Текст книги "Я не такая"

Автор книги: Вера и Марина Воробей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Мама часто говорила Ане, что внешность – не главное, важно, что у человека внутри, а не снаружи. «Так утешают уродов», – огрызалась Аня и уходила в свою комнату.

Можно сколько угодно говорить о том, что главное – это душа и что «не родись красивой, а родись счастливой», но когда с тобой никто не хочет знакомиться и когда на всех дискотеках ты спиной подпираешь стены, эти слова слабо утешают.

– Анечка, в тебе есть обаяние, – еще говорила мама. – Ты веселая, а люди любят, веселых!

– Как же – обаяние, – огрызалась Аня. – Ты что думаешь, я не вижу?

И она в: сотый раз за день шла к зеркалу, чтобы травить себе душу, разглядывая толстые ноги, некрасивую грудь и короткую шею.

– Да никто тебя не будет так пристально разглядывать! – начинала сердиться мама. – Ты сама часто разглядываешь других людей? А почему думаешь, что к тебе должно быть какое-то особое внимание? Прекрати! Ты меня с ума сведешь!

А Аня и так знала, что на нее никто не обращает внимания – ни пристального, ни поверхностного, никакого. Теперь, после того, как Ваня подружился со Светой, погибла ее последняя надежда на понимание и любовь.

«Неужели мне показалось? – думала Аня. – Неужели я так жестоко обозналась принимая его за близкого человека?»

– Эй, – смущенно окликнул ее Ваня: – Есть минутка?

Она остановилась и обиженно посмотрела на него.

– Ну? – небрежно спросила она, стараясь заглушить обиду.

– Хотел спросить, как здоровье твоего, кота, – сказал Ваня.

– Мой кот жив и здоров, чего, и вам желаю, – сказала Аня, но уходить не торопилась. – А что?

– Да ничего. жалко, что так получилось.

– Да ладно, ничего страшного, – с напускным равнодушием сказала Аня. – Вы со Светой, по-моему, тоже неплохо время провели…

Она ждала, что он начнет ее разубеждать, скажет, что было скучно, что лучше бы он пошел с ней…

– Да, все было очень хорошо. – Ваня улыбнулся, припоминая эту встречу. – Мы пошли в тот самый Клуб Чайной Культуры, куда ты меня приглашала.

– В чайную?

– Да, и правда – удивительное место…

– Вы ходили в чайную? – снова переспросила Аня.

– Да, а что такого?

Ваня, никак не мог понять ее возмущения. А Аня не могла сказать ему; что эту чайную открыла она и что теперь ей обидно, что Света украла у нее и Ваню, и этот вечер, и это необычное место.

– Да так, ничего, – сказала она. – Может, сходим туда как-нибудь вместе?

– Конечно, сходим! – Ваня обрадовался. – В воскресенье мы опять пойдем туда со Светой. Может, присоединишься?

– Да уж нет, спасибо, – нижняя губа у Ани задрожала, как всегда бывало перед слезами. – Как-нибудь в другой раз.

– В другой так в другой. – Ваня растерянно смотрел ей вслед, не понимая, что ее так взволновало.

Дальше оставаться в школе совсем не хотелось.

Аня сама себе дала отгул, собрала учебники и вышла на улицу. Дул холодный, пронизывающий ветер, но она шла, не запахивая легкое пальто.

«Ну и пусть Я заболею, ну и пусть! – злорадствовала она. – Чем хуже, тем лучше!»

Она не могла простить себе того, что была такой дурой, чтобы послать на встречу вместо себя красавицу-подругу. «И о чем я только думала, – упрекала она себя. – Ваня не виноват, любой бы на его месте предпочел Свету».

Ее взгляд то и дело натыкался на рекламные плакаты, на которых белозубые красотки предлагали жвачки, сигареты или кофе. Они были неправдоподобно красивы, как инопланетянки. Они подавляли своей красотой. Весь их облик говорил о том, что таким, как Аня, в этом мире не место.

