Текст книги "Первое дело Йеро"

Автор книги: Василий Щепетнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

– Привет вам, бескрылые! – голос ее звучал серебряным колокольчиком.

– Привет, жестокосердная, – ответил поклон герцог со всей учтивостью. Граф перещеголял его, выписав шляпою вензель необычайной сложности. Их, герцогов да графов с колыбели учат галантности. Нечего и пытаться угнаться за ними. Потому Иеро лишь слегка склонил голову.

И вообще! Нечего ему, служителю церкви, пялиться на порождение неизвестно кого.

Но глаз от крылатой девы

оторвать было трудно.

Она лишь немногим уступала в росте Иеро, но сложением своим, хрупким и, в то же время, оставляющим ощущение исключительной гибкости и крепости, зачаровывала. Лицо же пленяло необычной, ангельскою красотой.

Наваждение. Морок. Искус.

– Мы давно с вами не встречались, герцог!

– Твой мир, Льга, слишком высок для нас. Пока доберешься, семь потов сойдет, а это так не эстетично. Лучше снизойди к нам, явись в облаке ладана, а мы уж постараемся, усеем твой путь розовыми лепестками

– У вас столько роз не выросло.

– Выросло, выросло!

– Действительно, Льга, брат ввел розовую повинность. Каждый вассал обязан посадить у себя столько розовых кустов, сколько у него детей. А народ наш чадолюбив, и потому благоухание земель герцогства уже вошли в поговорку.

– Действительно? Нужно подумать. А ты кто, милый мальчик?

– Я? – на мгновение Иеро смутился. Назвали мальчиком, да еще милым. Захотелось ответить изысканно-остроумно, но ничего остроумного в голову не пришло. – Я обыкновенный человек.

– Замечательно! Так редко видишь обыкновенного человека, что поневоле это становится событием! Эй, Айше, Лиа, Инига! посмотрите, кто к нам пришел! Обыкновенный человек!

Из розового облачка, что висело над сектором бельфлаев. вылетели еще три крылатые девы.

– В самом деле, обыкновенный человек! Как удивительно! – защебетали они.

Веселятся. Ну и пусть себе веселятся. Какое ему, Иеро, дело до этих красоток.

– Обыкновенный человек, ваше сердце свободно?

– Сам не знаю, – чистосердечно ответил Иеро.

– Это неправильно. Знать, свободно ли сердце – это все, что вы знаете на Земле, это единственное, что вам и нужно знать.

– Я постараюсь узнать.

– Поздно, обыкновенный человек, поздно. Я беру ваше сердце себе, – крылатая дева, сказавшая эти слова, смотрела без тени улыбки. – Меня зовут Айше.

– Но с чем останусь я?

– С надеждой, обыкновенный человек. С надеждой и с мечтой.

– Это хороший обмен, – согласился Иеро.

– Это точно, – заверил его граф. – А мне ни надежды, ни мечты?

– Тебе? – крылатые девы засмеялись. – Тебе мечты мало. Ты слишком земной даже здесь, в Нави.

– Я такой, – видно было, что граф одновременно и печален, и радостен. Чему печалиться-то? Иеро взглянул на Айше, и понял – чему. Оно, конечно, морок, но морок, за который не жалко и сердце отдать.

– Вы постарайтесь подняться повыше, – сказала одна из крылатых дев. – А то далеко сниться. Пока дойдешь до вашего мира, уже и просыпаться пора.

– Мы постараемся. Верно, брат?

Герцог оторвал взор от Льги.

– Я буду биться изо всех сил.

– А ты? – спросила Иеро Айше.

– Мне придется биться сверх своих сил, – чистосердечно признался Иеро.

– Простой человек, тебе придется это сделать – свистящий, невыразительный голос произнес откуда-то сзади. – Но только этого мало.

Иеро оглянулся.

Насколько привлекал вид бельфлаев, настолько отталкивала внешность этой монструозии. Более всего она походила на паука, но паука чудовищного. Ему, пауку, не мух подавай, а бельфлаев. Или людей.

– Мы вас не ждали, – голос Льги превратился в холодную, ледяную спицу. Попади такая спица в сердце – и оно бы, глядишь, остановилось. По счастью, метила Льга не в Иеро, а в паука.

