тут боковым зрением он заметил телохранителей Даши, которые неслись в противоположную сторону, вот у них точно должна быть аппаратура для отслеживания передвижения объекта охраны и их парой слов не напугать. Да, они отошли в сторонку, не лезли к нему, но работу свою не оставили, и Димант был им благодарен. Чуть не упустил девчонку, еще и так бездарно.
Обогнав парней, сделал подсечку самому наглому и напористому, отобрал комм и победно усмехнулся, когда увидел карту и яркий маячок с надписью «Дарья Дорош».
– To, что нужно, спасибо, друг! – крикнул Демис через плечо поднявшемуся шиянарцу. Все же зря они покинули планету, вялые стали, неуклюжие. А Димант был полон энергии и охотничьего азарта.
Когда же он достиг нужной точки и открыл дверь, как оказалось, подсобки, чуть не взревел от ревности. Мужчина просто ошалел от представшей картины: дерзкая девчонка целовалась с каким-то хлюпиком! Оторвать девушку от него, врезать, чтобы знал свое место, было делом одной секунды, а затем… Дарья впилась в его губы, крепко обвив шею руками. Вторглась в рот своим язычком, и мир перед глазами Демиса поплыл. Божественно нежно, сладко, упоительно. Голову Диманта повело, мысли вяло трепыхались в липком розовом тумане.
A шаловливые руки Дарьи уже пробрались под его рубашку, поглаживали живот, поднимаясь к груди, и дрожь волнами накрывала тело Диманта, кровь разгонялась по венам, еще бы этот хлюпик свалил бы в туман, а не стоял и обиженно поглядывал на него. Он бессмертный, что ли? Демис показал парню кулак, а затем взмахом руки приказал испариться. Тот так нехотя поплелся на выход, что Димант не выдержал и, придержав Дарью над полом, сделал пару шагов и пнул нерасторопного малолетку. А затем заблокировал двери, чтобы наконец-то свободно насладиться поползновением Дарьи к себе. Девочка не на шутку разошлась, целовала его в шею, чуть прикусывая кожу и шептала: «Как же ты пахнешь, мой сладкий. Какой же ты сладкий, Лапушка…»
И Демис млел, потому что его никто так нежно не называл, и никто так осторожно не донимался. Да, он возбудился, да, он хотел девчонку здесь и сейчас. И она его. Вон даже ремень на брюках расстегнула и, приподнимаясь на носочках, ласково укусила его за нижнюю губу, вытащила эрегированный член наружу.
– Он же тоже у тебя сладенький, а, Лапушка?
Демис уже не воспринимал то, что она ему говорила, потому что был погружен в наслаждение от накатившего на него волшебства, от того, что вторили ее пальчики. Никто так бережно с ним не обращался. И это было настолько неожиданно приятно, что голова полностью отключалась. Почему она смеется? Что хочет сказать? Над ним, наверное, да и пусть. Ему сейчас было невероятно хорошо.
– Хотя откуда тебе знать, ты же его не пробовал. Зато попробую я.
Демис лишь схватит Дарью за плечи, а она уже горячим влажным языком
провела по стволу его члена, и мужчина дернулся, глухо застонал. Ну что она творит? Зачем? Он и так уже готов. Но Дарья словно задалась целью совсем свести его с ума, обхватила губками головку и пососала, обвела язычком по кругу, задевая уздечку, продолжая при этом ласкать руками. И Демис не выдержал, со стоном кончил, удерживая голову Дарьи за затылок, чтобы не отпускала, чтобы так и стояла, держа его во рту, поглубже, как можно глубже.
Он кончал, теряясь в ярком миге восторга, отдавая всего себя этой маленькой искусительнице. Всего до капли.
А когда понял, что сделал, когда ощутил, как девочка дергается, отшатнулся, поднял ее на ноги и строго приказал:
– Выплюнь!
Но Дарья лишь рассмеялась, запрокинув голову, повиснув на шее устыдившегося своих порывов Демиса. Глаза ее лихорадочно блестели, словно огнем пылали, такие яркие, оранжевые, нереальные. Облизнулась еще, зараза мелкая, чтобы совсем сгорел со стыда, и коварно заявила, что он вкусненький, сладенький.
– Хочу еще! – добила соблазнительница.
Однако Димант не собирался оставаться в долгу, он быстро натянул брюки, жарко обещая:
– Сейчас, моя милая, будет тебе еще и много.
Выбравшись из клуба с Дарьей на руках, беспрестанно с ней целуясь, чтобы не дула обиженно губы и не причитала на всю публику, что хочет продолжения, Демис спешил на манаукский уровень, где легко снять жилблок. Запереться в нем с неугомонной девицей, которую словно лихорадило в нетерпении прижаться к нему обнаженным телом. И все тормоза слетели, стоило ему поставить крошку у огромной кровати. Девчонка забралась на нее в своих убийственных каблуках.
