Текст книги "РЕЗИДЕНТ"

Автор книги: Василий Боярков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

– Значит раскаяться в содеянном ты не желаешь? – спросил Тищенко.

Я прекрасно понимал, что если я сознаюсь, то мне сразу же выпишут пятилетнюю путевку в места не столь отдаленные, где света вольного не увидишь. Поэтому я решил, чтобы это не стоило, упираться сколько смогу и набрался наглости им ответить:

– Мне не в чем каяться, товарищ начальник, что было то прошло, а если я в чем и виноват перед законом, то я все свои грехи смыл собственной кровью на службе нашей любимой партии и дорогому правительству: во время войны – это считалось искуплением.

– Сейчас мирное время, – поддержал своего товарища Ерохов, – и за свои преступления все равно отвечать придется. Так ты желаешь сделать чистосердечное признание, или же тебя нужно к этому подтолкнуть? Можешь не сомневаться, у нас и не такие ломались. Сначала тоже упирались, а потом ничего, как соловьи, начинали «петь».

В его словах присутствовала доля истины. Тогда в органах работать умели и наводили на население ужас своим умением добиваться истины даже от самых стойких преступников. Меня охватило уныние, я понимал, что вытерпеть мне придется очень много, и будучи понаслышке знаком с методами ведения допросов, мысленно прощался со своим здоровьем, а может и самой жизнью.

Я не буду долго останавливаться на тех беспощадных мерах принуждения к добровольной даче признательных показаний, которым подвергли меня доблестные сотрудники уголовного розыска. Скажу лишь, что они не скупились в изощренных методах пытки. Сначала они обмотали кулаки полотенцами и принялись дубасить меня по телу, причиняя физические и нравственные страдания. После этого, они решили познакомить меня со сводом Советских законов и, взяв в руки толстую книгу: «Собрание кодексов», стали доводить их до моего сознания, вежливо, но с достаточной силой, постукивая по голове. Далее они почему-то посчитали, что мои легкие подвергаются серьезной опасности, и надели мне на голову противогаз. Чтобы полностью исключить попадание вредных веществ в организм, они не стали открывать отверстие для подачи воздуха. Сказать сколько раз я, при таком заботливом отношении к моему дорогому здоровью, терял там сознание? Я не осмелюсь, потому что перестал их считать. Далее узнав, что я очень хочу пить, они решили, и в этом случае, не остаться равнодушными к моей скромной персоне. Только вот почему-то делали они это каким-то не совсем обычным способом, вливая минеральную воду мне через нос. Для этой цели меня уже обессиленного отстегнули от обогревательного радиатора и, перестегнув мне наручники, зафиксировав руки попросту сзади, уложили на пол, придавили грудь стулом, на который сел Ерохов, и стали утолять мою жажду. Процедура эта была также не из приятных, и честно скажу, что при подобных обстоятельствах больше просить напиться у оперативников я не рискну.

Такие славные методы борьбы с неразговорчивыми собеседниками «Ванек» и «Вовочка» продолжали на протяжении шести часов. Затем, очевидно предположив, что процедура затягивается, а может, у них были еще и более важные дела, чем добиваться правды от моей исстрадавшейся уже личности, они все-таки решили оставить меня в покое. Мне дали какое-то время прийти в себя, после чего вернули в следственный изолятор.

Глава XVII. Тюрьма: продолжение

В «СИЗО» меня подвели к двери, где значился номер: 666. Я попробовал заметить:

– Это не моя камера. Мои вещи находятся в семьсот сорок восьмой.

– Поверь, здесь тебе вещи не понадобятся, – сделал заключение конвоир, среднего возраста человек, полноватого телосложения, с заплывшим жиром лицом, пропахший перегаром и чесноком. Облачен он был, как тогда было принято, в форменное обмундирование армейского образца.

Когда за моей спиной захлопнулась дверь, я стал разглядывать помещение, пытаясь оценить обстановку. Я неоднократно слышал о пресловутых «пресс-хатах» и не сомневался, что оказался именно в такой. В те времена несчастные случаи в тюрьмах были явлением обыденным, и я готовился к самому худшему.

Камера была небольшая, где-то три на четыре метра. Судя по установленным в ней деревянным двухъярусным нарам, приставленным к правой стене, рассчитанная на четырех человек. Параллельно спальным местам у противоположной стенки находился стол с приставленной к нему лавкой. Три места были уже заняты. С них, как только я оказался в помещении, поднялись три личности, вызвавшие у меня неприятное покалывание в области желудка.

