Текст книги "Любви навстречу"

Автор книги: Венди Уэкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Глава 30

Аманда ехала домой, и постепенно настроение у нее портилось. Сначала она пребывала прямо-таки в эйфории по поводу победы Уайатта и того, как Роб поддержал ее. Но теперь, когда с заднего сиденья не доносилось ни звука и салон полнился враждебным, молчанием, ей становилось все хуже.

Она взглянула в зеркало заднего вида. Уайатт еще улыбался, переживая мысленно минуты своего триумфа, но Меган сидела с отчужденным и замкнутым видом.

– Мег, правда, наш Уайатт был сегодня на высоте? – спросила Аманда.

– Да, это было здорово, – отозвалась дочь, но личико ее оставалось мрачным, а тон буквально излучал холод.

Да что же это такое?! Неужели они так и не поймут, что заставило ее развестись с их отцом и заняться зарабатыванием денег?

– Вам понравилось, что у нас гостили бабушка с дедушкой?

– Да, это было здорово, – тем же тоном отозвалась дочь. Аманда вздохнула. Сейчас у нее не было ни физических, ни душевных сил выяснять отношения с Меган. Дома дети ушли к себе наверх, а Аманда провела вечер, обдумывая завтрашний день. Если она собирается продолжить свой бизнес, нужно найти способ заставить Сьюзи Симмонс взять обратно свои обвинения в воровстве.

Больше всего Аманду бесило то, что враждебность Сьюзи к Соланж и к самой Аманде не имела под собой никаких оснований. Отношения у миссис Симмонс и миссис Шеридан были вполне приятельские. А потом вдруг все изменилось.

Был уже двенадцатый час, когда она собралась спуститься на первый этаж, чтобы запереть входную дверь. В комнате Уайатта свет уже не горел. Аманда тихонько приоткрыла дверь и вошла. Мальчик спал, разметавшись на кровати.

Аманда накрыла сына и нежно поцеловала в теплую щеку. Дверь Меган была приоткрыта, и в коридор вырывался свет. Аманда осторожно заглянула в щелку. Дочь стояла перед зеркалом, уже одетая в ночную рубашку. Но к груди она судорожно прижимала свое выпускное платье – каскад серебряного шелка. Личико ее было так печально, что сердце, у матери заныло, и, открыв дверь, она вошла в комнату.

Их взгляды встретились в зеркале.

– Сколько туалетов тебе пришлось вымыть, чтобы заплатить за это платье? – резко спросила Меган.

Аманда подошла ближе, но Меган держала платье перед собой, словно щит.

– Мне жаль, что тебе пришлось пережить несколько неприятных минут, что все мы попали в неловкое положение, – сказала Аманда. – Но я совершенно не жалею о том, что сделала. Потому что так было нужно.

– Я так хотела это платье… – прошептала Меган. – Я… я благодарна тебе, что оно у меня было. Она взяла вешалку с кровати и, аккуратно повесив платье, убрала его в шкаф. Потом повернулась к матери и с отчаянием спросила:

– Неужели не было другого способа заработать деньги? – Сердце матери ныло, и она очень хотела прижать к себе дочку, утешить, но сейчас не нужно давать повод думать, что она извиняется за сделанное.

– Нет, Меган, не было. – Она повернулась и пошла к двери. Уже на пороге повернулась и сказала: – Если уборка домов поможет нам сохранить этот дом и покупать платья и все остальное, то я буду продолжать работать. Тебе лучше привыкнуть к этой мысли.

– Но почему папа не может вернуться домой? Я знаю, что он извинился за то, что произошло, и он не встречается больше с Тиффани.

– Детка! – Аманда в два шага оказалась рядом с Меган и обняла дочь. Но тело девочки было застывшим, и она не желала принимать ласку.

– Я хочу, чтобы папа вернулся домой, и все стало как раньше, – упрямо сказала она.

– Я знаю, детка, знаю.

И тогда Меган, наконец, расплакалась. Ее худенькое тело сотрясали рыдания, и Аманда крепко прижимала дочь к себе, принимая ее слезы, всхлипывания и жалобное бормотание.

– Больно, да? – пробормотала Аманда. – Я знаю, как это больно.

Постепенно рыдания начали стихать, но Аманда по-прежнему обнимала дочку, чуть покачиваясь, как когда-то давно.

