Текст книги "Ученица ведьмы (СИ)"

Автор книги: Вера Чиркова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

День восьмой, начавшийся очень странно

Как я и думала, долго меня уговаривать принц не стал. Хотя… конечно, втайне очень на это надеялась… прямо-таки видела, как он врывается в камеру, так знакомо подхватывает на руки и уносит прочь, нашептывая на ушко ласковые упреки.

Ничего подобного. Сжал в упрямую полоску губы, некрасиво нахмурился и свистящим полушепотом бросил черному магу какие-то указания. После чего, не оглядываясь, рванул к выходу. Маг еще немного покопался у стола, раскладывая принесенные с собой кристаллы, и отправился следом за хозяином. Однако с полпути внезапно свернул к моей клетке, пару секунд молча постоял, наблюдая, потом мрачно буркнул, – руку покажи.

А я только еще крепче стиснула зубы, не надо мне от тебя ничего. Спасибо за науку, успела уже понять, все вы только о том и думаете, как бы чужими ручками жар загрести. Маг презрительно фыркнул и отправился дальше, а я внезапно ощутила, что ладонь печет уже не так сильно, как раньше.

Поднесла ее к глазам и в слабом свете снова поблекших светильников разглядела, как красноватая вздувшаяся полоса, проходящая через все пальцы, начинает понемногу исчезать. Все понятно, фыркнула понимающе, кинул дядя собачке пряничек, и думает ее этим купить. Не пройдет номер, это я от неожиданности первые дни вела себя как последняя лохушка, все надеялась, что в этом мире не так много подлецов и негодяев, как в родном. Хорошо хоть, быстро прозрела, и теперь больше не поверю ни одной сволочи, какие бы душевные речи они мне не толкали.

Ведьмы потихоньку возились в своих клетках, устраиваясь поудобнее, однако никаких, даже тихих разговоров, или стонов я не услышала. Это могло означать всё что угодно… и в первую очередь магическую защиту… если такое, конечно, здесь возможно.

Да только я была даже рада, что никто из них не пристает ко мне с расспросами или объясненьями, вот этого уж точно бы не выдержала. Гнев и ненависть просто кипели в груди, и самое лучшее средство успокоиться я знала только одно, постараться заснуть. Потому и прилегла на грязный, ничем не застеленный деревянный настил, занимающий лишь половину тесного пространства. Во второй половине в каменном полу зияет узкая темная дыра и, исподтишка приглядывая за копошащимися в клетках фигурами, я быстро прозрела насчет ее истинного предназначения.

Все это наводило на очень печальные мысли, и не оставляло никакой надежды на будущее. Но опускать руки не в моем характере, а утро вечера мудренее, вот и постаралась выбросить все из головы и попробовать вспомнить доказательство теоремы Пифагора, наивернейшее снотворное средство из всех, какие я знаю.

– Кэт, вставай! – шепчет в ухо кто-то нахальный, и мое подсознание, агрессивно настроенное против всего этого мира, выдает команду языку прежде, чем я начинаю осознавать происходящее.

– Пошла на фиг, я вас больше знать не хочу!

Выпаливает послушный язык и, прикрывшись для надежности рукавом, еще несколько мгновений лежу неподвижно, пытаясь вернуться в сладкий дурман ушедшего сна. А снилось про что-то хорошее… родное, то ли тетка заперла меня в курятнике, чтобы не лазила с пацанами по соседским ягодникам, то ли директор отправил к Марине, пересидеть очередную истерику исторички. Я частенько затевала горячие дебаты на уроках, а поскольку она человек упертый и логически объяснить нелогичные поступки наших предков не умеет, то спохватывалась обычно лишь после того, как над дверью начинал дребезжать звонок. А мои вопросы и выводы мало того, что ставили историчку в тупик, так еще и подрывали священную веру в истину тех сведений, что она почерпнула в толстых фолиантах. Особенно сердило учителку мое заявление, что наши предки были не так умны и храбры, как она об этом распиналась, раз не решились вернуть столицу на её первоначальное место, в Киев.

– Кэт… проснись, – вновь потребовал смутно знакомый голос, бесповоротно нарушая зыбкое ощущение защищенности.