Первый был здоровым детиной в возрасте около тридцати лет. Он был на полголовы выше меня и много шире в плечах. Его квадратное лицо, с нахмуренными бровями, «стреляющими из под них огнем» глазами, мясистым подбородком и ямочками на щеках в виде продольных углублений от верхней скулы к нижней, а также обритая на лысо голова, внушали мысль, что природа создала этого человека специально для устрашения окружающих. Было совершено очевидно, что он здесь пользуется неограниченным авторитетом. Белая блестящая новизной майка и такие же с отливом, но только черные, трико марки: «Adidas», выдавали в нем «сидельца», пользующегося привилегиями у администрации. Плечи его украшали бесформенные татуировки.

Второй был примерно одного со мной роста в возрасте уже за тридцать. Его густые черные, как смоль, волосы, такого же цвета безжалостные глаза, тонкий скривившийся в презрительной усмешке рот, смуглая кожа и орлиный нос безошибочно позволяли определить кавказца. Тело его скрывалось под спортивным костюмом с надписью «Puma».

Третий был – толи якут, толи казах, толи китаец – из-под узких щелочек на его лице выглядывали неопределенного цвета хитрые и наглые глаза. Он был в помещении самым маленьким. Его рост вряд ли доходил до полутора метра. Широко расставив ноги и подбоченясь, выставив в стороны локти, он «сверлил» меня взглядом, пытаясь сломить мою волю. Голову его украшали вьющиеся черные волосы. Для готовящегося мероприятия он облачился в свободную красную с черным орнаментом клетчатую рубаху, из-под которой книзу виднелись спортивные темно-синие трико. В отличие от своих товарищей, обутых в тапки, у него на ногах имелись увесистые армейские ботинки.

– Какая статья? – как принято в подобных случаях начинать разговор, молвил первый.

Понимая, что столкновения все равно не избежать, я сам решил пойти на обострение ситуации и произнес:

– А тебе, что за дело? Ты что ли судить меня будешь? В таком случае я не вижу в зале суда присяжных заседателей.

– Да, ты видно, парень, совсем берега попутал? – сказал второй, и сокамерники – все вместе – двинулись в мою сторону. Конечно же не для того, чтобы дружески пожать мне руку. Скорее всего потому, что им нестерпимо захотелось узнать: какого же цвета у меня кровь?

Я уже не раз бывал в подобных ситуациях и безошибочно определил, кого мне стоит опасаться больше всего. Конечно же, этого здорового «амбала». Опережая их действия, я сделал прыжок вперед. Отточенным движением произвел мощный удар указательным и средним пальцем в глаза «первого», шедшего чуть впереди остальных. Не ожидая от меня такой наглости, тот пропустил мой выпад. Взвыв от боли, он схватился за лицо руками и присел. На какое-то время он был не опасен.

Пользуясь замешательством от моего, такого успешного, начала поединка, я продолжил нападение и схватив маленького за волосы, резко дернул его голову вниз, одновременно поднимая свою колено, в итоге сталкивая их между собой. Из глаз «третьего» брызнули слезы, из носа, естественно, потекла кровь. И его пока тоже можно было не опасаться.

В этот момент я заметил, что мне в голову направляется деревянная лавка, которую взял себе в помощницы кавказец. Что он таким образом хотел испытать на прочность – мою черепную коробку или материал, из которого был изготовлен удерживаемый им в руках предмет – я выяснять не имел никакого желания, поэтому и поспешил уклониться в сторону. Такой манёвр безусловно спас мою голову от знакомства с грозным орудием, но все-таки до конца избежать столкновения не удалось и лавка опустилась на мою спину. Мне приходилось терпеть боль и посильнее, поэтому я не придавая ей значения, недолго думая, схватил со стола, возле которого невольно оказался, пытаясь увернутся от повторного нападения «второго», металлическую кружку и, разворачиваясь, внезапно столкнул ее с переносицей нападавшего на меня сокамерника. Раздался треск ломающейся кости.

Тут я обратил внимание, что «здоровяк» постепенно приходит в себя и поднимается, протирая глаза. Как только он распрямил свои ноги, я подпрыгивая вверх, согнул под себя колени и, резко их распрямляя, немного согнув корпус, по возможности стараясь придать ему положение параллельно полу. «Подлетая», я стопами уперся в коленный сустав могущего стать очень опасным противника. Можете не сомневаться, что кость в этом месте была не стальная и, конечно же, не выдержав такой нагрузки, благополучно сломалась. Мне вместе с тем, чтобы моё действие было более эффективным, пришлось упасть на пол.