«Вот бы сделать пластическую операцию и сразу похудеть, – с тоской подумала она, глядя на плакаты. – И зубы другие вставить – белые и прямые. И волосы нарастить кудрявые… Да мало ли что можно сделать, если есть деньги. Но таким, как я, нужны очень большие деньги, каких у меня никогда не будет…»

Она пришла домой и включила телевизор. С экрана жизнерадостные худышки рассказывали о суперпоясах и тренажерах, которые преобразили их жизнь. Ане стало так противно, как бывает после того, как объешься сладким, и она выключила телевизор.

– Ну и ладно, – сказала она вслух. – Все в природе разумно. Кроме меня есть еще и крокодилы, и тритоны, и летучие мыши. Значит, и я зачем-то нужна?

Чувство юмора всегда помогало Ане. И сейчас, вместо того чтобы броситься на пол и качать пресс, она пошла на кухню и съела конфету «Коровка». – Хорошего человека должно быть много, – произнесла она в тишине.

И от этой старой шутки ей почему-то стало спокойно и легко.

…На следующий день она сама заговорила со Светой, улыбнулась Ване, подшутила над Елкиным. «Ты веселая, а люди любят веселых», – вспоминала она слова мамы.

– Аня, я должна тебе что-то сказать. – Света отозвала ее в сторонку и смущенно отвела взгляд. – То, что у тебя к Волкову, – это серьезно?

Аня улыбнулась и помотала головой.

– Да нет, не очень. Хотя сначала он мне сильно понравился. Просто всех остальных я знаю с семи лет, они мне надоели хуже горькой редьки. А тут таинственный незнакомец и все такое…

Кого она хотела убедить в своем равнодушии Свету или себя? Как бы там ни было, она чувствовала, что должна ответить именно так.

– Это хорошо, – сказала Света. – Просто, видишь ли, кажется, мы с Волковым будем встречаться, а ты моя подруга, поэтому если…

– Все нормально! – Аня старалась улыбаться и выражать бурную радость, хотя на душе у нее скреблось добрых два десятка кошек. – Кто знает, может, это судьба?

– Он предложил мне встретиться сегодня после школы, – продолжала Света, а Ане казалось, что ей методично наносят ножевые ранения. – Я согласилась. Правда, он славный?

– Ага, – кивнула Аня. – Ничего.

Мимо проходил сам Ваня, и она рассеянно улыбнулась ему, а он помахал ей в ответ.

«Я без него проживу, – решила она. – Ведь живут же люди и без рук, и без ног…»

5

– Здраво! – обычно так Боря Шустов приветствовал одноклассников. Он закинул сумку к Свете на парту и с вызовом посмотрел ей прямо в глаза. Я приземлюсь рядом с тобой?

Он еще не успел договорить, но, уже сел на соседний стул.

– Извини, но это место занято. – Ваня Волков встал рядом с ним.

– И с каких это пор? – Боря подул на длинную челку, отчего она разлетелась по сторонам.

– Со вчерашнего дня, – спокойно сказал Ваня. – Еще вчера мы со Светой договорились, что будем сидеть вместе, так что – извини.

– Как это, трогательно. – Боря поднялся и встал напротив Вани, он был на полголовы выше и смотрел свысока. – Значит, вы со Светой?

– Да, мы со Светой, – повторил Ваня, и стало заметно, что он начинает терять терпение.

Аня наблюдала за этой сценой со стороны и не знала, что делать. Вмешиваться не хотелось, потому что она дала себе слово забыть о Ване. Но спокойно стоять и смотреть, как вот-вот разгорится скандал, Аня тоже не могла.

– Боря, послушай,– она подошла к их парте, – я вот давно хотела тебя спросить.

– Отстань, – буркнул Боря. – Ты не видишь, что я с людьми разговариваю?

«С людьми? – подумалааня. – А кто же я?» Она хотела тоже огрызнуться, сказать что-нибудь обидное и резкое, но не нашла нужных слов, и подбородок у нее предательски затрясся.

– Не надо так с ней разговаривать, – вступился за нее Ваня.

И она почувствовала, что это заступничество трогает ее больше, чем оскорбления Шустова.

– Ой-ой-ой, какие мы благородные! – на весь класс закричал Боря. – Только ты сначала определись, за кого ты заступаешься…

– Вот что, Шустов, – строго сказала Света. – С тобой все ясно. Тяжелый случай. Убирай свою сумку с моего стола!

