Текст книги "Я уничтожил Америку. Назад в СССР (СИ)"

Автор книги: Василий Высоцкий

Соавторы: Алексей Калинин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Ладно, у нас есть ещё три минуты, – руководитель взглянул на наручные часы. – Показывай, что у тебя там.

– Ну так вот, – я снова потряс одним из коробков и присел на корточки. – Вот в этом есть спички, а в остальных нет. Слышите? – я потряс другой рукой. – Они пустые, можете заглянуть. Теперь, кручу-верчу, запутать хочу. За хорошее зрение – три рубля премия! Вот так вот и вот так. Где нужный коробок?

Делал специально неспешно, чтобы руководитель мог не упустить коробок из вида.

Ледоимцев покосился на других мужиков и показал на крайний правый. Я пожал плечами:

– Попробуйте, посмотрите!

Тот хмыкнул и ткнул коробок носком ботинка. В ответ ни звука. Я поднял коробок и потряс – ничего.

– Первая попытка прошла не очень. Посмотрим, какой будет другая попытка? Вот, слышите? Гремит коробочек. Гремит и ждёт, пока его разгадают. А вот теперь положим его и начнём крутить-вертеть, на ветер свистеть. У кого хорошее зрение? Кому там нужна премия?

– Вон тот коробок, вон тот, слева! – раздались выкрики. – Да точно я видел. Мамой клянусь!

– Пробуй, начальник, – хмыкнул я. – Бери-бери, не смущайся.

– Но-но, соблюдай субординацию, – буркнул Ледоимцев и снова выбрал коробок без звуков.

– Ну ни хрена себе! – ахнули мужики. – А ведь это тот самый коробок…

– Не, ребята, тот самый у меня в руках! – я потряс. – Вторая попытка сгорела. Будем пробовать третью?

– Давай, Палыч! Чего уж там! Прямо в самом деле интересно стало! – раздухарились сотрудники. – Вот где-то он нас накалывает, но непонятно где!

– А это как с помидорами, – улыбнулся я. – Вроде бы все люди, все человеки, только одним полупустые помидоры попадаются, а другие целёхонькие забирают.

– Дурацкая аналогия, – буркнул руководитель.

– Может и дурацкая, – пожал я плечами. – Что, будем пробовать третий раз? Или на двух остановимся?

– Палыч, давай! Чего уж там? – наперебой начали выкрикивать сотрудники.

– Давай, крути свои коробочки, – насупился тот.

Я специально поднял и потряс в третий раз коробок. Раздался шум бьющихся друг о друга спичек. Потом положил его между двумя остальными и перемешал. На этот раз без присказок.

– Ну что? Где нужный коробок?

– Вот этот! – Ледоимцев как коршун на цыплёнка прыгнул на коробок и схватил его цепкими пальцами. – Теперь уже не подменишь… Чёрт! Как же так?

Он открыл пустой коробок. Остальные люди ахнули. Блин, ну до чего же бесхитростный народ. Смотрели на меня, как на мага. А я тем временем цапнул оставшиеся два коробка и сунул их в карман.

– Надеюсь, на этом наш инцидент исчерпан? – спросил я.

Руководитель цеха насупился, покраснел и посмотрел на меня злым взглядом:

– Думаешь, показал фокус и теперь всё? Ты выступил против коллектива! И ты…

– Да ладно тебе, Палыч, всё же по-честному было. Ты сам согласился, а теперь начинаешь! – тронул его за плечо мужчина с бородой. – Ну, не фартануло тебе, с кем не бывает… Петька, идём, поможешь мне с чертежом.

– Стоять! Я никого не отпускал! – ещё больше покраснел руководитель цеха. – Что это за игры вы тут устроили? Я сказал, что Жигулёв должен уволиться и он должен уволиться. Нам такие люди в коллективе не нужны! Почему это все работают на овощебазах, а он не хочет? С какого такого…

– Тише, директор идёт! – дёрнул его за рукав стоящий рядом сотрудник и показал глазами на приближающуюся процессию.

