Текст книги "Самая большая жертва"

Автор книги: Василий Купцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Василий Купцов
Самая большая жертва

– Когда-то давным-давно, еще до Великих Льдов, стоял у отрогов Святых Гор град великий, многочисленными народами заселенный… Не ищи того города на свитках, нет его давно, и гавани нет, потому как отошло давно море от тех мест. Все течет, все изменяется, и реки русла меняют, и горы неспешной походкой из одной земли в другую перебираются, а что уж о городах говорить! Осталась, однако ж, память о тех временах, и даже истории о людях, некогда живших да великие дела творивших. Записаны те истории, да хранятся в местах тайных, ну да ты и сам знаешь, чего тебе говорить…

– Да, теперь знаю, – вздохнул Младояр, чувствуя, как мороз муравьиными быстрыми лапками пробегает по коже, стоить лишь вспомнить о том дне, когда отправился княжич в Храм Любви, – ты рассказывай, я перебивать не буду, и вопросов не будет, и сумненья…

– Что же, – кивнул Иггельд, – тогда расскажу так, как будто мы с тобой там, в тех далеких краях, в те стародавние времена…

***********************************************************************************

Заминка произошла именно в тот момент, когда морщинистые руки Верховного Жреца вкладывали Сосуд Возлияний в нежные руки пятнадцатилетней царевны. Девушка хотела взять сосуд, но жрец продолжал удерживать священную реликвию за серебряную ручку, вперив неподвижный взгляд в юную красавицу, ни дать, ни взять – удав, да и только, сейчас так и проглотит… Наконец, жрец выпустил сосуд, девушка, побледнев, что полотно после выбелки на солнце, пробормотала молитву благодарности Светилу, ее руки наклонили сосуд в сторону восхода, капли драгоценного меда с шафраном – напитка Солнца – упали на раскаленный многочисленными зеркалами золотистый камень.

У царя Лита пересохло в горле. Эх, кабы это все было в сказке, если б жрец влюбился в его единственную дочь-красавицу, потребовал ее в жены… Увы! Царь хорошо представлял, что означал такой взгляд жреца. Ведь Каттах знал только одну любовь, и этим высшим идеалом являлся для Верховного Жреца бог Шанустра, великий, могучий, защитник царства и людей, морей и полей… Все бы хорошо, только Шанустра требовал жертв. А Каттах, год от года, все наглел и наглел. Три года назад в жертву Шанустре принесли двенадцать лучших юношей, среди них – одного из племянников царя, два года назад царь, скрепя сердце, согласился отдать проголодавшемуся богу другого новорожденного племянника, первенца младшего брата, вместе с другими первенцами горожан. Только в прошлом году Лит не добавил седых волос, тогда они захватили уйму пленных, разбив в пух и прах налетевшую, словно вихрь, кочевую орду. Разумеется, победа Литу никогда бы не далась столь легко, но довольный предыдущими жертвами Шанустра сам, по первому призыву Верховного жреца, явился на поле брани. Вид великого божества поверг кочевников в трепет. Еще бы – если, откуда ни возьмись, посреди сечи является чудище подобное скале, с множеством щупалец вместо рук, с восемью паучьими ногами, с головой крокодила, возвышающейся над крепостной стеной… Ну, жертв получил Шанустра тогда вдоволь. Что там овцы, это – еда, она не в счет. Каттах сам отбирал самых сильных пленников среди воинов-мужчин, самых красивых – среди воительниц, а уж юные пленные отроки – те все исчезли в пасти Шанустры, без разбора. Царь надеялся, что пленниц хватит и на этот год. Наивный! Теперь не только он, теперь весь народ знает, какие жертвы принесут Шанустре в День Солнцестояния. Поняла и она, его радость, милая Тана.

– Папа, папа, я боюсь! – шепнула девушка, прижимаясь к отцу. Такому могучему, грозному владыке, но такому беспомощному перед кровожадным жрецом.

Обряд закончился, жрецы ушли, но народ не расходился. Все смотрели на царя. Великое горе, когда на владыку смотрят с жалостью. И великий позор! Его народ жалеет собственного царя… Эх, была не была! Вот миг, когда надо проявить мужество.

