Текст книги "Миссия на счастье (СИ)"
Автор книги: Вера Бен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
Глава 26. Мысли о Пижоне
Адель перестала общаться со мной и, признаться честно, я не могла понять, чем вызвала ее злость. Нет, я понимаю – зависть! Но мы уже не маленькие девочки, чтобы вот так отворачиваться от меня потому, что меня пригласили на стажировку! Тем более, это, очевидно, не на пустом месте произошло!
Я решила не обращать внимания на Адель и ее обиды, но все же мне порой ее не доставало – ее живости, беззаботности и легкости.
С другой стороны, задач стало еще больше с началом стажировки – так что на грусть просто не оставалось сил.
Правда, когда ты точно знаешь, что тебя вообще никто и нигде не ждет – тяжело. Правда. Ты такая молодец: учишься, добиваешься… А как человек ты никому не нужна.
Тогда я позвонила Вике.
– Привет французам! – Вика ответила после второго гудка.
– Как ты догадалась, что это я?
– Ну, дорогая моя, у меня нет как-то сейчас контрагентов во Франции, так что единственная кандидатура, как ты понимаешь – это ты.
– Как у тебя дела? Я так соскучилась… – я поджала губы и почувствовала ком в горле.
– Охххх, – вздохнула Вика, – и я соскучилась, Марсель… А еще я так устала…
И Вика начала свой рассказ: Пижон совершенно перестал интересоваться делами компании и все бы ничего – механизмы-то отлажены, но Юсупов… Он начал рыть под Нечаева и делать все возможное, чтобы с компанией разрывались контракты. Ирме пришлось проводить сокращение штата, что сильно ударило по финансам – пришлось раскошелиться на внушительное выходное пособие уволенным сотрудникам. Новых заказов не поступало, действующие стройки морозились одна за другой. Худо-бедно на плаву оставалось лишь рекламное агентство, в котором львиную долю задач взял на себя Филипп.
– И ты знаешь, кто бы мог подумать, Марсель, – впервые за время рассказа голос Вики оживился, – он просто офигенно справляется! Постоянно находит новые контракты, не такие, конечно, по весу, как стройка, но их довольно много! Придумывает всякие коллаборации! Он просто бомба! Даже Ден от него в восторге – говорит, мол, надо было начать катиться в пропасть, для того, чтобы дать Филиппу шанс быть не только стилистом…
– Так Пиж… Денис понимает, что катится в пропасть? – спросила я.
– Конечно, – я сквозь километры увидела, как Вика пожимает плечами, – ему как-то… все равно.
– Но… почему? – я почувствовала, как немеет тело.
– Хммм… Марсель, ну, это ведь очевидно, – Вика чуть замялась.
Повисла пауза.
– Я не хочу говорить, что «из-за тебя», – нарушила тишину Вика, – нет, конечно. По сути он сам виноват. Но в итоге он не смог… Как тебе сказать… Ну, справиться с тем, что сам же и натворил. Хорошо хоть не пьет. Просто стал амебой. Я пытаюсь, кручусь, как могу, но… Нужна его хватка, его контакты, связи… А они просто не работают! Потому что его поливают грязью со всех сторон! Ты даже не представляешь, сколько дерьма льется из всех СМИ по поводу его строек! В чем его только не обвиняют! Дошло до того, что на окраине обвалился балкон, а обвинили во всем Нечаева! Ты представляешь? Хотя мы вообще ни сном ни духом! Вообще никакого отношения к зданию этому не имеем!
– А что Денис? – прошептала я. Сердце у меня сжималось.
– Да ничего. Тишина. Я начала готовить иски в суд о защите чести и достоинства, трезвонила везде, что это вопиющая клевета, но… В итоге издание дало опровержение. Маленькое такое, знаешь, которое никто не прочитал и не увидел. Зато все запомнили, что мы строим такую парашу, от которой балконы отваливаются!
– Вик… Но что же делать? – я сжала голову руками, удерживая телефон плечом.
– Марсель, я не знаю… Правда. Я бы, может, попросила тебя поговорить с ним, но… Боюсь, что не имею права тебя об этом просить.
– Боюсь, я тоже не могу ничего сделать, – сказала я упавшим голосом, – он решил, что у меня роман с Артемом.
И я рассказала Вике историю нашей с Пижоном встречи в Аркашоне.
Вика слушала молча, не перебивая.
