Текст книги "Война со смертью (СИ)"

Автор книги: Василий Варга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

У кабинета Главврача сидела та же полная молодая дама и как только увидела постороннего человека тут же встала и заслонила входную дверь своей тыльной стороной и задала тот же вопрос:

− Вы куда?

− Я по вызову.

− Наш главный врач никого не вызывает и ее никто не вызывает. Не путайте первый этаж с четвертным, элитным.

− Ого, точно, перепутал, звиняйте и прощевайте. Глядите, чтоб с вашей главной ничего не случилось. Она хоть выходит из кабинета в течение дня?

− Зачем?

− Ну, как зачем? пи-пи, а-а.

− Фулиган. Должна вам напомнить, что лифт работает, и он вас ждет.

***

Что ни говори, в Москве жить комфортно и не только в Москве, наверное, во всех столицах мира живется лучше, чем на периферии. Тот, кто сидит на троне, в царском кресле, знает, что любой переворот может произойти только в столице. Так было и в СССР.

В Москве, боле-менее, всего было навалом, а за пределами кольцевой, во всех регионах огромного государства, счастливые граждане, строившие коммунизм, забывали, как пахнет колбаса. А потому от фабрик, заводов, исключая колхозы отправляли делегации вроде бы посетить Мавзолей, но на самом деле посылали за колбасой. Торбами, мешками, счастливые граждане, посмотрев на своего божка в Мавзолее, набитыми до отказа привозили эту колбасу и устраивали дележ.

В Москве прекрасный городской транспорт, он работает как часы, в Москве полно врачей, поликлиник, в том числе и частных, платных, магазинов, где абсолютно все есть.

В ближайшее воскресение Александр Васильевич отправился в Битцевский лесопарк на прогулку, присел на сыроватое бревно и немного простыл, как раз в том месте, где чувствовался дискомфорт. А ночью начались боли, да такие, что пришлось вставать, облачаться в одежду и сидеть на кухне до утра. В сидячем положении боль утихала.

Утром, едва перекусив, отправился к профессору Драчевскому...без талона. Он буквально ворвался в кабинет. Врач уставился на посетителя, как на врага народа, посмотрел на него бегающими бесцветными глазками, над которыми торчали по три рыжие волосинки бровей, грозно произнес:

‒ Бунажку.

‒ Простите... я не понял.

‒ Бунажка это...это талон к врачу, кандидату медицинских наук Драчевскому. Вы же уже были у меня, а порядок нарушаете. И медицинскую карту, черт возьми, вы не взяли с собой, и не первый раз в полуклинике.

‒ Но я ...всю ночь не спал, у меня были жуткие боли.

− Хорошо, спуститесь на первый этаж, возьмите талон и ко мне.

Больной спустился на первый этаж, получил талон, согласно которому, недели две спустя, он имел право посетить Драчевского.

− Ну, вот талон. Дату перепутали.

− Что с вами делать – ума не приложу.

− У меня только сто рублей. Больше нет. Вот они...на пачку сигарет, как только раздобуду, принесу остальные, я уже знаю: такса не ниже пятьсот.

− Гм, приучают вас поманеньку, да потихоньку, а то знаете, тут в этой полуклинике платят гроши, да еще заведующая нас обирает, не сильно, правда, по божески, но все же. Кроме того, она продает должности южанам. Вот, попробуйте, сходите к хирургу. И...короче, ближе к делу. Я вам выпишу направление на исследование. Если рак, придется ложиться в больницу, если нет, придете ко мне и в кармане...

− Все−все, дальше не надо, я и так знаю, я...карман заполню...опилками.

С подписанным и скрепленным печатью направлением Веревкин отправился к хирургу на том же третьем этаже. Кабинет был открыт, ни одного человека в ожидании не обнаружено. На другой стороне фойе тоже был кабинет хирурга, и там была очередь.

Александр Васильевич уменьшил шаг, как бы стал подкрадываться и кашлянул, поскольку молодой человек уронил голову в компьютер.

− Заходи, дорогой, садись, дорогой. Ничего нэ надо.

− У меня талона нет.