– Ты же мне, «гад», ногу сломал! – завопил «бравый» боец, так и не успевший сделать мне ни разу больно. Что-то мне настоятельно подсказывало, что если даже такое желание и появится, привести его в действие тот вряд ли сможет.

– Конечно, сломал, – только и смог, что я на это ответить, – А ты, что хотел?

В этот момент, выйдя из состояния неопределенности сознания, в какое чуть ранее он погрузился, не без моей конечно же помощи, в поединок включился маленький сокамерник. Лежащего, он обхватил меня за шею правой рукой и, помогая ей левой, ухватившись за кисть, стал предплечьем надавливать мне на горло, очевидно, имея настойчивое желание познакомить мою душу с Господом Богом. Его ошибкой было то, что он не спросил на этот счет моего разрешения. Я же с таким его единоличным и поспешным решением оказался категорически не согласен. Собрав в себе все силы, какие только смог найти, напрягая при этом мышцы шеи до такой степени, что лицо моё покраснело, я сумел подняться, увлекая вместе с собой противника.

Так мы оказались в положении – стоя. Он висел у меня за спиной, беспомощно перебирая ножками, не достающими до пола. При этом он продолжал проводить удушающий прием, вероятно, все-таки задумав прекратить бренное существование вашего покорного слуги. Уверенности в этом придавали его постоянные возгласы:

– Убью, «суку»!

Ничего членораздельного ответить я ему не мог, так как, когда тебе сдавливают гортань, разговаривать не очень удобно.

Как я уже говорил, в камерах при входе справа имеется туалет, отгороженный от основного помещения небольшой кирпичной стенкой, поднимающейся примерно до половины груди. Вот я и решил испытать надежность кладки на спине такого настырного «китайца». С этой целью, перенося его вместе с собой, я отошел к противоположной стене, после чего, задом двигаясь по направлению к двери, постепенно ускоряя шаг, в конце своего пути я подпрыгнул, одновременно расслабляя тело, предоставив ему возможность свободного падения. Моя задумка удалась, и спина моего противника, с приданным ей дополнительным ускорением, неизбежно столкнулась с угловой частью перегородки.

Как я и предполагал, кладка оказалась достаточно прочной, и с ней ничего не случилось. Прошла небольшая вибрация, но в целом она выдержала. Мой же «пассажир», решивший таким чудным образом оседлать меня, не ожидая такого поворота событий, был крайне удивлен, когда почувствовал, как ему в спину проникает невыносимая боль. Издав нечленораздельный звук – толи крякнув, толи хрюкнув – он ослабил хватку и расцепил свои объятия. Сам он, очевидно забыв в этот момент как дышать, повалившись на пол, стал хватать ртом воздух.

Мне было совершено ясно, что через несколько секунд он возьмет на себя обязанность потерять сознание, избавив меня таким образом от своего надоедливого присутствия. «Здоровяка» тоже опасаться уже не следовало, вряд ли он со сломанной ногой наберется наглости оказать мне хоть сколько-нибудь достойное сопротивление. Оставался только кавказец. Он уже оправился от болей в переносице и готов был включиться в борьбу.

– Ну, все, пора кончать! – произнес оставшийся еще «в строю» нападающий, – Смерть тебе!

– И, как же ты собираешься доказать, что слова твои не пустой звук, – ухмыляясь и показывая на его товарищей, произнес я в ответ.

– А, вот так!

Сразу же после этих слов, противник занял удобную стойку: левую ногу чуть согнув в колене, выдвинул вперед, уперев в пол перед собой; почти прямой правой поддерживал корпус сзади; руки согнул в локтях и прикрывал ими лицо и тело. Находясь в таком положение, кавказец на левой ноге сделал резкий разворот тела на триста шестьдесят градусов, одновременно производя удар правой ногой, увеличивая таким способом его силу, намереваясь обезобразить моё лицо. Разгадав его гнусные намерения, я поднырнул под его ногу. Опускаясь на колени, касаясь, при этом, пятой точкой своих пяток и, пролетая вперед и чуть вправо, я одновременно нанес противнику сокрушительный удар в пах. Мне даже показалось, что при этом раздался звук, очень похожий на звон.