Рядом с директором завода Бородиным Павлом Дмитриевичем шли трое: заместитель директора, бухгалтер и… следователь Митрошин.

Хм, весьма оперативно! Вот прямо-таки очень быстро сработано. Видимо, очень нужно, чтобы фамилия Кантария не светилась в деле о шулерстве.

– Доброе утро, граждане! – раздался уверенный голос директора. – У вас пятиминутка? Можно мы вмешаемся?

– Да-да, конечно, Павел Дмитриевич, – кашлянул Ледоимцев. – Мы почти что закончили. Вот, распекали Жигулёва за…

– Знаю, Сергей Павлович, знаю, – оборвал его директор. – Но, с другой стороны, можно понять – проявил сознательность. Не струсил!

– Что? Как? – захлопал глазами руководитель цеха.

– Да вот так. Помог обезвредить банду карточных шулеров, за которой уже не один год охотилось КГБ. Не спасовал, не поддался страху! Сейчас дают показания и явно им всем не по одному году грозит. А вот товарищу Жигулёву…

Директор посмотрел на следователя. Тот кивнул, открыл папку и подал мне большой лист с профилем Ленина. На ней было выщелкнуто машинописью:

«Почётная грамота Жигулёв Петр Анатольевич награждается за храбрость и добросовестное исполнение долга советского гражданина»

Дальше шла подпись начальника СК МВД СССР полковника милиции Потапова С. В.

– Поздравляю, товарищ Жигулёв и от лица следственного комитета благодарю за вашу гражданскую сознательность! – следователь потряс мою руку перед лицом всего коллектива.

Челюсть Ледоимцева лежала на полу. Поднимать её он не торопился.

– Служу Советскому Союзу! – козырнул я в ответ.

– Родина вас не забудет, – ответил следователь.

После этого последовала десятиминутная речь директора о том, что я самый крутой перец в нашем цеху и другим следует быть по меньшей мере вполовину такими же крутыми, как я. После этого мне ещё раз пожали руки. Похлопали по плечу.

Увольнять меня сегодня вряд ли будут…

Уже после всех речей и лозунгов, мы отправились в цех. Бородатый мужчина спросил меня:

– А ты как это с тремя коробками сделал? Ведь мы все смотрели, а ты…

– С чего ты взял, что коробков было три? – улыбнулся я в ответ и чуть отодвинул рукав спецовки.

На запястье изолентой был прикреплён четвёртый коробок.

– Так те коробки…

– Ну да. Все были пустыми. Стучали спички в этом коробке, – улыбнулся я и подмигнул. – Но об этом никому.

– Я могила, – щёлкнул ногтём по зубу бородатый.

Я кивнул. Ну что же, на небольшом пункте моего грандиозного плана можно поставить галочку. Теперь можно переходить к другому пункту.

Глава 10

Ну что же, вроде бы проблему с коллективом немного решил. По крайней мере, сверху на меня уже не будет оказываться сильного давления. С коллегами по цеху тоже можно найти общий язык.

Это только на первый взгляд люди разные и к каждому нужен свой подход. Но нет, поболтал с одним, кинул взгляд на другого, посмотрел на третьего…

Люди своими движениями, мимикой и поведением могут читаться легко, как книги.

Вот, например, Семёнов – вечно сутулится, глаза в пол, голос тихий. Казалось бы, забитый мужик, но нет. Заметишь, как пальцы у него в кулак сжимаются, когда начальник мимо проходит. Значит, злость копится, просто выхода нет. Если подойти по-дружески, дать понять, что ты не с Ледоимцевым, а как бы вовсе даже против – разговорится. А там и помощь может предложить, если что.