– С тобой ничего не случится, не бойся, отец не даст тебя в обиду! – ответил Лит, но не шепотом, а так, чтобы его услышали вокруг.

Народ зашевелился, люди расходились, слышались недоуменные вопросы. Пообещать-то царь пообещал, а что толку? Кто осмелится поднять руку на Верховного Жреца. Да чего там руку, просто сказать против него слово – страшно. А как позовет Шанустру. Тому и город сравнять с землей – потеха, что человеку муравейник разорить… Да, в эту ночь не заснут родители юных дев, каждый будет думать, не упадет ли на его чадо тяжкий жребий, не остановится ли на девочке змеиный взгляд жреца Шанустры…

Девочка плакала, прижавшись лицом к отцовскому плечу. А царь думал, думал… Слов-то он дал, а что дальше? Надо что-то делать, и немедленно. Сейчас дорог хороший совет!

– Послушай меня, царь, – услышал Лит старческий голос.

Таррас, великий воин, ухитрившийся дожить до девяноста лет, не смотря на девяносто полученных за эти годы ран. Часто говорит разные глупости, но, случалось, его советы самым неожиданным образом выручали войско. Так отчего бы и не послушать старика.

– Я всегда слушаю тебя, Таррас!

– Почти на самой вершине Белой Горы, в маленькой пещере, живет старик, звать его Касаг, я видел его стариком еще когда у меня не росли усы и борода. Это великий мудрец…

– Разве Касаг еще жив?! – обрадовался царь. Ему не стоило объяснять, кто такой Касаг, просто Лит полагал, что мудрец давно ушел в другие воплощенья.

– Забегал посланец, быстроногий юноша, он принес мне весточку от мудреца Касага, – Таррас еще долго что-то рассказывал, но царь лишь делал вид, что слушает, главное он уже знал.

* * *

Если человеку сорок лет, если он воин, полководец, царь, наконец – то ведь это еще не возраст старика. И почему бы в эти сорок вместо того, чтобы кряхтеть на лавке, опустив ноги в тазик с горячей водой… Вместо этого, почему бы и не взобраться высоко в горы, туда, где холодный воздух пьянит, как меды и пиво, где каждый шаг может стать последним, но, преодолей себя и свои страхи – и мир у твоих ног, там, внизу.

Достичь пещеры Касага оказалось даже легче, чем ожидал Лит. Когда-то юношей он уже бывал здесь. Тогда этот путь показался долгим и тяжелым, сейчас же – ничего особенного, так, и не по таким горам, да с полной поклажей хаживали! Кто о чем, а царь отметил, что – если Судьба позволит – он еще потопчет эту землю, поводит войско, да и сам погуляет. Сил еще – ого-го!

– Чего остановился, царь? – услышал Лит скрипучий голос, – Заходи, гостем будешь!

У входа в пещерку стоял высокий старик, его седые волосы опускались до пояса, а взгляд блестел, как у молодого. Царь лишь слегка наклонил голову – ниже владыкам не позволялось, спросил вежливо:

– Здоров ли живешь, мудрый Касаг?

– Воздух гор пьянит гостей и молодит обитателей, – весело ответил мудрец, – ты зайдешь один, или пригласишь спутников?

Царь оглянулся на друзей-телохранителей. Вотон, его оруженосец уже тридцать лет, Ветлок, мастер меча, учитель в юности и телохранитель вот уже двадцать пять лет. Какие от них секреты?

– Мы зайдем вместе, если позволят размеры твоей пещеры, – решил царь.

– Пещера не моя, просто я в ней живу, – поправил мудрец.

Странно, отметил царь, едва войдя в пещеру, ведь он еще что-то и пишет! Свитки, свитки кругом. Самая малость еды, какие-то коренья. Пара шкур, на ночь – под себя и на себя. Вот и весь скарб…

– Я слушаю тебя, повелитель, говори скорей, а то, не ровен час, помру не дослушав, стар уже, – мудрец шутил с вполне серьезным видом, – а еще обидней будет, коли выслушаю, надумаю чего, только начну умный совет давать, да околею на самом важном месте!

Напряжение гостей спало, царь перестал ощущать неловкость перед мудрецом, кажется – с таким человеком можно спокойно поделиться…

– Я не хочу, чтобы погибла моя дочь, – начал царь, потом помедлил, – и, вообще, не хочу, чтобы…

– Расскажи по порядку, – посоветовал Касаг.