– Компьютер, музыку! – выкрикнула Дарья, шатаясь как пьяная, хотя Демис мог бы поклясться своей жизнью, что она точно не пила алкоголь.
Девушка стала раздеваться, когда с потолка полилась музыка. Свет в комнате потух, чтобы вспыхнуть миллиардами звезд разноцветных огоньков, что хороводом стали кружить по стенам и полу, создавая атмосферу волшебства и романтики, подталкивая двоих друг к другу.
Димант тоже стал раздеваться. Так, глаза в глаза, они обнажались, улыбаясь, раскрывая свои души и свои желания. И когда он встал полностью нагим перед такой же раздетой Дарьей, она первая сделала шаг к нему, обняла, целуя в губы.
– Ты вырос, Лапушка? Вроде чуть меньше был, – прошептала в сомнении.
Демис даже не обиделся. Прозвучало как комплимент. Он положил девичью руку себе на пах, прошептал, приподнимая игриво брови:
– Если только на чуть-чуть.
Они упали на кровать под веселый визг Даши. Нетерпение сорвало крышу у Демиса окончательно. Он никогда не испытывал ничего подобного ни к одной шиянарке, с которой приходилось быть. Дарья была совсем другая. И ее по-настоящему хотелось присвоить себе навсегда. Хотелось поскорее оказаться в ней, погрузиться в тайны ее женственности. Опаляя кожу девушки поцелуями, Димант пробрался рукой между стройных ног, безошибочно отыскивая эрогенные зоны, чтобы максимально возбудить малышку. Как же она стонала под напором его ласки, как призывно раскрывалась, и Демис вычерчивал языком узоры на белоснежной коже. Небольшие холмики грудей, как произведение искусства, мимо которого нельзя пройти, только наслаждаться ими, облизать, приласкать, слегка щипать за соски, срывая громкие стоны, полные страсти.
Димант следил, как необычно блестят пламенные глаза, затуманенные голодным желанием. Он брал ее только пальцами, а она уже извивалась, сама насаживалась, обещая невероятное наслаждение, когда он возьмет ее по-настоящему. Его пальцы внутри нее были липкие от сока. Она хотела его, уже готова была принять, но Демис задался целью, чтобы она кончила от его языка. Поэтому накрыл губами шелковистые складочки, слизывая сладкие капли ее сока, прикрывая от наслаждения глаза. Какая же она идеальна. Узкая, нежная, порочная щелочка. Пронзил ее языком, застонал, когда тонкие пальчики неожиданно властно до боли сжали его волосы. Дарья прижала его лицо к себе, сжимая бедра. Судорога освобождения прошлась по ее телу, и шиянарец ощущал ее как свою собственную. Член чуть не лопнул от напряжения, требуя свою порцию удовольствия. И когда глухой стон Дарьи затих, Демис приподнялся, подтянул девушку к себе за бедра. Аккуратно, боясь порвать, прекрасно осознавая, что он крупный для такой крошки, стал насаживать ее на себя, наблюдая как Даша выгибается, как от удивления и наслаждения распахиваются ее янтарные глаза, и новый стон наслаждения срывается с алых губ.
– Да, – судорожно выдохнула Дарья.
Демис уже не мог себя сдерживать. Он хотел измерить ее глубину своим телом. Накрыв девушку, держа себя на локтях, альбинос обхватил ладонью затылок Дарьи, сделал первые мощные толчки, поражаясь тому, как легко девушка приняла его всего, во всю долину. И мысль, что сдерживаться не нужно, свела мужчину с ума. Он благодарно впился в губы Дарьи и стал брать ее со всей своей страстью, в том ритме, в котором жило его тело. Он брал ее, глухо постанывая от удовольствия, а она вторила ему. Звала лапушкой, умоляла не останавливаться. И он подчинился, радуясь, что с ней можно быть самим собой. Одержимым, ненасытным. Кончать в нее и кончать, менять позы, разворачивать гибкое тело как вздумается. И она принимала его, цеплялась руками, чтобы не ускользал, чтобы был в ней всегда.
– Глубже, я хочу глубже, – шептал Демис, усиливая напор, блаженствуя от веселых пошлых шлепков их тел, от того, как было влажно, как сладко, как яростно и безумно дико. Горячая звериная страсть. Они сплелись в единое целое. Они как две половинки, будто созданные друг для друга. Дарья сдалась первой, уснула, так и не дождавшись, когда Демис дойдет до очередной разрядки. Ему пришлось исполнить соло, но он не в обиде. С трепетной нежностью, практически сытый, безумно довольный и преисполненный радости альбинос укутал хрупкую покровительницу.
Он так боялся, что придется мучиться, исполняя приказ. А теперь осталось пережить новое знакомство с родителями Дарьи. Жибор Дорош придет в ярость, узнав, что Демис уже переспал с его дочерью. Но пусть. За такое блаженство не грех и умереть. С этой мыслью шиянарец уснул, даже не предполагая, что ждет его при пробуждении.