– Не очень-то и хотелось. – Боря взял сумку и повесил ее на плечо. – Как этот новенький пришел, вы все с ума посходили. – Он злобно взглянул на девочек, которые прислушивались к разговору.•– Что уши развесили? Ладно, ну вас к черту!

И Боря ушел на свое место. Он старался казаться насмешливым и грубым, но на самом деле ему было не по себе с того самого дня, как в классе появился Волков.

Ваня сразу понравился многим девочкам. Было в нем что-то такое, едва уловимое, что делало его обаятельным и неотразимым. Он почти все время улыбался одними уголками губ, был со всеми приветлив, а девочек называл «солнышко».

Как-то Боря подслушал разговор Лизы и Туси, и это только подлило масла в огонь.

– Как тебе новенький? – спрашивала Лиза.

– По-моему, он какой-то странный, – говорила Туся, подкрашивая губы перед маленьким зеркальцем. – Человек без недостатков. Это всегда настораживает.

– А мне он нравится. Сказал, что любит научную фантастику.

– Да? А что еще?

– И еще, что эта школа ему нравится гораздо больше, чем старая.

– Ну, конечно. – Туся оторвала взгляд от зеркальца и значительно посмотрела на Лизу. – Ведь это в нашей школе он встретил Красовскую…

– Светка? Да ты что! – удивилась Лиза.

– А ты не знала? Ну, ты даешь!

Боре стало противно, и он перестал подслушивать.

Ему самому нравилась Света, но у него были прыщи и сутулость, а у нее – красота и пятерки. Ясно, что таким разным людям вместе делать нечего. Он смирился с тем, что в классе его держат за шутника и балагура, но то, что Света ни с кем не встречается, его радовало.

Теперь все было•по-другому. Появился Волков и занял его, Борино, место. Может, со временем Шустов и смирился бы с тем, что Ваня встречается с Красовской, но он начал шутить, а уж этого Боря никак не мог вынести. Волков становился популярным, а про Борю все забывали, потому что не может быть в одном классе два шутника.

– Значит, вы теперь вместе сидите? – спросила Аня, улыбаясь.

Когда улыбаешься, люди могут и не заметить, что тебе грустно.

– Ага, – слегка прикрыла глаза Света. – А что?

– Ну, тогда вместе и приходите на мой день рождения, – на одном дыхании выпалила Аня. – Будет весело.

– А когда у тебя? – спросил Ваня, открывая записную книжку.

– Тринадцатого, – вздохнула Аня. – Мог бы сам догадаться. Это суббота.

Ваня улыбнулся и записал число рядом с телефоном.

– Обязательно придем, – сказала Света и взяла Ваню под руку.

На секунду Ане показалось, что она нарочно прикоснулась к нему, чтобы сделать ей больно или продемонстрировать свои права, но она старалась гнать от себя эти подлые мысли.

– Я буду ждать, – улыбнулась Аня и пошла за свою парту.

– Ты что такая грустная? – тревожно спросила ее Ира.

– Да так, – нехотя отозвалась Аня. – Просто через несколько дней мне исполнится четырнадцать лет, а меня за всю жизнь еще никто не любил!

– Нашла о чем печалиться, – сказала Ира. Меня вот тоже никто не любил, я же не грущу.

– Никто-никто?

– Хотя нет, – вспомнила Ира, – был один мальчик в детском саду. Он дергал меня за волосы, ставил подножки и издевался над тем, что я картавлю. Говорил: «Ирочка, скажи «тарелка» или «кресло»…» Потом мы встретились с ним, он учится в соседней школе, и он заявил, что я была его первой любовью.

– Да-а, – озадаченно протянула Аня. – Всю жизнь ищешь любовь, а может, и не надо. А то будут вот так – подножки ставить или за волосы…

За дверью послышался ритмичный стук каблуков.

– Кошка! Кошка идет! – крикнул Боря. – Мышки, прячьтесь в норки!

Но никто не засмеялся.

Людмила Сергеевна Кошкина как всегда порывисто вошла в класс, придирчиво взглянула на каждого ученика, как будто все они были потенциальными малолетними преступниками, кивнула и попросила садиться.

– Получен тревожный сигнал из роно, – высоким голосом сказала она. – Стало известно, что в школах участились случаи употребления наркотиков. Должны быть приняты необходимые меры.

