Текст книги "Брызги шампанского"
Автор книги: Венди Хоулден
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)
5
– Ты со вчерашнего дня не переодевалась, да? – спросил Джош, когда Джейн на следующее утро вошла в редакцию.
Джейн пропустила его слова мимо ушей. Кому какое дело, что она вскочила с постели в самую последнюю минуту и спешно натянула на себя то, что валялось на полу со вчерашнего вечера? Пусть Джош радуется, что она ничего не надела задом наперед. Взгляд Джейн упал на часы, и она вздохнула. С минуты на минуту Том тронется в путь, чтобы успеть на самолет до Нью-Йорка. Они с ним больше никогда не встретятся. Какая-то часть Джейн – точнее, вполне определенные части – остро сожалели об этом. И все же так будет лучше. Случившееся этой ночью – бессмысленный, сумасшедший и совершенно безнадежный флирт. Но, как это часто бывает с бессмысленными, сумасшедшими и совершенно безнадежными флиртами, ей было очень хорошо.
Том заставил ее почувствовать себя более прекрасной и желанной, чем Кейт Мосс, победа в чемпионате мира по футболу и выигрыш джэк-пота в Национальной лотерее, вместе взятые. Он был очень нежным и при этом очень умелым возлюбленным, хотя, сказать по правде, сравнивать ей было особенно не с кем. Он смешил ее. Он ее поразил своей чувственной нежностью. И еще: Джейн никогда не доводилось видеть такой огромный член. Казалось, он был таким большим, что на него, как на антенну, можно было поймать Пятый канал. А может быть, даже Всемирную службу.
Ник, наверное, уже тронулся в обратный путь из Брюсселя. Вполне возможно, их с Томом самолеты разминутся в воздухе. Джейн сглотнула подступивший к горлу комок, борясь с неотступными позывами тошноты, следствием то ли вчерашнего злоупотребления шампанским, то ли чувства вины.
Приняв две таблетки анальгина, Джейн подошла к столу с утренними газетами, приготовившись рыться в ворохе бульварной прессы.
– А я все недоумевал, когда ты примешься за это, – донесся из кабинета голос Джоша. – Впрочем, тебе и так уже все известно об этом скандале.
«Пожалуйста, только чтобы это не имело никакого отношения к министру транспорта», – мысленно взмолилась Джейн. Она пришла в ужас от мысли, что Ник будет дуться целую неделю, как тогда, после снимка Пирса и других орунов. Трясущейся рукой Джейн взяла «Сан».
«КОНЕЦ ЛЮБОВНОЙ СВЯЗИ», – кричал заголовок статьи, доводящей до сведения изумленного мира сногсшибательную новость о том, что Шампань Ди-Вайн променяла наследника стекольного концерна Ролло Харботтла, бесцеремонно окрещенного прессой «Тролль Ролло», на более очаровательного поклонника. Газета сообщала, что новым спутником жизни Шампань стал «хмурый хулиган рок-музыки Конэл О'Шонесси, известный своим скандальным поведением вокалист группы «Липосомы действия», чья песня «Сделай из меня большого» из альбома «Семь зловредных циников» стала настоящей сенсацией, вихрем ворвавшись в хит-парады». На фотографии в «Сан» угрюмая физиономия О'Шонесси соседствовала с лучезарной Шампань. Косматые брови рок-звезды пересекали лоб сплошной лесозащитной полосой.
– Ну вот, теперь она будет повсюду таскаться за этим волосатым чудовищем, – заметил Вэлентайн. – Ни за что бы не подумал, что Шампань питает страсть к рок-музыке.
Этот новый, хотя и не совсем неожиданный поворот событий сделал тем более странным телефонный звонок, последовавший после обеда. Джейн сняла трубку, но услышала лишь душераздирающие всхлипывания и шмыганье носом.
– Кто это? – обеспокоенно спросила она.
Неужели Ник каким-то образом проведал о ее измене и, осознав всю глубину своей любви, разразился безутешными рыданиями? Сердце Джейн, подпитываемое смешанным чувством тревоги и раскаяния, понеслось вскачь.
– Это Ша-ша-ша… Шампань, – с трудом простонал голос в трубке, прежде чем снова потонуть в приступе слез.