Даша
Я очень часто рассуждала дома в спальне по ночам о том, каким будет мой первый раз, видела его разным, конечно же, представляла себе на месте моего первого мужчины шиянарца, но вот никак не думала, что им станет полукровка нонарец с унжирскими корнями. Просто в голове не укладывалось, как так повернулась моя судьба. И не сказать, чтобы я сильно расстроилась, нет, все, кажется, было невероятно остро и восхитительно. Тело приятно тянуло во всех местах, между ног непривычный дискомфорт, которого по логике не должно быть вообще, все же у меня манаукская регенерация. Похоже, Ялайш постарался на славу, вдалбливаясь в меня как в последний раз. Кстати, это сущая правда. Больше я себе такого не позволю. Хватит мне этого невероятного приключения. Когда мы вчера вошли в клуб, мозг вырубило окончательно. В воспоминаниях какая-то мешанина из отдельных картинок, а все этот невероятно манящий запах, которым до сих пор было пропитано все пространство вокруг меня и даже я сама.
Не открывая глаз, приподняла руку, чтобы понюхать. Ну точно – пахну! Здорово так пахну, восхитительно. Но надо бы уже вставать и отчаливать домой. Как же лениво.
Открыла один глаз, вознамерившись убрать со своего живота руку Лапушки, да так и замерла. Распахнув второй глаз, удивленно вытаращилась на белоснежную кожу огромной мужской руки.
Это точно не Лапушка. Осторожно повернула голову на бок – Демис!
– Миленько! – выдохнула я расстроенно. Это что же получается, я переспала не с полукровкой, а с шиянарцем, прямо как в моих мечтах. А ведь не зря говорят – бойтесь своих желаний. Ой, не зря.
– Проснулась, моя бабочка? – низкий хрипловатый голос прокатился по моим нервам, заставляя воспоминания просыпаться.
– Ты меня поймал? Я же вроде сбежала от тебя вчера? – неуверенно спросила, все еще пытаясь понять, как оказалась в одной кровати с ним.
И что самое обидное: все, что я помнила из нашей бурной ночи, все было прекрасно. А Лапушка куда же пропал? Я же помню, как он меня поймал, и мы с ним целовались в подсобке среди каких-то коробок и банок.
– От меня еще никто не убегал, моя милая покровительница.
– Ой, нет, нет, – решительно выбралась я из-под руки мужчины и, собственно, из кровати в целом. – Не надо ничего придумывать о нас с тобой.
Это был разовый секс, не более того!
– Что? Не понял тебя.
Голос у Демиса сразу так изменился, появились холодные металлические нотки, предупреждающие не делать глупостей, но я считала, что было бы глупостью дать ему сейчас надежду.
– Говорю, что между нами был разовый секс, – собирая разбросанную по спальне одежду, стала объяснять я развалившемуся в кровати обнаженному шиянарцу, который не стеснялся демонстрировать свою наготу и то, какой у него после сна крутой стояк на меня. Но я твердо решила, что ухожу, поэтому встала прямо напротив белоснежной глыбы самодовольства и погрозила ему пальцем. – Ни о каком покровительстве и речи не идет. Понятно?
– Ты заблуждаешься.
– Вот уж нет. Кстати, мы не предохранялись, я так понимаю? – выжидательно посмотрела на мужчину, до которого, кажется, только сейчас дошло, что я не шутила.
– Нет, зачем, если ты моя покровительница.
– Демис, давай начистоту. Ты же знаешь, кто моя мама и мой дед. Во мне течет унжирская кровь. Я не буду никогда ничьей покровительницей. Не хочу я эту ответственность. Ты здравомыслящий мужчина, который и сам прекрасно способен проконтролировать себя. Прошли те времена, когда шиянарцы реально были опасны для общества, и им требовалась женщина, как якорь, для усмирения. Так что будь хорошим мальчиком и позаботься о себе сам. Не надо вешать свои проблемы на меня, это неприлично.
С этими словами я направилась к выходу, на ходу проверяя свой комм, присвистывая от того, сколько у меня пропущенных от сестры и телохранителей. Зато ни одного от родителей, хоть в этом радость.
– Хорошо! – внезапно прямо за спиной раздался громкий голос Демиса.
Я невольно вздрогнула, чуть не выронив комм, обернулась. Обнаженный шиянарец стоял передо мной, обдавая ароматом сочного и крепкого тела, а еще касался теплом, от чего волоски на коже встали дыбом. Ну почему он такой соблазнительный! И тело его просто произведение искусств – подтянутое, атлетическое, большое, гладкое. Чистый соблазн! Так и тянет прикоснуться, а еще лизнуть.
Я с трудом подняла взгляд, ощущая дрожь возбуждения во всем теле. Невольно подалась ближе, с диким восторгом прижала свои ладошки к каменной груди, плавно погладила по солнечному сплетению. С диким удовольствием проследила, как дернулся кадык у Демиса. Миленько так. Димант, кстати, что-то спрашивал у меня. Что-то важное.
