Текст книги "Листья банана"

Автор книги: Вера Абдулова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Повсюду дымились калёные орехи, закопанные в пылающие угли, и варились в масле сахарные кольца. Но все поглядывали на небо и ждали, когда половина солнца уйдёт за горизонт. Говорят, в эту минуту две тысячи лет назад Рама окончательно победил злого демона.

И вот когда половина солнца ушла за горизонт, всё вокруг осветилось, даже то дальнее поле, на котором когда-то без чувств лежал хамелеон Пандий.

К большим лампам присоединились светильники с горчичным маслом, перед носом у каждого глиняного бога загорелся в плошке язычок огня. И, к удивлению обезьян, живущих на деревьях, в ветках засветились гирлянды из лампочек – и пошли разрываться одна за другой сверкающие крутящиеся хлопушки. Тут в сверкающем круге появилась девочка по имени Падмини, та самая, что училась танцевать у кобры Мадавити. Она танцевала так хорошо, что всех очаровала своим танцем. Теперь я даже не могу с уверенностью сказать, кто лучше танцует: Мадавити или Падмини. Одним словом, это был прекрасный день дивали, может быть, лучший за последнюю тысячу лет. Сам президент, надев чёрный костюм и белый тюрбан, сел в самолёт и прилетел из Дели, чтобы сказать речь. Речь эта была короткой: «Я счастлив», – сказал президент. И мы эту речь запомнили. Может быть, потому, что она была короткой, а может быть, и потому, что сами были счастливы…

История двадцать третья

О ТОМ, КАК УСТИН УСТИНЫЧ ПОЛУЧАЛ И ДЕЛАЛ ПОДАРКИ

Не могу удержаться и не рассказать о том, как Устин Устиныч получал и делал подарки.

Дня дивали без подарков не бывает. В этот день все дарят что-нибудь друг другу на память. Об одном подарке я не могу умолчать. Устин Устиныч получил в подарок рог носорога.

– Королевский дар! – сказал Устин Устиныч. – Нет, как хотите, не могу принять. Я не стою такого подарка.

– Не возражайте, Устин Устиныч, рог носорога – для вас. Он сохраняет человеку вечную молодость.

– Тогда беру. Но только не понимаю, за что получаю этот бесценный дар? Что я сделал такого? Только вместе со всеми помогал строить станцию. Только и всего.

– Вы правы, Устин Устиныч. Но мы просим, чтобы вы приняли этот дар не как строитель, а как великий охотник.

– А! – сказал Устин Устиныч. – Тогда другое дело. – И принял рог носорога.

И тут же в ответ подарил на память свою дивную охотничью куртку.

Потом посмотрел на своё ружьё и сказал: «Нигде никогда не будет такой охоты, как в Южной Индии. Возьмите на память ружьё».

Известно, что стоит только начать, а потом уж никак не остановиться.

Подарив ружьё, Устин Устиныч немедленно подарил авторучку.

Пошарил в карманах и подарил носовой платок, на котором вышито «УУ».

Вынул из кармана очки, не удержался и подарил футляр от очков.

Потом раззадорился и подарил записную книжку, кольцо для ключей и свою фотокарточку.

А вслед за этим – часы, галстук и запонки. Тут Устин Устиныч остановился, соображая что-то. Сообразил, снял пиджак – и подарил его.

– Из него можно сделать совсем неплохой шатёр на троих, – сказал Джимми.

– Уф, – сказал Устин Устиныч, оставшись без пиджака и прижимая к себе рог носорога. – Никогда ещё я не чувствовал себя так молодо и свежо.

(Я с самого начала подозревала, что Устину Устинычу в пиджаке жарко.)

– Чувствую, что не засну в эту ночь, – сказал Устин Устиныч, – не поехать ли нам на прощанье на океан?

История двадцать четвёртая

КОНЕЦ ПРАЗДНИКА. КТО НЕ СПАЛ В ГОРОДЕ

Ночь ещё не закончилась.

Звёзды начинали бледнеть. А океан в честь праздника зажёг все огни. Вода горела, потому что все светляки светились зеленоватым светом. Даже самые ленивые – те, что раньше всех начинают кричать: «Спать, спать! Гасите, гасите свет, и так не высыпаемся!» На этот раз они все сияли.

