Текст книги "Терракотовые пески"

Автор книги: Вайолет Уинспир (Винспиер)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Глава 7

Они должны были ехать в Эль-Амару в специальной машине для сафари, и лишь за несколько минут до отъезда Жанна узнала, что дорога займет два дня и что они проведут ночь в пустыне. Дона Рауля это, казалось, совершенно не беспокоило, у него были о том свои представления. Его возмутило, что его лже-невеста отправилась на ярмарку без паранджи, но о том, что они будут ночевать вдвоем в машине – и это поставит их в довольно-таки сложное положение, – он сказал достаточно небрежно.

Они будут одни, и когда он увидел в ее глазах беспокойство, то, подняв одну бровь, насмешливо улыбнулся:

– Взять с собой Хуссейна или вы поверите, что я в состоянии вести себя как приличный джентльмен?

– Вы не подходите под это определение, сеньор, за одним исключением.

– Можно поинтересоваться – каким?

– Нет. – Слегка покраснев, она отвернулась, чтобы поправить солнцезащитные очки. На доне Рауле была бледно-коричневая рубашка с открытым воротом и брюки такого же цвета. Походные ботинки делали его шаг бесшумным и пружинистым.

Он обошел машину, осмотрел мотор, проверил, достаточно ли в карбюраторе воды и в порядке ли запасное колесо. Машина была крепкой и приспособленной для поездки по пескам. Их багаж уже загрузили, в том числе небольшой запас провизии и пару спальных мешков. В бардачок Рауль положил револьвер. Жанна ничего не сказала по этому поводу, она понимала, что пустыня таит в себе немало опасностей. Ее населяют ядовитые змеи, дикие шакалы и коварные хищники, способные разорвать человека в клочья.

– Ну, вроде бы я все проверил. – Минуту он стоял молча, затем внимательно посмотрел на Жанну. – Точно не хотите, чтобы с нами поехал Хуссейн?

Не успев осознать значимость своего ответа, Жанна отрицательно покачала головой. Сердце у нее сжалось.

– Если этого не хотите вы, – опомнилась она.

– У него тут семья и маленькие дети. Я бы не хотел отрывать Хуссейна от них. Мы ведь проведем в пустыне всего одну ночь.

– Вы правы. В этом нет необходимости.

– Хорошо, – сухо сказал он. – Грешить мы не будем. Вы заметили, что тут два спальных мешка?

– Пожалуйста… – Слово это вырвалось у нее нечаянно, и она была рада, что темные очки скрывали ее глаза. Он мог увидеть в них скорее боль, чем шок. Потому что это больно – любить человека, которого влечет не твой шарм, а твоя наивность. Его забавляло, что она краснеет от любого дерзкого замечания. – Бедная сирота не привыкла к утонченной компании, сеньор. Извините меня за чопорность.

– Уже извинил, дорогая.

Он побежал за чем-то в дом, оставив ее рассматривать минареты, мечети и арки, живописно обрамленные пальмовыми деревьями. Город выбеленных солнцем стен, деревянных балконов, нависавших над узкими улочками. Город свежих спелых фруктов и тушеного мяса. Волнующий, похожий на мираж, – он промелькнет и исчезнет из ее жизни. Она навсегда запомнит звездное небо над головой, ветер, мешающий вдохнуть, пробуждение любви и осознание того, что она принесет ей беду, а не радость. Каждое мгновение, каждый взгляд, что она делит с доном Раулем, для нее и ад и рай одновременно. И тем не менее она не променяет это на возможность вновь стать безликой секретаршей при какой-нибудь новой Милдред. Во всяком случае, теперь она живет, а не прозябает.

Становилось все жарче. Когда дон Рауль вернулся, она встретила его спокойной улыбкой. Жанна не испытывала иллюзий, что пустыня покажется ей красивой. Она знала, что пески могут быть жестоки, особенно к новичкам.

В руках у дона Рауля болтался небольшой кожаный мешочек.

– Это аптечка первой помощи, – пояснил он. – Я веду себя так, будто мы отправляемся на многодневное сафари, но пустыня любит преподносить сюрпризы. Все может случиться, не успеешь и глазом моргнуть. Я не пугаю вас, дорогая?

– Нисколько, – улыбнулась Жанна, хотя все в ней сжалось, когда испанец коснулся ее руки. – Я понимаю, что пустыня непредсказуема. Не хотела бы я в ней потеряться.