– Нежданный гость – что собаке кость, моя дорогая Льга, – паук откинулся на задние лапы. Брюшко его, покрытое крупными толстыми волосками, вызывало омерзение. Головогрудь, одетая в хитиновым панцирь, казалась непроницаемой не то, что для шпажонки – и метатель едва ли пробьет. Впрочем, пробьет.

Поперек паука проходила алая лента. Видно, форма. Каждый мир, насколько мог судить Иеро, одевался на свой лад, даже те, кто в одежде не нуждались вовсе. Они, люди, с головы до ног в шелках и бархате, Бельфлаи в полупрозрачные одеяния с искорками-блестками, даже прислужники кархародонтов щеголяли в золотистых шапочках. Тогда, во время схватки, Иеро не то, чтобы не видел этого, просто не обращал внимания. Здесь, в Нави, внимание – половина зрения. Смотрит-то он ментальными глазами.

– Почему мало? – стараясь побороть отвращение, спросил Иеро.

– Потому, простой человек, что следующая схватка будет между нами. Твоим миром и моим.

Фу! Сражаться с этой тварью? Даже и ментально, все равно никакого душевного подъема Иеро не ощутил. Тем не менее ответил бодро:

– Отчего ж и не схватиться?

Паук затрясся от хриплого хохота:

– Вот и мы думаем также. Приятно, знаешь ли, встретить полное единство. Не даром в моем мире обе наши расы живут душа в душу.

– И хорошо живут? – граф тоже решил, что худой мир лучше доброй ссоры.

– Не жалуются. Рабы потому и рабы, что ищут рабской доли.

– Это о каких рабах вы говорите? – Иеро не понравился тон паука.

– Это я о волке, – ответил паук.

– Волке? У вас рабы – волки?

– Шутка. Просто шутка. Наверное, не смешная, – паук всеми глазами всматривался в Иеро, словно увидел в нем что-то особенное. Необычайно лакомый кусок? Нет, скорее, осу. Думаешь ею пообедать, да и падешь, ужаленный, замертво.

– Простите. Я вынужден удалиться, – Паук убежал, проворно перебирая лапами, что производило впечатление странной грациозности.

– Если бы пауки были способны бояться, я бы сказала, что он вас испугался, обыкновенный человек, – Айше по-другому посмотрела на Иеро. Не насмешливо, внимательно с любопытством.

– А что, они не способны?

– Теперь и не знаю. В любом случае, противник у вас серьезный. Еще и потому, что им нужен ваш мир.

– Наш мир? Зачем?

– Они, пауки, господствующая раса своего мира. А люди для них – еда и рабы. Не знаю, что первое, что второе.

– Еда? – но Иеро, переспрашивая, знал, что Айше говорит правду.

– Да. Таков их Мир. Но не идти вперед – значит отстать. Им нужно завоевывать новые Миры, с новою пищей и новыми рабами. И ваш Мир подходит для этого, как никакой.

Слова Айше подействовали на Иеро отрезвляюще. Он сюда, в Навь, не морокам придаваться попал. А сражаться за свой Мир. Похоже, то же подумали и остальные.

– Как ни жаль с вами расставаться, а новость такова, что мы должны ее срочно обсудить, – герцог опять очень изящно поклонился. – Я постараюсь пробиться в ваш Мир.

– С розами?

– С розами, жестокосердная Льга.

Они поспешили в свой сектор.

– Пуки, что ж... пауки сильны. Но и их можно победить.

– Они выше нас на Лестнице Миров?

– Почти все, пер Иеро, выше нас по лестнице миров. Но лестница эта не прямая. А витая, винтовая, и они пока на другой стороне спирали. Но проигрывать им все же не стоит, – ответил герцог.

– Но, брат герцог, не кажется ли тебе, что бельфлаи куда более озабоченные собственной участью, а не нашей? – граф Н'Гобба всем своим видом показывал, что торопиться не нужно, впереди у них столько времени, сколько потребуется.

Потребуется для чего?

Иеро не знал.

– Одно другому не мешает. Пауки, брат граф, любому Миру не подарок.

– Да кто из нас подарок? Даже и бельфлаи.

– Чем тебе бельфлаи не угодили?

– Ничем. Готов признать, что они очень милые создания. Только я слишком мало знаю о них, чтобы распахнуть перед ними двери нашего Мира, брат герцог.

– Никто и не распахивает. Да и не стучатся они в эту дверь.

– Придут к ним пауки, так постучат.

