Текст книги "Система. Город под куполом (СИ)"

Автор книги: Вениамин Каверин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Глава 17. Мелодия из Сна.

Пальцы уже привычно бегло касались клавиш, музыка та самая музыка, которую слышал во сне Кристофер, когда ночевал в баре «Страйк» плавно разливалась по комнате. За последний месяц пребывания в доме у Ирвина он научился играть мелодию из грез.

По началу обучение давалась ужасно, но свободного времени было много, поэтому в итоге сегодня ему удавалась играть как тогда во сне. Было чувство, что стоило закрыть глаза, и комната растворится, уплывет, будто и не было ее, вовсе исчезнут все картины на стенах, пропадет с синими занавесками, через которые пробиваются лучи заходящего солнца, не будет небольшого столика, на котором стоит уже остывший чай. Вместо всего этого появится та освещенная зала и мужчины в строгих костюмах, дамы в вечернях платьях с роскошными и немного причудливыми прическами. Но мираж был хрупок, и как только была сыграна последняя нота, он растаял. Парень слегка вздрогнул, когда услышал аплодисменты за спиной.

– Чудесно играешь, – продолжая хлопать в ладоши, заявил Ирвин. – Даже лучше Габриеля.

– И давно ты там стоишь? – оборачиваясь, спросил Крис.

– Приблизительно где-то с половины произведения, – ответил Леруа. – Кстати, как оно называется?

– "Утешение" Ференца Листа, – автоматически буркнул Гладиус. До самого вопроса, он сам не знал название... Иногда парень отвечал на вопросы, хотя пару назад еще сам не знал ответ. Такое в последний месяц происходило часто, и он привык, насколько можно.

– Я постараюсь запомнить, – улыбнулся Ирвин.

– Ты по делу? – делая глоток уже холодного чая, поинтересовался Крис.

– Можно сказать и так, – садясь в кресло, напротив собеседника произнес Ирвин. – Просто зашел узнать все ли в порядке? Леоне уехал две недели назад, а кроме него ты практически не с кем не разговариваешь. Грустишь по кому-то?

– Нет.

– А вид как будто скучаешь... Ходишь весь такой мрачный, задумчивый. На жизнь надо смотреть позитивнее.

– Куда позитивнее? – вздохнул Крис. – Просто в моей жизни все резко изменилось, никогда не думал, что выйдет так.

– Никто не думал, что окажется тут, но все же ты сидишь напротив и с этим ничего нельзя сделать.

– Наверно просто не привык еще.

– Да привыкать сложно, но потом становится легче. Я это знаю по себе, не одного тебя жизнь резко меняется за одно мгновение.

Такое заявление немного задело Гладиуса, откуда знать избалованному жизнью богатенькому Ирвину, что пережил он? Ведь он не убивал своими руками свою семью, не уходил от КГБ, не испытывал этих смен личности. Хотелось выказать все это, но Кристофер сдержался.

– Знаешь, все время хотел задать тебе вопрос, откуда у тебя в доме все эти довоенные вещи? – стараясь увести тему разговора, в другое русло поинтересовался Гладиус.

– Это... – бегло осмотрев комнату, произнес Ирвин. – Родители любили все эти старинные штуковины, сам я не понимаю всю их ценность, просто отношусь как к памяти.

– Интересные наверно люди твои родители, – с легкой грустью, поглядывая, на пустую чашку, сказал Крис. Грустить было, о чем, чай здесь был действительно хорош, а к хорошему чаю привыкаешь быстро.

– Да были интересные, их очень интересовала история, – откидываясь поудобнее в кресле вымолвил Леруа. – Ради этих исторических штуковин они даже с контрабандистами связывались.

– Они умерли? Извини. – Крису было немного неловко жить в доме у человека целый месяц, и поднимать такую тему для разговора.

– А ты разве не знал? – спросил Ирвин.

– Нет.

Как бы странно не было, но Ирвин засмеялся.