– Может случиться и это, – предупредил он, – если подует ветер сирокко или я заведу машину в одну из рытвин, которые таятся в песках, как жадные рты. Поэтому мы берем с собой воды больше, чем требуется для такого путешествия. Всего неделю тому назад в песках застряла супружеская пара. У них сломалась машина. Это были американцы, они захватили с собой запас кока-колы, а не питьевой воды. Жажду в пустыне не сравнишь ни с какой другой, ее утоляет лишь чистая вода. Можете себе представить страдания этих бедолаг? Когда их нашли бедуины, они были едва живы.

Жанна поежилась.

– Вы… вы не очень-то щадите мои чувства, сеньор.

– Да. Я не верю в тех, кто лелеет романтические представления о жизни. Опасности нужно встречать с открытыми глазами, и, если они не отпугнут, жизнь становится еще интереснее. – В его глазах неожиданно сверкнула улыбка. – Но я не хочу так уж сразу вас разочаровать. Когда зажигаются звезды, пустыня – самое прекрасное место на земле. А на рассвете, когда она пробуждается под лучами солнца, веришь в то, что именно пустыня – сад Аллаха, где первые мужчина и женщина влюбились друг в друга. Запомните, Жанна, если вы познали пустыню, ее странное очарование будет преследовать вас всю жизнь. Она будет манить вас обратно голосом сирены.

– Я женщина, – серьезно сообщила Жанна. – Каким голосом пустыня зовет женщину?

– Откуда мне знать? – В его глазах появился лукавый огонек. – Вы мне потом расскажете.

Жанну смутил появившийся в его голосе бархатный оттенок. Ей было трудно смотреть на его загорелую шею, открытую расстегнутым воротом рубашки, и она отвернулась к машине.

– Мы можем ехать, сеньор?

– Да, поехали. Вы все взяли?

Кивнув, она скользнула на переднее сиденье. Верх машины был из брезента, более или менее успешно защищающего от жары.

– Не забыли свой талисман?

Жанна взглянула на крошечный золотой полумесяц, который теперь висел вместе с золотой рыбкой на цепочке-браслете. Рауль купил ей эту вещицу, когда, выйдя из мечети, они проходили мимо старого торговца амулетами.

– Нет, не забыла. Кстати, кто из нас после этого суеверен, сеньор?

– Я сын испанца и мавританской принцессы, – пробормотал он. – Чего еще можно ждать от человека, все предки которого верили в судьбу?

– Значит, сеньор, вы считаете, что наши судьбы предопределены? И это неизбежно, как морские приливы, вызванные влиянием луны?

– А вы, дорогая, в это не верите? – Рауль вел машину по узкой улочке, колеса громыхали по древнему булыжнику, гудок каждые несколько ярдов напоминал пешеходам об опасности. – Ведь не случайно я встретил вас именно в тот момент, когда мне так нужно было решить проблему с невестой. Ваше сходство с Джойосой показалось сверхъестественным. На какой-то момент я подумал, что она снова ворвалась в мою Жизнь.

– А вы бы не хотели этого, сеньор?

Рауль ответил по-испански, и по тону произнесенного несложно было догадаться о его значении. Жанна в который раз с грустью подумала, что он неприязненно относится к ней из-за сходства с ветреной девушкой, которая убежала от него и от принцессы, не захотев жить в доме среди песков. Когда машина выехала за ворота стены, окружавшей Беникеш, Жанна почувствовала на себе взгляд спутника.

– Вам жаль, что мы уезжаем? – спросил он.

– Городу присущ определенный шарм, сеньор.

– Подождите немного, пока не увидите Эль-Амару… настоящая драгоценность. Принцесса постаралась на славу, чтобы сделать ее таковой, да и я не бездельничал. И мы – она и я – отнюдь не деспоты, хотя живем вдали от людей.

– У вас нет ни сестер, ни братьев?

– У меня есть кузены. Они живут с нами.

– А они встречались с Джойосой?

Рауль кивнул, и Жанна опять почувствовала беспокойство.

– Как бы мне хотелось приехать в Эль-Амару гостьей, а не самозванкой.

– Это вполне возможно. Еще не поздно все переиграть. – Жанна бросила на него недоуменный взгляд, но Рауль продолжал как ни в чем не бывало: – Вы можете так понравиться принцессе, что она забудет свои планы в отношении Джойосы. Вопрос-то еще не решен. Бабушка просто хочет увидеть меня с женщиной, на которой я бы мог жениться.