− Плохо, дорогой, но усо равно расскажи, зачем пришел, пачэму пришел. Надо дома сидеть, жена ублажать. У тебя молодой жэна?

− У меня от уколов почернели ягодицы.

− Покажи, дорогой. А, ничэго. Усо есть харашо. Будь здоров, дорогой, твой попа тэбэ послужит ишшо много лет. На бутылка пива дашь.

− Доктор, ни копья в кармане.

− Тогда иди на пизда. Ти знаешь, сколько тысяч доллар мне пришлось выложить, чтоб занять этот кресло, кресло врача.

− Если мне идти на п., то тебе на х., − сказал Александр Васильевич, покидая кабинет хирурга.

Спускаясь с третьего этажа по скользким ступенькам, Александр Васильевич заглянул в кабинет кардиолога Мардиашвили, просто так ради интереса. Но к его удивлению, кабинет оказался пустым: ни одного человека в очереди, а в глубине, за компьютером, сидела красивая дама грузинка, постукивая по клавишам.

− Извините, ради бога, мне только спросить. Талона у меня, правда нет, но будет, будет, я даже сейчас могу спуститься на первый этаж, извлечь этот талон из банкомата.

− Заходи, не стесняйся, − сказала дама вежливо, как любая женщина грузинка, в генах которой самой природой заложено почтение к мужскому полу. – Что у тебя там?

− Мне бы проверить кардиостимулятор.

− А что такое этот стимулятор? первый раз слышу, ты что−то путаешь, дорогой.

− Нет, я ничего не путаю, честное слово. Я ездил заграницу три года тому и мне там поставили такой маленький моторчик, который помогает сердцу качать кровь, то есть пульсировать, а точнее, по народному сокращаться. Даже если сердце остановится, моторчик его разбудит, как бы говоря: эй, просыпайся, работать надо...все десять лет, исправно, а потом меня заменят на другой.

− У вас голова не кружится? мошки перед глазами не летают? Только спокойно, спокойно, не надо волноваться. Вот стакан с морсом, сделайте два глоток, это мне подарил предыдущий клиент. О Боже, посидите, я сейчас приду, − сказала дама, и сделала попытку подняться.

− Сидите! я вам сейчас докажу. Вот разденусь.

− Да что вы? передо мной раздевается только муж и больше никто. Вы не знаете грузинских женщин. Грузинские женщины верны своим мужьям до гроба, клянусь вам.

Но посетитель уже расстегнул ворот рубашки, а врач закрыла глаза ладонями рук и опустила голову в подол.

− Вот у меня тут в левом боку, ниже ключицы, не думайте, что ниже пупка, немного выпирает, что−то в виде пуговицы, только крупной декоративной пуговицы. Вы не бойтесь. Этот член, простите, выпирающий кусок кожи не кусается...

− А я и не боюсь, у меня скальпель есть, − сказала дама вдруг бодро и подняла голову, − отрежу и сдам в утиль.

− Вы потрогайте, чтоб убедиться. От него идут проводки прямо в сердце, они там как бы прилипли.

− Гм, точно. И это помогает? Проклятые капиталисты, когда они уже загниют? Представляете, московский медицинский институт закончила, а что такое стимулятор, первый раз слышу.

− Да, точно. Зато мы по ракетам впереди планеты всей. А на западе эти кардиостимуляторы носят даже молодые люди, скажем спортсмены. Правда, это удовольствие не из дешевых. Нам с женой пришлось машину продать. А теперь мне надо проверить аккумулятор в этом моторчике, а вдруг он же разрядился, и я однажды упаду и больше не встану.

− Я узнаю, даю вам слово. Должен быть такой прибор в Москве. Даже если он в элитной больнице, где лечатся наши депутаты, министры, президент и прочие слуги народа, − я все равно узнаю: мой близкий родственник, вернее моего мужа − начальник налоговой инспекции юго−западного района Москвы Копатько. Миллионер, должно сам там лечится. Муж все обещает пристроить в качестве семейного врача этого Копатько, но все тянет, ревнует: Копаться – бугай, ему всего сорок, рожа как у бугая и красная как помидор.

− А вы могли бы полюбить такого человека?

