Текст книги "Экстремал из будущего (СИ)"

Автор книги: Василий Панфилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 4

Поступить на службу оказалось возможно, но пока только в теории – такие вопросы решал не капрал, а исключительно офицеры. Так что до самого вечера приставленный к Игорю молоденький (а сам-то!) улан просвещал его о всяком разном. Парень слушал внимательно, и в голове его все больше зрело убеждение, что поступает он правильно.

Кто он? Игорь, адреналиновый «наркоман». Что он умеет делать по-настоящему хорошо? Бегать-прыгать, драться, махать всевозможными железяками. Компьютерный же дизайн в этом времени явно не котируется…

С шести лет – занятия дзюдо и фехтованием, к тринадцати годам тренер по дзюдо ушел на пенсию, а с новым отношения не сложились настолько, что и сам вид спорта резко опротивел. Фехтование – ну тут все бы хорошо, нравилось. Но вот беда, получалось не слишком хорошо. Второй взрослый – это маловато… Маловато-маловато! Фехтование – такой вид спорта, что и мастера в этом возрасте бывают. Так что постепенно его «ушли». Нет – не выгоняли, но друзья ездили на соревнования, его перестали брать; тренер стал реже подходить… Игорь оказался далеко не бесталанным – великолепная техника, тактика, но… Не хватало реакции. Для других видов спорта реакция была очень недурная, но вот конкретно здесь – не хватало.

Перешел на рукопашку, а затем занялся еще и спортивными танцами – просто компания хорошая попалась. Пошли результаты, а после полового созревания и реакция «проснулась». Мог бы вернуться, но уже «перегорел», да и компании в новых секциях подобрались получше – дружные, веселые.

Да и как-то так получилось, что здесь его таланты раскрылись – стал мастером по спортивным танцам, КМСом по рукопашке – и это если учесть, что фанатиком тренировок парень не был и немалую часть времени посвящал другим увлечениям.

Шпагу бросить окончательно не удалось – новый отчим в прошлом был в сборной университета по пятиборью. Достижение, прямо скажем, не самое большое, но он им жутко гордился. Если учесть, что испанец был далеко не бедным человеком и ему (точнее – его семье) принадлежало небольшое поместье и старинный особнячок с кучей колюще-режущего хлама с многовековой историей, да и бывшие сокомандники нередко навещали его… В общем, не успел мальчишка опомниться после развода и новой свадьбы матери, как на летних каникулах в Испании начал звенеть железом с отчимом. Причем порой этим железом были не спортивные рапиры, шпаги и сабли, а те самые раритеты.

Особого восторга от фехтовальных тренировок мальчик поначалу не испытывал – тяжело было вспоминать недавнее прошлое и отчуждение друзей и тренера. Однако отчим оказался настолько симпатичным человеком, что обижать его не хотелось. Так что время от времени скрещивал с ним клинки, а затем и не только с ним, но и с его университетскими друзьями.

Университетские друзья также оказались из состоятельных семей, и как-то так получилось, что именно шпага стала пропуском в их мир. Незаметно для себя Игорь научился ездить верхом и разбираться в лошадях, парусному спорту (весьма умеренно, впрочем), гольфу, теннису, этикету… А главное – научился держаться.

Он не подозревал, но его знаменитые среди девушек «рысьи» глаза были не только из-за увлечения единоборствами и Игориными видами спорта, но и из-за окружения. Когда все лето проводишь среди людей состоявшихся, волей-неволей перенимаешь их поведение, манеры, уверенность в себе. А если учесть, что были они в большинстве своем аристократами, то и сам мальчишка стал выглядеть как аристократ.

Это не значит, что он стал манерничать или есть бутерброды с вилкой – это все вторично. Главное – та самая уверенность в себе, отточенные движения бойца и танцора, взгляд человека, привыкшего приказывать.

Да и отец, пусть толком им и не занимался (зачем тогда, спрашивается, не отдал сына матери?), но был личностью серьезной. Бывший «пиджак»[4]4
   Офицер после военной кафедры на срочной службе.