У Жанны отчаянно билось сердце.

– А как же донна Рэчел? Вы говорили о финансовой стороне дела: если вы нарушите планы принцессы и не женитесь на ее подопечной, то это осложнит жизнь сестры Джойосы.

– Так и было бы, вернись я домой один, без очаровательной молодой спутницы, которую можно представить в качестве невесты. Вы смягчите гнев моей бабушки, дорогая. Она может заинтересоваться вами… застенчивой английской девушкой с лицом ангела и невинными голубыми глазами. Вы станете для нее… ну, скажем так, новой игрушкой. Она начнет строить новые планы. А через месяц вы притворитесь, что вас это все утомило, что вы соскучились по Англии, и мы аннулируем наше соглашение. Никто не пострадает.

– Звучит разумно…

– И вполне отвечает вашим желаниям, не так ли? Вам тогда и лгать не придется.

– Я… мне ненавистен обман…

– Маленькая упрямица, – засмеялся он. – Значит, мы договорились: выдаем себя за влюбленных. Скажем, что я обратил на вас внимание, потому что вы похожи на Джойосу. Принцесса будет счастлива, Рэчел ничего не будет угрожать, а правдивой Жанне не придется притворяться.

– А вы? Как же вы, дон Рауль?

– А я буду просто развлекаться.

– Я не совсем понимаю…

– Ну, поцелуемся еще пару раз, – лукаво сказал он. – Проявим кое-какой интерес друг к другу, пока… пока вы не захотите вновь стать свободной.

– Это необходимо? – выдохнула она.

– Вас никто не заставляет испытывать от этого удовольствие, – сострил Рауль. – Но если мы остановимся на этом плане, а бабушка убедится, что вы мне нравитесь, вам придется время от времени переносить мои объятия. Вас очень пугает эта перспектива?

– Поцелуй в щечку я как-нибудь вытерплю.

Она бросила на него быстрый взгляд, но его лицо оказалось непроницаемым. Жанна со вздохом отвернулась к стеклу. Теперь они ехали по дороге, проходившей через пустыню. Пески были желто-коричневыми, словно шкура гигантского льва. Дорогу, расплавленную солнцем, покрывали ухабы и рытвины. Жанна ушла в воспоминания детства, когда солнца ей не хватало так же, как не хватало любви и заботы. А сейчас она с восторгом чувствовала, как доброе тепло светила согревает каждую ее клеточку. Солнцу явно понравилась ее золотая цепочка, и оно охотно играло с ней, отбрасывая блики. А когда Жанна украдкой, чтобы не заметил Рауль, пошевелила рукой, громадный изумруд тоже ожил и весело засверкал.

Она вновь посмотрела ему в лицо. Сердце ее в очередной раз подпрыгнуло – красавец дьявол! Если ей суждено любить одного мужчину всю жизнь, то это будет он, он и никто другой! Непредсказуемый, насмешливый, потешающийся над ее наивностью. Самый потрясающий мужчина на свете. Ей нравились его глаза, тепло его кожи, которое она сейчас чувствовала особенно остро и уже не старалась отодвинуться подальше.

Иногда Жанна начинала сомневаться. Может, ей просто приятна его внешность? Но больше всего ее радовало, что она нужна ему. Она должна делать все, чтобы он остался доволен.

– Вы давно это задумали? – Слова нечаянно сорвались с губ. – Понимаете, я всегда сомневалась, что сумею выдать себя за другую девушку. Вы с самого начала решили представить меня как Жанну Смит?

– Конечно, – согласился он, нимало не смутившись.

– А зачем тогда притворялись?

– Я хотел проверить, насколько сильно вы хотите изменить свою унылую жизнь. Вы вызвали у меня любопытство. Так одиноки, так невинны, так несчастны, что я заподозрил, что вы только прикидываетесь бедной овечкой.

– Очень жестоко с вашей стороны так думать!

– Мужчины вообще довольно-таки жестоки, моя дорогая, особенно когда это касается тех, кто привлекает их внимание. Я мог бы попросить какую-нибудь искательницу приключений выдать себя за подопечную моей бабушки, но только девушка искренняя и добрая могла так противиться этой идее. Авантюристка бы подпрыгнула от радости при этой возможности. Она бы уверенно играла свою роль. Вы же перепугались и согласились на мое предложение, только рассорившись с мадам Нойс.