– Наверно странно все это, мне должно быть грустно, – стараясь взять себя в руки, прокряхтел Ирвин. – Просто дело в том, что редко встретишь человека, который не знал о той автомобильный катастрофе, тринадцать лет уже прошло, а журналисты все не утихомирятся со своими новыми фактами и доказательствами. Ломятся все, кому не лень даже пенсионеры какой-то Тришкин просто спамит мой почтовый ящик со своими разоблачениями. Все это грустно, если не было так смешно. Ведь я то знаю, кто стоит за той катастрофой.

– Шестой отдел? – практически не думая, произнес Крис.

– Верно.

– Поэтому ты и организовал это сопротивление?

– Я его не организовывал, и даже не возглавляю. А ты думал, что это моих рук дело? – прищурившись, поинтересовался Ирвин.

– У тебя есть деньги, есть власть, средства, а главное мотив. И я заметил, за месяц, что практически все важные вопросы решаешь ты. Так что логично предположить, что лидер ты.

– Да тут ты прав, – склонив голову на бок, произнес Ирвин. – Но у меня нет несколько важных качеств, например, умения холодно все просчитывать или необходимой харизмы... Как бы то не было сопротивление по сути осколок прошлого, как и все в этом доме.

– Осколок прошлого?

– Да. Надо бы курс по истории что ли запилить... Хотя мы не так часто принимаем новых людей в свои ряды. Я бы сказал, что сейчас сопротивление дело семейное, и каждый, кто вступает в наши ряды либо уже все знает от родственников, либо узнает, как Плискин из отчетов КГБ. Наша организация появилась вместе с этим городом, как ты думаешь, чтобы построить Эдем требовалось много усилий?

– Благодаря титаническим и героическим усилиям, которые прилагали строители, для постройки города в едином и свободном порыве Эдем был построен, – ответил Крис заученной цитатой из учебника истории.

– Достойный ответ достойного горожанина, – процедил Леруа. – Свободный единый порыв, какие пафосные слова, ложь всегда приятна. Не было единого, а тем более свободного порыва... Людей просто согнали на стройку и заставили работать под дулами автоматов. Там именно на фундаменте Эдема вместе с первым кирпичом было заложено и сопротивление против сената. Тогда мы были сильны, в наших рядах было много народу, но не было основной идеи, не было лидера. В итоге город был построен, и не успело смениться поколение, как бывшие рабы и надзиратели закрылись в золотой клетке. Я, конечно, немного утрирую, но так и было. Кто пойдет жить в пустошь? Когда можно жить построенном тобой городе? А что не на своих правах? Это пустяк. Большинство организаций, которое составляло сопротивление, исчезли сами путем роспуска, некоторым помогли. Мы последние кто выступает против власти, и нас не много если округлить выйдет наверно не больше трех тысяч. Но что такое три тысячи людей со своим личным мнением на пятнадцать миллионов остальных? По сути, мы теперь лишь кучка отщепенцев, которые либо пострадали лично вроде меня, либо которых разыскивают КГБ вроде тебя. Мы даже не можем добиться согласия между собой. Да и активных членов, которые действительно готовы бороться не больше сотни, остальные просто сочувствующие делу революции.

– То есть сотня людей без лидера и идеи, со своими личными проблемами и интересами все сопротивление? – подытожил факты Крис.

– Да. И сейчас наши пути окончательно разошлись, может ты, конечно, не слышал про относительно не давний взрыв в метро? Пожалуй, данное происшествие можно квалифицировать как террористический акт, хоть никто не пострадал. Люди, которых ты видел здесь против таких методов, а вот остальные... – Ирвин на мгновение замолчал. – Полагаю, что за тем, что случилось в ночном клубе, а потом и с поездом так же стоят люди из сопротивления. Они отчаялись, и не готовы принять поражение, которое произошло так давно. Бессмысленные и кровавые попытки, которые они намерены продолжать, не просто бесполезны, но и ужасны.