[Закрыть], прошел Афган, бандитский беспредел 90-х и ухитрился остаться незапачканным и несломленным, со своим бизнесом. Не самым крупным – далеко не самым, но несколько миллионов на счетах и кое-какая недвижимость в Москве – результат неплохой. А с недавних пор – появилась недвижимость и в Германии.

Правда, деньги и недвижимость предназначались, скорее, для новой семьи отца… Разведясь, он не то чтобы вычеркнул сына из жизни, но, скажем так, охладел. Раз жена оказалась «неправильной», то и сын – какой-то не такой. Внешне все было благопристойно, но когда в четырнадцать лет Игорь высказал желание жить отдельно, встречено это было скорее с облегчением. После этого они стали видеться несколько раз в месяц, да осенние и весенние каникулы парень проводил вместе с новой семьей отца в Гер– мании.

Он не понимал, но именно «аристократизм» и самостоятельность сделали из него достаточно своеобразную личность. Властный, уверенный в своих силах – недаром он к шестнадцати годам стал одним из лидеров как в школе, так и в компании. Так что общение с крестьянами, с местными военными просто не задалось – они просто-напросто тушевались в его присутствии.

Так получилось, что властность и аристократичные манеры легли на наглость и пофигизм жителя современного мегаполиса. В итоге, вел он себя так, что даже капрал просто не решался одернуть его, хотя, откровенно говоря, «ляпы» попаданец делал порой достаточно серьезные. Но как такого остановишь, если капрал воспринимает его едва ли не как начальника и уж точно – как отпрыска знатной семьи, ведь поведение «Игоря Владимировича» прекрасно вписывалось именно в такие рамки.

На ночлег остановились на большой поляне, обустроенной весьма недурно. Во всяком случае, было несколько подготовленных мест для кострищ – парочка даже с навесами от дождя, выкопан колодец и были… Что-то вроде остановок автотранспорта из досок и жердин, увеличенные во много раз.

– Здесь часто военные останавливаются, – пояснил «его» улан, – вот и обустроили как-то. Избы-то не нужны – только по теплышку здесь гуляем, а такое вот, – повел он рукой на «остановки», – к месту.

К Петербургу подъехали уже к обеду следующего дня, а точнее – к уланской слободе, до самого города было еще пару верст, по словам проводника. Игорь, не стесняясь, осматривал слободу, и нужно сказать, что выглядела она неплохо. Ну как неплохо – обычная деревушка, по сути, разве что есть плац и и кое-какие штабные и складские здания.

Солдаты жили в обыкновенных избах по нескольку человек, женатые могли селиться и отдельно. Однако холостые или женатые, они жили своеобразными «коммунами», ведя совместное хозяйство. К слову, полк был совсем невелик, местные роты, батальоны и полки были заметно меньше, чем современные ему, да и часть вояк была по отпускам – весьма длительным, длящимся порой даже не месяцами, а годами.

– Желание поступить на службу не пропало? – осведомился капрал. – Тогда пойдем к господину секунд-майору Ивану Сергееву Осинскому.

Командир полка был сухим, немолодым уже человеком с совершенно волчьими глазами. Жил он точно в такой же избе, как и остальные солдаты (и офицеры тоже), разве что один.

– Игорь Владимирович, говоришь… – протянул он, раскуривая трубку. – Русин.

Короткий кивок в испанском стиле, и парень замирает, слегка морщась от ядреного запаха табака.

– Из староверов, что ли? – с интересом спрашивает командир. – Табак-то не любишь.

– Католик, – коротко отозвался парень. Брови майора поползли вверх, но… Ничего не поделаешь, назваться православным, не зная никаких обрядов и молитв, – значит нарваться на крупные неприятности. Никакая оторванность от Руси здесь не поможет, уж греческая-то церковь распространена достаточно широко. А католические обряды попаданец знал – отчим просветил, да и так много общался со священниками – церкви в Испании частенько скорее музеи, так что он часто их посещал.