− О чем вы говорите, что вы себе позволяете? Вы говорите с женщиной из Грузии...Впрочем приходите недельки через три и с талоном, а без талона нам запрещено принимать больных.

***

Александр Васильевич вышел из поликлиники, кишевший больными, в основном стариками и потому так похожей на пчелиный улей с дурным запашком, думая, что эти несчастные просто напрасно тратят оставшееся драгоценное время вместо того, чтобы наслаждаться днями драгоценной жизни. Он сам почувствовал усталость. Эта усталость была в ногах, они плохо несли его немолодое тело.

Проходя дворами по направлению к дому, он присел на скамейку и какое−то время спустя почувствовал, что все члены его тела заработали. Теперь он может мыслить, анализировать, оценивать странное поведение врачей. И не только врачей. В его память запал генерал Копатько, начальник налоговой. Вот она налоговая в десяти шагах. Как бы туда пройти, походить по коридорам и кое-чего посмотреть. Откуда там такие баснословные зарплаты? Эта мысль мелькнула и тут же погасла. Но два дня спустя Александр Васильевич отправился в супермаркет "Виктория" на Севастопольском проспекте за аккумулятором для смартфона.

В хорошо оборудованной палатке много всяких аксессуаров компьютерной техники и единственный бритоголовый продавец с бородкой.

− Чо надо?

− Поменяйте мне аккумулятор на смартфоне.

− Одна тышша.

− Чо так много?

− Не хотишь, твое дело, гуляй смело.

− Ну ладно уж, ставь.

Смартфоны хорошие аппараты, но аккумуляторы у них совершенно никудышные.

Бритоголовый долго копался, вставил аккумулятор, взял деньги и произнес:

− Бывай!

Уже к вечеру Саша обнаружил, что аккумулятор снова сел, да еще вдобавок поцарапано смотровое стекло в левом верхнем углу. Так, у кого зрение плохое – не увидит, а сынишка сразу сказал: тебе стекло поцарапали.

На следующий день пострадавший отправился в палатку. Там уже сидел другой бульдог, директор палатки. Он смотрел на посетителей философски, как бы определяя: худой у тебя карман, или что−то там теплится и в зависимости от этого назначал цену на мелкие изделия. У него зарядный шнур стоил семьсот рублей, а у Новых Черемушек такой же шнур четыреста.

− Чо надо?

− Так, мол, и так...

− Ты у нас не был и катись колбасой.

− Как же так?

− А так. Покажи чек за выполненную работу. Если чек есть бум разговаривать.

− Но мне чека не дали.

− Если бы был – дали бы.

"Экая наглость, − подумал Саша. – Но я вас накажу. Я напишу жалобу".

Он сразу побежал в префектуру. Первый этаж оказался свободным, а дальше непроходимый заслон: охрана вооружена до зубов. От одного вида вздрогнешь.

Но мир не без добрых людей. Дама средних лет в книжном киоске выслушал и сказала:

− Я вам помогу.

Она порылась в каком−то журнале и написала: ул. Бутлерова, 7 а; Роспотребнадзор; 8 495 779 35 88

− Возьмите. Они работают до восьми вечера.

Возвратившись домой, Саша стал названивать и, к удивлению, трубку подняли и даже выслушали.

− Знаете, мы тут сидим на нищенской зарплате, посетители это знают и когда приходят нам, а среди посетителей есть добрые, ласковые люди, любят позолотить ручку, как говорят в народе, и вы точно так же можете прийти, а я вам продиктую адрес. Если вы человек состоятельный, поможете, то и мы вам окажем помощь. Хотя...смартфон. Что такое смартфон? Это копейки. А, вы, − пенсионер... ну это другое дело, так бы сразу и сказали, хорошо, хорошо, коль вы уже побывали в префектуре, то... звоните в налоговую, я даже настаиваю на этом, требую, если хотите, прошу вас. Пенсионеры любят жаловаться, они всегда на всех жалуются по причине безделья, но иногда и по делу. Знайте: всякие шухеры-мухеры, нарушение прав граждан − это дело налоговой. Это их проблема. Они содержат много палаток и даже магазинов, которые не платят налоги государству, а им непосредственно, в карман, так сказать. Пусть им стыдно станет.