Все стали переглядываться и шептаться.

– Я призываю вас к ответственности, – продолжала Кошка, – и предупреждаю, что если кто-нибудь из вас будет пойман с поличным, за этим последует немедленное исключение из школы.

– Извините, Людмила Сергеевна. – Боря поднял руку и встал. – А кто ловить будет, вы?

– Сядь, Шустов, – устало сказала завуч. – Сядь и не паясничай.

Она подошла к окну, посмотрела на деревья, на небо и поправила очки.

– И еще, если кто-нибудь будет знать о наркотиках и из ложного товарищества промолчит, он тоже незамедлительно будет исключен. Все ясно?

В классе молчали. Максим Елкин недовольно качал головой. Ему не нравилась ни Людмила Сергеевна, ни ее тон, ни ее угрозы. И еще он не понимал, как это товарищество может быть ложным.

– Наша школа всегда была лучшей в районе, и я не позволю…

Дальше можно было не слушать. На смену угрозам пришли укоры, Людмила Сергеевна расходилась все больше и больше, а Ване и Свете не было до этого никакого дела. Они сидели рядом, их локти соприкасались, и это было лучше, любого наркотика.

Аня хоть и дала себе слово, но все же время от времени посматривала на них, и почему-то ей было и больно, и сладко одновременно. Больно оттого, что счастье прошло мимо и она всегда будет одинока. А сладко оттого, что счастье возможно и оно прекрасно, но не для нее.

«Только, по-моему, Света относиться нему совсем не так, как он к ней, – думала Аня. – Она только позволяет себя любить, любуется собой, отражаясь в его глазах…»

Но она тут же одернула себя. «Фу, как не стыдно, ты просто завистливая и злая, вот и все!»

Боря тоже искоса наблюдал за новой парочкой.

Но он думал совсем о другом.

«Я это так не оставлю, – успокаивал он сам себя. – Они еще меня узнают. Я им еще покажу!»

Что именно они должны узнать и что он им покажет, Боря представлял еще смутно. Ясно ему было только одно – он устроит новенькому «сладкую» жизнь, Волков узнает, как стоять у него на пути.

6

С самого раннего детства Аня любила помогать маме готовить к празднику, но еще больше она любила украшать готовые блюда и стол. Все начиналось со скатерти и салфеток, в комоде их собралась целая коллекция. Сегодня, в день Рождения, полагалась белая, жесткая от крахмала скатерть, вышитая гладью. На ее фоне весело смотрелся парадный сервиз с васильками и маками. Салфетки Аня складывала треугольниками и квадратами, отгибала уголки кверху и книзу, и обычная салфетка превращалась в белую лилию. На рыбное блюдо Аня уложила зеленые листья китайского салата, и на этой полянке заалели маленькие бутерброды с красной икрой. Тарелки с ветчиной и колбасой украсили перышки лука, завитки кудрявой петрушки и розочки из редиски. Среди красноватых кусков отварной горбуши призывно желтели кружки лимона. На горках салатов, припорошенных мелко нарезанным укропом, расцвели ромашки, георгины, тюльпаны и розы, сделанные из свеклы, репы и моркови.

«Понравится ли ему у меня дома? – спрашивала себя Аня, убирая салаты в холодильник. – Интересно, что он любит больше: мясо или рыбу, домашний торт или покупной?»

На отдельном столике красовался торт с четырнадцатью свечами. Печенье и конфеты лежали в вазочках, а яблоки, апельсины и бананы – в хрустальной трехэтажной вазе.

Несмотря на то что все уже было готово к прием у гостей, Аня не находила себе места. Она металась по квартире как угорелая, бессмысленно переставляя предметы и по сто раз задавая маме одни и те же вопросы.

– А торт? Где торт?

– На столе, где же еще? – начинала сердиться мама. – Ты лучше бы села и не мельтешила у меня перед глазами.

Аня села на табуретку и печально посмотрела на маму, которая резала соленые огурцы для салата «Оливье».

– И почему ты так волнуешься, ведь это же твои друзья? – недоумевала она. – Ты же знаешь их сто лет.

«Не всех», – подумала Аня, но ничего не сказала. Ей не хотелось делиться с мамой своей тайной, потому что она все принимает близко к сердцу.