Рассказ был долог. Несколько раз царь прерывал речь, пару раз добавляли что-то Вотон с Ветлоком. В эти моменты, наблюдая за стариком, Лит осознавал, что мудрецу все это, или почти все, давно известно, тем не менее он внимательно слушает.

– Тебе нужен совет?

– Да.

– Я давно думал над всем этим. В силах ли смертный человек что-то изменить в отношениях с всемогущими богами? Вопрос. Я ищу на него ответ, и то, что мы сделаем, оставит новую запись в книге деяний человеческих…

– А что мы сделаем?

– Собственно, ты, царь, уже почти все сделал. Осталось совсем маленькая малость. Я все напишу, а ты передашь свиток жрецу Храма Тайных Слов.

– А потом? – не выдержал царь.

– А потом, если Горр тебя попросит о чем-то, исполни, – просто ответил мудрец.

– А о чем он может меня попросить, – не мог успокоиться Лит.

– Вот уже не знаю, – пожал плечами Касаг, – я дам ему лишь идею, а каким образом она превратится в деяние – дело знатока Тайных Слов. Но, на всякий случай, если потеряешь свиток, или украдут его, или еще чего… – мудрец помедлил, – Передай Горру две фразы: «Самая великая жертва» и «Пылающий меч».

Весь обратный путь царь пытался понять замысел мудреца. Что еще за «Самая великая жертва»? Его самого, царя, в жертву? Он готов, ишь бы дочь осталась жива. Впрочем, он слишком возгордился! Разве он, жалкий, подкаблучный царек, покажется Каттаху «великой жертвой», тем более – «самой»?! Вот если он самого себя, за самого великого жреца почитает… Но такое невозможно. А «пылающий меч»? Это что такое? Он никогда не слышал о существовании подобного артефакта, ни в сказках, ни в древних свитках не встречал. Надо бы расспросить. Но, сначала – передать все это Горру. Пусть начинает действовать как можно скорей…

* * *

Второй и третий уровень подземелья царь проскочил чуть ли не бегом, верные телохранители два успевали за Литом. Чего удивительного – лестницы, ведущие на верхние уровни подземелья, содержались в идеальной чистоте, была налажена подача солнечного света с поверхности через систему зеркал. Свет хранили – стены выкрашены в белый цвет, кругом развешены металлические зеркала. Третий и четвертый уровни дались тоже без особого труда. Здесь располагались царские кладовые, арсеналы и многое другое. Когда-то, в незапамятные времена, началу города положили каменотесы, вырубившие в мягком камне огромной меловой скалы первые подземелья. Город рос вширь, а подземелья – вглубь. Конечно, и по всему городу имелась цепь других подземелий, считай – под каждым старым богатым домом два-три уровня, а под иными храмами – до пяти. Между подземными ходами разных хозяев существовали двери, нередко они вели в какие-то бесконечные коридоры, никому теперь не принадлежащие. Заблудиться под городом было что раз плюнуть, карты подземелий имелись, но только «своих». Общей карты всех ходов, проделанных людьми за сорок тысяч лет существования города, ни у кого, конечно, не было.

Горр жил глубоко, на девятом уровне. Знаток тайных слов не имел храма, ему вполне подходили помещения возле царского дворца. Ведь нет в городе человека, лучше знавшего все подземелья, захочет – исчезнет в бесконечных коридорах последних уровней, и никто не посмеет не то что пуститься за ним в погоню, даже опуститься ниже двенадцатого уровня. Ведь, начиная с тринадцатого уровня в подземельях живут мертвецы и прочие чудовища. Двери на те уровни закрыты засовами да заклинаниями, но что эти запоры для жреца тайных слов?!

Царь легко нашел жилище Горра, хотя опускался сюда всего третий раз в жизни. Лит, следуя обычаям, никогда не рисковал опуститься ниже девятого уровня. Царь не мог позволить себе не то что пропасть, даже просто заблудиться в подземельях. Если владыка в отъезде, все спокойно, но вот если пропадет, и окажется, что никто не знает, где он – может начаться смута. Когда царь погибает – проще, выбирают нового. А так – то ли жив, то ли мертв – то ли выбирать нового царя, то ли ждать возвращения старого?