– А чего тогда табак не любишь, раз не старообрядец?

– А они его не любят? Ну если так, то молодцы. Табак – дрянь.

Глаза у майора стали… странные[5]5
   Дело в том, что табак в те времена широко рекламировался именно как лечебное средство. Например – от чахотки…


[Закрыть], но разговор продолжился.

– А с чего ты так решил?

– Так попробуйте затягиваться хоть через материю какую – что будет? Смола да прочая пакость – и это все оседает в легких, – уверенно ответил Игорь. Еще бы не уверенно – как и многие спортсмены, он был достаточно неплохо подкован в вопросах медицины.

С табака разговор перешел на умения потенциального рекрута.

– Языки? Испанский, немецкий, английский, немного латынь. По-французски читать-писать могу свободно, но их говор плохо понимаю, как и они меня.

– А по-русски? – внезапно оживился еще один немолодой офицер, недавно зашедший в избу.

– Прочесть смогу, но не слишком хорошо, но писать – никак.

Офицер сокрушенно поцокал и пожаловался майору:

– Вот беда какая – писаря нормального никак не найду. Грамотных-то много, но почти все – полузнайки.

– Оружием владеешь, верхом ездить умеешь? – продолжился расспрос.

– Только клинковое, ну и фланкирование[6]6
   Фланкирование – фехтование на древковом оружии. Если проще – пики, протазаны, штыковой бой.


[Закрыть] немного. Но только как пехотинец! Верхом езжу, но конному бою не обучен. Огнестрельное – умею (на фестивале показали), но плохо.

– А на кулачках? – заинтересовался второй офицер.

Игорь пожал плечами и честно ответил:

– Если чисто на кулачках да по каким-то правилам, то нет, а если чтоб не только на кулачках, то хорошо умею.

– Эт значит – ногами лягаться можешь? – сощурился Иван Сергеев.

– И ногами, и локтем двинуть, и лбом зарядить.

– Экий ты… Ну-ка, ступай во двор, проверим.

Во дворе его облачили в кирасу, шлем и поножи, после чего вручили тяжелую тупую саблю и привели немолодого, крепкого усача.

– Вообще-то я больше со шпагой привык, а не с такой, – протянул попаданец, после чего принялся разминаться, крутя восьмерки. Сабля оказалась неудобной – не особо тяжелой для весьма спортивного молодого человека, но очень инерционной, предназначенной только для рубки.

Ветеран со скучающим видом наряжался в такие же доспехи – явно чисто тренировочные. Короткий салют, сближение, жестяной лязг… и через десяток секунд сабля немолодого солдата ощутимо бьет по кирасе потенциального новичка.

– Нормально, – хрипло говорит солдат, – потянет. Видно, что к сабле не привык, да и в доспехах первый раз, но школа есть. Шпаге учили?

– В основном рапире, но и шпаге тоже. Умею и саблей, но только легкой или пехотной, – ответил парень.

Принесли тренировочные рапиры, и через полчаса выяснилось, что будущий рекрут владеет ими лучше всех в полку. Повод для гордости? Пожалуй, да, – решил Игорь, – не так чтобы сильный, для кавалеристов шпага явно вторична. И… было странное ощущение, что то ли он стал быстрей, то ли уланы движутся медленней, чем привычные партнеры во время тренировок. Хм… А возможно, и медленней, можно вспомнить хотя бы результаты олимпийских чемпионов столетней давности… ну в смысле – начала двадцатого века. Сейчас они в большинстве своем не потянули бы даже на юношеские разряды. Не то что люди стали сильней или быстрей от природы, но методики тренировок шагнули далеко вперед.

– Давай на кулачках! – азартно предложил майор, прервав его размышления.

– С вами? – не понял парень.

Смешок:

– Нет, я слабоват на кулачках.

Несколько желающих вышли, на ходу делая короткую, достаточно неграмотную разминку.