– А когда вы вернетесь? – спросила Аня, чтобы переменить тему разговора. Ее родители собирались пойти в гости, чтобы «дать молодежи повеселиться как следует».

– Около одиннадцати, – ответила мама. – Пожалуйста, когда будете танцевать, – не сильно топайте, а то соседи прибегут.

– Хорошо, – кивнула Аня и отправилась переодеваться. До прихода гостей оставалось несколько часов, но ей не терпелось надеть новое черное платье, которое ей подарили родители. Оно было достаточно длинным и широким, с красивым, прямоугольным вырезом на груди. «Черное стройнит, успокаивала себя Аня. – Мне должно пойти».

И папа, и мама, и зеркальный двойник сказали ей то же самое.

Ровно в четыре раздался первый звонок в дверь.

Это пришли Света и Ваня. На Свете была короткая прямая юбка и приталенный пиджак. «Если бы я надела юбку такой длины, это было бы уродством подумала Аня, – а ей так идет…» Ваня протянул ей серебряный кулон с тигровым глазом, обрамленные кожей.

– Тебе нравится? – спросил он.

– Очень. – Аня тут же надела украшения и посмотрелась в зеркало.

– Еще бы – я выбирала, – вставила Света. Хотя теперь мне кажется, что•те, с янтарем, были лучше…

Потом пришел Максим Елкин и подарил диск с новыми играми. Юля и Марина преподнесли большой набор для вышивания, а Ира – картину, на которой была изображена сама именинница.

– Ира, – с ласковым укором сказала Аня. – Но ведь она гораздо красивее меня…

– Нет, – убежденно сказала Ира. – Я же знаю тебя. И потом, я – художник, значит, мне виднее.

Мама Ани приготовила много всего вкусного, поэтому сначала за столом никто не разговаривал.

– С самого утра ничего не ел, – признался Максим и подцепил вилкой кусочек ветчины. – Все некогда было.

– И чем это ты занимался?”– спросила Света.

– Думал, – серьезно ответил Максим, и все засмеялись.

Потом гости пили шампанское и произносили тосты за здоровье именинницы.

– Аня была первым человеком, который со мной заговорил в этой школе, – поднимая бокал, сказал Ваня и с благодарностью посмотрел на нее. – За тебя!

– Я на кухню, за горячим. – Ане хотелось поскорее уйти, чтобы никто не заметил, как ей приятны Ванины слова.

– Мы с тобой, – сказали Ира и Света.

Пока Аня вынимала из духовки мясо с картошкой, девочки болтали.

– Я сама себе так надоела, – сказала Ира. Смотрюсь в зеркало, надеюсь увидеть что-то новое, так нет – одно и то же…

Света засмеялась. Было заметно, что она слегка опьянела от двух бокалов шампанского.

– Была бы я повыше, – мечтательно сказала Ира. – И глаза… Были бы они голубыми…

– Да ладно, – махнула рукой Света. – Вставь линзы, будут хоть фиолетовые.

– Тебе легко говорить, ты вон какая. – Ира посмотрела на подругу. – Была бы я такой, мне бы тоже смешно было…

– Какой – такой, – вдруг погрустнела Света. – У меня, может, тоже недостатков хватает.

– У тебя? – хором спросили Аня и Ира.

– Да, у меня.

Если бы Света не пила вина, она бы ни за что об этом не заговорила. Но сейчас ей почему-то захотелось удивить подруг своими откровенными признаниями.

– Ну, во-первых, рост. Я же длинная, как каланча.

– Ты не длинная, а высокая, – поправила ее Ира. – Это сейчас модно.

– Может, и модно, но только неудобно, – сказала Света. – Все меня ниже, особенно парни. Не могу ни каблуки надеть, ни плечи расправить. Все время приходится сутулиться. А тут еще Волков…

– Что – Волков? – непроизвольно вырвалось у Ани.

– Да он же ниже меня чуть ли не на голову! Когда идем по улице, все на нас оборачиваются!

– Ну, это ты преувеличиваешь, – сказала Аня. Моя мама говорит, что люди не так уж интересуются друг другом, как кажется. Например, порвались у тебя колготки, и кажется, что все только и смотрят на огромную дырку. А ничего подобного, все заняты собой.