– Марсель, ты прости, что я лезу… – спросила она, когда я закончила свой рассказ, – но… У тебя и правда нет ничего с Артемом?
– Да нет, конечно! – воскликнула я, – мы друзья!
– Ну… Хорошо. Я поняла. Марсель, прости! Я должна бежать! Я правда очень соскучилась! Можно я позвоню тебе завтра вечером?
– Конечно… – успела ответить я, прежде, чем Вика отключилась.
***
Следующие дни я уже не гнала Пижона из своей головы: наоборот, все свободное время я думала о нем. Чаще упиваясь собственным горем, вновь и вновь ужасаясь, какой он гад…
Но минуло несколько дней, и я будто устала мусолить в голове его злодеяния относительно меня. С каждым днем ужас его поступка начинал бледнеть, и на первый план моего воображения сначала робко, а потом все краше стали проступать образы его мучений.
Ну, как мучений. Это в моих глазах он мучался. А что чувствовал он сам? Вероятно, ничего!
По словам Вики – а мы с ней общались по телефону теперь довольно часто – он не страдал, не рвал на себе волосы. Он просто был никакой: его ничего не волновало – ни то, что фирма и судьбы сотрудников летят под откос. Ни то, что его собственное имя и имя компании его отца мешают с грязью – его не трогало ничего.
– Марсель! Вы с нами? – голос Мишеля вырвал меня из размышлений о Пижоне, – поучаствуете в дискуссии? Этьен говорит, что слияние компаний в грядущем месяце практически со стопроцентной вероятностью принесет меньше прибыли – ведь грядет автоматизация части персонала, что повлечет за собой забастовки, а следовательно, простой…
– Но в следующем месяце министр финансов наверняка протолкнет свои изменения и тогда расчет налога тоже изменится… – Жак с жаром перебил Мишеля, – да и вообще-то мы юристы, а не финансисты! С чего вдруг мы должны думать об этой стороне вопроса?!
– Потому что мы – лучшие юристы, – спокойно улыбнулся Мишель, – и мы думаем обо всем, предоставляя нашим клиентам сервис высшего качества. Марсель, так что Вы скажете?
Я стряхнула с себя образ Пижона и постаралась направить мысли на работу.
Стажировка у Мишеля была невероятно интересной. Особенно меня поражал Этьен – он мог, как сейчас, долго обсуждать нюансы законодательства, препарируя проект по слиянию компаний, а потом внезапно выдать что-то из совершенно другой области, что ставило под вопрос саму выгодность сделки. Причем, казалось, он был ходячим компьютером: даже Мишель удивлялся, откуда Этьен обладает столь обширной информацией о вечно меняющихся новостях. Он робко улыбался и отвечал, что каждое утро начинает с прочтения четырех главных мировых газет.
Однако, не смотря на мою искреннюю заинтересованность стажировкой, уж больно часто я стала выпадать из рабочих процессов. И, как оказалось, это не прошло незамеченным для Мишеля.
После одной из его лекций в Университете, когда практически все студенты покинули аудиторию, Мишель окликнул меня у выхода и попросил задержаться.
– Марсель, – как обычно мягко начал он, – я не имею права лезть в Вашу жизнь, но я вижу, что Вы изменились, Вас что-то тяготит… И если это связано со стажировкой у меня… Прошу Вас, скажите мне об этом – Вы мне ничем не обязаны, если Вам в тягость, это ведь не значит, что Вы должны…
– Что Вы, месье Лорье! – с жаром перебила я, – я не только горжусь тем, что Вы меня позвали, я… Мне очень интересно! Это просто невероятный опыт! А Этьен… Он ведь… Я не успеваю им восторгаться! Жак, конечно, тоже молодец, но его время, как мне кажется, еще не пришло…
– Оооо, придет! Можете не сомневаться! – заверил Мишель, – я вижу в нем невероятный потенциал! И в Вас, конечно, тоже! Но, повторюсь, если Вы…
– Нет, Мишель, – я вздохнула, – дело не в стажировке… Дело во мне… Точнее, в моем прошлом… Оно напомнило о себе и я… Я не знаю, что мне делать… Понимаете, я….
И тут слезы потекли ручьями. Мишель сложил брови домиком и уселся на преподавательский стол, заглядывая мне в глаза. С таким участием, с такой теплой заботой, что я, умываясь слезами, рассказала ему всю нашу историю с Пижоном. С самого начала. Про контракт, про Юсупова, про шпионаж, про то, что мы строили планы на наше будущее… И как потом в одночасье все померкло.