– Я хотела бы, хотела бы, чтобы все оставалось, как было, – сказала она, отводя волосы с мокрых глаз и щек Меган. – Но все зашло слишком далеко, пойми меня. Я не смогу снова жить с твоим отцом. Случилось то, что не склеить, не починить.

– Но…

– Но твой папа остается твоим папой, он тебя любит и никуда не денется. И ты, и Уайатт можете проводить с ним столько времени, сколько захотите.

Некоторое время мать и дочь молча смотрели друг на друга, потом Меган сделала шаг назад, высвобождаясь из рук матери, и отвернулась. Аманда расстроилась, но повернулась и пошла к двери.

– Я пойду запру входную дверь, – сказала она, вышла из комнаты и осторожно прикрыла за собой дверь.

На следующее утро Аманда почувствовала, что ей чего-то не хватает. Было очень странно знать, что не нужно перевоплощаться в Соланж и спешить к Менковски для уборки. Аманда приняла душ, оделась и заправила кровать. Потом села к туалетному столику, чтобы накраситься. Взгляд ее упал на темный парик и блестящие серьги Соланж. «Жаль, что я не такая яркая», – сказала себе Аманда. Потом мысленно укорила себя за глупость. Не нужно надевать парик и делать яркий макияж, чтобы обрести решительность Соланж. Все, что нужно, есть в душе самой Аманды, и уж она постарается, чтобы сегодня ее бойцовские качества проявились в полной мере.

Она спускалась по лестнице и вдруг почувствовала запах свежесваренного кофе. Аманда застыла на ступеньках и услышала шепот из кухни.

– Вынимай вафли из тостера, придурок! Они сгорят!

– Не указывай мне, что делать! То, что ты умеешь подогреть сироп в микроволновке, не делает тебя шеф-поваром.

Аманда с удивлением взглянула на часы – нет еще и восьми, но дети уже встали и даже развили какую-то подозрительную деятельность. Что бы это значило?

– Давай быстрее, – зашептала Меган. – Мне кажется, она идет. Я слышала, как скрипнула дверь.

Аманда выждала еще некоторое время, прислушиваясь. Когда беготня и возня на кухне затихли, она спустилась вниз и застыла в дверях. Стол оказался накрыт лучшей скатертью, которая обычно вынималась из шкафа только по праздникам. На столе был сервирован один прибор, но зато по всем правилам: льняная салфетка, серебряные приборы и фарфор. Посреди стола красовалась ваза, полная свежих, явно только что срезанных цветов. Подле тарелки лежала утренняя газета.

– Сегодня чей-то день рождения? – спросила Аманда. Меган толкнула брата, и Уайатт выступил вперед. Оба они были в пижамах, но через руку мальчик перекинул полотенце на манер официанта, а на его круглом личике фломастером были нарисованы усы.

– Нет, мадам, – сказал он с ужасающим акцентом. – Это просто маленький знак нашей любви и… и признательности.

Он повернулся к сестре, нахмурившись, не уверенный, что он правильно выговорил трудное слово. Меган кивнула, и довольный Уайатт просиял, шагнул вперед и отодвинул стул, приглашая мать к столу. Меган принесла кофейник и важно спросила:

– Не хочет ли мадам кофе?

– Oui,[4]4
  Да (фр.).


[Закрыть] – с улыбкой ответила Аманда. – Мадам очень хочет кофе.

Она села завтракать, а дети суетились вокруг нее, наперебой пытаясь предугадать и выполнить каждое ее желание. Аманда почувствовала, как огромная тяжесть свалилась с души. Все это время с ее терзало опасение, что дети не в состоянии будут оценить желание матери защитить их, то есть понять движущую силу ее поступков. И вот теперь, теперь она, наконец, почувствовала себя счастливой.

Меган принесла из кухни тарелку с вафлями и поставила ее перед матерью. Аманда взглянула на свой завтрак, и глаза ее начали стремительно наполняться слезами.

«Прости нас, ма, – было написано вареньем на тарелке над вафлями. А внизу шла еще одна строчка. – Мы любим тебя и Соланж».

– Мне правда стыдно, что вела себя как дура, – сказала Меган. – Просто когда Люси позвонила… А потом все стали обзываться и дразнить меня дочкой поломойки… Я… я была так расстроена, что не могла собраться с силами и подумать, что к чему.