– Что теперь делать? – пожал плечами Крис. – С одной стороны шестой отдел, который убивает людей лишь потому, что те просто могут мыслить не стандартно. С другой стороны, сопротивление, которое устраивает теракты.

– И, кажется, они задумали еще один, – лицо Ирвина приобрело серьезное выражение. – Даже не теракт, а настоящую катастрофу, походу, они пришли к выводу, что раз город не может существовать по их правилам он не должен существовать вообще.

Заявление, конечно, было серьезным, ведь Эдем был прибежищем нескольким поколениям выживших после последней войны. Его падение могло обозначать только одно – вымирание.

– И как они уничтожат город? Ядерного оружия не осталось за столько лет, а другого метода я не вижу.

– Ты ведь помнишь, как на Шона напали мародеры?

Кристофер кивнул головой.

Вернее, мы думали, что это были мародеры. Из-за безопасности сопротивление разбито на несколько групп, и всех мы просто не знаем. Мы уточнили информацию по погибшим, все они члены сопротивления. На нас напала наша же организация. – Заявил Леруа.

Гладиус окончательно запутался все эти секретные организации, шестой отдел, плюс та девушка с фиолетовыми волосами... А теперь еще оказывается, что противники сената грызут друг друга.

– И как они собираются уничтожить огромный город? Тут парой бомб от Шона большого шороха не наделаешь.

– Да бомбы тут практически бесполезны, – кивнул головой Ирвин. – А вот усилитель энергетической станции, который создал Шон, когда работал инженером в городе, может стереть Эдем в пыль. Ты же знаешь, что энергетическая станция работает благодаря ядру нашей планеты, дальше благодаря передатчикам электричество поступает почти на все приборы. Шон пытался усилить радиус передатчиков без постройки новых и глобальной модернизации станции. Замысел был простой взять и отключить ограничение по мощности и все предохранители, только вот был один глобальный недостаток в виде землетрясения. За такие идеи его чуть шестой отдел не сцапал... Но это не самое главное, самое главное то что это устройство и забрала та девушка. Мы кстати до сих пор не знаем, кто она, и как все провернула.

– И что теперь мы будем делать? – вполне резонно спросил Гладиус.

– Как поступить всегда очевидно, – тихо произнес Ирвин. – Бороться со злом, с которым можешь.

– То есть с остальной частью сопротивления? И выполнить работу шестого отдела?

– Практически да, – кивнул Ирвин. – КГБ до них не сможет добраться сразу, годы в подполье научили нас осторожности. А число невинных жертв будет расти, и в этом есть и моя вина. Габриэль долго уговаривал меня принять это решение, но все же он прав. Революция должна происходить в умах людей, а не на окровавленных улицах. А если улицы будут разрушены, а люди погибнут, то она никогда не произойдет.

– И ты просишь меня помочь тебе убить твоих бывших друзей? – подытожил Кристофер.

– Нет. Я прошу тебя просто помочь, мне убивать лично тебе надеюсь, никого не придется, – Леруа пронзительно посмотрел на Криса. – Так ты с нами?

– Как будто у меня есть выбор? – вставая с кресла, бросил Крис.

Глава 18. Свет улетающей ракеты.

– Неа это точно безумие! – разглядывая пистолет в руке, понуро произнес Леоне. – Ирвин собирается убить главу сопротивления я, конечно, не одобряю все, что произошло в городе, но убийство...

– Думаю, другого выхода просто нет. Посуди сам – шестой отдел убивает людей, сопротивление убивает людей. Это должно прекратится.

– Знаешь, я никогда не думал, что мне придется стрелять в людей, – садясь на капот машины, сказал Джони.

– Пока ты не стрелял же, – уточнил Крис. – И ты же сам записался в сопротивление и хотел мстить.

– Я и сейчас хочу! Но убивать людей... – гонщик замолчал на пару секунд. – Ты же убивал и как это?

– Не знаю. Страшно наверно перед выстрелом, что-то внутри мешает, не дает. Когда жмешь на спусковой крючок – это как прорыв платины, потом первые секунды две будто глохнешь от выстрела, затем... Сложно сказать, что... Осознание? Раскаяние? Трудно подобрать слово для этого чувства, но оно грызет изнутри.