– Марсель, – сказал Мишель, когда я окончив рассказ, опустила голову, – он поступил плохо. Но, как мне кажется, он заплатил великую цену за свою оплошность. Бог прощает и не такие грехи! А в каждом из нас есть Его искра! Найдете ли Вы в себе смелость отыскать ее? Отыскать Божий промысел в себе, чтобы простить заблудшего, что и так истязает себя раскаянием?
Я подняла глаза на Мишеля.
– Марсель, – Мишель положил руки мне на плечи, – мы чувствуем Бога в себе, когда испытываем любовь. Любовь без всяких «если». Впустите к себе в душу Любовь, пусть она выгонит обиды, что гниют у Вас на сердце. И именно эта Любовь подскажет, что надо делать!
Вдруг дверь хлопнула, и на пороге аудитории оказалась Адель. Лицо ее пылало гневом: она прожигала ненавидящим взглядом руки Мишеля на моих плечах.
Глава 27. Она почти прочитала письмо
Я отскочила от преподавателя, а он спокойно посмотрел на меня и опустил руки на колени. Потом повернулся к Адель и сказал:
– Добрый день, Адель, Вы что-то хотели мне сказать?
– Да! – выпалила она, – и немедленно! Наедине!
Я выбежала из аудитории, плотно закрыв за собой дверь.
Щеки мои пылали, а сердце разрывалось на куски: ведь Адель наверняка подумала невесть что! Когда на самом деле мы разговаривали о Боге! И Мишель дал мне, пожалуй, один из самых ценных советов, что я слышала за всю свою жизнь!
Лекции на сегодня кончились, стажировки не было – можно было отправляться домой. Путь в мою квартиру был недолгий, но я брела нога за ногу, погруженная в мысли. Внезапный дождь вернул меня в реальность. Я обернулась на подсвеченные витрины магазинов: они пестрели Рождественскими украшениями – конечно, ведь уже декабрь! Я совершенно потеряла счет времени!
Декабрь… В Бордо скоро Рождество… Рождество… Бог… Любовь… Прощение…
А люблю ли я его?
Я люблю Пижона?
Да. Да!
Я это знаю. Это… Не то, что очевидно – это аксиома для меня! Разумеется, я его люблю, но…
Причем тут «но»?
Я люблю его!
Я побежала домой.
Разбрызгивая вокруг себя капли дождя, я достала чемодан, распахнула его и выудила со дна письмо. «Это не от меня», – подсказала память. Тем более! Я должна прочесть!
Вдруг зазвонил телефон. Я нехотя отложила письмо.
– Привет, Марсель! – радостный голос Артема вернул мое воображение на берег океана. Туда, где Пижон говорил мне «а ты променяла меня на этого»… А потом сцену в аэропорту… Его «произошла ошибка, все хорошо».
Не «прости, я дебил», не «я люблю тебя» – НЕТ! «Произошла ошибка»!
Я снова смяла злосчастный конверт и швырнула под стол.
Артем собирался приехать на каникулы – ненадолго, потому что еще собирался успеть провести время с родителями. Предложил поехать вместе в Париж. А почему бы и нет? Я согласилась, хотя и не ощущала сильной радости.
Вероятно, это сработала интуиция? Может, я почувствовала, что совсем скоро все пойдет кувырком?
Тем не менее, близились Рождественские каникулы, а значит, предстояла неделя экзаменов. Ко всему прочему, у Мишеля появился новый клиент, и его кейс мы разбирали вчетвером: трое нас, стажеров, и сам месье Лорье. Дело было интересным: после развода бывший супруг нашей клиентки получил долю в уставном капитале ее предприятия. Сейчас мадам Сошет рвала и метала, крича, что ее бывший муж за всю жизнь палец о палец не ударил в ее фирме и даже дорогу туда не знал! Зато теперь проминает кресло в Совете Директоров и собирается многое менять. Не говоря уже о получении прибыли. Разумеется, мадам Сошет хотела выпроводить из своей компании бывшего супруга. Мишель взялся за это дело.
В итоге я разрывалась между библиотекой, стажировкой и сном хотя бы на пять-шесть часов.
Зато итоги моей экзаменационной недели вызвали неприкрытый восторг у преподавателей – все в один голос чуть ли не рукоплескали мне и моим блестящим результатам. «Лучшая ученица курса», – открыто говорили мне они. Мне очень хотелось начать неистово гордиться собой, но у меня просто не хватало сил: все, что я хотела – это спать. Спать. Есть сон громадной ложкой и, наконец, отключить вскипающий мозг. У меня часто дергался глаз, да я и сама вся была на взводе.
Именно в этот момент и начался настоящий кошмар.
Глава 28. Кошмар начинается
Все началось утром, когда я пришла в Университет. В холле толпились студенты, о чем-то перешептываясь. Я подошла к знакомым, что-то рьяно обсуждавшим в одной из групп.
– Ребят, привет! – выдавила улыбку я, – что происходит?
Студенты покосились на меня, переглянулись и кивнули на громадный плакат, висевший на стене.
Я, расталкивая толпу, протиснулась к нему. И сердце мое, сжавшись в комочек, замерло, а потом ухнулось куда-то в пятки.
«Я не могу больше учиться в нашем Университете! Не могу терпеть все то, что происходит! Я молчала, пока наблюдала порочную связь между профессором Лорье и студенткой Марсель Панкратовой! Но теперь, когда всеми любимый «Мишель» добрался и до меня… После того, как он надругался надо мной прямо в своей аудитории… Я не могу больше находиться в стенах этого здания!
Адель Фенаж»
Я перечитала еще раз. Может, знания французского языка вдруг отказали мне, и я неверно понимаю смысл написанного? Может, всему виной неровные прыгающие буквы, будто наспех начертанные маркером?
Снова я пробежалась глазами по строчкам (сердце, сделавшись размером с баскетбольный мяч, пульсировало в горле) – нет, ошибки быть не может! Адель обвиняет Мишеля (да и меня тоже) в… В чем? Что значит «надругался»? Что он ее…
– Он ее изнасиловал! – знакомый голос, хоть и искаженный замешательством, выдохнул фразу подле моего уха.
Я обернулась – за спиной стоял Жак.
– Жак, это невозможно! – пролепетала я.
– А с чего ей врать? – пожал плечами Жак, – хотя я что-то вообще никогда не видел их вместе…
– Жак… Это НЕВОЗМОЖНО! – я повысила голос, – я не верю! Где Адель?
– Написано же, что не придет в Универ, – сказал кто-то рядом, – а я не поняла, что у вас с Мишелем?
Я обернулась на студентку, что задала вопрос. Остальные ребята, стоявшие рядом, притихли и заинтересованно уставились на меня.
– У нас? У меня? С Мишелем? Да вы обалдели все что ли? Ничего! Я стажировку у него прохожу! И не только я!
Студенты отвели от меня глаза, но принялись вопросительно переглядываться друг с другом, не решаясь высказаться вслух.
Народ прибывал, и в холле появились другие преподаватели. Они разогнали студентов и сняли плакат.
Один из преподавателей громким голосом призывал студентов разойтись по аудиториям.
– А что будет с Адель? А что, месье Лорье ничего не будет? – выкрикнула вдруг одна из студенток, – покрывать будете? Будете делать вид, что ничего не произошло?
Еще не разошедшийся народ в холле одобрительно загудел.
– Мы проведем тщательное расследование, – заявил профессор, – никто из виновных не уйдет от наказания!
Подоспел охранник (где он был все это время?!) и начал помогать преподавателю направлять студентов по аудиториям.
Я же развернулась и пулей выбежала из Университета.
Я неслась в квартиру Адель.
Тяжело глотая ртом воздух (надо начать заниматься хоть каким-то спортом), я звонила в дверь очередной бывшей подруги.
Я не сомневалась ни на мгновение, что Адель выдумала все обвинения в сторону Мишеля. Одного только упоминания собственного имени мне хватило, чтобы убедиться в обмане. Но зачем? Зачем она это сделала?
Я звонила, тарабанила в дверь кулаками – никто не отпирал. Соседка Адель, наверно, в Университете, а сама Адель?..
Сколько я ломилась в эту закрытую дверь? Обессилев, я сползла по дверному полотну и спиной провалилась к нему. Что делать дальше? Почему Адель не открывает? Что с ней? Где она? Мысли роились в обессилевшем теле. Я начала проваливаться в дрему… Вот Пижон… Зовет меня куда-то… Мне хочется к нему, но что-то держит – ноги совсем не идут. Я пытаюсь заставить себя сделать хоть шаг, но конечности будто вросли в землю. Вокруг все плывет и вместо того, чтобы наконец шагнуть к нему, я проваливаюсь вниз, лечу в пропасть…
Я очнулась от удара головой.