– Ох, милые вы мои, – прошептала Аманда. Она потянулась через стол и накрыла их ладошки своими.

– Я тоже хочу извиниться, ма, – сказал Уайатт. – Но вот почему ты не сказала нам, что делаешь?

Аманда старательно сморгнула слезы и попыталась объяснить:

– Я боялась, что не смогу сохранить для вас дом. Это все, о чем я могла думать в тот момент. Все мы были расстроены, вы боялись перемен, и мне не хотелось пугать вас еще больше.

Она вновь взглянула на тарелку. От близости горячих вафель послание начало таять и расплываться, но это уже было совсем не важно. Она никогда не забудет эти строчки, и то, как ее дети просили прощения, и этот завтрак.

– Папа сказал, что это он во всем виноват, и ты сделала то, что должна была сделать, чтобы позаботиться о нас, – сказала Меган. – Я чувствую себя такой эгоисткой! Я так страстно мечтала о том платье, заставила тебя купить его, а потом еще и обвинила за это. Теперь я понимаю… но все же… я думаю, что папа мог бы вернуться домой. Не сердись, но я продолжаю надеяться, что вы помиритесь.

Аманда перевела взгляд на сына. Голос мальчика дрогнул, но он решительно произнес:

– Мне все равно, даже если мы переедем в другой дом. Пусть он будет маленьким. Но хорошо бы остаться в этом районе, чтобы я мог играть за свою команду. Ну, и папа тут живет.

– Мне тоже все равно, где мы будем жить, – заявила Меган. – И если тебе нужна моя помощь, я готова убирать дома вместе с тобой. – Она решительно взглянула на мать, вздернула подбородок и добавила звенящим голосом: – И если Люси Симмонс или еще кому-то это не нравится, они могут идти… ну, то есть мне безразлично, что они подумают.

Аманда все никак не могла разжать ладони, сжимая руки детей. Сердце ее ныло от любви и счастья. «Боже, спасибо, что у меня такие замечательные дети! Они самые умные, самые добрые, самые лучшие».

– Ты не будешь ругаться с папой? – спросил Уайатт.

– И дашь ему шанс доказать тебе, что он изменился? – добавила Меган.

Аманда вздохнула. Она прекрасно понимала, что детям трудно поверить в то, что примирение меж нею и Робом невозможно.

– Все будет хорошо, – сказала она, впервые твердо уверенная в этом. – Самое главное – и я, и папа очень вас любим. И теперь все наладится. Знаете, я начала заниматься уборкой оттого, что наше положение было близко к отчаянному. Но дело пошло неожиданно хорошо, и теперь Кэндис, Брук и я подумываем превратить это в бизнес, который позволит нам зарабатывать неплохие деньги. Но сначала необходимо восстановить свою репутацию и вернуть клиентуру. А для этого нужно, чтобы Сьюзи Симмонс признала, что все ее вещи на месте и мы ничего не крали.

– И как ты собираешься заставить ее это сделать? – с любопытством спросила Меган.

Аманда и не заметила, как приступила к завтраку и съела уже половину вафель. Как это оказывается здорово – обсуждать свои планы, а не скрывать их!

Они не просто семья – они команда! С такой поддержкой да еще с такими замечательными подругами, как Кэндис и Брук, для нее нет ничего невозможного.

– Еще не знаю, как именно я это сделаю, – признала Аманда. – Но три мушкетера нанесут миссис Симмонс визит… и не уйдут из ее дома, пока все не выяснится.

«Три мушкетера» встретились в доме Кэндис и решили, что отправятся в дом Сьюзи Симмонс на своем желтеньком автомобильчике.

– А у нас есть план? – спросила Брук, забираясь в машину.

– Ну, не то чтобы это был настоящий план, – отозвалась Аманда, усаживаясь на водительское сиденье. – Я думаю, мы просто приедем, позвоним в дверь, войдем в дом и объясним ей, что именно нам нужно. Но силу будем применять только в самом крайнем случае.

– Жаль, – разочарованно вздохнула Кэндис. – Я мечтала хорошенько приложить Сьюзи Симмонс чем-нибудь тяжелым с того самого дня, как познакомилась с ней.