– Ты жалеешь об этом?

– Определенно да.

– У всех так?

– Не знаю наверно у каждого по-разному.

Леоне достал пачку сигарет лег на капот и закурил, уставившись в ясное солнечное небо.

– Как думаешь, я смогу? – спросил он, выпуская клубы дыма, которые быстро уносил ветер.

– Не знаю.

– Я то же. Хорошо, что нас оставили здесь следить за дорогой, – доставая бинокль произнес Джон. – Я немного переживаю за ребят их всего пятнадцать человек, а сколько на базе сопротивления?

Ответа не последовало, Кристофер рывком вырвал у своего друга бинокль и всмотрелся в заснеженную даль, секундой назад он заметил там черную точку.

– Черт КГБ! – произнес он, глядя в бинокль.

– Много? – спрыгивая с капота, спросил Леоне.

– Один броневик.

– Да что они тут забыли мать их... – доставая рацию, выругался гонщик. – Группа один! Группа один! Это Группа два вижу броневик КГБ! Группа один прием!

Из динамика рации доносилось только шипение. Леоне попытался выйти на связь еще два раза, но они были безрезультатны.

– Вот дерьмо! – Кинув с размаху рацию, крикнул Джон. – Неужели они все мертвы? Ирвин, Габриэль...

– Может еще нет. ... Но если туда доберется КГБ, шансов не будет не у кого. Нам надо остановить броневик только как? – оглядываясь по сторонам, спросил Кристофер. – Даже если мы перегородим дорогу машиной, они просто объедут кругом же чистое поле.

– Не знаю, сымпровизируем как-нибудь...

– Может, попытаемся их сбить с дороги на скорости, ты же профессиональный водитель.

– Только не на этой малышке, – похлопав рукой по капоту, произнес Джони. – Эта ласточка слишком легкая, легче сразу в стену влететь, чем в бронемашину КГБ.

– Тогда как же нам остановить их? – почесав шею, которую колол свитер, протянул Гладиус. – Проклятье! Думать толком не могу, этот свитер колется до ужаса, из чего только он сделан?

– Так надень старые вещи, они в машине ты их сам туда бросил, когда переоделся?

Крис открыл заднюю дверцу автомобиля и достал скомканную черную форму.

– Вот они удивятся, когда на них нападет внештатный сотрудник, – улыбнулся Леоне.

– Джон, а это идея!

– В смысле?

– У нас есть форма!

– И что?

– А то! – стаскивая с себя колючий свитер, лаконично объяснил Кристофер.

Джон смял, пустую пачку сигарет, и бросил под ноги. За полтора часа ожидания он выкурил больше чем обычно за день. Кристофер в общих чертах быстро поведал план действий.

– Ты уверен, что этот план сработает? – не отрывая взгляд от горизонта, поинтересовался Джон.

– Другого у нас просто нет.

– Но ты останешься один точно справишься?

– Должен.

– Я постараюсь, быстро вернутся. – Снимая с предохранителя пистолет, произнес гонщик. – И еще одно.... Если можно.... Давай обойдемся без жертв.

– Было бы не плохо, если все так бы и вышло, – подтвердил Крис. – Ты готов?

– Да.

– Тогда пусть подъедут поближе и начнем.

Автомобиль КГБ был в метрах ста, когда началось действие. Леоне глубоко вздохнул, и ударил Криса в челюсть.

– Бей в нос свободной рукой и сильнее, немного крови не повредит, – скомандовал Крис, делая вид, что ухватился за руку, в которой Джон сжимал пистолет.

Дважды повторять не пришлось, и гонщик два раза, видимо для лучшего эффекта с размаху врезал своему товарищу в переносицу.

– А теперь руку с пистолетом вниз и когда я скажу, стреляй! – продолжал Гладиус.