– А какие правила-то?

– А… Ты ж не с Руси… Ну как в драке кабацкой, но не так чтобы совсем – по яйцам не бить, глаза не выдавливать, не кусаться, не плеваться.

Здоровый блондинистый («впрочем, они тут все блондинистые», – отметил Игорь) парень лет двадцати пяти вышел и размахнулся – широко так, отведя слегка согнутую руку слишком далеко. Шагнув навстречу, попаданец перехватил руку и сделал элементарный бросок через плечо, тут же опустившись на колено и обозначив добивание. Блондинистый вскочил было…

– Хватит, Федор, побили тебя, – остановил его оклик майора, азартно следящего за происходящим.

Следующего бойца рукопашник встретил классически лоу-киком в бедро. Тот осел, но почти тут же вскочил и попытался продолжить бой. Парень с десяток секунд просто уходил от него. Наконец драгун остановился и доложил окружающим со смешком:

– Как слегой приложил, – после чего похромал к зрителям, растирая на ходу бедро с удивленной кривой ухмылкой.

Вышел боец, значительно старше остальных – явно ближе к сорока, с заметной проседью в светло-русых волосах и с рыжеватыми усами в стиле Буденного. Шел достаточно грамотно по сравнению с остальными. С ветераном Игорь провел поединок по правилам бокса – знал и его, хотя и хуже, чем рукопашку. Несколько уклонов от излишне размашистых, но достаточно грамотных ударов соперника, пара встречных ударов-тычков в бицепсы, а затем хлесткий удар в солнышко, который и остановил противника. Тот захлебнулся воздухом и сейчас судорожно пытался вдохнуть, согнувшись и опираясь ладонями в колени.

– Силен! – похвалил второй, так и не представившийся пока офицер. – Тебя, я вижу, даже не зацепили ни разу?

Пожав плечами, с невозмутимым видом парень отошел в сторонку. Местные рукопашники его совершенно не удивили – такое впечатление, что всем им «ставили» школу на владение холодным оружием, причем чисто рубящим – ну или копьем. И вот эти движения они пытаются вплести в рукопашку – с закономерным исходом. Но главное, снова ощущение, что он стал быстрей. Или это соперники медленней?

– Силен! – повторился офицер. – Записываем в полк! Только вот что – есть у нас традиция «Вербунок» танцевать.

Видя непонимание будущего подчиненного, пояснил:

– Охотники[7]7
   Воины-добровольцы, пришедшие в армию самостоятельно, «в охотку».


[Закрыть] пьянствуют и танцуют перед записью. Традиции!

Лица у солдат стали какие-то слишком задумчивые, так что парень просто неопределенно пожал плечами.

Глава 5

Игоря поселили в избе, где жили пятеро холостых улан, остальных кандидатов в рекруты так же разбросали по контуберниям[8]8
   Контуберний, контуберния (римское) – буквально «сопалатники». То есть живущие в одной палатке и ведущие совместное хозяйство. Одновременно низшая тактическая единица. Здесь – примерно так же.


[Закрыть] к холостякам. Как он понял – для присмотра.

Вояки держались несколько отстраненно, не пытаясь сесть ему на шею, но и не допуская в свой круг. Впрочем, ужином его накормили, но общались только друг с другом. Однако постоянно кто-то из них наблюдал за новичком – даже поход в сортир получился с наблюдателем. Впрочем, было это настолько отстраненно-деловито и обезличено, что, несмотря на некоторую неловкость, было понятно – процедура постоянного наблюдения за кандидатами в новички была отработана и привычна.

И да – своих лошадей уланы держали при себе, а не в какой-то централизованной конюшне, причем лошадей этих было почему-то по две[9]9
   В описываемое, да и в более позднее время породистых лошадей было мало. Большая часть – «слабосилки», так что кавалеристы чаще всего ездили одвуконь. Ну не выдерживали лошадки!


[Закрыть].