− О, я в этом деле мастер, − сказал Александр Васильевич. – Я их загоню за Можай. Они мне ничего не сделают, я – пенсионер, свободен, как птица, но еще кулак могу показать.

− Да, да, вы пенсионеры, непростой народ и с вами нелегко, представляю, какой вид будет у начальника налоговой, этого хитрого хохла, когда вы на него наброситесь. Чао!

Александр Васильевич решил посетить шикарное заведение под названием «Налоговая инспекция» с паспортом в руках. Народ все прибывал, словно сотрудники, спешащие на работу. На первом этаже огромное количество молодых людей стучат по компьютерным клавишам, не поднимая головы, хотя у окошек посетители стоят гурьбой, либо в длинной очереди. Тишина мертвая, торжественная. У входа на второй этаж охрана: три дюжих амбала с автоматами наперевес и вертушкой. На одной из колонн приклеена бумажка с номером телефона начальнику инспекции Копатько. Саша оробел, но вспомнив свою былую службу, и свою должность, ринулся к телефонному аппарату и набрал. Номер оказался занятым. Он не переставал быть занятым.

− А понятно: трубка снята и положена рядом, чтоб никто не беспокоил. Куда теперь?

И тут девушка в форме:

− Чо надо?

− Мне бы к начальнику.

− Ого, так прямо к начальнику! Лучше изложите свою просьбу в письменном виде. Ответ получите немедленно.

− Меня это устраивает. Только можно, я принесу завтра?

− Хоть через год.

Саша накатал возмущенное письмо в домашних условиях, а утром на следующий день отнес в налоговую.

Неделю спустя по почте пришел вызов: явиться на почту с паспортом. Ого, что там есть, проверка какая, надо виться, никуда не денешься. А вдруг КГБ интересуется, э, черт, ФСБ.

Александр Васильевич тут же прибежал домой и не раздеваясь, попросил супругу достать его паспорт и помчался на почту с волшебной бумажкой. Благо, на почте не было очереди. Тут ему выдали большой конверт под роспись, а в конверте крохотное сообщение, в котором говорилось, что налоговая вашу жалобу получила и приступила к проверке фактов. Благодарим вас за важное сообщение.

"Гм, черт, а что тут такого важного или какой секрет в том, что вы приступаете к проверке, неужели нельзя было послать это письмо по почте на домашний адрес", подумал Александр Васильевич, еще не ведая, что его ждет впереди.

Дня через три пришла точно такая же бумажка явиться на почту, а на почте получено точно такое же письмо, а в письме сообщение: проверка производится – начальник Налоговой – Копатько.

Было еще третье, четвертое сообщение и только в пятом, сообщалось, что проверка закончилась и меры приняты.

бумажка явиться на почту с паспортом.

Ладно, раз меры приняты, то чего еще? Но на следующий день опять бумажка: явиться на почту с паспортом.

Саша явился. Девушка на почте, улыбаясь достала точно такой же конверт, с такой же печатью и с таким же текстом.

Он посетил ту же палатку и купил чехол на телефон.

− А где чек?

− Зачем тебе чек, ты что офонарел? Мы не выдаем чеки и никогда не выдавали.

− А как же налоги?

− Налоги мы исправно платим.

− Куда же, кому?

− Начальнику налоговой. Только ты не трепись. Хотя, все равно. Только знай: все сейчас берут, от налоговой до президента.

− А этот Копатько−Засядько зубы не лечит, поликлинике не лечится?

− Возможно. Только не в Москве.

− А где же?

− Наивный ты, старикан. Они лечатся в Лондоне, Париже, да в Вашингтоне. В московских поликлиниках лечатся низы.

