Текст книги "Терракотовые пески"

Автор книги: Вайолет Уинспир (Винспиер)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Глава 9

Они молчали оба, и Жанна смотрела вдаль на тени, падающие на пески. Казалось, что воздух дрожит от какой-то странной вибрации. Ей завладело ощущение безвременности. Тишина время от времени прерывалась отдаленным воем шакалов и потрескиванием веток тамариска в костре, посылающем в небо запах ароматного дыма и столпы искр.

Ночь была полна очарования, чувства свободы и страсти – такой же чистой, как звезды. Бесконечно далекие, они казались близкими, как тогда, на мечети.

Дон Рауль сравнил пустыню с женщиной, и она действительно напоминала женщину, закутанную в шифон, затканный драгоценными камнями.

– Как тихо, – прошептала Жанна. – И все равно в душе ощущаешь что-то важное, близость к самой сути.

– После этого ночь в городе кажется уже искусственной, не правда ли? Свет неона, высокие здания, пары, которые ищут забвения в грязных бистро, где из усилителей звучит джазовая музыка. Человек создал цивилизацию и теперь недоволен.

– И тем не менее все уверяют, что прогресс необходим! – воскликнула Жанна.

– Прогресс стал работать против человека, который уподобился змее, кусающей собственный хвост, – возразил Рауль.

– Я могу понять, почему вы так охотно возвращаетесь в пустыню, сеньор.

– Только здесь можно слушать тишину. Нет звуков транспорта, грохота рушащихся зданий и возводимых небоскребов.

– Может быть, вы старомодны, сеньор?

– Я знаю, что для меня предпочтительна свобода, которую дает пустыня, но вам-то это все в новинку. Вы очень молоды и незащищенны. В городе люди проходят не замечая друг друга, они боятся сблизиться, потому что это предполагает включенность в надежды и нужды других. Вы как котенок среди тигров, Жанна Смит. – Он засмеялся. – Но даже котенок обладает смелостью. Вы наблюдали, как маленький пушистый звереныш залезает на высокое дерево исключительно из любопытства?

– И что?

– Вот так и вы решились уехать за тридевять земель, да еще с таким типом, как я.

– А что вы за человек… на самом деле?

– Вы спрашиваете о моей личной жизни?

– Нет. Как я могу?!

– Можете, – лукаво сказал Рауль. – Признайтесь, вы ведь опасаетесь, что дома у меня гарем.

– Почему?

– Потому что коль скоро у меня есть гарем, то вы можете стать одной из наложниц.

Затаив дыхание, несколько напуганная его словами, Жанна пристально смотрела ему в лицо. Рауль расхохотался, и ей захотелось ударить его, потому что он чуть не заставил ее поверить в очевидную глупость.

– Вам доставляет удовольствие потешаться над моей наивностью, не так ли? – Щеки у нее горели. – От вас всего можно ждать. Вы невозможный человек.

– У меня все основания считать и вас таковой. Вы совершенно необычная девушка.

– Я понимаю, что для вас непривычно встретить девушку моего возраста, у которой никогда не было бойфренда.

– Опасное положение дел! – возопил он. – Вы уже созрели для того, чтобы влюбиться – хотя бы из простого чувства любопытства. А у меня в Эль-Амаре есть красивый молодой кузен по имени Ахмед. По-арабски это означает «достойный похвалы».

– Вы считаете, что девушкам нравятся лишь красивые лица?

– Иногда они так ослепляют, что другие качества становятся не важны.

Жанна не решалась посмотреть в лицо дона Рауля, освещенное неверным светом костра, хотя уже давно знала и любила каждую его черточку. Теперь ей нравилось даже выражение глубокого изумления и иронии, которое появлялось в его глазах, когда она по молодости решалась спорить с ним.

– Я не буду притворяться, что знаю мужчин, сеньор. Я восхищаюсь интересными людьми, но знаю, что мужчин-то уж точно привлекают красивые, а не ординарные лица.

– Напрашиваетесь на комплимент, Жанна?

– Отнюдь нет. – Она негодующе посмотрела на Рауля. – Лести я предпочитаю правду, и мне не хочется услышать сладкий обман. Я обыкновенная… вот у донны Рэчел прелестное лицо. Она похожа на Мадонну.

– Вы тоже мне кое-что напоминаете.

– Котят?

– Золотую мимозу на фоне бледной стены. Вы не красавица, в классическом смысле, но и не серая мышка. В вас есть что-то индивидуальное – из-за мадам Нойс это качество терялось, пока я не увидел вас в кустах мимозы. Вас можно было бы и не заметить, если бы не огромные глаза. Они становятся почти синими, когда вы испуганы. Почему вы выглядели как потревоженная лань?

– Вы знаете ответ на этот вопрос, дон Рауль.

– Правда? Я показался вам опасным?

– Отчасти.

– Что еще? Ну же, я настаиваю на ответе.

– Вы сказали что-то донне Рэчел, и она заплакала.

– А! Хотите знать, что я сказал ей?

– Нет.

– Я сказал ей, что она не пострадает из-за глупости сестры. Что принцесса Ямила не распространит свой гнев на других членов семьи Джойосы, я за этим прослежу.

– Значит… она плакала не оттого, что вы причинили ей боль?

– Наоборот.

– Конечно. – Голос Жанны смягчился. – Вы не могли быть грубым по отношению к столь очаровательной женщине.

– Нет. Это все равно что раздавить мотылька.

– Я… мне жаль, что я несправедливо судила вас, сеньор.

– Это все из-за моего лица, – загадочно сказал он.

«Да, – подумала Жанна. – Он хорош, как Люцифер. Но за этой дьявольской улыбкой иногда прячется такая доброта, что женщина плачет от радости». А она-то, наивная глупышка, решила, что слезы Рэчел вызваны его злыми словами.

– Я никогда не встречала никого похожего на вас, сеньор. Иногда кажется, что вы сознательно стараетесь казаться более жестоким, чем вы есть на самом деле.

– Вы испытываете облегчение оттого, что я не кусаюсь? – Он вдруг быстро поднес ее руку к своим губам.

– Пожалуйста… – Жанна попыталась выдернуть руку, но Рауль прижал ее ладонь к своим губам, и девушка почувствовала, что он улыбается.

– Вы говорите так храбро, а на самом деле вы боитесь меня до дрожи в коленках. Бедный ребенок! Вы бы предпочли общество серьезного сероглазого юнца, который говорил бы о чем угодно, только не о взаимоотношениях женщины и мужчины и не о любви?

– Я… я очень устала, – взмолилась Жанна. – Мы можем лечь спать?

– Конечно, – вкрадчиво произнес он. – Если хотите. – В его глазах играла усмешка.

– Дон Рауль! – Она вскочила, выдернув свою руку и испытывая желание бежать сломя голову – увы, рассчитывать на то, что за пальмами скрывается женское общежитие, не приходилось. – Вы… вы знаете, что я не привыкла оставаться наедине с мужчиной, и пользуетесь обстоятельствами.

Он подскочил, как пружина. Рауль нависал над Жанной, как гора, и сейчас она, как никогда, ощущала его непредсказуемость, его ярко выраженное мужское начало и ее собственную беспомощность. Нечестно с его стороны вести себя подобным образом лишь из-за того, что они тут совсем одни. Ведь на самом деле он хотел бы видеть на ее месте Рэчел!

– Вы не можете знать, что на самом деле означает «пользоваться обстоятельствами», – бросил он в сердцах. – Я что, приставал к вам? Дал понять, что хочу заняться с вами любовью? Да стоит мне только дотронуться до вашей руки, как вы тут же впадете в панику.

У нее запылали щеки. Получается, это она домогается его любви? Слишком поздно Жанна поняла, что, поведи она себя более неприступно, он ограничился бы поддразниваниями. А сейчас он смотрит на нее такими глазами, будто догадался, что его прикосновения вызывают у нее отнюдь не тревогу.

Сердце ее учащенно билось. Что он сейчас предпримет? Она не могла говорить… ее голос будет дрожать, слезы обиды и смущения покатятся по щекам. Нет ничего мучительнее, чем влюбиться в человека, от которого эти чувства надо скрывать… из-за того, что он любит прелестную женщину. А она – всего лишь наивная девчонка, которая его забавляет.

– Вы так хотите спать, что у вас глаза закрываются. – Рауль повернулся и пошел к машине, а она постаралась как-то взять себя в руки.

Он тем временем вынул из машины спальные мешки и принес их к костру.

Раскатив их, он расстегнул на них «молнии». Жанне страстно хотелось поскорее туда забраться: ветер становился все более холодным, и она дрожала.

– Идите сюда. Будем спать с этой стороны костра, деревья защитят нас от ветра.

Жанна старательно избегала его взгляда, подходя к мешку, на который ей указали. Она сняла его пиджак, туфли и скользнула внутрь, а Рауль застегнул его. Жанна чувствовала себя обезоруженной, но все еще настороженной.

– Благодарю, – пробормотала она.

– Скромница, значит. Вот как? – Он смотрел на ее волосы – пушистое золотое облако вокруг юного растерянного лица. – Вы боитесь, будто из-за моего кольца на вашем пальце я забуду, что мы лишь изображаем влюбленных?

– Это всего лишь спектакль, – кивнула Жанна, хотя ее сердце кричало другое.

– Вы правы. Это игра. – Губы его изогнулись в улыбке, но глаза остались серьезными. – Вы сегодня впервые спите под звездами?

– Да. Кажется, что они так близко… А мерцают так тепло, словно на тебя смотрит тысяча глаз.

– Глаза ангелов-хранителей?

Она улыбнулась:

– Может быть, сеньор.

– Значит, вы можете спать спокойно, хотя я совсем рядом – можно рукой дотронуться.

– Я рада… – Она прикусила губу. – Я хочу сказать, что меня пугала бы пустыня и шакалы, а с вами не так страшно.

– Шакалы не подходят близко к огню, а я всегда сплю очень чутко. Вы сейчас похожи на ребенка, даже ноги не достают до дна мешка, – улыбнулся Рауль, касаясь основания мешка.

– Не надо, – нервно засмеялась Жанна. – Я боюсь щекотки.

– До чего ж молода, – пробормотал он, – так много еще предстоит узнать. Вы напомнили мне, как я первый раз спал в пустыне и каким мне все представлялось. Мне было всего девять лет. До сих пор не могу забыть свои впечатления. Я понимаю вас, дорогая.

Жанна грустно улыбнулась. Нет, он не может понять ее до конца. Она ведь не девятилетний мальчик, а взрослая девушка, которая находится вдалеке от привычного для нее мира. Одна в пустыне, рядом с мужчиной, которого любит. Рауль, конечно, не догадывается, как бешено забилось сердце маленькой англичанки, когда он слегка коснулся ее лица, скользнув пальцами от щек к губам.

– Вы рады, что поехали? – спросил он.

– Не хотела бы пропустить такую поездку, сеньор.

– Завтра мы окажемся в Эль-Амаре. Тут-то и начнутся тяжкие испытания.

– Я… я до сих пор не уверена, стоит ли вам говорить принцессе правду.

– И как тогда мне объяснить ваш приезд?

– Не знаю…

– Я тоже. И коль скоро она ожидает, что я приеду с возлюбленной, то, наверно, так лучше все и представить. Я не хочу, чтобы она почувствовала разочарование. Согласно нашим обычаям, я должен быть уже женатым человеком с кучей ребятишек, которых бабушка бы баловала, Если принцесса увидит, что я дал себе труд найти девушку столь молоденькую и привлекательную, как Джойоса, но обладающую большим характером, она утешится.

– Я… я не получу удовольствия оттого, что буду притворяться влюбленной.

– Не думайте об этом как о притворстве.

– Но ведь так оно и есть!

– Значит, это облегчит вашу задачу. Вы просто дадите понять, что не хотите стать моей невестой.

Рауль поднялся на ноги. Темный бурнус придавал его облику какую-то театральность.

Подойдя к костру, он подбросил в него несколько веток, которые чудно пахли. Он казался невероятно большим на фоне огня, танцующего в снопе искр. Слова его жгли сердце Жанны до тех пор, пока девушка не заснула.

Жанна открыла глаза и потянулась. Где это она? Она попыталась сесть и вспомнила, что лежит в спальном мешке с застегнутой «молнией». Девушка с трудом дотянулась до застежки и минуту спустя была уже на ногах, встречая свое первое утро в пустыне.

Спокойная и величественная пустыня была похожа на застывший янтарь. Казалось, все вокруг ждет, пока не проснется солнце. На валуне лежал хамелеон со сверкающей спинкой и остекленевшими глазами. Обернувшись, Жанна увидела, что дон Рауль все еще неподвижно лежит в своем спальном мешке, лицо его было так спокойно, что у нее испуганно забилось сердце.

Пустыня казалась заколдованной, а она не в силах была оторвать глаз от его лица, темных спутанных волос, густых ресниц, изящного носа, полуоткрытых губ, которые, казалось, чему-то улыбаются.

Жанна вздохнула. Ей страстно хотелось опуститься на колени и поцеловать его изогнутые губы. Странно, но, оказывается, можно одновременно быть растроганной и возмущенной, сильной и беспомощной, страстной и робкой… и все это по отношению к мужчине, который к тебе этих чувств отнюдь не испытывает.

Жанна решительно пошла к машине, чтобы взять свою косметичку и смену одежды. Среди пальмовых деревьев она умылась водой, которую Рауль оставил специально для этих целей, поставила зеркало в расщелину дерева и причесалась. В белой блузе с голубым галстучком, в белой плиссированной юбке она, как ей показалось, напоминала школьницу. Холодная англичанка, она совершенно не подходит горячему внуку марокканской принцессы.

Жанна взглянула на огромный изумруд, с которым связана легенда о трагической любви. Теперь же камень использовался для обмана. И Жанне вдруг показалось, будто кто-то, предостерегая, тронул ее плечо, но, когда она обернулась, рядом не было никого, лишь шевелились от ветра пальмовые листья. Она поторопилась к машине и лицом к лицу столкнулась с доном Раулем. Неожиданно он схватил Жанну за талию так, что она не могла пошевелиться.

– Вы, наверно, проснулись очень рано, – предположил он. – Такая свежая, а я еще не брит.

– Вы выглядите беспутным кутилой, – нервно улыбнулась Жанна. – Приготовить завтрак, пока вы приводите себя в порядок?

– Отличная мысль. Негодяи мужчины всегда довольны, если о них заботится кто-то свежий, как утреннее молоко. – Его дыхание стало прерывистым, и он, такой теплый и красивый, несмотря на небритость, неожиданно слегка поцеловал ее в щеку.

– Борода колючая, – пискнула Жанна, отворачиваясь, чтобы Рауль не смог поцеловать ее в губы. Ему не следует это делать, тогда она не устоит перед ним.

– Извините, дорогая. Трудно быть мужчиной – ни борода, ни эмоции не поддаются контролю. Вы же так холодны! Интересно было бы знать, можно ли вас так завести, чтобы вы не сопротивлялись поцелую, а молили о нем. Что для этого нужно, мой маленький снежный комочек?

– Снег? В пустыне? – пыталась пошутить она.

– Да, это вы. – Он окинул ее взглядом. Прохладная кожа, белое платье, бледно-золотистые волосы были ее союзниками. С их помощью ей удавалось выглядеть сдержанной молодой мисс, за которую он ее и принимает.

– Пожалуйста, пустите меня, сеньор.

– Боитесь растаять от моих прикосновений?

– Вы… вы не имеете права так говорить со мной. – Жанна боролась с ним, понимая, что для него она лишь мимолетная забава. Он скучает о Рэчел, а она для него лишь живая игрушка. – Вы ведете себя как испорченный наглый мальчишка!

– Скажите мне, – он потрогал амулеты на ее запястье, – вы, как и Джойоса, боитесь меня потому, что я сын пустыни?

– Нет, не из-за этого.

– Тогда почему вам так не нравится, когда я прикасаюсь к вам?

– Я… я не ваша собственность. Я лишь ношу ваше кольцо. И я не намерена развлекать вас, когда у вас возникает в этом потребность.

– А если бы вы были моей… собственностью?

– Я все равно сопротивлялась бы вам.

– Почему?

– Вы можете избить меня, но я не скажу вам этого, сеньор.

– Упрямый ребенок! Вы, по-видимому, приберегаете свои поцелуи для приличного молодого человека, который не обременит вас излишней страстью и будет смотреть на вас как на предмет меблировки в аккуратном и скучном английском доме.

– Чушь! И вы говорите все это лишь потому, что я не хочу флиртовать с вами? Нечестно…

– Трепать ваши мягкие перышки, мисс Смит? Еще раз примите мой извинения. Я запомню на будущее, что мое общество вам не по вкусу. Мои действия слишком примитивны, а мои руки… могут оставить синяки на вашей молочной коже, растрепать ваши чудесные волосы и измять белую блузку! Небольшой совет, дорогая. Осторожнее, не попадайтесь в мои объятья, а то я могу забыть, что вы не моя собственность.

– Я понимаю, сеньор, что одиночество вынуждает вас искать моего общества:

– Вы считаете, что я одинок?

– Это чувство свойственно всем людям.

– Но вы не намерены помочь мне справиться с ним?

– Нет. – На сей раз ей удалось вырваться. Она ушибла руку и приветствовала боль. Это могло объяснить слезы, выступившие на глазах. – Я пойду готовить завтрак… Солнце взошло, и нам надо уезжать.

– Вы явно этого хотите.

Солнце уже позолотило листья пальм. По небу летали крупные птицы, волны песка казались складками золотистого бархата. Во всем это было что-то языческое и могло вызвать у двух путешественников самые примитивные чувства и эмоции.

Дон Рауль пошел к машине за полотенцем и бритвенным прибором. Жанна, подойдя к тлеющему костру, пошевелила угли, и пламя от них мгновенно охватило сухие ветки тамариска. Скоро вскипел кофе, и она поставила на скатерть хлеб, масло и тарталетки с абрикосовым джемом.

Рауль присоединился к ней через полчаса, свежевыбритый, с влажными причесанными волосами. Накрахмаленная рубашка похрустывала при каждом его движении. Жанна налила спутнику кофе и посмотрела на его наручные часы.

– Восемь часов, – сухо сообщил он. – Мы продолжим путь сразу после завтрака.

– Нам еще долго ехать? – спросила она, с удовольствием надкусывая тарталетку.

– Несколько миль, к полудню мы должны приехать. М-м-м, вы научились прекрасно варить кофе.

– Я просто наблюдала, как это делаете вы. Рада, что вам понравилось.

– Забавная вы барышня.

– Я знаю, что у меня смешное лицо.

Рауль улыбнулся:

– Вы понимаете, что я имею в виду. Вам нравится доставлять людям удовольствие, но в то же время вы шарахаетесь от них. – Он впился белыми зубами в тарталетку, вновь напомнив ей гигантскую кошку, спокойную, но в то же время опасно настороженную, которая может и мурлыкать и рычать.

– Хорошо, что мы почти доехали до Эль-Амары. Еда практически закончилась, осталось лишь немного фруктов.

– Пока есть вода, пища в пустыне – не главное. Бедуины, передвигающиеся по пустыне, всегда поделятся с нами едой. К тому же я неплохой охотник и могу подстрелить пару птиц на обед.

– Вот этих? – улыбнулась она, показав на ширококрылых птиц, танцующих в небе.

– Это канюки [3]3
  Канюки – род хищных птиц семейства ястребиных.


[Закрыть], – усмехнулся Рауль. – Мясо у них слишком жесткое. Нет, я говорил о голубях и перепелках.

– Жестоко кого-то убивать для того, чтобы поесть.

– Предпочитаете голодать? – Он поднял бровь. – Вижу, что завтрак доставил вам удовольствие. Это означает, что воздух пустыни идет вам на пользу. Некоторые европейцы чувствуют себя неважно, впервые оказавшись в саду Аллаха.

– Я чувствую себя отлично, и мне нравится, как вы назвали пустыню. Кажется, что герои древних легенд по-прежнему населяют эти пески.

– В Эль-Амаре вы попадете в райские сады. – Он отстегнул от пояса нож с изогнутой ручкой и принялся чистить большой апельсин. – Испанцы считают, что Ева дала Адаму апельсин. Возьмете половину, не подумав ничего лишнего?

Жанна с улыбкой протянула ему тарелку.

– Не очень-то вы похожи на Еву, сеньор. Спасибо.

– Вы не верите, что Адам был невинен! Вы ведь считаете, что познать мужчин опасно.

– Они разные. Одни опаснее других, – ответила она.

– Интересно, кто возглавляет список? – проворчал он.

Она улыбнулась и принялась за сладкий, как мед, апельсин. Плод потому такой вкусный, что до него дотронулся Рауль? Не смея смотреть ему в глаза, она перевела взгляд на пески. При свете дня скалы стали казаться красными по контрасту с золотой пылью холмов. Солнце уже палило с такой силой, что Жанне показалась нереальной прохлада прошедшей ночи.

После второй чашки кофе она почувствовала, что окончательно проснулась и полностью готова к продолжению поездки. Хотя встреча с принцессой Ямилой и пугала девушку, она чувствовала, что Эль-Амара ее очарует. Это место, где вырос дон Рауль, где он бродил по фруктовым рощам, скакал на арабских скакунах и восставал против того, чтобы ему навязали жену.

– Если мужчины моего типа для вас странны и непонятны, – сказал он, зажигая сигарету, – представьте себе, как непривычны мне женщины, подобные вам.

Она посмотрела на него голубыми, как небо, глазами:

– Я понимаю, что кажусь вам странной, сеньор. Меня не обучали с детства угождать мужчине. Меня учили натирать пол, готовить простую пищу и есть жесткие пироги.

– Жанна, – страстно произнес он ее имя.

С ужасом понимая, какой магнетизм оказывают на нее его глаза, она вдруг захотела, чтобы он заключил ее в свои объятия, целовал и прижимал к себе, даже если в этом нет никакой любви. И тут же, вскочив на ноги, Жанна принялась так быстро засовывать вещи в корзину, словно на них неожиданно налетел злой ветер сирокко.

Рауль обескураженно засмеялся.

– Мне хочется подержать вас в пустыне еще пару дней, – признался он. – Я начинаю чувствовать, что вы собой в действительности представляете под коркой этого льда.

– Меня как-то не прельщает диета из голубей. – Она пошла к машине, держа в руках корзину и коврик, и крикнула ему через плечо: – Могли бы помочь девушке! Я уже сказала вам, что я не рабыня, чей смысл жизни в том, чтобы ублажать своего господина.

Собрав остатки пиршества, Рауль нагнал ее и стал с улыбкой загружать вещи в машину.

– Как знать, дорогая. Вы можете влюбиться в Эль-Амаре в какого-нибудь молодого человека и будете счастливы исполнить любую его прихоть.

– У ваших мужчин, должно быть, не жизнь, а малина, – иронично сказала она. – Они позволяют своим женщинам обожать себя, но, если что-то не так, тут же разводятся с ними. Я предпочитаю остаться старой девой и открыть чайный магазин, если вы не возражаете.

– Еще как возражаю!

– О?!

– Девушка без родных должна стремиться к тому, чтобы иметь свою семью.

– Заведу пару котов, – пообещала она. Внимание ее вдруг привлекло облако пыли, двигающееся в их направлении. – Что это, сеньор? Песчаная буря?

Рауль, прикрыв глаза рукой, посмотрел в указанном направлении. Выражение его лица изменилось. Он произнес слово, от которого у Жанны побежали по коже мурашки:

– Саранча! Она мигом сожрет все листья. Говоря это, он втолкнул Жанну в машину и закрыл дверцы. Едва он успел, обойдя машину с другой стороны, сесть на переднее сиденье, как тучи крылатых монстров шумно спустились на землю. Насекомые так плотно залепили стекла машины, что об управлении нечего было и думать.

– Ужас какой, – ахнула Жанна, закрыв уши руками.

Щетки на переднем стекле, двигаясь туда и обратно, смогли расчистить лишь крохотное пространство. Какое-то количество насекомых пробралось в машину, но дон Рауль тут же раздавил их.

– Только представьте себе, что было бы, останься мы снаружи, – прошептала она.

– Закройте глаза, – скомандовал он, прижимая ее голову к своей груди. – Они улетят, как только сожрут все листья на деревьях.

– Надеюсь, что они летят не в направлении Эль-Амары. – Чувствуя тепло его груди, она с ужасом представила себе, как тучи этих злодеев стригут фруктовые сады Эль-Амары.

– Тут ничего нельзя предугадать. Если это отдельная группа, летящая через пустыню, это одно, если их значительно больше, тогда рощи в опасности. Приняты меры предосторожности, деревья обрызганы инсектицидами, убивающими насекомых, но, если их очень много, они причинят огромный вред.

– О, Рауль!

В машине, окруженной сотнями голодных насекомых, воцарилась напряженная тишина. Сердце Жанны перевернулось, стоило ей только произнести его имя, и она сразу почувствовала, как он напрягся, как только она позволила себе эту вольность.

Отодвинувшись от него, она выглянула наружу. Саранча улетала, с деревьев, казалось, состригли все листья. Воздух постепенно очистился, шум, издаваемый насекомыми, затих, и все успокоилось. Тишина казалась какой-то нереальной, словно покой после шторма. Жанна вздрогнула от звука заведенного мотора.

Им предстоял последний отрезок дороги, ведущей к Эль-Амаре, а она все еще не могла поверить, что всего лишь произнесла его имя, не добавив привычного «дон». Она чувствовала, что задела в нем какую-то струну. И он видит теперь в ней личность, а не девушку, которую наняли, чтобы носить его кольцо, девушку, которая лишь забавляет его, не затрагивая его сердца.

Он молча вел машину, и Жанна не могла оторвать взгляда от его рук, лежащих на руле. Косточки пальцев выделялись на темной коже светлыми пятнами.

Жанна закусила губу. Людей временами так трудно понять, а Рауль Цезарь-бей был самым сложным и непонятным человеком из всех, кого ей когда-либо приходилось встречать. Она старалась подавить подступающие к горлу слезы. Ему не нужны выражения сочувствия. Во всяком случае, от нее. Ведь ему лишь доставляет удовольствие дразнить ее. Не более того.