Текст книги "Террор и демократия в эпоху Сталина. Социальная динамика репрессий"

Автор книги: Венди Голдман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Выборы в Советы

Не только поиск врагов, но и предстоящие выборы в советы способствовали привлечению внимания к вопросам демократии. Недавно принятая Конституция предоставила право голоса всем гражданам, включая представителей бывших социальных слоев: аристократии, белогвардейцев, священнослужителей, лишившихся собственности кулаков и другие группы когда-то исключенных из политической жизни – лишенцы.Городские избиратели больше не ставились выше сельских избирателей, все считались равными. В советах среднего и высшего уровня проводилось прямое голосование, путем выдвижения отдельных кандидатов вместо списка и скорее тайным голосованием, чем открытым. Конституция, широко известная под названием «сталинская», означала «поворот в политической жизни страны». ^{285}

Несмотря на то, что делегаты единодушно одобрили новую Конституцию, они были глубоко озабочены возможным исходом предстоящих выборов. Многие опасались, что партия не имеет достаточной поддержки для сохранения своей доминирующей политической позиции. Жданов рассудительно отметил, что введение демократических выборов – это «очень серьезный экзамен для нашей партии». ^{286}  В комментариях делегатов сквозил черный юмор, вызванный опасениями, что партия может потерпеть поражение, если будет проведен реальный референдум о деятельности руководства. Когда И. Д. Кабаков, секретарь Свердловского областного комитета начал было: «Никогда еще массы народа неспособны были выступать такими активными творцами социалистического строительства и социалистического общества, как после принятия Конституции». А. И. Микоян саркастически усмехнулся: «Да, хлопот будет много». ^{287} Жданов предупредил, что партия, не имеющая опыта тайного голосования на выборах по отдельным кандидатурам, может столкнуться с «враждебной агитацией и враждебными кандидатурами». Началось оживление деятельности религиозных организаций; поступило значительное количество ходатайств об открытии церквей. ^{288}

Выступавшие выражали обеспокоенность тем, что партия мало контактировала с народом в отдельных сельских регионах, довела до нищеты городские районы, новые рабочие поселки и анклавы расселения ссыльных кулаков. Р. И. Эйхе – первый секретарь Сибирского и Западносибирского крайкомов ВКП(б) и Новосибирского городского комитета, говорил об «убогих заброшенных деревнях» и таких же городских районах, где жили озлобленные крестьяне, доведенные до бедности «представители старого режима», преступники, проститутки, беспризорники и прочие бедные и безнадежные парии индустриализации. В Западной Сибири большие группы ссыльных кулаков затаили злобу против правительства и могли «распространять клевету и провокации во время выборов». Если партийные кандидаты намерены выиграть, то они должны быть «ответственными» и «установить тесную связь со своими избирателями». ^{289} Другие делегаты выражали беспокойство по поводу избирателей в промышленных регионах с быстрорастущим населением. Кабаков признался, что суровые условия иногда были причиной враждебности к советской власти. Дефицит рабочих рук «открыл большие щели для притока чуждых элементов». В отдельно взятой Свердловской области более 1,2 млн. людей мигрировали из сельской местности в города и на стройки. ^{290} А. С. Калыгина – секретарь Воронежского городского комитета партии отметила, что население города увеличилось в десять раз с начала первой пятилетки. Она также сомневалась насчет того, как новые рабочие будут голосовать. На 50 тыс. рабочих приходилось всего 2 тыс. коммунистов, из которых только 550 человек работали «у станка» или на производстве. Не более 1% рабочих на большинстве заводов Воронежа являлись членами партии. Кроме того, в городе, бывшим местом ссылки, затаились люди, враждебно относившиеся к советскому государству. ^{291} С. В. Косиор, первый секретарь ЦК КП(б) Украины, был обеспокоен настроениями ремесленников, рабочих мелких предприятий, домохозяек, служащих, технической интеллигенции и «бывших людей», численность которых составляла 50-60% от общего числа его избирателей. Он сказал взволнованно: «До сих пор нашу агитационную работу мы ведем с расчетом не на все слои населения». Партия в большей степени сосредоточила свои усилия на том, чтобы организовать и образовать промышленных рабочих, полагая, что «ниже нашего достоинства проводить работу среди служащих», считавшихся «гражданами второго сорта». Даже на заводах агитационная работа на 80% была «беззуба». Несколько вновь образовавшихся религиозных общин на Украине собрались послать приветствия Сталину и Центральному Комитету партии в связи с провозглашением свободы вероисповедания в новой Конституции. Косиор добавил: «Наши товарищи в полной растерянности: не разрешить? – Народ имеет право прислать приветствия своему вождю. Разрешить? – Черт знает, что из этого выйдет». Демократия возрождала все тенденции, развитию которых пытались помешать большевики. Теперь все эти люди могли принимать участие в голосовании! ^{292} Охватывающая все большее число делегатов пленума тревога была признаком того, насколько демократично конституция предполагала проводить выборы в советы. Если бы партийное руководство страны не принимали права, прописанные конституцией, всерьез, они бы не испытывали страха за результаты выборов. Они бы не беспокоились о том, как могут проголосовать ссыльные кулаки, сельские переселенцы, новые рабочие, ремесленники, домохозяйки, «бывшие» и крестьяне. В июле 1937 года эти страхи могли быть вызваны массовыми сборищами «враждебных» элементов в «диких и заброшенных уголках» как в городах, так и в селах. Но уже в феврале руководители партии намеревались встретить выборы лицом к лицу. ^{293} Им пришлось в большой степени положиться на рядовых членов партии на заводах, в школах и колхозах, чтобы найти у них поддержку своей программы и своих кандидатов. Кроме того, почти так же, как партия была обособлена от народа, руководители партии держались в стороне от своих рядовых членов. Для успеха на выборах требовалась вдохновляющая сила партии, тесная связь между руководителями и рядовыми ее членами, а также активная мобилизация народа для голосования.