4

И точно. Бесполезное хождение по кабинетам поликлинике с так называемым бесплатным лечением, которым не перестают хвастаться коммунисты, когда с сожалением талдычат о прошлых временах, немного утомило Александра Васильевича, и он решил, было сделать перерыв, чтобы отдохнуть. Была еще одна негативная сторона этого хождения – невероятное хамство врачей и остального медицинского персонала в отношении посетителей пенсионного возраста. На любого пенсионера в поликлиники врачи смотрели, как на врага народа и изобретали всевозможные методы, как от него избавиться. Да их чему−то, как−то учили в медицинских институтах, они давали клятву Гиппократа, но что такое этика, толерантность, вежливость, любой врач имел смутное представление. А тут еще эти платные поликлиники, где врачи гребут деньги лопатой. Одна и та же форма работы, одни и те же анализы, градусники под мышкой, а разница в зарплате просто умопомрачительная. Может эти старики, которых никак и никогда не вылечишь и не виноваты, что у них пустые карманы и в этих карманах ветер гуляет, но это не меняет положение. Государство виновато: оно не платит ни врачам, ни пенсионерам, оно молчаливо относится к старикам, кому они нужны со своими бесконечными болячками?

И посетители проявляли недовольство. Они злились на врачей, а врачи, с каким-то пренебрежением относились к посетителям.

С другой стороны поликлиника с утра до вечера представляла собой настоящий кипящий котел, либо взбудораженный улей: одни и те же старики и старухи заполняли коридоры, шумели и даже вели себя недостойно в кабинетах врачей, требуя настоящей медицинской помощи, а не пустых обещаний. Среди этой топы обреченных на вымирание находились и ушлые старушки, которые стали подозревать, что врачи нарочно не излечивают, а гоняют по разным аптекам за дорогими лекарствами, а эти лекарства иногда простой мел, окрашенный в коричневый и красноватый цвет. Они эти лекарства не помогают организму бороться со смертью, а наоборот приближают ее.

Намеки, а иногда и ссоры тоже выводили врачей из себя. Попадались и ветераны, с медалями на груди. С ними надо было вести себя врачу, так как следовало себя вести врачу в любой клинике мира, что никак не вписывалось в нравственное состояние, вчерашних студентов−медиков советских вузов.

Младший обслуживающий персонал вообще страдал невероятно от таких посетителей, начиная с раздевалки.

Александр Васильевич понял, что он является белой вороной в этом медицинском вертепе, к которому он привязан своим возрастом и вместо отдыха снова побежал в поликлинику. Супруга собралась выстирать его штаны пятилетней давности в стиральной машине и обнаружила в кармане направление на биохимический анализ, выданный три недели тому.

− Это что? – спросила она.

− Гм, я уже сдал кровь, буквально на следующий день. Вот, какой я молодец.

− А где же результат.

− Результат? Ты говоришь – результат? Ха, мне надо бежать. Он у Орловой. Как же это я совершенно о нем забыл, голова: два уха? Я – сейчас, − сказал муж, накидывая плащ.

− Кепку не забудь, а то каким-то гнилым прыщом сверкаешь на лбу. За километр видно. Он у тебя все время увеличивается. Спроси у своих врачей, что это такое.

− Да спрашивал я про этот прыщ, но врачи только пожимают плечами.

− Ну, ладно, иди.

Поликлиника недалеко от дома, время еще такое удобное, еще нет трех дня, но и не больше трех. Это время пересменки. Орлова собирается домой, а сменщица еще не подошла. И точно. Орлова копошилась в своей дамской сумочке и никак не могла найти миниатюрные ножницы, чтоб подстричь заусеницы на среднем пальчике.

− Здравствуйте! О, чуть не опоздал.

− Опоздал. Я уже не работаю. Закрой дверь с обратной стороны.

− Закрою, закрою, только вы, уж извините за настойчивость, отдайте мне результаты моих анализов, и я уйду.

− Почему ...с голыми руками.

− Вы имеет в виду без перчаток?

− Без перчаток, но с мозгами.

− А, я понял. Но..., в моих карманах ветер гуляет, честное партийное. Можете проверить.

− Если бы не был женат, может и проверила бы, а так, что толку.

− Но прошлый раз я немного позолотил ручку, правда, это было давно, недели три назад.

− Кто старое вспомнит, тому глаз вон. Однако, я вижу, ты не уйдешь просто так. Подожди.

Перед ней лежала кипа красивых не пустых бланков, она их всех перебрала, но мои анализы не нашла.

− Твой результат еще не пришел. Бывай!

− Этого не может быть. В лаборатории мне сказали, что результат будет через три дня, а прошло уже три недели. Позвольте я сам посмотрю.