Нападающий, не ожидавший такого поворота событий, по инерции ногой пролетел вперед и опустился на пол, оказавшись не на полном прямом шпагате. Я не мог ни воспользоваться столь любезно предоставленным им для меня подарком, моментально вскочил на ноги и прыгнул на его бедра, доводя их таким образом до касания пола. Последовавший за этим треск свидетельствовал, что у того, как минимум, разрыв сухожилий, и вряд ли в ближайшие три месяца ему захочется наставлять кого-либо на путь истинный и показывать какими он владеет боевыми приемами рукопашной борьбы.

Убедившись, что моя, такая «скромная», персона больше никого не интересует, я обратил внимание, что страшно болит спина в том месте, где так неожиданно опустилась лавка. Я выдерживал и не такие удары и не стал из-за этого огорчаться на уже получившего возмездие кавказца.

– Вы бы, ребятки, собрали свои уцелевшие ручки и ножки и «ломились» бы отсюда в санчасть, – осмотрев поле битвы, сострадательно посоветовал я, – а то еще чего доброго, гангрена начнется.

Очевидно опасаясь, что подобное заболевание действительно разовьется в их покалеченных телах, они незамедлительно вняли моему совету. Первоначально привели в чувство третьего, у которого после удара о кирпичную кладку ребра заняли не вполне естественное положение – изогнулись внутрь, без сомнений повредив при этом легкие. После этого они так настойчиво стали стучать в дверь, что вызвали к нашей камере пристальное внимание администрации учреждения, так как к нам были посланы сотрудники, облаченные в бронежилеты, в касках и с автоматами. Однако цирк, выразившийся в столь похвальной бдительности, оказался неуместным: им требовалось только убрать искалеченные тела недавних своих «прихвостней».

Меня перевели в мою семьсот сорок восьмую камеру, где уже все были в курсе, что с моей помощью временно удалось изолировать «пресс-хату», поэтому оказали мне полагающиеся при этом почести. «Голова» предложил мне занять нижние нары, на что я любезно ответил отказом, пояснив, что мне полюбилось верхнее место. Настаивать на этом никто не стал, а я забравшись наверх, лишь только прикоснувшись к подушке, уснул.

На следующий день меня повели на допрос к следователю. Не зная, что еще мне ожидать, я готовился к самому худшему. Когда меня завели в комнату для допросов, где изо всей мебели присутствовали только прикрученный к полу деревянный стол, да две изготовленные из аналогичного материала табуретки. На одной сидел вызвавший меня сотрудник, на другую он предложил сесть мне так, что мы оказались за тюремной мебелью напротив друг друга.

Я принялся разглядывать своего визави, пытаясь понять, что следует от него ожидать. Он мало походил на следователя. Во всей его внешности присутствовало что-то такое, что внушало к себе не просто полное уважение, а даже какое-то преклонение. Это был немолодой уже человек, сорокалетнего возраста, с очень приятным овальным лицом. Его мужественные янтарные глаза излучали ум и сообразительность. Уверенный, но вместе с тем простодушный взгляд, наводил на мысль, что если и изливать кому душу, то только ему. Выдающиеся скулы говорили, что в своей жизни ему пришлось пройти через многие испытания. Был он в гражданской одежде. Его тело скрывалось под строгим серым костюмом, из-под которого виднелась белая рубашка и черный в белую крапинку галстук.

– Зовут меня Васильев Борис Николаевич, – сразу же приступил он к делу, – являюсь я сотрудником центрального аппарата Комитета Государственной безопасности Советского Союза. У нас для Вас, Георгий, есть интересное предложение. Сразу говорю, времени для раздумий не будет. Либо Вы соглашаетесь, либо все остается так, как сейчас есть. Нам известно, что Вы человек не глупый, и надеюсь, прекрасно понимаете, чем может закончится вся эта история.

Он сделал небольшую паузу, предоставив мне время переварить сказанное, и продолжил:

– Мы предлагаем Вам поступить на государственную службу и послужить отчизне. Довожу до сведения, что служба эта опасная, сопряжена с постоянным риском, и вполне вероятно, что на этом свете Вы долго не задержитесь. Вам придется выполнять только секретные задания. Вас будут внедрять в преступную среду, где Вы, как нам известно, чувствуете себя вполне уверенно. Там Вы займетесь сбором информации, чтобы передавать ее нам. Сами же, кроме всего прочего, постепенно будете вносить дезориентацию в их систему, разрушая криминальные группировки, помогая таким образом наводить в стране порядок.