– Ведь вы знали, как я боялась, и ничего не рассказали о своем настоящем плане.

В ее глазах появилось замешательство: Он играет с ней, как огромный кот с маленькой мышкой. Ей захотелось сорвать с пальца его кольцо. Но когда Рауль смотрел на нее выразительными темными глазами, в которых была требовательность, даже когда они соблазняли, она чувствовала себя совершенно беспомощной.

– Я хотел вам дать время привыкнуть ко мне. Каждый раз, когда я говорил о Джойосе, она вставала между нами, она была третьей в нашей жизни. Но как только я намекал, что это с вами я хочу сыграть роль влюбленного, вы ударялись в панику. Бояться и сопротивляться – это не то же, что паниковать. Я до последней минуты, до самого отъезда из Беникеша опасался, что вы струсите. И когда этого не произошло, я понял, что могу быть с вами откровенным.

– И вы были абсолютно уверены, что я соглашусь на ваш второй план, дон Рауль?

– Да, я знал, что вы согласитесь, ведь это облегчило вашу душу. Когда я сказал – будьте самой собой, будьте Жанной Смит, вы почувствовали, что я вытащил вас из зыбучих песков, правда?

– Да вы просто дьявол, – задохнулась она от возмущения. – Неудивительно, что Джойоса сбежала от вас. О! Как бы мне хотелось вам отомстить!

– Ну, вы же женщина, значит, найдете способ это сделать. – Он довольно рассмеялся. – В корзине с провизией есть термос с кофе, а мне уже хочется пить. Налейте мне чашечку, дорогая.

– Как скажете, хозяин. – Жанна привстала, дотянулась до корзины, достала термос и пару чашек и снова уселась на свое место. Щеки ее запылали, когда она поймала его взгляд, направленный на короткое шифоновое платье, задравшееся при резком движении. Она вновь остро почувствовала близость мужчины, и ее тело, казалось, пронзали тысячи стрел. Взгляд его жег как огонь.

Жанна наполнила его чашку кофе. Рауль опустошил ее, держа руль одной рукой.

– М-м-м, великолепно, – пробормотал он.

У Жанны стучало в висках. Что бы она почувствовала, если бы он прошептал такие слова ей на ухо? «Великолепно, дорогая…»

Она зябко поежилась, отчасти от нервного напряжения, отчасти от мысли о будущих соблазнах. Все эти переживания были совершенно новыми для Жанны Смит, маленькой тихой машинистки, девочки на побегушках, которая никогда не знала тепла и уюта, которую никто никогда не любил.

– Отличный кофе, – сказала она, чтобы хоть как-то заполнить неловкую паузу.

– У нас в Эль-Амаре много кустов кофе. Они растут рядом с мандаринами, от которых исходит потрясающий аромат. Мандариновые рощи тянутся на много миль, а кофейная плантация – одна из самых больших в Марокко. Разве не странно, что пустыня дает такое обилие фруктов и зерен?

– Как и большинство европейцев, я считала пустыню мертвым безводным местом.

– На самом деле под песками бежит вода, она сама пробивается на поверхность и образует оазис. Наши предки начали выращивать там финиковые пальмы и фруктовые деревья более ста лет назад. Это началось еще во времена моего прадеда, и принцесса надеется, что мой сын продолжит это дело.

– У вас есть сын? – Жанна постаралась задать интимный вопрос небрежно.

Рауль засмеялся:

– Вы точно считаете меня шейхом, который развлекается с девушками где попало и как попало. Нет, у меня нет сыновей, дорогая. Но надеюсь, что будут.

Сыновья Рэчел? У нее уже есть два маленьких сына, очаровательных, как их мать, судьба которой заботит его больше всего на свете.

– Вы любите мандарины? – неожиданно спросил он.

– О да, они напоминают мне о Рождестве. Нам в приюте всегда давали по одному, завернутому в серебряную бумажку.

– У меня дома вы увидите их великое множество. Золотисто-красные, сочные, они свисают с деревьев, наполняя воздух дивным ароматом. Из их цветов делают цукаты и цитрусовый мед… мы не всегда ждем урожая, чтобы наслаждаться ими.

Рауль ласково посмотрел на нее, совсем не так, как обычно.