Обрывки разговоров улан контубернии, время от времени доносившиеся до Игоря, поражали того порой до глубины души…

– Ну мы его и того – за ноги да к березам, а то ишь чего, насильничать вздумал, нехристь. Да ладно бы бабу нашел аль девку в соку, а то – малолетку совсем, у ней только-только волосья промеж ног начали расти.

– А поручик што?

– А что ен, не человек? Отписался потом, что повесели ирода, ну дак мы его и вправда повесили. Гы! А что не за шею, а за ноги, да на разных деревах, так тут в законе не прописано!

– Га-га-га!

– Не прописано!

– Ишь как сказал-то!

– Эт не в том году было, когда у Васьки Дьяка чирей у корня елды вскочил?

– Да в том. Он еще к травнице сразу не пошел, на авось понадеялся, ну и разросся. А бабка Меланья его еще напугала – евнухом стать можешь, дурень! Так тот…

И становится понятно, что забавный эпизод с Васькой Дьяком для воинов куда значительней рядового происшествия с березами – о том случае и вспомнили-то только мимоходом, смакуя куда более интересное – выдачу в качестве кормового довольствия в соседнем драгунском полку не слишком добротного овса для лошадей.

С утра никаких заданий и занятий не было, кандидатов предоставили самим себе – и снова с наблюдением. Оно и без знания психологии понятно – смотрят на поведение. Какое-то время держать себя «в рамках» способен даже невротик, но постоянно… А зачем в армии люди с «тараканами» в голове?

Отдыхать предлагалось больше недели – запись в рекруты велась почему-то только по определенным дням. Раз делать нечего, Игорь взялся за тренировку. Сделав пятиминутную разминку (а какие глаза были у зрителей!), он принялся отжиматься на одной руке.

После сотни отжиманий на каждой руке он с невозмутимым, «индейским» лицом поднялся и начал приседать на каждой ноге по очереди, затем прыжки… Сотня отжиманий не была пределом – он мог бы отжаться как минимум столько же – мышцы только гудели, как будто к организму подключили какой-то трансформатор. Усталости не было.

«Физуха» заняла чуть более получаса – и это очень много, учитывая ее интенсивность. Еще столько же – бой с тенью и отработка каких-то ударов. Хотелось еще, но зрителей собралось… Вежливых, кстати – никто не пытался включить чувство юмора и как-то прокомментировать выступление чужака.

– Трифон, – подошел Игорь к старшему в их контубернии сероглазому ветерану лет тридцати со «стальными» серыми глазами, – у вас сабли для тренировок не найдется?

Остро взглянув на него, усатый (как и все уланы постарше) вояка молчком отложил уздечку, починкой которой занимался, отошел к сундуку в углу и вытащил старую тупую саблю, вручив ее парню.

С саблей Игорь крутился часа два, пока не почувствовал, что еще немного, и люди станут креститься от такой выносливости. Оружие такое… Чисто кавалерийское, в общем – для рубки. Длинный, тяжелый, заметно изогнутый клинок с утолщением на конце – идеальное оружие для стремительной рубки, но вот для фехтования – никакое.

Парень не раз держал в руках сабли, но, во-первых, значительно более легкие, а во-вторых – скорее пехотные варианты. Рубка же… По нолям, в общем.

Скинув одежду (кстати, ее постирать не мешало бы), он кое-как помылся холодной водой и снова натянул грязную одежду. Пройдя в избу, предложил свою помощь молодому улану, веснушчатому и рыжеватому Андрею, дежурившему сегодня по кухне.

– Не надо, ты ступай себе, – прохладно отозвался вояка, не прекращая заниматься ухой.

Пожав плечами, попаданец решил исследовать слободу, и снова выделился.

– Ишь, точно барин, – услышал он негромкую речь одной из солдаток, обсуждавших его, – ходит-то как… Чисто по поместью своему!

Дальнейший разговор подслушать не удалось – бабы поняли, что их услышали, и ретировались, хихикая и поглядывая на него заинтересованно.

Экскурсия оказалась интересной по целому ряду показателей. Например, ему удалось выяснить, что жили драгуны достаточно вольготно – могли жениться и иметь семьи, жить в отдельных избах. Да и вообще, не слишком-то бедствовали! Из учебников истории и немногих исторических фильмов и книг о данном историческом периоде Игорь помнил, что солдат нещадно муштровали, лупя за каждую мелочь. Ах да, были еще гвардейские полки, так там, наоборот, – только бездельничали. Здесь же он видел как тренирующихся вояк, так и праздношатающихся, но никаких «покрасок травы» и прочего армейского идиотизма парень не заметил. Если ты делаешь положенные работы в полковом хозяйстве, выполняешь нормативы да вовремя участвуешь в коллективных учениях и исправно стоишь в караулах, то в свободное время (которого было предостаточно) тебя никто не будет дергать. Живым примером тому была не слишком трезвая компания из десятка улан, расположившаяся чуточку в стороне от центра поселения – под ивами у пруда.

 
Уж вы детушки мои, ребятушки!
Что нам делать, что нам делати?
К нам хотел шведский король
в гости побывать, хотел в гости побывати.
Да и чем его, детушки,
будем потчевать,
будем потчевати?
 

Пели достаточно благозвучно, хотя не то что слова песни, даже манера исполнения была совершенно незнакомой. Вот, кстати, еще одна проблема – культурная. И без того было понятно, что песни из двадцать первого века здесь просто не воспримут как песни, но до этого момента глубину пропасти Игорь даже не понимал. Здесь не то что «перепеть Высоцкого» не получится, здесь и какой-нибудь «Синий платочек» может вызвать культурный шок!

Насмотревшись на реалии восемнадцатого века, парень сделал закономерный вывод, что либо он что-то не то читал-смотрел, либо историки слишком уж врут, либо… Он провалился не просто в прошлое, а в некий параллельный мир. Как вариант – его знания по истории были слабыми, что в общем-то соответствовало действительности. Поразмыслив над этим, пришел к выводу, что для сохранения рассудка проще считать себя попаданцем в мир параллельный, чтобы не задумываться о возможных инцестах с какими-нибудь прапрабабушками…

* * *

За прогулками попаданца наблюдали и офицеры – как из окон собственных домов, так и из окна штаба.

– Интересный кадр, – протянул майор, – так и кажется, что если его расспросить как следует, то ТАКОЕ всплывет…

– Именно потому и не стоит, – со смешком отозвался тот самый офицер, который вчера так живо реагировал на Игоря, – целее будешь.

– Да-а, вот и мне так кажется, что этот самый «Игорь Владимирович» – человек совсем непростой. Что уж там приключилось, что ему пришлось нелегально перебираться через границу да наниматься в уланы, не знаю, но нутром чую – тут ой как все серьезно!

– Ладно, давай-ка пока не будем поднимать эту тему. Так, значит, отдашь его в мой батальон? В первый эскадрон сунуть хочу.

– Да отдам, Алеха, отдам, – махнул рукой на подчиненного майор. – Только не пойму, что ты к нему привязался-то?

– Да просто интересно, – как-то не слишком искренне ответил капитан.

* * *

Дни тянулись для Игоря так, что казалось, будто в сутках часов по восемьдесят. Он-то привык к бешеному ритму мегаполиса двадцать первого века, а здесь… Сонное царство. Мало того, появилось еще и сенсорное голодание, когда мозг, привыкший обрабатывать (пусть и не слишком эффективно) колоссальные объемы информации, буквально «прокисал».

В итоге парень буквально изнывал от безделья, а его желание как-то занять себя, помогая другим, пресекалось. Оставалась только физподготовка, и он по несколько часов пластал воздух тяжеленной уланской саблей, бегал и прыгал, вызывая уважение невероятной выносливостью. Главное – не вспоминать о близких, не думать…

– Завтра, – с ходу сообщил ему Трифон, – а пока в баню.