Не задумываясь, я ответил:

– Согласен.

Вот таким не совсем романтичным способом я оказался на государственной службе в качестве «резидента» или, проще сказать, бойца невидимого фронта.

Глава XVIII. Таинственный незнакомец

Проснулся я от того, что почувствовал, как за мной кто-то внимательно наблюдает. Не открывая полностью глаз, я чуть приподняв веки, стал пытаться определить, кто же из пассажиров мною интересуется. Постепенно обводя прищуренным взглядом салон самолета, я обратил внимание, что мною интересуется один молодой, примерно одного возраста со мной, здоровенный мужчина. Он сильно часто оборачивался, очевидно, его что-то в моей фигуре смущало.

Его телосложение было примерно таких же пропорций, как и моё, и напоминало английскую букву – «V», что говорило о его довольно внушительной физической силе. Мощные скулы и такой же лоб выдавали человека отчаянного и целеустремленного, однако, в оливковых глазах читалась явная глупость. Такие люди обычно используются в качестве «торпеды», получающей задание и любыми путями стремящиеся к его выполнению, сметая на своем пути все преграды, никоим образом не задумываясь о последствиях. Его коротко остриженные русые волосы, так же дополняли первое впечатление, указывая, что человеку важно достижение поставленной ему цели, и отводить время на какие-то там прически в его понятие вещь, совершенно недопустимая.

Убедившись, что не знакомый до этого пассажир заинтересовался именно мною, я решил попробовать выяснить причину столь пристального внимания. Среди других, таких же как мы попутчиков, откровенный разговор явно бы не получился, поэтому я решил поискать какое-нибудь укромное местечко, где бы незнакомец без всяких помех смог бы посильно излить мне душу.

С этой целью я встал со своего места и направился сначала в туалет. Кабинка оказалась достаточно маленькой, и ведение боя в таких ограниченных пространствах у меня особого восхищения не вызывало. Я вышел из уборной и стал дальше обследовать самолет. На меня зашушукались стюардессы.

– Гражданин, сядьте, пожалуйста, на свое место, – произнесла симпатичная блондинка, одетая в форменное платье с юбкой, укороченной чуть больше, чем принято.

Как было отказать такой прелестной бортпроводнице я не знал, поэтому поспешил занять свое место и принялся размышлять, как же найти в летном аппарате место, где можно, не привлекая ничьего внимания, уединится с жаждущим твоего общества незнакомым «объектом».

Внезапно мне пришла в голову мысль, что такая беседа вполне может состояться в грузовом отсеке. Туда во время полета никто не заходит, соответственно можно смело придаваться таким не совсем безобидным намереньям. Однако меня мучил вопрос, как же заманить туда стремящегося стать моим новым знакомым человека. Ответ пришел сам собой. Увидев, что меня долгое время нет в салоне, он пойдет меня искать и непременно попадет в место складирования личных вещей пассажиров.

С такими мыслями дождавшись пока стюардессы уйдут в свое помещение, я поднялся со своего полетного кресла и направился, прямиком, к грузовому отсеку летного корабля. Оказавшись перед дверью, я как уже упоминал ранее, прекрасно владея искусством отпирать любые двери, с помощью всегда находившейся при мне отмычки отомкнул запорное устройство. Оказавшись внутри, я спустился по металлической установленной чуть наискосок лестнице, и спрятавшись сзади нее, принялся ожидать результатов своего такого необычного и коварного плана.

Ждать пришлось не так уж и долго. Через пятнадцать минут дверь в складское помещение самолета открылась, и по лестнице стал спускаться не понравившийся мне своим пристальным к моей персоне вниманием невольный попутчик. «Посетитель» осторожно озирался по сторонам, очевидно, пытаясь обнаружить место, где я скрываюсь. Я был уверен, что пока тот не окажется внизу и не заглянет за лестницу, моё убежище так и останется совершенной тайной.

Когда преследователь оказался на ступеньке, чуть ниже моего лица, я решил прекратить такое безмятежное и наглое путешествие по борту воздушного лайнера. Вытянув вперед свои руки, «железной» хваткой, кистями я сжал его лодыжки. Не берясь представить, какое он при этом испытал удивление, я резким движением согнул свои руки в локтях, одновременно втягивая его ноги в проем между ступенек. От таких моих внезапных действий незнакомец не замедлил исполнить единственно возможное в подобной ситуации – потерял равновесие.