Берег не был совсем пустынным. Один старик сидел на берегу океана. Он поклонился нам молча. А Боря хотел ему что-то сказать, но тоже примолк, посмотрев на огни океана.

А когда огни погасли и половина солнца показалась над водой, мы собрались в обратный путь. И вдалеке на дороге в последний раз увидели белого быка Брахми.

Мы залюбовались его белой шкурой, которую золотило солнце. Брахми шёл на северо-восток. И мы подались вперёд, чтобы ещё раз рассмотреть его получше. Один старик не пошевелился.

– Смотри, смотри, – сказал Боря. – Разве ты не знаешь этого быка?

– Знаю, – сказал старик. – Это мой бык.

– Как же твой, – сказал Боря. – Если он ходит по всей Индии?

– У него такой характер.

– Говорят, он помогает в работе, приносит удачу и радость?

– Конечно, – сказал старик. – Потому я его и не удерживаю. Разве радость не лучше, чем горе? И у вас сегодня, как я могу заметить, радостный день?

Это была сущая правда. Ноги у нас стали вдруг притопывать и приплясывать. И, не сговариваясь, мы принялись танцевать на берегу, у самой кромки воды.

Ничего странного в этом я не вижу, потому что был праздник.

А если бы даже праздника не было, я всё равно ничего странного в этом не увидела бы. Танцевал Раджан, и Устин Устиныч, и Боря, и я – как могли, как умели, а главное, как хотели.

А Намби поднял какую-то раковину, дул в неё – и получалась музыка. Потом все разом остановились. Солнце шаром выкатилось в небо.

А мы повернули в обратный путь.

* * *

Весь город уже спал. Кто спал в домах, кто на крышах, кто добрался до своих деревень, кто прямо в поле, а кто под деревом.

Все коровы спали. Все собаки. Все попугаи и все ящерицы.

Один-единственный человек не спал во всём городе. Это был Сантана Кришна.

Мы заметили его у ремонтных мастерских на лужайке, откуда расходятся три дороги. Рядом с ним стояла его зелёная машина. А сам он стоял, прислонившись спиной к дереву. Вид у него был невесёлый. Нам даже показалось, что он заплачет, и потому мы спросили:

– Почему вы так печальны, Сантана Кришна, в такой радостный день?

– Да как же, – сказал Сантана Кришна. – У кого ни спросишь, все сегодня видели белого быка Брахми. Я же не видел его ни разу в своей жизни. Искал его всю ночь до рассвета, всю ночь провёл в пути – и не нашёл. Я начинаю думать, что меня водят за нос и бык вообще никогда не появляется на дорогах. Я стою здесь под деревом пиппал, жду кого-нибудь, кто скажет мне правду.

– Брахми отправился сейчас по дороге на северо-восток, – сказал Боря.

– Тогда я допустил чудовищную ошибку, – сказал Сантана Кришна. – Всю ночь я искал его на юго-западе.

И Сантана Кришна вскочил в машину и помчался на северо-восток. Так до отъезда мы больше его и не видели. Он не попрощался с нами не потому, что он невежливый человек, а потому, что он очень спешил. Но видел он Брахми или не видел, никто из нас не знает.

История двадцать пятая

ПОСЛЕДНЯЯ СКАЗКА РАМАЧАНДРЫ

За мной остаётся совсем немного. Последняя сказка Рамачандры, очень короткая. Намби, если вы помните, хотел оставить её себе. Но не знаю, почему он поделился этой сказкой с нами. Может быть, потому, что дело было на рассвете. На рассвете, как вы знаете, иногда случается то, чего в другое время и не жди. Это было как раз после того, как мы в последний раз увидели быка Брахми, и перед тем, как все пустились в пляс на берегу океана. Всходило солнце. Намби сел на песок. Крабы быстро зарылись, они терпеть не могут, когда на них смотрят, хотя я уверена, они тоже слушали. А мы сидели рядом, и Намби рассказал свою короткую сказку. Вот она.