Геннадий Петрович – седой, грубый, орёт на всех, будто вечно недоволен. Но глянешь внимательнее – в глазах смешинка бегает. Это он так игру ведёт, проверяет, кто как реагирует. Кто огрызается – того уважает. Кто боится, того и загнобить может. Я пару раз ему колкость меткую кинул в ответ – так он теперь сигаретами делится, словно старый волк нового в стаю принял.

А Степан Михалыч… Тот вообще открытая книга. Вечно ноет, что всё плохо, зарплаты маленькие, начальство дураки. Но стоит только кому-то согласиться – сразу в позу встаёт: «А ты кто такой, чтоб начальство хаять? Или может тебя партия в чём-то не устраивает?» Значит, стукачок. С ним проще – киваешь, поддакиваешь, но ни о чём важном не говоришь.

И так со всеми. Приглядишься – и видно, кто за тебя, кто против, а кто просто ветер ловит. Главное – не спешить, не лезть напролом. Люди сами себя покажут.

В нашем цеху народа было много. Однако, я заметил, что если одни копошатся, суетятся и стараются всё успеть, то другие ходят и Ваньку валяют. Ни хрена не делают, только с бумажками носятся, как оглашенные.

Я сам в своё время подобную операцию проворачивал – когда лень было трудиться, то распечатывал считалочку про зайчика и носился с этим листком по этажам. Рекордом было три часа подобного бега.

А что?

Другие сотрудники видели, что я не просто так бегаю, а с важным документом. Значит, подписи собираю для утверждения и нечего подобного человека касаться – огрызнуться может или вовсе на три буквы послать.

Так что отлынивать от работы я умел, хотя и делал это в прошлом крайне редко. Но зато здесь… В моё поле зрения попало по меньшей мере десять человек, которые «бегали со считалочкой». Чаще всего их можно было увидеть в курилках, обсуждающих «невероятно важные вопросы».

– Кирилл, – спросил я у бородатого мужчины, с которым мы пересеклись в раздевалке. – А кто вон те трое, кто постоянно в курилку носятся?

– А это гордость завода – футболист, боксёр и волейболист. За ЗИЛ выступают, а тут… просто числятся. Ну и иногда приходят, чтобы поблондиться и показать, что они были на заводе.

– То есть, по факту не работают, а защищают честь завода? – посмотрел я вслед троице.

– Ну да. В работе они не в зуб ногой, но хоть по полю бегают, – прищурился Кирилл.

– А может, мы их тоже подпряжём к работе?

– Как ты их подпряжёшь?

– Сыграю на их сознательности, – усмехнулся я в ответ.

– Да ну, они палец о палец не ударят, если им за это не заплатят. Какое уж там заставить работать?

– А вот посмотрим, – улыбнулся я загадочно. – Они у меня территорию будут подметать!

– Да ты чего? Такое и ОНИ?

– Ну да, такое и они, – усмехнулся я в ответ.

– Я мог бы на это поспорить, но помню про спички, – хмыкнул Кирилл. – Не буду спорить. На хрен! Лучше посмотрю на это…

– Тогда после обеда? – подмигнул я в ответ.

– Ну, пусть после обеда, – пожал плечами Кирилл.

– А сможешь руководителя участка подтянуть к курилке? Придумай что-нибудь, вроде как инновационное предложение сформировалось и требуется его внимательный взгляд.

План у меня уже сформировался. Я позанимался непосредственными делами инженера Жигулёва. Сначала пришлось разгребать кипу чертежей – какие-то устаревшие схемы, пометки карандашом, кое-где следы машинного масла. Видно, предыдущий хозяин тела не особо церемонился с документацией. Пришлось систематизировать, отложить несрочное и выложить срочное.

Потом – обход цеха. Не для галочки, а чтобы понять, где реально тормозит процесс. Один станок гудел, как разъярённый шмель, явно требуя регулировки. Двое рабочих возились с подающим механизмом, матерились сквозь зубы.

– Чего тут? – спросил я, присаживаясь на корточки рядом.