Ну, да, припоминаю, окончательно просыпаясь, но упрямо не открывая глаз, ведь я же не дома… где, несмотря на все мои невзгоды, обязательно находился кто-нибудь, кто помогал мне пережить очередную неприятность. Марина, подружки, тетка… и даже доблестный участковый, отбивший меня однажды у злобных цыганок, взъярившихся на едкое замечание о происхождении продаваемой ими косметики.

А теперь я в чужом мире, в подземелье, сижу в низкой клетке размером с ванную комнату хрущевки, и выбрала эту клетку сама, добровольно, а значит, никто из ведьм не имеет никакого права мною руководить.

– Кэт!

– Отстаньте от меня все, ничего я вам не буду делать, – садясь на своем неудобном ложе, и одновременно раскрывая глаза, зло рявкаю на надоеду.

И зависаю напрочь, не в силах сказать больше ни слова.

За распахнутой дверцей моей персональной тюрьмы, стоит, едва видимая в бледном свете магических шаров, полупрозрачная женская фигура в так знакомом голубом платье.

– Идем со мной, – говорит она странно знакомым голосом, и я послушно выбираюсь из клетки, стараясь не задевать пыхнувший жаром металл прутьев.

Хотя этот поступок полностью противоречит моим обычным правилам. Это моя подружка Люська обычно первая влезает во все сомнительные мероприятия, за что и огребает после по полной. А я никогда не сяду в незнакомую машину, ни за какие блага не пойду темным переулком и не подниму валяющийся на земле чужой кошелек. Да и на заманчивые, на первый взгляд, Люськины идеи всегда отвечаю, а оно мне надо?!

Вот и теперь, топаю за плывущей в полуметре над полом дикой ведьмой и строптиво бурчу, – ну, и зачем оно мне надо?!

– Утром Роул будет очень сердит… – шепчет, не оглядываясь, ведьма, – и не поверит тебе, что ничего не слышала. А когда он кому-нибудь не верит… может сделать очень больно. Ты же не любишь боль?!

Ничего не понимаю, за что это он рассердится? И тут дикая вплывает в дыру… которой, по-моему, раньше в этой стене не было.

Так это… что, побег?

А как же остальные ведьмы, сразу вспомнила я лежащие в клетках растерзанные кучки, и резко остановилась. Развернулась в одну сторону, в другую, ну, дела! Оказывается, кроме меня, тут никого уже и нет!

– Кэт, поспеши! – торопит ведьма, и я, забыв последние сомнения, ныряю в дыру следом за ней.

Оставаться одной в этом жутком месте мне хочется меньше всего на свете. Тем более, как я теперь сильно подозреваю, Роул будет не просто сердит… нет, он будет просто разъярен.

Проход, которым мы пробираемся, настолько узок и низок, что я задеваю локтями стены, а чтобы не разбить голову, приходится держать перед лицом одну руку. Второй рукой я держу повыше подол проклятого платья, точно зная, если наступлю на одну из оборок, удержаться на ногах будет совершенно нереально.

К счастью, таким неудобным наш путь был всего метров двадцать, затем мы выбрались в довольно высокую природную пещеру, и идти стало немного легче. Хотя одно неудобство сменилось другими. Если в проходе пол был сравнительно ровным, то тут под ноги беспрестанно попадали какие-то камни, рассмотреть которые при бледном свечении, исходящем от стен, не удавалось. И потому я чрезвычайно обрадовалась, когда за одним из поворотов заметила впереди теплые отблески костра. Несмотря на то, что отлично догадывалась, кого там увижу.

Моя интуиция не подвела, они, и правда, все были тут, и Вишня, и Береза и еще несколько знакомых и не очень ведьм. Спешно мазали друг дружке ссадины и синяки ведьминскими снадобьями, переодевались в неизвестно откуда добытую чистую одежду, и жгли в костре вонючие лохмотья. И все это молча и деловито.

Завидев меня, Береза достала из корзинки мой рюкзачок, с которым я уже мысленно распрощалась навеки и сунула в руки, буркнув только одно слово, поторопись.

Но я и сама прекрасно понимала, сейчас не время задавать вопросы или выяснять отношения. Как бы там ни было, ведьмы меня не бросили на растерзание Роулу, и за это я была готова им простить многое, однако, далеко не всё.

Мигом стянув ненавистные оборки, швыряю их в костер и на секунду потрясенно застываю, обнаружив в рюкзачке свои джинсы и кроссовки. Вот это подарок, похоже, не придется мне больше путаться в этих старушечьих юбках. Заученно натянув привычную одежду, ощущаю, как сразу поднялось настроение, словно возникла надежная связь между мной и родным миром, и он сможет защитить меня от жестокости чужого.