Небольшая комната, служившая для Горра одновременно и приемной, и рабочим местом, практически пуста. Пара скамеек, и только! Стены сплошь в письменах, что оные означали, знал, верно, только Горр, да дюжина его жрецов, помощников и слуг. Этих людей боялись на поверхности. Рассказывали истории, как самый простой служка, выносивший с девятого уровня нечистоты, мог одним словом обездвижить здоровяка, посмевшего не уступить ему дорогу, и всякие другие подобные истории.

Горр молча взял принесенный свиток, прочитал. Царь смотрел на жреца внимательно, вглядывался, насколько позволял тусклый свет Вечного светильника, укрепленного под потолком. Чего греха таить, Лит мог сюда и не спускаться, просто послать свиток с Вотоном, жрец сам поднялся бы к царю. Но владыке было просто интересно взглянуть в лицо Горру в тот момент, когда он прочтет послание Касага, ведь Литу казалось, что он сумеет понять, удастся ли неведомая еще затея по первой реакции жреца. Увы, ни одна черточка на лице старика не дрогнула.

– Что еще передал старейший? – спросил жрец.

– На словах: «Самая великая жертва» и «Пылающий меч», – молвил царь, в тайной надежде хоть после этих слов разглядеть надежду на успех в морщинах старого мудреца. Увы…

– Я обдумаю все, мой повелитель, – жрец даже не кивнул царю, считая его то ли равным, то ли ниже себя, – когда мне понадобится твоя помощь – скажу.

– Но… У нас получится? – не выдержал Лит.

– Еще не случалось ни разу, чтобы задуманное Касагом не проходило, – подал, наконец, долгожданную надежду Горр.

* * *

Царь уже готовился отойти ко сну, когда к нему явился Горр. Одного движения бровей жреца оказалось достаточно, чтобы слуги покинули опочивальню царя, а телохранители отошли подальше от дверей. Все знали – никто не должен слышать слова, предназначенные царю.

– Я пройду в дом Каттаха, пойду чуть попозже, когда он уснет. – тон жреца не допускал возражений, но смысл слов пугал царя, ведь это преступление даже для владыки – забраться в чужой дом в то время, когда его хозяин спит, – Ты дашь мне человека, слову которого, сказанному от тебя, поверит любой.

– Да, я пошлю с тобой Ветлока, его знает каждый мальчишка, – кивнул Лит.

– Не бойся, царь, – успокоил повелителя старый Горр, – никто ни о чем не узнает. Впрочем, Ветлок тебе потом все расскажет!

– Хорошо, – откликнулся царь.

– И еще, – спокойно добавил жрец, – не пускай по моему следу ищеек Денека.

– Как скажешь, – Лит особо не смутился, хотя и собирался тайно проследить за жрецом. Ведь Ветлока легко околдовать, да так, что он расскажет царю потом совсем не то, что было на самом деле…

– Я не стану менять память твоему Ветлоку, – вновь угадал мысли царя Горр, – ведь он и так посвящен в это дело.

* * *

– За нами шли трое жрецов тайных слов, – рассказывал Ветлок царю, так и не сомкнувшему глаз этой ночью, – погода была тихая, без ветра, ночь темная, безлунная, прохожих попадалось навстречу мало. Жрецы говорили тем, кто встречался, какие-то слова, после чего люди замирали, как статуи. Я знаю, завтра они ничего не вспомнят. Я сказал охране дома Верховного жрец, что царь посылает важную тайную весть, и что шуметь нельзя. Нам тихонечко открыли, охранников тут же околдовали. Я шел вслед за Горром, он не препятствовал этому. Верховный боится подземелий, его опочивальня оказалась наверху, на втором этаже. Я сказал телохранителям примерно то же, что говорил у вором. Пока они думали, пускать нас или нет, им уже нашептали на ушко. Ловкие ребята, эти жрецы тайных слов, их бы на войну, лазутчиками…

– Запрещено, – вздохнул Лит, – а то бы я и сам давно… Продолжай!

