Текст книги "Гибельный мир"

Автор книги: Вера Ковальчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Как-то раз стайка существ похожих на антилоп, только не с копытами, а с лапами, вооруженными длинными когтями, налетела на них настолько быстро, что Аир подумалось, не ослепла ли она временно, раз даже не заметила, как эти странные животные появились из-за гребня холмов. Команда немедленно бросилась врассыпную. Лошадь девушки, которую та вела в поводу, мгновенно пришла в неистовство то ли от страха, то ли еще почему, и дернулась в сторону, таща за собой потерявшую равновесие хозяйку. Аир не отпустила повода, проволоклась пару метров коленями по камням, пока не встала, но этот порыв лошади спас ей жизнь, как она потом поняла. «Антилопа» промахнулась, не достала ее ни лапой, ни рогами, и ускакала, собираясь заложить полукруг, и, вернувшись, снова атаковать коня и наездницу. Не успела, вовремя обернувшийся Хельд срезал стрелой угрожающее его жене животное и снова покатился по земле, спасаясь от другой резвой твари.

Аир удалось остановить свою кобылку, взобраться ей на спину и уцепиться крепко. Лошадь сама знала, что делать, она, дико ржа, увернулась от одной «антилопы», потом от другой, видимо, почуяв в них хищника, и попыталась ускакать в степь. Девушке с трудом удалось ее обуздать, и когда она, справившись с лошадью, вернулась, драка уже закончилась. Рейнджеры меткими выстрелами из луков положили трех «антилоп», остальные ускакали. Хельд помог жене слезть с седла, хмыкнул и кивнул Фроуну:

– Дров найди. Давай, Аир, я сейчас освежую и нарублю этих хищниц, а ты поджарь.

– Они съедобные? – удивилась девушка.

– Они очень вкусны. И шкуры у них хороши. Жаль, у нас соли мало, нельзя взять с собой. Ладно.

Аир зажарила на костре самые лакомые куски из филейной части «антилоп», в одном котелке сварила густую похлебку с овощами и травами, в другом – крепкий бульон, и весь вечер мужчины отъедались свежатинкой. Мясо и в самом деле оказалось довольно нежным и вкусным, хоть и несколько странным, сладковатым.

– Черт побери, – мрачно сказал Ридо, черпая из котелка остатки варева. – Если так пойдет дальше, никуда мы не дойдем.

– Чего ты ворчишь? – недовольно спросил Тагель. – Сегодня же отбились.

– Да чудом! Хельд прибил тварь, которая у них, похоже, была за главную. Вот и все. Случайность.

– Случайность не случайность – главное, что в нашу пользу.

– Это сегодня. А завтра?

– Пока нет причин паниковать, – прервал спор Хельд. – На сегодняшний день никто не ранен, все живы…

– Ты будешь ждать, пока кто-нибудь погибнет?

– Не перебивай меня. Что ты ноешь, как баба – извини, Аир… Осталось уже немного, и поворачивать назад с этого момента нелепо. Вы все согласились идти. Я никого силой не тянул. Никто не спорил с тем, чтоб я распоряжался. Значит, пока я не сочту нужным, мы будем идти вперед. Кому не нравится, может возвращаться один.

Ридо отвернулся и ничего не сказал.

Потом они оторвались от заворачивающего на восток хребта и пошли по открытому месту, вдоль реки. То ли так распорядилась судьба, то ли здешние места были почему-то менее уютны для нечисти, но только бывало, что в течение трех-четырех дней на команду никто не нападал, и по ночам их не будила предохранительная система, только кружили у самого купола крупные то ли бабочки, то ли мухи, слегка фосфоресцирующие, размером с ладонь или больше. Они показались девушке очень красивыми, радужными, к тому же оставляли в воздухе едва заметный цветной след, как быстро выцветающее пылевое облачко. Хельд предостерегал Аир от этих гигантских насекомых.

– Если бы не артефакт, я никогда не решился бы здесь ехать, – объяснил он.

– Они настолько опасны?

– Не больше, чем прочие ядовитые твари Пустошей. Но они налетают ночью, никакими навесами или одеялами от них не спастись. Главное, они бесшумны.