Распахнула глаза и увидела над собой Адель.
– Ты еще здесь? – она смотрела на меня ошалелым взглядом.
– Привет, – сказала я, все еще лежа на спине, – так значит, ты специально не отпирала?
– Чего тебе? – лицо Адель было как-то непривычно помято, под глазами залегли синяки.
Я спешно поднялась и вошла в квартиру.
– Адель, расскажи, что произошло!
– Отвали, – пробурчала Адель и, чуть пошатываясь, прошла в глубь квартиры.
Я бывала у нее не раз, но никогда еще не видела такого бардака: повсюду валялись вещи, кухня была завалена посудой и пустыми пакетами из-под готовой еды. Тут и там из мусора торчали горлышки испитых бутылок.
– У тебя была вечеринка? – нахмурилась я. Судя по всему, тут побывало человек двадцать народу, не меньше. И никто из них не потрудился за собой убрать.
– Чего тебе надо? – все так же злобно повторила Адель, – пришла защищать своего Мишеля? Не прокатит, дорогуша! Он по уши в дерьме теперь! Как и я! И ты тоже! Вот! Ешьте! Выбирайтесь сами из этого!
Адель перешла на крик. Я не могла понять ее бессвязных обвинений, но видела что ей нужна помощь.
Я позвонила Жаку, но он не взял трубку. А меж тем Адель орала на меня все громче – еще немного и нагрянут соседи.
– Адель, успокойся, – попробовала урезонить ее я, – расскажи, что случилось?
– Убирайся! Убирайся, слышишь? Что ты тут забыла, «лучшая ученица курса»? Вали отсюда! Кто я тебе такая, чтобы ты снисходила до меня?!
От Адель явно несло спиртным и очень сильно. Я знала, что порой она выпивает, но чтобы практически днем быть в подобном состоянии… Такого не бывало даже с Ликой!
Я пыталась начать спокойный разговор, но каждая новая сказанная мною фраза вводила Адель в еще большее состояние бешенства. В конце концов она схватилась за нож и кинулась с ним на меня.
Тут как раз подоспели соседи – я успела выскочить из квартиры, когда Адель, изрыгая проклятия и размахивая кухонным ножом, выбежала за мной. При виде ошарашенных соседей, она замерла, спрятала нож за спину, выжала жуткую улыбку и закрыла дверь.
– Экзамены, – нервно хохотнула я, глядя на пребывающих в шоке соседей, и направилась к лестнице.
Глава 29. Допрос Мишеля
Я вернулась в Университет и пошла искать Мишеля. Его аудитория была закрыта: как я ни стучала – никто мне не открыл. Потом я решила найти Этьена и Жака.
– Я не верю, что он это сделал, – тихо сказал Этьен, которого я обнаружила стоящим у окна одного из коридоров.
– Я тоже! Я была у Адель!
Я рассказала Этьену о своем посещении бывшей подруги и он глубоко задумался.
– Вот вы где! – к нам подбежал Жак, – ну, что будем делать?
– В смысле? – не поняла я суть и вопроса.
– Нам надо определиться с позицией! – Жак серьезно обвел нас взглядом и даже поднял руку, чтобы тряхнуть Этьена (юноша все так же стоял неподвижно, невидящим взглядом уставившись в окно), но передумал и воззрился на меня.
– Что значит «определиться с позицией»? Жак, прости я не понима…
– Марсель! – воскликнул Жак, – почти весь Универ ходит ходуном! Все обсуждают, какая темная лошадка Мишель и какая бедняжка Адель! Мишелю хотят устроить бойкот! Студенты сегодня вечером собираются на демонстрацию у дверей Университета – наверняка пресса подоспеет! На чьей стороне мы?
– А чего ты у меня спрашиваешь!? – разозлилась я, – иди, просчитай, где выгоднее, и вали туда! Мне сторону выбирать не надо – я уверена, что Мишель не виноват.
– Мы этого не знаем, – нарушил молчание Этьен.
– Как это не знаем? – завизжала я, – да он бы никогда…
– А ты откуда знаешь? – тоже крикнул Жак.
– Дело не в том, – спокойно сказал Этьен, – мы ведь у него не спрашивали. Пойдемте спросим. Он либо в конторе, либо дома. Я думаю, он в конторе. Поехали.