– Горр беззвучно, точно летучая мышь-кровосос, подлетел к спящему Верховному, наклонился, я видел, как шевелились губы, но не слышал слов… Шептал он долго… А потом мы ушли, и всем завороженным шепнули новые слова, как я понимаю, чтобы они вскоре проснулись, ничего не запомнив. И это все…

– Таким образом получается, что кроме нас с тобой и жрецов Горра о ночном визите никто не узнал?

– Выходит так. – подтвердил Ветлок.

* * *

Второй день Каттах ходил как сам не свой. Все прежние его великие деяния, роскошные жертвы казались ему теперь жалкими и примитивными. Ведь Шанустра, величайший из богов, достоин самых велких жертв. Что там единственная дочь царя… Да и сам царь – жалкий человечек, разве он достоин Шанустры. Великому богу – великую жертву. Самую великую!

Каттах бродил по городу, как потерянный. Люди шарахались от него, еще бы – упадет взгляд безжалостного служителя Шанустры на их ребенка – быть ттому скормленным, подобно барашку, ненасытному чудовищу. А Верховный жрец мучительно искал ответ. Что люди? Они слишком мелки. Принести в жертву весь город? Неплохо, но тоже не самое-самое… Принести в жертву себя, великого жреца? Нет, это в собственных глазах ты велик, а для великого бога – букашка. Нужно решение, нужен ответ!

Вот принести бы в жертву Шанустре Солнце. Но – руки коротки. Да и понравится ли ему? Вот если бы выманить с нижних уровней чудовищ, каких-нибудь драконов… Хотя кто сказал, что на нижних уровнях водятся драконы? Есть, говорят, такая теория, что ниже самого нижнего уровня – громадная, с целый мир величиной, пещера, там живут совсем другие люди, летают драконы среди светящихся, как золото, облаков…

«Нет, только не подземелья!» – оборвал сам себя Каттах. Ему и на второй уровень опуститься – мученье. Ужас, непонятный страх перед подземельями с детских лет…

Но решение должно быть. Ведь не просто так приходят в голову ему, Великому жрецу великие мысли. А мысль о самой великой жертве могла придти только в его, поистине гениальную голову. Или быть внушена свыше, как пророку… В любом случае, он, Каттах – избранный среди смертных, он – самый велики человек, ведь только ему пришло на ум принести самую великую жертву.

– А что, если принести в жертву какого-нибудь бога? – сказал Каттах вслух, и сам испугался вырвавшихся ненароком слов, тут же нелепо поправившись, – Что у нас, божков мало?!

Богов немало, имеются даже иноземные, им и не поклоняется-то никто, так что не жалко. Стоп! Ведь разговор шел о самой великой жертве, а тут – какой-то жалкий иноземный божок… Нет, если уж приносить в жертву божество, так настоящее, выдающееся. Великая жертва великому богу – какой-нибудь другой великий бог. Кто самый великий? Ну, не создатель же, в самом деле… Он сделал когда-то свое дело, сейчас ему поклоняются немногие мудрецы, народ почти забыл о Демиурге. Да и усох, небось, старикашка, что вяленая рыба, такая жертва Шанустру не порадует, нет…

А как принести в жертву бога? Да не в этом вопрос… Потом, детали – потом… Во-первых, кто у нас самый великий бог? Ну, разумеется, Шанустра. Но нельзя же принести в жертву Шанустре самого Шанустру… Но, почему бы, собственно, и нельзя? В самом деле – такая жертва воистину самая великая, нет никаких сомнений!

Каттах заметался, решение пришло ему в голову, когда он проходил по городскому базару. От него и так шарахались, когда же бедные горожане увидели, что Верховный жрец, явно вне себя – Шанустра в него вселился, что ли – мечется по рынку, закатив глаза и сметая лавчонки на пути, как покупатели, так и торговый люд, побросав товары, бросились куда подальше от торговой площади. Что дорогие вещи, деньги – жизнь дороже!

* * *

Царь вздрогнул, неожиданно обнаружив возле себя Горра. Вроде мгновением назад сидел один-одинешенек у Большой Царской Карты, и вдруг появляется рядом этот бритый наголо череп.

– Теперь мне надо посетить Храм Солнца, – просто, без предисловий, заявил жрец.

Согласно обычаям, вход в Храм Солнца всегда открыт простому люду, воинам, иноземцам – всем, кому угодно, кроме жрецов иных культов. «Дабы не оставили на Солнце пятен» – приговаривали жрецы светила. Исключение делалось только для Верховного жреца царства.