Когда пистолет оказался на уровне живота Кристофер отвел дуло чуть в сторону. Машина была в пятидесяти метрах.

– Давай.

В морозной тишине раздался выстрел, обожгло правый бок видимо пуля все – же зацепила, но это было царапиной даже для обычного человека. Крис упал на колени и схватился за живот, А Леоне моментально оказался в машине, колеса немного забуксовали и белый "Леруа" рванул с места с умопомрачительной скоростью. Гладиус встал и, шатаясь, прошел пару шагов к центру дороги, где и рухнул. Оставалось только надеется, что железная махина затормозит. И действительно броневик начал снижать скорость.

"Попались"

Решил парень и начал потихоньку вставать на колени. Дверь машины открылись, и захрустел снег.

– Помогите! – прерывисто простонал, на издыхании простонал Кристофер. – Этот гад меня подстрелил!

На секунду ему даже показалось, что переиграл, и как-то все это выглядит банально, но шаги не стихали.

– Я заметил его... Он тут ошивался... – Гладиус поднял глаза и увидел офицера КГБ в зимней форме и защитном шлеме, больше слова были не нужны. Требовался лишь один точный удар в грудь, парень сжал пальцы в кулак и ударил. Только ничего не вышло, противник, будто растворился в воздухе, и прежде чем удалось что-то понять, Крис получил удар с ноги в голову, откуда-то справа. В глазах потемнело, мир закружился, и он упал на землю. Разумно было предположить, что офицер воспользуется таким удобным шансом и добьет лежачего противника, но он стоял на месте не подвижно. Но долго разлеживаться все равно было нельзя, парень оперся на руку и встал. Голова трещала, а из носа текла кровь и, капая с подбородка, падала на снег, его немного шатало. И опять никакой боли, никакого потери контроля над собой. Неведомая сила, которая брала на себя управления, в подобных ситуациях посылая Криса, куда подальше просто не проявлялась, будто никогда её и не было. Стоило Гладиусу только подняться на ноги и попятится на несколько шагов назад, как его противник начал действовать, и опять Крис даже не понял, что произошло. Враг был в метрах трех и удар в челюсть, а ведь даже моргнуть не успел, еще удар в солнечное сплетение, а потом с колена в пах. Кристофер согнулся бы от боли, если бы офицер не держал бы его двумя руками за воротник формы.

– Кто ты такой мать твою? – прерывисто дыша, спросил Крис.

Вместо ответа сотрудник КГБ ударил головой с такой силой, что стекло на пуленепробиваемом шлеме треснуло. Перед глазами у Криса все поплыло. Офицер достал из кармана шприц и резко всадил его в шею парня. Сердце бешено заколотилось, дышать стало невыносимо тяжело, будто на грудь давило нечто невероятно тяжелое. Офицер отпустил Криса, и он упал, хватая ртом, воздух будто рыба, вытащенная на сушу.

– Я ожидал от тебя большего, – донесся раздающейся эхом голос, как будто откуда-то из далека. Парень попытался, встать, но сил хватило только на то, чтобы немного приподнять голову, дрожащие руки подломились, и Крис упал лицом в снег.

Через сетчатую ограду было хорошо видно пусковую площадку, каждую субботу отсюда в небо взлетали ракеты. И сейчас рассекая утренний туман, ввысь поднималась одна из них.

– Ты ведь полетишь на следующей? – приникая к ограде и наблюдая за исчезающей ракетой, спросила Лана.

– Да.

– Значит уже через неделю?

– Да.

Лана замолчала и пошла домой, они жили рядом, вот уже три месяца она приходила со своей сестрой к космодрому, и они вместе наблюдали за пуском ракет. Каждую субботу в тот же час и в ту же минуту становилось на одну ракету меньше. Три месяца назад Рэма была так счастлива, когда узнала, что она полетит. Она всегда мечтала о пламени и далеких звездах, на которые они иногда смотрели в редкие ясные ночи, выбравшись из дома. Но звезды были так далеки, и скоро так же далеко будет и Рэма.