На дне океана родилась раковина по имени Свати. Она жила, как все, пока ей не захотелось увидеть небо. «Это страшно», – сказали все в один голос. Но рыба, шнырявшая тут и там, успела шепнуть, что на небе взошла звезда, которую тоже зовут Свати. И раковина стала подниматься наверх – через всю глубину, через всю толщу океана. Ей уже начало казаться, что она никогда не поднимется, но как раз тут-то она и поднялась. Выплыла на поверхность. У видела разом всё небо и в высоте – звезду Свати. А звезда увидела раковину Свати и в виде привета послала вниз крупный прозрачный дождь. Раковина открылась, поймала каплю дождя, закрыла створки, чтобы её не пролить, и пошла вниз.

Створки она не открывала, и все решили, что она онемела от страха там, наверху. Поговорили об этом, покачали головами, решили, что она сама во всём виновата, и забыли. И долго-долго Свати не открывала свои дверцы. А когда наконец открыла, все увидели жемчужину. Она сделала её из капли дождя, который послала звезда Свати.

Больше Намби ничего не прибавил. А мы ни о чём не спросили. Спасибо и на том, что он рассказал нам сказку, которую собирался оставить самому себе. Не знаю, что хотел сказать Рамачандра этой сказкой и почему рассказал её, навсегда прощаясь с Намби. Впрочем, Намби был ему вместо сына. А когда отец умирает, он оставляет сыну последний совет или наставление. Например: чего следует бояться на этом свете? Может быть, Рамачандра ответил на этот вопрос: «Ничего. Ничего не надо бояться». Но вполне возможно, что он хотел сказать что-нибудь другое. Что-нибудь совсем другое… Например… нет, не знаю, не знаю.

Когда Намби умолк, солнце уже взошло над океаном, рассвет миновал, и начинался день.

А рассветные сказки не стоит тревожить дневными вопросами.

НУ, А ТЕПЕРЬ – ПОРА

Пора закрывать книгу. Пора возвращаться домой.

Пора прощаться с Индией.

– Слушай, Боря, – сказала я. – Может быть, мы напрасно не взяли белую раковину на память об океане?

– Чушь, – сказал Боря. – Я говорю, что об океане может напомнить только сам океан.

– Так, может быть, мы возьмём с собой лист банановой рощи? Он будет напоминать и о солнце, и о тени.

– Глупее ничего нельзя придумать, – сказал Боря. – Что может напомнить о солнце и о тени? Не положу ведь я солнце и тень в карман!

Иными словами – Боря загрустил при расставании.

Это бывает всякий раз, когда расстаёшься с тем, что успел полюбить. Боря не складывал чемодан. Он лежал очень грустный, и я испугалась, что он разучился смеяться, как доктор Рао. Как ни мало остаётся времени, но я думаю, что успею сказать вам про доктора Рао. Это очень хороший доктор, но он никогда не смеётся. Говорят, будто в юности его укусил крокодил за пятку, и это навсегда отшибло у него охоту смеяться. Говорят, что, пока он учился в Англии, он так отсырел, что улыбка его заржавела. Но мы не верили слухам и напрямик спросили:

– Доктор Рао, почему вы никогда не смеётесь?

Он нам ответил:

– Ни к чему. Это совершенно излишне. Я не хочу вносить в жизнь лишнюю путаницу. Смех и слёзы ещё ничего не значат. Вы, конечно, знаете, что бывают слёзы радости, а бывает и смех сквозь слёзы. Вот почему я предпочитаю и не плакать и не смеяться.

Я испугалась, что Боря, как доктор Рао, перестанет смеяться. И Устин Устиныч опасался того же. Он сказал:

– Идёмте немедленно к фокуснику, не было случая, чтобы он не развеселил нас.

Фокусник охотно расстелил коврик, уселся и приступил к фокусам.

Прежде всего он тряхнул пустыми рукавами И вывернул их наизнанку, чтобы мы убедились, что там ничего нет. Тряхнул во второй раз – из каждого рукава вывалилось по морской свинке. Он дал им капусты, и они наелись и стали танцевать индийский танец манипури.

Мы посмотрели на Борю – он не улыбнулся.

Факир взял яйцо, приставил его к носу, яйцо не свалилось и не разбилось и так и торчало на носу, как второй нос. Боря старался улыбнуться, но при всём желании не мог. А фокусник пустился на последнее средство – вынул камень величиной с кулак, проглотил его, а выплюнул сразу три камня. Все мы, как один, посмотрели на Борю и убедились своими глазами, что, когда человек грустит, никакие фокусы не помогут.