Слушая разговор братьев, Иеро заметил, что у графа все время проскальзывают ноты неприятия бельфлаев. Почему? Что-то личное? Он представил бельфлаев в своем Мире там, в Яви. Кому они могут помешать?

– Успокойся, брат граф, – они медленно шли по мостику над бассейном кархародонтов, а на его середине и вовсе остановились. Не в бассейне, а в море-окияне – как бы выглядели эти чудища. Иеро вынужден был признать, что по-своему прекрасны. – Успокойся и подумай о другом.

– Повинуюсь, брат герцог. О чем повелишь думать?

– Ты не шути, дело-то серьезное. Паук, похоже, хотел спровоцировать ссору.

– Допустим.

– Его разговоры о расе рабов, да и само появление у бельфлаев...

– Я же сказал – допустим, они хотели спровоцировать ссору. Ну, поругались бы, не впервой. Не съели ж бы они нас здесь, на Арене.

– Так почему ссоры не получилось? Почему паук пошел на попятный? Даже не пошел, а побежал?

Граф задумался. Иеро тоже.

– Что-то он узнал, – наконец, ответил граф.

– Это-то я и сам понял. Меня интересует, что именно он узнал?

– Например, что нашему перу Иеро благоволит Айше.

Иеро почувствовал, что уши и лицо у него стали пунцовыми.

– Вы... Вы, граф Н'Гобба, читаете, что благоволит?

– Несомненно, пер Иеро, несомненно. Будет являться во сне и все такое... Во всяком случае, надейтесь...

– Но какое значение это имеет для паука? Нет, скорее, он увидел нечто иное.

– Но что иное он мог видеть, брат герцог? Там были мы и бельфлаи, больше ничего.

– Значит, брат граф, он увидел нечто в бельфлаях. Или в нас.

– Хорошо бы. Но делать поспешные выводы не стоит. Вдруг он просто съел что-нибудь несвежее?

Они заторопились, видя, как призывно машет рукой распорядитель, почтенный Рэндольф.

– Следующая схватка с пауками! – встретил он их новостью.

– Знаем, – ответил герцог Н'Гобба. – Встретили уже одного. Ничего не поделаешь, такое наше счастье.

– Пауки перед нами бились с дилроками, и победили в четырех схватках из пяти. Похоже, они настроены очень, очень свирепо.

– А когда они были настроены иначе? Мирные, добросердечные пауки – это диво, до сих пор во множественных Мирах невиданное. По крайней мере, от них не ждешь протянутой пальмовой ветви, не надеешься на Мир. И потому – выкладываешься до конца, – герцог Н'Гобба не выглядел особенно озабоченным.

Другое дело Иеро. У него только начало – и вот он, конец. Выкладывать-то особенно нечего. Что противопоставишь мастеру Раа, обуреваемому жаждой крови? Проповедь?

– Ничего. Объединенными усилиями справимся и с пауками, – темный мастер смотрел на Иеро приветливо. Проку-то в приветливости, если там, в Яви, нет врага злее?

– Непременно справимся, мастер C'Видлер. Дружно не грузно, а врозь всюду гузно, – блеснул он пословицей с восточного берега серединного моря.

Темный мастер подмигнул. Просто друг-приятель. Чтобы не оказаться невежей, Иеро отвесил легкий полупоклон. Даже четвертьпоклон.

Похоже, становится традицией то, что рабби Блюменталь приходит последним.

– Как отдохнули? Увидели друзей? А врагов?

– И тех, и других, рабби, – почтительно ответил герцог. – Мы зашли к бельфлаям, а затем туда же пожаловал паук.

– Кто?

– Паук, рабби Блюменталь.

– Я понимаю, что не соловей. Какой именно паук? Как его зовут?

– Ну, этого я не скажу. По мне все пауки одинаковы.

– Вы еще молоды, герцог. Но запомните – врага нужно знать в лицо! Даже если это и не лицо, а головогрудь.

– У него была алая лента, – вспомнил Иеро.

– А, так это Серый Смертоносец Заф. Ваш противник, герцог. Обожает жертвовать бойца королевского заклинателя. Мой совет – не принимайте жертвы.

– Я никогда не принимаю жертв, рабби. За исключением тех случаев, когда удержаться невозможно.

Рабби взял Иеро под локоток.

– Давайте посекретничаем, пер Иеро.

Они опять отошли в уголок – хотя никаких уголков тут не было. Фигура речи. Место для сокровенной беседы.

– Признаться, ваш противник еще сильнее, чем Смертоносец Заф.

– Что ж делать, – вздохнул Иеро.

– Не смиряться! Он – кстати, это она, Черная Вдова Аклин, – изумительно действует в привычных, классических схватках. В этом ее сила, в этом ее и слабость. Я долго следил за мастерами Мира Пауков, и знаю, что говорю. Она непременно начнет схватку королевским бойцом. Отличное начало, я и сам его люблю. Но ты, Иеро (рабби как-то естественно опустил обращение "пер", но Иеро это нисколько не задело) – ты отвечай не так, как рекомендуют корифеи Раа. Не двигай ни королевского бойца, ни бойца героя, даже бойца героического заклинателя не трогай.

– А... А что же делать?

– Вводи в бой бойца королевского огнеметателя!

– Но...

– Знаю, знаю, это неправильная завязка боя. Но против Черной вдовы именно то, что нужно. Пауки сражаются, опираясь на инстинкт, и в их видовой памяти может не оказаться прецедента – сражения против безрассудного бойца героического факельщика. Это твой шанс.

– Я попытаюсь...

– Не пытайся. Делай. Вдова, скорее всего, ответит следующим образом...– и далее рабби Блюменталь изложил перед Иеро весь план будущего сражения.

Интересный план. Иеро стал входить во вкус. Надо будет там, в Яви, подзаняться всерьез, изучить манускрипты Тейница, организовать в поселении бойцовскую школу.

Иеро знал, что идея эта, как и большинство рождавшихся в Нави идей, в Яви рассеется бесследно. Не до Раа в поселении Но-Ом. совсем не до Раа. Вот разве позже, когда наладится нормальная жизнь.

Иеро повторил для рабби рисунок схватки.

– Правильно, правильно. И еще – старайся не смотреть на Черную Вдову. Ментальные силы здесь, в Нави, действуют иначе, но и видом своим пауки стараются подчинить себе волю жертвы. А человеческая натура такова, что страх даже перед крошечными паучками нашего Мира у людей в крови.

– Рабби, а правда, что в Мире Пауков люди на положении рабов... и мясного скота?

– Не только в Мире пауков, пер Иеро (ага, опять "пер"). Но, к счастью, даже в Мире Пауков не все люди рабы. Рабство для многих – болезненная сладость.

– Разве такое бывает?

Блюменталь вздохнул.

– Бывает, и слишком часто бывает. Не всякому достает сил отвечать за собственную судьбу. Мечтают не о свободе – о сытости.

– Но ведь их можно освободить!

– Убери у раба хозяина, и он тут же пойдет искать себе другого. Или сотворит хозяина из такого же раба. Рабство – оно внутри человека, не снаружи.

Иеро отошел в задумчивости.

В Союзе Аббатств рабство считалось позорной страницей истории, победу сильного над слабым. Слова рабби заставляли по новому взглянуть на проблему. Ведь если рабство внутри человека, то всегда возможно возвращение раба. Совсем не обязательно ярмо на шее. Достаточно ярма в душе.

Размышления прервал удар гонга. Распорядители вновь заторопились к судейскому возвышению в центре.

– Интересно, – обратился он к остальным, – если известно, что бы сражаемся против пауков, почему бы не начать битву сразу?

– Традиции. пер Иеро, традиции, – граф Н'Гобба, похоже, был из тех бойцов, которые сохраняли хладнокровие в любых обстоятельствах. Сейчас он ходил с видом несколько скучающим, время от времени позевывая, изящно прикрывая рот рукой в перчатке. – Считается, что противник неизвестен до той поры пока он не объявлен.

– Откуда же мы знаем о пауках?

– От самих пауков, разумеется. А те... Здесь плетется многовековая сложная сеть интриг, а кому, как не паукам, разбираться в хитросплетениях сетей? Но можно сказать и иначе – математические формулы позволяют вычислить соперника, исходя прежде всего из результатов поединка и ступени, которую занимают противоборствующие стороны. Наука справедливости.

Иеро хотел порасспросить про слизней, но почувствовал, что сейчас не место. И не время.

Тогда он еще раз повторил про себя план Блюменталя. Сначала так, потом вот так, а после будет так и так...

Вернувшийся Рэндольф выглядел, словно в одиночку провел все пять схваток – посеревшим, похудевшим, постаревшим.

– Пауки, – сказал он – Пора, на выход.

Они и вышли – браво и молодцевато. Нам нет преград ни в море, ни на суше. Победили кархародонтов, одолеем пауков. Какие-то обрывки древних боевых песен вертелись у Иеро в голове, песен, которых он никогда не знал, да и не узнает, поскольку дальше одной фразы они не звучали.

На пауков он глядел краем глаза, и то краем самым далеким. Все внимание сосредоточил на поле боя.

Но не затыкать же уши? А паук-супротивник шипел, вздыхал, трещал суставами, потирая лапку о лапку. Да и пах... очень своеобразно.

Мохнатая лапа двинула королевского бойца на два шага вперед. Посмотрим, насколько прав рабби Блюменталь. Он, чувствуя, как вспыхнул факел за его спиной, не торопясь, напустив на себя всю имевшуюся в распоряжении уверенность (намного и призанял, сколько ее было, уверенности, на самом донышке) – двинул вперед бойца королевского факельщика.

Черная вдова даже шипеть стала иначе. И пахнуть.

Она быстро двинула вперед на два шага героического бойца. Иеро ответил шагом своего. Вдова поставила в ряд третьего, бойца королевского заклинателя. Пока дело шло так, как и предвидел рабби Блюменталь.

Он не смотрел на супротивника, опасаясь, что тот, вернее, та прочтет в глазах Иеро его мысли.

Ничего, двадцатый съезд – свинья не съест. Поговорка седой древности, с годами утратившая смысл, но неизменно действующая ободряюще.

Шаг вперед. Шаг назад. Шаг в сторону. Он маневрировал всадникам, следуя плану Блюменталя.

Но вдруг паук сделал иной выпад, не предусмотренный планом.

Что ж, рано или поздно подобное должно было случиться. Рабби предупреждал, что план не догма, держаться слепо за него не стоит. Хорошо, и то, что поредели ряды бойцов поровну – сколько пало у него, столько же и у паука. Прояснилось на поле сражения.

Но паук-то мастер Раа. Ему и оставшихся сил довольно, чтобы прорваться к королю Иеро. Прорваться и убить. Поле Раа заволокло туманом, сквозь который проступало другое поле – бескрайнее, поросшее высокой травою, пахшее и горько и сладко одновременно. И в бескрайнем поле видел он бескрайнее войско всадников, что неслись на него верхом на диковинных животных. Кони, пришла догадка, вот какие они, кони! Кони скакали быстро, но еще быстрее выпускали стрелы всадники, и было стрел так много, что они заслоняли солнце. Все ближе и ближе всадники, вот уже видны их узкие раскосые глаза, желтые лица. Убрав луки, они обнажили кривые сверкающие мечи, и блеск их ослеплял! "Раа! Раа!" – кричали они. Крик этот означал "Смерть королю!".

Страшно?

Но Иеро не оглядывался – знал, что позади него тоже войско. Христово войско. Главное – не дрогнуть, не побежать.

Наваждение рассеялось. Никак, паучьи чары? Позвать почтенного Рэндольфа, пусть требует справедливости?

Но отчего-то показалось, что паук этого и ждет. Докажет, что нет вины его в том, что Иеро мерещатся напасти. И тогда от факела останется разве головешка.

Он разозлился не на паука – на себя. Блюменталь помог, но не будет же он сражаться вместо Иеро, думать вместо Иеро, жить вместо Иеро! Ничего не потеряно, напротив, главное, действительно, не дрогнуть. Чего это он пасует перед пауком. Он же не муха. Он... Он шмель! Мохнатый шмель!

Странно, но Иеро сразу стало легче. Он и в самом деле почувствовал себя большим шмелем, которому все пауки Мира не больше, чем досадная помеха.

Он посмотрел на поле боя внимательно, чувствуя каждую его пядь, ощущая каждого бойца.

Сеча? Будет вам сеча!

Паук бросал своих бойцов вперед, безжалостно, смело, не считаясь с потерями он пытался смять, порвать ряды Иеро. Но Иеро отвечал выпадом на выпад, ударом на удар. В огне битвы гибли огнеметатели и всадники, заклинатели и герои, а уж бойцы – немеряно.

Когда пыл битвы рассеялся, на поле остались только короли. Король королю глаз не выклюет, таков закон Раа. Оба факела погасли одновременно. Принудительный Мир вследствие обоюдного истощения сил.

Паук шипел особенно мерзко, но Иеро и тут удержался, не посмотрел на него.

Незачем. Еще не время. Придет срок, и, как знать, какой будет следующая схватка, ментальная или рукопашная.

Он пошел в свой сектор – и только тут почувствовал, как устал. Его шатало, он еле стоял на ногах, казалось, еще шаг – и он упадет.

Выходит, ментальная битва стоит рукопашной.

Нельзя ль ускользнуть назад, в покои? Он оглянулся, нет ли поблизости Рэндольфа. Но распорядитель был занят у места сражения Темного Мастера C'Видлера. Он и распорядитель-паук попеременно взывали к стрекозе, которая кружила над ними.

Иеро повело в сторону, и, чтобы не упасть, он опустился на одно колено. Ого! Или это все-таки действуют, пусть и запоздало, паучьи чары?

Нет, вряд ли. Во всяком случае, Иеро не чувствовал внешних сил. Просто усталость. Ничего даром не дается, не дался и принудительный Мир.

А все-таки здорово, что удалось избежать поражения. Хоть немного, а помог Миру удержаться на своей ступени.

Над полем боя уже кружилась не одна стрекоза – три, что-то там происходит необычное. Но подойти просто не было сил. К тому же он не знал, допустимо ли находиться у площадки кому-нибудь, кроме распорядителя.

Похоже, нельзя. Герцог, утирая пот со лба, подошел и присел, подвернул под себя ноги особым манером.

– Едва уцелел, – сообщил он Иеро с довольным видом. – Удалось построить крепость и в ней отсидеться.

– Мир?

– Мир. А у вас, пер Иеро?

– Тоже Мир – вследствие истощения сил.

– Ну да. Пауки – вояки отчаянные. Выстоять – уже хорошо.

– Вы не знаете, что это происходит у площадки мастера C'Видлера (Иеро опустил слово "Темный", как знать, быть может герцог и граф отнюдь не противники Нечистого. Нужно бы выяснить)?

– Похоже, что-то из ряда вон. Кружат и кружат. Первый раз такое вижу.

Стрекоз уже было с полдюжины.

– Быть может, пройдем в покои? – герцог тоже шатался от усталости.

– Хочется посмотреть, чем кончится.

– Оттуда видно будет куда лучше, – уверил герцог.

С трудом Иеро поднялся.

Огромные двери были раскрыты. И хорошо. Он бы не мог открыть самую маленькую калиточку.

– Сюда, пер Иеро, – повел его в боковую комнату герцог. – Садитесь, здесь удобно.

покой замечательный. И в стене пять окон, не больших, не маленьких, круглых, похоже, толстого стекла. Окна обрамлены были медными кольцами. Удивительно, но все они выходили как раз на площадь сражений, хотя та была в другой стороне, причем каждое окно на отдельную площадь. И видно было – словно в пяти шагах стоишь. Магия Межмирья.

Но Иеро прежде интересовало, куда бы присесть. Переход сюда исчерпал последние силы.

– Вам здесь будет лучше, чем на мраморе, пер Иеро, – герцог подвел его к удобному большому сидению, что тянулось вдоль стены. – Это называется диван. Место сбора мастеров, здесь положено обмениваться мудростью и принимать важные решения, – пояснял герцог. – Традиция. Когда-то, наверное, так и было.

Иеро попробовал рукою, затем сел. Поразительно удобно И сидеть можно, и лежать. Куда удобнее, чем на твердом мраморном полу. Мягко, покойно. Но не стоит, он еще не умирающий от ран ветеран.

– Когда-то? – сказал Иеро, лишь бы не молчать.

– Прежде миров было куда меньше, чем сейчас, и поединки длились дольше. День, а то и два. Тогда в перерывах мастера обсуждали поединки, прикидывали, как нужно биться завтра. Теперь же и прикидывать нечего, сражения короткие, но яростные, – он подошел к окну, из которого видна была площадка боя Темного Мастера, вгляделся.

– Да, слыхать слыхивал, а видеть прежде не видывал. Двойная смерть.

Иеро пригляделся. Да, погибли оба короля. Но такого не могло случиться! Разве что... В пылу схватки кто-то проглядел первую смерть, и король стал вурдалаком!

И тут супротивник мог потребовать осиновый кол и победить – но лишь до той поры, пока жив собственный король.

А здесь – упущение!

– Вурдалак-то у мастера C'Видлера! – в раздумье протянул герцог.

– Что с того?

– Паук, видно, пытается доказать, что мастер C'Видлер наслал на него чары, вот он и не заметил вурдалака.

– Это возможно, герцог Н'Гобба?

– Доказать-то? Не знаю.

– Нет, навести чары на паука?

– Мне трудно судить, пер Иеро. Ментальным способом – нет, над Ареной царит статис-поле. А вот иным путем – акустическим, оптическим или еще каким... Во всяком случае, сил это требует неимоверных.

Иеро похолодел. Получается, мастера Тьмы владеют необычайными способами воздействия на сознание!

Герцог подошел к другому окошку, где граф Н'Гобба сражался против превосходящих сил паука.

– Эх, брат, слишком ты молод. Горяч, – пробормотал герцог.

Иеро из вежливости промолчал, но герцогу требовалось нечто более весомое, чем молчание.

– Ну что же он... Ну куда же он... – на него было жалко смотреть. Каждый выпад паука, казалось, бил прямо в герцога – в живот, грудь, лицо.

– Я буду молиться, – сказал Иеро, и отвернулся, не в силах выносить мучения мастера.

Молился он недолго, но жарко. Благодарность – одна из черт, отличающая человека веры от слуги Нечистого. Ему было за что благодарить. Не только за спасение в схватке с пауком. Скорее, за то, что он вообще оказался здесь, в Межмирье.

– Вот это да! – возглас герцога совпал с последним "аминь". – Воистину, ваша молитва, пер Иеро, дорогого стоит!

Иеро вгляделся в окно. Граф, на первый взгляд, был разгромлен – у него, помимо короля, оставался только герой и боец, а у противника – целая орда. Чему же радуется герцог?

Постепенно он понял: герой графа отрезал путь королю паука. Он грозил ему смертью, грозил непрерывно. Победить герой не мог, не хватало поддержки, но и паук был обречен постоянно уворачиваться королем от ударов героя. Десять раз увернулся, двадцать. Там и уворачиваться-то собственно негде – вперед, назад, вправо – и вот стрекоза сделала круг над полем сражения и потушила факелы.

Мир. Снова Мир.

Герцог сиял. Действительно, светлейший – так, кажется, обращаются к нем в далеких королевствах. Ничего, республика Метс без герцогов жила, живет, и будет жить. Хотя с виду это очень симпатичные люди, но кто знает, каковы они в Яви?

И граф тащился из последних сил. Герцог, извинившись, покинул покои, поспешил встречать. Правильно.

Пользуясь случаем, Иеро прилег и закрыл глаза. Сон во сне, надо же. Но если нет сил? Он только досчитает до пяти и откроет глаза. Лучше до двадцати пяти.

Но он сбился со счета на первом десятке. Попал в какой-то туман, густой, непроглядный, перед глазами белесое ничто – и больше ничего. Ноги не чувствовали земли, лицо – ветра. Издалека доносились возгласы – кто-то звал его, то тревожно, то строго, то ласково, то с каким-то затаенным страхом.

Из тумана уходить не хотелось, он убаюкивал, ласкал, звал остаться. Здесь хорошо, здесь безопасно... Безопасно? Он что, бежит с поля боя? Ни за что!

Иеро встряхнулся – и почувствовал: кто-то настойчиво тянет его за руку.

Граф Н'Гобба, а вовсе не "кто-то".

– Пер Иеро! Пер Иеро, не время! Нас зовут на выход!

– Иду, – и он встал. На удивление, ноги держали.

– Что, новая схватка?

– Нет. Будут зачитывать Приговор.

Он не стал спрашивать – кому приговор, чей приговор, за что приговор. Сейчас узнает сам.

Они вышли на построение, ведомые Блюменталем, распорядитель почтенный Рэндольф отсутствовал. Похоже, Блюменталь тоже окончил поединок. Вид у старика был бодрый, но за бодростью проглядывало утомление. Тяжело дается битва с пауками.

– Рэндольф поставил жизнь во имя справедливости, – прошептал герцог.

– Простите, я не совсем понимаю.

– Если вердикт суда будет в пользу пауков, они смогут взять нашего распорядителя в свой Мир.

– Вердикт?

– Да. Обе стороны, мы и пауки воззвали к Высшей Справедливости.

Пауки утверждают, что Темный Мастер очаровал паука. Мы же – что паук сам себя очаровал.

Отряды стояли друг напротив друга. Пауки и люди. Тут уже Иеро взгляда не отводил. Смотрите во все свои глаза. Их в у вас, пауков, много.

Он старался не поддаваться накатившему чувству омерзения. Как знать, может, и он для пауков не подарочек. Нет, они же в своем мире не только правят людьми, а еще и едят их.

А Высшая Справедливость, это кто? Неужели суд слизней? Интересно, если виновной стороной будут признаны пауки, нам что, их распорядителя тащить с собой в свой Мир? Спасибо, не надо. Хотя, Темный Мастер, верно, не откажется. Выведет новых спайдермутов.

Темный мастер и его соперник по-прежнему стояли на площадке Раа. Факелы горели странно – то вспыхнут ярим пурпурным цветом, то угаснут. Бьется сердце схватки, бьется – и боится остановиться.

Только сейчас Иеро понял, какова цена победы – или поражения. Раз уж почтенный Рэндольф рискует своей жизнью, она высока, чрезвычайно высока.

Возможно тот, кто убил – или довел до самоубийства – пера Кельвина, сделал это именно из-за Битвы Миров? Там, где Иеро чудом, именно чудом достигал мира, пер Кельвин, вполне вероятно, выигрывал бы схватку за схваткой. А ведь он, Иеро, обязан был потерпеть поражение. Может, еще и потерпит.

Но... Но в Битве миров Темные Мастера и Иеро оказались по одну сторону, ergo, они неповинны в смерти пера Кельвина!

Получается, в Яви у них есть иной, неизвестный противник, противник, который хочет, чтобы его Мир, Мир Иеро, опустился бы на самые нижние ступеньки Лестницы Миров.

Иеро понял, что вывод, сделанный им, исключительно важен, но как сохранить его в памяти?

А все же попробовать стоит. Голова хороша, а две вдвойне. Попозже. Если повезет.

От возвышения отделилось новое, прежде не виденное Иеро существо. Темное облачко. Оно плыло над Ареною, плыло невысоко, и по мере его приближения на душе становилось все пакостнее. Вроде бы и невелика напасть, а отчего-то жутко.

– Дыхание дракона, – прошептал герцог.

Облако наползло на площадку, укутало ее непроницаемой пеленой.

Все – и люди, и пауки, неотрывно смотрели на всепоглощающую тьму. Похоже, это и есть воплощение высшей справедливости – дыхание дракона.

Облако выпустило щупальце, толстое, неровное. Оно протянулось к почтенному Рэндольфу. Неужели?

Но нет, щупальце втянулось назад. Потом таким же манером поплыло к распорядителю пауков – огромному ткачу-крестовику.

И опять ушло назад.

Кошки-мышки. Игра на чувствах. Или же опять ритуал, традиция?

Иеро угнетало собственное бессилие. А что делать? Облако и правильным мечом не разрубишь, пустое, а уж тем оружием, что у него сейчас... Да и не даст облако себя рубить. Как-нибудь, да усмирит непокорного. Спалит. Съест. Унесет в неведомые края.

Облако вдруг стало менять форму – из пухлой тучки превратилось в усатую рыбу с толстой головой, массивным туловищем и удлиненным хвостом.

Превратилось – и спиралью понеслось ввысь, где и исчезло бесследно.

Все вздохнули с облегчением, и люди, и пауки.

– Объявлен принудительный Мир, оба короля признаны вурдалаками, – объяснил вернувшийся к соратникам Рэндольф. Он казался спокойным, но казался плохо, неубедительно. Пальцы на руках – и те дрожали.

– Значит, у нас был необыкновенно мирный поединок, – рабби Блюменталь решил отвлечь внимание от распорядителя, дать тому передышку.

– Как, и вы, рабби?

– И я, герцог. Спрятал короля в норку. Выйти он не может, а других фигур нет. Вот и получился Мир...

– Очень, очень мирная встреча, – Рэндольф усмехнулся. Получилось не очень здорово, но все-таки получилось. Уверенность потихоньку возвращалась к распорядителю. – Дружба народов и все такое...