– Боюсь, у тебя не с жрецами Солнца получится так, как со слугами Каттаха, – пожал плечами Лит.

– Так – не получится, – согласился Горр, – я изменю внешность, пройду тайно.

– Тогда зачем мое разрешение?

– Мне нужно не столько разрешение, сколько помощь, – объяснил жрец, – твои люди, по твоему распоряжению, устроят какой-нибудь закрытый обряд. Мне нужно некоторое время, чтобы все приготовить…

– Что же, – кивнул царь, не пытаясь выяснить, что такое «все» собирается «готовить» в Храме Солнца жрец Тайных Слов, – у меня гостит принц Балабак, в их стране Солнце – выше остальных культов, думаю, он с удовольствием совершит их обряд и в нашем храме…

– Да, это идеальное решение, – согласился жрец, – есть предлог вывести на некоторое время наших жрецов из Круглой залы… Хотя наши могут возражать?

– Я сам пойду на молебен с Балабаком, это только скрепит нашу дружбу, – решил царь, – а мне жрецы не возразят, надеюсь…

Лит и Горр переглянулись. Разумеется, царь вдруг так возжелал участвовать в церемонии сам не только ради сказанных вслух двух причин. Ему еще и очень хотелось пронаблюдать своими глазами за действиями жреца…

* * *

Царь слегка разозлился. Еще бы – сколько ни смотрел во все глаза вокруг во время обряда Балабака, так ничего и не заметил. Все искал глазами кого-нибудь, хоть отдаленно напоминающего Горра – и все безуспешно. Чуть шею не свернул в этой Круглой Зале, по «полному кругу» голову вращая! Хоть иноземного посла порадовал, и то – хорошо.

Днем спустя Лит еще раз отправился в Храм Солнца. И совсем не удивился, когда минутой – царь взглянул по приходу на солнечные часы, фаллосом розового мрамора торчавшие посреди Круглой залы – позже в Храм заявился Верховный жрец. Увидев царя, Каттах нахмурился.

– О повелитель, – бросил он сквозь зубы, – тысячу тысяч лет тебе жизни! Мне надо остаться наедине со Светилом!

– Да, да, конечно, – чуть засуетился царь, к нему вновь вернулась робость пред Верховным, – я сейчас…

Еще минутой спустя Верховный жрец остался в Круглой Зале один. Лит торопился уходить, зашел в малую счетную сферу, завел разговор со служителями. Те рады стараться – в который раз за тридцать прожитых лет царь внимательно слушал, что означает, когда солнечный зайчик попадает на какую из линий в урочный день года…

– Владыка хочет знать, владыка хочет взглянуть? – услышал Лит шепот у самых ушей, тот самый, предназначенный только ему. Им владели жрецы тайных слов, сейчас эти слова предназначались только ему, тем не менее, не посвященный в последние события, услышав случайно, все равно ничего бы не понял.

Царь оглянулся – поблизости одни жрецы Солнца. Чего удивляться – тайный шепот мог передаваться и на десятки шагов, подобно лучу от Солнца, отраженному в хорошем зеркале.

– Да, мне очень интересно, – произнес царь, адресуя одновременно и служителям счетной сферы, и Горру.

– Слева от входа в Круглую Залу есть дверь со знаком луны и глаза, – шепнуло ему откуда-то.

Служители не особенно удивились, когда владыка вдруг ушел – на то он и царь, чтобы уходить, ничего не говоря… А Лит уже входил в маленькую комнатку, не имевшую обыкновенного для Храма Светила отверстия на потолке.

– Закрой плотнее дверь!

Лит прикрыл дверь, помещеньице погрузилось во мрак. Когда глаза попривыкли, царь обнаружил массу отверстий во всех стенах вокруг. И Горра, в одежде простого горожанина – возле одной из стен. Владыка сориентировался – эта стена должна отделять тайную комнату от Круглой Залы. Поняв все без объяснений, Лит прильнул к отверстию рядом со жрецом.

Каттах, как раз, закончил обряд Вопрошания Светила. На Солнце опасно смотреть даже мгновения – глаза слепнут. Но если владеть методом, ослепнув на мгновение, можно увидеть в момент возвращения зрения то, что скрыто от простого взгляда. Кажется, Каттах что-то понял.