− Смотри, мне−то что, − как−то брезгливо сказала Орлова и снова стала рыться в дамской сумочке.

− А вот он, почти сверху был. Вы очки не носите?

− Не хами. Дама в моем возрасте еще очков не носит.

− Посмотрите, все ли у меня хорошо. Я такое количество результатов вижу в первый раз, но я в них ничего не понимаю.

Орлова бегло пробежала и сказал:

− У тебя все в порядке. Можешь больше сюда не приходить...со своим ветром в карманах.

Саша спрятал маленький бесценный груз в портфель и вышел в коридор, заполненный пенсионерами. Хотя древних лавок, покрытых дерматином, и поролоном было немало, на которых сидели больные в ожидании, когда загорится лампочка и можно будет войти в кабинет врача, но мест явно не хватало и те, кто покрепче, терлись спиной о стену, выкрашенную масляной краской еще десять лет назад.

От этих трений следы оставались, как мраморные ступени после двадцати лет от ног посетителей. У одной старушки вид был измученный, взгляд умоляющий, она не могла ни сидеть, ни стоять, ни, видимо, лежать.

Наконец дошла до нее очередь. Родственники завели ее в кабинет врача, но врач всплеснула руками и не то тревожным, не то истерическим голосом, произнесла:

− Это не ко мне, не ко мне, вам говорят. Скорую вызывайте, скорую! Вон туда садитесь на скамейку, с кресла она упадет. У кого мобильник, я сама вызову скорую.

Посетители, стоявшие в очереди, притихли: каждый понимал и полагал, что врач права, что обращаться в поликлинику не было смысла и, боясь, что с каждым может подобное случиться, притихли и опустили головы.

Врач выскочила, зло хлопнув дверью, и куда−то побежала, должно быть на четвертый этаж к королеве, то бишь, к директору.

Саша посеменил к лифту подальше от преддверия смерти, но во дворе поликлиники уже стаяла машина "Скорой помощи".

***

Дома вместе с супругой Александр Васильевич изучали многочисленные пункты биохимического анализа крови, но так ничего и не поняли.

− У, кровища! да это же не просто жидкость! – произнес Саша, а супруга ответила ему хохотом.

− Завтра тебе к дерматологу. Это далеко, на другом конце Москвы. Тамара это моя подруга, когда−то вместе учились. Теперь у нее свой кабинет. Свой – понимаешь? А у нас ничего нет.

− Как же нет? А я? А мои болячки?

Дерматолог Тамара оказалась выше крыши. Она была настолько внимательна, добра и элегантна, что Саша заподозрил недоброе. Понравился, подумал он, но я морально устойчивый, ничего не получится.

Она долго намазывала этот разросшийся прыщ, уложив его на специальную подставку, похожую на раскладушку, смачивала, какой−то жидкостью, потом сушила ее феном, потом чем−то грела. Пациенту надоела эта возня, и он сказал:

− Тамара, у меня просьба и от супруги тоже просьба : посмотрите результаты анализов, а то мы ни бум−бум.

− Нет ничего проще, − сказала Тамара, радуясь прерванной пустяковой работе.

− У меня в портфеле, можно я встану.

− Да, да. Не могу же я вас держать до десяти вечера.

Она пробежала глазами мои анализы и ахнула:

− У вас почти не осталось железа в организме, как же вы ходите? Еще немного и летательный исход. Разве вам ваши врачи не сказали? Да это же..., за такие вещи надо отдавать под суд вашего участкового врача.

− А что значит летальный исход?

− Это значит – смерть!!! я позвоню вашей жене и скажу, что ей надо делать и...и немедленно.

− Сколько я должен, Тамара?

− Одну тысячу всего лишь. На городской транспорт не садитесь, берите такси. Вам может стать плохо, вас могут упечь в больницу, вы понимаете это?

− Понимаю.

− Как же вы ходите? у вас голова не кружится?

− Кружится. Я все время думаю: что-то с мозгами.

− Мозги тут ни при чем. У вас дефицит железа. Отклонение от нормы почти восемьдесят процентов. Разве ваш лечащий врач не говорила вам об этом? Это обязанность врача-терапевта.

− А, она в эти результаты даже не заглядывает. Даже если ей позолотить ручку. Но что теперь делать?

− Как что? принимать железо. Оно в таблетках, в уколах. Лучше в уколах. Срочно в аптеку, а, я обещала позвонить. Пусть ваша супруга сбегает, пока доберетесь до дома, лекарство уже будет у нее на руках.

− Она мне сама укол даст, она это хорошо делает.

− Ну, вот и отлично. Ко мне придете на следующей неделе. У нас начнется процедура вытравливания вашей болячки на лбу. Вы только с этим не шутите. Может, придется сдавать анализы. Мало ли что там! Мозг ведь рядом. Ну, все, чао. Свою Галочку за меня поцелуйте.

Уколы железа оказались очень болезненны, но результативны. В течение 21 дня баланс железа в крови восстановился, и состояние самочувствия настолько улучшилось, что Александр Васильевич начал улыбаться. Казалось, сердце стало лучше работать, мозг начал выдавать всякие идеи, потянуло на шутки, и даже на мелодии, которые он произносил только для себя.

Все было бы хорошо, но тут, неожиданно, прихватил коренной зуб: надо было убить либо нерв, либо зуб удалить, а нерв оставить, как рубят голову, а туловище оставляют. А может два зуба сразу, просто болячка срослась.

Пойду−ка я в платную, решил Саша, не зарежут ведь, правда.

Платная зубная поликлиника находилась почти рядом с городской поликлиникой для бедных. С некой дрожью в коленях Саша подошел к массивной двери, потянул на себя круглый медный шар и вошел в приемную увешанную зеркалами. Ступая по мягкому ворсистому ковру в мертвой тишине, он и не заметил, как ему навстречу поднялась девушка с приветливой улыбкой на лице. Тень удивления появилась на ее лице, но она быстро с этим справилась и сказала:

− Здравствуйте! если вы первый раз, вам нужен предварительный осмотр, он будет стоить одну тысячу двести рублей. Вам скажут характер болезни, сколько обойдется лечение и сколько для этого потребуется времени. Можете присесть в это кресло, попить морса. Ждать придется не более пяти минут.

− Все хорошо, спасибо, у меня с собой только тысяча, я недалеко живу, сбегаю, возьму еще тысячу, а то и двести, чтоб уже было все точно, без сдачи там, без недостачи. Можно так?

− Можно, почему же нельзя. Если бы вы не были у нас новичком, мы бы вам поверили, и вы могли бы принести в следующий раз недостающую сумму.

− Тем более, тем более, только вы не смотрите на меня так, я вовсе не бомж, у меня просто философское отношение к внешнему виду и к одежде в частности. Есть такой герой в мировой литературе Гобсек, он был очень богатым человеком, а ходил в стоптанных башмаках и рваной одежде. Когда пришлось умирать, спустился в подвал и лег на груду золота, где и отдал богу душу. А может дьяволу. Я не такой богатый как этот Гобсек, но...

− Понятно, понятно, − повеселела девушка и стала вдвойне вежливее: юркнула вперед и открыла дверь для посетителя. – Глядите, там ступеньки, они крутые, не поскользнитесь.

Едва мягко закрылась массивная входная дверь, Саша расхохотался над ситуацией, над самим собой, над тем, что он попал сюда первый и последний раз и что он был немного Гобсеком всю жизнь, но только в мечтах, которые просто не могли стать реальностью.

− Ну что, пойду в дом смерти, − сказал он себе и направился в поликлинику, где лечили, а точнее калечили бесплатно.

На последнем четвертом этаже, куда он не мог добрался без лифта, чувствуя тяжесть в левом боку, размещалась и администрация поликлиники в правом крыле, а в левом − престижный зубной кабинет, который воевал не на жизнь, а на смерть, чтоб получить право стать платным.

Таинственная дама, директор поликлиники и ногами и руками была за такой кабинет, вышестоящее начальство, департамент по медицинскому обслуживанию населения юго−западного административного округа тоже был за, оставались кое−какие мелочи, и зубной кабинет выходил из круга мертвых. По медицинскому обслуживанию населения.

Уже сейчас, какой−то босс, бесспорно московский вор, или бандит, закупил шесть шикарных импортных кресел. Заняв одно из них, вы находились в полулежащем положении.

Александр Васильевич рванул дверь на себя, сколько было сил, и был поражен: в просторном кабинете не было больных. Кресла пустовали. Но тут же грудью стала лаборантка: куда, зачем, кто разрешил?

‒ Да я только спрошу, ‒ сказал Веревкин и пошел грудью на грудь, и лаборантка отступила. Он направился к окну, где в своем обычном кресле сидел зубной врач Князьков. Он глядел в окно и ковырялся в собственных здоровых зубах при помощи специальной зубочистки. По привычке, должно быть.

‒ Извините, я...я ...только спрошу, а если можно и покажу...один зуб. Всего один. Мне пока ничего не надо делать, только глянуть и сказать, как быть дальше.

Князьков даже не повернув головы, слегка улыбнулся, потом нахмурился и продолжил свое занятие, как ни в чем не бывало. Веревкин застыл в молчаливой позе и где-то, пять минут спустя, кашлянул.

‒ Как вы все надоели со своими зубами! Идут, и идут, с гнилыми зубами и требуют невозможное. И когда это кончится? Вот, вы...какого черта вваливаетесь? У вас талон? Покажите талон! Я вообще не принимаю. Никого, надоели все! Впрочем,...платите 600 рублей, и я, так уж и быть, загляну вам в рот. Но только загляну, не больше того. Мы теперь платные. Нам разрешили открыть в этом помещении платное отделение. Осталось только поставить печать, чтоб ткнуть вам нос это разрешение городского департамента. И мы все гуртом ‒ платные. Хватит за гроши работать. Пенсионеры конечно к нам перестанут ходить: пенсия мала. Но...зачем пенсионерам зубы? Кашу хлебать можно и без зубов. Ну что? где медицинская карта? Будете платить шестьсот рублей? тогда без карты. Шестьсот рублей заменят вам и талон, и медицинскую карту.

‒ У меня карта внизу. Шесть сот рублей...дома. Сейчас принесу медицинскую карту. Только...работает ли лифт? мне подниматься на четвертый этаж без лифта невозможно: я после операции на сердце.

‒ Давайте, давайте, дуйте, как говорится, ‒ произнес Князьков и расхохотался. − Вниз спуститесь, а наверх, уж как получится. Но я не советовал бы вам подниматься на четвертый этаж без лифта. Впрочем, одним пенсионером меньше. Попробуйте подняться без лифта.

− И шестьсот я найду. Больной Веревкин все найдет, если потребуется. Вы только не уходите. Впереди выходные, а зуб того...ноет, черт бы его побрал, этот зуб. А тыкать мне в нос разрешением из департамента не нужно, я и так верю. Можете ткнуть себе в задницу.

− Настырный какой! что ж, буду ждать. Это последний бесплатный осмотр, а хотя нет, шестьсот рубликов на бочку, так? Значит договорились.

Александр Васильевич, благо лифт работал, спустился на первый этаж в регистратуру.

‒ Медицинскую карту, девочки, срочно, я к зубному, а то они все уйдут. Князьков за шестьсот рублей согласился заглянуть мне в рот, представляете, какая удача...

Ошарашенная таким напором информации сотрудница спросила адрес места жительства, стала рыться в картотеке и ничего не нашла.

‒ Нет вашей карты.

‒ Не может этого быть! Я же вам сдавал буквально вчера. Это было без десяти восемь вечера.

‒ Хорошо, еще раз посмотрю. Вы только не волнуйтесь так, а то у вас желваки танцуют на лице.

‒ А вы к зубному? ‒ спросила другая женщина.

‒ Так точно, только скорее, прошу вас.

‒ Лиля, он к зубному, не ищи. Это другая, специальная карта. Сейчас я ему выпишу. Потерпите немного.

‒ Не терпится, мне уезжать. Завтра, у меня билет на поезд в кармане, ‒ солгал Веревкин.

Она выписала карту, ввела данные по паспорту и сказала:

‒ А теперь поднимитесь на третий этаж, комната 337 для подтверждения, что вы есть, то бишь, что вы это вы, а не кто-то другой.