Партийная демократия

В своей программной речи об эрозии демократии в партии Жданов развивал мысль о том, что партия должна оказывать поддержку рядовым коммунистам. Он заявил, что кадровая политика свелась к широко распространенной практике кооптацииили «назначений». Кооптация способствовала формированию «клик», закрытых групп, члены которых преданы лишь тому, кто их назначил. Эта практика укоренилась настолько, что в некоторых организациях на местах не было ни одного должностного лица, избранного путем голосования. Городские, районные парторганизации и первички предполагалось переизбирать каждый год; областные и союзные республиканские центральные комитеты – каждые восемнадцать месяцев. Однако в большинстве партийных организаций выборы не проводились с 1934 года. [37]37
  Более 10% членов областных пленумов партии и пленумов ЦК были скорее назначены на должности, чем выбраны. В районных и городских комитетах назначенных было еще больше и достигало 60%. Материалы февральско-мартовского пленума// Вопросы истории. 1993. № 5. С. 6-8, 9-10.


[Закрыть]А если и проводились, то их результаты были заранее известны. Жданов объяснил, как это происходило: за несколько дней до партийной конференции секретарь первичной парторганизации «уходил куда-нибудь в уголок» и составлял список кандидатов. Список уточнялся заранее на закрытом собрании с небольшим количеством участников, в итоге выборы «превращались в простую формальность» и длились не более двадцати минут. Этот «черный ход» для протаскивания нужных решений, негодовал Жданов, является «нарушением законных прав членов партии и партийной демократии». И в результате на многих предприятиях назначенные делегаты, а не коммунисты, избранные партийными комитетами, фактически «лишали две трети наших членов права голоса». Вместе с тем перестали проводиться общие партсобрания, вместо них проводились собрания небольших групп цеховых комитетов. Когда собирались рядовые члены партии, им не сообщали повестку дня, а вопросы, обсуждаемые на собрании, не имели никакого отношения к их реальным проблемам. Резолюции готовились заранее, обсуждений не велось. Собрания превратились в пустую формальность. ^{294}