– Наверное, я буду чувствовать себя как ребенок, заблудившийся в кондитерской.

– Вы абсолютно неиспорченны, Жанна. Очень молоды, вам еще многое предстоит познать, но многое и отдать. Ваш возлюбленный будет счастливейшим человеком.

– Я не… я не ищу возлюбленного, сеньор.

– Говоря о возлюбленном, я имею в виду человека, который станет вашим мужем. – В его голосе опять появились опасные нотки. – А что, в вашей стране муж и возлюбленный не одно и то же?

– У этого слова много значений, – смутилась Жанна.

– Это больше чем муж? – Теперь он откровенно издевался над бедной англичанкой.

– В большинстве случаев – да.

– Наши девушки видят в мужчине прежде всего возлюбленного, а уже потом – защитника, отца, спутника. Вам нечего возразить, Жанна? Вас смущают мои вопросы и замечания? Или вас вообще смущает мысль о том, что вы будете любимы мужчиной?

– Я… я вообще не привыкла обсуждать подобное с мужчиной.

– А мадам Нойс ничего об этом не говорила? Ведь романы – это по ее части.

– Наши представления о любви не совпадали.

– А как вы ее себе представляете, Жанна? Или вы не хотите открывать заветные мысли мужчине?

– Они очень просты. – Щеки у нее горели, глаза были опущены. – Это, по-моему, прекрасно – быть центром чьей-то жизни, делить все поровну, становиться все ближе друг к другу. Если мы вместе, печаль и холод не страшны. Мне кажется, что любовь должна быть именно такой.

– Вы забыли упомянуть о наслаждении, дорогая. Страсть и восхищение – тоже часть настоящей любви.

– Я сочла это само собой разумеющимся, – тихо сказала она.

– Вот как раз это и нельзя считать само собой разумеющимся, но вы так невинны, что мало знаете о подобных вещах.

– У меня нет вашего опыта, сеньор.

– Вы говорите так, будто я по меньшей мере Дон Жуан. Интересно, почему?

– Но и не мальчик-певчий. С вашим-то лицом!

– А что не так с моим лицом?

– Все так, сеньор. Но это только полбеды.

– Хотите сказать, я выгляжу порочно и веду себя соответственно?

– Думаю, что вы расставляли силки не для одной птички.

– Это в природе мужчин, девочка. А в природе женщин – предпочитать злодеев добропорядочным гражданам.

– Знаю, – улыбнулась Жанна. – Я не столь уж далека от жизни, хотя вы постоянно смеетесь над моей наивностью. Мне уже за двадцать.

– Вы моложе меня на двенадцать лет, а в некоторых вопросах вообще ребенок. И ваша наивность – часть вашего очарования… Все – впереди большая рытвина, я не стану смотреть в вашу сторону, можете спокойно краснеть.

Машина нырнула в эту рытвину и выскочила из нее. Только этим Жанна объяснила себе то, что ее сердце чуть не выскочило из груди. Никто никогда не говорил ей, что она очаровательна, и, хотя Рауль просто дразнит наивную девчонку, ей хотелось верить, что он говорит искренне. Его восхищение окрашивало жизнь в новые яркие краски, хотя и делало ситуацию более острой и опасной.

– Если вас клонит в сон, можете подремать, – предложил Рауль. – Я буду вести машину, пока шины не начнут плавиться от жары. Тогда мы найдем место для привала и перекусим. Хотя пустыня кажется плоской равниной, кое-где попадаются скалы, дающие тень, и мы переждем там самую жару, пока солнце не умерит свой пыл.

– Я не знала, что оно может быть таким ослепительным. – Жанна с тревогой посмотрела на дона Рауля. Влажная от пота рубашка прилипала к его мускулистому торсу. Скоро полдень, когда солнце подожжет пески и спалит все живое. Но Жанна знала, что сидящий рядом мужчина изучил нрав пустыни хорошо, как никто другой, и он не совершит ошибок, допускаемых новичками. Он сделает все, чтобы мотор машины не перегрелся и не вышел из строя. Он знает, где надо укрыться, когда солнце будет в зените.

– Дни очень жаркие, поэтому ночи страшно холодные, – предупредил он. – После захода солнца начинает дуть ветер и в определенное время года роса на скалах даже превращается в лед. Температура быстро меняется – у пустыни странный характер, поэтому от нее никогда не устаешь. Она изменчива и таинственна, как женщина… в какой-то момент тебе тепло, а в следующий – тебя обдает холодом, как в горах.