Мы с Жаком переглянулись – настолько простая идея – задать вопрос Мишелю, нам не приходила в голову.
– Ну, конечно, как будто, если он это сделал, он нам сразу признается, – бубнил Жак, пока мы бежали к остановке,
– Важно не что он скажет, а как он скажет. Именно поэтому я не хочу ему звонить и предупреждать о нашем визите.
– Да какая разница…
– Жак, – Этьен остановился и посмотрел на коллегу, – Мишель не может себе позволить ставить под удар карьеру из-за каких-то там утех. Если он и правда это сделал – он наверняка заранее подготовился к шантажу и теперь сидит, вытаскивает заготовленные доказательства своей невиновности и клянет Адель по чем свет стоит. А если он этого не делал – сейчас спасает бизнес. В стиле месье Лорье – взвешенно и расчетливо.
Жак не смог ничего возразить и мы вновь все вместе понеслись к остановке.
– Марсель, извини, но я должен спросить, – повернулся ко мне Этьен, когда мы уже стояли в ожидании автобуса, – а у вас с Мишелем что-то было?
Мне хотелось наорать на этого кучерявого очкарика, но на его лице читалась такая работа мысли, будто он собирал пазл, что я просто устало выдохнула, что нет. Ничего у нас не было и даже намеков.
– Да мы б заметили! – закатил глаза Жак, – если б что-то было.
Теперь закатила глаза я: в толпе студентов утром Жак помалкивал о своих наблюдениях. Я снова перевела глаза на Этьена и решила выдать ему всю информацию для размышлений.
– Адель однажды зашла в аудиторию, когда мы с Мишелем разговаривали… Это еще перед экзаменами было, – начала я, – и он… Ну, он меня за плечи вот так вот держал.
Я обхватила ладонями плечи Этьена, чтобы продемонстрировать ситуацию наглядно.
Жак присвистнул:
– То есть что-то все-таки намечалось?
– Да нет же! – воскликнула я, – наоборот, он… Ну… Я ему рассказала о моих личных… проблемах. И мы говорили о Боге.
– О ком?? – у Жака глаза полезли из орбит.
– То есть это не было проявлением… – начал Этьен.
– Да нет же! Ничего личного! Вообще! Клянусь! Ни у меня, ни у него!
– А Адель это видела? – спросил Этьен, – и как она отреагировала?
– Разозлилась! И потребовала личной беседы с Мишелем!
– Вот оно что… – задумчиво пробубнил Этьен и больше ничего не спрашивал.
Всю дорогу до конторы он проделал молча. Зато мы с Жаком провели весь путь, постоянно пререкаясь. Особенно Жака волновало, какие такие личные проблемы я обсуждала с Мишелем.
Мы толпой ввалились в бюро и ворвались в кабинет Мишеля.
Он, еще больше ероша и без того растрепанные волосы, разговаривал по телефону с клиентом, перебирая кучу вываленных на стол бумаг.
Увидев нас он сложил брови домиком и улыбнулся.
– Еще раз благодарю Вас, месье Фламм, Вы не разочаруетесь в моем коллеге! Желаю вам приятного сотрудничества, – Мишель положил трубку и снова оглядел нас, – привет, ребята.
– Вы отдали дело Фламма? – спросил Этьен.
– Да. И не только его, – вздохнул Мишель, – сейчас в работе осталась только мадам Сошет и то лишь потому, что она и слышать ничего не хотела о другой конторе…
– Но почему? – воскликнула я, – почему Вы это делаете?!
– Почему уговариваю обратиться моих клиентов в иные конторы? – грустно улыбнулся Мишель, – потому что не хочу подставлять под удар их репутацию. Как вы понимаете, грядет большая и грязная шумиха вокруг моего имени, и я не могу допустить, чтобы хоть малейшая тень легла на моих клиентов.
– Но… – начала я, и слова застряли в горле.
Жак тоже переминался с ноги на ногу.
– Вы совершали то, в чем обвинила Вас Адель? – задал за нас вопрос Этьен, – или нечто близкое, указанное в обвинении? И откуда Вам известно об обвинении?!
– Мне утром прислали фотографию, Этьен. В Университет я даже не поехал, а направился сюда, чтобы перенаправить дела клиентов известным мне коллегам. Это довольно долгий процесс – надо было сначала удостовериться, готовы ли мои коллеги взять дело, потом убедить в необходимости…
– Вы не ответили на главный вопрос! – строптиво прервал Мишеля Жак.