– Да вал заедает, третий раз за смену клинит, – буркнул старший.

Глянул на сборку – криво установленная шайба, перетянутая гайка. Элементарно.

– Дайте ключ на семнадцать, – сказал я.

Рабочие переглянулись, но подали инструмент. Пять минут работы – и механизм завращался ровно, без скрежета.

– Вот как-то так, – проговорил я, отдавая ключ.

– Мы и сами уже догадались, – буркнул один из рабочих. – Тебе оставалось только чуть подправить.

– Да я и не спорю. У вас самих котелки варят. А хотите развлечься, мужики? – спросил я как бы между прочим.

– Развлечься? С коробками опять, что ли? – спросил второй. – Да уж наслышаны.

– Да нет, не с коробками. Хочу подшутить над парочкой особо зазнавшихся ребят. Так можете мне помочь в этом?

– Помочь в шутке? Что нужно делать? – тут же улыбнулись ребята.

Вот сразу видно дружный коллектив – хлебом не корми, дай только ближнему немного поднасрать! Впрочем, это нормальный коллектив. Вот как-то меня занесло в женскую бухгалтерию, так там…

Брррр! До сих пор как вспомню, так мороз по коже. В змеином клубке и то шипения было меньше!

– После обеда нужно взять мётлы и помести возле курилки. Через пять минут у вас отберут мётлы и будут мести наши спортсмены, – подмигнул я.

– Чего? – захлопали глазами мужчины. – Спортсмены будут мести?

– А чего тут такого? Они же тоже работают, – пожал я плечами.

– Ну ладно, но если не отберут, тогда…

– Тогда каждому по чекушке, – хмыкнул я. – Но если заберут, то уже с вас по доброму слову.

– По какому доброму слову? – тут же насторожился один из рабочих.

– Ну, мало ли, понадобится ваше мнение обо мне, а вы и скажете, что я хороший работник и вообще, могу даже руководить коллективом!

– Эвона куда хватил, да ты, брат, хитрован, оказывается…

– Договор? – протянул я руку. – На кону по чекушке на брата!

– Договор, – улыбнулись они. – Словом добрым если что оделим.

Мы скрепили договор рукопожатием.

Дальше подошло время обеда и мне удалось попробовать ту самую пищу, какой кормили в заводской столовой.

Черт побери, вот это да! Я-то думал, советские столовые – это про «никакого вкуса, зато полезно». Ан нет. Пахло на всю очередь – то ли супом, то ли жареной котлетой, то ли всем сразу.

Столовая завода имени Лихачёва встретила меня гулом голосов, звоном посуды и плотным запахом еды, въевшимся в стены за долгие годы. Просторное, светлое помещение с высокими потолками, и стенами выкрашенными в тускло-зелёный цвет.

За длинными прилавками раздачи маячили алюминиевые кастрюли и противни. Над ними, как крепостные стражи, стояли поварихи в белых, но уже не первой свежести халатах и колпаках. Одна подавала чистую посуду, другая ловко накладывала порции, третья – отсчитывала сдачу, звеня мелочью в металлическом ящике кассы.

Столы возвышались длинные, общие, с местами облупленным коричневым пластиком. Некоторые поцарапаны, некоторые слегка шатались, если на них опереться. Стулья железные, с деревянными сидениями, скрипящие при малейшем движении.

Большие окна пропускали тусклый свет. На подоконниках – герань в горшках, единственное напоминание о том, что здесь пытались создать уют.

Воздух – густой, пропитанный запахом жареного лука, тушёной капусты и хлеба. Где-то гремели подносы, кто-то громко смеялся, кто-то спорил о футболе. Жизнь кипела… «Спортсмены» тут были первыми. Они как будто ждали, пока откроют раздачу и уже сидели за столиками, когда основная масса только подходила.

Женщины за раздачей ловко орудовали половниками, накладывая щи такие густые, что ложка стояла.