– Мужчина – хозяин мира, – нравоучительно пробормотала Жанна, – а женщина может быть только нежеланным гостем.

– У вас слабая нервная система, – вздохнул Рауль. – Вы способны одновременно чувствовать страх, желание и неприязнь… совсем как девственница, которая впервые осталась наедине с возлюбленным.

Ей доставила мало удовольствия эта тирада, но сказано было очень точно. Жанна была готова к тому, что ее ждет, и в то же время ей хотелось оказаться в своей унылой английской комнатке, где можно было, повернув в дверях ключ, отгородиться от всех опасностей. А заодно и от жизни.

– Вы что-то слишком уж много знаете о женских чувствах, – парировала она. Откинув голову на спинку сиденья, девушка закрыла глаза, чтобы уберечь их от жгучего солнца, и попыталась ни о чем не думать.

Рауль мягко засмеялся, и она почувствовала на шее его горячее дыхание.

– Поспите немного, – посоветовал он, добавив что-то на непонятном ей языке. – Дайте отдых своему активному молодому уму.

– Что означает это слово? Я раньше его не слышала.

– По-арабски – это девушка.

– Звучит красиво, сеньор.

– Арабский язык весьма поэтичен.

– Вы на нем хорошо говорите?

– Да, как любой шейх. – Тон был ироничен, но Жанна знала, что он не шутит. Он Рауль Цезарь-бей, и чем дальше они ехали по пустыне, тем больше она чувствовала его родство с горячим солнцем и терракотовыми песками. Теперь это был не праздный светский повеса, которого она встретила в саду престижного отеля. Здесь он отбросил вкрадчивые манеры гражданина мира и… стал тем, кем он был на самом деле – внуком мавританской принцессы. С врожденной грацией он носил арабский плащ, в темных глазах отражалась властность, а цвет его кожи напоминает песок пустыни.

Несколько дней назад он спросил Жанну, не чувствует ли она себя пленницей шейха.

И сейчас, среди этих песков, вопрос уже не звучал как милая шутка… ее сердце попало к нему в плен, и он связал ее обещанием. Она принадлежит ему сейчас в прямом смысле этого слова, и так продлится до тех пор, пока он не пожелает освободить ее. Она уже не сможет убежать. В Эль-Амаре она будет пленницей его поддельной любви.

Жанна проснулась оттого, что машина резко остановилась. Девушка пошевелилась и рассеянно отметила, что спинка ее сиденья гораздо удобнее, чем ей казалось. Жанна нехотя открыла глаза и, к своему удивлению, обнаружила, что ее голова покоится на теплом мускулистом плече Рауля. Несколько секунд она не решалась отодвинуться. Ее ноздри щекотал запах мужской кожи, смешанный с ароматом дорогого табака. Она испытала бурю эмоций: желание прижаться к нему лицом и никогда никому не отдавать.

– Проснулись? – спросил Рауль.

Жанна кивнула и почувствовала, как его рука скользит по ее волосам.

– Вы спали так спокойно и легко, – промурлыкал он. – Как лилия на тонком стебле, который может сломаться, только тронь. Вы такая хрупкая и легкая, Жанна. Я все еще думаю, что вас недокормили в детстве.

Жанна вскинула огромные голубые глаза, и взгляд их растворился в его темных зрачках. Ее сердце билось так сильно, что, наверно, он слышал его стук и думал, что оно колотится от страха.

– Некоторые люди худы от природы, – возразила она.

Рауль легонько коснулся ее плеч.

– Тоненькие косточки, нежная кожа, лилия или птичка в мужских руках. Я чувствую, что ваше сердце бьется, как маленькое крылышко. Вам страшно, что вы так беспомощны в моих руках, дорогая? Если вы закричите, то вашу мольбу услышат лишь шакалы и ящерицы.

– Уверена, что мои мольбы вас не растрогают, – сказала она, изо всех сил сопротивляясь его обаянию. – Я буду царапаться и кусаться до последних сил.

– Скорее до последних остатков воли и духа, – проворчал он.

– Мы будем завтракать? – спросила Жанна как можно холоднее, хотя губы ее дрожали.

– Хотите усмирить с помощью еды дикую совесть? Или дикое животное?