– Сделал ли я хоть что-то близкое, указанное в плакате? Нет. Ни того, о чем написано, ни чего-то другого – нет. Не делал. Зачем это все, почему и откуда – я тоже не знаю. Но я знаю, что общение со мной, друзья, может сильно осложнить вам жизнь.
– Плевать! – выпалила я, – мы этого так не оставим! По крайней мере – я!
Я была полна решимости действовать! Ощущение жгучей несправедливости захлестывало все тело – я сжала кулаки и собиралась озвучить план действий, но… А что я могу сделать? Что?
– Марсель, – прервал мои отчаянные попытки придумать, что же делать, Мишель, – спасибо вам, но… Ребята, вы прогуляли учебу, пришли сюда – это не очень хорошая история для вашего будущего. Если вы хотите стать адвокатами – ваша репутация не может быть запятнана.
– И совесть тоже не может, – тихо сказал Жак и повернулся ко мне, – я знаю, что нам делать, идем! Этьен, ты с нами?
Этьен не успел ответить, потому что в кабинет ворвалась мадам Сошет: мы ее еще не видели, но сомнений не было – это она! Дама средних лет, с беретом, приколотым к черным волосам, она стаскивал с себя шарф, кричала на все здание:
– Что Вы удумали, Мишель!?! Я уже все знаю: Вы раскидываете всех своих клиентов по другим конторам! Что это за новости? Вы что, больны? Или захотели отпуск? А это кто? – мадам Сошет оглядела нас. Если Жака она просто слизнула взглядом – его внешний вид был привычен для кабинета адвоката, то на Этьене и его пуховике, надетого на желтую рубашку в клеточку, она задержала задумчивый взгляд.
– Это мои стажеры, мадам, – ответил Мишель, – я рекомендую Вам другую контору, потому что мое имя может привлечь к Вам повышенное негативное внимание. Дело в том, что одна из моих студенток сегодня обвинила меня в домогательствах.
– Это больше было похоже на обвинение в уже совершенном изнасиловании, – поправил Этьен, – то есть это более тяжкое обвинение.
– Чтооо?! – выдохнула мадам Сошет и плюхнулась в свободное кресло, – ну Вы учудили, господин Лорье… Но… Зачем? Ведь Вы понимаете, что преподавательская этика…
– Мадам, я и пальцем не притрагивался к мадемуазель. Более того, я имел честь разговаривать с ней тет-а-тет лишь однажды на протяжении трех минут.
– Ну так и пошла она тогда со своими обвинениями! – рявкнула мадам Сошет.
– Да, это было бы… К сожалению, я не совсем понимаю, как доказать свою невиновность, но я также прекрасно понимаю, что мое имя будет замешано в крупном скандале. Именно поэтому…
– Так. Стоп! Мишель! Я не понимаю, что Вы тут лепечете! – снова рявкнула мадам, – еще раз: насиловали Вы ее или нет?
Жак хрюкнул, пытаясь подавить смешок. Мы с Этьеном молчали.
– Нет, мадам, – Мишель улыбнулся своей доброй улыбкой и в очередной раз сложил брови домиком.
– Ну и все! Работаем, Мишель! Работаем!
– Мадам, но я распустил помощников…
– А эти на что? – мадам Сошет обвела нас взглядом.
– Это стажеры и… Завтра первый день каникул и они наверняка…
– Мы можем! – закричали я, Этьен и Жак хором, – мы поможем! Только разрешите! Пожалуйста!
Мы еще немного попрепирались, и в конце концов ошеломленный Мишель сдался и согласился довести дело мадам Сошет при нашей помощи.
Это означало, что каникулы отменялись. У Мишеля остались только мы трое – ведь чтобы избавить своих сотрудников от неловкой ситуации, он распустил их в оплачиваемый отпуск.
Жак тянул меня за рукав и подталкивал Этьена к выходу.
– Мы куда-то опаздываем? – спросила я, когда Жак чуть ли не за шкирку вытащил меня из бюро – мне еще хотелось задать мадам Сошет некоторые вопросы, да и Этьен тоже был недоволен спешкой.
– Вы отупели чтоли? Вы помните, что сегодня возле Универа планировалось? Там же сейчас акция против Мишеля!
– Ты предлагаешь нам втроем ее разогнать? – спросил Этьен.
– Я предлагаю нам втроем выступить в его защиту! – ответил Жак.