– Следующий! – рявкнула одна из них, и я поспешил протянуть поднос.

– Давайте первое и… это, компот, – сказал я, кивая на алюминиевый бачок с тёмной жидкостью.

– Мясо возьмёшь? – строго спросила повариха.

– А что за мясо? – поинтересовался я.

– Говядина тушёная, с картошкой.

– Тогда давайте.

Она шлёпнула на тарелку внушительный кусок – не то чтобы огромный, но явно не из разряда «положите мне чуть-чуть». Горка желтоватой картошки в коричневой подливе, кусок хлеба… Всё просто, без изысков, но пахло так, что у меня слюнки потекли.

Сел за стол, попробовал. Ну да, солью не баловались, лавровый лист попался, но в целом – вполне съедобно, даже вкусно. Особенно после утренней возни со станками. А что до соли, так то и подсолить можно.

– Петя, к тебе можно? – ко мне подошла красивая румяная девушка в комбинезоне.

Комбинезон не скрывал неплохую фигуру, а кое-где даже подчёркивал обширные формы. На мой взгляд, она даже напрасно отстегнула лишнюю пуговицу на рубашке.

Судя по тому, как на моём лбу тут же выступил пот, а сердце застучало – тело среагировало на девушку так, как привыкло делать это раньше. Рефлексы у тела были, как у собаки Павлова на загоревшийся свет. Наверное, это и есть та самая Марина, с которой расстался в своё время Жигулёв.

– Да-да, конечно, присаживайся, – кивнул я. – Места много, всем хватит.

– Петь, а правда, что сегодня к тебе из милиции приезжали? – с места в карьер взяла девушка.

– Уже весь завод знает? – хмыкнул я, показывая на взгляды, падающие на меня.

– Ну да, такое же дело. Почётная грамота. Говорят, что ты в одиночку крупную банду контрабандистов задержал?

Во как… Слухи множатся и обрастают деталями.

Как в старом анекдоте, в котором Пушкин шёл с Наташей Ростовой по Невскому. Наташа оступилась, Пушкин её деликатно придержал за локоток, после чего поймал извозчика, и они уехали.

И вот первый человек сказал второму: «Вчера такое было! Идет Пушкин с Натали по Невскому, она чуть-чуть наступила каблучком в грязь, он ей: „Лапочка, как же так получилось?“ Сели в карету и уехали. Второй – третьему: „Вчера Пушкин шел со своей женой по Невскому, та провалилась в грязь по колено. Он ей крикнул в сердцах: 'Эх ты, корова!“ Сели в карету и уехали».

Третий – четвертому: «Вчера идет Пушкин и Наташа Ростова. Она упала мордой в грязь, он: „Что ж ты, дура, делаешь⁈“ Сели в карету и уехали». Четвертый – пятому: «Вчера Пушкин с женой шел, схватил ее, кинул в грязь, поднял, посадил в карету и уехали!»

…Пятидесятый – пятьдесят первому: «Вчера иду по Невскому, смотрю, Гоголь на заборе сидит и дрочит!»

Вот и сейчас слухи тоже примерно также распространились по заводу.

– Не совсем в одиночку и не совсем контрабандистов, – покачал я головой. – Были картёжники-шулера, вот их банду я и помог задержать.

– Да ты что? – ахнула Марина, старательно округлив глаза. – Надо же, никогда бы не подумала, что ты такой смелый…

– Марина, ты же хотела со мной сесть, – возле нашего стола остановился Ледоимцев. – Пошли, вон там место нашёл.

– Ой, Серёж, а места-то не было! – всплеснула руками Марина. – Вот я и села возле Пети. Ну да ладно, я уже тут место пригрела. А вот завтра обязательно вместе сядем, хорошо? Вон, тебя и ребята ждут.

Она кивнула на ребят из нашего цеха, которые старательно грели уши за столиками в трёх метрах от нас.