– Пора, – командует Береза, и ведьмы беспрекословно поднимаются с камней.

Костер тушить не стали, и его отблески еще некоторое время играли на стенах тоннеля, по которому мы шли. А потом в руке у одной из ведьм вспыхнул факел, обыкновенный, не магический, и при этом неверном освещении наше путешествие продолжалось еще несколько часов.

По узким и широким тоннелям, большим и крохотным пещерам, перебираясь над глубокими расщелинами по хлипким мостикам, где поручнями служила натянутая веревка, и переходя вброд ледяные потоки, мы неуклонно продвигались вниз.

Сначала я не обращала на это внимания, предполагая, что пещеры закончатся каким-нибудь выходом у подножья гор. Однако чем дальше мы шли, тем тревожнее становилось у меня на душе. Не настолько высоки были с виду эти фиолетовые скалы, чтобы спускаться к их подножию по несчетному количеству ступенек и тоннелей. Хоть и никогда не бывала я в горах, но телек-то смотрела! И про спелеологов видела, и про засыпанных шахтеров… ну, про этих каждый месяц передают… приводя мою тетушку просто в неистовую ярость.

– Превратили народ в рабов, жлобы проклятые, – рычала она, бегая по горнице, – сначала экономят на чужих жизнях каждый деревянный себе на Куршавели, а потом лицемерно у гробов всякую ахинею несут.

Так что общее представление, как устроены горы, я имела, и почти не надеялась увидать сегодня небо и травку. И все равно страшно поразилась, когда мы оказались у внушительной железной двери, имеющий такой же серьезный вид, как дверца директорского сейфа. Только раза в три больше. Береза несколько раз повернула на двери ручку и устало прислонилась к стене, видимо не надеясь, что нам сразу откроют.

Однако ждать пришлось всего минуты две, не успела я даже как следует рассмотреть стены тоннеля, и решить для себя, природа такое создала или все же его кто-то выдолбил, как дверь распахнулась. Совершенно бесшумно, без малейшего шороха или звяканья, словно была изготовлена не из металла, а из ваты. Да если бы не мягкий свет, вырвавшийся из проема, я вообще пропустила бы этот момент.

За дверью стояла Малина, и это никого из ведьм ничуть не удивило, видимо все точно знали, кто их тут встретит. А по моему сердцу снова полоснула ножом обида, могли бы и предупредить. Хотя они и во время нашего подземного путешествия вели себя так, словно я была чемоданом без ручки. Говорили со мной только в случае крайней необходимости, ограничиваясь короткими указаниями, типа быстрей, держись, возьми, и тому подобное. Нет, я конечно, еще не забыла, что и сама не собиралась с ними разговаривать, но выносить такое пренебрежение после того, как рисковала ради них жизнью, было очень неприятно.

Пока я, прикусив губу, и сердито сопя, размышляла об этих неприятностях, Малина провела нас длинным коридором мимо нескольких закрытых дверей и приглашающе остановилась возле освещенного овала, ведущего в просторное помещение. Судя по стоящим вдоль стен кроватям, которые я заметила, еще не войдя внутрь, нам предстояло здесь обосноваться не на один час. А значит нужно поспешить занять самое удобное место, уж в этом-то я толк знаю.

– Кэт, подожди, – поймала меня за плечо Лин, – тебе не сюда.

Словно кипятком плеснули в лицо, так оскорбительно прозвучала эта простая фраза. Значит, не достойна я избранного общества, раз собираются отселить в одиночку. Или уж сразу в карцер?! А может, потому мне с ними нельзя… что боятся проговориться, ведь у них же все время какие-то секреты! Ну и ладно… плевать на вас, я в общем-то и не хотела. Мне ваши тайны уже давно поперек горла, одни неприятности от них.

Я немедленно отступила от двери подальше и гордо стояла, независимо постукивая носком кроссовка, пока ведьмы прошмыгивали мимо Малины в свое новое жилье.

А потом так же гордо шагала за ней по коридору, поднималась по лесенке, затем по кованому мостику через поток, пока, наконец, не оказалась в неприметном закутке, куда выходила только одна дверь, такая же массивная, как и входная.