– Ядовитого дьявола! – Ханна вырвалась из его рук, дернула за ручку двери и выпрыгнула из машины. Какую-то секунду она настороженно осматривалась, как газель на водопое. Их окружали мили и мили пустыни, над головами возвышалась песчаная скала, отбрасывающая слабую тень, в относительной прохладе которой они могли позавтракать и немного охладить радиатор.

Дон Рауль вышел с другой стороны машины – длинноногий, гибкий, с улыбкой в уголках губ.

– Мы будем завтракать холодными блюдами, яйца и котлеты оставим на вечер. Слишком жарко, чтобы разводить костер.

– Да яйца небось сварятся сами по себе, побыв минуту на солнцепеке. – Жанна поспешно спряталась в тень. – Как ужасно было бы остаться здесь без воды!

– Да, у природы жестокие законы, людям надо смириться с ними.

– По-моему, Они вам по душе.

Засмеявшись, он наклонился и вытащил из багажника корзину с провизией.

– Моя маленькая сиротка-ангел, мне нравится, когда вы начинаете сердиться и отчитываете меня. Вам это тоже доставляет удовольствие, поэтому не смотрите на меня так.

– От вас и настоящий ангел взбесился бы.

Жанна разложила коврик с арабским рисунком и постелила на него белую скатерть. Рауль открыл корзину и протянул ей запечатанную коробку с салатом и цыпленком, хлеб с зернышками тмина, масло и фляжку с кофе. Они довольно быстро управились с едой, потому что даже в тени летали песчаные мушки. Убрав остатки пищи, путники с большим удовольствием выпили кофе, заботливо сваренный Хуссейном.

Дон Рауль растянулся на песке, словно отдыхающая пантера.

– Почему бы вам не прикрыть глаза очками? – предложила Жанна. – Я вот собираюсь в них почитать.

– Что за книга? – рассеянно спросил он. – Роман, конечно.

– Это триллер, сеньор. После работы у Милдред Нойс у меня появилась аллергия на романы.

– Надеюсь, что это не отвратило вас от подлинных романов, любовных?

– Не знаю. – Жанна склонилась над книгой, но, хотя глаза ее были устремлены на текст, она воспринимала его с трудом. Жанна слишком сильно ощущала присутствие расслабленной мужской фигуры, лениво растянувшейся рядом: его темные волосы разметались по взятой из машины подушке, глаза полузакрыты. Он вошел в ее плоть и кровь, в ее мысли, чувства, проник даже в ее книгу! Дон Рауль заполнял собой все, и Жанна с облегчением вздохнула, когда его глаза закрылись и он погрузился в сон.

На губах его играла улыбка. Даже спящий, он был красивым и сильным.

Ее мимолетные романы были скромными. Надо же было полюбить мужчину, столь же непредсказуемого, как сама пустыня? Она осмотрелась. Пустыня была подобна золотому океану вокруг их маленького острова-скалы. Вокруг не было ни души, только в Небе кружило несколько ястребов, и еще доносился шелест насекомых, которые таились в кустах тамариска, ютящихся возле скалы. Она была спокойна – ведь ее охранял Рауль Цезарь-бей. Запудренное олово пустыни было отполировано солнцем, и Жанна чувствовала, как сама она меняется, становится тверже, ощущая в себе новые силы, свободу думать, чувствовать и радоваться.

Неудивительно, что дон Рауль с такой готовностью возвращается в пустыню. Но как это воспримет Рэчел, с ее мягкой цивилизованной красотой, – ведь скоро придет то время, когда он привезет ее в Эль-Амару?

Жанна не могла себе представить, чтобы Рэчел получила удовольствие от пикника на открытом воздухе, от поездки в машине по неровным пескам, от сна под звездами. Эта женщина ценила комфорт… Разве дон Рауль не старается убедить принцессу Ямилу обеспечить Рэчел средствами, позволяющими ей жить в довольстве и ни в чем себе не отказывать?

Ситуация сложная, но Жанна не сомневалась, что дон Рауль сумеет распутать этот клубок. Он не из тех, кто пасует перед преградами. А Жанну на то и пригласили, чтобы она убедила принцессу, будто счастливым ее внука может сделать только прелестная молодая вдова. Он хотел взять в жены светскую леди, а не наивную девочку, которая развлекает его, но не вызывает в нем страсти.