– Ради всего святого, в чем дело? Что случилось? Джейн не на шутку испугалась. Несомненно, у ее собеседницы какое-то серьезное несчастье.
– У меня (всхлипывание) настоящая катастрофа (судорожный стон), – выдавила Шампань.
Затем последовал стремительный поток слов, которые Джейн не смогла разобрать. Что-то про резаные раны. Состояние безнадежно. Затем в трубке послышались гудки.
Джейн с ужасом представила себе умирающую Шампань, истекающую кровью в ванне. Она немедленно позвонила Саймону из компании «Тафф».
– У Шампань умер кто-либо из близких родственников? – спросила Джейн. – Или, – она скрестила пальцы, – Гуччи попал под машину?
– Не беспокойтесь, я во всем разберусь, – поспешно выпалил Саймон.
Похоже, и он заразился беспокойством. Только тут до Джейн дошло, что, если с Шампань случилось несчастье, активам «Тафф Пи-Ар» также будет нанесена серьезная рана.
– Я вам перезвоню, – заверил ее Саймон, – Успокойтесь, уверен, ничего непоправимого не произошло.
Но Джейн не могла успокоиться. Быть может, только что она стала свидетелем последних минут пребывания Шампань на этом свете. Впечатление было не из приятных. Джейн с удивлением поймала себя на том, что не желает светской красавице никакого зла. В конце концов, Шампань не виновата в том, что обстоятельства так бесцеремонно швырнули их друг к другу. «О господи, – мысленно встряхнулась Джейн, – еще немного, и я начну ее жалеть!»
Снова зазвонил телефон, и она быстро сорвала трубку.
– Привет, – послышался голос Ника.
– Привет, – запинаясь, выдавила Джейн, гадая, сможет ли он определить по ее интонации, что с ней произошло. – Ты вернулся.
– И да, и нет. На самом деле я звоню, чтобы сказать: я не возвращаюсь. Я имею в виду в квартиру.
Его голос звучал как-то отрешенно. Впрочем, напомнила себе Джейн, наверное, это следствие плохой связи с Брюсселем.
– О, какая жалость, – сказала она, ругая себя за то, что успела опять закупить продукты для торжественного ужина. – Ты опоздал на самолет? Или у вас будут еще какие-то заседания?
– Нет, – отрезал Ник. – Я ухожу от тебя.
У Джейн в ухе зазвенела тишина, последовавшая за этими словами.
– Что ты сказал?
Она ошеломленно стиснула телефонную трубку. Неужели Ник все-таки проведал о Томе?
– Ты не ослышалась, – спокойно произнес Ник. – Не буду ходить вокруг да около и скажу прямо: все кончено. Мне кажется, наши отношения зашли в тупик.
«Подожди, мы так не договаривались, – лихорадочно подумала Джейн. – Он меня бросает, похоже, даже не догадываясь о том, что я была ему неверна. Это просто оскорбительно».
– По-моему, мы уже давно стали друг для друга чужими, – продолжал Ник.
Это точно, с горечью подумала Джейн. Она так давно видела его обнаженным, что ничуть не удивилась бы, если бы у него за это время успела отрасти еще одна нога.
– И как давно ты пришел к такому заключению? – спросила Джейн, мысленно добавив: «И кто тебе в этом помог?»
– Ну, если честно, мы с Мелиссой встречаемся уже довольно долго, – сказал Ник, прекрасно поняв истинный смысл ее слов. – Она тоже работает в министерстве. Мы познакомились около пяти месяцев назад.
Приблизительно в то время, как она переехала жить к нему, быстро прикинула Джейн. Значит, вот почему Ник задерживался допоздна в Вестминстере. Наверное, воздух парламента располагает к любви.
– Она была с тобой в Брюсселе?
– Гм, понимаешь, я не ездил в Брюссель, – сказал Ник, по крайней мере имея приличие хоть немного устыдиться. – Я оставался в Лондоне и пытался определить, как нам быть дальше. Нам с тобой. И вот наконец пришел к решению. Я съезжаю.
– Съезжаешь? Но это ведь твоя квартира!
– Вообще-то да-а. Но я перебираюсь к Мелиссе. Однако ты можешь оставаться. Живи сколько душе угодно. Вот только… гм… разумеется, тебе придется взять на себя все выплаты по кредиту.