– А руки! – воскликнула Света. Она явно не слышала слов подруги. – Это же ужас, а не руки! И она показала свои кисти.

Действительно, у Светы были довольно короткие пальцы и ногти не самой красивой формы.

– Чего я только не делала! – призналась она. Все бесполезно.

– И совсем не заметно, что что-то не так, – сказала Ира. – Руки как руки.

– Как же – незаметно, – обиженно произнесла Света. – Вот, например, когда Ваня берет меня за руку, я вся сжимаюсь и только об одном думаю: заметит он это уродство или не заметит?

«Как странно, – подумала Аня. – А мне-то казалось, что Свете не о чем печалиться. Оказывается, даже самому красивому человеку всегда есть что скрывать».

Мясо с картошкой было разложено по тарелкам, и пришлось возвращаться к остальным гостям.

Пока убирали со стола и освобождали место для танцев, Ваня попросил Аню показать ее комнату.

– Да там ничего особенного, – смущаясь, сказала она, но на самом деле обрадовалась, что хоть чем-то может быть ему интересной.

В ее комнате, маленькой и уютной, было много света и цветов. Аня давно выращивала бонсаи. На старинном деревянном столике с гнутыми ножками и затейливой резьбой стоял большой керамический поднос. Он был покрыт слоем•пестрого гравия, на котором в маленьких плошках красовались настоящие деревца из страны Лилипутии. Ване показалось, что и он сам уменьшается и вот уже может гулять в этом садике, может взобраться на каменистую горку рядом с деревцем, усыпанным блестящими листьями и красными цветами – колокольчиками. Ему казалось, что он может постучаться в дверь фарфорового домика, приютившегося под пышной кроной другого деревца, и даже поздороваться с японским мудрецом, одиноко сидящим на зеленой полянке из мха.

– Да у тебя тут целый мир, – восхищенно сказал Ваня. – Ты это все сама?

– Сама, – подтвердила Аня и покраснела от удовольствия. – Эти деревья в декоративных контейнерах называются «бонсаи».

– Да-да, – сказал Ваня, – я как-то видел такие на выставке… Но, по-моему, они ужасно дорогие.

– Только не для того, кто выращивает их сам, улыбнулась Аня. – Вот смотри, – и она показала на дерево с раздвоенным изогнутым стволом, шершавой корой и пышной кроной, – это старое дерево получилось из обычного комнатного растения. Правда, пришлось•его здорово обрезать, кое-где с помощью проволоки изменить направление роста ветвей… Но, по-моему, оно на меня не обижается…

– Наверное, на это нужно много времени, – сказал Ваня, прикасаясь к упругим листьям.

– На все хорошее нужно много времени. Но я ведь никуда не тороплюсь. – Она смущенно улыбнулась. – Если честно, то здесь, наедине со своими любимцами, я чувствую себя лучше всего.

Ваня прошел к книжным полкам и стал читать названия книг.

– А книги? Тоже твои?

– Да, родители начали собирать для меня библиотеку еще до моего рождения.

– И ты все это читала?

– Большую часть.

Ей хотелось сказать, что она читала все, но потом Аня подавила приступ хвастовства и решила не врать. Она вообще не понимала, зачем люди врут, ведь все равно правда всегда выплывает на поверхность, и тогда будет совсем нехорошо.

– Ну ты даешь!

В комнату вошла Света и озабоченно посмотрела на них.

– Танцы уже начались. Что это вы тут делаете?

– Уже идем, – весело сказал Ваня. – Аня мне показывала свою комнату.

Он повернулся к Ане и сказал:

– Первый танец – за мной. Света, ты не обидишься? Так положено – сначала танцевать с именинницей.

– Что-то я раньше не слышала о такой традиции, ехидно заметила Света. – Конечно, танцуйте.

Они пошли в большую комнату, где по всем углам были расставлены горящие свечи. Максим Елкин задернул шторы, нажал на пульт, и послышалась тихая, чарующая музыка. Ваня взял Аню за руку, они вышли на центр комнаты и стали двигаться в такт музыке. Ее руки лежали у него на плечах, у всех на виду она могла обнимать его, и в этом не было ничего зазорного.