– А противоядия нет?

– Нет. Правда, у них и не яд в основном смысле этого слова. Укушенный жив, он как бы засыпает, разбудить его невозможно, все тело его сворачивает судорога, мышцы становятся как камень, человека очень трудно переносить, поднимать. А где-то через неделю он умирает от жажды. Поить его невозможно, зубов не разжать даже ножом. С одним моим другом такое произошло. Нам пришлось его убить. Нести с собой было невозможно, а оставлять на прокорм этим насекомым… Сама понимаешь.

– Но зачем им это нужно? – удивилась Аир.

– Они пьют кровь. Но не из живого, а из вот такого, застывшего, и то не в первый день, а начинают где-нибудь через сутки-двое.

– Гурманы, – констатировала она.

Муж в ответ едва слышно рассмеялся.

Аир теперь со страхом поглядывала и на бабочек, и на радужных, поблескивающих над рекой красавиц-стрекоз, размеры которых иногда достигали полуметра в длину. Она уже знала, что повадки их схожи с повадками бабочек-мух, только сами они нападают редко, почти не агрессивны, главное – не приближаться к тому месту, где стрекоза села отдыхать.

Вообще за водой теперь ходили только по двое и только мужчины. Растормошенный женою Хельд постепенно рассказал о самых разных тварях, подстерегающих у воды – лягушках, вооруженных острыми, тонкими, как иголки, коготками, о прыгающих пиявках, об обитающих в камышах тварях, похожих на стволики камышинок, которые атакуют очень быстро и всегда в глаза, о десятках других свирепых существ. Один раз Гердер принес с реки большую рыбину, похожую на щуку, которую поймал на поставленный час до того перемет (Ридо ужалила в колено «спица», нечто среднее между насекомым и странного вида животным, потому они были вынуждены остановиться на привал на несколько часов, пока не пройдет онемение), и Аир, сперва наблюдавшая за сложным процессом умерщвления рыбины, а потом разделывавшая ее, поразилась, насколько у нее длинные и острые зубы, да еще растущие в несколько рядов, до чего шершавая чешуя. Неловкое прикосновение к ней легко могло оставить без покрова кожи, до самого мяса. Гердер нес рыбу очень осторожно, вынимал еще осторожней, но все же не уберег пальцев, их пришлось заливать целебным раствором, затягивающим мелкие ссадины почти мгновенно, а такие, более глубокие, но не обширные – где-то за полчаса.

Зато похлебка из «щуки» оказалась очень вкусна и пришлась кстати. Аир сварила ее в двух котелках, почти ничем не сдабривала – овощей практически не осталось, и приходилось довольствоваться тем, что собирали в здешнем лесу, – но получилось очень неплохо. Мужчины вычерпали оба котла, только часть бульона хозяйка отлила во фляжку, чтоб на следующий день перекусывать наваристым на ходу. Хельд пошутил, что в этом походе они едят лучше, чем даже на отдыхе, и что все идет хорошо только потому, что все пятеро мужчин всегда сыты и довольны стряпней. Шутку поддержали, и снова рейнджеры пошли поминать друг другу, кто как кого кормил. Снова смеялись, на время позабыв об опасностях, потому что Хельд предусмотрительно поставил вокруг лагеря защитную сферу и сам отдыхал от постоянной напряженности. Он ласково и гордо поглядывал на жену, довольный, что она так легко переносит трудности пути, что так ловко и быстро может приготовить прекрасную, вкусную и сытную еду из припасов, попадающихся в пути, что ее не надо подгонять, что она не ноет, не обижается, не спорит, не визжит от страха, что она не болтлива, как многие другие женщины. Рейнджер любовался своей девочкой-женой и думал, как ему удивительно повезло.