Ну, точно, как я угадала, вот он и карцер, едко фыркаю, наблюдая, как Лин усердно ковыряет в скважине заковыристым ключом. Такими замками простые спальни не запирают. И в душе, несмотря на внешнюю браваду, постепенно нарастает беспросветное сомнение. Может, зря я не осталась в камере? Неужели не смогла бы объяснить Роулу, что сама не пожелала оттуда бежать, не чувствуя за собой никакой вины?

Вот почему я не сообразила в тот момент, что своим побегом сама подписываю себе обвинительное заключение?! Ведь людям с чистой совестью скрываться не нужно… вроде бы. А с другой стороны… столько случаев на хуторе рассказывают про то, как невиновные по тюрьмам сидят, а настоящие преступники по Майами гуляют. А может тут по-другому… хотя если вспомнить подземелье… особенно тот страшный стол…

И тут я вдруг вспомнила, как, убегая из темницы, проходила мимо него и случайно скользнула взглядом по чистой столешнице. Стоп… чистой? Но ведь маг, уходя, ничего не забирал… значит, это сделал кто-то другой?!

Ой. Нет, наверное, все-таки правильно я сделала, что не осталась. Или неправильно? Что-то я совсем тут запуталась.

– Входи, – Малина справилась, наконец, с замком и распахнула передо мной дверь.

Осторожно заглядываю в комнату и, убедившись, что на камеру это вовсе не похоже, решительно шагаю внутрь.

– Возьми ключ, запрись и никому не отпирай, – прежде чем уйти, выдает мне ведьма ценные указания.

Выходит, действительно никакой это не карцер, в карцере ключей не дают, слегка расслабилась я, запирая за ней дверь.

При ближайшем рассмотрении комната оказалась очень даже ничего. Просторная, высокая, с зависшим под потолком магическим шаром, к виду которых я привыкла в замке Роула. И, несмотря на размер, обставлена лишь под одного, максимум, двух жильцов. Сразу понятно, до меня здесь жил некто, занимающий в горном поселке довольно значимое положение. Ведь в таком же по размеру помещении, куда поселили ведьм, стояло больше десятка коек. А вот мебель тут довольно своеобразная, кровать с металлическими спинками очень похожа на ту, что я видела в краеведческом музее, зато стол со столешницей из цельной глыбы полированного фиолетового камня вполне мог бы стоять у какого-нибудь богатенького Буратины.

Впрочем, кроме кровати, из камня в комнате было всё. И неподъемные скамеечки, прикрытые пушистыми шкурками, и выдолбленный в стене шкаф, с занавесками вместо дверей, и ниши для различной утвари, вместо полочек. Но больше всего порадовал санузел, вход в который я нашла за второй занавеской. Хотя, искала-то я окно… хоть и понимала, что это, по меньшей мере, блажь.

Еще было бы неплохо найти хоть какую-нибудь еду, за все время пути мы останавливались, конечно, раза три на отдых и даже горячий травяной настой ведьмы готовили… для поддержания силы, но из еды у них было только немного хлеба и вяленая рыба.

Но ни на полках, ни в шкафу не обнаружилось даже остатков еды, и это наводило на довольно конкретные мысли. Ни засохшей корочки, ни подгнившего яблока не найти только там, где давно никто не живет. Или – где все тщательно убрали. Вот только правильный вывод я пока сделать не могла, не хватало информации. А раз ее нет, не стоит и ломать себе голову, лучше отдохнуть, пока есть возможность.

Я спрятала рюкзак в шкаф и, сбросив кроссовки, влезла на кровать. Понемногу отступало напряжение, придававшее силы во время побега и начинали ныть натруженные ноги и спина. Теперь я уже подумала бы, прежде чем слезать с постели, если на столе появилось что-то съедобное.

Как заснула, не поняла и сама, помню только, что снова снился дом, вроде еще родительский, только стоял он почему-то в поле. Толпа людей, с едва узнаваемыми лицами, таскала на длинный стол еду, строго объясняя мне, что это свадьба и трогать ничего нельзя, пока не приедут гости. А мне так хотелось стащить с блюда хоть немного угощенья, кусочек мяса там, или кружок колбаски.

Запах еды был так реален, что я сначала проснулась, а потом открыла глаза, хотя обычно происходит наоборот.