Немногословный флегматичный ветеран, отслуживший больше пятнадцати лет, явно ему симпатизировал – можно было понять по некоторым моментам. Сейчас же эта симпатия была достаточно явственной.

Кстати говоря, такой вот обезличенный подход к кандидатам не случаен – суетливый ротмистр Алексей Пушкарев (тот самый разговорчивый офицер) пояснил при случайной встрече:

– Все по уму! Ты пока мундир не наденешь – личинка воинская. Станешь ты уланом или нет – вилами по воде писано. Сделано это, чтобы дружба раньше времени не возникала и на отбор не влияла. Надел мундир – все, свой! Ну а совсем своим станешь, когда в бою тебя повидают.

Баня оказалась одним из этапов воинской инициации – именно так показалось Игорю. По крайней мере, уланы из «его» капральства мылись пусть и с видимым удовольствием, но без каких-либо… спец– эффектов. Его же парили странно – отхаживали вениками с какими-то словами, явственно напоминающими заговоры. Во всяком случае, слух попаданца улавливал отдельные слова, и там были «остров Буян, бел-горюч камень, Алатырь-камень, птица сирин» и другие из той же серии.

Сама же эскадронная баня – не фонтан, далеко не фонтан. Он и раньше не был фанатом такого времяпрепровождения даже ТАМ, а уж здесь… Что такое баня по-черному, Игорь только читал – и в реальности она ему не понравилась. Много сажи, достаточно дымно, тесно, темно, сталкиваются голые мужские (фу!) тела… Но отмылся на славу – тут ничего не скажешь.

Пока он мылся, кто-то постирал его одежду, выложив вещи в карманах на лавку – все на месте. Взамен выдали чистые портки, рубаху и опорки – обрезанные наподобие ботинок старые сапоги.

– Завтра свои наденешь, – буркнул Трифон, – мундир потом вручат.

И добавил несколько поспешно:

– Если вообще примут.

Проведя ночь (как и все предыдущие) на лавке, к рассвету Русин извертелся. Нет, лавка была достаточно удобной – сантиметров семьдесят в ширину, да с постеленным войлоком – нормально, в общем, он и дома спал едва ли не на голых досках. Дело было именно в нервном возбуждении – завтра его судьба делала крутой поворот.

По какой-то причине зачисление в полк было только после большой пьянки в трактире (сперва), причем трактир этот был расположен на окраине Петербурга. Идти туда рекрутам-охотникам предстояло пешком – традиции.

– Я из крепостных князя Куракина, – рассказывал окружающим словоохотливый, одетый едва ли не в тряпье кудлатый парень с редкой бороденкой, – управляющий в имении невзлюбил меня, вот я подался в солдатчину.

Лица у большинства бледные, а веселье откровенно натужное, но ничего. Охотников не сопровождали – они добровольцы, и если передумают, так вот им последний шанс отказаться.

К Игорю не лезли. Поглядывали с любопытством, но так – как бы невзначай. Долгим путешествие не было – что такое пара верст для молодых парней? Начали попадаться прохожие, с интересом поглядывающие на будущих улан. С не меньшим интересом пялились на прохожих и будущие воины, в том числе и попаданец.

Исторические сериалы он не то чтобы смотрел… Скажем так – иногда приходилось (у кого есть женщина – поймут), и более-менее представлял костюмы этого столетия. Однако в фильмах они были идеально подогнанные, прекрасно сидевшие. Здесь же… То ли портные были классом пониже, то ли сами ткани, а скорее всего – и то и другое. Так что выглядели прохожие как актеры плохого любительского театра, если не всматриваться в лица. А лица и правда отличались – многие были в оспинах, часто встречались шрамы, да и мимика была совсем другой. И это если даже не обращать внимания на отсутствие мостовых и чавкающую грязь под ногами, щедро перемешанную с конским навозом и собачьим дерьмом.