Дни летели слишком быстро, слишком неуловимо. Если бы можно было замедлить ход времени, пока она не так далеко, пока можно еще прикоснутся, услышать смех и увидеть сияние в глазах такой же, как у звезд, проклятых далеких звезд которые отберут её.

Лана лежала на кровати и смотрела на карту солнечной системы, которая была прикреплена к потолку. Даже тут в своей комнате, под крышей, не удавалось убежать от других планет, и в этом было ничего удивительного, ведь эта комната раньше принадлежала Рэма. На столе стоял ночник в форме луны, а еще был проектор, который показывал на стенах красочные, яркие картинки – Млечный путь, потом Галактика Андромеды и Треугольника рассыпались своим сиянием по стенам комнаты. Но сегодня впервые Лана решила спать без света. Она по-прежнему боялась темноты, но лучше тьма, чем вновь глядеть на эти звезды, пусть даже не настоящие. Бояться темноты не стыдно, особенно когда тебе одиннадцать лет, поэтому девочка укрылась одеялом с головой. Раздался стук, и от этого резкого звука, раздавшегося в ночной темноте, сердце Ланы испугано заколотилось. Стук повторился, но сердце переставало биться чаще, так стучалась только Рэма. Одеяло моментально полетело прочь, и девочка подбежала к двери, хоть она не была заперта.

– Как ты тут оказалась? – открывая дверь, спросила Лана.

– Нам разрешили повидаться с родными чуть раньше.

– Почему? – обхватив талию девушки руками, спросила Лана.

– Да просто так, – обнимая сестру, ответила Рэма. – Ты не рада?

– Рада.

– Спишь без света? Совсем уже взрослая стала.

– Просто я, я...

– Смотри теперь какая у меня стрижка, – перебив сестру, улыбнулась Рэма. – Правда идет?

Лана подняла глаза и посмотрела на сестру и только сейчас заметила, что вместо привычных длинных локонов, у неё была короткая стрижка.

– Это, что бы в невесомости волосы сильно не мешали, – Пояснила Рэма, отпуская сестру из объятий.

– Раньше было лучше. Тебе совсем это не идет.

– Ничего, они отрастут со временем, – включив свет, и бросив мимолетный взгляд на настенное зеркало, произнесла Рэма. – Я тебя разбудила?

Лана повертела головой.

– Это хорошо, я баялась, что ты уже спишь, я не хотела бы тебя разбудить. Знаешь, у меня для тебя есть подарок, девушка сняла с шеи серебряное ожерелье с кулоном и протянула сестре.

– Это же мамино! – воскликнула Лана.

– Да папа подарил его маме еще до войны, потом оно было с ней, когда они прятались в бомбоубежище, и когда помогали обустраивать этот город, и когда мама заболела... – Рэма замолчала и на её лице, на короткий миг промелькнула печаль, но через миг она снова заулыбалась.

– Вот так, – защелкивая застежку на цепочка промолвила девушка. – Он будет напоминать тебе обо мне.

– Я и так бы не забыла! – насупилась Лана.

– Верю, верю. Но все же это подарок.

– Ты можешь не лететь? – сжав кулачки, произнесла Лана.

– Я должна.

Лана резким движением сорвала кулон с шеи и швырнула на пол.

– Ты нас бросаешь меня и папу! А ведь обещала, когда мама умерла, что ты будешь рядом всегда! – крикнула девочка дрожащим голосом, на её глазах наворачивались слезы.

– Я не бросаю, просто я должна, – поднимая кулон с пола, и кладя его на стол, сказала Рэма. – Я хочу найти для нас новый дом, он есть где-то далеко отсюда, но я верю, что он есть, его просто не может не быть.

– И поэтому бросаешь нас в старом, – упав в постель и обняв подушку, пробормотала Лана, шмыгая носом.