– Знаешь, она ведь не всегда была такой, – сказала Аманда, уверенной рукой ведя машину в нужном направлении. – Когда мы встретились впервые, она была другой – ну, не то чтобы очень приветливой или душевной, но уж точно добрее и не такой стервой. Но после развода она переменилась очень сильно – стала резкой и неприятной.

– А мне все равно, чей вызваны перемены в Сьюзи, – заявила Брук. – Вот с тобой и муж при разводе обошелся хуже, чем с ней, и вообще тебе досталось, но ты же не стала такой мерзкой и злобной.

– Мне было некогда становиться злобной, – отмахнулась Аманда. – Но сейчас я над этим работаю. И должна сказать, что в душе у меня накопилась порядочная доля ярости и злости. Ложь Сьюзи и ее обвинения в наш адрес могут уничтожить все наши усилия. Единственные клиенты, не отменившие уборку, – это Сильвия Хардуэй и Хантер… и то он просто в отъезде и не знает, что тут происходит, Не знаю еще, как он поступит, когда вернется.

– Этот мистер Джеймс просто невероятно привлекательный и сексуальный, – подначила подругу Кэндис.

– Это точно, он такой, – пробормотала Аманда. Но, честно говоря, полное молчание мистера Джеймса начинало порядком ее тревожить: – Я пытаюсь не сильно переживать из-за того, что он внезапно и полностью исчез, но все же его отсутствие и молчание начинают действовать мне на нервы и вызывают всякие неприятные сомнения, – честно призналась она.

– А вот не надо сразу заниматься психоанализом и переживать! – воскликнула Кэндис. – Просто наслаждайся жизнью.

Аманда свернула на нужную улицу и перестроилась в правый ряд. Было немного странно вести желтый автомобильчик в собственном обличье, а не в образе Соланж. Вот мимо проехал серебристый «мерседес». Дама-водитель указывала на пылесос на крыше машинки своей пассажирке, и обе они заливались хохотом. Аманда приготовилась, что сейчас щеки ее вспыхнут от смущения, но ничего подобного не сочилось.

– Эй, смотрите, – сказала она подругам. – Эти дамы в «Мерседесе» находят нас забавными.

– Они и половины не знают, – отозвалась Кэндис. – На самом деле мы еще забавнее, чем они думают.

С этими словами она повернулась к окну и высунула язык, состроив гримасу пассажиркам серебристого авто. Она даже сложила ладошки на манер ушек или рожек и помахала ими над головой. Дамы в «Мерседесе» почему-то перестали смеяться, лица их выразили неодобрение, они прибавили скорость и умчались вперед.

– Эй, кошелки, чего так быстро смылись, – хихикнула Кэндис. – Могли бы еще повеселиться.

Аманда, не веря своим ушам, взглянула на подругу… Кэндис была, как всегда, элегантна, изысканно одета, со вкусом накрашена… но что-то в ней неуловимо изменилось.

– Что с тобой случилось? – спросила Аманда. – Вчера ты проявила совершенно искренний интерес к бейсболу. А сегодня показываешь язык двум незнакомым дамам и выражаешься хуже, чем моя дочь… Эй, Брук, как ты думаешь, вдруг в нашу Кэндис вселился инопланетный разум?

Аманда ожидала смеха или шутливых возражений, но подруги молчали, я тогда она забеспокоилась всерьез:

– Кэндис? Что происходит?

– Ну, кое-кто действительно вселился в мое тело. – Брук испуганно подалась вперед и попыталась заглянуть в лицо подруги, сидевшей на переднем сиденье:

– Что ты такое говоришь, Кэндис?

– Я говорю о ребенке!

– Что?

– Ну, я беременна. – Кэндис вдруг покраснела и улыбнулась совершенно беззащитной улыбкой безумно счастливого человека. – Представляете, девочки, мне сорок два, я бесплодна – и у меня будет ребенок!

– Боже мой! – Аманда торопливо искала место для парковки, хоть они еще и не добрались до дома Сьюзи. – Ты не шутишь?

Кэндис покачала головой.

– Подумать только, – мечтательно сказала она. – Сперматозоиды этого ирландца оказались более шустрыми, чем у всех тех, за кем я была замужем.

Некоторое время все трое сидели молча, переваривая новости.

– И как ты… себя ощущаешь в новом качестве? – осторожно спросила Аманда.