Любой другой на его месте непременно бы, падая, провел бы испытание на прочность своего лица, либо обшивки самолета. Так случилось и в этом случае. Однако, неприятель успел развернуть голову в бок на девяносто градусов и выставить вперед руки, значительно смягчив ожидаемый мною эффект от внезапности нападения. Я стал понимать, что «разговор» получится не из простых, сразу же угадав в противнике специальную военную подготовку.

Мужчина тут же поднялся, сделав движение головой, как будто стряхивая с нее воду, готовясь отразить следующий удар, встал в удобную стойку: левую ногу чуть согнув в колене, выдвинул вперед, уперев в пол перед собой, почти прямой правой поддерживал корпус сзади, руки согнул в локтях и прикрывал ими лицо и тело.

Не желая дать ему возможность полностью прийти в себя, я, выбегая из-за лестницы, ловко ухватился руками за ее поручни, одновременно делая прыгающее движение, оказавшись таким образом в непринужденном полете, стал переносить вес своего тела, намереваясь познакомить незнакомца с размером моих ботинок, направляя ноги ему в лицо. Очевидно, сведения о подошвах моей обуви его совсем не интересовали. Ловким отточенным движением он перемесил свое тело в сторону, уклонившись от нападения, в то же время пытаясь проверить надежно ли крепятся в моем теле почки, нанося мне довольно неприятный удар кулаком в область поясницы. От такого его вмешательства в мой безмятежный перелет, траектория моего падения сместилась, и я приземлился не на ноги, как планировалось, а на колено правой ноги, согнутую в коленном суставе левую, а также вытянутые вперед руки, оказавшись в неудобном для себя положении.

Противник не замедлил использовать это обстоятельство в своих интересах, намереваясь начистить свои туфли о моё лицо. С этой целью, он прыгающим движением – типа ножницы – произвел удар своей правой ногой. Я все-таки успел перегруппироваться, благодаря бесконечным тренировкам, которым усердно подвергался в армии, и, отражая нападение, выставил вперед руки. Мне удалось перехватить готовый сразить меня масел соперника и, зафиксировав руки на лодыжке, удержать его.

Совершено не думая, отработанным до автоматизма движением я. оставляя правую руку в месте хвата, левую перебросил на окончание стопы незнакомца, схватив его таким образом за конец ботинка, произвел резкое вращательное движение. Пируэту, какой при этом выполнил мой невольный враг, мог бы позавидовать любой подготовленный фигурист. Однако, спортсмены, посвящающие свою жизнь фигурному катанию, тренируя подобные трюки, отрабатывают при этом и приземление. Мой же подопечный, эту неотъемлемую часть любого опасного элемента, как видно, упустил из своего внимания, что стало очевидно из его падения. Несколько раз повернувшись вокруг своей оси в воздухе, он совершенно потеряв контроль над своим телом, «плюхнулся» – другого слова и не подберешь – на нижнюю часть обшивки самолета. Сделал он это так неудачно, что все-таки провел испытание прочности своей лобной кости, но и это не сломило его дух к дальнейшей борьбе. Прилагая все усилия к тому, чтобы подняться, как можно быстрее, он, слегка пошатываясь и в очередной раз «стряхнув с головы воду», занял оборонительную позицию.

Ох, и крепкий же оказался парень! У меня даже возникло некоторое чувство уважения к нему: так стойко переносить падения, с последующими ударами головой у нормального человека наверное давно бы хрустнула черепная коробка, а этот ничего, только отряхивался. Можно было, конечно, предположить полное отсутствие мозгового вещества, отсюда, следовательно, вытекало и дополнительное утолщение кости. Об этом же свидетельствовал его глупый почти бессмысленный взгляд. Мне в принципе были известны такие люди, и я прекрасно понимал, что ударами в голову их возьмешь. Поэтому я решил действовать немного другим способом.