Решение пленума обеспечить демократию касалось не только восстановления прав рядовых коммунистов. Для Сталина и его соратников было важно как можно скорее завершить чистку среди бывших оппозиционеров, что представлялось невозможным до тех пор, пока «клики» и группки продолжали контролировать областные и местные партийные комитеты. Эти группы из «своих» назначали на должности, прикрывали и помогали друг другу, часто нарушая указания Москвы. Такие кланы складывался на основе давней дружбы, зародившейся еще во времена революции, Гражданской войны и оппозиции 1920 годов. Жданов взывал к демократии не только как к средству перестройки партии, но и уничтожения врагов. Члены партии, назначенные на важные посты, приводили с собой свое окружение, предоставляли должности. Они создавали атмосферу семейственности,основанную на взаимной поддержке. ^{295} Несколько партийных руководителей привели примеры своих областных организаций. Эйхе отметил, что секретари партийных комитетов в Западной Сибири редко избирались. Выборы на основе тайного голосования подорвали бы традиции круговой поруки и семейственности. ^{296} Косиор обратил внимание на то, что в некоторых областях Украины в парткомах вообще не было выборного руководства, и парткомы в полном составесостояли из кооптированных членов. Кооптация поощряла партийных работников культивировать личные связи для того, чтобы «упрочить свое положение». ^{297} Не будучи зависимыми от избирателей, обладая авторитетом и влиянием, чтобы нанимать на работу и увольнять по своему усмотрению, они превратились в «князьков». А. И. Угаров, бывший секретарь Ленинградского горкома ВКП(б), заявил, что горком «заблокирован» контрреволюционерами, сторонниками Зиновьева и «правых уклонистов». Партийная организация окостенела, стала бесчувственной и самодовольной. Вместо честных прямолинейных отношений стали получать распространение «элементы парадности, шумихи, хвастовства, возвеличения руководителей, подхалимства». Угаров рассказал, что после выступления секретаря парткома на последнем собрании, где присутствовали тысячи рабочих, в местной газете появились хвалебные отзывы: «Рабочий класс с большой любовью слушал доклад секретаря парткома». Угаров заметил с отвращением: «Это уже элемент фальши, грубо искажающий отношение нашей партии к рабочему классу». ^{298} Эйхе, Косиор и Угаров – все трое выступали за привлечение к активной деятельности рядовых коммунистов и разрушение «семейственности», которая мешала выявлению и уничтожению бывших оппозиционеров или «врагов». Тем не менее, будучи секретарями областных или городских комитетов партии, они сами были частью системы, которую критиковали. Как облеченные властью руководители они так же имели свое окружение, и их утверждения о демократии звучали довольно странно. Неужели они мобилизовывали рядовых членов партии против самих себя? В течение следующих двух лет они стали жертвами своих собственных высказываний, были арестованы и расстреляны органами НКВД.

Основой принятой пленумом резолюции стала речь Жданова, целью новой политики партии была отмена кооптации, ликвидация семейственности и восстановление демократической процедуры выборов – тайное голосование по отдельным кандидатам вместо открытого голосования по списку, – а также обеспечение неограниченного «права на критику», К 20 мая выборы должны были быть проведены на каждом уровне, начиная с первичной парторганизации до республиканских центральных комитетов. Сроки выборов парторганов должны были строго соблюдаться. Необходимо было категорически осудить и воспретить практику подмены общих партийных собраний цеховыми собраниями. ^{299} В целом эти постановления должны были укрепить партию и воссоединить ее руководство с массами. Выступавшие не видели никакого противоречия между уничтожением врагов и оказанием поддержки рядовым членам. Фактически обе эти установки были частью одной цели: перестройка и объединение партии.

«Троцкисты» и «простой народ»

Начавшиеся в мае 1935 проверка и обмен партийных билетов, воспринимались делегатами пленума как деятельность, частично связанная с изменением приоритетов в направлении демократии. Результаты проверок были источником постоянных разногласий. В центральном руководстве партии были недовольны тем, что партийные комитеты увольняли простых рабочих за незначительные проступки и в то же время позволяли ускользнуть явным врагам народа. Ежов и Сталин выразили свое недовольство областными руководителями на пленумах ЦК в июне и в декабре 1936 года. В сентябре представители Московского горкома партии персонально упрекали районных партийных организаторов за беспорядочное ведение учета, дезорганизацию и бездеятельность. Раздраженность городских руководителей деятельностью районных парторганизаторов была прямой реакцией на недовольство Москвы ими самими.

Эйхе и первый заместитель председателя Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) Я. А. Яковлев снова подняли этот вопрос на февральско-мартовском пленуме. Эйхе утверждал, что большое число людей, исключенных из партии в Сибири, «не являлись врагами, а были верны партии и советской власти». Беспокойство вызывал тот факт, что количество исключенных из ВКП(б) в его регионе было вдвое больше, чем число вновь принятых: начиная с 1926 года 93 тыс. человек были исключены, в партии оставалось 43 тыс. членов. Я. Б. Гамарник – заместитель председателя Реввоенсовета СССР и первый заместитель наркома по военным и морским делам СССР удивленно спросил: «Сколько?». Эйхе ответил: «Девяносто три тысячи человек». «Ого!» – воскликнул Гамарник. Эйхе с полным основанием опасался, что многие люди, не одобрявшие массовое исключение из партии, будут голосовать против партийных кандидатов на предстоящих выборах в советы. ^{300}