– Конечно.
Какое великодушие с его стороны! Одним ударом Ник освободился и заполучил квартиранта, вносящего двойную арендную плату.
– Тогда все в порядке, – сказала Джейн, чувствуя себя переигранной по всем статьям. – Ладно, всего хорошего, – неуверенно добавила она.
Внезапно совершенно неожиданно ее глаза затуманились, а по лицу разлился обжигающий жар. К горлу подступил комок.
– Слушай, мне очень жаль…
– Не надо.
Сердце Джейн разрывалось не от сознания того, что у них с Ником все кончено. Больше всего она страдала от преступно ужасного расчета времени. Ну почему Ник не сообщил ей о своем решении вчера, до того, как Том… ну, сделал то, что сделал? Быть может, тогда их флирт оказался бы не таким бессмысленным и мимолетным.
– Я заеду, чтобы собрать свои вещи, – неуверенно произнес Ник. – Я пойму, если в это время тебя не будет дома.
Джейн опустила трубку с такой силой, как только могла, не привлекая внимания Джоша.
Телефон тотчас же зазвонил снова.
– Я сейчас все объясню.
– То есть? – недоуменно спросила Джейн.
– Ничего страшного не произошло. Вам будет трудно это понять.
– Что? – спросила Джейн, сбитая с толку и не соображающая, с кем разговаривает.
– Я имею в виду Шампань. Ее звонок вам. Она расстроилась, потому что маникюрша придала ее ногтям не ту форму, только и всего. Шампань очень разволновалась. – С большим трудом Джейн узнала голос Саймона. Похоже, к нему вернулось его хладнокровие. – Но сейчас она уже пришла в себя. Чрезвычайная ситуация миновала. Я решил, вам следует сообщить об этом.
«К черту Шампань и ее ногти!» – раздраженно подумала Джейн. Вот уж действительно катастрофа!
– Просто фантастика, – угрюмо буркнула она.
Страстно жалея о том, что вместо педали акселератора у нее под ногой не голова Ника, Джейн пронеслась по мосту Ватерлоо так, словно за ее «Ситроеном» гнались все черти из преисподней. Ник отшвырнул ее, словно вчерашнюю газету. Но даже прочитанные газеты удостаивались лучшего отношения. Некоторые валялись в квартире годами.
Повязка спала с глаз Джейн, да так, что та, ослепленная, проскочила мимо нужного поворота. Ник поступил с ней так после всего того, что она для него сделала! Внутренне кипя, Джейн выскочила на набережную в направлении, противоположном тому, которое ей требовалось. Как она помогала ему в его карьере! Когда Ник по пути в Вестминстер избирался в совет местного самоуправления, не она ли раскладывала в конверты бесчисленные призывы голосовать за него? Не она ли преданно разгуливала под проливным дождем с плакатом в его поддержку? Она даже замещала его в медицинском кабинете ратуши, когда Ник задерживался по неотложным делам. Интересно, по каким это неотложным делам? Джейн бушевала, яростно кусая губы. Сейчас ей больше всего хотелось видеть Ника не в медицинском кабинете, а в травматологическом пункте.
Она наелась им досыта. Как же она была слепа! Больше того, невозможно глупа. Джейн стиснула зубы, вспоминая телефонный автоответчик Ника, переполненный жалобами избирателей, которые она все до последнего прилежно переписывала в особую тетрадь. Кто обращался к своему депутату по поводу пятен на потолке в ванной комнате, кто шепотом доносил на соседей, через стену посылающих в них лучи смерти, кто жаловался на длинную очередь в муниципальную больницу – Джейн на всю жизнь запомнила дородную киприотку с распухшими ногами, покрытыми отвратительными змеями раздувшихся варикозных вен. В конце концов негодующая киприотка лично пожаловала домой к Нику, причем, как назло, приперлась в то утро, когда он мучился с тяжелого похмелья. Она добилась своего, продемонстрировав ему свои ляжки, нуждающиеся в операции. Забыв про тошноту, Ник пулей полетел в больницу.