За следующие несколько дней миновали три прибрежных селения, сильно попорченных огнем и временем, с провалившимися крышами, с заросшими сорняком огородами. Аир рвалась там порыться, но Гердер не позволил ей даже приблизиться к околице, пошел сам и, вернувшись через час, принес несколько пригоршней мелкого, выродившегося, но вполне съедобного картофеля. За этот час на его левой руке появилась длинная царапина, но никто не стал спрашивать рейнджера, с какой тварью он там схватился. Картофель был уложен в одну из седельных сумок, и девушка твердо решила подождать следующей дичи, прежде чем использовать этот запас. Она пожалела, что сама не смогла посмотреть, какие еще овощи сохранились на огородах, уверенная, что смогла бы нарыть там больше съедобного, но спорить с Гердером было бесполезно. Убедившись, что девушка не превращается в тяжелую обузу, он перестал коситься на нее неприязненно, зато теперь старательно и бдительно опекал, не позволял отходить от компании ни на шаг за деревья, даже за грибами и по делам.

А грибов и ягод вокруг было много, нетронутые людьми и животными, слишком часто гибнущими в пастях местных магических тварей (так что обычных животных в Пустошах было мало), они поражали обилием и размерами. Все чаще с тех пор, как компания вступила в область лесов, в котле оказывались собранные тут же дары природы, сдобренные небольшим количеством крупы и вяленого мяса. Аир несколько успокоилась, поняв, что запасов должно хватить надолго, если богатство здешних краев внезапно не иссякнет.

Впрочем, богаты Пустоши были не только грибами и ягодами, не только съедобными травами и кореньями, но и магией. Теперь Аир уже ясно ощущала царящий в этих местах фон, он сгустился и воспринимался ею, как прикосновение тепла к коже, как более густой воздух, спертый и колкий. В некоторых местах давление фона еще более усиливалось, от таких мест ей хотелось держаться подальше, и команда обходила их, прислушиваясь к ее советам. Ночью воздух едва заметно светился, это видела только она, но непременно рассказывала спутникам, какой оттенок у этого свечения, какая интенсивность и насколько окружающее кажется ей опасным.

Странно было наблюдать пятна магической активности в реке, когда вода начинала вдруг полыхать разноцветными пятнами, меняющими размер и цвет, иногда пятна вытягивались в полосы, Аир указывала, где они находятся, и воду черпали только из «бесцветных» участков. Сквозь толщу магических пятен, пронизывающих воду, девушка видела кипящую в реке жизнь, движения длинных гибких рыбьих тел и мельтешение мелких существ, не менее опасных для рыбы и человека, вздумавшего искупаться. Супруге Хельда давно уже не приходила в голову мысль войти в реку, чтоб помыться, специально для нее Хельд приносил воду в емкостях побольше и поливал супругу, позволяя хоть как-то, но привести себя в порядок. Сам он и его друзья привычно обходились, но Аир не могла обрастать коркой грязи.

Места вокруг были красивые. Вокруг реки тянулись на много миль то леса, то поля, когда-то тщательно расчищенные и удобряемые, а теперь густо заросшие молодыми деревьями и кустами. Деревеньки, встречающиеся в этих новых лесах, производили жуткое впечатление, особенно если оказывались населены нечистью и даже иногда нежитью. Эта была опасней любой нечисти, потому что ее не брало обычное оружие, только особое, заговоренное, а такого у рейнджеров не водилось. Конечно, как и все, рейнджеры тоже знали, что от нежити помогают копья из некоторых пород дерева, но не от всякой и не всегда, так что лучше было с ней не встречаться. Все чаще и чаще Хельд доставал карту, уже не только по вечерам, но и днем, останавливаясь где-нибудь в удобном месте, разворачивал и сверялся.

Местность снова начала повышаться, река свернула на запад, под ногами теперь чаще встречались скальные участки, почти не прикрытые дерном, ноги в побитой, изодранной обуви очень ясно ощущали все острые неровности скального грунта. В очередной раз Хельд остановился у поваленной стелы – четырехгранной мраморной спицы, украшенной красивыми барельефами у основания. Барельефы попортило время, и Аир нагнулась посмотреть. На одном из них смутно различима была женская фигура в лежащей красивыми складками пышной одежде, словно бы пытающаяся убежать от кого-то. Каждая черта ее тела выражала испуг. Над ней склонялось дерево, то ли ива, то ли береза, не понять, а в правом углу, совсем маленькой, была изображена мужская фигура с кнутом в руке, тоже не понять, то ли с боевым, то ли с обычным, ременным.