«Это самый лучший подарок», – подумала Аня, глядя ему в глаза. Ей хотелось обнять его сильнее, чтобы он стал еще ближе, но она не решилась. Тем более что Света стояла в двух шагах и пристально следила за их танцем, Потом Света подошла к Максиму, который разговаривал с девочками, •м властно взяла его за руку.

– Елкин, пойдем.

– Куда? – растерялся Максим, поправил очки и часто заморгал.

– Танцевать пойдем. – Света была настроена решительно.

– Но я не умею, – слабо отбивался Максим.

– Иди, иди, – зашептали ему Юля и Марина. Нельзя отказывать, если девушка приглашает.

Максим нехотя поплелся за Светой. Он неуверенно обнял ее за талию и стал топтаться на месте. А Света почти повисла на нем, стала что-то жарко шептать ему на ухо и громко хохотать.

Ваня недоуменно посмотрел на них и продолжил свой тихий разговор с Аней. Время от времени Света поглядывала на него, как будто спрашивая: «Ну как? Приятно видеть, как я танцую с другим?» – но Ваня не замечал этих взглядов,

Когда танец наконец закончился; он подошел к ней и сказал:

– Что-то не так?

– Нет-нет, – поспешно сказала она. – Можно тебя на пару слов?

Они вышли в коридор, и Света заговорщицки зашептала:

– Уйдем отсюда, а?

– Как это? – не понял Ваня.

– А так – просто оденемся и уйдем. Ну, пожалуйста! Разве часто я тебя о чем-нибудь прошу?

Ваня недоуменно смотрел на нее.

– Как-то неудобно, да и зачем? Такой хороший вечер.

– А я думала, тебе будет приятнее побыть со мной наедине. – Света провела ладонью по его шее. К тому же здесь становится скучно.

Ване совсем не было скучно, но он не любил спорить. Особенно если Света настаивала.

– Ну, хорошо, – неуверенно проговорил он, если ты так хочешь… Но только надо попрощаться.

– Ни в коем случае, – запротестовала Света. Начнут уговаривать, вопросы лишние задавать… Не люблю я этого. Лучше уйдем по-английски, не прощаясь.

Она взяла Ваню за руку и повела к дверям. Стараясь не шуметь, они оделись и тихонько выскользнули из квартиры.

– Как воры, – с досадой сказал Ваня, когда они спускались по лестнице. – Ума не приложу, как ты смогла меня на это уговорить…

Он был недоволен собой. Ему казалось, что он участвует в чем-то предосудительном.

– Подумаешь! – беззаботно отозвал ась Света. Нашего отсутствия никто и не заметит!

– Ты не знаешь, где эта сладкая парочка? – спросила Аня у Иры.

Та только пожала плечами:

– А на лестнице ты смотрела? А на балконе? Аня вздохнула и утвердительно кивнула головой.

Она искала и на лестнице, и на балконе, но их не было нигде. Не было их ботинок и курток. Как корова языком слизала.

Неужели они нарочно хотели причинить мне боль?

– Ничего себе замашки! – возмутилась Ира. – Могли хотя бы попрощаться…

– Наверное, им стало скучно, – грустно проговорила Аня. – Вот они и ушли.

– Ничего подобного, – уверенно сказала Ира. – Ты что, совсем ничего не замечаешь?

– А что я должна заметить?

– Ваш танец. Света так и пожирала вас глазами. А потом Елкина назло пригласила. – Назло? Мне назло?

– Да не тебе, а Волкову. Хотела вызвать его ревность.

– Странно, а я ничего не заметила…

Когда Ваня обнимал ее в танце, она действительно не видела ничего вокруг. Была только музыка и он, остальных просто не существовало. Не было даже ее самой – толстой и неуклюжей, вся она превратилась в мелодию.

Гости разошлись, а Аня еще долго стояла у окна, вглядываясь в темноту. Она мечтала о том, что сейчас около дома увидит знакомую фигуру, потом услышит звук торопливых шагов… Ваня зайдет, обнимет ее за плечи и скажет: «Прости, что так получилось». А она опустит голову ему на грудь и ответит: «Главное, что ты пришел. Остальное – неважно».