– Зеленый луч? – прошептал Каттах удивленно.

Лит услышал шепот – видно, и со звуком тут постарались, на мгновение оторвавшись от смотрового отверстия, царь кинул вопрошающий взгляд на Горра, тот кивнул, мол, все идет по плану!

Каттах долго вертел головой, становился то в одном, то в другом месте Круглой Залы, наконец жрец нашел нужное расположение, поднял руки, ладони соединились так, чтобы между ними оставалось маленькое отверстие. Теперь осталось поймать этой дыркой один из лучей, порожденных огромным хрустальным кристаллом, установленном высоко над Храмом. Лучи попадали затем через систему из нескольких зеркал на гладкую поверхность белого камня. Царь пригляделся – на камне появились невидимые до того слова. Что же там написано? Каттаху-то видно, а Литу – увы.

– Ты знаешь эти слова, – послышался шепот рядом.

– «Пылающий меч»? – догадался царь.

Горр кивнул. Замысел жреца открылся перед царем. Воистину – никакого колдовства не нужно, надо просто знать, где что шепнуть, да как подкинуть нужное словцо. Можно – спящему на ухо, а для разнообразия – и так, начертавши значки на одном из зеркал. Что еще придумает хитроумный жрец? Ведь пока Каттах воображает, что одни заветные слова Касага пришли ему в голову сами, другие – открыло великое светило…

– Теперь он будет искать тех, кто знает о Пылающем мече, – шепнул Горр.

– Тебе достаточно высказать желание, когда Каттах придет проситься в Подземелья Знаний.

* * *

– Мне надо попасть в Подземелья Знаний, – тоном, не терпящим возражений, заявил Каттах царю на следующее утро.

Лит только проснулся, Верховный жрец, нарушая все обычаи, зашел к царю прямо в спальню. Царь рассердился, в конце концов, что за дела, когда царь не маленькой страны должен отвечать обнаглевшему жрецу, не имея возможности даже опорожнить мочевой пузырь?! Да и воняло от Каттаха так, будто в дерьме вымазался – с утра любые запахи сильно раздражали Лита.

– Как?! Верховного жреца не пускают к знаниям? – притворно возмутился владыка, хотя прекрасно знал, что ни один человек, даже его собственный сын, не то, что Верховный Жрец – никто без ведома и разрешения царя не сможет прикоснуться к древним тайнам.

– Ты прекрасно осведомлен! – рассердился жрец.

– Ах да, да… – Лит изобразил растерянность, – Ну, конечно… А чего от тебя так несет?

– Не дело царя касаться тайн божественных!

«Ничего себе, воняет, как обделавшийся, а выходит – божественная тайна! Хотя, кто их, жрецов, знает, может – намазался дерьмом в каком обряде. Шанустриным!» – мелькнула в голове молодого царя задорная мыслишка.

– мое разрешение будет лишь после того, как ты побываешь в бане и сменишь одежду! – неожиданно для самого себя, твердо заявил Лит.

Жрец опешил. Ему возражали? Ставили условия?! Взглянул на царя – твердый ясный взгляд владыки! И Каттах неожиданно понял, что надо подчиниться.

– Я приду к обеду, – к немалому удивлению царя, слова Верховного звучали куда как мягче.

«Эге! – подумал царь, когда Каттах освободил от себя, но – увы – не от запаха, оставленного, видно, на память, царскую опочивальню, – Немного твердости, и мы – настоящие цари… Хотя нет, явится Шанустра – и Каттах снова бог!»

Каттах явился, как и обещал, после обеда, чистый да опрятный, с нанесенной заново на голову благоухающей смесью золотого порошка и масел. От былой растерянности не осталось и следа, пред Литом явился вновь грозный Верховный.

– Так ты хочешь попасть в Подземелья Древних Знаний? – Лит собрал в эти слова всю имевшуюся в распоряжении благожелательность.

– Да.

– Каттах перестал бояться подземелий? – осведомился царь, пытаясь сдержать ехидство хотя бы в тоне. Еще бы – на больную мозоль пяточкой!

– Ради своего бога Верховный Жрец готов на любые жертвы, – холодно бросил Каттах.

– А могу я узнать, собственно, в какую именно их древних тайн желает проникнуть бесстрашный Верховный?

– Зачем тебе знать?

– Так положено обычаем! – тут же нашелся Лит.

– Собственно… – Каттах растерялся, ведь не Верховному Жрецу идти против обычаев! – Ты слышал, царь, что-нибудь о Пылающем мече?

– Есть какое-то предание, – на ходу продолжал импровизировать Лит, – я точно помню, слышал когда-то…

– Что слышал? – Каттах весь так и напрягся.

Лит изобразил замешательство, даже в голове почесал…

– Нет, не помню, вроде в детстве чего-то такое слышал, но – забыл!

– Попробуй вспомнить.

– Не получается.

– Что же, – вздохнул Каттах, – теперь и сам видишь, придется тебе разрешить мне войти в Подземелья!

– Ты меня так навострил на этот «Пылающий меч», – «признался» Лит эдак проникновенно, – боюсь, места себе не найду, пока не узнаю, что это такое. Я, пожалуй, пойду с тобой!

– Хорошо, – сразу согласился жрец, мгновенно оценив все плюсы и минусы такого предложения.

* * *

Царь и Верховный Жрец на мгновение замешкались перед входом в невзрачный трехэтажный Дворец Знаний. Серый камень, обитель наук о древностях. Зайти сюда может каждый. Подняться до третьего этажа, спуститься до второго уровня подземелий. Пускают даже иноземцев, под наблюдением, конечно… Но вот дальше – никого из непосвященных! И правильно. Дело не только в том, что знание иной раз может и повредить. Главное в Лестнице Знаний. Той самой, что не обрывается, подобно большинству подобных, на шестом – десятом уровнях. Она ведет глубже, намного глубже, никто даже не знает, куда именно, может – до самого Нижнего Мира. Разумеется, есть и двери, запертые на замки да заклинания, есть стража. Все едино – коли Хранители рискуют опускаться на тринадцатый уровень, а молва и вовсе утверждает – до двадцать первого, всегда есть опасность проникновения в наш мир чудовищ. Разумеется, никакой дракон Нижнего Мира не протиснется по узкой Лестнице Знаний. Но иное создание мрака запросто тенью проскользнет наверх – и пойдет дело… То молоко пропадет, то мертвецы оживут, пока поймаешь иную тварь – не один год пройдет!

Вот и третий уровень. Каттах уже поеживается – сказывается боязнь подземелий. Служители ведут владык к Старшему Хранителю, прямо в Большое Хранилище Свитков. Лит не раз бывал здесь, конечно, царь не столь заядлый любитель чтения, каким был принесенный в жертву Шанустре племянник… Настроившийся на умиротворенный лад, Лит тут же внутренне вскипел. Нет, он не допустит больше такого! Хватит. Именно за тем он и здесь…

– Что ты знаешь, мудрейший, о «пылающем мече»? – прямо, без всяких вступлений, спросил Каттах седовласого Елса.

– Я слышал, что есть такое предание, но о чем оно – не ведаю, – ответил хранитель.

– Ну вот, все твердят одно и то же, все слышали, но никто не знает! – Верховный Жрец вел себя более чем развязно, обращая на стоящего рядом царя внимания не больше, чем на простую служку, – А кто знает? – спросил Каттах, нависнув над низкорослым Старшим Хринителем.

– Мы спустимся на шестой уровень, там сидит Альтора, – ответил Елс раздраженно.

– Он что, знает? – насмешливо бросил Каттах.

– Альтора мало чего знает сам, зато ведает, кто может знать…

– Уже теплее, – кивнул Верховный.

Вот и шестой уровень. Анфилада каких-то комнат, потемневшие от времени дубовые двери, все как будто одинаковые. Но вот Елс уверенно открывает одну из близняшек-дверей, царь, шедший за ним, видит множество берестяных коробов, набитых торчащими и так, и эдак обрывками свитков. Альтор, еще совсем молодой, услужливый до тошноты хранитель, вовсю вертит хвостом, стараясь угодить важным гостям. Говорит много каких-то слов, кои за бесполезностью Лит пропускает мимо ушей. Наконец, словесное извержение прекращается.