– Прекрасно! Ну, немного странно. И еще у меня случаются перепады настроения. Но тошнить, слава тебе Господи, перестало.

Аманда покачала головой, но первый шок уже прошел, и она вновь вывела машину на дорогу.

– Я не завидую Сьюзи Симмонс, – улыбаясь шире прежнего, сказала Кэндис. – Если она не будет мила и откажется с нами сотрудничать, я не стану сдерживать свое настроение. Уж тут мы повеселимся!

– Что вам нужно? – Сьюзи стояла на пороге и смотрела на трех подруг, высокомерно вздернув брови. Брови были безупречно выщипаны, волосы уложены, макияж идеален. Вот только у рта притаились горькие морщинки. – Не думала, что вы решитесь явиться сюда! Хоть бы постеснялись…

Аманда поняла, что приглашения войти они не дождутся, и тогда она решительно сделала шаг вперед, оказавшись чуть не вплотную к Сьюзи. Женщина попятилась, и «три мушкетера», двигаясь плотной группой, оказались в холле. Дверь за ними захлопнулась, и на безукоризненно накрашенном лице Сьюзи появилось встревоженное выражение, когда она увидела единый фронт противника, образовавшийся в ее прихожей.

– Ты неправильно о нас думала. А потому сделала неправильные выводы. – Аманда сделала еще шаг вперед, намеренно наступая на Сьюзи. Подруги не отставали от нее. – И вообще, хочу тебе сказать, что ты наделала немало ошибок.

На лице хозяйки явственно проступила паника. Над их головами, на лестнице, ведущей на второй этаж, послышался шум.

– Мама, с тобой все в порядке? – донесся испуганный голос Люси. – Может, мне вызвать полицию?

– И правда, почему бы нам не вызвать полицию, Сьюзи? – поинтересовалась Аманда. – А когда они приедут, давай попросим их поискать те деньги и драгоценности, которые ты объявила украденными.

Аманда смотрела женщине прямо в глаза, и та, не выдержав, отвела взгляд.

– Не нужно звонить в полицию, Люси, – крикнула она. – Я сама… разберусь.

– Хорошая мысль, – подала голос Кэндис.

– Да уж, давайте разберемся, что к чему, – поддержала Брук.

– Я предлагаю пройти в кабинет. – Аманда вновь двинулась вперед. – Или ты хочешь, чтобы твоя дочь слышала, как ты пыталась обвинить ни в чем не повинных горничных в преступлении, которого они не совершали?

Сьюзи попятилась еще, но, внимательно взглянув на лица теснивших ее женщин, поняла, что они полны самых серьезных намерений, и тогда она повернулась и пошла в кабинет.

Миссис Симмонс уселась за письменный стол, а троица «мушкетеров» устроилась на диване напротив. Некоторое время в комнате царило напряженное молчание.

– Итак, что происходит, Сьюзи? – спросила, наконец, Аманда, стараясь сдерживать свой гнев. – Что Соланж – или я, Аманда Шеридан, – сделала тебе плохого?

Сьюзи молчала. Ухоженная дама сидела в идеально убранной комнате, где все предметы были расставлены абсолютно ровно и симметрично, нигде не притаилось ни пылинки, даже книги на полках выстроились ровными рядами – и она молчала, прямо-таки излучая враждебность.

– Я работала, чтобы иметь возможность заплатить за дом, продукты и не дать моим детям ощутить весь ужас положения, в котором мы оказались по вине их отца, – решительно продолжала Аманда. – Убирала дом на совесть и была счастлива, что у меня есть работа.

Сьюзи покраснела, но чем вызвана краска – злостью или стыдом, Аманда не поняла.

– Твои обвинения ставят под угрозу мою способность заработать деньги, – продолжала она. – Ты сама мать и поймешь меня. Я должна заботиться о своих детях, а потому я не могу оставаться в том двусмысленном положении, в которое попала по твоей вине.

Сьюзи молчала, и Кэндис, нахмурившись, открыла было рот, но Аманда положила ладонь на руку подруги, и Кэндис промолчала.