А как можно было терпеть его мелкие подлости! Придя в ресторан, Ник неизменно вспоминал, что забыл свою кредитную карточку; когда приходило время расплачиваться за такси, он вдруг прижимал к уху сотовый телефон; однажды Ник заявил, что у него нет денег, чтобы заплатить мойщику окон, а позже Джейн случайно обнаружила, что его бумажник битком набит крупными купюрами. Но хуже всего было то, что Ник не бросил ее раньше.
Быть может, если поспешить, ей удастся застать Тома дома? Надежда была призрачной, но Джейн все же еще сильнее надавила на педаль газа. Остановившись под окнами квартиры Ника, теперь ее собственной, она подняла взгляд. Окна второго этажа были темными. Не оставалось никаких сомнений, что Том уехал, растворился, бесследно исчез.
Что ж, пусть будет так. И нечего больше жалеть о Нике. Пора встать с земли, отряхнуться и начать жизнь сначала. К тому же, пыталась убедить себя Джейн, поднимаясь в квартиру, в ее новообретенном одиноком состоянии есть определенные преимущества. Во-первых, теперь она по утрам сможет спокойно принимать ванну, потому что Ник не будет расходовать всю горячую воду. Дальше, его нестираное нижнее белье перестанет валяться по всей квартире. От колечка грязной мыльной пены, поселившегося в раковине, останутся одни воспоминания. Джон Хамфриз больше не будет разрывать своим криком утреннюю тишину.
Но квартира действительно встретила Джейн тишиной. Тишиной абсолютной, зловещей. Когда она повернула скрипящие краны в ванной, шум воды из душа показался ей грохотом Ниагарского водопада.
Погрузившись в горячие объятия ванны, потрясенная Джейн отметила, что уровень воды на стенках поднялся выше обыкновенного. Значит, она еще больше растолстела; это не вызывает сомнений. Джейн окинула взглядом свое тело, рыхлое и дряблое, мертвенно-белое в электрическом свете. Над поверхностью воды возвышались островками бланманже живот, грудь и бедра. «Я похожа на Лох-Несское чудовище!» – с ужасом подумала Джейн.
Ее белая грудь торчала вверх двумя острыми вершинами. Талия, всегда бывшая слабым местом, была надежно погребена под толщей «запасного колеса» и мыльной воды. Да разве это недоразумение можно назвать талией? Подняв над поверхностью ногу, Джейн придирчиво рассмотрела свой целлюлит и вынуждена была с горечью констатировать, что апельсиновой кожуры у нее больше, чем в садах Сицилии.
Джейн пришла к выводу, что где-то внутри ее томится худенькая женщина, стремящаяся выбраться наружу. Она не смела даже думать о том, что где-то снаружи существует толстуха, пытающаяся забраться внутрь. В зеркале над раковиной отражалось ее лицо. Верхний свет свел на нет голубизну ее глаз, при этом подчеркнув мешки под ними. Сейчас они казались кучами чернозема. Высохшие губы стали как никогда тонкими, а родинки на лбу выросли до размеров Гималаев. Сеточка морщин у уголков глаз напоминала маскировочную сетку.
Неудивительно, что Ник ушел от нее. Вероятно, Том тоже был рад, когда расстался с ней. А этого она уже не могла вынести.
Джейн грузно вылезла из ванны, розовая и распаренная, словно креветка в кипятке. Укутавшись в полотенце, она почувствовала себя сосиской в тесте. Ее охватило отвращение к самой себе. Такая толстуха не имеет права жить на свете. Достаточно будет сунуть голову в духовку, и все будет кончено. Быстро и просто. Но тут Джейн с омерзением вспомнила про липкую подгорелую корку сыра из пиццы, намертво прилипшую ко дну духовки. Она скорчила гримасу, представив себе зловоние убежавших застарелых чесночных соусов, которые так любил Ник. Нет, она не будет класть голову в духовку.
Лучше она засунет ее в холодильник.
Вот в такие моменты девушке как никогда нужно чувство юмора, размышляла Джейн, копаясь в остатках консервов, срок хранения которых приближался к критическому.