Яковлев также был обеспокоен тем, как областные и городские руководители будут проводить чистку. Как председатель Комиссии партийного контроля он получал тысячи жалоб и обращений от исключенных с просьбой о восстановлении в партии. Он отметил особенно вопиющее поведение Н.С. Хрущева, первого секретаря Московского городского и областного комитета партии. Количество исключенных из партии на крупнейших Московских оборонных заводах было шокирующим: на заводе «Калибр» были исключены 110 из 198 членов и кандидатов в члены партии; на заводе «Спецавтомашина» – 53 человека из 56! Комиссия партийного контроля проверила 155 дел на трех заводах: в подавляющем большинстве случаев партийные организации исключили рабочих, имевших длительный трудовой стаж и отличные производственные показатели. Например, токарь завода «Калибр», бывший премированным стахановцем, политкомиссаром Красной армии и представителем местной профсоюзной организации был исключен из партии за «политическую неграмотность». Яковлев был в ярости. «В чем же дело? Почему он исключен?» – спросил он. Ему ответили, что исключенный «пропустил несколько занятий кружка». Работница завода «Калибр», имевшая большой трудовой стаж, возглавляла женскую бригаду, работавшая в профкоме, в детском саду, по своей инициативе сама проводившая читку газет была исключена из партии «как балласт». Она подала апелляцию, но не получив ответа, попросила партком позволить ей заниматься общественной работой в партии. Ей отказали, объяснив, что было бы опасно доверять ответственные задания не члену партии. Внимательно выслушав рассказ Яковлева, Сталин выпалил: «Это безобразие». Рабочих исключали за пассивность, политическую неграмотность и неуплату членских взносов. Яковлев наставлял: «…бубновый туз на спину приклеили» под графой «пассивности». Он резко критиковал Хрущева и Московскую партийную организацию за игнорирование троцкистов, действительных врагов, и исключение рабочих. Кроме того, в заводских парткомах Москвы с 1933 года не проводились выборы. Продиктованная личными интересами формулировка: «по инициативе Никиты Сергеевича Хрущева» предшествовала каждому постановлению и резолюции партбюро. Яковлев обвинял Московский горком партии в «самовосхвалении», в то время как троцкисты, занимающие руководящие должности, подрывают производство. ^{301}

Сталин также высмеивал партийных руководителей за плохо проведенную чистку. Он отметил, что 10 тыс. членов партии были исключены за «пассивность». Такая линия поведения «дает зацепку троцкистам, врагам нашим, дает им резерв, дает им армию». Сталин подготовил и представил в цифрах картину той опасности, которую являли собой оставшиеся враги. Он подсчитал, что из 30 тыс. бывших оппозиционеров 18 тыс. троцкистов и зиновьевцев уже арестовано, 12 тыс. оставалось на свободе. [38]38
  Сталин получил эти цифры следующим образом: в 1927 году состоялось открытое обсуждение, «настоящий референдум» по вопросам, поднятым объединенной оппозицией. За него проголосовали 730 тыс. из 854 тыс. членов партии. Из этого количества людей, по подсчетам Сталина, 4 тыс. голосовали за троцкистов и 2 тыс. 600 воздержались. В итоге 6 тыс. 600 человек одобрили программу троцкистов. Прибавив 11 тыс. человек из числа тех, кто не участвовал в выборах, он подсчитал, что максимальное количество троцкистов составляло 18 тыс. человек. Затем Сталин добавил еще 10 тыс., поддерживавших Зиновьева, и еще 2 тыс. «шептунов» – людей, сеявших сомнения, и правых уклонистов, что, в сумме составило 30 тыс. «антипартийных кадров».


[Закрыть]Не все они были врагами; многие отказались от своих прошлых взглядов, и небольшое число людей уже вышло из рядов партии. «…Для того чтобы напакостить и нагадить, – предостерег Сталин, – для этого не требуется много сил». Сталин подсчитал, что с июня 1935 года количество потенциальных оппозиционеров, которых тогда насчитывалось 12 тыс. человек, значительно возросло. По его расчетам партия должна была бы исключить 600 бывших троцкистов и зиновьевцев. Несомненно, Сталин уделял особое внимание цифрам. Его новая оценка показала, что в период между июнем 1936 года и февралем 1937 года масштаб угрозы значительно вырос. За это время количество уволенных из партии людей также значительно увеличилось. Как подсчитал Сталин, теперь их общее количество составляло 300 тыс., т. е. на 100 тыс. человек больше, чем сообщил Ежов на пленуме в июне 1936 года. «Мы проявили много бесчеловечности, бюрократического бездушия в отношении судеб отдельных членов партии, – сказал Сталин. – Все эти безобразия, которые вы допустили, – все это вода на мельницу наших врагов». ^{302} Проверка проводилась плохо: вместо того чтобы нацелиться на конкретных «троцкистов», она затронула более широкую группу «простых людей». И Сталин, и Яковлев подчеркивали, что «политически безграмотные» рабочие, нерегулярно платившие членские взносы или не посещавшие занятия в кружках, никогда не являлись целью чистки. Член партии был обязан принять программу партии, платить взносы и участвовать в деятельности партии. Не от каждого члена партии требовалось, чтобы он был марксистом или знатоком сложной политической теории. Сталин пошутил: «Я не знаю, многие ли члены ЦК усвоили марксизм». ^{303}