– Я здесь не для того, чтобы взывать к твоим дружеским чувствам, Сьюзи, или набиваться к тебе в друзья. Если мы тебя не устраиваем – поищи другую прислугу. Но тебе придется забрать заявление из полиции и снять с нас обвинение в воровстве, потому что и ты, и я знаем, что оно ложно. Мы не брали ни денег, ни драгоценностей. И поскольку мы пострадавшая сторона, то я требую объяснений. Зачем ты оклеветала нас, Сьюзи?

Но женщина за письменным столом упорно молчала, сжав губы в тонкую холодную линию.

– Господи, Сьюзи, да у тебя совести совсем нет! – воскликнула Кэндис, терпение которой, наконец, лопнуло. – Ты развелась с мужем и оттяпала у него кучу денег! Почему ты ведешь себя так гадко с теми, кому меньше повезло?

– Пошли, Аманда. – Брук встала. – Понятно, что мы от этой ничего не добьемся…

– Мой развод был не таким уж удачным, – сказала вдруг Сьюзи. – Я ничего не получила.

Подруги застыли на месте в изумленном молчании.

Некоторое время Сьюзи с неподвижным лицом рассматривала пресс-папье на столе. Сдвинула его чуть левее. А в следующую секунду ее маска раскололась, и лицо потеряло сдержанно-отстраненное выражение. Уголки рта поползли вниз, и теперь было видно, что она едва сдерживает отчаяние.

– Он меня подставил по полной программе. Я и не знала, но Чарлз несколько лет только тем и занимался, что переводил свои активы, создавал офшорные компании, номерные счета. Этот сукин сын постарался, чтобы я не получила ничего, ни цента! Мы еще жили вместе, а он уже планировал, как оставит меня без средств.

– Но все говорили…

– Все повторяли ту ложь, что я придумала и озвучила. Я не вынесла бы позора, узнай люди, какой дурой я была, как Чарльз обошелся со мной! Поэтому… – она горько улыбнулась и взглянула на Аманду, – фактически я сделала то же, что и ты. Я притворилась. Только ты притворялась французской горничной, а я – богатой женщиной.

– Но на что же ты жила? – растерянно спросила Брук.

– Не так давно умерла моя бабушка, и она оставила мне кое-какие деньги. Некоторое время мы продержались на этом, но деньги почти кончились, и я не знала, что делать. Я собиралась продать ее драгоценности. – Она покраснела, и теперь было понятно, что это краска стыда. – Но за них нельзя получить полную цену. Если бы их украли, я по страховке получила бы больше.

Некоторое время все молчали, переваривая шокирующую информацию.

– Итак, что вы от меня хотите? – устало спросила Сьюзи. – Забрать заявление из полиции и снять с Соланж и остальных обвинения в воровстве?

Аманда задумчиво рассматривала Сьюзи Симмонс. Теперь, когда та больше не носила отвратительную маску высокомерного пренебрежения, она стала похожа на прежнюю Сьюзи, которую Аманда когда-то знала и с которой неплохо ладила. «Надо же, как странно, – думала Аманда. – Получается, что Сьюзи тоже жертва. Как и я. И она практически делала то же самое – защищала своих детей и дом… только делала это как умела. Нельзя наказывать ее за это».

– Давай ты, просто сделаешь вид, что нашла драгоценности и деньги. Меня это вполне устроит, – сказала Аманда.

– Минуточку… – начали в один голос Кэндис и Брук.

– Не знаю, какие у тебя планы на будущее, – продолжала Аманда, взглядом призвав подруг к молчанию, – но наша компания собирается расширяться.

Она ждала, и, наконец, Брук и Кэндис кивнули.

– Ты в своем роде совершенство. – Аманда обвела рукой идеальную комнату. – Думаю, ты станешь ценным приобретением для нашей фирмы.

– Я? Чтобы я убирала дома? – Сьюзи расхохоталась. – И что? Мне нужно будет говорить с акцентом и гримироваться?

– Нет, – спокойно ответила Аманда. – Мы больше не станем маскироваться и притворяться, И раз уж тебе так невыносима мысль об уборке, то и этого можно избежать. Лично для меня это своего рода психологическая разгрузка. Но если хочешь, можешь получить другую работу. Мы собираемся набирать персонал, и ты могла бы обучать людей.