Для того чтоб разглядеть еще два барельефа, нужно было обмять траву по сторонам стелы, еще один был недоступен, поскольку стела на нем лежала. Девушка принялась осторожно обрывать и приминать траву, очищая изображение, когда мужчины, над нею обсуждавшие дальнейший путь, вдруг как-то разом замолчали. Миг – в руках каждого появился лук (зная, что нет безопасного мгновения в путешествии по Пустошам, они только тогда, когда спали под заклинанием защиты, снимали с луков тетивы, и потому с собой прихватили не менее как по пять запасных тетив, а луки каждое утро и каждый вечер тщательно проверяли), а левая рука привычно передвинула колчан сбоку вперед, чтоб стрела оперением сама ложилась. Аир подняла голову и увидела бегущих к ним трех странных монстров, каждый выше среднего человеческого роста, кажущиеся темными и словно бы чешуйчатыми. Они бежали, по-обезьяньи низко, к самой траве опустив длинные руки, на головах подпрыгивали диковатые гребни больших треугольных пластин, и что-то очень жуткое, опасное чудилось в их движениях.

Хельд, мельком глянув на присевшую жену, резко велел ей:

– Беги! – и в следующий миг стрела уже сорвалась с тетивы его лука.

Аир метнулась в сторону, тоже прихватив лук, но больше для своего спокойствия, чем думая, что сможет отстоять себя с помощью этого оружия. Ее лук, впрочем, тоже был натянут, по вечерам его проверял либо сам Хельд, либо Гердер. Стрелы у девушки имелись, малый колчан.

Она отбежала, оглянулась и замерла, охваченная одновременно страхом и восхищением. Прежде все поединки рейнджеров с нечистью были для нее только мигом-другим, самой драки она не видела, чаще всего пролеживая ее на животе носом в землю. А это была настоящая драка, да еще видимая со стороны.

Твари оказались быстрыми и ловкими, не хуже лучшего из компании, Гердера. И живучими – даже утыканные стрелами, они не показывали следов болевого шока или вялости, нападали сильно и упорно. Мужчины, успев выпустить не больше пяти стрел, побросали луки, выхватили мечи, и теперь это был подлинный поединок, разбитый на три кучки – Гердер и Ридо против одного, Тагель и Фроун против другого и Хельд, взявший на себя последнего. Впрочем, разделение это было условно, и на неопытный взгляд Аир все смешалось в одну кучу, волнующуюся и перемешивающуюся, как два разноцветных варева в одном котелке. Взблескивали мечи, мелькали вооруженные длинными когтями лапы, то и дело отскакивали молодые парни, следя, впрочем, в пылу драки, чтоб не налететь спиной на другую тварь, ибо это сразу смерть, промахивались мимо добычи и пробегали лишних несколько шагов гребенчатые монстры, но девушка не решалась стрелять. Даже когда Ридо, получивший сильный удар в живот, упал едва ли не под ноги свирепому и вправду чешуйчатому существу, она не решилась подойти слишком близко. Только выпустила с короткой дистанции две стрелы, но ни одна не попала в цель.

Гердер почуял, что Ридо сейчас упадет, за миг до его реального падения и ринулся в атаку. Это движение было рассчитанно, красиво и точно, и можно было только пожалеть, что его никто не увидел, даже Аир, которая в этот момент стреляла. Опытный рейнджер увернулся от выпущенной девчонкой стрелы и сумел воткнуть твари меч в уязвимое место прежде, чем она добралась до упавшего. Монстр перекособочился, заревел, он пробежал еще несколько шагов, но из-за смещения центра тяжести не по Ридо, а слева от него, и рухнул.

Примерно тогда же Хельд прикончил своего, отпрыгнул за пределы его досягаемости в мучительной агонии и принялся помогать Тагелю и Фроуну, которым приходилось хуже. То ли выпавшее на их долю существо было поопытнее двух других, то ли просто ловчее, но оно успело задеть обоих, Фроуна даже дважды, и теперь наседало на них, заранее скаля жадные до чужой плоти клыки. Отбежав, Хельд хладнокровно вогнал ему в пасть сперва одну стрелу, затем сразу другую, причем туда же, и, когда монстр, осатанев от боли, помчался прямо на него, не дрогнув ни одним мускулом, выстрелил, тщательно прицелившись, в маленький, прикрытый нависающей роговой пластинкой, налитый кровью глаз и попал. Тварь рухнула, не добежав пару шагов.

Гердер, резким жестом отбросив волосы со лба, покосился на Аир, которую потихоньку начинало трясти позднее возбуждение страха.

– Детка, кто тебя просил стрелять? С такой меткостью лучше держи руки подальше от оружия.

Девушка растерянно пролепетала какое-то извинение.

Хельд же, не выпуская из рук оружие и не поворачиваясь спиной к поверженным монстрам, подбежал к Ридо, перевернул его лицом вверх и вздохнул с облегчением.

– Жив.

– Жив, – простонал раненый рейнджер. – Только очень больно…

– Терпи. Сейчас… Гердер, посмотри, нет ли еще каких-нибудь тварей в округе. Фроун, собери костер. Аир, кончай трястись и достань шкатулку с лекарствами. И мою сумку. Тагель, неси воды. Много. По крайней мере ведро.

– Сейчас достану. – Тагель полез в седельную сумку за кожаным ведром.

Ран у Ридо оказалось много, но все поверхностные. Следы от когтей на плече, на груди, на боку, на бедре… Самым неприятным был ушиб, несмотря на крепкую мускулатуру живота (да и при чем тут мускулатура, она же не железная), и Хельд только головой покачал.

– Жить буду? – Ридо хотел это спросить с улыбкой, но она получилась кривая. Он был молод и, конечно, не хотел умирать.

– Само собой. – Хельд вывалил содержимое сумки на подложенный холст. – Аир, смотри, берешь эти травки и перемешиваешь в равных пропорциях… Жить ты будешь, конечно, но могут быть осложнения. Может, я тебя разрежу да и посмотрю, чтоб верней?

– Тьфу на тебя, – облегченно буркнул пострадавший – уж если предводитель решил пошутить, значит, все в порядке.

Ридо наложили компресс, продезинфицировали и перевязали царапины, но идти сам он не мог, и его взгромоздили на лошадь. Перемещались теперь с удвоенной осторожностью, Хельд даже отказался разговаривать с женой, пояснить ей, что за твари напали на них, поскольку не без оснований боялся, что может пропустить очередное нападение.

Но серьезных нападений не было. Только уже к вечеру налетели на них две крылатые то ли птицы, то ли ящера (перья имелись – маховые, хвостовые и на спине, – но и чешуя, и клыкастые пасти, и костяные гребни по хребту легко можно было разглядеть). Первую Тагель срезал еще в воздухе двумя стрелами, вторая на какой-то миг перепугалась, зависла в воздухе, окатывая ближайших рейнджеров предчувствием исходящего от нее смрада, и тем дала возможность легко справиться с собой. Морщась от отвращения, Хельд вскрыл обеих, покопался в «благоухающих» внутренностях и вытащил какие-то комки, темные, со множеством тонких отростков. Тщательно отмыл их в проточной воде (как раз кстати встретился ручеек), а потом долго оттирал руки.

– Что это? – заинтересовалась его жена.

– Какие-то их внутренности. Я не вникал. Но они полезны при гниющих ранах, очень хорошо вытягивают гной. Помогают заживлению. Стал бы я иначе с этой падалью возиться…

– Да, пахнет изысканно, – подтвердил Тагель.

– Прекрати!

– Ладно-ладно…

Хельд встал и оглядел своих спутников. Каждого, неторопливо, словно желая проникнуть в глубину их мыслей и понять, насколько их желание идти вперед велико или ничтожно.

– Мы уже возле столицы. Возле Белого Лотоса. Осталось немного, но по густо заселенным прежде местам. Там очень много всевозможных опасных тварей. Мы будем обходить все населенные пункты, потому придем к городу не завтра к вечеру, а позднее. Но это не важно. Мы почти дошли. Понимаете?

– Не говори гоп, – проворчал Гердер и, отвернувшись, пошел искать место для ночной стоянки.

Впрочем, он и сам был доволен.

Глава 6

Они лежали на плоской вершине скалы и смотрели вниз. Перед ними, как тщательно реконструированная архитектурная игрушка, лежала столица. Ее построили давным-давно, много веков назад, выбрав для города удобное место на берегу широкой реки, впадающей в море; защитные укрепления должны были опираться на высоченные неприступные горы – самый конец так называемого Песчаного Хребта. Весь лишний камень был вырублен и пошел на постройку домов, расположенные неудобно скалы убирали долгие годы, и ландшафт столицы, таким образом, был сформирован искусственно – как удобнее жителям, как эстетичнее, как более всего оправдано с фортификационной точки зрения. Так и осталось неподалеку от города только одно место, откуда на него можно было взглянуть сверху – северная часть со стороны Хребта.

Размеры столицы могли поразить воображение не только Аир, которая вообще прежде городов не видела, но и рейнджеров, побывавших всюду.

– Большая. И, смотри-ка, почти не порушена, – удивился Хельд.

– Чему удивляться? – буркнул Гердер. – Магия.

Аир покосилась сперва на него, потом на мужа, от которого вернее можно было дождаться объяснений, но он, видимо, решил, что объяснять тут нечего. И так все понятно.

Город с вершины скалы казался единообразным – крыши, крыши, крыши, кое-где деревья парков, улицы и площади, еще какие-то колоннады, галереи и арочные дворы. Разглядеть можно было мало, поскольку погода была бессолнечная, пасмурная, и то ли легонький туман заволакивал зрение, то ли что еще, но громада города казалась просто чем-то единым, и детали сложно было воспринять. Только и удавалось разобрать, что ближе к центру дома растут, набирают этажи, а за несколько кварталов от императорского дворца рассредоточиваются, перестают липнуть стенами один к другому, и промежутки между ними заполняют скверы и сады.

А сам дворец воспринимался издали как еще один город, и большой, только плотно собранный, вознесенный в вышину не хуже, чем природа возносит холмы. Но он был изваян куда изящнее и украшен куда обильнее, чем то, что создавала природа, и человеческий гений сумел довести его до такого совершенства, чтоб ни единая черта не была лишней или недостаточно продуманной. Большого парка при дворце не было, зато были небольшие части его, отделенные друг от друга постройками и стенами. Былое обиталище Династии Хистим, а до них – трех других династий, производило на редкость величественное впечатление.

Фон Аир теперь ощущала постоянно, и для ее чувств он был плотен, как текущая вода. Окутанная этим фоном, она сама себе стала неудобна, как-то неуклюжа и медлительна. Можно было усилием воли перестать его ощущать, но ей этого не хотелось. Почему-то казалось опасным. За время путешествий она убедилась, что ощущениям не только стоит доверять, но и зачастую тяжело поступать вопреки им. Внутреннее сопротивление давит любые возражения.

Тагель вынул из свертка карту, доверенную ему Хельдом, и развернул. Потом сверился с тем, что видел перед собой.

– Туда, кажется, – указал он. – Вон библиотека. В черте города.

Хельд прикинул расстояние и нахмурился.

– Пойдем туда по северному краю. Вот там.

– Кто останется с лошадьми? – проскрипел Ридо, уверенный, что назовут его. Несмотря на то, что у него все обстояло благополучно, несмотря на великолепные медикаменты и опыт Хельда, он двигался еще неуверенно, то и дело сгибаясь от боли в животе, и в бою оценивал невысоко свои шансы.

– Никто, – отрезал предводитель. – Идем все. Спешивайтесь. Слева должна быть дорога.

Дорога обнаружилась. Она была в хорошем состоянии, только с краев плиты и булыжник немного выкрошились, и проходила между двух укрепленных камнем крутых склонов. Стараясь идти бесшумно, рейнджеры миновали самое неприятное место спуска – там, где скальные края были особенно высоки, – и дальше продвигались, таясь за кустиками и купами серых деревьев. Здесь все было серым, непроницаемо-однотонным, или, по крайности, белым и черным, но редко. Что-то давило на глаза, они слезились, словно туда попала мелкая пыль, это сильно мешало смотреть. Через сто метров пути Хельд остановил отряд, покопался в шкатулке с медикаментами, разлил воду из фляжки по плотно сомкнутым чашечкой ладоням каждого, покапал в воду по две капли чего-то желтого и велел выпить. Всех пробило жаром, из глаз слезы тут же хлынули потоком, потом, очень быстро, влага стала выделяться как-то странно, словно бы не из уголков глаз, не по периметру, а из самой роговицы, и эта тонкая пленочка, как только к ней притерпелись, позволила смотреть беспрепятственно. Более того, оказалось, что теперь и моргать без надобности.

– Ты что, предвидел? – буркнул Гердер, поднося край рубашки к лицу.

– Глаз ничем не касайся, – приказал Хельд. – Век тоже. Даже близко… Как я мог предвидеть? Взял на всякий случай в расчете на пыльную бурю. Чтоб не моргать и не жмуриться. Пошли.

Оглядываясь, Аир изумлялась, потому что как поверить, что все тут абсолютно серое? Все оттенки. Листья? И даже цветы? Нагнувшись с седла, она сорвала листок, помяла в пальцах, поднесла к носу… Выбросила и догнала Хельда.

– У нас что-то со зрением, – сказала она. – Это нормальные деревья, нормальные цветы. Просто у нас зрение стало черно-белым.

Снова остановились по его жесту.

– Я тоже об этом думал. Но ты уверена?

– В чем я могу быть уверена? Я же не маг.

Хельд посмотрел на Гердера. Тот слегка кивнул.

– А фон чувствуешь? – спросил ее муж.

– Да он плотный, как вода! Даже уже плотней. Если пешком, то вам придется меня тащить. – Девушку непроизвольно передернуло.

Теперь переглянулись все пятеро.

– Поехали, – снова приказал Хельд, уверенней, чем прежде, просто желая передать товарищам спокойствие, которого у него самого не было.

Страшно было всем, кроме, пожалуй, Аир, которая просто не могла понимать всю глубину опасности, да за долгое путешествие еще и прониклась наивной верой в силу и возможности рейнджеров. Те же верили в себя куда меньше, чем она в них. Страх испытывал даже Гердер, который, казалось, был и вовсе неподвластен подобному чувству. Это выражалось у него в более, чем обычно, мрачном и хмуром взгляде и постоянном желании зло высмеять кого-нибудь из спутников. Он выговорил что-то обидно-смешное в адрес Фроуна (тот, привычный, просто не обратил внимания), сострил по поводу меткости Аир (она покраснела и отвернулась, смущенная) и наверняка задел бы еще кого-нибудь, если бы Хельд не приказал ему замолчать. Остальные, привычные к чувству страха, вели себя спокойней.

Они, крадучись, проехали открытое место, где росли развесистые деревья и в садовой гущине прятались аккуратные виллы (теперь от прежней роскоши почти ничего не осталось – строения были изрядно порушены, а сады заросли бурьяном и каким-то неприхотливым кустарником). Потом потянулись предместья с миниатюрными храмами и маленькими домиками, сложенными куда менее добротно, чем виллы, почти все они за пятьдесят лет превратились в развалины. Рейнджеры передвигались тихо, настороженно, и на них – вот странно – пока еще никто не нападал. В городе царила тишина, даже птицы не подавали голос, и Аир даже казалось, что птиц здесь вовсе нет.

Потом отряд повернул и стал пробираться по таким же предместьям, разрушенным до основания. Шли, то и дело останавливаясь, прислушиваясь и присматриваясь. Луки не выпускали из рук и успели даже подстрелить одну или две твари, но мелких, не слишком опасных. Во время одной из остановок, когда Хельд сверялся с картой и что-то обсуждал с Гердером вполголоса, Тагель осторожно коснулся своей рукой руки Аир.

– Смотри, – сказал он, показывая на небольшое насекомое, похожее на слепня, кружащее рядом. – Тлейва.

– И что? – Девушка с любопытством посмотрела на насекомое. – Ядовитое?

– А то! В Пустошах других и не бывает. Но если его поймать – я знаю как – и откусить голову, то потом будешь видеть в темноте почти сутки.

Аир недоверчиво посмотрела на Тагеля. Ей показалось, что он шутит.

– В смысле, откусить голову?

– Потом прожевать, конечно.

Лицо девушки исказило отвращение, но рейнджер только усмехнулся.

– Ну как хочешь, – и протянул к «слепню» тыльную сторону ладони.

Слепень закачался в воздухе, как качается из стороны в сторону деревянная птица, подвешенная на ниточке к потолку. Вместе с насекомым качалась рука Тагеля, так, чтоб лапки его постоянно приходились бы к ровной плоскости. Ловкость и верные движения рейнджера зачаровали Аир, и она смотрела, совсем забыв о том, что «слепень» может ужалить и отравить, и неизвестно еще, не насмерть ли. Тагель выглядел увлеченным и тоже нисколько не был похож на испуганного, еще пара мгновений – «слепень» сел на тыльную сторону его ладони и затих. Стремительное ловкое движение, и рейнджер схватил насекомое так, чтоб оно не могло ужалить его, кончиком ногтя нажал где-то в основании его головы, потом провел полосу между глаз, сжал… Наклонил руку, стряхнул какую-то желтоватую маленькую каплю, потом аккуратно откусил голову насекомого и стал жевать. Глаза его искрились.

– Вот и все, – пояснил он, дожевав и проглотив.

– Бр-р… – Аир отвернулась, борясь с позывами к рвоте.

– Не обращай внимания, Аир, – сказал подошедший Хельд. – Там, у себя на родине, Тагель научился есть все что угодно. Хоть змей, хоть насекомых, хоть кактусы. Для него это нормально.

– А что такое кактусы?

– Я тебя как-нибудь угощу, – пообещал смуглый рейнджер.

Хельд прыснул в кулак. Аир покосилась на него и капризно наморщила носик.

– Ну нет. Если это что-то вроде такой мухи – благодарю покорно.

Тагель отмахнулся рукой и засмеялся.

– Все, хватит развлекаться. Поехали.

Миновав еще сколько-то домов, превратившихся в живописные и не очень живописные развалины, они выбрали удобную, чистую на первый взгляд улочку – та как раз вела в нужном направлении, – но скоро уперлись в завал и замялись. Хельд обернулся, чтоб скомандовать возвращение, мазнув взглядом по возвышающемуся неподалеку остатку ограды, а может быть, и глухой стены, и рывком бросился на булыжник. Повинуясь его жесту, остальные сделали то же самое и положили лошадей.

– Что там? – прошептал Ридо.

А Гердер и сам посмотрел, и выдохнул едва слышно. Казалось, он успокоился, видимо, присутствие реальной опасности его успокоило больше, чем могло ее отсутствие при уверенности, что таковая есть. Фроун, который оказался рядом с Аир, привстал слегка и, осторожно выглядывая из-за крупа своей лошадки, разглядывал что-то, находящееся в том же направлении. Рука его, лежащая совсем рядом с лицом девушки на точеном композитном луке, то сжималась, то разжималась, и что-то нервное было в движении ее пальцев. Глядя на это, Аир как-то разом взволновалась.

– Что? – повторил Ридо.

– Что-что, – проворчал Хельд. – Сам посмотри. Вот в той стороне. Осторожней… Слева от яблоньки.

– Демонская задница!..

– Может, не заметил? – предположил оптимист Тагель.

– Какое не заметил? – буркнул Гердер. – Шестеро да с лошадьми.

– Что будем делать? – по-деловому спросил предводитель.

Они замолчали, и девушка решилась-таки выглянуть, но ничего не увидела. Да, полуразрушенная стена, длиной не более пяти метров, дальше быстро сходит на нет. Да, яблонька, старая, больше пятидесяти лет дереву, небось и яблок уже давно не дает. Другие деревья поодаль, развалины, небо… Кстати, тоже серое.