Сталин красноречиво представил новое понимание троцкизма, которое сложилось во время судебных процессов в Кемерово и Москве. Троцкизм не был альтернативным путем к социализму или «политическим течением среди рабочего класса», как «семь или восемь лет назад». Троцкисты являлись беспринципной бандой «вредителей, шпионов диверсантов, и убийц», действовавших по заданию разведывательных служб буржуазных государств» с целью восстановления капитализма. Они прикрывались «партбилетами в карманах». ^{304} Подтекст был простым: Советскому Союзу угрожал фашизм, и страна не могла допустить внутренней борьбы за власть. ^{305}  Любой, кто рассматривал возможную альтернативу сталинскому руководству, кто выслушивал в частном порядке антигосударственные высказывания и не сообщал об этом в компетентные органы, фактически помогал внешним врагам. Сталин разъяснял, что наибольшую преданность член партии должен выказывать партии, которая для коммуниста важнее, чем семья и друзья, и требовал от членов партии докладывать о своих сомнениях и не держать их в секрете. [39]39
  См. рассказ Сталина о Ломинадзе, секретаре Магнитогорского горкома ВКП(б). Хотя Орджоникидзе выслушал сомнения Ломинадзе о проводимой партией политике, он отказался сообщить о нем в Центральный Комитет. Позже Орджоникидзе перешел в другую крайность и хотел застрелить его. Сталин считал, что его не надо расстреливать, арестовывать или даже исключать из партии, достаточно освободить Ломинадзе от обязанностей члена ЦК. Об этом см.: Материалы февральско-мартовского пленума // Вопросы истории. 1995. № 11-12. С. 16-17; Getty J. A., NaumovО. The Road to Terror. P. 218. Ломинадзе покончил жизнь самоубийством в 1935 году.


[Закрыть]Высказывания Сталина о «тотальной честности», призывы к бдительности способствовали созданию культовой, почти религиозной, атмосферы в партии. Вскоре даже сомнение, о котором не было сообщено соответствующим органам, становилось доказательством причастности к террористам.

К тому же речь Сталина на пленуме, как и речь Молотова, содержала неоднозначный посыл. С одной стороны он настаивал на бдительности, а с другой стороны, рекомендовал проявлять сдержанность. Не каждый член партии, бывший в прошлом в оппозиции, являлся врагом. «Среди бывших троцкистов у нас имеются замечательные люди, вы это знаете, – предупреждал он, – хорошие работники, которые случайно попали к троцкистам, потом порвали с ними, и [теперь] работают как настоящие большевики». В заключение Сталин предложил удивительно слабое решение обозначенных им проблем: побольше курсов политпросвещения и в помощь каждому партийному секретарю добавить двух заместителей из низовых партийных организаций. ^{306} Реализация указаний, содержавшиеся в его речи, предполагала проведение ограниченной чистки среди почти 12 тыс. членов партии, имевших оппозиционное прошлое. Он предостерегал от скоропалительных суждений: «Давай теперь направо и налево бить всякого, кто когда-либо шел по одной улице с каким-либо троцкистом, или кто-то когда-либо в одной общественной столовой где-то по соседству с троцкистом обедал». ^{307} Однако за год сталинская пародия стала реальностью. Партийные комитеты скрупулезно расследовали самые незначительные личные контакты. Независимо от того, что именно планировал Сталин, фокусирование внимания на абсолютной преданности, мобилизации рядовых членов партии и политизации производства способствовало быстрому расширению фронта борьбы с врагами, которая вышла за пределы относительно небольшого круга бывших оппозиционеров и была направлена против всякого, кто хотя бы раз «прогуливался по улице с троцкистом».