И сразу села на кровати, отбрасывая непонятно откуда взявшееся меховое покрывало. Так заманчиво смотрелись расставленные по полотняной скатерти, накрывшей стол, горшочки и миски. И пахло просто обалденно. Жареной рыбой, луком, хлебом… я торопливо натягивала кроссовки, спеша добраться до этого великолепия.

– А мы думали, она проспит до завтрашнего утра, – весело сообщила кому-то Сирень, и я только тут заметила сидящую в сторонке ведьму.

Но не её присутствие поразило меня больше всего, а вид Фуссо, полусидящего рядом с ней, и прижимавшего к бронированной груди тазик с какой-то едой. А вот это было неправильно… это было обманом… я сразу сообразила.

– И давно вы знакомы? – задумчиво интересуюсь, сворачивая с намеченного пути.

– Может, ты сначала вымоешь руки… и сядешь к столу, а потом уже будешь задавать вопросы? – не смутилась ведьма.

Вопрос, конечно, интересный… оглянувшись на стол, на миг задумалась я и решила ей поверить. В последний раз.

С такой скоростью я не умывалась даже тогда, когда опаздывала утром на математику, которую у нас вел язвительный завуч. И вылетая из-за занавески с наспех вытертыми руками, больше всего боялась не застать сладкой парочки на месте. А что, с них вполне станется. Сумели же пройти сквозь запертую изнутри дверь, из замочной скважины которой я предусмотрительно не стала вынимать ключ.

Облегченно вздыхаю, застав их на прежнем месте, но и не думаю обижаться, разглядев в необыкновенных глазах Сирени лукавую усмешку. Пусть смеется, лишь бы снова не исчезла.

Пару минут, пока я разбираюсь с содержимым горшочков и решаю непростую задачку, что съесть в первую очередь, ведьма задумчиво молчит. Но едва на моей тарелке подросла кучка выбранных продуктов, раздался ее предостерегающий голос.

– Не ешь слишком много, нам предстоит трудная работа.

– Угу, – промычала я, не в силах оторваться от бесподобной рыбной котлеты.

Хотя вопрос о работе не оставил меня безразличной. Такие вопросы никогда меня не оставляют совсем равнодушной. Потому что, кроме работы, которую я люблю или ненавижу, есть еще работа необходимая, от которой никуда не деться, нравится она тебе или нет. К такой относится, например, стирка и мытье посуды.

Но одновременно есть и совершенно идиотская работа, и вот именно она-то меня раздражает просто до посинения. К таким я причисляю подкрашивание осыпающихся участков старой штукатурки в коридорах интерната и мытье окон к приезду городской комиссии. И копание огорода в дождливую погоду, и еще много чего.

– Что делать надо? – немного разгрузив тарелку, буркнула я, справедливо предположив, что ведьму мое мычание не впечатлило.

– Буду учить тебя магии, – кратко сообщила Сирень.

– Сама? – выронила я от неожиданности вилку, и уставилась на нее заинтригованно.

Нет, я, конечно, твердо уверовала за дни, которые провела здесь, в существование магии и в ее могущество, но чудеса, которые творит эта ведьма, превосходят все остальное. И хотя мне лестно, что учить меня она собирается сама, не задать вопрос, почему, я не в силах.

– У нас есть непреложное правило, – вздыхает Сирень, – если ведьма выбрала ученицу, другие не имеют права ее переманивать. Судя по рассказам, твоя наставница сильная ведьма, и я никогда не осмелилась бы тебе предлагать ученичество, будь ты в своем мире. И еще, – тут она на секунду смолкла, словно сомневаясь, стоит ли говорить, – мне очень нужна твоя помощь, а для этого необходимо разбудить твою силу.

– Я согласна, – замирая от восторженного ужаса и любопытства, поторопилась согласиться я, – а ты расскажешь… как это…

– Не сейчас, – перебила Сирень, незаметно оглянувшись на Фуссо, и я снова ошеломленно зависла.

Как же это, он ведь должен знать…

– Времени мало, – со значением глядя мне в глаза, внятно выговорила ведьма, – вот немного разберусь с делами и все объясню, честное ведьминское.

– Хорошо, – растерянно согласилась я, начиная понимать, что снова ничего не понимаю.

Едва наметившаяся ясность хоть в одном вопросе обернулась еще большей загадкой и, похоже, все мои стройные догадки, которые я так находчиво выстроила по пути в эти катакомбы, рушатся, не успев окрепнуть.