– Ну, смотри, как знаешь, – почти что зло пробурчал Ледоимцев. – Нашла с кем сидеть…

Он ушёл с прямой спиной. Передвигался так, как будто ему в задницу лом вставили по самые гланды.

– Злится чего-то, – проговорил я. – Может, на утренний розыгрыш?

– А я тоже о тех спичках слышала. Потом покажешь? – спросила Марина.

– Обязательно покажу, – подмигнул я в ответ. – А может быть и научу даже… Как-нибудь наедине… чтобы другие не узнали наших секретов.

Марина рассмеялась, на щеках возникли ямочки. Потом взглянула на меня с каким-то прищуром:

– Петь, а что с тобой случилось? Ты стал каким-то другим.

Другим? Меня так быстро разоблачили?

– Каким другим? Зеленоватым в крапинку? – хмыкнул я.

– Нет, каким-то более уверенным в себе. Раньше ты как-то всё больше смущался, прятал глаза, а теперь и смотришь открыто.

– Решил поменять свою жизнь, – пожал я плечами.

– Ну-ну, – протянула она, явно не веря. – Неужели после нашего разрыва? Вот так вот сразу решил поменяться?

– Да ладно тебе. Чего уж там. Все мы люди, все человеки. Я пострадал, помаялся, а потом решил, что парень я ещё молодой. Если уж не получилось у нас с тобой, то получится с другой. Жизнь же не останавливается! – засмеялся я, но мысленно занервничал.

Надо быть осторожнее – знакомые люди оказались куда наблюдательнее, чем я предполагал.

– Ну да, и девчонки говорили, что тебя с Наташкой видели, – надула губки Марина.

– Мы всего лишь коллеги.

– Коллеги… Знаешь, Петь, я чувствую вину за то… Ну, в общем, не так мы расстались. Могу я как-нибудь эту вину сгладить?

Во как! Стоило мне только получить Почётную грамоту и ко мне начали липнуть девушки? Причём подбивала клинья та, которая дала от ворот поворот? Судя по тому, что я успел услышать и понять – Марина решила бросить Петра ради более перспективной пары. Ради Ледоимцева. И вот почему он злился сейчас.

А когда Пете при директоре завода вручили грамоту, то Петя сразу же стал интересен! И по отношению к Пете можно испытывать вину и, самое главное, сидеть рядом с ним в столовой, чтобы попадать под волну обсуждения!

О, женщины, коварство ваше имя!

Впрочем, мне это было только на руку. Я посмотрел на ушки девушки. Обычно они скрывались под косынкой, а теперь косынка была на шее. У Марины на ушках поблёскивали золотые серёжки с вкраплениями алмазов. Не очень дешевое украшение, но и не очень дорогое. Модница могла себе такое позволить даже при СССР.

– Марин, а могу я у тебя попросить одну серёжку на время? – спросил я.

– Чего? – заморгала она.

– Серёжку на час. Потом я верну и считай, что я тебя простил окончательно и бесповоротно!

Понятно, что моя просьба звучала как что-то из ряда вон выходящее. Однако, для моего плана эта серёжка может ой как пригодиться.

– Я верну. Хочешь, партийный билет в залог оставлю, – ударил себя по карману спецовки.

– Не надо, Петь. Я верю, – с лёгким сомнением Марина вытянула из уха золотую блестяшку. – Но через час…

– Как штык! – кивнул я в ответ.

Дальше наша беседа пошла о разных пустяках. Я следил, чтобы «спортсмены» потянулись к выходу. А там их путь лежал прямо в курилку. Ведь «после сытного обеда по закону Архимеда, чтобы жиром не заплыть – нужно срочно покурить».

«Мои» работники уже успели к этому времени пообедать и теперь должны быть на позициях. Я попрощался с Мариной и поспешил следом за «спортсменами». Видел, как Кирилл двинул в сторону цеха.