Аманда взглянула на подруг и улыбнулась. Она подумала о том, как же ей повезло, что она встретила таких замечательных людей. Они через многое прошли вместе, и теперь впереди у них столько всего интересного, и они заслужили право с надеждой и оптимизмом смотреть в будущее. «Возможно, я теперь по статусу мать-одиночка. Но я не одна. И я могу поддержать других, чтобы они не чувствовали себя одинокими».

– Я могу пообещать тебе одну вещь, – сказала Аманда. – Все, что мы будем делать дальше, мы будем делать под своими именами и обойдемся без грима и переодеваний. И мы сделаем все, чтобы преуспеть! Правда, девочки?

Верная своим словам о том, что не станет больше прятаться за спину Соланж, Аманда решила не откладывать и нанести вести визит Хантеру Джеймсу, чтобы прояснить и эти отношения. Она отвезла подруг по домам и поехала к дому Хантера. Его машина стояла у ворот гаража: это значит, что Хантер Джеймс, наконец, вернулся домой.

Аманда позвонила в дверь. Она ожидала, что первым отзовется Фидо, но того, видимо, не было дома. Зато за дверью раздались шаги его хозяина, и вот уже Хантер стоит на пороге и смотрит сверху вниз на Аманду.

– Bonjour, Solange, – сказал он на прекрасном французском. – Comment vastu?

Аманда вспыхнула от смущения, но сделала над собой усилие и спросила:

– Так ты уже в курсе?

– Да я давно в курсе, – ответил он, улыбаясь. Хозяин отступил от двери, приглашая Аманду войти. Ступив в холл, она увидела чемодан и ноутбук посреди прихожей.

– Я узнал тебя во время первого же визита, Соланж, – спокойно продолжал он. – Не понимаю, как другие могли обмануться. И должен признаться, Соланж меня очаровала. Она смешлива, обаятельна и настоящий боец. Фидо, между прочим, не единственный здесь, кто может узнать женщину.

Аманда снова вспыхнула от смущения, вспомнив, что теперь не только Фидо близко знаком с самыми разными частями ее тела.

– Но вот что меня беспокоит… – задумчиво протянул он, и Аманда напряглась. – А как же ее близнецы? Есть ли, кому за ними присмотреть?

Аманда молчала. До нее только что дошел тот факт, что Хантер прекрасно говорит по-французски. Но… но это значит, он понимал все, что она говорила, включая те весьма рискованные высказывания… Она опять мучительно покраснела.

– Ты говоришь по-французски, – растерянно выпалила она.

– А ты как думала? Я шесть лет играл за Монреаль. Кстати, мне очень нравились шутки Соланж. Язычок у нее был весьма острый, доложу я тебе.

– Что ж, раз так и ты все знал, – Аманда, наконец, справилась со смущением, – тогда где же ты был? Неужели никто не говорил тебе, что как минимум невежливо уехать сразу после того, как ты переспал с женщиной, и даже не позвонить ей?

– Я оставил тебе ключ от дома и записку. Аманда хмыкнула.

– И я тебе звонил. Там, куда я ездил, была совершенно отвратительная связь, мобильный почти не работал, и я смог дозвониться до твоего домашнего телефона только один раз. Я говорил с Уайаттом. – Видя, что она смотрит удивленно, Хантер спросил:

– Он забыл тебе сказать?

Аманда кивнула.

– Мне пришлось съездить в Доминиканскую Республику – там появилась возможность заключить неплохую сделку, но конкуренты наступали на пятки, и мы боялись, что договор уплывет к ним в руки. Вылетать пришлось срочно, и Фидо с девочками я завез к бабушке с дедушкой, а оттуда сразу же поехал в аэропорт. Я вот только что вернулся. Аманда, клянусь, мне и в голову не могло прийти, что ты окажешься за решеткой именно в тот момент, когда я буду за тридевять земель. Но впредь я всегда буду оставлять тебе номер, по которому меня можно будет найти в любое время дня и ночи.

Аманда улыбнулась, и он улыбнулся в ответ. В глазах его вспыхнул знакомый огонек.

– Viens ici,[5]5
  Иди сюда (фр.).


[Закрыть] – сказал он. – Je veux te faire l'amour.[6]6
  Я хочу заняться с тобой любовью (фр.).


[Закрыть]

Хантер подхватил ее на руки и понес в спальню. А по дороге нашептывал ей на ушко по-французски, чем именно и как они будут сейчас заниматься.