Пройдя в унылую гостиную, она зажгла весь свет. Одна лампочка, с вызовом свистнув, погасла. Устало упав на диван, Джейн уставилась на тот самый ковер, где каких-нибудь двадцать четыре часа назад Том творил с ней немыслимые чудеса. Стиснув кулаки, она зажмурилась. Ей отчаянно захотелось снова увидеться с Томом. Но у нее не было ни адреса, ни номера телефона – ничего. Они встретились ночью, словно два корабля в открытом море, и разошлись, чтобы больше никогда не встретиться. Именно это и было главным. Вчера.
Если с Томом у нее не вышло, придется довольствоваться «Гордоном», решила Джейн, протягивая руку за бутылкой. Сложившаяся ситуация требует самых решительных средств. Анестезии. Успокоительного. Снотворного из двойного джина без тоника.
6
Одной из самых горьких пилюлей было то, что в работе и личной жизни Джейн начался устойчивый спад, подобного которому не было со знаменитого обвала нью-йоркской биржи. Но, что гораздо хуже, в это же время показатели успеха Шампань упорно поднимались вверх по бесконечной траектории. Если первая колонка «Брызги шампанского» произвела сенсацию, вторая стала настоящим фурором. Появившись в продаже, весь тираж «Блеска» был распродан в считаные часы. Казалось, люди никак не могли насытиться Шампань. Сочетание потрясающей внешней красоты и поразительной внутренней пустоты затронуло какую-то струну как в средствах массовой информации, так и в самых широких читательских кругах. Переполненная отчаянием, Джейн мечтала только о том, чтобы эта струна как можно скорее лопнула.
Шампань, естественно, прекрасно чувствовала свою популярность.
– Если у нее нет способностей даже в зачаточном состоянии, – вздохнув, пожаловалась Вэлентайну Джейн, – то запросы ее не знают пределов.
Только вчера Шампань позвонила в «Блеск», требуя, чтобы редакция наняла для нее реактивный самолет, на котором она слетала бы на матч в поло. Это требование последовало за просьбой выделить вертолет на выходные для охоты в горах.
– А автомобильными дорогами Шампань никогда не пользуется? – высказала вслух свои мысли Джейн. – И, на худой конец, ездила бы куда ей надо на поезде!
– Ты же постоянно говоришь, что у нее в голове ветер гуляет, – напомнил ей Вэлентайн.
Тут Джош сразил их наповал сообщением о том, что в качестве компромисса он пообещал Шампань выделить для нее персональный автомобиль. У Джейн тотчас же мелькнула мысль: а кого принесут в жертву этому компромиссу? Но тут Джош разыграл козырную карту, добавив, что машина будет с шофером.
– Шампань того стоит, – обрезал все удивленные восклицания он. – Наш тираж стремительно вырос.
Но Шампань заняла главенствующие позиции не только в журнале «Блеск». Ведущие иллюстрированные журналы мира, начиная с американского «Вог» и кончая российским «Караваном историй», спорили друг с другом за право получить у нее эксклюзивное интервью. Все более частые появления Шампань на телеэкране на следующий день удостаивались обзора во всех бульварных изданиях. Ведущий передачи «У меня есть для вас что-то новенькое» Йен Хислоп впервые за творческую карьеру лишился дара речи, когда Шампань на вопрос, как ей удается сохранять такую фигуру, небрежно ответила, что она работает над этим все 370 дней в году. Средства массовой информации словно обезумели.
– Что бы вы ответили тем, кто говорит, что с вашим голосом вам надо поступить в консерваторию? – спросил Шампань Боб Мортимер из «Охоты за звездами».
– О, они сильно ошибаются, – не моргнув глазом ответила та. – Я просто ненавижу тори.
Это высказывание было признано «цитатой недели» всеми газетами от респектабельной «Дейли мейл» до «Счастливого материнства».
Но самым примечательным стало появление Шампань в программе «Ночной взгляд». Джереми Паксмен спросил, правда ли, что она ни одного вечера не проводит дома.
– Конечно, неправда, – оскорбилась Шампань. – Раз об этом зашла речь, как раз вчера вечером я была дома и закончила собирать мозаику-пазл.
– Мозаику-пазл? – язвительно переспросил Пак-смен, удивленно поднимая бровь.
– Да, и я жутко собой горжусь, – заявила Шампань. – У меня на нее ушло всего девяносто четыре дня.
– Девяносто четыре дня? – снисходительно усмехнулся Паксмен. – По-моему, это довольно большой срок.
– Вовсе нет, на коробке было написано: «От трех до четырех лет», – торжествующе заключила Шампань.
На волне успеха всех этих передач начались переговоры о выпуске собственного ток-шоу Шампань.
Странно, рассуждала Джейн, что у широкой публики, не говоря про средства массовой информации, терпевшей столько лет Каприс, Тамару, Тэру, Норманди и Биверли, остались силы на еще одну взбалмошную светскую девицу – и все же это было так. Вероятно, пришла к выводу Джейн, дело в том, что Шампань сочетает в себе качества всех вышеперечисленных звезд. У нее внешность Каприс, класс Тэры, дерзость Тамары, одержимость делать покупки Биверли, и сейчас, судя по всему, она догоняет Норманди по части материального благополучия.
Как это ни странно, Шампань, похоже, никогда не встречала своих соперниц. У Джейн на этот счет было две теории. Или все старательно избегают ее, или, что гораздо вероятнее, Шампань чуть ли не каждый вечер встречается с ними в одном из шикарных клубов или ресторанов, но на следующий день начисто об этом забывает. Джейн наконец поняла, что означает выражение «память дырявая, как решето».
Но это обстоятельство нисколько не влияло на ее успех. Ни одна утренняя телепередача не обходилась без упоминания о Шампань; пошли разговоры о том, что ей предоставят честь торжественно открыть Уимблдонский турнир; появились даже слухи, что к ней проявила интерес администрация Музея мадам Тюссо.
– Надеюсь, это правда, – призналась Вэлентайну Джейн. – Быть может, от восковой фигуры мне удастся получить больше информации для своей колонки.
– В первую очередь, – сказал Джош, – нам нужен новый секс.
С этого заявления началась утром в понедельник летучка.
– Да что ты говоришь! – глупо улыбнулся Вэлентайн, разглядывая свои манжеты и поджимая губы.
– Вы меня прекрасно поняли, – отрезал Джош. – Я имею в виду, нам необходимо постоянно держаться в струе. Что нового в рок-н-ролле, что нового в черном, что нового в белом, вообще что нового. Где сейчас горячо, по-настоящему горячо?
– Ну, в первую очередь, у нас в редакции, – раздраженно заметил Вэлентайн. – От кондиционера совсем никакого толку.
В подтверждение своих слов он замахал пухлой рукой перед вспотевшим лицом.
Джош пропустил это замечание мимо ушей.
– Быть может, сейчас глупость становится умом? – продолжал размышлять он вслух. – А мужчины – это новые женщины? Стоять на месте – по-новому значит идти вперед? – Джош оглядел сидящих за столом. – Где Лулу? В мире моды тоже должно происходить что-то новое. Низкий каблук – это новая шпилька? Мини – новое макси? Нижнее белье – новая верхняя одежда?
– Лулу еще в кровати, – сказала Джейн, всего несколько минут назад разговаривавшая с редактором отдела мод. – У нее не сработал будильник – Помолчав, она язвительно добавила: – Значит, отсутствие – по-новому значит присутствие? Лежать в кровати – по-новому вставать?
– Бедной Лулу надо отдохнуть, – как всегда, поспешно встал на защиту редактора отдела мод Джош. – Ей необходимо отдохнуть. Бедняжка, она такая болезненная.
– Да что ты говоришь! – воскликнул Вэлентайн. – Впрочем, Лулу – единственный человек на свете, у которого, по ее собственному утверждению, в ушах вскакивали мозольные шишки.
– Заткнитесь, – остановил их Джош. – Давайте сосредоточимся на насущных проблемах. Что сейчас горячо, что в моде? Быть может, смерть – это новая жизнь? Жирные – это новые худые? А может быть, – он широко раскрыл глаза, словно оглушенный ходом своих блестящих мыслей, – рок-н-ролл – это новый рок-н-ролл?
В обеденный перерыв Джейн, войдя в закусочную, попыталась заставить себя съесть лишенный масла, лишенный майонеза и, самое главное, совершенно лишенный вкуса зеленый салат. Она заметила Вэлентайна, шушукавшегося в углу с Энн, заместителем редактора журнала «Блаженство загородного дома», ежемесячно призывавшего банкиров из Сити отправляться в глухую провинцию ворошить сено. «Блаженство» и «Блеск» были соседями по конюшне – оба журнала входили в один и тот же издательский концерн.