Всё шло по плану. «Спортсмены» походкой конкистадоров двигались в сторону курилки, а там уже вовсю махали мётлами «подсадные утки». Я обогнал «спортсменов» и громко, чтобы меня слышали, обратился к ребятам:

– Ну что, не нашли? Эх, какая же оказия-то! А ведь серёжки дорогущие! Вот, мужики, гляньте ещё раз, вот такая должна быть!

Я показал слегка опешившим рабочим Маринкину серёжку. Луч солнца удобно упал на ладонь, на коже засверкали камушки.

– Ну… Это… – протянул один из рабочих.

– Чего, Жигулёв, серёжку потерял? – послышался голос одного из «спортсменов». – Чего же ты так?

– Да вот, хотел Маринке подарить, думал, что так верну её. Серёжки дорогие, ещё от мамы остались, да вот в кармане дырку не увидел и где-то тут потерял, – вздохнул я. – Ребятам обещал дорогой коньяк поставить, если найдут. Но вот всё никак…

– А где искали? – подхватился тот, который был футболистом.

– Да вот тут уже всё просеяли, – проговорил один из рабочих. – Вон там и вон там не смотрели ещё.

– Ну ладно, ребята, идите обедать, – вздохнул я. – Не судьба вам «Двин» попробовать. А ведь его Сталин Черчиллю ящиками дарил…

– Чего? «Двин»? Откуда у тебя такой коньяк? – спросил боксёр.

– Да это родственники с Армении привезли, – махнул я рукой. – Я даже готов его отдать, лишь бы найти серёжку.

Тем временем рабочие положили мётлы и двинулись в сторону столовой. Они шли, чуть посмеиваясь про себя. Я боялся, что не сдержатся и заржут. Но нет, держались.

– А может мы тебе поможем? Подмогнём коллеге, ребята? – предложил волейболист. – За такой коньяк чего метлой не помахать?

– А давай, после обеда, чтобы жирок растрясти… – согласился боксёр.

Футболист тоже не остался в стороне. Мы распределили участки, каждый взял по метле и начал подметать свой участок, наблюдая – не мелькнёт ли где блестящая серёжка.

Я увидел, что Кирилл ведёт руководителя участка Шаронова. Успел убрать прочь свою метлу и начал прохаживаться между подметающими. Шаронов хмуро взглянул на убирающихся и остановился, как вкопанный.

– Лучше, ребята, лучше! Ведь если не вы, то кто? – громко спросил я.

– Да мы и так стараемся! – огрызнулся боксёр.

Я тем временем поспешил к Кириллу и руководителю участка. В десятке метров от нас стояли мужики с такими широкими улыбками, что были видны металлические фиксы на коренных зубах.

– Товарищ Шаронов, добрый день! – протянул я руку.

– Жигулёв? А что тут происходит? – Шаронов кивнул на «спортсменов».

– Да вот, задействовал своих коллег на уборке территории. Заметил, что они временно оказались без срочной работы и решил таким образом организовать рабочий процесс. Ребята согласились помочь в деле уборки родного завода, – не моргнув глазом отбарабанил я.

– «Спортсмены» и решили поработать? Ну ничего себе, – покачал головой Шаронов. – Первый раз такое вижу. Их даже на субботник не вытащишь, а тут на тебе…

– Труд, он облагораживает, Иван Васильевич, – пожал я плечами. – Думаю, что под моим чутким руководством они не просто так будут занимать рабочие должности, а ещё и отработают каждую копейку!

– Ну и ну, – почесал затылок Шаронов. – Что-то ты сегодня второй раз меня удивляешь, Жигулёв. Прямо-таки приятно удивляешь. Надо будет это запомнить…

– Да чего запоминать-то? Это же долг каждого сознательного советского гражданина – помочь своему товарищу встать на путь трудовой дисциплины и не слезать с него до полной остановки, – широко улыбнулся я.

Ни о чём не подозревающие «спортсмены» продолжали мести свои участки, даже не догадываясь, как их только что использовали.