И только мы успели об этом подумать, Боря взял из рук фокусника яйцо, приставил к носу, и, к нашему великому изумлению, яйцо не свалилось и не разбилось.

Потом Боря снял с головы свой пробковый шлем, под которым ничего не было, и под шлемом оказалась морская свинка – легко спрыгнула на землю и пустилась танцевать индийский танец катхакали.

Уму непостижимо, где он всему этому научился! Мы стояли, онемев от удивления. Но это ещё не всё. Тут Боря чихнул, изо рта у него вылетела пчела и закружилась в танце бхарат-натьям.

Вот тут-то и раздался смех. Я скажу, кто это смеялся, хотя, может быть, мне и не поверят. Смеялся доктор Рао. Он сидел на террасе, пил кофе и всё видел.

На этот раз мы ушам своим не поверили.

– Это вы смеялись, доктор Рао? – спросили мы.

– Я, – сказал доктор Рао. – Это смеялся я. Меня развеселил Боря. Я не видел человека жизнерадостней.

Боря разулыбался, и Устин Устиныч сказал:

– Да, это очень весёлый человек. Мы-то уж знаем.

– Но ведь он уезжает! – сказал доктор Рао и хотел опять запечалиться.

– Только не печальтесь, доктор Рао! – воскликнул Боря. – Пожалуйста, не печальтесь. Хотите взять на память мой бинокль, мой пробковый шлем и перочинный нож?

– Ни в коем случае! – сказал доктор Рао. – Поверьте, тот, кто снова начал смеяться, уже никогда не перепутает смех и слёзы. А о вас мне напомнят огни на улице, вот эта дорога и дерево, с которого скорпион свалился к Боре в книгу, и банановая роща, и, главное… Как я мог это забыть, как я упустил это из виду!..

– Что же это, что, что? – воскликнули мы в один голос.

– Намби! – сказал доктор Рао. – Всегда и везде мне будет напоминать о вас Намби, наш общий друг.

– Конечно! – сказал Боря.

– Конечно! – воскликнули мы все.

– А где же он, Намби?

Мы все стали озираться, но не увидели его. Да и не могли увидеть. Потому что в нашем городе в эту минуту его уже не было.

НЕ БУДЕМ ПРОЩАТЬСЯ

Не знаю, сколько бы мы ещё озирались в поисках Намби, если бы не Джимми, который всегда был в курсе всех новостей.

– Не ищите его, – сказал Джимми. – Он ушёл на рассвете. С тех пор, как он однажды и навсегда простился с Рамачандрой, он очень не любит прощаний. Он ушёл, и бесполезно его искать, вы ведь знаете Намби, его невозможно найти, если он уходит.

Он прав. Скажу только, что мы всё-таки сделали последнюю попытку увидеть Намби. Заехали напоследок в Чидамбарам. Там так же, как прежде, поднимались в небо ворота. И так же пахло жасмином и маслом. И каменный бык лежал посреди большого двора. Но Намби там не было.

И в Мамаллапураме не было.

Золотой песок шуршал, океан шумел. С памятником Великой Кошки ничего не случилось, но Намби мы не нашли.

Заехали в деревню Раджана. Все были в поле, только жрец сидел, как прежде, на своём месте. На всякий случай мы спросили его:

– Ты не видел Намби?

Он сказал:

– Да.

Что значит это «да», вы уже знаете. Может быть, и нет. Спорить с ним у нас уже не было времени.

Одним словом, если Намби ушёл, то искать его бесполезно.

Но когда-то он сказал Боре, что приедет повидать своими глазами снег. И я знаю, что так и будет.

У меня просьба: если он вдруг появится, тот, кто первый его заметит, дайте знать любому из нас.

Устин Устиныч живёт в Москве, Боря – в Киеве, а я – в Ленинграде.

Вот уже подали самолёт с синими крыльями. И вот он уже покатился по взлётной дорожке. И оторвался от земли. И набрал высоту. И сверху мы ещё раз увидели всю Южную Индию.

КОНЕЦ