Поймав на себе взгляд Джейн, Вэлентайн закатил глаза, кивком подзывая ее.
– Я как раз рассказывал Энн о Джоше. Ума не приложу, как он может обращаться со мной так бесчеловечно, если учесть, какое у меня дома горе.
– Горе? – спросила Джейн, с некоторым облегчением услышав, что в настоящий момент страдает не одна она.
Нет более надежного средства забыть собственные беды, чем узнать о чужих. Джейн вгляделась в блестящее от пота, возбужденное лицо Вэлентайна.
– В чем дело? Что стряслось?
– Понимаешь, – простонал Вэлентайн, – я уезжал из дома на прошлые выходные и оставил Алджи, своего керн-терьера, в питомнике, где он попал в общество дурных собак. Теперь Алджи не желает меня слушаться и гадит по всему дому. Я очень страдаю.
– Я прекрасно понимаю Вэлентайна, – строго заметила Энн, увидев, что его слова не тронули Джейн. – Сейчас одному из моих персов нездоровится. Это просто ужасно. Бедной киске дважды в день делают уколы.
В этот день судьба решила испытать терпение Джейн по полной программе. Вернувшись на работу с обеда, Джейн обнаружила письмо из музыкальной редакции Би-би-си. Шампань приглашали принять участие в передаче «Музыка пустынных островов» и выбрать на свой вкус произведения современных и классических композиторов. Джейн презрительно фыркнула. Скорее всего, для Шампань Россини – это марка итальянской обуви, Телеман – мастер, приходящий ремонтировать телевизор, а Равель мало чем отличается от равиоли.
Что самое страшное, первоочередной задачей на сегодня для Джейн было выбить из Шампань информацию для очередной колонки.
Она как можно дольше оттягивала это зловещее событие, перебирая бумаги в ящиках своего письменного стола, перезванивая тем, кто просил ее позвонить, а также тем, кто не просил. Но в конце концов ей пришлось склонить голову перед неизбежным.
– Какого черта ты звонишь мне в такую рань? – послышался в трубке сонный, недовольный голос.
Джейн сверилась с часами.
– Шампань, уже десять минут четвертого, – подчеркнуто вежливо произнесла она. – Разумеется, дня.
– Вот как? О… А я понятия не имела, – моментально успокоилась Шампань. – Вчера ночью мы немного припозднились.
Джейн не смела не то что говорить – дышать, опасаясь спугнуть Шампань. Только бы она не потеряла нить рассуждений. Подобно свинье, ищущей трюфели, Джейн учуяла слабый чарующий запах редкого и дорогого товара – анекдота.
– Вот как? – осторожно спросила она. – И чем вы занимались?
– Ходила на бега с Конэлом. Чертовски занятно, ей-богу.
– Где вы были? В Сэндауне? Или в Кемптон-парке?
– Нет, где-то в Ист-Энде.
Джейн нахмурилась. Какой ипподром находится в Лондоне, да еще в рабочем квартале? По крайней мере, она о таком не знает.
– Такие забавные лошадки, черт побери, – продолжала Шампань. – Очень маленькие и странные на вид. Правда, бегали они шустро.
Все встало на свои места.
– Вы хотите сказать, что были в Уолтамстоу? – ахнула Джейн. – На собачьих бегах?
Судя по всему, Конэл О'Шонесси пытается приобщить свою новую подругу к культуре рабочего класса. Джейн усомнилась в том, что у него что-нибудь получится.
– Да, а потом мы отправились ужинать, – после нескольких минут напряженной работы мысли добавила Шампань. – Конэл хотел накормить меня мясом под зеленым соусом по-тайски, но я сказала, что ни за что на свете не буду есть блюдо, приготовленное из галстуков.[17]17
Игра слов, основанная на том, что по-английски слова thai – «по-тайски» и tiе – «галстук» звучат одинаково.
[Закрыть] Особенно из зеленых.
– Ты это видела? – спросил ее Вэлентайн, когда Джейн, положив трубку, доцарапала последние строчки.