Трактир был… Ну как трактир – как-то так его Игорь и представлял. Достаточно аккуратное одноэтажное здание из кирпича и досок размером со школьную столовую. Внутри чисто – относительно, понятно; столы и скамьи очень массивные, есть и стулья – немногочисленные и тоже добротные. Скатертей нет, но доски чистые – даже от входа видно.

Посетителей много – десятка два офицеров, причем не только улан, и полсотни ветеранов. Ну и гражданские любопытствующие (как потом узнал попаданец, присутствовать они могли только в том случае, если брали последующий расчет с трактирщиком за вояк на себя – в складчину). Взгляды сразу скрестились на Русине – он сильно выделялся.

Ничего, публики он не боялся – постоянные соревнования приучили. Так что сделал самую невозмутимую физиономию и прошел вместе с остальными новобранцами к отведенным для них столам.

Сперва символические хлеб-соль, затем алкоголь по стопке (к слову – откровенно слабенький и дрянной). Впрочем, рекруты оценили водку как «хорошую», на что парень сделал себе мысленную отметку – поосторожней относиться к местному алкоголю. Пили немного, но вот пьянели быстро – видимо, привычки не было.

Потом началось представление – новобранцы выходили на расчищенное пространство перед трактиром, длинно или коротко представлялись:

– Я – Мартын из Заволочья! – выскочил крепыш в драных сапогах, с шальными глазами и клочковатой бороденкой, после чего начал плясать. Музыка была незатейливой, но о существовании некоторых инструментов на Руси Игорь даже не подозревал – волынка, например…

Плясали дико, истово, попаданец уже знал, что сейчас оценивается их умение владеть телом, не стесняться окружающих… Да много чего. Для себя же он решил – ТАК танцевать он не будет. Мог бы поразить местных – мастер спорта по спортивным танцам все-таки. По здешним меркам это… Круче вряд ли найдется.

Вот только он уже знал, что к фиглярам (а танцоры и актеры сейчас не котируются) даже в Европе отношение пренебрежительное[10]10
    Тут он не прав – танцоры как раз были в почете. Хотя не мастера народных танцев, а мастера придворных, которых он все равно не знает.


[Закрыть], а уж на Руси… Одно дело – танцевать для друзей, но для публики… Фи.

Подойдя к скрипачу (паршивому, нужно сказать), Игорь за несколько минут «вбил» в него мелодию. Судя по заинтересованному виду музыканта – понравилась.

Когда взгляды офицеров полка стали все чаще останавливаться на попаданце, он понял, что танцевать все-таки придется, и мысленно ухмыльнулся. Вышел, сделал знак музыкантам – и под залихватскую мелодию джиги начал отплясывать знаменитейший ирландский танец, который в его реальности появился на свет в конце девятнадцатого века. Но, судя по восхищенным взглядам военных, истории суждено немного измениться, и очень может быть, что танец станет национальным, но в этот раз – русским.

Танцевал он самый строгий и воинственный вариант, который только помнил. Более того, левую руку он положил на бедро – так, как это делали офицеры, придерживая клинок у бедра, даже когда этого клинка и не было. Насмешливо поглядывая на майора и капитана, он танцевал с прямой спиной – мелькали только ноги. Это выглядело настолько воинственно, красиво и непривычно, что секунд-майор улыбнулся и, сняв кивер, поклонился, признавая пора– жение.

* * *

– Я же говорил, выкрутится, – негромко сказал Осинский, наклонившись к Пушкареву.

– Да я и не сомневался, – с какой-то странной интонацией ответил тот, – просто ожидал, что как-то по-другому.

– Да уж, – хмыкнул секунд-майор, – я тоже ожидал, что он просто объявит себя дворянином. А тут… Вроде как таится, но даже не понимает, что таким танцем буквально кричит о прекрасных учителях и родовитости, привлекая еще больше внимания.

– Да, может, и не понимает, – протянул ротмистр, – если воспитывался не в Европе.

В ответ на вопросительно поднятую бровь он отмахнулся:

– Не сейчас – это пока только догадки.