– Я вас не бросаю, – садясь на край постели, ласково произнесла девушка. – Ты ведь не помнишь мир до войны? Я только хочу тебе показать его. Голубое небо, летний дождь от которого не надо прятаться, а можно гулять под ним, радугу, изумрудную траву по весне и опадающую листву осенью. – гладя сестру по голове тихо шептала Рэма. – Столько вещей ты не видела, столько у тебя отняли, целый мир, который должен был на всю твою жизнь принадлежать тебе, разрушен. Я лишь хочу подарить тебе новый, дать всем второй шанс. Мы его заслужили... Заслужили вечера на веранде в Июле, и темные тихие ночи в Январе. Заслужили пикники возле ручья, и прогулки по парку, где продают мороженое и сладкую вату. Мир, где люди не умирают от радиации. Место, где можно лепить снеговика зимой, и пускать воздушного змея, скрыться летнего полуденного зноя в тени дерева. Ты просто не понимаешь, насколько мир был раньше прекрасен, сколько было красок, сколько жизни. Ты лишена своего дома от рождения, он сгорел, остались только пустые почерневшие стены. Я помню плохо прежний мир, но достаточно что бы любить его. Я хорошо помню поле диких красных Маргариток, оно было возле дома, и я иногда гуляла там. Ты ведь никогда не видела поляну из цветов, только фото и голограммы. Не вдыхала запах, не трогала лепестки, и не бегала с сачком за бабочками, не слышала, как стрекотали кузнечики. Ты даже не знаешь, как квакают лягушки под вечер в заросшем пруду. Я все это вспоминала, очень долго, все обрывисто. Но у меня хоть есть воспоминания, а у тебя нет ничего. Поэтому я и лечу, что бы у тебя была хоть надежда.

Когда Рэма закончила говорить, её сестра сделала вид что, уснула, девушка поцеловала сестру в щеку, и аккуратно вышла из комнаты, выключив свет. Неизвестно почему, но Лане было ясно, что это был прощальный поцелуй.

Через час, когда слезы высохли, она уснула. Она спала, и ей снилось огромное поле красных цветов, наверно это были Маргаритки, далеко был виден дом, но он был расплывчат, а в синем небе сияло яркое солнце.

За окном спальни то же был свет, свет от яркого огня улетающей раньше срока в холодной чужой космос ракеты.

Свет становился все ярче и разгонял тьму, он заполнял собой все пространство и слепил. Крис открыл глаза и резкая боль, пронзила затылочную часть головы. Он снова закрыл веки и попытался осознать, что происходит снег, космос, ракеты, Рэма... Ему просто снился сон, они и раньше снились, но с каждым разом все более реалистичные.

Гладиус встал на ноги, его мутило, к тому же было абсолютно непонятно, где он находится, когда он открывал глаза, то по ним бил невероятно яркий свет, исходивший отовсюду. Поэтому парень протянул руки вперед и сделал шаг, ладонь уперлась в холодную бетонную стену. Вскоре стало ясно, что он находится в комнате приблизительно два на два метра. Он сел, оперившись об стену, до него стало доходить, куда он попал. Его знобило, тело била крупная дрожь, желудок выворачивало на изнанку, хотелось пить. Крис начал стучать в стену в надежде, что кто – то услышит, правда удары получались глухими и слабыми. Нельзя было сконцентрироваться не на одной мысли, проклятый свет будто выжигал их из мозга. Кто был тот человек в шлеме? Это был точно человек, у него билось сердце, тихо и ритмично... Где Леоне? Его поймали? Или нет? Что будет дальше? Суд? Лечение? В том, что, он в застенках Комитета сомнений не было, он представлял их другими серыми и темными... Надо было тогда стрелять ведь был же пистолет! Но он поддался глупой самоуверенности, что сможет справиться без лишних жертв, а в итоге сам стал жертвой. И почему теперь нет тех приступов? Уже второй раз, ничего не произошло. Проклятый свет!

Гладиус в бессильной злобе ударил пару раз стену головой, от чего стало еще хуже. Сколько не думай, ситуацию нельзя было изменить, теперь он заключенный, и как все заключенные он мог лишь одно – ждать.