Он швырнул ей на стол раскрытый экземпляр последнего номера «Вог». Джейн поперхнулась, вдохнув запах десяти ароматизированных вкладок. На глянцевой странице красовалась Шампань, рекламирующая лосьон после бритья «Кожа». Рассыпав белоснежные волосы по обтягивающему кожаному костюму, она держала перед носом непомерно большую, грубую бутылку из матового стекла. «Больше всего я люблю запах «Кожи», – гласила подпись под снимком.
– Не сомневаюсь, – мрачно усмехнулась Джейн. – Аромат пухлого бумажника.
– А по-моему, – ехидно заметил Вэлентайн, – лучше бы ее познакомили с кожаным ремнем.
– Бред какой-то, – проворчала Джейн. – Шампань рекламирует все подряд. Наверное, ей сейчас даже пообедать спокойно не дают. Даже ее кошмарный пудель продвигает какую-то марку собачьего корма, за что, полагаю, получает больше, чем я зарабатываю за пять лет.
– Не бери в голову, – положил ей на плечо горячую, влажную ладонь Вэлентайн. – Просто помни вот что. Пусть у Шампань есть сногсшибательная внешность, деньги, дружки, рекламные контракты, пусть о ней пишут все газеты страны, пусть она каждый день появляется на экране телевизора, пусть весь мир лежит у ее ног…
Он многозначительно умолк.
– Ну и… – жадно спросила Джейн, не отрывая от него взгляда.
– Но она не может быть счастливой, – с вызовом закончил Вэлентайн.
– Не может? – удивленно переспросила Джейн. От необходимости отвечать его избавил телефон, зазвонивший на столе Джейн. Вэлентайн быстро прошел к себе и скрылся за кипой только что присланных ему на рецензию кухонных рукавиц из расшитой золотом парчи.
– Я звоню, чтобы сказать, – с ходу заявила Шампань, – что, когда будет готова моя колонка, ищите меня в «Ланкастере».
– В «Ланкастере»? – повторила Джейн. «Ланкастер» считался одним из самых дорогих и роскошных лондонских отелей. Расположенный в квартале от Пиккадилли, этот новый отель, состоящий только из номеров люкс, быстро затмил «Метрополитен». В каждом номере был прекрасный вид из окна, своя собственная горничная, индивидуальный номер факса и даже указатель температуры на улице, установленный в гардеробе, чтобы постоялец мог выбрать самую подходящую одежду для того, чтобы бороться с разгулом стихии во время короткой перебежки от вестибюля отеля до двери лимузина.
– Но почему? – удивилась Джейн.
Неужели огромная квартира на Итон-сквер больше не устраивает Шампань?
– Горничная уволилась, и в квартире теперь полный разгром, – недовольно протянула Шампань. – Поэтому я позвонила в «Ланкастер», и мне бесплатно предоставили люкс. Я обещала упомянуть об этом в своей колонке, так что вставьте пару слов, хорошо? Да, и не забудьте рассказать про сеансы красоты. Нам с Гуччи еще никогда не было так хорошо. В данный момент он парится в сауне, а потом его укутают в морские водоросли.
– Конэл вместе с вами? – спросила Джейн, беззвучно скрежеща зубами.
Если скандальной рок-звезде вздумается устроить погром в номере, пусть он первым делом швырнет в Шампань телевизор, мысленно взмолилась она. А следом за ним переносной бар и поднос с завтраком.
– Понятия не имею, где он! – рявкнула Шампань. – Не видела его целую вечность. С тех самых пор, как он спросил меня, не хочу ли я отправиться вместе с ним в Латвию.
– В Латвию?
– Да. Но я сказала, что, если ему так хочется, пусть идет туда один. Судя по всему, ужасное заведение. Я о нем нигде не читала.
– О, я не сообразила, что вы говорите о ресторане, – смутилась Джейн.
Оказывается, в Лондоне появилась еще одна шикарная обжираловка. По крайней мере, если верить Шампань.
– Ну да, а о чем же еще? – удивленно протянула Шампань. – Ах, это страна? Вот как? Что ж, тогда понятно, почему Конэл пропал на целую неделю. А я-то испугалась, что он не смог заплатить по счету.
Так прошло несколько недель.