Все-таки у него было небольшое замешательство, которое просто необходимо было использовать в своих интересах. Не давая незнакомцу, как следует прийти в себя, я мастерски изображая футбольный подкат, правую ногу выдвинув вперед, а левую поджав под себя, прыгнул в его сторону постепенно сближаясь «пятой точкой» с бортовой обшивкой. Его нормальное понимание моего выпада было то, что я хочу таким образом столкнуться своей нижней конечностью с его ногами и вывести, таким способом, его тело из равновесия. Естественным движением неприятеля для защиты было бы расставить свои масла, пропуская меня под собой, что он благополучно и исполнил. Ну, откуда же ему было знать, какие мысли родятся в моей голове? Ведь именно на этом и был построен мой расчет. Пролетая по инерции дальше, я оказавшись на необходимом расстоянии, исполнил свой излюбленный удар – кулаком в пах. Я бы очень удивился, если бы наравне с «костяным» черепом злодей имел бы и «стальные яйца». Природой должно быть дано что-то одно. Так и случилось.

Приняв на себя такой несравненно не джентльменский прием противник присел на корточки и схватился руками за больное место. Находясь уже сзади неприятеля, я жестким движением правой нижней конечности вывел его из равновесия, после чего он упал растянувшись на полу, оказавшись при этом в положении лежа – лицом вниз.

Не желая давать сопернику повода, предположить хоть на миг, что не воспользуюсь этой ситуацией, прыгнув ему на спину, прижимая корпус своим телом, я одновременно завел его левую руку за спину, согнув в локте. Своим однотипным коленным суставом, я стал на нее надавливать, создавая ему, таким образом, нестерпимые болевые ощущения, в то же время заводя за спину также и его правую верхнюю конечность.

Когда его руки сомкнулись у него за спиной, я поочередно подгибая его ноги к себе, расшнуровал его ботинки. Далее скрепил шнурки между собой, и получившимся средством связывания надежно прижал его запястья друг к другу. Насладившись безмятежностью, с какой пребывал недавний агрессор, я произвел прицельный удар кулаком в определенную точку его затылка, на какое-то время «отправив его душу – прочь из бренного тела».

Обездвижив таким не совсем гуманным способом своего нового знакомого, я бесцеремонно порылся в вещах летевших этим рейсом пассажиров. Найдя полюбившийся мне «Скотч», надежно, с его помощью привязал «бездыханное тело» к уже известной нам металлической лестнице, и спокойно стал дожидаться пробуждения своего противника, чтобы в уже спокойной обстановке выяснить, чем же ему так полюбилась моя скромная личность.

Когда он пришел в себя, я решил, для начала, с ним познакомиться:

– Как же тебя зовут, бедолага?

– Моё имя тебе ничего не скажет, – категорично ответил незнакомец.

– Согласен, но мне же надо к тебе хоть как-то обращаться.

Мой недавний противник повернул в сторону голову, отведя от меня взгляд.

– Хорошо, в таком случае я буду звать тебя «Бука» или «Биба», – сделал я свое заключение, – Какое имя тебе больше понравится?

Тот по-прежнему молчал.

– Ладно, «Бука», понимаю. Зачем тратить лишние слова? Ведь есть же возможность сразу перейти к делу. Так к чему все эти не нужные формальности? Тем более, что нужно экономить, как свое, так и чужое время. Ведь мы и так потеряли изрядное его количество, не договорившись при первых рукопожатиях: «Кто же все-таки будет задавать вопросы?»

И снова от противника не последовало никакой реакции. Тогда я решил разговорить его старым проверенным способом и нанес ему сокрушительный удар кулаком в переносицу. Обливаясь слезами из глаз и кровью из носа, незнакомец продолжал упорно хранить молчание. Очевидно, ему не нравилось, что я так бесцеремонно, не спросив его согласия, самым бессовестным образом ограничил свободу его передвижений. Однако, почему-то, при всем при этом, в голову настойчиво стучалась мысль, что окажись я на его месте, можно не сомневаться, мой новый «друг» был бы гораздо словоохотливее. Поэтому я не торопился изменять его положение.

– Так, что, «Биба», уделишь мне минуточку своего такого драгоценного времени, или же мне лучше отправить тебя смотреть сновидения?

Тот поежился, но решения своего изменять не стал, определенно полагая, что спать намного интересней, чем играть в догонялки с преследованием. Проводить операцию над его пальцами, разрабатывая их гибкость в обратную сторону, я не стал, справедливо полагая, что если он преданно служит Туркаеву, то предпочтет лучше терять сознание от моих не совсем законных методов вывести собеседника на откровенность. Недолго думая, я ребром ладони, воздействуя на его сонную артерию, отправил мужчину в дальнейшее путешествие по царству Морфея.