Но Ваня сейчас был со Светой, и праздник был испорчен. «Лучше бы вообще не приходили, – с обидой подумала Аня. – Неужели они нарочно хотели причинить мне боль?» Она попыталась представить их рядом – человека, в которого она имела несчастье влюбиться, и свою красавицу подругу. «Красивая пара, – говорила она сама себе, – ничего не скажешь». Аня специально растравляла свои раны, ей нравилось чувствовать себя несчастной в собственный день рождения.

– Анечка, это мы, – с порога прокричала мама. – Как прошел праздник?

– Хорошо, мама, – сказала Аня, вытирая слезы тыльной стороной ладони. – Просто замечательно.

7

«По утрам бывает как-то особенно тоскливо, думала Аня, лежа в постели. – Если еще вечером можно заснуть, то утром – вообще непонятно, что делать».

Она встала, подошла к письменному столу и увидела на нем розовый конверт. «Чуть не забыла! – спохватилась она. – Это ведь подарок от родителей». В конверте лежали несколько новеньких купюр. Аня повертела их в руках и задумалась: «Что же можно на них купить?» Можно пойти в магазин и подобрать себе что-нибудь из одежды. Но одной тряпкой меньше, одной больше, разве от этого можно стать счастливей? Можно купить туалетную воду, или книгу, или еще один цветок, но все это было не то. Ане хотелось потратить подаренные деньги как-нибудь талантливо, так, чтобы это надолго запомнилось.

В комнату вошла мама, потрепала Аню по голове и сказала:

– Совсем ты у меня обросла. Может, пойдешь пострижешься?

– А это идея! – воскликнула Аня. – Только вот куда?

– Говорят, очень хороший салон «Мануэла». – И мама назвала адрес. – Одна наша сотрудница недавно там была, так она изменилась до неузнаваемости!

– Решено. – И Аня обхватила растрепанную голову руками. – Иду стричься. Ведь хуже не будет, правда?

Прежде чем попасть к мастеру, Ане пришлось посидеть в небольшой очереди. В зале было много цветов, которые буйно разрослись во влажном тепле салона, пахло составом для химической завивки и лаком для волос. Аня удобно устроилась в кожаном кресле и взяла журнал с разными стрижками. Здесь были прически повседневные и вечерние, для длинных и коротких волос, для волнистых или прямых… Прямо глаза разбегались, хотелось всего и сразу.

– Что-нибудь подобрала для себя? – спросила у Ани парикмахерша.

На вид ей было лет сорок, она была тщательно причесана и подкрашена, но назвать ее красивой можно было только с натяжкой. Она была довольно толстой, с небольшими раскосыми глазами и редкими зубами. Но по ее манере держаться, по тому, как она смотрела и говорила, было видно, что она вполне собой довольна.

И странное дело – окружающие как будто чувствовали это и относились к ней не как к дурнушке, а как к очень интересной женщине. Другие мастера подходили к ней, чтобы спросить совета или рассказать свежий анекдот, и с каждым она была так приветлива, как будто перед ней самый близкий человек на свете.

– Если можно… если только получится с моими волосами, то я хотела бы вот такую прическу, и Аня ткнула пальцем в фотографию яркой брюнетки с коротким каре и прямой челкой до бровей.

– Почему же не получится! – улыбнулась парикмахерша, показывая все свои зубы. – Очень даже получится.

Она намочила Ане голову и начала стричь, а та украдкой поглядывала на нее, пытаясь понять, что дает ей силы при такой непривлекательной внешности казаться такой счастливой. Она стригла старательно, маленькими прядями разной длины, ее пухлые руки порхали над Аниной головой, как две большие белые птицы.

– У меня тяжелая рука, – сказала она, улыбаясь Ане в зеркало.

– Как это? Мне показалось, что наоборот.

Аня действительно почти не чувствовала ее прикосновений.

– Да нет, тяжелая, я это точно знаю. Это значит, что после меня долго можно не стричься, а прическа все равно будет держать форму. А пострижешься у мастера с легкой рукой – через пару недель зарастешь, как дикобраз.

«Татьяна; – прочитала Аня на табличке над зеркалом. – Значит, так ее зовут… Как можно быть и некрасивой, и уверенной в себе одновременно. Мне бы так».

Татьяна как будто прочитала мысли своей клиентки и сказала: