355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Вера Кауи » Любить и помнить (Демоны прошлого) » Текст книги (страница 14)
Любить и помнить (Демоны прошлого)
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 00:33

Текст книги "Любить и помнить (Демоны прошлого)"


Автор книги: Вера Кауи



сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Сам Эд остался ждать внизу. Минут через Десять открылась дверь спальни Джайлза. Первой показалась Сара с кислородным баллончиком. Она не отрываясь смотрела на Джайлза и двигалась, не глядя под ноги. Носилки поместили в карету «скорой помощи», Сара села туда же. Дверцу закрыли, и машина отъехала. Бейтс подошел к Эду.

– Куда? – коротко спросил Эд. Бейтс сказал.

– Я поеду за ними. Найдите Джеймса и сообщите ему.

– Я знаю, где он, – ответил Бейтс. Приехав в больницу, Эд спросил леди Сару Латрел, чей муж только что был доставлен с сердечным приступом. Она сидела на скамье возле палаты, прямая, собранная. Крепко сжатые руки были сложены на коленях. Он подсел к ней, положил ладонь ей на руку. Ее пальцы были холодны как лед, но Сара ответила ему, крепко пожав в ответ его руку.

– Нам удалось заставить сердце биться, но в машине оно снова отказало, – сказала она на удивление спокойным голосом.

– Что – коронарная недостаточность?

Она кивнула.

– Третий инфаркт. В прошлый раз нам сказали, что третий может оказаться фатальным. Сердце очень ослаблено двумя предыдущими. Ему едва удалось оправиться от последнего инфаркта. Сердечная мышца очень изношена, не справляется. Делается все слабее и слабее и наконец атрофируется.

Они сидели и молча ждали. Мимо ходили какие-то люди, открывались и закрывались двери, звенели телефонные звонки, но Эд ничего не замечал вокруг, уставившись на секундную стрелку висевших перед его глазами часов. Сара сидела с отчужденным лицом, окаменевшая, но, как всегда, прекрасная. Ее волнение выдавала только прикушенная нижняя губа. Хуже нет, чем ждать, подумал Эд. Как будто тянешь резиновый жгут, и он тянется, тянется, а потом в самый неожиданный момент вырвется из рук и ударит прямо в лицо.

Когда дверь палаты наконец открылась, в коридор вышел доктор, и они по его лицу прочитали, что он сейчас скажет. Эд испытал что-то похожее на облегчение. Просто ждать дольше было уже сверх сил.

– Очень сожалею, – сказал доктор. – Нам не удалось восстановить работу сердца. Оно было слишком ослаблено. Несколько ударов – и все. Мы сделали, что могли. Примите мои соболезнования.

Сара кивнула, словно подтвердив, что случилось то, что должно было случиться.

– Благодарю вас, – сказала она. – Я уверена, что вы сделали все возможное. – Она поднялась. – Могу я его видеть?

– Если желаете.

Доктор открыл перед ней двери палаты и пропустил вперед. Сам он последовал за ней.

Эд сел, снова посмотрел на часы. Они пробыли здесь всего двадцать минут.

Через какое-то время в коридор вбежал Джеймс. Тяжело дыша, стал возле Эда.

– Он только что умер, – сказал Эд. – Мама у него.

– Что случилось?

Эд рассказал.

– Мы этого ждали, – с трудом проговорил Джеймс, – но когда это случилось... все равно это шок.

Он сел рядом с Эдом.

– У нас, Латрелов, сердечные заболевания – наследственное. Дедушка умер от сердечного приступа. Его нашли в розовом саду, на любимой скамейке. Руки опирались на трость, голова свесилась на грудь, будто он спал.

– Славный был старик, – заметил Эд.

– Да, ты ведь его знал, я и забыл.

– Проводи маму домой. Здесь ей больше делать нечего. Надо сделать соответствующие распоряжения дома.

– Ты имеешь в виду похороны? – Джеймс помолчал и продолжил: – Я еще никогда не присутствовал на похоронах. Когда умер дедушка, я был очень маленький. – Он внимательно посмотрел на Эда. – Но ты наверняка был.

– Да.

Из палаты вышла Сара в сопровождении доктора. Джеймс подошел к ней, взял ее руки в свои. Она слабо, с отсутствующим видом улыбнулась сыну. Доктор с любопытством переводил глаза с Джеймса на Эда, но ни о чем не спрашивал. Сара обернулась к нему:

– Спасибо за все, что вы сделали. Я вам очень признательна.

Она протянула доктору руку, тот пожал ее и оставил их.

Джеймс неуверенно взглянул на Эда. Эд взял Сару за руку.

– Нам здесь больше нечего делать, – сказал он. – Я провожу тебя домой. Ты с нами, Джеймс?

– Я взял машину у Тима Кэрью. Надо доставить ее обратно. Она ему понадобится, ему домой ехать.

– А как ты доберешься до Латрел-Парка?

– – Что? – Он взглянул на мать. – А, меня Памела подвезет. Ты как, ничего?

Сара еще раз, одними губами, улыбнулась ему.

– Ничего, – ответила она, погладив сына по руке. – Не беспокойся, дорогой. Со мной Эд.

По лицу Джеймса сразу стало ясно, что он успокоился.

– Значит, увидимся дома. – Он обнял мать, на секунду прижал к себе. – Мне ужасно грустно.

Она прижалась к нему щекой, рассеянно улыбнулась.

Сара заговорила, когда они уже проехали полпути до Латрел-Парка.

– Он выглядел так молодо, – сказала Саpa. – Как когда-то. Его лицо опять стало... человечным.

Джеймс, должно быть, успел позвонить Бейтсу, потому что, когда они приехали домой, тот сразу же вышел к Саре и выглядел крайне расстроенным.

– Дорогой Бейтс, – сказала она, – вы всегда были для него опорой. Спасибо вам.

Тот не сразу смог ответить.

– Я зажег камин в гостиной. Ступайте туда, я принесу чай.

– Хорошо, – благодарно ответила Сара. – Спасибо, Бейтс.

Огонь в камине горел ярко. Сара подошла, протянула руки к огню, чтобы согреться. Потом посмотрела на портрет Джайлза. Эд стал рядом с ней, и они стояли молча, пока она не приникла к его груди. Он нежно обнял ее, а она крепко обвила его руками, будто ища защиты. Он прижался щекой к ее волосам. Так они и стояли.

Когда Джеймс открыл дверь в гостиную, они даже не услышали. Он отступил назад и прикрыл за собой дверь.

Джайлза Латрела похоронили в фамильном склепе усыпальницы при церкви св. Иоанна Евангелиста в Литл-Хеддингтоне. Проводить его пришла почти вся деревня. Базировавшаяся Литл-Хеддингтоне эскадрилья бомбардировщиков 97-го авиаполка американских военно-воздушных сил была представлена генерал-майором Отисом Б. Миллером и полковником Эдом Дж. Хардином.

Прошло несколько недель, прежде чем Сара нашла в себе силы заняться личными вещами Джайлза. Одежду по оставленному им распоряжению Бейтс упаковал и отправил в приют. Осталось просмотреть мелкие вещи, то, что было в карманах, в кошельке, в ящиках стола. Бейтс собрал все это в комнате Джайлза, но Сара поднялась туда только через полтора месяца после похорон. Открыв дверь, она почувствовала пустоту утраты. Комната была голой, чисто прибранной, безличной. В ней не осталось никаких признаков присутствия Джайлза. Аккуратно застеленная постель. На туалетном столе – щетки с серебряной отделкой – ее свадебный подарок мужу – и серебряная шкатулка, в которой он хранил запонки и булавки для галстука. Рядом золоченое охотничье ружье, которое Джайлз унаследовал от сэра Джорджа, который в свою очередь получил его своего отца, а тот – от своего. Теперь оно перейдет Джеймсу.

Сара села за письменный стол у окна и стала выдвигать ящик за ящиком.

Старые бухгалтерские книги, налоговые квитанции, счета, клубные карточки, библиотечные билеты, письма, авторучка с золотым пером и карандаш – Сара сложила их в шкатулку для Джеймса вместе со своей фотографией, сделанной во время представления ко двору. Ей самой этот портрет никогда не нравился, но Джайлз его любил и брал с собой в Африку. Саре казалось, что портрет ее идеализирует, представляет какой-то слишком эфемерной. А Джайлз говорил, что именно такой ее и видит.

Потом она принялась разбирать бумаги, складывая их в аккуратные пачки. Джайлз славился своим педантизмом. На каждом письме в верхнем правом углу стояла буква О – «отвечено» – и дата. Джайлз был очень щепетилен в этих вещах. Она разорвала письма и бросила в мусорную корзину. Бухгалтерские книги она отнесет в контору, квитанции тоже. Они могут понадобиться при оформлении наследства. Старые счета Сара выбросила. В кошельке были деньги, около двадцати фунтов, – их надо отдать Джеймсу, – квитанции, талон к дантисту, больничная карточка, карта с указанием группы крови, список книг, которые Джайлз собирался прочитать, фотоснимок Сары и Джеймса, фото дома. В одном из карманов она нашла записную книжку. В ней лежал сложенный вчетверо листок. Она развернула его. Аккуратным почерком Джайлза на нем было записано стихотворение. Она прочла. Это было что-то незнакомое, скорее всего переводное.

Я вас любил: любовь еще, быть может,

В душе моей угасла не совсем;

Но пусть она вас больше не тревожит;

Я не хочу печалить вас ничем.

Я вас любил безмолвно, безнадежно,

То робостью, то ревностью томим;

Я вас любил так искренно, так нежно,

Как дай вам Бог любимой быть другим.

Листок задрожал в руках Сары, и она упала лицом на ворох бумаг в пароксизме невыносимой, острой сердечной боли. Впервые после смерти мужа она ощутила ледяной холод утраты и отдалась своему горю. Он ушел так внезапно, так быстро, и она не успела поговорить с ним о том, что только что поняла о себе и о нем. Теперь у нее не будет такой возможности. Вот только что он был тут, и его уже нет, осталось только это щемящее чувство невосполнимой потери, как будто кто-то грубо и больно отсек часть ее самой.

Но Сара продолжала ощущать его присутствие, как будто ее преследовал призрак, наполняющий все ее существо чувством чего-то неосуществившегося. И как она ни старалась отогнать этот призрак или умилостивить его, он неотступно следовал за ней, угнетая ее мозг, терзая душу. С самого момента его смерти он не давал ей покоя.

Джайлз мертв. Но теперь, как несмолкающее эхо, не позволяющее ей отдохнуть в тишине, ее преследовали строки этого стихотворения, стучась в ее мозг, как в закрытую дверь.

Вытерев руками глаза, она перечитала строки, написанные неизвестным ей поэтом из далекой страны. «...Как дай вам Бог любимой быть другим».

Джайлз встал перед ней как живой. Вот теперь терзающий ее демон должен исчезнуть, потому что она наконец поняла все. Джайлз все знал, поэтому стихотворение, наверное, ударило его прямо в сердце. Джайлз видел то, что она, одержимая любовью к Эду, не замечала.

«Забудь же старые счеты, – сказала она себе, – преклони колени и воздай благодарность небесам. Джайлз наконец дал тебе волю». Сара выпрямилась, вздохнула полной грудью. Случайно задела локтем лежавшую под рукой свою фотографию в серебряной рамке, та соскользнула вниз и ударилась об угол кресла; стекло разлетелось вдребезги. Сара с досадой стала собирать осколки. Рамка, к счастью, не пострадала. Сара вздохнула с облегчением. Стекло нетрудно заменить. Сара опять села за стол, положив портрет лицом вниз. Надо будет отдать привести в порядок.

Ее внимание привлек уголок голубой бумаги, высунувшийся из-под картона под фотографией. Она потянула за уголок и вытащила несколько листочков – это оказались письма. С какой стати Джайлзу вздумалось держать письма в таком необычном месте? Заинтригованная, Сара внимательно присмотрелась к ним. Они были адресованы Джайлзу на военную базу. Этот адрес был ей знаком; вот только чей же это почерк? Точно не ее и не свекра, другой женщины? Забавно. Писем было с полдюжины, все на имя Джайлза. От кого же? Адрес был написан от руки, но текст напечатан на машинке, большими буквами. Обратного адреса не было, стояла только дата отправления. Увидев подпись, она вздрогнула от отвращения. Это были анонимки. Ей стало дурно. Она конвульсивно сглотнула слюну. Руки у нее задрожали. Она сложила письма на стол в хронологическом порядке, все шесть. Потом принялась за чтение.

Первое было датировано десятым октября 1943 года.

Пришла пора открыть вам глаза на вашу жену и американского летчика , которые завели шашни за вашей спиной. Они всегда вместе. Я их постоянно вижу. Он–  капитан авиации и сердцеед. Она ведет себя как последняя шлюха. У него таких десятки. Мне это хорошо известно. Правильно говорят , что муж узнает последним. Но пора и вам знать.

Доброжелатель

– Боже милостивый, – выдохнула Сара. Кровь бросилась ей в лицо, в ушах зашумело. Она закрыла глаза, заставила себя несколько раз глубоко вздохнуть.

Потом прочитала второе письмо. Оно было написано в январе 1944-го.

Ваша жена и ее американский любовник потеряли всякий стыд. Я знаю его фамилию. Хардин. Он пилот и назвал свою машину «Салли Б.». Они не расстаются , все время попадаются мне на глаза. Но они не догадываются , что я все вижу. Они только друг друга видят. Она бесстыжая сука и грязная шлюха , позор вашего семейства. Мало ей одного мужика , ненасытной твари. Сама под него стелется. Оба они извращенцы. И плевать им , что наносят удар благородному человеку. Нечестно это.

Доброжелатель

– Боже милостивый, – снова проговорила Сара, отодвигая письма. На этот раз пасквиль вызвал у нее волну гнева. Она не верила глазам своим. Слишком это ужасно, чтобы быть правдой. Джайлз, значит, знал все с самого начала. Его постарались поставить в известность. Знал! Всегда знал! Следовательно, все ее усилия были впустую – эта ее борьба с самой собой, агония, горькое раскаяние, боль, самопожертвование, разлука с Эдом, предательство Эда... Господи! Какой же мерзкий подонок мог все это сочинить! Каким же грязным воображением надо было обладать!

Она крепко зажмурилась, будто желая отгородиться от внезапно открывшейся ей реальности. Но глаза пришлось открыть, и злосчастные листки никуда не делись. Короткие по объему, злобные по намерению, чудовищные по результату.

Сара заставила себя продолжать чтение, но из брезгливости старалась не дотрагиваться до самих писем и сидела, крепко сжав руки.

Письма отправлялись регулярно, примерно раз в полтора месяца, с каждым разом становясь все более омерзительными по тону, более истеричными, грязными, как будто воображение автора разгоралось, домысливая картины их отношений. Это был вопль зависти, ревности. Кем же был автор? Чьим-то обманутым мужем? Или отвергнутой женщиной? Или просто отщепенцем, презираемым ничтожеством? Кем бы он ни был, его злобная ненависть безудержным потоком хлестала со страниц его писаний. Судя по всему, он был обитателем деревни, хорошо знавшим местный быт и все события. «Кто же это? Кто-то из знакомых? Кто-то, с кем я разговариваю, кто мне улыбается?» При этой мысли ее снова затошнило.

Она пристально вгляделась в почтовый штемпель. Оксфорд. Логично. Во время войны почтмейстершей в Литл-Хеддингтоне была миссис Сэмсон, вездесущая сплетница. Уж она-то наверняка обратила бы внимание на то, что Джайлзу Латрелу пишет кто-то еще, кроме жены и отца, и раззвонила бы по всей деревне. Поэтому аноним ездил в Оксфорд, чтобы сохранить свое имя в тайне. Кто же это мог быть?

И зачем ему понадобилось разводить эту муть? Зачем надо было обливать ее грязью?

Наконец осталось последнее письмо. Она взяла его в руки и вздрогнула, как от ожога. Это было ее собственное письмо. То самое, в котором она извещала Джайлза о том, что уходит к Эду. Тошнота подступила к горлу, Сара побежала в ванную. Она долго стояла коленями на холодных плитах пола, склонившись над унитазом, корчась от конвульсий. Потом усилием воли поднялась и, на ватных ногах подойдя к раковине, подставила лицо под струю холодной воды. Неуверенной походкой вернулась в комнату и рухнула в кресло.

Посидела с закрытыми глазами. Потом долго смотрела на разбросанные письма. В ее памяти явственно всплыли горько-сладкие воспоминания о днях, когда писались эти послания. Будто не прошло этих лет! Она вновь почувствовала себя двадцатитрехлетней женщиной, влюбленной впервые в жизни. Тогда она, казалось, жила только для того, чтобы видеть Эда. Волна памяти захлестнула ее целиком. Будто кто-то невидимый снимал с прошлого пласт за пластом, и оно становилось все яснее и яснее, пока не стало не менее реальным, чем действительность.

Чувство, которое она питала к Эду теперь, было совсем не похоже на то, что владело ею тогда. Оно изменилось вместе с ней самой. Теперь не оно владело ею, а она владела им. То же самое произошло с Эдом. Тогда они были бессильны перед своими эмоциями. Теперь оба сознательно к ним стремились.

Она взяла в руки второе из прочитанных писем. «Они только друг друга видят». Что ж, с этим не поспоришь. Так и было. Но откуда «писатель»-то об этом знает? Шпионил за ними? У Сары мурашки побежали по спине. Он знал фамилию Эда, его звание, его машину. Значит, был с ним знаком?

Впрочем, кто тогда не знал Эда в деревне! Ей припомнились жадные взгляды, которые бросали на него девушки на танцах. Его улыбки, адресованные им. Может быть, автор писем – одна из них? Какая-нибудь женщина, с которой он гулял до их знакомства? Может, она была его любовницей? И он бросил ее ради нее, Сары? До того августовского дня он находился в Англии уже восемь месяцев. Зная Эда, легко предположить, что у него кто-нибудь был. Она ведь никогда не спрашивала об его прошлых романах. А сам он тоже ничего не рассказывал. Женское чутье подсказывало Саре, что письма писала именно женщина.

Она снова взялась за второе письмо. Оно было написано, когда они встречались уже три месяца. И уже месяц были любовниками. «Ваша жена и ее американский любовник потеряли всякий стыд... Они не догадываются, что я все вижу... Плевать им, что наносят удар благородному человеку. Нечестно это».

Господи, думала Сара. В ее сердце зашевелилась змея ревности. Теперь для нее самым главным было то, что Эд, вероятно, был любовником этой женщины, может быть, даже любил ее. И это гораздо важнее всей трагедии, всей бессмысленности жертвы, которую она принесла. Правда в том, что она всегда, даже в самые счастливые моменты, боялась, что в один не прекрасный день может потерять Эда, и это сыграло роковую роль в ее решении вернуться к Джайлзу. Она ничем не лучше той женщины, что написала эти письма. Она была так же одержима любовью, как эта заблудшая душа. Только Эд имел для нее значение. И страх, что он оставит ее, нанесет ей удар. Это и стало причиной всего, что произошло потом.

Сколько женщин было у Эда Хардина? Он говорил, что его никто до нее не бросал. Ярость охватила Сару. Пальцы сами собой сжались в кулаки. Жаль, что его нет сейчас рядом. Уж она бы все ему высказала! Показала бы, что он натворил, и потребовала – да, потребовала бы, чтобы он назвал эту женщину. Конечно, вне всяких сомнений, – это женщина. Доказательств у нее нет, но она абсолютно уверена. Одна из его женщин. Будь он проклят! Провались он ко всем чертям! Все из-за него, он один во всем виноват! Похотливый, самоуверенный самец, который ничтоже сумняшеся брал, использовал, выбрасывал за ненадобностью. Он, один во всем виноват! Из-за него вся ее жизнь пошла прахом!

Сара изо всех сил ударила кулаком по столу и даже не почувствовала боли. Ей хотелось броситься на Эда с кулаками, хлестать его, рвать зубами, царапать. Из-за него и его женщин она прожила пустую, бессмысленную жизнь. «Будь проклят! – повторяла она. – Будь ты проклят!»

Она опять взглянула на письма. Вот из-за такой малости случилось столько бед. Доступная женщина. Мужчина, который воспользовался ее доступностью. Короткий роман. Конец. Как давно это было! Быльем поросло. Все мы принадлежим прошлому. И не надо делать того, против чего предупреждал ее Эд. Не надо тащить на себе свое прошлое. Надо сложить все в сундук и надписать «Багаж. В дороге не потребуется».

Она взяла пачку писем, аккуратно сложила вместе и стала рвать на мелкие кусочки. Сложила обрывки в хрустальную пепельницу. Достала из ящика коробок спичек, чиркнула и поднесла к кучке бумаги. Пламя весело охватило мелко изорванную бумагу, и она мгновенно стала коричневой, потом черной, рассыпалась пеплом. Пламя жадно лизало нижний слой. Она пошевелила кучку спичкой, кислород подстегнул огонь, и он вмиг уничтожил остатки бумаги. Сара осторожно взяла пепельницу и отнесла в ванную, выбросила содержимое в унитаз, спустила воду. На дне закрутились черные лохмотья. Сара еще раз спустила воду. На этот раз не осталось ничего.

Она поймала свое отражение в зеркале. Глаза были жесткие, немигающие. Вернувшись в спальню, она убрала свой портрет в раме в ящик стола. Туда же бросила кошелек. Заперла ящик и положила ключ себе в карман. Проделав все это, она почувствовала себя словно очистившейся, будто пламя уничтожило всю грязь, которая хлынула на нее с этих злосчастных страниц. Но ревность не исчезла. «Теперь она поселилась во мне навсегда», – подумалось ей. Ничего, она постарается с ней справиться. Эд всегда будет привлекать женщин, они всегда будут за ним гоняться. Надо лишь помнить, что он принадлежит только ей.

Она стояла у окна комнаты Джайлза и смотрела в сад. Подъехал бронзовый «Форд» Эда, остановился у входа в дом, Бейтс поспешил навстречу гостю. Эд поднял голову, увидел ее в окне, улыбнулся, и лицо Сары озарилось светом. Она помахала ему рукой и улыбнулась в ответ. Все в порядке, подумала она. Вперед, с легким сердцем. Отойдя от окна, она собрала щетки, шкатулку, документы. Больше ни на чем не останавливаясь взглядом, поспешно вышла из комнаты, закрыла за собой дверь, словно навсегда затворив дверь за прошлым. Потом спустилась вниз навстречу будущему.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю