Текст книги "Экстремал из будущего (СИ)"

Автор книги: Василий Панфилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

На лицах появились улыбки, послышались шутки, и кое-кто из улан отстал, клятвенно обещая догнать, – вот только попрощается как следует со своей Марусей!

– Молодец, сильно настрой поднял, – сказал ему подъехавший поручик.

Вообще, случай с удачным внедрением поэзии был редким – всего несколько стихов и песен удостоились признания сослуживцев, и это при том, что он старался отбирать их очень тщательно.

«Да… здесь Высоцкого не «перепоешь», как ни старайся, – в один из «поэтических» дней сам с собой разговаривал парень, была у него такая привычка.

Вот взять, к примеру, «Прощание славянки»… Песня гениальная, но… Не подходит в принципе, там же есть такие строки – как «Где Илья твой и где твой Добрыня» и «Встань за веру, Русская земля». Красиво? Да охренеть как! Но вот здесь и сейчас это однозначно не пойдет. Почему? Так она очень хорошо ложится на чаяния староверов, против которых ведется настоящий террор. Илья с Добрыней – обращение к «Старине», да и «Встань за веру» – именно так говорят староверы. Так что… Мда, вряд ли из меня получится местный вариант Пушкина… А хочется, чего уж там врать самому себе».

Ну да, парень был честолюбив и, зная массу песен и стихов, надеялся как-то выделиться. Мир он решил считать параллельным, так что «обкрадывать» поэтов не стеснялся. Но пока не слишком-то получалось, знал-то он в основном песни, причем современные, а со стихами того же Пушкина и прочих классиков дела обстояли куда скромней.

Часть II. Война

Глава 1

Два года – срок немалый, особенно если это – военные года. За время войны против Пруссии Игорь подрос – как буквально, так и в чинах.

– Сержант! Готов кулеш, иди пробу снимай! – позвал его рыжеватый Андрей, подвизавшийся на почетнейшей должности кашевара.

Достав ложку из внутреннего кармана, Игорь подул и осторожно попробовал.

– С зайчатиной? – спросил подобревшим голосом.

– А то! Выскочил шальной, ну мы его и того… Мяса в ем на один укус, ну так хоть кулеш духовитый получился. Сальце да зайчатина – вот оно и ничего так, да с травками.

Пообедав, разошлись по своим делам, часть недавно прогулялась по прусским тылам, и люди вымотались, так что с учениями Русин никого не заморачивал. Рысьев пошел на повышение, получив звание ротмистра и батальон (ротмистр Пушкарев, увы…), ну а ротой… Ротой формально командовал молоденький поручик, присланный из России, – уже четвертый на памяти попаданца.

Командование таких вот… офицеров заключалось в том, чтобы скакать с саблей или пикой впереди эскадрона, покрикивая зычным голосом. Да и то, уланы предварительно оглядывались на своего сержанта…

Как-то так сложилось, что в реальности уже более полугода ротой командовал именно попаданец – как в бою, так и по хозяйственным делам. Формальные же командиры роты присылались за чинами – очень уж удачно действовал полк. Однако чтобы нормально командовать, нужно хотя бы понимать, что же такое – Новгородский уланский полк. Поскольку был он уникальным воинским подразделением, то понимали это не все.

Так что… Двое таких непонимающих уже в земле, ну а один и в самом деле заработал желанное повышение и быстро перевелся в кирасиры – служба там была полегче. Да, тоже непросто и отнюдь небезопасно, но дело в том, что кирасиры участвовали только в крупных сражениях – за редким исключением, а вот уланы занимались еще и охраной штабов, рейдами по вражеским тылам… Хорошо еще, что разведкой заниматься пока не заставляли – тут была вотчина казаков.

В общем, уматывались люто, но зато были и нешуточные послабления. В частности, Игорь, как и остальные уланы, уже шесть раз отправлял трофеи в слободу. Обычные же солдаты если и могли передать что-то своим, то с оказией и без особой надежды, что доедет хоть часть. Для вояк, большая часть которых была семейными, возможность передать трофеи – подспорье колоссальное.

Кстати, о трофеях…

– Малой, да зачем тебе еще один клинок? – прыгал вокруг телеги Никифор, на правах «дядьки» ему позволялось такое обращение, тем более что и сам он стал капралом (в очередной раз – были уже разжалования за… многое).

– Для коллекции, – рассеянно отозвался Русин, любуясь великолепным шотландским палашом.

– Чиво?! Ты ж все равно его не продашь! – не понял капрал.

– Да и не собираюсь продавать. Ты ж знаешь, я клинки собираю.

– А-а, – наконец-то понял суть «коллекции» ветеран, – ну давай. Только я б на твоем месте чего другого загрузил.

Невозмутимо пожав широкими плечами (а вырос и заматерел он за последние два года заметно – стати уже гвардейские[26]26
    В гвардейские полки набирали тогда по многим критериям, но главными были отменное здоровье, рост, благообразная внешность и физическая сила. Обычно же, говоря о «гвардейских статях», подразумевали, что рост и физические данные у человека сильно выше среднего.


[Закрыть]), сержант продолжил упаковывать вещи. На его месте… Уланы любили прибарахлиться, чего уж греха таить, но не всегда соображали – что можно брать.

Вот и сейчас раскритиковал его «коллекцию», а сам часы напольные отправляет! Говорить, что до слободы они просто не доедут, – бессмысленно… Да и вообще, мышление у большинства не стратегическое. Знают, что такой вот клинок в лагере можно купить от силы за пару рублей… Ну не в чести у русской кавалерии такие вот хреновины! А то, что в Петербурге он будет стоит как минимум рублей тридцать (не у перекупщика, понятное дело), соображалки не у всех хватает. Даже вон Никифор: воин он – лучше не придумаешь, а в быту неприспособленный какой-то.

Военная карьера у попаданца пошла в гору буквально с первых недель вступления в войну…

Экскурс в прошлое – первая кровь

Уланский полк с первого дня «раздергали» на сопровождение обозов и разведку. Казаки могли бы делать это как минимум не хуже, но зато и «озоровали» не на шутку. Вдобавок власти в очередной раз наворочали что-то с исконно казачьими правами, и находящиеся в Пруссии чубатые вояки заволновались.

Дело не стоило выеденного яйца, и если бы командование объяснило, что просто очередной чиновник средней руки от «великого ума» неграмотно составил документ, который уже аннулировали, все было бы в порядке. Но Апраксин начал «давить горлом» и пугать «гневом государыни», после чего казаки не то что взбунтовались… но надежность их сильно упала.

В итоге уланам пришлось «включаться» с первого дня, без отдыха и серьезных знаний о местных условиях. Осинский с Пушкаревым сделали все, что могли, но кавалеристы не успели выучить самые элементарные вещи…

– Никифор, глянь! – окликнул Игорь «дядьку». – Скачут.

Ветеран, с которым они охраняли несколько телег с продовольствием, медленно плетущихся по разбитым войсками дорогам, выпрямился и приложил ладонь «козырьком» ко лбу, привставая на стременах.

– Не вижу, – встревоженно пробурчал он, – сколько их?

– Да… с полдюжины, в желто-синих мундирах, обшлага вроде красные, но не поручусь.

– Красные? Так… А легкая или драгуны?

– Эм… легкая вроде, лошадки маленькие.

– Фу, аж от сердца отлегло, – выдохнул Никифор.

– Союзники? – предположил успокоившийся Русин.

– Не… вражины, но из легкой кавалерии. Не помню, чьи они, но то не важно. Мушкетов у их нет, только шаблюки да пистолеты могут быть. Пистолеты же эти… – Ветеран сплюнул, выражая презрение к «неправильному» оружию. В чем-то его презрение было оправданно – попасть и уверенно вывести из строя противника из «пукалок» можно было только с близкого расстояния. Учитывая же высокие скорости в маневренном конном бою и необходимость «провожать» попавшего на мушку противника, потому как несовершенная конструкция в сочетании со столь же несовершенным дымным порохом дает задержку выстрелу до полутора секунд… Несерьезно.

Но Игорю легче от этого не стало – первый бой и сразу с превосходящими силами.

– Сворачивай к роще! – заорал ветеран на возниц из местных, помогая себе жестами. Забитые крестьяне ничего не понимали и только вжимали головы в плечи.

– К роще! – подскакал к ним Игорь и продублировал приказ на немецком. – Затем лошадей из телег выпрячь и завести тех в заросли.

Крестьяне закивали, опасливо поглядывая на улан, но приказ выполнили четко.

– Чего эт ты им? – озадачился Никифор.

– Да к роще отправил, чтоб тут панику не наводили.

– Правильно сделал.

Пока возницы нахлестывали лошадей, стараясь уйти от приближающейся опасности, Русин поглядывал на ветерана, но… тот явно был рад предстоящему бою, даже замурлыкал себе под нос что-то бравурное.

Вот наконец и вылетели противники – действительно, ровно шесть. С ходу атаковать улан с их пиками, пистолями и более крупными лошадьми враги (действительно оказавшиеся легкими кавалеристами типа гусар) не спешили, взяв русских в полукольцо и вынуждая перемещаться. Матерые, все в возрасте от тридцати, опасные.

Никифор как будто «повелся» на их незатейливые маневры и послушно подавал коня в разные стороны, вынуждая попаданца делать то же самое. Немного успокаивало Русина то, что ветеран очень демонстративно «подыгрывал» врагам, пуча грозно глаза и раздувая усы, чего за ним не водилось, явно имел какой-то план. До попаданца доносились обрывки слов противника, но на вопросительный взгляд старшего товарища Игорь отрицательно помотал головой:

– Не понимаю. Немецкий, но какой-то очень уж дремучий диалект, да много примесей, скандинавских, похоже.

Хмыканье, и снова конный «балет». Вот немцы начинают кружить вокруг русских, потихонечку смыкая кольцо… Уланы в ответ достают пистоли – и круг снова быстро становится шире.

Никифор слегка пришпоривает коня… Немцы отъезжают, соблюдая дистанцию. Кстати, они быстро поняли, что Игорь новичок, и стали «давить» на него. Сказать, что было страшно… нет, не было – было какое-то оцепенение, мысли текли медленно и вяло. Попаданца спасала только выучка, вбитые «в подкорку» рефлексы.

«Дядька» пару раз глянул на него, не показывая тревоги, но подавая условленный знак «сразу вдруг».

Суть «балета» в том, чтобы вынудить противника занять невыгодную позицию. Для этого немцы имитируют атаки, подъезжают ближе и отъезжают дальше, двое из них то достают пистолеты из-за поясов, то прячут их обратно – у остальных врагов огнестрельного оружия вроде бы нет. И кружат вокруг, кружат… На нервы давит очень сильно, легко ошибиться, не вовремя сорвавшись на ложную атаку и пропустив настоящую. И столь же легко впасть в оцепенение: по крайней мере, без Никифора попаданца давно бы уже…

Кружат уже долго, по ощущениям Русина не меньше десяти минут, и нервы на пределе… Вот «дядька» подал знак: «внимание»…

– Гу-у! – каким-то невероятным инфразвуком орет Никифор, вонзая шпоры в свою Ласточку, и кобыла делает неистовый рывок вперед, приближаясь к немцам. Враги, по-видимому, перестарались с «балетом» и сами себя загипнотизировали, так реакция последовала, но… чуточку медленней, чем нужно было, чуточку не так…

– Рра! – орет Никифор, вонзая пику в бок неловко повернувшего немца, пытавшегося одновременно увернутся от пики улана и отбить ее клинком.

– Ду хаст смерть! – неистово орет Игорь, несколько запоздало пришпоривая свою Звездочку. Запоздало, но опытный «дядька» умело «скомкал» врагов, и те на несколько секунд сгрудились в кучу, мешая друг другу.

– Аараа! – и выпад пикой, с поразительной легкостью пронзивший первого убитого врага.

– Ббах! – прозвучали сдвоенные выстрелы Никифора – вот в такой ситуации, когда враги замешкались, пистоли и пистолеты вполне хороши!

Один из немцев кулем упал с коня, другой выронил легкую саблю, повисшую на темляке, и схватился за плечо. Практически тут же «подранка» добил Игорь, развалив по всем правилам – до седла. На землю упали две неопрятных кровавых обрубка, остро воняющие кровью и дерьмом.

Оставшиеся в живых противники уже не думали о бое и пришпоривали коней. Попаданец же в это время механическими движениями почистил саблю, посмотрел на обрубки… и долго блевал. Тогда он думал, что навсегда запомнит свой первый бой и что убитые будут приходить во сне… Ошибся, вскоре последовали новые и новые сражения, и убитые стали всего лишь неприятным воспоминанием, быстро покрывающимся пеленой.

Затем были уже не стычки, а настоящие, пусть и небольшие сражения, в одном из которых пришлось взять командование на себя и получить за это капральский чин. Ну и наконец – сражение при Гросс-Егерсдорфе, где русская армия вдребезги расколошматила прусскую и не воспользовалась плодами победы из-за странных действий Апраксина, приказавшего после победы отступить…

Экскурс в прошлое – Гросс-Егерсдорф

– Да нас ить больше почитай в два раза! – орал пьяный гвардеец. – Растопчем немчуру!

– Топтальщик, – пробормотал Репин, доросший за эти годы до корнета, с нехорошим прищуром глядя на преображенца. С нехорошим, потому что именно этот гвардеец был… не лучшим представителем, мягко говоря. Орал много, делал мало…

– Да уж, – поддержал непосредственного (на тот момент) командира Игорь, – в два раза! А толку-то от этих двух раз? Шестнадцать тысяч иррегулярной кавалерии, толку-то от нее… Да больных после марша сколько… А по цифрам-то да, грозно выглядит!

Утверждение было несколько странным, если не знать ситуацию в целом. Иррегулярная конница хороша только в разведке и рубке уже убегающего врага, а уж если эта конница в большинстве калмыцкая… Не внушали они доверия ни ему, ни остальным.

Грабить – да, а вот воевать – нет. Были уже случаи убедиться, что в битвы они не спешат, а вот по части сбора трофеев – первые. Доходило до того, что русские полки громили врага, а трофеи собирали калмыки. Мало того, они могли ограбить еще и русских солдат, были прецеденты. Наказывали – вплоть до виселиц, но как-то бестолково, так что бардак продолжался.

Плюс казаки. Тоже мародеры еще те, да и в битву совсем не спешат, хотя и умеют, тут не отнимешь. Но эти-то хоть разведкой занимались, да охраной обозов, да арьегард-авангард… В общем, при деле. Правда, Апраксин почему-то не спешил пользоваться их услугами… Даже разведку не высылал![27]27
    Факт из РИ. Апраксина потом обвинили в измене, и умер он во время допроса. Вряд ли от пыток, скорее с перепугу, возраст уже… да и не применяли тогда пытки к столь родовитым людям. Но даже если применяли (что очень маловероятно), то это могло означать только одно – в его измене были уверены на сто процентов и хотели выявить сообщников.


[Закрыть]

– Да мать! – Егор крепко сжал зубами погасшую трубку. – Неужели нельзя было выслать тех же калмыков погулять по прусским тылам?!

Вопрос был из серии риторических. Апраксина солдаты невзлюбили. Командующий оказался таким, что попаданец стал понимать Сталина с его репрессиями. Тут не то что расстреливать – на свечке поджаривать начнешь! Хреновый командующий, снабжение армии отвратительное… Продолжать можно было долго, так что в солдатской среде уже шли разговоры об измене.

Войска уже не первый день стояли друг перед другом, испытывая нервы на прочность. Однако если пруссаки делали попытки провести рекогносцировки, то русским войскам Апраксин прямо запретил это делать. То есть небольшие отряды, посылаемые командирами полков и батальонов, что-то пытались делать, но результаты были скромные.

Уланы стояли вместе с казаками перед левым флангом у поселка Зитенфельде. Именно впереди – сзади их подпирала пехота, расположившаяся практически на берегу Ауксины. Место, по мнению Игоря, было не самым удачным, возможности для маневра были слабоваты. Да и казаки…

Сейчас это было не воинское сословие, служащее России, а жители отдельных государств[28]28
    Сильно упрощенная версия событий.


[Закрыть], которые еще недавно посылали своих послов в Европу. Сравнительно недавно, с исторической точки зрения, они стали некоей автономией Российской империи. Ну а сейчас та самая империя давила на них, стараясь лишить самостоятельности.

В общем, воевать они умели, но не слишком-то хотели, да и к уланам относились с изрядной долей пренебрежения…

Лапотники! – и все тут. Они – потомственные вояки во многих поколениях, а большая часть сослуживцев Игоря – вчерашние крестьяне. Ну и отношение соответствующее. И пусть эти лапотники воевали эффективней, но все равно быдло.

Никакого понимания идеи «русского единства» у них не вызывали[29]29
   Так оно и есть – казаки считали (а многие и сегодня считают) себя отдельным народом.


[Закрыть].

На утро было назначено выступление, и самое паршивое, что русские толком не знали расположение противника. Оставалось надеяться, что противник тоже не знает…

Авангард ушел вперед, сквозь лесные заросли пошла пехота, а по открытой местности – казаки. Примерно в версте за казаками следовали уланы. Шли без особого шума, но через какое-то время вдали затрещали выстрелы – авангард столкнулся.

Пропела труба, и офицеры скомандовали:

– В колонну! – И унтера начали выстраивать людей.

– Назад, осади, – громко командовал попаданец, приказывая как своим, так и помогая соседям.

– Только бы не пушки, – нервно сообщил ему подъехавший Егор. Парень только хмыкнул, пушки они не любили…

Прискакали казаки, докладывая командованию ситуацию. К сожалению, информацией там делиться не любили…

– Выстраиваются, – бросил им проскакавший мимо казак. Ну хоть какая-то определенность…

К сожалению, информация оказалась неполной.

– Конница, – с нотками паники пронесся молоденький казак.

– Уланы! Рысью!

Стиснув зубы от бессилия, Русин принялся наводить порядок в вверенном подразделении. Зубы стискивал не столько от страха, сколько от злости, бесил идиотизм происходящего, бардак.

Им предстояло сбить атаку, дать возможность войскам перегруппироваться.

– Драгуны! – прошло по рядам, и лица улан просветлели. Противник не самый страшный, вот кирасиры, те да – намного хуже… Выстраиваясь на ходу в боевой порядок, кавалерия мчалась навстречу врагам. И нет – место Игоря было не в первых рядах, а слева-сбоку.

Н-на! И пика, удерживаемая левой рукой попаданца, влетает острием под драгунский шлем немолодого немца. Игорь удержал древко чудовищным даже для него усилием, зато на острие повисла лицевая кость врага. Неприятно? Нет, только какой-то злой азарт и желание повторить столь удачный удар. Удается – и острие вонзается в шею врага не слишком сильно. Однако и этого оказывается более чем достаточно для молоденького немецкого драгуна, схватившегося за шею и сползающего с седла. Следующий выпад Русина опытный ветеран-голштинец с изрубленным лицом отбивает палашом, одновременно уклоняясь. Слегка поправив траекторию, попаданцу удается вонзить пику в грудь другого противника, и вытаскивать уже не получится.

Лошади перешли на шаг, и началась сабельная рубка. Острие палаша того самого ушлого голштинца-ветерана устремляется к морде Звездочки. Отбить, сильно вытянуться вперед, отрубить кисть усатого немца, от боли оскалившего желтые прокуренные зубы…

Развернуться в седле упражнением из спортивной гимнастики и подошвой сапога сбить с лошади следующего противника, вцепившегося было в горло Тихону окровавленными руками…

Вылетевшим из левого рукава кистенем спутать вражеский клинок коренастому пожилому вояке, пригнув палаш книзу, и лезвием своей сабли перерезать врагу горло. Брызги крови в лицо…

Игорь вертелся, умело работая клинком, руками и даже ногами. Довольно скоро пространство вокруг него расчистилось, и контуберния ломанулась в прорыв. Судя по всему, таких прорывов было достаточно много, так что голштинцы дрогнули и побежали.

– Руби их в песи! – волком завыл командир полка.

– Круши в хузары! – поддержали офицеры… И уланы кинулись за беглецами, рубя их в спины. Недолго, это оказался передовой полк, сдуру оторвавшийся от своих, и сейчас на выручку шла остальная кавалерия.

Отступали уланы организованно, удавалось не только отбиваться, но и прихватить трофейных лошадей. Галопом залетая за полевые укрепления, уланы спешились.

– Раненые есть?!

Вопрос не праздный и не глупый – в горячке боя многие не ощущают ранений и продолжают сражаться даже тогда, когда можно отойти в тыл. Однако раны-то сабельные, так что кровопотери просто ой, и самое неприятное, что такой вот «берсерк» может погибнуть буквально «на ровном месте» в абсолютно рядовой ситуации. Так что прислушивались к организму и посматривали на товарищей.

– Боярин, да ты никак загрыз кого? – с веселым смешком спросил у парня один из солдат. Проведя по лицу рукой, попаданец обнаружил кровь. Ах да… Тот самый драгун, которому перерезал горло.

Затем было много, много контратак, и схватки несколько раз докатывались до орудий. У Игоря сломалась пика и клинок, рубился запасным, кончился порох для пистолетов, заработал несколько легких ранений и один ушиб от пули на излете[30]30
   Дальнобойность огнестрельного оружия в те времена была совсем невелика, так что случай достаточно рядовой.


[Закрыть]… Положение спас Румянцев, ударив с четырьмя свежими полками – по собственной инициативе, без приказа! Апраксин ничего не предпри– нимал…

В том бою Русин получил признание не только коллег и офицеров полка, но и самого Румянцева, заметившего отчаянного улана. Благодаря его протекции попаданец перескочил через ранг фурьера и стал сразу каптенармусом…

Тряхнув головой, парень отогнал воспоминания и принялся обходить хозяйство. Он многое поменял в… Да, можно сказать, что в своей роте.

Централизованное снабжение и по возможности – питание[31]31
   Централизованное питание в армиях появилось только в XIX веке, причем почти везде – во второй половине.


[Закрыть], организовал что-то вроде «кратких курсов» по основам медицины для желающих…

– Как это не хочешь? Сержант сказал – надо (!) – ты сразу же захотел учиться! Кто не учится – тот сортиры чистит. Всем все ясно?

В общем, много всего интересного. Не все нововведения радовали улан, но… многие были удачными и постепенно перенимались в остальных эскадронах, да хоть те же «курсы медработников».

Помогало и то, что Игорь получил колоссальную известность как боец. В конной рубке даже два-три убитых тобой противника – результат опытного ветерана. Пять-шесть – результат офицера или «новика»[32]32
   Новик – молодой дворянин, поступивший на службу в армию, но не имеющий еще званий.


[Закрыть] из хорошей семьи, с которым с детства занимались лучшие воины. А вот когда убитых противников полтора-два десятка за один бой… Таких рубак на всю армию было несколько человек, и знали их поименно.